Выстрелы раздались внезапно. Опытный воин, прапорщик Васильев, говорил бойцам, что тут война настоящая, с внезапными нападениями и отходами. Все методы партизанской войны,здесь, в этой горной стране применяются с всей непримиримостью вооружённого воинственного народа.
Грохот автоматных и пулемётных очередей троекратно усиливался тесниной ущелья. Протяжно взвизгивали гранатомёты выплёвывая из своего чрева смертоносные заряды. Крики раненых, смертно тоскливые стоны умирающих, в хаосе грохочущих звуков сливались в единый жуткий вопль беспощадного убийства пацанов в солдатских гимнастёрках.Советские воины, только вчера оказавшиеся в горах Афганистана, сразу же, после ознакомления с боевой и политической обстановкой в веренном участке прикрытия Н-ской воинской части, были сведены в взводы и роты. Они расположились в палатках и заняли спальные места, убывающих на Родину дембелей. Демобилизованные солдаты вяло и как-то безрадостно размещались
в кузовах автомобилей формирующейся колонны, которая в сопровождении бронетехники и барражирующих вертолётов доберётся до Кабульского аэродрома. Там увольняемые в запас рядовые и сержанты погрузятся в транспортные самолёты и только в Ташкенте, покинув душное чрево транспортников, они окончательно осознают, что остались живы и что там, теперь далеко, осталась
ненасытная солдатская смерть,и поджидает другие жертвы...
Егору показалось, что граната взорвалась у него под ногами и он полетел. Летел долго, очень долго; он увидел маму и любимую девушку свою Верочку он увидел, попрощался с ними и думал Егор, что он так и будет летать и никогда не вернётся больше на землю, но удивительная невесомость оставила его и он упал на каменную твердь.Острая боль пронзила всё его тело и он мгновенно ушёл в чудную нирвану, где опять встретился с мамой и Верочкой...
Очнулся Егор через непродолжительное время. Сквозь шум и боль в контуженной голове он слышал чужую непонятную речь. Торжествующие вопли врагов повергали русского солдата в ужас. Он ждал, что сейчас его живого обнаружат и тогда ... или пристрелят, или станут мучить. Прапорщик Васильев говорил, что пуштуны особенно беспощадны к советским бойцам.Солдатская судьба оказалась к Егору милостива;взрывной волной его отбросило за громадный валун у самого края пещеры.Он шибко надеялся,что моджахеды не догадаются заглянуть в эту узкую каменную щель, за которой он притаился. Время от времени раздавались одиночные выстрелы; "правоверные" воины добивали раненых шурави.
Всё тело Егора болело. Раскалывалась голова, саднила грудь и остро ныли колени. Сейчас солдат опасался потерять сознание и начать бредить. Тогда его найдут и убьют. Кажется никогда он так не хотел жить, как сегодня. Жутко ему думать, как будет оплакивать его мать,а Верочка поплачет и утешится новой любовью, выйдет замуж за другого, его забудет, или не забудет, но станет вспоминать очень редко, как мимолётную первую любовь и ещё всякие мысли вихрем проносились
сейчас в его голове и он их тут же оставлял в забвении и только думы о маме терпкой занозой оставались в его больном сознании.
Голоса удалялись и затихли совсем. Можно попытаться встать, осмотреться и двинуться в сторону части. Уйти далеко взвод не успел. Их накрыли огнём,когда они начали втягиваться в ущелье.
Не знал рядовой Егор Самойлов, что пацаны погибли по причине дурного генеральского приказа.
По словам бывалого прапорщика Васильева "паркетный" генерал должен пробыть в Афгане трое суток и скоренько, под сверх усиленной охраной вернувшись в Москву, он станет числится участником боёв в Афганистане и будет теперь протирать в штабе свои генеральские штаны уже не с одной большой звездой на золотых погонах а целых две и ещё украсит его мундир значительный орден.
Подполковник Дьячук спорил с генералом:
-Нельзя, товарищ генерал сразу посылать команду бойцов в засаду. Сначала туда пойдёт разведгруппа. Она просочится к месту предполагаемого движения отрядов моджахедов и, если там нас не ждут враги, притаившись в скалах,то, только тогда, организовывать там засаду.
