Ученик

          Фильм Кирилла Серебренникова "Ученик" на Гётебургском кинофестивале.      
          На шведском звучит как «Студент», что не вписывается в авторский замысел названия, как мне кажется. Ведь ученик в русском языке не то же самое, что студент. На все сеансы вперед билеты распроданы. Интересно, какая публика придет смотреть этот фильм? Те, кто хотят увидеть русскую действительность в дурном свете, как это стало здесь почти что модным, и привычным в последнее время, или те, кто хочет понять природу религиозного фанатизма на основе русской современности? И те, и другие найдут почву для размышлений.
Ибо фильм построен как бы очевидно просто и понятно, но, на самом деле, содержит несколько слоев проникновения.
На первом плане история подростка, отвергаемого всеми, недополучившего любовь, не услышанного, и не понятого, с его необузданным бунтом, а вернее выбранной им формой бунтарства. Унижаемый всеми, он хочет возвыситься, чтобы унизить других.
Он отрицает все через единение, как ему кажется с Богом, приняв на себя роль «пророка», даже «сына Божьего», и умело апеллирует цитатами из Святого Писания себе в угоду, не понимая сути произносимых слов, судит, и учит других.
Но ведь он такой же ученик, как и все остальные, и должно быть человеком среди людей, а не учителем их.
Он обдирает обои в своей комнате, ломает мебель, загораживается от внешнего света, не моется, и не меняет одежду - и в этом видит смысл единения с Богом, через отрицание благ, через добровольное отречение, и «страдание».
Но страдание собственной матери ему непонятны, и безразличны.
Он протягивает руку калеке, столь же безразличному ему, и ненужному, как и все остальные, приручив его, породив в его сердце чувства дружбы, привязанности. Но Вениамин, так зовут главного героя, не ценит в человеке человеческое, он боится, и не хочет никакого сближения, он не задумываясь убивает несчастного, только потому, что считает его плохим человеком, и решает, что тот должен быть наказан «через кровь», вроде так сказано в Писании,
Никто не может достойно возразить ему, да и желания-то особого нет, и знаний достаточных. Есть лишь учительница биологии, которая безуспешно пытается доказать свою, противоположную по сути точку зрения. Она тоже напориста, и использует Писание в своих целях, вырывая из контекста нужные ей фразы, якобы иллюстрирующие ее мысль о том, что Иисус поощрял гомосексуализм.
Основы социального поведения, и умения жить в обществе закладываются родителями дома, или учителями в школе: мудрый учитель, или любящий друг, родитель.
В противовес этому пародийная личность школьного священника, не владеющего в достаточной степени знаниями, чтобы убеждать, или укротить кликушество Вениамина. Священник этот обращен к внешнему, более, чем к внутреннему, и, очевидно, символизирует современную русскую церковь, за что презираем, и отрицаем героем.
Он не может доступно объяснить Вениамину, что в основу христианства положена любовь к ближнему, а вовсе не осуждение; стремление научиться выживать вместе, без причинения вреда другому, а не борьба за свою правоту. И сколько бы ни гремел подросток цитатами о любви, что готов даже умереть за Бога, но в опустошенном злобой сердце его нет простого сочувствия, или жалости к людям, к окружающему миру.
Этот опыт приобретается с детства, впитывается с молоком матери. Этому учит школа, окружение.

Но история страны все последние десятилетия демонстрировала не просто неуважение к личности человека, а полное пренебрежение ценностью жизни, доказывая это примерами расправы над инакомыслящими, поднимая в душах людей самые низменные, самые мутные, самые черные волны.
Такова же история его семьи, где превалирует ненависть измученной, уставшей, вечно кричащей, и требующей, а не говорящей человеческим языком матери, к бросившему их отцу, а кроме неё, нет близкого человека, нет друга.
Красивая, и физически развитая, но духовно не зрелая одноклассница вместо демонстрации сексуального превосходства, и грубого соблазна могла бы просто пожалеть его, пусть даже незаслуженно, просто прислушаться… Но она не умеет.
Всеобщее безразличие, и неприятие его, как личности, порождает протест.
