Людовик XIV, часть II

               


Во времена Людовика королевская резиденция была необыкновенно доступна; достаточно было принарядиться и, пожалуйста -  гуляй себе по парку, наслаждайся красотой. Кстати, в парке легко можно было встретить и самого короля. В сказке про Золушку именно так всё и происходит, и неудивительно ведь Шарль Перро, знаменитый сказочник, был богатым сановником и  играл важную роль при дворе короля. Поэтому он вовсе не сочинял,рассказывая о том, что на бал к королю, легко могла приехать какая-нибудь красавица - инкогнито. Действительно, такие случаи бывали, и им, этим красавицам, даже удавалось увлечь короля. Это вполне достоверно; и хотя стать фавориткой Людовика было делом непростым, но и небезнадежным. 
 Что же касается превосходного художественного вкуса и модных взглядов, то тут Людовику не было равных. Несмотря на то, что балет в его жизни занимал особое место, он ещё интересовался литературой и драматургией. При дворе короля появился театр Корнеля и Расина; комедии Мольера наполнили его бурными страстями, привнеся живость и утонченность. Что касается  самого господина Мольера, то бережное отношение к нему Людовика вызывало у всех жгучую зависть. Не поддерживай король его театр, он бы не просуществовал и месяца. Мольер ухитрялся не только с успехом ставить спектакли, но и позволял себе потешаться над королевской знатью. Одним словом, с покровителем ему повезло.
 Всё дело в том, что Людовик видел в Мольере не пустого комедианта, а умного и тонкого драматурга с богатым воображением. Разоблачая смешные стороны некоторых персонажей двора, и делая на них ядовитую сатиру, Мольер невольно становился союзником королевской политики. Наседая в своих пьесах на сливки аристократии, Мольер вплотную приближался к королю, но никогда не затрагивал его лично. Он обладал хорошим чутьём и верно держал дистанцию. Именно за это король его и ценил, а когда над Мольером сгущались тучи - приходил на выручку. Однажды, присутствуя на спектакле "Мещанин во дворянстве", Людовик подозвал к себе Мольера и сказал, что тот написал превосходную пьесу. Придворные, услышав это, тотчас примчались и наперебой стали его хвалить. Людовик узнал, что пьесу хотели провалить на первом же спектакле и выразив похвалу, спас её от провала. Для меня всегда остается загадкой, как Людовик, тщеславный и самовлюблённый, так спокойно уживался со столь одаренной личностью, как Мольер -неоспоримым королем в царстве искусства? Просто, на мой взгляд, Людовик совершенно искренне считал, что равных ему нет ни в какой области. В том числе и в искусстве.

 При дворе Людовика XIV расцвел талант и другого  великого француза -  композитора Жана Батиста Люли. Люли приехал в Париж из Флоренции в 14-летнем возрасте. Герцог де Гиз взял его к себе, чтобы тот помогал мадам де Монпансье упражняться в итальянском языке. Очевидно, занятия обоим пришлись настолько по душе, что мадам не могла нахвалиться молодым учителем. Неудивительно, что дела его стремительно пошли в гору и он сделал головокружительную карьеру: бывший скоморох и шут, он стал суперинтендантом музыки при французском дворе - главой Оперы. Распутник и гуляка Люли, завсегдатай кабаков и ночных оргий, развлекал короля своей музыкой, своей игрой и своими остротами, а Людовик закрывал глаза на его похождения, потому, что обожал его музыку. Став придворным композитором, Люли исполнял также обязанности советчика и секретаря короля. Людовик пожаловал ему дворянский титул и помог приобрести огромное состояние. Конечно же, Люли всецело зависел от королевской власти, однако он был незаурядным и смелым человеком, который достигнув высокого положения в обществе, не ограничивался ролью придворного слуги великого Короля. Кроме дворцовых спектаклей он часто давал представления в городе, иногда бесплатно. И этим оказывал влияние на музыкальную жизнь не только Версаля и Парижа, но и всей Франции. Из-под его пера  наряду с операми и церковными песнопениям выходили и уличные песенки, которые затем весело распевали простолюдины, чем он очень гордился.
 И это прекрасно, что судьба свела двух великих Жанов Батистов – Люли и Мольера. Оба страстно любили театр, а Люли ещё был и отличным актером и часто принимал участие в спектаклях. Специально для Мольера он писал танцевальную и вокальную музыку. Так пьесы Мольера "Мещанин во дворянстве", "Мнимый больной" ставились под музыку Люли, приобретя форму комедий-балетов. Оба Жана- Батиста - и Люли и Мольер - внесли огромный вклад во французскую культуру.
При дворе Людовика XIV был и ещё один Жан-Батист - Кольбер.Который имел самое непосредственное отношение к Версалю. Но об этом чуть позже.
