* * *
Пархан оказался в маленьком — не более трёх шагов в ширину закутке. Целую минуту он не двигался с места, осматриваясь вокруг. Стены были сложены из серых грубо обтёсанных и местами закопчённых блоков песчаника. На одной из стен закреплён позеленевший бронзовый держатель для факелов, но самого источника света в нём не оказалось. Впрочем, достаточное освещение давали два факела, один из которых держал сам Пархан, а другой — только что появившийся в каморке сотник. Кроме того через узкую щель из спальни фараона лился неяркий дневной свет, дававший возможность детально рассмотреть потайную комнату. В дальнем её конце жрец различил проход, ведущий неизвестно куда. Ранее заметить этот проход мешали грязные серые стены, сливавшиеся в единое — целое полотно.
Что-то подобное жрец ожидал увидеть, поэтому ничуть не удивился и даже почувствовал некоторое облегчение, улыбнувшись одними уголками губ. Пархан взглянул на сотника. Тот сохранял бесстрастное выражение лица. Но судя по его напряжённой фигуре и правой руке, скрытой под плащом — явно сжимающей рукоять меча, это было напускное спокойствие.
— Пошли, — кивнул жрец военному и первым двинулся вперёд. Но завернув за угол, вновь остановился. Здесь начинался целый лабиринт. Вправо и влево тянулись узкие тёмные галереи. Насколько позволял слабый свет от факелов, люди видели, что от галерей отходили многочисленные ответвления, — некоторые вели куда-то вниз. Похоже на то, что лабиринт простирался под всем городом. Пархан долго всматривался в темноту и, беззвучно шевеля губами, что-то прикидывал в уме. Потом поднял кусок песчаника и сделал на стене отметку — длинную горизонтальную черту. Мельком взглянув не застывшего сотника, коротко бросил:
— Идём.
Жрец медленно двигался и, с помощью факела, тщательно осматривал стену с правой от себя стороны, не забывая делать отметки, особенно на поворотах. Наконец, остановился и долго осматривал часть стены, на первый взгляд, ничем не отличающаяся от остального анклава, но чем-то привлёкшая его внимание.
Потом, бросив к ногам кусок известняка, засунул руку в щель между блоками и, нащупав рукоять рычага, с силой надавил. И вдруг один из блоков чуть выдвинулся и почти бесшумно стал поворачиваться вокруг своей оси.
— Ага, — я знал! — не сдержавшись, воскликнул Пархан.
Полоска дневного света на полу галереи быстро расширялась. Жрец не ошибся в расчётах — это спальня принца. И она была не пуста. Здесь находились две чернокожие рабыни, по всей видимости, наводившие в комнате порядок. Одна — с тряпкой в руках, застыла у кровати в центре комнаты, другая — с метёлкой стояла у стены. И обе, округлившимися от ужаса глазами, смотрели на двух неведомо откуда появившихся мужчин. И вдруг, побросав свои «орудия труда», с визгом, едва не столкнувшись лбами, бросились к двери, которую уже установили на место.
Не обращая на рабынь никакого внимания, Пархан переступил через невысокий каменный бордюр. Он осмотрелся и, обхватив ладонью подбородок, замер. Но через минуту, словно очнувшись, невнятно прошептал что-то и, резко повернувшись, вновь шагнул в галерею.
Обратно шли в том же порядке: впереди Пархан — за ним сотник. Оба держали в руках факелы. Теперь жрец шагал более уверенно. Никакой опасности он не чувствовал, а метки на стене не давали сбиться с пути. Однако этого нельзя было сказать о сотнике. Он чувствовал себя менее уверенно. Хотя его правая рука уже не скрывалась под плащом, — сжимая рукоять меча, но теперь в руке он держал не менее грозное оружие — короткий дротик. Видимо военный вспомнил мифы, где говорилось, что в подземных лабиринтах водятся различные чудища…
Неожиданно Пархан остановился, да так резко, что шедший за ним вояка едва не врезался в жреца. Несколько секунд Пархан не шевелился, стараясь понять, что же его насторожило. Наконец, почувствовал чьё-то лёгкое прикосновение к щеке, провёл рукой по лицу. Потом обратил внимание на колеблющее пламя факела. И понял, что это ветерок — сквозняк. Но откуда здесь сквозняк? Жрец внимательно осмотрелся, и заметил с правой от себя стороны за уступом, проход.
Вниз вела узкая каменная лестница. Казалось, что у неё нет конца, и ведёт она в бездну Свет от факела не достигал основания лестницы и терялся в густой темноте. Но, конечно же, это было не так, — у всего есть начало и конец.
Пархан шумно втянул в себя воздух.
— Та-ак, — негромко протянул он, ни кому не обращаясь, — они здесь проходили. — Затем, быстро оглянувшись на сотника, снова коротко бросил: — Идём, — и первым шагнул на верхнюю ступень.
Они сошли всего на пять ступеней, а внизу уже высветился пятачок пола. Лестница оказалась не такой длинной, какой представлялась, хотя очень крутой, — жрец с трудом удерживал равновесие.