- Почему вы, подполковник, не верите сведениям полученным от добровольцев милиции братского афганского народа.
- Царандой не раз давал нам ложные сведения и, если бы мы безоглядно им верили то, без подтверждения всех полученных от них данных своей разведкой, наши потери были бы огромны.
-Я приказываю,- генерал не слушал никаких разумных доводов,- команде выдвинуться в ущелье и поджидать движения отряда вооружённой оппозиции народному правительству Афганистана, в засаде.
-Почему в ущелье, товарищ генерал?
- Потому что в замкнутом пространстве бандитам некуда будет бежать!
- Но ведь и нашим бойцам негде станет скрыться,если, вдруг, они окажутся там, как в мышеловке.
- Какой ещё, к чёрту, мышеловке? Не выполнишь приказ - окажешься майором, или даже капитаном.
- Так приказа ещё никто не видел и не слышал.
- Я приказываю...
- Попрошу в письменной форме, товарищ генерал.
- Товарищ подполковник, лейтенант Краснов по Вашему приказанию явился.
- Садись, лейтенант,- командир кивнул на стул, что стоял напротив.-Ознакомься.
Лейтенант читал многословный приказ генерала долго, вдумчиво.
- Товарищ подполковник, в приказе не сказано какими силами организовать засаду в ущелье "три"- взводом, ротой, батальоном. Мне не понятно...
- В общем так, лейтенант, качество приказа ты оценил правильно, но приказ надо выполнить. В твоём взводе больше всего старослужащих - одиннадцать. К тому же твой заместитель,
прапорщик Васильев - опытный боец; уже четыре года в Афгане. Не стесняйся, лейтенант, советоваться с ним...
-Приказываю,- лейтенант вскочил с стула, застыл по стойке "смирно",- завтра в шесть часов утра выступить первому взводу седьмой роты к ущелью "три" и уничтожить отряд моджахедов на тропе его движения в сторону пакистанской границы.
- Есть!- браво ответил офицер выслушав приказ командира.
- Садись,- устало махнул рукой подполковник на тот же стул около себя и сел сам,- теперь слушай меня внимательно. Ни в коем случае не втягивайся в ущелье.
- Но в приказе сказано...
- Отнесись к приказу творчески. Представь, что будет,если полученные нами сведения окажутся неточными, ошибочными или провокационными, злонамеренными. Такие случаи бывали, бывали, и люди гибли. Это сейчас мы опытнее стали, а поначалу... Вот войдёте вы в ущелье и, может случиться так, что захлопнется мышеловка и вас всех там "духи" положат.
Лейтенант послушно кивал, выслушивая советы командира, а думал своё.
В шесть утра взвод лейтенанта Краснова выдвинулся в сторону ущелья.
- У нас приказ занять позиции в складках ущелья.
-Глупый приказ,-возражал прапорщик,- товарищ лейтенант. Вас прислали сюда полгода назад и вы не знаете, что два года назад из расположения части "Х" отправились в боевой рейд отряд из нескольких рот и маршрут ему штабные мудрецы наметили через одно вот такое ущелье. Операция готовилась тайно но... неизвестна по сей день сволочь, которая за бешеные доллары продала маршрут движения батальона. Наших в том ущелье ждали. Погибли всё. Особисты там рыли долго и упорно и не нашли продажного гада.Трясли всех, кто знал о операции, но... бес толку. Офицерский состав в той части сменили,а командира понизили в звании и отправили в Союз. С того случая, трагического, крупные подразделения в рейды не посылают, а всё чаще авиация уничтожает базы моджахедов, а пехота группами и командами только караваны их с засад громит, когда удачно, а когда и с потерями
Лейтенант упрямо молчал.
-Что молчишь, лейтенант?
- Позиции займём в ущелье, согласно приказа.
"Что делать?- думал прапорщик, не подчиниться этому молодому придурку? Но тогда, если мои предчувствия обманными окажутся, мне трибунал - обеспечен.
Предчувствия товарища прапорщика не обманули.
Егор, преодолевая боль во всём теле выбрался из своего убежища. Он с удовлетворением ощутил, что все кости его целы, а ушибы и ссадины для советского солдата - пустяк. Главное он жив.
