Рассказ. Аська
Легко выбирать между хорошим и плохим. Например, кто будет долго думать, что предпочесть: белый песок пляжа на экзотическом острове в компании шикарного мужчины или «дикий» замусоренный пляжик на речушке рядом с родительской «фазендой» в полном одиночестве? Чаще выбирать приходится из плохого и очень плохого.
Примерно об этом думала Аська, которой предстоял выбор: провести свой короткий отпуск в четырех стенах родной квартиры или на родительской даче, где хотя бы можно позагорать на прополке вечных грядок. Выбор был сделан. Тяжело вздохнув, Аська собрала сумку и поспешила к вокзалу.
Народу в электричке оказалось, на удивление, немного, нашлось даже свободное место. Втиснувшись между приятной старушкой и сонным мужичком, она, наконец-то, вздохнула с облегчением:
«Пристегните ремни. Желаем счастливого полета!»
Электричка, нервно вздрогнув, застучала в направлении Софоновки, где Аська проводила почти каждое лето с момента своего рождения.
«Когда я научусь откладывать на отдых? Вот Марина … приезжая, квартиру снимает, родителей под боком нет,а одевается как куколка и постоянно куда-то мотается. «Ах, чудесный ресторанчик в Неаполе…ах, уютный французский отель…». А я два года угробила на Васечку. Асечка и Васечка! Надо же так вляпаться?! И главное, не придерешься! Сама ведь на него внимание обратила. Васечка - компьютерный гений. "Заскочи на минуточку!" Заскочил. На минуточку, потом на пять, не успела сообразить,как он уже поселился с пожитками, и щетка зубная в ванной стоит.... Да ладно! Хватит! Сама ведь этого хотела!... Казалось так все хорошо, и главное, надежно. Добрый, ласковый, даже не курит. Сидел у компьютера безобидно. Цветок раз в неделю, конфеты иногда купит. А Асечка.. рубашки гладит, продукты покупает, ужин подает. Поигралась в семью? Нет, чтобы задуматься, что Васечка до тебя тоже где-то жил и не бедствовал. С мамой ему не комфортно, как же - взрослый вроде мужик, вот и ищет « мамозаменителей». Планы строить начала. Дура! И главное, не возражал, денежки копил. " Конечно, Асечка, потом…поедем, устроим, купим…". И вот... тихо «слился», купил шикарный внедорожник, поселился у очередной дурищи. И какие претензии? Не ругался, не скандалил, ничего не украл, кроме двух лет жизни. Да! За уроки надо платить…».
… Аська открыла калитку. Изрядно заросший со времени последнего трудового десанта родителей участок выглядел, как беспризорник на вокзале среди нарядной публики. Она неспешно переоделась и присела к грядкам. Машинально прополов одну, Аська встала, расправила плечи и довольным взглядом оценила свою работу.
«Вот и глаза открылись у грядки»,- любила говорить бабушка, когда ровные рядки посадок, освободившись от сорной травы, начинали радовать глаз.
Когда Аське было одиноко , обидно или нестерпимо болела душа, она всегда искала укромный уголок, в котором можно тихо поплакать… Слезы очищали душу, как теплый дождь омывает грязную придорожную листву, и можно было жить дальше. Она плакала так с раннего детства, почему-то стыдясь бурного выражения чувств. Вот и сюда она приехала поплакать вволю. Дома на это не хватало сил, так она загрузила себя работой. А тут было время и место. Но плакать почему-то расхотелось. Светило солнце, беззаботно чирикали птицы.
« Красота! Все-таки все мы - дети природы. Хорошо-то как».
События последних дней показались вдруг такими далекими. Неужели, это, правда, было с ней?
Аська уже собиралась зайти в дом, как из-за забора ее окликнула соседка.
-А я гляжу, Асечка приехала! Надолго?
-Здрасте, теть Маша! Не знаю. Пока не надоест. В отпуске я.
-Заходи, Асечка! Почаевничаем! Я как раз пироги сделала с картошкой.
От этого предложения отказаться было сложно. Впервые за неделю Аська почувствовала, что проголодалась. Она ополоснула руки, натянула сарафан и поспешила к соседке. Прежде в двухэтажном доме тети Маши ей бывать не доводилось. Внутри дом оказался хорош - продуман до мелочей - и больше, пожалуй, походил на городскую квартиру, обставленную с комфортом и любовью.
Тетя Маша радостно захлопотала по хозяйству, сноровисто накрывая на стол. И хотя выглядела она как обычно: располневшая, с тронутыми сединой волосами; и даже халат на ней был все тот же: китайский, с какими-то яркими причудливыми узорами, - чувствовалась в ней какая-то усталость и надломленность. Казалось, что делает она все скорее машинально, по привычке, а еще Аська почувствовала, что соскучилась соседка по общению - раньше не была так говорлива. Это удивило.
Обычно была тетя Маша энергичной молчаливой «пчелкой». Грядки у нее всегда были идеальными , белье - белоснежным. Она без конца что-то полола, подрезала, сушила, варила, заготавливала. Муж был ей под стать. Иногда он уезжал на вахты, а в остальное время строгал, приколачивал, доводя свой домик до идеала. Участок они приобрели давно, построили дом, и сначала как все, приезжали летом, а несколько лет назад перебрались сюда совсем, отдав квартиру сыну с молодой женой.
- А где дядя Саша?- спросила Аська, ответив на дежурные вопросы.
Соседка вдруг умолкла и стала ритмично размешивать сахар в чашке .
-Нет его…. Ушел он от нас,- сказала она с такой болью в голосе, что Аська нервно глотнула, едва не поперхнувшись пирогом. Увидев ее испуганные глаза, тетя Маша замахала руками и с трудом улыбнулась.
