Девушка по имени Січень
І Призывник
Эту историю мне рассказал один срочник, с которым мы ехали отдавать долг Родине.
- Много историй знаю, Андрюха, - обратился товарищ ко мне, - но именно эта, благодаря своей искренности и простоте, способна до сих пор вызывать в моем одеревеневшем сознании яркие эмоции.
- У моего брата, - начал он, неловко поддергивая пуговицу на своей рубашке, - в классе был один парень. Юноша здоровый кабанчик: не пил, не курил, занимался спортом. И в общении был интересен, и чувством юмора обладал, жалко замкнутый немного.
И все у этого парня неплохо в жизни складывалось, и с учебой, и с личной жизнью. С девушкой встречался, любили в общем друг друга.
Однажды, на переменке, пошел он водички попить. Подходит к крану, как вдруг прямо перед его носом, словно из под земли, появляется девчушка. Она медленно пьет воду, даже не оборачиваясь на слегка недоумевающего парня, словно так и было задумано. Наконец, он отдергивает ее за плечо:
- Можно было и в очередь стать, кобыла, - он почти произнес последнее слово, как вдруг его глаза поймали ее. Довольно симпатичное женское лицо, обвивалось длинными рыжими волосами. Маленькая, но такая милая грудь, проступала сквозь тонкий свитер. Больше всего на свете в ту минуту, ему захотелось сжать ее что есть сил, пока он не увидел глаза. Сверкающие, каким-то неестественным светом, её зеленые глаза словно выжигали парня изнутри.
- Кобыла. Ты хотел сказать кобыла? – усмехнулась девушка, оголив свои белые зубки.
- Да, прости, я что-то не подумал. А чего смешного-то?
- Просто слово такое, - она засмеялась еще громче, прикрывая ладонью улыбку, - необычное. Обычно баб другим словом называют, а ты вон какое выдумал.
Она засмеялась еще громче, а юноша залился алым цветом.
- Как тебя зовут? – поинтересовалась девушка.
- Витя. А тебя?
- Січень. Называй меня просто Січень.
- Что? – переспросил Витя, - девушка по имени Січень?
- Да. Вполне обычное имя. Ты вон свою кобылу выдумал, что я хуже что ли?
- Ты из какого класса? – спросил парень, заполняя надоевшую паузу в разговоре.
- Зачем тебе?
- Просто ни разу тебя не видел. Ты может новенькая?
- Старенькая, - возмутилась Січень и неподдельно надула губки, - я может и побольше некоторых тут учусь. А тебя я вижу каждый день, когда в школу хожу.
- Но я бы тебя точно заметил…
- Но я бы тебя точно заметил, - перекривила его девушка, - ничего ты кроме себя не замечаешь. Я это уже давно поняла, по – этому не загоняйся. Ты вот что мне лучше скажи, говорят ты Бунюэля уважаешь. У меня родители уехали, дом пустой, пошли смотреть.
Витя действительно говорил что любил этого режиссера, но к несчастью никогда не видел его киноработ. Совсем забывши про жажду, Витя мигом сгреб в охапку свои ноги и тетради, и успел выбежать как раз перед звонком.
В тот день парень лишился девственности, однако не сумев объяснить толково весь, интересовавший нас до одури, процесс, мы слегка расстроились, списав все на скромное обаяние Витька.
ІІ Станция Гребенка
Где-то часов в шесть вечера наш поезд сделал остановку. Из вагонов посыпались люди, желая насладиться прохладным весенним вечером.
Кругом шныряли торговки, продававшие всякую всячину, однако как не парадоксально, точно угадывая вкусы и желания путешественников.
Я купил свои любимые пирожки с картошкой и наслаждаясь
отпущенной нам свободой, вглядывался по сторонам. Наконец я уловил взглядом своего недавнего собеседника. Он стоял, о чем-то разговаривая с офицером и курил. Вскоре военный поспешно удалился, и я решил занять его место.
- А знаешь, чем закончилась вся история? – обратился он ко мне, когда я подошел . На самом деле слушать чем закончилась его история мне было неинтересно, однако еще более неинтересным занятием, было сидеть в пустом вагоне, - парнишка-то перестал появляться в школе. Сначала день, потом два, потом неделю и т.д. Когда все же приходил, был нервным, взволнованым. Из обычного тихого паренька, он постепенно превращался в буйное хулиганье. Нередко приходил со сбитыми в кровь кулаками, или с разбитой губой. Одноклассники шептались что, видимо, на что-то наш Витек “подсел”, однако домыслы так и оставались уткой.
