«Если можешь это вообразить, представить, значит, где-то так оно и есть. Дайте этой мысли немножко перевариться в вашем сознании» - завершающая фраза целой лекции, ставшая его последними озвученными вслух мыслями. С тех пор, а это было два года, четыре месяца и двадцать пять дней назад, он не произнес ни слова.
Пар поднимался от чашки кофе, остывавшей на обеденном столе. «Тик-так, тик-так» издавали маятниковые часы, висевшие на стене. Молодая женщина сидела на дубовом стуле, смотря через панорамное окно сквозь поднимавшийся от кофе пар на улицу, куда-то в пространство туманного леса, окружавшего дом со всех сторон. По ее отсутствующему взгляду можно было понять, что она задумалась о чем-то тягостном.
Многие могли бы задаться вопросом, с чего человеку печалиться, когда он находится в таком роскошном доме? Многие просто понятия не имеют.
Но дом и правда был настоящим памятником роскоши. Абсолютно белый, как внутри, так и снаружи, с несколькими панорамными окнами, обеспечивающими практически круговой обзор. Дом стоял на сваях в окружении гигантских секвой. Кроны исполинских растений покачивались как раз на уровне окон, а туман часто бывал столь густым, что им казалось, будто они жили на облаке.
Спроектированный ее ныне молчаливым суженным, совершенно экологически безвредный дом располагался посреди некогда тропического леса, а теперь, после всех катаклизмов, температурных и атмосферных, просто огромного скопления полумертвых великанов. Когда мир летел в тартарары, впрочем, это процесс бесконечный, длящийся от начала времен. Скорее, когда мир окончательно свихнулся, ее муж перестал говорить. Или было наоборот: все безвозвратно сломалось, когда ее муж перестал говорить?
Такие мысли вертелись у нее в голове, когда она сидела за обеденным столом перед панорамным окном в жилом облаке, парившем меж мистических, будто затаивших какой-то ведомый только им одним секрет, древесных гигантов. Ее кофе почти остыл, но по-прежнему наполнял чернотой добрую половину белой фарфоровой чашки. Она услышала шаги из задней части дома: он проснулся.
Он был одет в белую майку и полосатые пижамные штаны. На голове его был классический пример заспанной прически. Он беззвучно зевнул, подошел к жене, которая к нему даже не обернулась, поцеловал ее в щеку, слегка приобняв за плечи, взял кофейник из кухни, находившейся слева от окна перед обеденным столом. Взял свою кремового оттенка большую кофейную кружку и наполнил ее еще горячим напитком. Затем подошел к столу и сел на свое место в его изголовье по левую руку от нее. Он поставил кружку перед собой и открыл встроенную панель на обеденном столе. На появившемся сенсорном экране выбрал иконку утренней газеты.
Она смотрела на него исподлобья. Если бы он был парализован или пребывал в кататонии, ей, возможно, было бы легче. Но с ним все было в порядке, за исключением внезапного обета молчания, который он дал, даже не предупредив ее. Он чувствовал взгляд, сверлящий дырку в виске, но никак не реагировал. Она резко встала из-за стола и отнесла чашку к раковине на кухне. Строго говоря, помещение было однокомнатным. Практически, это был лофт на сваях. Недостатка в пространстве не наблюдалось, но иногда она чувствовала, что ей не хватает уединения. Здесь только туалет мог обеспечить закрытое убежище.
Она яростно мыла посуду в раковине. Он читал газету, попивая кофе небольшими глотками. Человечество ныне переживало не лучшие времена. Население планеты так резко и стремительно сократилось, что оставшиеся ресурсы и богатства были перераспределены поровну между оставшимися людьми. Такое решение было принято на Всемирном Диспуте после Великой Революции, вылившейся в волны бессмысленного массового кровопролития по всему земному шару. Великого в так называемой «Великой Революции» было, пожалуй, только то, что в пору беспорядочных вспышек террора, вызванного глобальным экономическим и культурным кризисом, когда не было никакого единения, лучшие умы мира, последней в человеческой истории цивилизации, объединились и пришли к выводу, что существование не просто конечно, оно обречено. Что именно Их поколение – последнее поколение. На этот раз это не было надуманным бредом гормонального всплеска самовлюбленного нарциссизма. Не было это и очередной плановой реакцией социума как податливого механизма на волнения в мире, организуемые кукловодами из-за кулис.