...Вот лежит на спине и удивлённо смотрит широко открытыми голубыми глазами в горячее афганское небо лейтенант. Егор закрыл мертвые глаза командира и осматривал дальше убитых своих товарищей.
Они застыли в разных позах, а смертельные ранения у них почти у всех одинаковые - в грудь и в голову. Было видно, что здесь ждали появления их подразделения душманы опытные, с хорошо пристрелянным оружием.
Егор всматривался в лица погибших товарищей. На некоторых, как у заснувших, стыло выражение спокойствия и благости; смерть их настигла неожиданно, в скоротечном расстреле они погибли счастливо не осознавая всей жути случившегося.
На других мальчишеских лицах застыли гримасы страха и предсмертного удивления;
эти люди успели понять своё отчаянное положение и ужаснуться.
Егор смотрел на своих погибших товарищей и слёзы лились из его глаз. Ему не верилось,что нет теперь на белом свете весельчака и балагура Димки Шестакова, всегда задумчивого и серьёзного Ивана Ситникова. Тут же сложили свои отчаянные головы и братья Усмановы из Киргизии.
И всем им и Димке, и Ивану и близнецам Усмановым, как и ему, Егору, и ещё семерым погибшим тут товарищам оставалось до дембеля полгода. Солдат из пополнения рядовой Самойлов почти не знал, не хватило времени познакомиться. Где-то в городах, сёлах, аулах ждут матери своих сыновей, рядовых и сержантов
первого взвода седьмой роты Н-ского батальона дислоцирующегося в провинции Герат Афганистана...Ждут и не дождутся. Никогда. И только "грузом двести" ненадолго прибудут сыны к порогу родного дома...
На гражданке Егор всегда боялся покойников, а сейчас ходит он между убитых товарищей, смотрит на них и, никакой боязни, только огонь сострадания жжёт его душу. Он,слава богу, остался живой. Ему сейчас больно! Больно ходить, больно дышать, но ещё больнее видеть мёртвыми своих товарищей, когда душа его страдает больше, чем жёстко брошенное взрывом на камни его саднящее тело и надоедливо ноющее от удара о камни голова. За спиной он услышал звук шагов, резко повернулся и палец- на спусковом крючке автомата. "Не стреляй". К нему шёл прапорщик Васильев; целый и невредимый. "Я двигался замыкающим и, когда началась стрельба успел кинуться в сторону и залечь в валунах". Голос Васильева хриплый, прерывающийся:"Не мог я стрелять.-опрадывался,- Я весь, как окаменел. Страшно. Меня убили бы, стоило мне только шевельнуться.
Мы у них - как на ладони. Говорил я летёхе, что втягиваться в эту яму каменную опасно, а он:"приказ, приказ" . Верил пацан отцам - командирам. Зря верил".
Егор смотрел на прапорщика Васильева и радовался, что теперь он не один и что теперь, с прапорщиком, он не пропадёт.
"Пошли",- коротко и властно сказал Васильев и они стали выбираться из ущелья.У каждого - рожок в автомате и три рожка в подсумке, на ремне фляжка с водой и пара гранат,
В заплечнике бушлат и ещё десять пачек с патронами. Если суждена им встреча с "духами" боезапаса им хватит на целый час.Тогда дорого отдадут они свои жизни, не дадут они расстрелять себя безответно, как сегодня в ущелье.
"Хватит реветь!- закричал на Егора Васильев,- своими слезами ты тех пацанов не воскресишь. Теперь нам, живым, к своим выбраться надо. А Егор даже и не заметил, что он до сих пор плачет и, спохватившись, он вытер глаза и молча шагал за прапорщиком Васильевым.
Прапорщик дорогу знал, она, по пересечённой местности, занимала километров десять.Пройти этот не длинный путь двоим здоровым не раненым бойцам совсем не трудно, но ведь путь этот пролегал по чужой, враждебной земле.
Ночь, как всегда в этой стране, опустилась быстро и окутала всё пространство непроглядной тьмой, только звёзды большие и яркие чуть оживляли здешний лунный пейзаж.Стало прохладно. Тридцатиградусная жара сменилась нулевой температурой, такой горный климат Афгана.