Однажды, заперся он в кабинете директора. На всю школу были слышны его требования: выдать ему журналы всех классов, и найти девушку Січень. Не знаю что отвечал ему наш директор, но по итогам, ему в голову полетел диплом в рамочке. От таких стрессов парень, был вынужден прописатся в психиатрии.
- А знаешь что самое интересное? – суммировал свой рассказ мой собеседник, - девушку эту, Січень, так и не нашли. Вернее сказать её и не было вовсе. Парень самолично жизнь свою разрушил, даже с бабой своей расстался, а все из-за чего?
Мой повествователь грустным взглядом косился на одну точку в полу и молчал. Стряхнув пепел, он продолжил:
- Говорят, что Витька вышел из дурдома другим человеком. Лишившись привычного положения дел, он так и не научился жить по-новому. Некоторые говорят, что от безысходности парень подсел на иглу. Другие что, он переехал в другой город. Я считаю обе версии -вранье. Ближе всего подобрались к правде те, по чьим словам Витек никуда не уезжал, а напротив поселился ближе к школе, где каждый день рыщет в поисках встречи, со своей ненаглядной девушкой по имени Січень.
Впечатление от этой истории нам прервал лысый офицер, который заорал: “По коням, бойцы!”. Рассказчик последний раз глубоко затянулся и выкинул сигарету. Мы поспешили в вагон. Поезд тронулся.
ІІІ КМБ
Как ни странно, в тот вечер я спал как убитый. История не задела моего покоя ни на йоту. Все мои мысли сводились к тому, что это , может быть, последний спокойный сон, который мне доведется отведать в течении следующего года.
Не хочу грузить читателя следующим месяцем моей жизни, однако отмечу, что меня и моего собеседника по воле случая, определили в один взвод. Пару раз мы пересекались на стрельбищах и полевых сборах. И с каждой такой встречей, во мне все больше и больше вспыхивало непреодолимое желание самому увидеть эту загадочную девушку Січень. При разговоре с моим новым другом я расспрашивал о ней абсолютно все. На мое удивление, сослуживец и сам был не прочь пофантазировать о её внешности, причем по всей видимости занимался он этим не первый день, так как смог без труда описать свое виденье красавицы во всех мельчайших деталях.
Недолго думая, я раздобыл у старшины листик бумаги и карандаш. В заброшенном бараке, я вытащил битый кирпич и принялся за работу.
Ровно семь ночей после отбоя я рисовал девушку при свете туалетной лампы. С пугающей быстротой и точностью на моем листе бумаги появлялся тот невероятно привлекательный образ, сводящий с ума. Я завершал последние штрихи. Руки мои дрожали.
- Вот она. Это она!! Господи, это она!! – закричал неожиданно кто-то за моей спиной. Перепуганный до изнеможения, я обернулся, - Січень. Как? Как тебе удалось?
Лицо моего рассказчика расплылось в широчайшей ухмылке, а глаза неистово сверкнули пламенем.
- Я опять вижу её. Господи, как же она прекрасна. Посмотри. Посмотри, чего мы добились.
Внезапно, рассказчик залился неистовым смехом. Он продолжал смеяться выпучивая свои глаза и жутко краснея. Листок затрепыхался в моих ладонях, как рыба выбросившаяся на берег. Прозвучал женский смех. Я с ужасом взглянул на девушку и обмер. Она злобно хохотала глядя мне в глаза. Её пламенные рыжие волосы прожигали бумагу насквозь, и я, обжегшись, выпустил листок из своих пальцев.
- Она должна быть моей. Она будет моей. Не мешай нам!!! – крикнул рассказчик и с грохотом повалил меня на раковину. Под грудой осколков я почувствовал журчащую из моей головы кровь. Все было кончено. Я потерял сознание.
ІV Медсанчасть
Проснувшись с забинтованной головой, я медленно оглядывал комнату. Утренний солнечный свет бил мне прямо в глаза и я хотел прикрыть шторку. Однако, каким же было мое удивление когда я не смог ни то что подняться, но и выпрямить руку. Голова трещала. Я позвал медсестру. Пару молоденьких красавиц в белых халатах начали сновать вокруг, как мыши, поставив при этом мне несколько уколов. Я не сопротивлялся.
В палату постучали. Майор в белом халате предстал предо мною.
- Здравия! Как же вас угораздило то на ровном месте, честное слово. Как себя чувствуете?
У меня не было желания говорить, по этому я просто одобрительно кивнул.
- Ну и хорошо, - продолжал майор, - насчет раковины не волнуйтесь, поставим новую. Вас в новое место переведем, покомфортнее и поприятнее, будете там службу нести. А на этом вынужден откланяться. Выздоравливайте.