Как и следовало ожидать, объединило человечество нечто всеобъемлющее и не от мира сего. Появление тварей, загнавших всех и каждого в разные убежища. Интернет по-прежнему остался. Но выходить больше никто никуда не мог. Более того, если бы напасть настигла чуть раньше, никто бы и не спасся. Ведь только благодаря невероятной новой технологии «Индивидуального Микроклимата», созданной китайцами после уничтожения своей экологии, люди смогли прятаться в застенках собственных кондоминиумов.
Началось с помешательства. Всеобщего помешательства. Крушение инфраструктуры даже не стоит выделять в самостоятельное событие, ведь все, что происходило, несло куда более глобальный и даже метафизический смысл. События развивались так одновременно, сразу и сплошь, что нельзя было понять, где заканчивается обычное, будничное безумие и начинается это новое, прежде невиданное, ультра-безумие. Где-то среди бунтов, массовых убийств и голода люди внезапно начинали кричать на улице, корчились в отвратительных судорогах, их плоть раскисала и разваливалась, а кости превращались в кашу, или так только казалось.
Тварей никто не мог идентифицировать, но они присутствовали сразу везде в самых немыслимых и невообразимых формах. Они становились чем угодно и влияли сразу на все. Никто не мог сказать, что именно случилось. Те, кто был в крупных городах, слышали только сирены. Громкие и пугающие.
«Наступила эра страха, ведь спокойно на душе уже не будет, страх стал основой существования с тех пор. И лишь один основополагающий вопрос остался релевантным: быть или не быть, а вернее, какой, к черту, смысл быть?» - читал он в блоге какой-то известной интернет-персоналии. Впрочем, людей осталось так мало, что грош цена известности.
Весь материальный мир, за пределами убежищ, конечно, стал враждебным, то есть, вероятно, он всегда таким был. Но никогда, чтобы так явственно, ведь теперь там были твари.
Ужасные создания неизвестного происхождения, совершенно непостижимым образом маскировавшиеся под объекты привычного окружения, относящиеся к той его части, что была создана руками человека. То есть, буквально все, от дренажной трубы до жилого здания. На первый взгляд это было такое же здание, как и то, из которого ты только что вышел, но в следующее мгновение перед тобой возникала тварь. Жуткая мерзостная почти прозрачная пакость, один взгляд на которую бросал в дрожь даже самого большого храбреца. Совершенно неуязвимые склизкие монстры, которые разрывали тебя на куски, принося нестерпимые страдания одним лишь прикосновением своих щупалец-отростков, бывших такими же бесформенными, как и все они в целом. На них не удавалось толком сфокусировать взгляд, и, хоть они были медлительны, казалось, что они в одночасье проникали повсюду, что находилось в их поле зрения, а вернее сказать, проникали во все и вся, в пределах чьего поля зрения оказывались.
По консистенции напоминающие медуз или желе, они меняли цвет, словно хамелеоны, размер и форма их постоянно преобразовывались. Однако кто-то говорил, что их можно обнаружить по неясным красным бликам в пространстве и едва различимым издалека выползавшим из ниоткуда щупальцам. Только что ты стоял на детской площадке, а в следующее мгновенье уже был в окружении смертоносных тварей без единой надежды на спасение. Смерть непременно была болезненной и мучительной. Будто все муки ада, которые мог и не мог вообразить человеческий разум, заключили в один флакон.
Для тех, кто не смог себя обезопасить, до Великого Перераспределения, конец наступил в разгар всемирной революции: именно тогда пришли твари. Когда сирены смолкли так же внезапно, как и появились, когда свет в каждой квартире каждого дома просто отключился, люди остались во мраке и неведении. Люди, привыкшие к тому, что все, что им нужно, всегда находится в зоне доступа в непосредственной от них близости, вдруг остались беспомощны. Беспомощны, как котята, только что появившиеся на свет и не подозревающие о том, что их вот-вот утопят, поскольку они не вписываются в парадигму привычного существования людей, рядом с которыми им не посчастливилось явиться на свет.