Отсюда и второй, философский слой фильма – о фанатизме, зарождающемся в обществе, которое не способно относиться к человеку как к личности, которое не просто отвергает своих граждан, а устраивает охоту на них, вместо того, чтобы дать им возможность ощущать себя окруженными заботой в ситуации, когда они немощны, одиноки, потеряны. Это общество не способно справиться с зарождением таких вот фанатов, добровольно посвятивших себя «религиозному учению».
Они лишние люди, попросту не востребованы.
Объединяясь с себеподобными, избравшими «служение идее», взамен созиданию, и жизни, - они становятся опасной угрозой.
Чтобы остановить смертельные жертвоприношения религиозных фанатиков, необходимо постараться понять их, понять причину возникновения этих вспышек античеловеческого естества, подогреваемых цитатами из религиозных писаний.
Хочет ли он переделать мир под себя? Верит ли, что он один может изменить мир? Или это всего лишь желание мести, желание причинения страданий тем, кто отверг его?
Герой картины размышляет о двух спасенных душах грешников, но это не то, что движет им, когда он прибивает крест в танцевальном зале. Это жесткий, необузданный протест, направленный на причинение другим морального страдания, за счет собственной, небольшой победы над ними, ведь они плохие, они не принимают его.
Допустима ли религиозная пропаганда в современном обществе, где незрелые души каждый раз подвергаются соблазну использования символов, а учения церкви, призванной служить для утешения, служит почвой человеконенавистничества?
Нужно ли верить, или автор фильма призывает к всеобщему атеизму? Разумеется, истинная вера спасала, и спасает многих, без громких деклараций. А безверие рождает многие пороки. Но автор и сам отвечает на этот вопрос появлением образа убитого мальчика, и его попыткой донести до учительницы знак беды, рассказать ей правду. И то, что она смогла услышать, понять этот призрак, доказывает, что в мире существует нечто, недоступное нашему логическому мышлению, но ведущее к пониманию тайны жизни на земле. И она, эта тайна, куда более глубокая, и разумная, чем то, что смог вычитать и кричал герой фильма, защищая себя от нелюбви, сопротивляясь безразличию, глупости и жестокости в обществе. Ведь он не был рожден фанатиком. На каком-то этапе душа его не выдержала, и не имея опоры, знаний, и желания додумать, дочитать до конца, охватить сознанием все целиком, он создал свой мирок, или свою идею, под которую нашел что подложить из доступного религиозного писания. Все вокруг в это время были заняты своими делами.
Порой не хватает просто тишины, просто сосредоточения и гармонии с внешним миром, порождаемой прежде всего гармонией внутренней. А внутренняя гармония – это уже дело опыта, опять-таки семьи, окружения, здоровья, и в какой-то степени открытости характера, умения переживать сложности, и радоваться тому, что есть, и веры в себя. Другими словами, надо просто научиться терпению и созерцанию. Это сложно, особенно в мире, начиненном столькими разномасштабными по человеческим качествам людьми, столькими сформировавшимися уже личностями, и характерами.
Приезжающие в Европу подростки из стран, в которых они были изгоями, становятся такими же изгоями здесь, и поняв это однажды, взрывают себя вместе с теми, кто дал им кров и пищу для каждого дня, но не дал, не мог, не захотел дать то, чего они так жаждали – принятия их как равных. Ведь за первыми радужными шагами последуют отрезвляющие дни, когда не примут на работу, потому, что не такого развития, как местные, не так говорит, не так пишет, или образование не такое, не ответят взаимностью на чувства, ведь никуда не деть даже внешнюю разницу в облике, и умении себя преподнести, в окружении и материальной поддержке. И тогда остается путь ненависти, за то, что не принимают. И тогда жгут машины тех, кто не принял, не захотел принять достойно, и давят их грузовиками, подложив под это якобы высший смысл, вырванную из контекста идею религиозного фанатизма.
Они навеки останутся травмированными своим прошлым. Они интуитивно ищут лучшей жизни здесь, на западе. Но глубоко внутри понимают, что есть предел, который им не перешагнуть. Они стремятся в новое общество, но тонко чувствуют ложь этого общества, прикрываемую внешней заботой, от которой и те, и другие очень быстро устают.
Общество не готово к их жесткому отрицанию западных ценностей и идеалов: отношения однополых партнеров, изменение пола, глобализация, прайд парады.