Майор хлопнул дверью.
V Конвоир
После выздоровления как и обещал товарищ майор, меня успешно перевели в новое место. Я занимался тем, что охранял покой заключенных во время их этапирования в места, не столь отдаленные. Таким образом прошло несколько недель моей жизни, и я уже не помнил точно когда впервые зашел в автозак. Казалось, все мое существование свелось к тому, что бы сидеть в этой маленькой закрытой комнате. Я старался не думать о произошедшем, и о том что случилось с моим собеседником. Но как я не старался забыть тот сияющий неимоверной красотой образ девушки Січень, мне это не удавалось. Был ли это сон, или нет – уже не важно. Я перестал сопротивляться моим страхам и переживаниям. Пусть совьют гнездо в моем теле, продолжая поддерживать мое сознание до того момента, до которого им было нужно. Я был не против.
- Осужденный Бондарь! – кто-то крикнул извне, и я вытянулся по струнке ровно. Мою память прошибло. Бондарь. Фамилия моего рассказчика. Моего сослуживца, что втянул меня в эту авантюру.
Мои мысли прервал звук открывающихся железных дверей. В кабину волной прильнул белоснежный свет, стараясь сбить меня с толку. Он был настолько ослепительным, что я не видел ничего, кроме своих выставленных вперед рук. В ушах начало звенеть. В момент железная дверь захлопнулась, забирая последние лучи с собой. Я посмотрел на камеру. Окно для наблюдения было открыто.
- Начни слушать меня, - раздался голос из камеры, резко меняя свой тембр с баса на тенор, - подойди и начни слушать меня.
Насторожившись, я вскинул автомат и подошел ближе. В кабине потемнело. Меня как магнитом прибило к двери и я не мог пошевелиться.
- Начни слушать. Только взяв себя в руки, ситуацию можно исправить, - голос становился все громче. Автозак уже вовсю разогнался, так что нас кидало во все стороны, - Никакой девушки нет. Все вранье!
Мне стало совсем худо. Я стоял уже на коленях, жадно впитывая каждое слово. Голова раскалывалась.
- Вспомни как увидел её впервые. Когда отец синтезировал Січень, кто помешал всему? То что должно было останавливать войны, разрушило семью, и забрало жизнь твоего отца. Ты помнишь как убивал его и его помощников. Как заперся в кабинете своего директора и проломил ему голову дипломом в рамке. Вспоминай!
Я сползал на пол протирая щекой железные двери камеры. Моя левая рука находилась на уровне ручки, делая тщетные попытки зацепится за неё. Крик от нечеловеческой боли заставлял мою комнату трещать, и в уголке уже прорывался слепящий свет.
- Скорее! – послышался тот же голос и двери камеры отворились. Быстрым шагом оттуда выбежали две бабушки торговки, которых я видел на Гребенке. Они вмиг поставили меня на ноги и повели в темную камеру. Я обернулся. Свет уже заполнил всю комнату. Дверь камеры закрылась и я погрузился в темноту.
VI Палата психбольницы
Я понимал что рано или поздно окажусь здесь. Такие видения никогда не сулят ничего хорошего. Как, спросит меня мой читатель, я догадался, что нахожусь в дурдоме. Все очень просто. Я был скован в смирительную рубашку, а поле моего зрения сужалось до размеров комнаты, оббитой мягкими стенами.
Беда в том, что я уже знал, где очнусь. Все еще находясь в темноте, я что есть мочи сжимал глаза еще сильнее, однако прежнего голоса уже не слышал.
Меня держали взаперти уже довольно долго и я всерьез начал побаиваться за оставшийся срок армейской службы. Очень не хотелось терять те отслуженные месяцы моей жизни. Никто не рассказывал за что меня держат и как долго я здесь пробуду, они ошиблись и взяли меня вместо Бондаря. Но за что? Чем я не угодил властям?
На стене появился отец с расшибленной головой. Возле его головы по обыкновению появился молоток, который кружил словно надоедливая пчела, пытаясь ужалить моего предка.
- Сынок, ты ведь знаешь что… - его разговор прерывался ударами молотка. Тот с замаха бил прямо в лоб разламывая черепную коробку.
- Сынок, я ведь соблюдаю рабочие правила… - бам, - разве я хочу лишиться работы.
- Директор согласился распространять среди учеников. Разве ты не понимаешь что так лучше!!!