Незнание, пожалуй, пугало больше всего. Но любопытство, а так же самоуверенность не могли не дать о себе знать в обществе двадцать первого века, где каждый мнил себя всезнайкой и философом.
Люди вскоре начали выходить из квартир, а затем и из домов, чтобы понять, что же происходит. Первопроходцы своими истошными воплями достаточно быстро охладили пыл остальных, тех, кто попросту еще не успел спуститься со своих этажей или отпереть все замки на входной двери. Вопли были достаточно громкими, чтобы люди, минуты назад сидевшие на последних этажах многоквартирных блоков в своих гостиных перед телевизором и уже собравшиеся выйти на лестничную площадку, дабы проверить пробки на электрическом щитке, спешно ретировались на диван, разуверившись в своей безопасности. Но и их скоро постигла та же участь. Твари, откуда бы они ни появились, проникали везде в каменных джунглях: благоприятной для них среде. Ответом стал «Индивидуальный Микроклимат» и максимальное удаление от цивилизации: зданий, автомобилей, даже асфальта и фонарных столбов.
Все это было вычислено невероятно быстро. Мгновенье назад миропорядок регулировался правительствами и международными организациями, вот они исчезают, появляется сборище умников, последних оставшихся от непрерывно и быстро вымирающего населения планеты, и они говорят. Говорят, что мировая революция не была случайностью, но тщательно спланированной акцией Тварей. Твари внесли смуту в умы людей, чтобы дать себе время обосноваться, неизвестные монстры существуют среди рукотворных объектов, природа их не интересует. «Но и ей достанется: по нашим расчетам от этих существ исходит какой-то сильнодействующий токсин, несущий непоправимый ущерб окружающей среде и атмосфере. Вероятно, именно он позволяет им творить все то, что они творят, а также вызывает массовое помешательство у людей» – она домыла чашку и теперь прокручивала в голове тот, самый важный и последний в истории, Главный доклад, уперев руки в раковину и наклонив голову.
Бесплодие было следующим этапом. В одночасье у всех женщин на разных этапах беременности произошел выкидыш. Так повсеместно, нередко с летальным для матери исходом. За последние два года жалкие остатки и сгустки людей расселились и обосновались, кто где, установив систему китайцев и обязавшись поддерживать связь через глобальную сеть, которой не коснулись страшные события.
Им повезло: они были богаты еще до Перераспределения и дом у них был уже тогда, и система, теперь необходимая для выживания, заблаговременно была установлена. Почти космическое везение. И вот ожидание конца. Снаружи происходила такая неразбериха, что никто и не пытался как-то с этим справиться. Люди достигли апогея пути своего развития. Каждый оставшийся в живых поместил себя в замкнутое пространство, где дышал своим воздухом, не связанным с общим, теперь зараженным. У каждого последнего человека в прямом смысле была «своя атмосфера».
Когда происходящее приписывали еще людям, рушащейся системе международных отношений, после уничтожения всех мировых политиков и полного разрушения всякой государственности, наступила анархия. Именно тогда пришла очередь интеллектуалов что-то решать. Лучшие головы последнего поколения составили подробную инструкцию экономистам и социологам, психологам и врачам, владельцам недвижимости и каждому выжившему обывателю. Они сообщили, что шансы на выживание равны нулю, единственная возможность как-то отсрочить конец: запереться в дома с установленной системой микроклимата. «Там, - заверили первые умы, - там они вас не достанут».
Накануне всех этих событий он читал курс лекций, посвященный очередной постмодернистской философии его авторства. Сейчас, когда его жена пребывала в унынии и одиночестве, он уже и не говорил, не то что читал лекции. Она злилась, сокрушалась, ненавидела себя за возможную вину в этой его метаморфозе, ненавидела его за отсутствие каких-либо объяснений. Он замкнулся в себе и одновременно вел себя как ни в чем не бывало. Когда надо было, он брал ситуацию в свои руки: так, он молча привез их в это укрытие, словно бы специально приготовленное для разворачивавшегося вокруг апокалипсиса.
- Ты знал? - вдруг сказала она громко. Он перестал таращиться на экран в столе и замер, глядя прямо перед собой. – Ты знал, что так будет?!