- Пора приземляться на ночлег,- решил Васильев,- двигаться в темноте опасно, можно угодить в расщелину и тогда - поминай, как звали.
Они нашли удобное и скрытное место под скалой нависшей под небольшим природным углублением.
- Тут как в печке,- говорил прапорщик.- Дневное солнышко раскалило камни. Только к утру они остынут, но, как только чуть посветлеет, мы двинемся дальше. Сейчас ты в карауле, а я через три часа тебя сменю.
- Есть, товарищ прапорщик, бодрым голосом произнёс рядовой Самойлов
и в ответ услышал мощный,многократно усиленный эхом гор, храп командира. "Товарищ прапорщик,- тряс за плечо командира Егор,- перестань храпеть, духи услышат." " Пошёл ты к х...м",- бормотнул Васильев, но перевернулся с спины на бок и перестал храпеть.
После пережитого потрясения Егору спать совсем не хотелось и он чутко прислушивался к ночному дыханию гор и таращился в темноту, но видеть в её чёрной пелене, ничего невозможно.
Время от времени до него глухо доносился лай собак. Значит не далеко находится деревня. Возможно замиренная, и там расположена милиция ДРА Царандой, а может статься что в ней базируются моджахеды. Всё тут перепуталось в этой ДРА. Иные вожди племён воюют и с нами и с другими племенами и с правительственными войсками.
Многие афганцы говорят по русски. У них есть родня в Узбекистане, Таджикистане и они,по им одним известным тайным тропам, ходят друг к другу в гости. Однажды Егор разговорился с пастухом,который пас овец возле расположения их батальона. Пастух говорил по русски:
-Мой дядя в вашем Узбекистане хорошо живёт, рассказывал молодой афганец. Он бай.
- У нас нет баев.
- Бай,-упрямо повторил пастух,- ему ваши милиция честь показывают.
- Оказывают?
- Да, показывают.
- Так иди к дяде. Тоже будешь жить хорошо.
- Нельзя. У вас Аллаха не любят. Дядя не молится и никто не молится. Село большой; мечети нет. Грех. У меня тут невеста. Красивый. Калым дам. Жениться буду.
- Чем ты, бедный пастух, калым заплатишь.
- К моджахедам пойду вас убивать буду.-Простодушно ответил пастух.
Егор невольно направил ствол в сторону афганца и отодвинул на боевой взвод предохранитель.
- За что ты нас убивать будешь?
- За деньги. Моджахедам американцы хорошо платят. За каждого убитого русского пятьсот долларов дают. А в царандой платят совсем мало.
Так захотелось тогда застрелить пастуха. Но нельзя, сегодня он мирный крестьянин.
"Кого же мы защищаем в этой стране средневековья. Кабульских партократов, чуждых древнему укладу жизни своего народа? Защищаем молодыми жизнями советских парней!
И не находил он ответа...
За спиной послышался шорох и вздохи проснувшегося прапорщика.
- Ложись теперь ты поспи. Я покараулю.
- Егор нехотя улёгся на место командира и неожиданно уснул крепким, глубоким сном уставшего молодого человека.
Проснулся Егор, когда только начало светать Проснулся от холода. Бушлат грел плохо. От дыхания шёл пар, а ему, вдруг страшно захотелось пить. За несколько жадных глотков он опорожнил всю фляжку.
Прапорщик Васильев бодрствовал. Он всматривался в рассветный сумрак и казался равнодушным.
- Проснулся? - Он услышал за спиной шевеление продрогшего бойца.
- Холодно.
- Тут такой климат, днём- жара,а ночью- холод. У тебя вода есть?
- Нет воды. Сейчас только всю выпил.
- Я тоже свою фляжку давно опорожнил. Холодно, а пить хочется страшно. Ты, Егор,ещё минут двадцать покемарь и двинем дальше.
Через двадцать минут в сумерках рассветного дня бесшумно шли в сторону своей части два солдата Советской Армии. Один званием - прапорщик, а другой- рядовой.
- Мы с тобой, Егор, двигаемся по пересечённой горной местности. Внизу, под нами, пролегает дорога. По ней идти легко, но опасно, всегда можно напороться на душманов. Потому мы идём здесь. Тут тоже есть риск вывихнуть или сломать ногу. Идти в горах надо осторожно, рассчитывая правильно каждый шаг. Чуть зевнул и полетел в тар-тарары. Двигайся за мной тихо, неспешно.