Спустившись в самый низ, Пархан не сразу понял, где очутился. Галерея исчезла, — мрачные стены больше не стискивали пространство. И только когда он сделал несколько шагов вперёд и свет факелов выхватил из тьмы массивные квадратные колонны, понял, что это зал и, судя по всему, огромный — его свод угадывался, но виден не был.
Пархан медленно шёл вдоль стены, высоко держа факел. Сзади слышал тяжёлое дыхание сотника, и это успокаивало. На душе было тревожно. Что это за зал? Кто его соорудил? Какому культу посвящён?. И не обитает ли здесь до сих пор дух какого-нибудь древнего тотема, желающий отомстить тем, кто потревожил его покой? А то, что такие огромные помещения служили тому или иному культу, сомнений не вызывало
Ответы на некоторые вопросы жрец пытался получить, разглядывая стены древнего храма. Но штукатурка, на которую некогда был нанесён цветной рисунок, большей частью осыпалась, превратившись в пыль под ногами. Из оставшихся фрагментов целой картины не складывалось.
Чем дальше они продвигались, тем меньше оставалось штукатурки на стенах. Всё чаще стали попадаться участки голой кладки, состоящей из почти чёрных блоков песчаника. И поэтому Пархан не сразу заметил, что рукотворное помещение закончилось, — стены превратились в сплошной монолит, с застывшими подтёками известняка, отчего они стали походить на морскую поверхность, по которой лёгкий бриз гнал мелкие волны. Жрец с сотником очутились в просторной пещере.
Пархан остановился и долго осматривался, размышляя: стоит ли идти дальше. В какой-то миг показалось, что впереди видит светлое пятно. Он отвёл руку с факелом и пристально, до рези в глазах, стал всматриваться вдаль. Да он не ошибся, — впереди маячило что-то светлое. Что это? Что же, кроме выхода. Красноречиво взглянув на сотника, жрец двинулся вперёд.
До светлого пятна оказалось не так далеко, как представлялось… Скоро они стояли перед слабо освещённым ответвлением пещеры. Вернее пещера здесь разделялась на два рукава. Более широкий туннель вёл куда-то в темноту. Ответвление поуже явно выходило наружу и, по всей видимости, на берег Нила. Пархан почувствовал запах ила и, как ему показалось, уловил слабый журчащий звук. Он решительно шагнул вперёд.
Чем дальше — тем светлее. Уже попадались целые островки камыша. И наконец, над головами раскинулось голубое небо, а в глаза бросилось яркое полуденное солнце. Пещера закончилась и перед путниками возникла сплошная зелёная стена камыша. Однако, присмотревшись, жрец заметил узкую, уходящую вглубь зарослей тропинку.
— Ага, — удовлетворённо произнёс он и, оглянувшись на сотника, ступил на тропинку.
Военный что-то пробурчал, но, не посмев выразить недовольство вслух, последовал следом за жрецом. Под ногами захлюпала вода. Низ длинной туники Пархана вмиг намок, но он не обращал внимания. Вдруг совсем близко с левой стороны раздался громкий шум распрямляющегося камыша. Жрец замер на месте. У сотника взметнулась рука, с зажатым в ней дротиком. Но это оказалась всего-навсего большая белая цапля. Птица тяжело взлетела но, видимо не желая покидать богатый ареал охоты, вновь опустилась в нескольких шагах от своего старта.
Досадливо поморщившись, жрец двинулся дальше. Впереди засверкала вода. Ещё несколько шагов и он уже стоял перед водной гладью. Однако это было не основное русло Нила, а протока, ширина которого не превышала пятнадцати — двадцати шагов. Густые заросли камыша с обеих сторон стискивали тропку. И никаких признаков того, что здесь проходили люди.
— Может, лодка?.. — задумчиво прошептал Пархан и, вплотную подойдя к воде, что-то стал рассматривать на дне.
И вдруг — взрыв. Целый рой брызг взметнулся рядом со склонившимся человеком. Что-то тёмное и массивное вырвалось из воды. Жрец успел отпрянуть, но подол его туники оказался зажатой в зубатой пасти огромного крокодила. Факел упал в жидкую грязь и, с шипением растревоженной змеи, погас. Пархан замолотил кулаками по голове монстра.
— Пусти! Отпусти! — Но эти жалкие попытки освободиться ни к чему не приводили. Зверь тащил человека в воду. — Помоги-и-и! — завопил жрец.
В воздухе просвистело короткое чёрное жало. Дротик вонзился в глаз чудищу, почти наполовину войдя в его череп. Крокодил рванулся, широко раскрыв пасть, крутанулся и, с громким плеском, скрылся под водой.
Пархан шлёпнулся в тёмно-зелёную жижу.
— Ты… ты что наделал!? — задыхаясь и пытаясь выбраться на сушу, прошипел он. — Ты будешь наказан. Помоги мне.
Сотник по колено вошёл в воду и легко поднял жреца. Тот буквально повиснув на шее воина, запрыгал на одной ноге, выбираясь на берег.
И оба не заметили, как из под плаща сотника выскользнул золотой медальон и, покачиваясь из стороны в сторону, медленно опустился на дно. А когда люди отошли от берега, из-под воды пробился тонкий яркий луч и, растворившись в общем потоке солнечного света, исчез.