-Да живой он, живой. Просто... от меня ушел он этой зимой. Я думала, все знают. Хотя… вечно люди думают, что их жизнь всем интересна.
Аська немного помолчала, переваривая новость.
- А от меня ушел Васька, - вдруг сказала она, дивясь собственной откровенности. Обсуждать эту тему она не могла еще ни с кем, даже со своей лучшей подругой.
Теперь уже тетя Маша сочувственно посмотрела на нее, потом сказала:
- Конечно, можно сказать - как это теперь модно, - что все мужики - сволочи. Так ведь это неправда.... Откуда любовь приходит и куда уходит? Сколько я передумала за эти месяцы.... Саша ведь мой ушел к молоденькой, чуть тебя старше.... Думала, вместе век и доживем. Всё ведь сами создали, во все это столько души вложили. Дом вот, сын вырос, внук уже. А он вон чего! Ох, наревелась я украдкой.
- Тетя Маша нервно вытерла глаза. – И, главное, стыдоба какая! Особенно перед сыном с невесткой. Вроде ничего не украла, а кажется, что все пальцем показывают.... Бывают, конечно, у мужчин такие помутнения, так ведь лет в сорок, а тут до пенсии рукой подать.... С вахты приехал осенью, ходит, как чужой, все из рук у него валится. Испугалась сначала, что заболел. А он… влюбился! Еле из него эту правду окаянную выпытала … каялся передо мной… плакал даже. Всё твердил, мол, будем жить, как и прежде. У меня хоть внутри всё огнем горело от обиды, подумала - ладно, всё бывает. Перетерпит- забудется. Ну, оступился, не устоял перед молоденькой. Так- то он девушками даже в юности не шибко увлекался. А тут? Может, нашло помрачение какое? Переживём! Я перетерплю, и у него блажь пройдет. А потом вижу - не проходит…. не просто увлечение оказалось. Живем вроде вместе, а как чужие, он мыслями далеко. Не думала, что это так страшно.
Они немного помолчали, вспоминая свое.
- А знаешь, я же спортсменка была,- улыбнулась тетя Маша грустно.- Худющая, как ты. Смешно? Правда- правда! Спортсменка, активистка, хотя, не красавица. А в Сашу влюбилась в институте. Замуж выскочила. Все забросила: учебу, спорт, родила сразу сына. С тех пор вот - пироги пеку…
Аська смотрела на нее во все глаза, но образ юной спортсменки как-то не вязался с обликом этой немолодой женщины, одной из многих, вечно снующих по магазинам с кошелками, неухоженных и безвкусно одетых. Она поймала себя на мысли, что для молодых, люди постарше – это люди бесполые, как родители. Смешно даже представить, что у них какая-то любовь, страсти, нежности.
- Ты не подумай, что я жалею, что так прожила. Неправда , когда говорят, что все делают для других. Всё мы делаем и для себя тоже. Я семейные хлопоты люблю, хоть их и мало ценят. Семья для человека – главное в жизни, но что- то мимо прошло... . Вот так, собрала ему вещи и отпустила. Сначала хотела сама уйти, так он не позволил.
-Как? Сами отпустили?- изумилась Аська.
- Да… Сложно, конечно. Стыдно, больно, но ничего… привыкаю понемногу. Мне все равно легче… у меня сын, невестка хорошая, внук золотой. Больше сын беспокоит. Злой стал на отца, простить не может.
- А вы его простили?
-Может и не до конца еще… гложет обида. За что со мной так? А с другой стороны посмотреть, в чем виноват – то он? Не в рабстве жил, а в любви, уважении. Жили хорошо, многие завидовали. Уважение осталось, вот только любовь у него прошла. Нет, можно было бы оставить. Так ведь это же мука ему была, да и мне…
Лицо ее скривилось от боли, и она вновь задумалась.
- Всю жизнь я хотела, чтобы ему было хорошо. А тут что, на муку обреку? Лучше сама перетерплю, пусть он счастливо живет.
- А если это не любовь у него, а всё же это… помрачение рассудка?
-Может быть. Пусть живет свою жизнь, разбирается сам. Я ему не судья!
- А если обратно попросится, пустите?
-Не знаю. Честно скажу - не знаю. Да он и не просился, так что чего об этом думать? Я планы особо строить перестала. Только одно знаю точно: сломанную чашку склеить можно, вот только пить из нее больше нельзя…
Они поговорили еще: две брошенные женщины .
Аська вернулась в свой домик, легла, но сон никак не шел. В конце концов, искрутившись на жестком стареньком диванчике, она встала и вышла на крыльцо. Ночь была теплая, а небо чистое и звездное. Огромные звезды сияли так близко, что у нее захватило дух. Она вспомнила вдруг, как в девятом классе дружила с Сережкой из соседней школы. Высокий, худенький, он робко брал ее за руку, и они часами гуляли под звездным небом, а он рассказывал ей про созвездия, «черные дыры». Дружба не сложилась, зато с тех пор она могла найти в небе много созвездий и любимое созвездие Ориона.
«Люди смотрят и смотрят на небо. Для нас оно вечно и непостижимо, как Любовь. А ведь, пожалуй, только она наполняет смыслом нашу жизнь. Любовь, в которой не ищешь выгоды, гарантий, которая все прощает. Она дается не всем, приходит ниоткуда и уходит, когда захочет. Но именно такой Любви мы жаждем всем своим существом».
Собственный недавний роман показался ей таким пошлым и смешным, что стало стыдно.
« Я подожду! Я жду тебя, моя Любовь…» Ей захотелось крикнуть эти слова громко, но кругом стояла такая звенящая тишина, что она не решилась, а прошептала их, как молитву.