Предыдущее: http://www.proza.ru/2017/01/21/8
Усть-Кожва - Усинск
Танюшка считает, что я просто обязана посмотреть, где она теперь живёт. И мы с ней отправляемся в город Усинск.
В бытность общения питерского с Таней я как-то не задумывалась, что же это за зверь такой – Усинск?
И с удивлением обнаружила – что это город, собравший семьдесят процентов добычи нефти во всем Коми, да сопутствующего газа!
Усинск – город относительно молодой – всего-то лет пятьдесят от рождения. Строить его планировали в каком-то чудесно благоприятном месте, потом – по программе передела природы собрались затопить всё неким водохранилищем. В результате – сады у полярного круга не расцвели, а город построили среди болот, но таки у реки Уса. Откуда и название.
В Усинск попасть можно только самолётом или поездом. Да в короткое лето – по реке.
В зимнее время - и машиной – по проложенной через топи и реки дороге.
Но мы-то с Танюшкой едем, конечно, поездом из Кожва.
Сборы меня в дорогу напоминают старый фильм «Экипаж»: - Товарищи, нам очень нужны тёплые вещи!
И такой летчик-герой, на которого надевают слой за слоем…
На улице мороз давит уже за сорок пять.
Как я выгляжу там, внутри, вспоминаю с трудом. Не охваченными остаются только части лица. Щеки на морозе раздулись помидорами, глаза, наоборот, сжались до бусинок, как у ёжика. Взгляд - смиренный, полный отчаянного ужаса и веры, что где-то меня отогреют.
На голове – шарфик, сверху платок пуховый. На руках – огромные варежки трехслойные.
Тело завершающе упаковано в старую дублёнку Таниной тёти. Дублёнка потрясающе зелёного цвета, я всё время запутываюсь в длинных закручивающихся полах, наступаю на них периодически. На груди – к сожалению, меня несколько больше, чем надо, потому я постоянно прихватываю варежками отворот капюшона у горла, отчего вид у меня делается милостыню просящим.
Вот. Стоять во всём этом великолепии я, с трудом, но могу. И даже передвигаться по прямой.
А вот в такси? Могу только полежать за себя. Ибо ноги, обмотанные дублёнкой, перекинуть в салон через порог не получается. То же самое - у вагона, забраться самостоятельно с низкой платформы? Ужас.
С криком: - Банзай! - как-бы попадаю на нижнюю ступеньку. Дальше – дело техники. Рук всех сочувствующих))))
Зато из окна поезда наслаждаюсь мощью железнодорожного моста через Печору. Удивительное зрелище! Мост построен заключенными в сороковых годах прошлого столетия. В длину – около километра, но ощущение – бесконечности. Представляю, какая же красота тут летом! Мост в войну имел стратегическое значение - через него доставляли уголь с воркутинских шахт. И немцы даже разрабатывали планы по его ликвидации. Но подготовленные из "наших" диверсанты с успехом провалили всё!
Сдали с потрохами, перебив старших группы. Такая вот история.
Итак, спустя часа четыре мы прибываем в Усинск. Что для меня неожиданно – вокзал расположен где-то в стороне от города. Никакой привычно оживленной привокзальной площади, заполненной людьми, магазинами, огнями гостиниц. Всё тот же еловый лес вокруг.
Прямо со ступенек вагона – я опять падаю, но уже в руки местного таксиста, жалобно вскрикивая: - Едем!
Кручу головой по сторонам, Танюша изредка комментирует, а минут через пятнадцать, у подъезда своего дома, вдруг начинает смеяться: - Ляля! Половину Усинска ты уже увидела!
Застройка города – советских времен, вокруг такие же панельные дома, но дворы широкие.
Город не совсем за полярным кругом, до него (круга) еще шестьдесят километров. Так что солнце мы видим. Правда, всего часа на три – с утра. После полудня зажигают фонари, улицы погружаются в сонный режим. Наблюдаю жизнь из окна, уже устойчивые пятьдесят со знаком минус. Согласно интернету – влажность 100%!
Небо заволакивает густым туманом, по дороге очень редко мелькают машины, а людей я совсем не вижу. Танины друзья, обещавшие поездку «на шарик» - полярную ту самую широту, виновато говорят, что слишком уж холодно. А я как-то даже радуюсь! Если честно, то мне страшно в такой мороз, да по зимнику. И полярное сияние, увидеть которое я так мечтала - в такой туман вряд ли может случиться.
А дома ужасно жарко, я пеку торт по заданию Танечки.
Она же варит кашу для бездомных собак, коих в Усинске немеряно. Потом, как Шарик из Простоквашино, бегает «с фотографиями» в поисках по двору, но собаки даже не вылезают из укрытий, мы переживаем – вот как они на таком морозе, а?
И всё морально настраиваемся, что надо посмотреть мне и вторую, лучшую, половину города!
К вечеру в гости заваливается Танин друг.
-Как? Вы еще не смотрели нашу площадь?
Мне заранее забавно. В этом плане люблю небольшие города, где есть места, куда можно пойти в праздник. Здесь именно так. После боя курантов все желающие собираются у ёлки, устраивают гуляния и фейерверки.