«Накипело», - подумал он, но по-прежнему ничего не сказал.
- Я все думала об этом. Когда живешь в полной тишине, есть время подумать! Так что спасибо тебе за то, что дал мне время! Ты молчишь вот уже два года. Вот уже два года мы торчим здесь! Снаружи творится черт знает что, а мы торчим здесь в ожидании конца! И я хочу знать: ты знал об этом?
Она подошла к столу, облокотилась на него и заискивающе посмотрела ему в глаза. Он спокойно смотрел ей в глаза, не говоря ни слова. Она закипала, думая о том, как стойко выносила последние два ужасных года, тогда как многие уже давно потеряли бы рассудок, многие и потеряли!
- Нет! На этот раз я не позволю тебе просто отмолчаться! Сколько вариантов я ни передумала, пока ты молчал! Может, болезнь, результат взаимодействия с отравленным воздухом, может, психотравма так на тебе отразилась! Но нет! Что бы я ни спрашивала, ни предполагала, ты всегда отрицательно качал головой, в лучшем случае, черкнул записку пару раз! Отвечай мне! Отвечаааай!
Она потеряла всякое самообладание, схватила его кружку, еще наполненную горячим кофе, и с размаху швырнула ее в окно. Горячая жидкость выплеснулась из сосуда ей на руки, ему на голову, на поверхность обеденного стола. Кружка почти долетела до оконного стекла, когда он с молниеносной скоростью рванулся вперед и, подставив руку, предотвратил столкновение. Остатки кофе обожгли ему ладонь, чашка, упав, вдребезги разбилась. На какое-то время установилась тишина.
Она, еще не помня себя от ярости, вдруг начала ощущать боль обожженных рук. Он, будто ничего такого не испытывая, пошел на кухню, намочил полотенце и поднес ей. Она остыла.
- Извини, - сказала она, приняв полотенце и заплакав. Он аккуратно ее обнял.
Они молча стояли так, держа друг друга в объятиях. И тут где-то за окном в кронах секвой мелькнуло что-то красное. Едва заметное, тут же исчезнувшее, но замеченное ими обоими. Успев выучить речь умников наизусть, она вся так и сжалась в приступе накатившего ужаса. Он побледнел, она заметила это и спросила:
- Они? – он кивнул в ответ. – Но.. но как? Мы же обезопасили себя, - проговорила она в растерянности, едва ли не заикаясь.
- Не знаю, - тихо ответил он. Она отпрянула от него, ее глаза округлились от удивления, она разом забыла о тварях за окном, которые в любую секунду могли материализоваться и уничтожить их.
- Т..ты, мне не послышалось? – еле вымолвила она. Он грустно на нее посмотрел.
- Прости меня за все, - сказал он. – Я знаю, что причинял тебе боль, но я хотел, как лучше..
- Чт..почему? - только и смогла ответить жена.
- Потому что это я виноват. – обреченно сказал он.
- Но.. я не понимаю, - она говорила это в полном смятении чувств: она была расстроена? Рада? Напугана? Сама бы не смогла ответить.
- Моя лекция.. – тихо проговорил он, - ты помнишь, о чем я говорил?
Она пристально на него взглянула. По правде говоря, последним, о чем она беспокоилась, были его лекции. Тем более, их было так много. Но почему-то она безошибочно знала, о какой именно он говорит. Это была самая последняя прочитанная им лекция. Эта лекция была первой из курса, который он должен был прочесть в нескольких лекториях. Обрывки фраз и куски слов стали всплывать у нее в голове.
- О снах, параллельных мирах… - неуверенно сказала она.
- Вот именно. – отрезал он. – Строго говоря, дело даже не в лекциях и моих трудах, просто Вселенная любит странно шутить.
Прежде чем она закинула его шквалом вопросов, супруги услышали жуткий шум – треск ломающихся исполинских деревьев. Они падали одно за одним вокруг их воздушного замка. Это все сужали и сужали радиус подбирающиеся со всех сторон невидимые твари. Они оба знали это, чувствовали на каком-то подсознательном уровне.
