Это - дом № 2 на улице Нижегородская, в котором нам первоначально
была выделена квартира. Раньше перед домом находился рестроан –
- «Закарпатские узоры». Теперь вместо ресторана – «Нижегорадский
пассаж - торговый центр.)
ЗАКОН СИНУСОИДЫ
ГЛАВА 1 1975 год МОСКВА ЗЛАТОГЛАВАЯ
ЧАСТЬ 5 ЛИМИТА
ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР
Естественно, с момента моего перехода на новую работу, семью остро волновал наш квартирный вопрос.
Мы ждали обещанную квартиру, которую мне всё-таки выделили.
Проблема прописки возникла сразу же, как только мне выделили жилье по адресу Нижегородская улица дом 2 квартира № 43, на пятом этаже готового здания.
Это была трехкомнатная шикарная квартира в элитном доме с лоджией на одну сторону и балконом на другую, с огромной кухней, кладовкой и большим холлом внутри квартиры.
Сам дом строился по проекту домов для работников ЦК и предназначался для семей центрального аппарата Комитета. Но почти все значимые работники к моменту сдачи этого дома уже имели неплохое жилье, поэтому квартиры достались секретарям, референтам, помощникам, но, отнюдь, не рядовым работникам аппарата.
В тот момент, когда мне выделили квартиру, в доме шли отделочные работы и несколько раз я работал там, на субботниках, в том числе и вместе с Председателем Комитета.
Дом стоял фасадом на Абельмановскую площадь, а впоследствии внизу к дому должны были пристроить, и позже, действительно, построили - ресторан. Сразу у дома была развилка трамвая. Место считалось для жилья не совсем удачным, так как дом не имел отдельного двора, а через две трамвайные остановки тогда был "птичий рынок".
Я был далёк от всех интриг, сплетающихся в сети, которые плели кишащие вокруг меня акулы - приспешники и друзья БУРЦЕВА.
Они выступали с одной стороны - моими доброжелателями и помощниками, а с другой стороны внимательно отслеживали каждый мой шаг, с тем, чтобы во время подставить ножку.
Одним из их действий было - отсечь все пути к получению мной квартиры и лимита на прописку в МОСКВЕ.
Поскольку в группу "оппортунистов" входили москвичи, имеющие по служебным обязанностям, или личным возможностям - самые различные связи в разных управленческих организациях, им довольно легко удавалось добиваться поставленных целей.
Получалось, что когда я обращался в очередную организацию "с парадного подъезда", они уже там побывали "с чёрного входа".
Не удивительно, что я ничего не мог понять - почему высшее руководство обещает, а на деле - ничего не получается...
Получив, подписанное руководством письмо - о выделении жилья - Дудко В.А. с указанием адреса, в один из дней, проезжая с Флотской в Столешников переулок (основной офис объединения) по Ленинградскому шоссе, у Белорусского вокзала, я послал в Главное Управление МВД СССР по прописке - своего зама по хозчасти Вадеева с этим письмом и письмом с просьбой о разрешении прописки на этой площади.
Наивный человек! Я тогда не знал, что разрешение на прописку должен был подписать Председатель Комитета или определенный зам (из 6), а мне подписал зам, которому я подчинялся, не входивший в указанное число лиц, и кроме того, я послал своего зама, который входил негласно в число моих недоброжелателей.
Никто мне ничего не объяснял. Сам я в этих делах был неискушенным профаном, поэтому действовал по наитию, и "наивной" логике, если таковая есть, а потому и совершал подобные ошибки. И при всем притом, был несказанно рад, что мне выделили жилье и дали письмо с просьбой о разрешении прописать меня и мою семью в городе Москве.
Я и не подозревал, что кроме того, что я, являясь неофициальным конкурентом на директорское кресло, перебежал Бурцеву дорожку ещё раз.
Бурцеву, первому заместителю директора организации и проработавшему в организации больше года, было отказано в улучшении жилищных условий. Выделить жилье сразу для двух руководителей ВПТО (мне и Бурцеву) не представлялось возможным. (Тем более, что мою кандидатуру поддерживал зам Председателя Комитета Поляков Н.Е.)
Безусловно, все это послужило поводом, или дополнительной каплей, для старавшихся - во чтобы ни стало, убрать меня из организации.
И они стали прикладывать двойные усилия и всячески чинить препятствия, где только можно, чтобы сорвать получение разрешения на прописку.
Я чувствовал противостояние везде, куда мне приходилось обращаться по этим вопросам: в ХОЗУ Комитета, в самом Комитете, в соседних организациях, даже в Мосгорисполкоме. Я это заметил, а понял не сразу, и ни каких противомер не предпринимал, считая это ниже своего достоинства.