Во времена Людовика XIV дворянская оппозиция была раздавлена настолько, что ее уже неприлично было называть оппозицией. Но, подмяв под себя высшую знать Людовик, тем не менее, строго следовал заведенному порядку дворцовой жизни. Три  раза в неделю он устраивал во дворце приемы. Все старания его верноподданных были направлены исключительно на то, как угодить королю, а заодно продвинуться по службе, приобрести высокий титул и получить как можно больше привилегий. На всю эту возню Людовик взирал насмешливо и равнодушно. Он всегда строго выполнял свои  обязанности, но, ясно давал понять, что дворянство и король Франции стоят на абсолютно разных высотах. Действительно, Людовик никогда не отождествлял себя со своим придворным окружением. Он вообще не относился хорошо к высшему дворянству Франции. И не позволял никому из подданных соперничать с ним ни в любовных делах, ни в богатстве.
Так поучительна история министра финансов Николя Фуке. Это случилось задолго до того, как Людовик начал строительство дворца в Версале. В то время  у него была  идея  лишь реконструкции Лувра, но она его не очень вдохновляла. Господин Фуке, пригласив  короля в свое имение невольно подал ему идею создания нового роскошного дворца в Версале.
 Работая при дворе короля, Николя Фуке стал довольно искусным министром финансов. Ведение непрерывных войн, содержание баснословно дорогостоящего французского двора, с постоянными переездами королевской свиты из одного дворца в другой, все это требовало колоссальных денежных затрат. То тут, то там приходилось "затыкать дыры". Чтобы справляться с такой сложной задачей, необходимы были талант иллюзиониста высочайшего класса. Мошенничество, растраты, липовые доверенности - все шло в ход, только бы изыскать средства. Разумеется, такая хитроумная финансовая гимнастика была по плечу не каждому. И в этом смысле Николя Фуке был несомненно талантлив, к тому же обладал опасным обаянием. Он умел привязывать к себе людей, вызывая у них чувство восторга и обожания. Этот баловень судьбы был баснословно богат, благодаря наследству и двум удачным женитьбам. Фуке любил поэтов, прекрасных дам, ну и конечно же - изящное искусство. Человек с большим воображением и даже своего рода мечтатель, он был чрезвычайно честолюбив и непоследователен. Он сорил деньгами направо и налево, не разбирая, где его собственные, а которые из государственной казны. И так бы это и продолжалось, если бы совершенно осмелев, он не посягнул на интересы самого короля, самые, что ни на есть, личные. Фуке начал открыто ухаживать за его фавориткой и это очень не понравилось Людовику. Над Николя Фуке начали сгущаться тучи, и нужен был лишь повод, чтобы поставить дерзкого на место. И этот повод был найден.
 В своем поместье Во-ле-Виконт, Фуке построил красивейший дворец. На него были затрачены баснословные деньги, и король решил выяснить: откуда у министра финансов такие деньги?
Фуке, ничего не подозревая, решил в поместье устроить праздник для короля, а Людовик, тем временем, с неким Жаном-Батистом Кольбером, с тем самым, о котором мы уже упоминали, интендантом кардинала Мазарини, проверял ведомости по министерству финансов. Проверка оказалась для Фуке роковой - Кольбер для этого сильно постарался. Королю было доложено, что Фуке брал взятки, а благодаря бухгалтерскому хаосу,  ловко скрывал свои растраты. Посему Фуке является недобросовестным служебным лицом, который нажился за счет государства.
В назначенный день король пожаловал со своей свитой в имение Фуке и с нескрываемым интересом осмотрел дворец. Особенно он был ошеломлен надписью на фронтоне дворца: "Чего я еще не достигну?" - или, как вариант - "Куда я еще не взберусь?"
Да, как сказал великий писатель: лучше бы Фуке полоснул себя бритвой по горлу! Но Людовик обладал колоссальной выдержкой, поэтому ни один мускул не дрогнул на его лице. Он ничем не выразил своих чувств, но, спустя месяц, над Фуке начался судебный процесс о хищениях. Суд приговорил Фуке к смертной казни, однако Людовик милостиво заменил приговор вечной тюрьмой. Кстати арестовал Николя Фуке по приказу короля, заместитель лейтенанта мушкетеров Шарль де Бац-Кастельмор Д' Артаньян. Можно просто - Д' Артаньян. Александр Дюма в своем романе описал его жизнь,  полную приключений, которая протекала при дворе Людовика XIII. Но настоящий Д' Артаньян служил при дворе  Людовика XIV, то есть почти полстолетия спустя и не имел никакого отношения к тем подвигам, которые описал Дюма.
 После судебного процесса Фуке угодил в тюрьму, где его три года охранял Д' Артаньян. Все состояние Фуке отошло в королевскую казну, а вакантное место министра финансов - вы будете удивлены - занял тот самый Жан-Батист Кольбер, с таким рвением делавший проверку документов по министерству финансов. И поскольку эта история произошла до того, как было начато строительство Версаля, то теперь совершенно ясно, что именно впечатление от имения Фуке, Во-ле-Виконт, которое поразило воображение короля своей роскошью, послужило толчком для создания Версаля. Во-ле-Виконт, построенный Фуке, в некотором смысле стал прообразом Версаля. А создатели имения Фуке, в том же самом составе: Лево, Ленотр, Лебрен, очень потрудились, чтобы Версаль раз и навсегда затмил их предыдущий шедевр.