В современной Европе это обыденность. Все наделены равными правами.
Общество не может справиться с теми монстрами, которых породили в прошедшие войны, с истреблением себеподобных по принципам расы, или веры.
Сталинские лагеря, холокост - все это результат фанатизма. Сталинские фанаты были уверены, что очищают советское общество от неверных идее коммунизма, и современной Россией этому до сих пор не дана надлежащая оценка, наоборот. На былые революционные праздники все чаще извлекают из пронафталиненных сундуков портреты усатого вождя, и таскают их в обрамлении красных полотнищ, словно напитанных пролитой им человеческой кровью. Набирает обороты антисемитизм. В фильме узнаваемо стыдливая попытка маскировки этого зла, когда школьную учительницу «уличили» по отчеству...
На примере отношения к своему прошлому растут такие вот фанаты. А дальше их ждет суровый, и меняющийся мир, в котором им самим, как ни странно, нет места.
Фашизм в Европе хоть и подвергся осуждению, но не покинул умы и чаянья современников. С другой стороны, неграмотная и непродуманная политика интеграции, и безумное заселения Европы множеством неуправляемых уже фанатиков, иммигрантов, не принимающих основы жизни европейцев, и европейцы, не воспринимающие их.
Так и порождается взаимная неприязнь, хотя европейцы и пытаются делать вид, что активно помогают, как добрые учителя. Но на самом деле чаще всего не могут это сделать из -за занятости, личных проблем, и забот. Да и должны ли они?
Нельзя заставить любить, или принимать всех и вся. Но можно выстраивать свою жизнь таким образом, чтобы не попадать в эту западню, не становиться тем, кто обещал и не додал.
И те, и другие поставлены перед необходимостью попытаться понять друг друга, научиться принимать такими как есть, раз уж приходится выживать вместе.
  Религиозный фанатизм лежит в основе конфликтов на Ближнем и Среднем Востоке. Беспомощность современного мира перед теми, кто начинен идеей, лишь удваивает их желание заставить страдать, сделать больно, чтобы хоть на этот миг быть выше, быть услышанными, быть над отвергаемым, и отвергнутым миром. Они его этот мир не изменят, но они причинят ему страдание, много страдания, отомстят за то, что они изгои, недолблёные, не востребованные обществом.
Я часто прохожу мимо небольшой группы молодых людей, избравших себе местом собрания угол пустующего здания, они (или кто-то из них) приезжают на красивой новой машине, и, открыв дверь салона, включают на всю громкость радио. Под завывания привычных их слуху восточных басовых мелодий громко и отвязано разговаривают, широко расставив ноги в модных джинсах с порванными коленями, засунув руки в карманы дутых серебристых курток, с полу-бритыми головами. Они обособили свой мирок. Они знают, что местные девушки не подойдут, и не встанут с ними рядом. А те, кто проходит мимо – не принимают их вызывающего поведения, но от этого их протест лишь набирает обороты. Тогда каков сценарий дальнейшего развития ситуации?
Предположим, я попыталась бы заговорить с ними. Но то, что интересует меня, совсем не интересует их.  Мы существуем в разных мирах, и по-своему и я, и они имеем на это право.
Сегрегация, создание отдельных миров, само по себе и не плохо, пока эти миры не начнут навязывать свою волю, и активно внедрять свою власть. Пока мы существуем на принципах не замечать друг друга, -  проблемы нет, но если кто- то начнет диктовать свою волю – вот тут и возникает ранее впитанный в кровь опыт сопротивления, отстаивания своего мирка. И в ход могут пойти все уже известные средства.
Как сохранить этот хрупкий мир, чтобы не перейти черту, и не породить развитие предложенного автором фильма сценария, когда кликушествующий фанат, во имя якобы спасения духовных ценностей, не начнет уничтожать ближних.
Современный мир ставит перед всеми требование взаимоуважения, и толерантности. Сможем ли мы противостоять фанатизму человеческим чутьем, и защитить ценность жизни, и свободу, коль скоро уже назрела осознанная необходимость?
Ученик, герой фильма, он ведь здесь, среди нас. И в этом неоконченная драма, и вызов обществу.