Как бы игнорируя бурлящий в крови ужас, она сказала мужу:
- Объясни же! – пару мгновений он собирался с мыслями, а потом ответил:
- Все это я представил. – сухо сказал он. – Я думал над теорией, согласно которой существует бесчисленное множество параллельных реальностей с нашими копиями в каждой из них – концепция очень популярная в научной фантастике и не только в ней. И вот я подумал, что наши сны и воображение – естественная и единственная доступная восприятию связь между мирами.
Жуткий треск ломающихся стволов, падающих один на другой, как бы аккомпанировал его речи. Твари подбирались все ближе.
- И тогда я представил себе, что где-то есть мы в погибающем мире, спрятанные в этом нашем убежище, - он любовно оглядел стены спроектированного им дома, который она успела возненавидеть. – Я люблю этот дом, но, несмотря на сваи (не самую надежную конструкцию), я всегда мнил его убежищем: одна недосягаемость, микроклимат и столетний запас припасов чего стоит. Я представил себе мир, где он бы выполнил эту функцию. Мир, слетевший в пропасть и наводненный чем-то.. вот таким. – он указал на пространство за окном, где вот-вот должны были сломаться ближайшие к зданию секвойи.
Она смотрела на него, не перебивая, в недоуменной растерянности с примесью всепоглощающего страха и толикой нарастающей злости.
- Дело в том, что, по иронии судьбы, я нарисовал себе именно эту реальность. Где-то там, в параллельном мире, идентичный мне человек сделал то же самое и живет другой жизнью. Но, поскольку возможно все, не мудрено, что одно из воплощений должно было пережить фантазию. – закончил он.
- Эгоцентричный ублюдок! – крикнула она в ярости, заглушившей ужас от неминуемой страшной смерти. Он растерянно посмотрел на нее. – Последние ДВА года! Ты молчал, поскольку возомнил себя пупом Земли?! Я жила в заточении практически одна, потому что ты таким образом искупал вину перед человечеством?!
- Нет! – воскликнул он. – Я молчал, поскольку усвоил раз и навсегда, что со словами надо быть осторожнее! Как я мог допустить риск усугубления ситуации?
Она ошарашенно посмотрела на своего мужа:
- Ты издеваешься?! Куда уж хуже?! Думаешь, ты тут Бог, чтобы твое слово имело хоть какое-то значение?! – она с силой толкнула его в грудь, он припал на обеденный стол. В этот момент огромная секвойя, ближайшая к дому со стороны панорамного окна, треснула и начала падать прямо на них. Забыв о своих разногласиях, супруги прижались друг к другу. Он накрыл ее своим телом, оттолкнув вглубь помещения.
«За кого я вышла замуж?» - была ее последняя мысль перед тем, как сваи треснули и дом рухнул вниз.
Он проснулся один в своей городской квартире, как и всегда. Сегодня вечером он должен был читать лекцию, но, судя по пришедшему на телефон смс-сообщению, в его услугах более не нуждались. Какое-то время просто молча лежа в кровати и таращась в потолок, он прокручивал в голове приснившийся сон и размышлял. Свои сны он уже давно научился запоминать в мельчайших подробностях: именно это стало основой его научного метода. «Мыслителей» нынче развелось не мало, чем-то надо было отличиться.
Нет, он действительно верил в то, что говорил и писал – какой иначе смысл работать? Тем более, когда это, как в его случае, не приносило никакой прибыли.
«Вероятно, если рассуждать с точки зрения психологии, - думал он, - сон означает, что я стану успешным не ранее, чем придет апокалипсис. Что же до жены, которой я никогда прежде не видел – пожалуй, это всегдашнее неверие и сомнение, сопровождающие меня, сколько я себя помню. Ну а что если..»
Его размышления прервал шум на кухне. Когда живешь один, начинаешь придавать значение всяким шумам. Он поднялся с кровати, не резко, но достаточно стремительно. На нем были семейные трусы, трехдневная щетина и небольшое пивное пузо. Не найдя тапки, пошарив ногами по полу, он отправился навстречу судьбе босым.
Квартира была небольшой, далеко идти не пришлось. Вскоре он уже вошел в кухню и увидел голубя, ходящего по кухонному столу и важно гуркающего. «Черт, опять забыл закрыть окно!» - с досадой подумал он.