С последними словами отцу влетел в голову молоток, и тот рассыпался на несколько мелких красных шариков. Один из них подкатился к моей ноге. В нем я увидел искаженное, словно в кривом зеркале, лицо Бондаря. Он посмотрел на меня и спросил:
- Ты какого лешего форму офицерскую нацепил?! Заняться нечем? Так я найду, - с этими словами его рука вылезла из шара, схватила меня и потащила в казарму. Я не сопротивлялся, так как прикинул что за время моего отсутствия Бондарь уже получил сержанта, и теперь имеет вполне законное право всячески измываться надо мною.
Он одним движением содрал с меня смирительную рубаху, а вторым движением лихо одел ватник и валенки.
- Ууу, скотина, чего стоишь?! Трусишься? Морозно тебе? На вот получи, - Бондарь огрел меня по голове кулаком и мои уши начали растягиваться во все стороны нашей Родины, приобретая вполне себе экстравагантный размер. Я начал плакать, так как понял, что дослужиться до генерала мне не удастся, генералы таких ушей не носят.
- Чего расплакался как баба?! Бери лопату и беги во двор. Там весь взвод собирается.
На улице царил хаос. Солдаты бегали и играли в салки и прятки. Я сначала стеснялся присоединится к толпе играющих из-за размера своих ушей, подумал что могут и высмеять, однако вскоре безудержное веселье охватило меня и недолго думая, я тоже пустился в пляс жизни. Свою лопату я выменял у сержанта на пистолет и со злобным криком побежал к другим ребятам играющим в войнушку.
К нам подошел майор в белом халате и со словами:
- Вот его, точно его, - схватил меня за ухо и поволок в часть. Я брыкался словно маленький поросенок, однако с мощной военной силой ничего поделать не мог.
VII У психолога
Весь детский азарт испарился как только меня посадили в кресло.
- Как вас зовут, товарищ?
В лицо ударил мощный поток света. Это был тот же свет, который я видел когда ехал в автозаке.
- Почему вы постоянно говорите про Бондаря? Кто это?
Почему я постоянно вспоминал Бондаря, я не знал. Последний раз я видел его, когда привязывал к рельсам. Бондарь подвел меня и не справился с задачей.
- Это правда, что вы родились и проживали всю жизнь в закрытом городе Самарза-61?
Я оглядел комнату. Возле двери стоял нетерпеливый майор, поглядывая на часы. Психолога не было видно, за мощным потоком света, однако был слышен его противный голос.
- Ваш отец был руководителем отдела по созданию мощного психоактивного вещества. Он демонстрировал результаты своей работы?
Моя цель была - находить распространителей. Предпринимателей, торговцев, уличных бродяг. Всех, кем так или иначе двигала жажда наживы. В нашем маленьком городе открывался целый мир, и только я знал как все устроено.
- Что из себя представляет Січень?
- Это нимфа, поющая вам прямо в уши, это ваша мечта, скользящая на кончиках пальцев. Січень – это не просто наркотик, одурманивающий вам мозг. Нет. Это – настоящий предел вашего существования. Начало и конец всего, что рождается в сознании. Рай, к которому стремятся все религии мира, нескончаемо далек от того, что вы получите. Вот, что такое Січень.
VIII Отрешение
Мой монолог вызвал удивление у слушателей. Поток света медленно гаснул и я, воспользовавшись всеобщим замешательством, выхватил пистолет и прострелил психологу голову. Тот заорал, что есть сил, взявшись обеими руками за щеки и с неестественным театральным поведением, медленно упал навзничь. Мушка пистолета была наведена уже на майора. Служивый трясся от страха, медленно становясь на колени. Его лицо стало белым, как мел, а сам он дрожал в безмолвной истерике.
- Где Січень? – спросил я, стягивая курок.
Военный судорожно показал пальцем на свернутую газету, которая пылилась на столе.
- Пошел вон отсюда, быстро!
Я махнул пистолетом и майор подчинился приказу, мигом вылетел из комнаты. На улице уже были слышны крики собирающейся толпы возле части, по всей видимости их привлек выстрел. Я закрыл двери и подошел к столу. Психолог, старался играть убедительно, не издавая никаких звуков. Он чуть прерывисто дышал, затем снова задерживал дыхание. Аккуратными движениями я разворачивал газету. Здесь был собран весь оставшийся продукт, точнее все, за что я боролся это долгое время. Пускай читатель не осудит меня за эгоизм и безграничную тягу к блаженству. Моя цель в жизни достигнута и лежала свернутой в старую газету. Если уход в лучшую жизнь приравнивается к трусости, значит, я и есть – трус.
Когда солдаты ворвались в комнату, меня уже там не было.
Я наконец-то обрел спокойствие и счастье.
Так заканчивается моя история девушки по имени Січень.
Мазурик,
2017 г.