- Привет. Ну что, как оно? – Спросил Андрюха, заходя кабинет.
- Привет. Да ничего так. Вот, разбираю бумаги. Что там в палатах?
Он уселся в кресло, по привычке достал пачку сигарет.
- Затишье. Не нравится мне это.
- Думаешь, грядёт?
- А то ты не знаешь. До полнолуния пять дней. Как пить дать – грянет.
Андрюха достал сигарету и бросил пачку на стол. Шумно придвинул к себе массивную пепельницу.
- А ты как? Что пишешь?
- А, про Мирославу.
- Ааа, ту, вчерашнюю, с этим, которая… Как его? Лёхой?
- Да.
- Я-ясно. Так ты-то как?
- Устал. Сегодня пойду пораньше.
Андрюха внимательно на меня посмотрел.
- Что? – Удивился я его вниманию.
- Ты забыл? Ты же сегодня дежуришь. – Он продолжал на меня смотреть, чиркая зажигалкой. – Ты давно спал?
- Бли-и-ин. Точно, дежурство… Слушай, может, ты меня подменишь? Я жену уже чёрте сколько не видел, домой хочу.
- Рад бы, да не могу. Ты ложись, поспи хоть часок, идет? Или, хочешь, мы тебе укольчик сейчас сделаем? – Он хихикнул из-за клубов дыма. Выглядел он словно дьявол, заключивший очень выгодную сделку. Я поморщился.
- Себе сделай. А, и правда, посплю немного. Кто знает, что ночью будет?
Я вытолкал Андрюху взашей и прилег на кушетку.
Мирославу я знал очень мало, она наблюдалась у другого врача. Да и я устроился уже после ее появления. Что-то о ней по обыкновению рассказал Андрюха, что-то я услышал сам, но в общих чертах ее историю себе представлял. Попала она к нам в состоянии кататонии. На раздражители не реагировала, смотрела в одну точку. В руках держала прозрачную стеклянную бутыль, до половины заполненную горелыми спичками. Ее появление вызвало в нашей больнице небольшой переполох – всех заинтриговала бутыль, и сама новая пациентка. Она была очень красива.
Обычно люди, которые к нам попадают, если и несут с собой что-то, то у этого предмета непременно есть история, любопытная для одних, и о многом говорящая для других. Женщины несут с собой кухонную утварь, цветы, одежду. Чаще – детскую. Мужчины – в руках держат сигареты, зажигалки, телефоны. Бывает по-всякому. Немалая часть вещей – то, что потенциально можно использовать как оружие. Естественно, по правилам все это изымается. Возле кабинета глав. врача у нас есть кладовка, битком забитая такими вещами. Чего там только нет, скажу я вам! Туда же отправилась и бутыль.
Со временем интерес начал утихать. Девушка молчала, к другим больным не проявляла никакого интереса. Про бутыль еще ходили домыслы, но и это быстро наскучило. Каждый день наш Бедлам изменяется, словно масляное пятно на воде, кто-то приходит, кто-то уходит. Статичных дней практически не бывает. А если и бывают – по большей части осенью, в октябре. Когда падают листья, серое небо, и льют затяжные дожди - даже наши больные погружаются в меланхолию и настраиваются на философский лад. Хотя, на многих осень действует действительно угнетающе.
Кататония выражается двигательными расстройствами. Больной может не двигать или какой-то частью тела, или, зачастую, не двигаться вообще. Таких возят в креслах-каталках. Мирославу чаще всего катал Алексей, молодой санитар. Больница – это как небольшое общежитие. Все у всех на виду. Сразу стало понятно, что Алексей к Мире слегка неравнодушен. Больные замечают даже самые, казалось бы, невинные взгляды. Хотя и интерпретируют их по-своему. Персонал особого значения не придал – девушка действительно красивая, мало ли, жалеет парень? Да и некогда за всеми следить, и так забот полно. Но со временем - обеспокоились. Много случаев было, когда соцработники пользовались беспомощностью подопечных. Времени прошло уже порядочно, девушка начала говорить, могла двигаться сама. Когда Алексею запретили возле нее появляться – забеспокоилась, и сама попросила, чтобы им разрешили иногда видеться. Это не запрещено, мы развели руками, и они время от времени уединялись в дальнем уголке общего коридора у окна и о чем-то подолгу беседовали. Хотя, беседу вел Алексей - Мира чаще молча смотрела в окно и иногда улыбалась его словам.
Больные к тому времени утеряли к ней интерес. Спокойная, необщительная. Даже тайна бутыли раскрылась – она сказала, что в ней ее душа. Пообсуждали, посплетничали, пришли к выводу – бывает. И не такое видали. А тут – всего-то – душа в бутыли. Да ладно бы, что-нибудь интересное, а там лишь горелые спички.
Какое-то время муссировали ее роман с Лехой. Да, уже стало ясно, что он в нее влюблен, и она отвечает взаимностью. Пошутили, посмеялись, посудачили про свадьбу. Алексей при таких разговорах мучительно краснел, да и Мирослава отворачивалась, смущаясь. Пожали плечами – редко, но бывает. К тому же участие парня здорово продвинуло выздоровление. И вот, вчера Мирославу выписали.
Я как раз попал на момент прощания – желали счастья, здоровья. А потом кто-то спросил, заберет ли она бутыль. Она рассмеялась, и сказала, что теперь у ее души другое вместилище.
Конечно, я тут же бросился посмотреть, что там, в бутыли? Если к нам ее привезли больной, то сейчас, когда она здорова…
После того, что я видел в нашей больнице, если честно, я ожидал увидеть минимум цветущий сад. Но передо мной была пыльная стеклянная бутыль с горелыми спичками.
Хотя, если подумать, она ведь сказала, что у ее души теперь новый дом...