Потому мы повторяем аттракцион превращения меня в капусту утепленную, и выдвигаемся на пустынную улицу. ААААА!!! Молитвенно сложив руки на груди, путаюсь в дублёнке, но мне невероятно весело! Добегаем до «Лукойл Коми», осматриваем украшения, потом – дальше, к памятнику Комару, обутого заботливыми студентами местного Универа в сапожки-валенки. Говорят, если потереть хоботок этого монстра из металла, то счастье гарантировано. С трудом подпрыгиваю, дотягиваясь!
А дальше – огромная ёлка на площади между Дворцом культуры (бегущая строка сообщает про концерт юбилейный Леонтьева, уроженца Коми) и зданием бассейна.
Вокруг – ледяные скульптуры и всякие смешные фигурки. Я – для отчетности – пристраиваюсь то в сани расписные, то на спину оленя северного «одна штука», «а-пофигей» - забираюсь на ледяной трон между Дедом Морозом и Снегурочкой, такими же, изо льда. У Снегурочки сурово страшное лицо, мы хохочем, что я сейчас останусь тут навсегда. Танин фотоаппарат замерзает в полёте, слава тебе, яйцы, фотосессия заканчивается!
И всё это время с завидной регулярностью телефон Таниного приятеля разрывается на всю улицу песней «Расплескалась синева, расплескалась, по тельняшкам разлилась, по беретам» - это его друг хочет продолжения банкета и страдает от одиночества. Наш Шурик объясняет, что вовсе не дома сейчас, а напротив – проводит экскурсию для заезжей питерской гостьи. Друг его не сдаётся, ему тоже хочется к нам.
А мы уже несемся по красивому бульвару – всё, запаса тепла хватит, по всем расчетам, минут на несколько всего. На бульваре – чудные фигуры оленей, из ветвей сплетенные, и какие-то беседки, я не успеваю всё рассмотреть, внутри начинают полыхать льдинки, и даже надетые поверх всего безразмерные колготы с начёсом, подаренные Танюшей, уже не спасают. Щёки раскладываются отложным малиновым воротником, в голове пульсирует мысль: - Я хочу домой, и чаю с лимоном, и водки, и носки с горячей батареи, и ещё снять, наконец, всё с себя! Эти тонны одежды!
Дома сдираем с промороженных тел вещи, радостно устраиваемся на кухне у огненных батарей.
-Расплескалась синева…
-Ну?
-Вы где? – неугомонный товарищ, - я вас тут на горке ищу, на площади. Так, где вы?
-На качельке! – кричим мы весело, ухохатываясь до слёз. Ну, надо же. На горке нас ищут!!!
Всё хорошее когда-то заканчивается. Надо возвращаться в деревню, рано-рано рождественским утром у меня поезд «Воркута-Ленинград», отправляющийся со станции Кожва.
Таня выясняет, что девочки - сёстры двоюродные из Усть-Кожвы сейчас в Усинске, мы думаем, не поехать ли с ними назад, но как-то не успеваем собраться, машем рукой – да ладно, доедем сами завтра! Тем более, что их и так - трое взрослых, ребёнок, собака... Ну, зачем нам тесниться? Ох, если бы мы только представили, от чего уберегла нас судьба!
Поездом, решаем, поездом, да никому и не должны, так проще.
-Таня, закажи такси!
-Что же ты, Алька, такая душная? Такси приходит так, что одеться не успеешь!
В городе Усинске нет общественного транспорта. Никакого. Только такси.
И тут начинается…. Все телефоны заняты, ужас!
Наконец!
-Через минут сорок.
-У нас поезд через полчаса!
-Ждите своей очереди. Ничем не можем помочь.
Я понимаю, что обстоятельства уже мной не контролируются…
И что я только добиваю Таню своим взглядом. Пытаюсь предложить чего-то: бежать на дорогу, падать под колёса (что ли сердца ни у кого нет?). Таня вся уже мрачная, последняя надежда - есть ещё поезд до Печоры (в Питер - это через него) в восемь вечера. Нормально. У меня помутнение рассудка. Все мои вещи в деревне, в голове прокручиваю варианты.
За пятнадцать минут до отправления поезда – такси таки приезжает. Случайное. Кого-то мимо везли. Но водитель весёлый и понимающий – даже бегом тащит наши сумки до вагона. И меня закидывает в тамбур, за минуты до отправления.
Мороз, по-прежнему, пятьдесят…
Чем мне запомнился Усинск?
Теплом отношения к нему – вот тех людей, что строили этот город. И родились в нём.
Таня говорит, что многие уже не представляют себя без настоящей охоты и рыбалки. А в тайге имеют маленькие избушки, где вместо окон – тяжелый войлок. Интересно, да?
Стучат колёса, а за окном всё та же завораживающая тайга…
Какая-то станция, где паровоз и два наших вагона поезда-подкидыша стоят чуть дольше.
-Можно покурить! – кричит проводница.
- Здесь вокруг только «зоны», - поясняет Таня.
Мне ужасно страшно. Нет, не потому что опасно. Потому, что не очень понимаю, а как они там? Ведь тоже люди, и вряд ли им там не холодно. В минус пятьдесят.
- Танюшка, - слабо вскрикиваю, - спроси, мне можно в тамбуре курить?
Проводница, услышав, хохочет от души: - А! Вам-то? Можно!
Это она посадку меня в вагон вспомнила, наверное.
Окончание… будет!
http://www.proza.ru/2017/02/05/308