Я очень люблю весну. Все ее стадии, все проявления. Люблю весну раннюю, с оплывающими от яркого солнца сугробами, с топорщащимся из-под серого снега прошлогодним мусором. И позднюю, пряную и жаркую, с не по-летнему бодрящим ветерком; пьянящую запахами трав, пестрящую зеленью листьев вперемежку с яркими кляксами цветов. Люблю и весну… Среднюю? Срединную? Не знаю, как правильно назвать … Ту, что бывает между ними.
Ту, когда снег уже стаял, но не везде: кое-где еще виднеются маленькие разлагающиеся трупики зимних сугробищ. Некогда ослепительно белые, величественно укрывавшие своими мощными телами замерзшие кусты и деревья, теперь они, скрюченные и вялые, словно жмутся из последних сил поближе к своим недавним подопечным, ищут тень в их кронах – те же, не замечая скорчившихся у их ног стариков, беззастенчиво радуются солнцу и наливаются соками просыпающейся земли.
Ту, когда почки на деревьях только начинают распускаться, а первые цветы пробиваются из-под слякотной земли сквозь бледно-желтую, как пергаментная кожа мумифицированного мертвеца, прошлогоднюю траву.
Такую, как сейчас. Эти месяц-полтора, пока весна не заиграет в полную силу, не разгонится, чтобы за следующим поворотом передать эстафету летней жаре, прекрасны своей дихотомичностью, двойственностью: вот рождается новая пора и умирает старая, вот строгая и величественная стать холода и льда уступает место улыбчивой и бесшабашной зелени жизни. Очень Шопеновское время: мелодичное, тихое, с легкой ноткой грусти.
Но если честно, есть и практические резоны. Конец марта и начало апреля – это самое удобное время для моих прогулок, для моих регулярных… занятий. В сумерки народу на улицах достаточно мало. Кто-то припозднился на работе и только возвращается домой. Кто-то идет из гостей или, наоборот, в гости. Еще слишком прохладно, слишком стыло вечерами, чтобы скверики и парки заполонили влюбленные парочки, а на всех скамейках возле подъездов расселись, как курицы на насестах, неугомонные и пронырливые старушки. И это очень для меня удобно.
Похоже, сегодня неудачный день – совсем безлюдно. Погуляв час-другой по своему любимому парку, я потихоньку иду к выходу. Подождать еще или поискать счастья в другом месте? Смеркается, синева накрывает город.
Я уже почти дохожу до машины, когда замечаю, что навстречу идет девушка: молодая, высокая, с кругленьким симпатичным личиком; из-под модного белого плаща при каждом шаге выныривают кожаные сапожки на каблуках, в руках кокетливо покачивается сумочка.
Я тут же схожу с тропинки и прячусь в тени трех массивных кленов. Удобное место, хорошее. И она, похоже, не успела меня заметить – все так же идет, погруженная в себя. Я достаю из внутреннего кармана флакончик с хлороформом и носовой платок с моим вензелем в уголке. Все должно быть не только правильно, но и красиво – поэтому я не люблю все эти новомодные дистанционные станнеры. Даже шприцы с кетамином – это не то. Они похожи на нападение змеи: бросок, укус. Я же люблю другую охоту: жертва должна вся быть в твоей воле, своей рукой ты должен прижать платок с эфиром к ее лицу и чувствовать, как она бьется в твоих объятиях, как с каждым ударом сердца ее сопротивление ослабевает…
Так было много раз, так происходит и сейчас. Моя сегодняшняя подружка успевает только охнуть, дернуться разок-другой – и обмякает у меня на руках. Я быстро оглядываюсь – никого – затем гружу ее в свою машину и везу домой.
Вот он, мой любимый подвальчик! И сегодня я не один, сегодня со мной гостья! Я заботливо раздеваю ее, подвешиваю на цепях. Сердце трепещет в предвкушении, и пока моя подружка не пришла в себя, я готовлюсь: переодеваюсь, протираю инструменты. О, чуть не забыл – музыка! У меня есть несколько особых сборников, под разное настроение. Сегодня, пожалуй, возьмем этот. Цепи за спиной звякают – и я включаю музыку.
Сначала немного Баха. Якобы не заметив того, что моя прелестница очнулась, я по очереди беру в руки инструменты и, держа их так, чтобы она видела, пальцем проверяю остроту и работоспособность. Сверкают изящным блеском скальпели, нежно пощелкивают зажимы и реберные расширители, жужжат шмелями пилы для костей – и все это вплетается в музыку, перемежается с заунывной тоской духовых, с плачем скрипок и ритмом барабанов. Это тоже игра. Тоже часть той картины, того произведения, которое я сегодня создаю.
