Сколько помню, она висела над бабушкиной кроватью в полной недосягаемости. Её изгиб напоминал что- то необычайное и грациозное. Она была старинной, о чем свидетельствовали пожелтевшие от времени колки из слоновой кости и потрескавшийся старинный лак, покрывавший корпус в мелкую ажурную сеточку.
Когда легкий ветерок игриво залетал в комнату через открытое окошко, струны издавали нежный и тончайший звук. По крайней мере, мне так казалось.
Лежал на кровати, зажмурив глаза, и прислушивался к её волшебному голосу. Засыпал и вставал с уверенностью в том, что она живая и слышит меня.
Как хотелось взять её в руки. Хотя бы разочек пальчиком коснуться струны, чтобы услышать чудеснейший звук. Но мои здравомыслящие родители, и бабуля, были неумолимы, установив своеобразное табу.
Сейчас понимаю, что были правы, так как за короткое и счастливое детство удалось переломать много чего. Всегда интересовал один вопрос: «Что же там внутри?» Думаю, в таком возрасте этот вопрос интересует всех маленьких и не только озорников, каковым тогда являлся.
Но однажды попытки увенчались успехом - дотянулся! Сколько счастья и радости! Ничего плохого не сделал. Может, просто не успел. Вовремя появившаяся бабуля выхватила семиструнную подругу, беззлобно, проворчав: «Смотри, какой музыкант выискался! Подрастёшь, а там видно будет! Пока нельзя!»
Гитару перевесили гораздо выше, и я, постоянно взбираясь на бабушкину кровать, вставал на цыпочки и тянул вверх ручонки, пытаясь достать до волшебного инструмента. «Вот, вот! Старайся, тянись! Быстрее вырастешь!» - с улыбкой поощряли мои действия и родители, и бабушка.
Сколько лет пролетело с того времени! Держу в руках новенькую шестиструнную гитару, пахнущую заводским лаком. Дочь, окончив медицинский университет, купила себе в надежде, что теперь, найдётся время научиться игре. Но не угадала. Увязла в работе. В больнице, с восьми утра до позднего вечера, трудилась на двух участках, да ещё дежурства в выходные!
Так и лежала яркая, блестящая, в чехле. С нетерпением ждала момента, что кто-нибудь возьмёт в руки. А дождаться так и не могла. Дочь перебралась в Москву, а затем в другой город по месту службы мужа, а гитара так и осталась лежать, только теперь уже у нас дома.
Я держал её в руках, а вспоминал ту, семиструнную старинную….
Всю жизнь завидовал людям, которые владели игрой на гитаре. Всегда в центре внимания, во всём везло. У них добрая душа и широкая улыбка! Может, кто и поспорит по этому поводу, но именно такие люди встречались мне.
Мечтал научиться игре на гитаре, но никак не получалось. Если бы я, в далеком детстве, сказал об этом родителям…
Чем только не занимался: фигурным катанием, стрельбой, спортивным ориентированием, туризмом.…
Но о гитаре мог только мечтать, как о чем-то непостижимом и волшебном. Дорос уже до того, что на цыпочки можно было не вставать, а спокойно протянуть руку и снять гитару со стены.
Не было уже любимой бабы Феши, некому было ругать. Ушла в мир иной осенью, когда земля была усыпана золотыми листьями, и погода тёплая-тёплая, как в середине лета.
Недели через три после похорон, вернулся из школы, весело помахивая ранцем, снятым с плеч, ввалился во двор. На скамейке сидела старшая сестрёнка Светёлочка - в слезах. Приложила палец к губам, предупреждая, чтобы не шумел, и кивнула присесть рядом.
Из раскрытого окна с проникновенной грустью лилась песня. Доносились чудесные переборы гитары и красивый нежный голос выводил: «В лунном сиянии снег серебрится. Вдоль по дороге троечка мчится...»
Эту песню тогда услышал впервые и запомнил на всю жизнь. Голос узнал сразу,- родной, мамин голос! Домой со Светёлочкой зашли минут через десять. Гитара висела на месте. Мама на столе резала лук, и у неё из глаз текли слёзы.
Отец моей сестрёнки Светелочки был военным инженером. Его откомандировали перед самой войной на демаркацию границы в Белоруссию из Монголии, где тогда жили с мамой. Погиб в первые дни войны.
В молодости мама играла на гитаре и пела. Даже выступала вместе с агитбригадой, но, получив похоронку, повесила гитару над бабушкиной кроватью и сказала, что возьмет её в руки тогда, когда вернётся любимый Вася…
Не вернулся, а она его ждала и ждала…
Мы с сестренкой об этих маминых способностях в пении и игре на гитаре даже и не подозревали. Спустя годы об этом поведала мамина старшая сестра тетя Лида.
После долгих лет ожидания мама встретила моего отца. Поженились. На свет появился я. У нас с сестричкой разница в пятнадцать лет. Мне, в отличие от сверстников, повезло. Родители были самые старые по сравнению с остальными в классе, зато какая у меня была сестричка-вторая мама! Тогда купался в ласке и нежности со стороны родителей и сестры.
Когда слышу звон гитары или песню: «В лунном сиянии снег серебрится…» сразу же всплывают в памяти старая семиструнная гитара и мамин голос.
Давно уже нет рядом ни мамы, ни отца, ни сестрёнки…
А память о них живёт, пока живу. Держу в руках красавицу гитару, и в голову приходит глупая мысль…
А что? Может, и научиться? Неизвестно, сколько отведено Господом времени! А если ещё успею?
Включаю радио... Тишина... А потом …, вздрогнул от неожиданности!
Из радиоприёмника зазвенела песня:
"В лунном сиянии снег серебрится.
Вдоль по дороге троечка мчится.
Динь-динь-динь. Динь-динь-динь, колокольчик звенит.
Этот звук, этот звон о любви говорит!»…