(Реплика ИРАИДЫ в мой адрес: - "Гнилая интеллигенция!").
Ещё несколько раз, проезжая по этому маршруту, мимо Главного Управления в МВД по прописке, и посылал опять и опять своего зама в это управление, иногда даже, с букетом цветов и небольшими сувенирами, но результата всё не было и не было.
Наконец, мне сообщили, что мои документы передали в жилищную комиссию Мосгорисполкома для решения вопроса о прописке.
К этому времени моя неграмотность в этих житейских вопросах начала пополняться необходимыми знаниями и я уже немного знал о трудностях получения прописки в городе Москва.
Мне стали понятны такие слова, как - лимит и лимита, блат и "свои люди"...
Я начал понимать, что 18 лет моего "затворничества" в НИХТИ, может быть, и сделали из меня специалиста с большой буквы в вопросах АСУ, но не воспитали во мне необходимых "боевых качеств", необходимых для защиты себя и своей семьи.
Я был напрочь лишен пробивных способностей, когда нужно было любой ценой постоять за себя. Чувство застенчивости и ложной скромности, зачастую, брали верх. И, к сожалению, я слишком доверял людям. В личных их качествах я старался видеть больше хорошего и доброго, даже, если наглость и ложь были нескрываемы.
Жизнь учила меня, и, видимо, дорогой ценой.
Я получил телефон секретаря жилищной комиссии, которая сообщала мне, при обращении, все сведения о моём деле.
Теперь я получал эти сведения - "по знакомству", правда, никаких других советов она мне не давала, и как-то повлиять на решение комиссии не могла.
Время с получением ответа тянулось долго.
Успел уволиться Тригубенко. Меня назначили исполняющим директора ВПТО. Я уже начал "передвигаться" по Москве на служебной машине. Но об этом всё - впереди. А пока рассказ идет только о проблеме квартирного вопроса.
При первом рассмотрении моего вопроса комиссия отказала на том основании, что я проживаю в так называемой "зеленой зоне", рядом с окружной дорогой и, как директор, имею служебную машину, которая должна доставлять меня от дома до работы.
А у меня, как и у всех организаций города, Москва, был лимит на пробег служебной машины в 105 км в сутки, а сама машина была из гаража комбината № 1 с номером МОС 00-06.
Учитывая, что все отделы ВПТО размещались в разных концах Москвы в съёмных помещениях, мне приходилось в течении дня добираться до них на служебной машине. Кроме того дозволенные километры съедались ещё и поездками в Комитет или другие вышестоящие организации: банк, народный контроль и т. п., куда приходилось ездить по вызовам или по служебной необходимости.
Поэтому, даже, в посёлок Дзержинского мне частенько приходилось ездить не на служебной машине, а – «своим ходом».
Иногда ездил и на своей машине…
В Мосгорисполкоме мне объяснили - вот, если бы я жил далеко от города в другой области или крае, тогда вопрос о прописке сразу же решился бы положительно. А о том, что эта причина была «притянута за уши», чтобы написать отказ – я и не подумал.
И опять-таки, у меня и в мыслях не было, что причина отказа была притянута "за уши"... А сам отказ был просто срежиссирован и организован компанией БУРЦЕВА.
ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА
Интересно, что в конце июля 1975 года Виктор был в командировке во Фрунзе, вместе с зампредом ПОЛЯКОВЫМ Н. Е. Оттуда прислал телеграмму.
Телеграмма в Дзержинку из Фрунзе
... ДОМ СДАЕТСЯ ПОЛТОРА МЕСЯЦА КВАРТИРЫ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ
НУЖНО ПРИНЯТЬ ВСЕ МЕРЫ ПОЛУЧЕНИЯ
МОЙ ТЕЛЕФОН 20722 - ЦЕЛУЮ ВИКТОР И ПОЛЯКОВ
А что я могла сделать? Задержать сдачу дома? Родить разрешение на прописку?
Как говорят в Одессе - "ДОМ - ТАКИ был сдан"...
Дом на Абельмановской был отстроен и заселён.
Позже, когда бы мы ни проезжали на своей машине мимо этого дома, мы всегда вспоминали, что могли бы там жить....
Со временем, это сожаление таяло, а потом и вовсе пропало. Особенно, когда мы видели около пристроенного к дому ресторана постоянную вереницу грузовых машин с продуктами, и представляли вечный ночной гул оркестра и подгулявших посетителей.
Кроме того, когда однажды мы ездили на птичий рынок продавать наших щенят, и, хотя этот знаменитый рынок располагался дальше по улице, которую возглавлял этот величественный дом, соседство было не из приятных...
Но это было потом. А тогда мы переживали очень.