Бах затихает, наступает пауза – и я поворачиваюсь. Моя гостья судорожно вертит головой, дергает привязанными руками и ногами, что-то мычит сквозь кляп. Все эти попытки освободиться, договориться, умолить - это тоже часть ритуала, часть красоты моего действа, моего спектакля. Но – нелюбимая часть. Поначалу я обходился без кляпа, однако слушать одни и те же крики, угрозы и увещевания со временем обрыдло. Если бы я мог, то обездвижил бы ее совсем, однако это – тоже химия, это неправильно и неестественно. Поэтому с некоторыми неудобствами приходится мириться.
Тем временем, вступает Вагнер с легкой, мелодичной вещью «Die Hochzeit». Под неспешный ритм, выводимый одним лишь фортепиано и наводящий на мысли о бренности и скоротечности бытия, скальпель в моей руке совершает свое первое па. Такое же легкое, как и мелодия, и плавная дуга срезает кожу на левом плече. Аккуратно, изящными лепестками свисает она вниз, и обнажившееся мясо в долю секунды окрашивается кровью. Пока не кончилась музыка, я делаю еще несколько маленьких надрезов, пуская по белоснежной коже красные струйки, а затем, в финале композиции, меняю инструмент и вырываю ногти на безымянном и среднем пальцах правой руки. Прекрасное начало!
Мелодия сменяется - истинный, типичный Вагнер разворачивается во всю ширь, передавая мне буйство своей музыки, ее неудержимый огонь, ее дикость, ее первозданную, первородную красоту! В экстазе я ломаю моей гостье мизинец и указательный палец, выворачивая их в виде такой оригинальной «козы» - и перехожу к другой руке, чтобы совершить с ней ту же метаморфозу, чтобы дать ей ту же красоту.
Композиции следуют одна за другой, Вагнер пьянит меня, уводит за собой, в дебри своего неистовства – а скальпель в моей руке пляшет, рисует на белом теле причудливые узоры. Я уже не чувствую своего тела, не отдаю отчета в действиях и не вижу ничего – только белый холст. И я рисую на нем всеми своими кистями, всеми своими инструментами. Да, краска всего одна, но вы задумайтесь, вы оцените, насколько разным может быть красный цвет!
Красный венозной крови и красный крови артериальной.
Красный сухожилий и красный свежего мяса.
Красный печени и красный кишок.
Один цвет, но так много оттенков и так много возможностей! Где-то в глубине сознания я замечаю, что Вагнер сменился Бетховеном – энергичным и веселым, но в то же время прямым и монументальным. Под него я вырезаю глаза и снимаю скальп, а на финальном аккорде – ломаю молотком коленные чашечки.
Я продолжаю свое действо: кровь брызжет во все стороны, орошая и меня, и холст – где-то я ее стираю, чтобы не испортить картину, где-то даю ей возможность нащупать новые русла, внести свою лепту в почти готовую скульптуру. Под Бетховена я буйствую, созидаю, в моей голове рождаются все новые и новые образы.
Зазвучали «Дни Гнева» Моцарта – под эту пронзительную музыку я резкими, порывистыми мазками срезаю мясо со спины, пилой для костей отделяю ребра от позвоночника и выворачиваю их наружу. Крылья ангела, как это называлось у викингов. Как это точно, как емко, как красиво! Я вижу его, этого ангела! И, под «Заупокойную мессу» того же гения, я вырываю из груди еще теплое сердце и сжимаю его в своей ладони!
* * *
Зазвучал зуммер, картинка исчезла. Руки сбросили с головы дрим-визор «S-4X» от Sony – всегда будь онлайн, даже во сне! Взгляд упал на монитор компьютера у изголовья кровати – машина обрабатывала данные, заканчивая переводить навеянные подсознанием мысли в аудио-дорожку, а визуальные образы – в видео-поток. Потом это будет автоматически синхронизировано и закачано в Интернет. В углу экрана мигал таймер, сообщавший о том, что до окончания всех операций осталось тринадцать минут. Самый современный компьютер, двенадцать процессоров на нитро-кристаллах в чипе из суперметалла: космические технологии – на службу массам!
Щелчок пальцами включил радио: «А сейчас прозвучит композиция Илоны Стринг «Я влюбилась в депутата». Это 102,5 FM, не переключайтесь!» Илона Стринг – наша надежда на Евровидении, голосуем!
Ноги нащупали тапки. Ванная, зубная щетка, ровно три горсти воды в лицо. Взгляд в зеркале отразил пустоту.
Кухня, включить экран, послушать новости, переключить на музыкальный канал: «Унца-унца-унца-йеее!» На завтрак – хлопья с молоком. «Суперстарз» - это набор витаминов и микроэлементов, который зарядит вас энергией на весь день!
Вернуться в комнату, одеться. До выхода из дома на работу осталось три минуты. Быстрый взгляд на монитор компа – новый пост в блоге загрузился в сеть и набрал уже сорок тысяч лайков. К вечеру будет примерно в десять раз больше. Хорошо.