Когда-то еще отец Людовика, Людовик XIII, построил дворец, как тогда говорили, скромный, как сам король. Этот дворец был скорее подсобным строением, чем жилищем. Здесь было его убежище от дворцовой кутерьмы, сюда удалялся этот меланхоличный отшельник, покидая двор и всю его пышность,  обретая лишь здесь  мир и покой. Решив строить новый дворец, Людовик XIV за основу взял именно этот охотничий домик отца, сохранив в неприкосновенности старый замок, несмотря на то, что архитекторы уговаривали его снести. Людовик XIV, не менее своего отца любивший охоту, возвел здесь два крыла со стороны переднего двора, построил конюшни и службы. Но главным образом все заботы его были посвящены парку.
 Создание Версаля началось именно с создания удивительного паркового ансамбля, и лишь затем началось строительство самого дворца. Несмотря на то, что Версаль возводился огромной армией строителей и архитекторов, над ними всегда доминировала воля короля, которая направляла, утверждала проекты или же заставляла ломать сделанное и начинать все заново. Как это было в случае с Трианоном, когда старое здание фарфорового Трианона было снесено, а на его месте построен мраморный Трианон.
Людовик почти всю свою жизнь строил и перестраивал Версаль, дышал пылью его стройки. В нетерпении окончания строительства, а также чтобы быть в курсе всего того, что здесь происходит, он даже велел поставить специальный навес, в непосредственной близости с Дворцом, где сидел, подписывая бумаги и работая с документами. Он строил Версаль всю жизнь, делал этот обстоятельно, как следует, и даже не успел по-настоящему насладиться своим дворцом. Потому что Людовик, практичный и дальновидный, конечно же строил его не для себя, а - после себя. Это был его дар наследникам.
Людовик XIV был очень общительным. Но его высказывание о том, что любой книге он предпочитает живое человеческое общение, вовсе не значит, что Людовик не любил читать. У него была прекрасная библиотека, он ее собирал в течение всей своей жизни и очень гордился ею. И все-таки поговорить Людовик любил. Особенно он стал увлекаться беседами во второй половине своей жизни, когда на смену бушующим страстям пришла умеренность, набожность и  острая необходимость в духовной пище. Со своей второй женой, мадам де Ментенон, некоронованной королевой, Людовик мог говорить часами. Иногда их беседы особенно затягивались. Мадам де Совиньи ворчливо вспоминала, что их беседы были так длинны, что могли, кого угодно довести до галлюцинации. Возможно, мадам де Ментенон была именно той женщиной, которую Людовик искал всю жизнь и именно поэтому они, находясь вдвоем, не замечали, как быстро бежит время.
Людовик XIV был удивительным королем. Мало кто из монархов настолько серьезно и ответственно подходил к королевской работе. До последней минуты жизни он исполнял свои обязанности, больше всего заботясь о своем приемнике. Увы, по прямой линии все его наследники умерли. И горячо любимый сын и внук, а также еще целый ряд смертей в семействе Бурбонов унес талантливых и достойных претендентов на французскую корону. Словно какой-то грозный рок навис над их родом. С тяжелым сердцем уходил король, оставляя корону еще совсем младенцу,  заранее переживая, что за этим неизбежно последуют долгие годы регентства.
 Но час  пробил, и врачи со скорбью сообщили Людовику, что дни его сочтены. Тогда он, не теряя самообладания и выдержки, поторопился привести в порядок все дела, чтобы передать их в руки тех, кто останется после него. Он умирал мучительно, но, превозмогая боль, заставил себя встретиться и проститься со всеми своими ближайшими соратниками и друзьями. Тепло и, по-доброму, он простился и со своими слугами. Увидев их в слезах, он сказал: "Почему вы плачете? Вы думали, что я бессмертен? Я так о себе никогда не думал, и вы должны были давно быть готовы меня потерять, учитывая мой возраст".
Наконец настало время позвать к нему его единственного наследника престола, его правнука. Наследнику было в то время пять с половиной лет . Людовик поцеловал его и сказал:
"Мой дорогой малыш, вы станете великим королем, но счастье ваше будет зависеть от того, как вы будете повиноваться воле Господа, и как вы будете стараться облегчить участь ваших подданных. Для этого нужно, чтобы вы избегали, как могли, войну: войны – это разорение народов. Не следуйте моим плохим примерам; я часто начинал войны слишком легкомысленно, и продолжал их вести из тщеславия. Не подражайте мне и будьте миролюбивым королем, и пусть облегчение участи ваших подданных будет вашей главной заботой". Трудно сказать насколько откровенен был король в этой своей торжественной речи, но то, что даже в последние минуты он не переставал думать о судьбе своего государства, нет никаких сомнений. В течение 72 лет он занимал королевский трон, и 50 лет был у власти.  Всё это время он легко и уверенно правил Францией, и, возможно, не был бы великим королем, если бы он не был прекрасным актером. Он с блеском от начала до конца провел свою роль, в этом мире, и сделал все, чтобы эта роль стала незабываемой.
Людовик никогда не произносил фразу: "Государство – это я". Перед смертью он сказал другое: " Я ухожу, но государство будет жить всегда".