НА СНИМКЕ: Н.С. Хрущёв
В театре оперы и балета была назначена встреча Хрущева с общественностью города. У меня не было пригласительного билета, и я смотрел все это «действо» по телевизору. Шла прямая трансляция.
Когда Хрущев вышел на трибуну, я сразу увидел, что он находится в сильном подпитии. Но говорил он более-менее складно, иногда с бумажкой, иногда без, порой, правда, получалось коряво и сумбурно.
Как обычно, говорил о кукурузе и о повышении благосостояния советских людей, поминал «кузькину мать», которую мы покажем империалистам. Все это было знакомо, и большого интереса не вызывало.
Но вот он обратился к поездке в Китай и рассказал о разногласиях Советского Союза с Китаем и Албанией.
Потом перешел к науке. Сказал, как много ждет страна от науки.
Рассказал о важности селекционной работы, которую проводит академик Лысенко и «мичуринская биология». А потом посмотрел на Лаврентьева, сидящего в президиуме собрания на сцене театра, и неожиданно сказал слова, которые я запомнил на всю жизнь:
– Вот гляжу я на тебя, Ермак ты Тимофеевич, и вижу: хочешь всю Сибирь к рукам прибрать. Не выйдет! – сказал Хрущев и повел указательным пальцем слева направо. А потом справа налево. – Не дадим!
И он в каком-то полупьяном кураже продолжал поводить пальцем справа налево и слева направо... Справа налево и слева направо... И ещё раз: справа налево и слева направо…
А камера телевизионного оператора в этот момент показала Михаила Алексеевича крупным планом. Он сидел за столом президиума прямо, сжав руки перед собой, несколько раз передернул плечами, а на лице его блуждала вымученная улыбка.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/01/29/499