Минуло часа два, как покинули они место своего ночлега. Солнце вышло из отрогов гор.
Становилось жарко. Сняли бушлаты. Шли дальше без без отдыха.
Прапорщик остановился. Сделал предостерегающий жест. Напряжённо прислушивался.Оглянулся на Егора, махнул ему рукой: "ложись" и сам распластался на земле. По пластунски полз вниз, туда, где из камней больших и малых природа расположила идеальный огневой рубеж. За командиром так же, прильнув к земле двигался и Егор. Через три минуты достигли они каменного завала.
- Готовимся к бою. По дороге в нашу сторону идёт караван. Отомстим за ребятишек.Сами сдохнем , но отомстим.
- Откуда вы узнали, что караван...
- Ты прислушайся.
Егор напряг слух и услышал едва-едва различимый шорох потревоженного копытами животных мелкокаменного настила горной трассы.
-Сейчас появятся.- говорил прапорщик.- Окажутся перед нами. Мы сверху, они внизу. Солнце - им в глаза. Получается у нас тактическое превосходство. Слушай меня, воин.Как ты думаешь, сколько метров до того участка дороги, на которой сейчас появится караван душманов.
- Метров пятьдесят или семьдесят.
- Не ошибся ты. Примерно так.
- Сколько у тебя гранат?
- Две.
- У меня три. Всего пять. Не плохо. Кидать гранаты умеешь?
- Приходилось. Я до вашего батальона на заставе служил на равнине у пакистанской границы. Нас сменили солдаты Афганского правительства, а личный состав заставы распределили по командам батальона.
- Отлично. Значит ты опытный боец. Автомат твой пристрелян?
- Да, лейтенант пристрелял мой автомат и всех вновь прибывших.
- Лейтенант был отличным стрелком. Значит так. Стрелять одиночными. Прицельная планка постоянная. Целиться чуть выше грудины, можно чуть ниже но не туда, где душманские яйца висят - мазать будешь. Очередями палить и гранаты швырять только когда они вздумают нас атаковать. Понял?
- Так точно, товарищ командир.
Егор не боялся. Он торжествовал. Скоро они отомстят за погибших товарищей. Пусть ценой своей жизни, но отомстят. Он, Советский солдат Егор Самойлов сейчас будет посылать пули из своего оружия во врагов, которые, возможно, те, что вчера в упор расстреляли его взвод. Он был благодарен
прапорщику Васильеву за то, что он не ушёл и не увёл его в сторону от дороги по которой двигался караван, как настоящий командир он решил принять бой с беспощадным врагом, не пропустить караван к базам душманов.
Вот из-за поворота появились ишаки и мулы спины которых навьючены узлами и коробами. Животные идут тяжело переступая ногами. Видно хорошо их нагрузили америкосы в Пакистане. Погонщиков человек пятнадцать, а охраны примерно - сорок. Вооружение разное: автоматы АКМ, винтовки м16, два пулемёта и один гранатомёт. Серьёзная команда. Трудненько им придётся, но ничего, смелость города берёт. "Прорвёмся".
Впереди каравана уверенно вышагивал здоровенный длиннобородый пуштун. Похож на полевого командира. Егор тщательно прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. Великан рухнул, как подкошенный. Охрана каравана не могла понять откуда стреляют, а прапорщик с Егором всё косили их одиночными прицельными выстрелами. Наконец охранники поняли откуда летят смертельные пули. Залегли, стали палить в их сторону. Заработал пулемёт. Совсем плохо. Их много,
наших двое. Прапорщик сумел срезать пулемётчика. С колена в их сторону целился гранатомётчик и его прапорщик убил метким выстрелом. У моджахедов растерянность. Но тут, видно из соседней деревни, появилось подкрепление, ещё человек тридцать. Там появились решительные команды и "духи" дружно, нахраписто кинулись туда, откуда в них стреляли. Упрямо карабкались по склону,
невзирая на потери. Уже два магазина расстрелял Егор и столько же прапорщик. Прапорщик ранен,но ещё стреляет. Пули врагов сыплются градом. Наши стреляют теперь не прицельно, не высовываясь из укрытия. "Гранаты",- хрипит прапорщик Васильев. Он ранен и кидать их не может. Егор зажал в руке"Лимонку", отважился на миг выглянуть туда, где лезли враги и швырнул гранату в самую гущу атакующих. Послышались истошные вопли раненых. Опять раздалась команда и моджахеды снова
лезли вперёд и опять Егор швырял гранаты. Вот осталась последняя. Душманы рассредоточились,стали обходить наших бойцов с дальних флангов, грозя оказаться у наших отважных воинов в тылу.
