Неоновый свет прожигает внутренности.
Они говорят, что легкое головокружение-
это нормально.
Дети в песочнице не могут найти выход из нее.
Рождается грязный ливень,
замки срываются в пропасть,
солдатиков обезглавливают акулы,
принцесса лишена девственности.
Стены удваиваются,
коридор удлиняются.
Твоя комната.
Странные знаки на обоях
призывают к самоубийству.
В каждом углу по одному несчастному ребенку
с вымытыми от слез глазницами.
В фарфоровое окно бьется синица
с пронзенным деревянной тростинкой сердцем.
С каждой попыткой обрести безопасность
она обретает свободу,
ломая кости,
украшая клюв кровью.
На пыльном диване с орнаментом из стальных пружин
ты просишь посвятить всю мою жизнь тебе.
У тебя мутные глаза с развивающимся третьим веком,
твоя кровь со вкусом гноя,
а слюна-застоявшейся воды.
Но я все равно иду к тебе,
сажусь у твоих холодных ног
и поднимаю взгляд к потолку,
давая тебе целовать мои горячие слезы.
Каждое мое прикосновение расписывается на твоем теле синяком.
Ты снимаешь с себя одежду.
У тебя нет груди,
из боков торчат острые колья ребер.
Поднимаешь мой подбородок
своими сухими пальцами-веточками
и приоткрываешь синие губы в знак приглашения к поцелую.
Кожа холоднее самого горячего айсберга.
Я закрываю глаза, не в силах видеть
твои аккуратные накрахмаленные зубы в огненно-красной лавовой дыре.
Вместе с твоей тягучей слюной я проглатываю
воспоминания о наших искренних чувствах,
я слышу запах ветра в сосновых ветвях,
чувствую свои хмельные мысли,
наблюдаю, словно впервые, твои крики,
истекающие, сочащиеся наслаждением,
и сама начинаю кричать,
все еще присоединенная к тебе.
Сладкие слезы оставляют огненные дорожки на твоих впалых щеках
земельного цвета.
В твоих глазах зияют
бесконечные дыры самой черной тоски.
Я снова чувствую холодное тяжелое кольцо вокруг моей правой щиколотки.
Мне больше никогда от тебя не спрятаться.
В кармане кричит стальное спасение,
само прорезает дыру в потертой материи времени
и бросается в мою потную ладонь.
Ты, несмотря на слезы,
полна вожделения.
Синица обрела свободу.
В комнату входят все приглашенные на похороны,
но они не печальны,
ведь знают, что в смерти нет ничего необычного и страшного.
Твоя рука в моей.
Даже после познания Великой твое лицо не меняется.
Ты ждешь меня.
Твоя ледяная кровь просачивается сквозь обивку дивана,
капает на пол,
давая жизнь быстрорастущим зеленым счастливым травинкам.
Я знаю, что ты делаешь это для подавления моего страха.
Но я не боюсь,
потому что давно уже Там,
только теперь необходимо закрепить свое положение.
Боли нет.
Приглашенные склонили головы перед пришедшей Великой.
Мы с тобой снова внутри друг друга,
слой за слоем образовывая новые чувства,
семя векового дуба заложено глубоко внутри.
Теперь земля и небо-одно целое.
Разноцветные камни щекочут пятки,
группы крови сливаются,
рождая эликсир вечной молодости.
Ты-я.
Я-ты.
Неторопливые пушистые лапки заворачивают нас в теплое темное одеяло
и несут навстречу вечеру.
Там, далеко, мы будем гореть
посреди живой опушки леса,
чтобы больше никогда не вернуться.
Белые зайцы прыгают через кострище,
не поджигая свою мягкую нежную шерстку.