С тех флангов гранатами их не отбросить - далеко. Прапорщик молчит. Наверно вырубился сознанием.Егор стреляет. Последний рожок
зарядил в автомат, стреляет. Последняя граната..."Моя" Лёг на спину. Граната на груди,палец в кольце чеки. Живым не дастся. Ждёт. Жить хочется...но нельзя...
Редко случаются чудеса в мирной жизни, а ещё реже на войне. Вдруг раздались частые взрывы и предсмертные вопли наступающих. И Егор понял, что случилось чудо - он будет жить.
- Товарищ подполковник. На трассе идёт бой. Слышно...
-Ваше решение, капитан.
- Посылаю БМП.
- Действуйте.
- А согласование с генералом...
- Пошёл он к чёрту!. Дурррак!
И непонятно кого обозвал дураком подполковник, его, капитана Андрианова или генерала. Не стал офицер заниматься самоанализом, а приступил к активным действиям и скоро по дороге к месту предполагаемого боя мчались боевые машины пехоты.
- БМП подоспели вовремя. Двумя своими стволами они разметали душманов в клочья. Пушечные снаряды ложились точно, а недостающие по углу атаки цели уничтожались стационарным автоматическим гранатомётом. Через несколько минут с душманами было покончено. Раненого прапорщика Васильева погрузили в БМП. Медбрат обработал и перевязал рану. Рана оказалась не опасной; по касательной пуля вспорола брюшину не задев внутренностей. Потерял много крови. После перевязки Васильев пришёл в сознание:
- Егор жив?- спросил.
- Живой твой пацан. А где взвод?- поинтересовался капитан.
- Я и рядовой Самойлов - взвод. А остальные полегли в ущелье "три".
...Комиссия политотдела бригады долго искала виновных в гибели боевого подразделения Н-ского батальона мотопехоты. Пытались обвинить подполковника Дьячука, но комбат отгородился от обвинений демонстрацией письменного приказа генерала...
У генерала на золотых погонах появилась вторая звезда,но ордена, к его великой досаде,ему не дали.
Один из членов комиссии, по секрету, сообщил подполковнику Дьячуку, что новый генсек КПСС Горбачёв, на недавнем заседании политбюро, поставил вопросо выводе армии из Афганистана.
Через полгода последнее подразделение сороковой Советской Армии оставила за своей спиной пограничную речку Пяндж.
Прапорщик Васильев и его лучший друг, боевой побратим Егор Самойлов в составе Н-ского батальона прибыли на место постоянной дислокации.
Прапорщик ещё оставался служить, а сержант Самойлов демобилизовался и уезжал домой, на свою малую Родину, в город Карнов. Там его ждали мама, сестрёнка Валя и, конечно,любимая девушка Верочка.
Невеликого росточка, худой, с властным выражением лица прапорщик Васильев сердечно прощался с сержантом Самойловым, высоким парнем с юным лицом и седыми висками у которого, вдруг, задрожали колени, а на глазах навернулись слёзы. Они крепко, по мужски, обнялись.
- Пиши,- говорил прапорщик.
- И ты мне пиши, Иван Савельевич.
- Будем родниться, как братья и ездить друг к другу в гости.
- Да. Это здорово ты придумал. Мы будем ездить друг к другу в гости, как братья.
Дальнейшую судьбу своих героев автор не знает, только надеется на всё хорошее...
Через два года и несколько месяцев после вывода сороковой армии, моджахеды руководимые талибами вошли в Кабул. Они беспощадно расправились с членами Демократической партии Афганистана, руководителя Наджибуллу повесили. А Россия вступила в полосу распада и предательства, но это уже другая история.
1992г