- А ну, кыш! - он взял кухонное полотенце и замахал им перед птицей. Та, испуганно замахав крыльями, поднялась в воздух на небольшое расстояние над столом. Еще чуть выше и левее – голубь смог бы покинуть здание через все еще настежь распахнутое окно.
Борьба длилась недолго, но была изнурительной. Большое количество кухонной утвари и посуды было принесено в жертву для того, чтобы одолеть наглого голубя, который в итоге вылетел из окна. В след за ним в захватившем его победном триумфе высунулся и он:
- Да-да! И не вздумай сюда возвращаться! – крикнул он, а потом осмотрелся по сторонам и вдруг увидел что-то странное.
Внизу на улице стоял бездомный. Стоял неподвижно спиной к нему. Глядя на него, можно было подумать, что он стоит в оцепенении перед чем-то пугающим. Бездомный не двигался, а потом резко упал и закатался по земле из стороны в сторону, что-то выкрикивая: не такая уж примечательная сцена, если исключить контекст недавнего сна. Но разве он мог его исключить?
В стремлении как можно скорее все разузнать или хотя бы помочь несчастному, в чем бы ни заключалась его беда, он наспех оделся и выбежал из квартиры. Перепрыгивая через ступеньки, он бегом спустился вниз, выскочил из подъезда и в считанные секунды оказался на месте, где видел бомжа минуту назад. Но там никого не было.
«Что же это?» - подумал он, совсем растерявшись и в недоумении вертясь на месте, словно в попытке отыскать что-то такое, чего явно тут не было. Один лишь момент привлек его внимание: непонятное темно-бордовое пятно на асфальте. Еще влажное, но слишком сухое, чтобы быть свежим. «Только что появившимся» - подумал он про себя.
Было рано, и на улице практически никого не было. Тем не менее он, стоя посреди тротуара погруженный в свои мысли, услышал, как к нему кто-то обратился.
- С вами все в порядке? – женский голос прозвучал совсем близко и весьма неожиданно. Каково же было его удивление, когда он узнал в незнакомке свою жену из сна.
- Д..да, - промямлил он, в изумлении посмотрев на незнакомку. Она улыбнулась ему теплой улыбкой, хотя едва ли он мог в настоящий момент произвести хорошее впечатление, не то что поразить кого-то красотой и обаянием.
- А по вам не скажешь, - сказала она, уже продолжая идти своим путем, - что ж, если все хорошо, не буду тратить на вас свое время. – и она отправилась восвояси.
Какое-то время стоя на месте и глядя ей вслед, он вдруг припустил бегом, краем глаза заметив невнятный красный блик, и окликнул ее:
- Постойте! – она остановилась:
- Да? – спросила женщина, развернувшись.
- Знаю, что скажу банальность из банальностей, но.. вы верите в судьбу?
Прежде чем она успела что-либо ответить, произошло что-то ужасное, жуткое, не поддающееся внятному описанию. Каким-то образом припаркованная у тротуара машина рядом с ними вдруг преобразилась. На ее месте возникло что-то отвратительное и неопределенное: настолько неопределенное, что ни цвет, ни габариты, ни форму этой твари невозможно было определить. Оцепенение было единственной возможной реакцией, ведь человеческий мозг буквально не знал, как реагировать на столь невообразимое нечто. Лишь одно явное впечатление выступало на поверхность в водовороте хаоса и ужаса, заполонившего сознание: отвращение. Что-то невыносимо мерзкое и как будто склизкое выпускало свои щупальца и тянулось к ним: двум беспомощным фигурам.
Собрав всю оставшуюся волю в кулак, он крикнул ей:
- Беги! Убирайся отсюда и не оглядывайся! Беги скорее! – это отрезвило ее и как раз вовремя, ведь неумолимо медленно приближающееся щупальце уже вот-вот настигло бы ее. Она рывком отскочила и унеслась по улице на огромной скорости. Он знал, что ему было не уйти – тварь не ушла бы без единой жертвы. И тогда щупальце коснулось его.
Мерзость и дикая боль слились в унисон в его сознании. Он чувствовал, как все внутренние органы превратились в кисель, кости раскрошились, он так же кое-что видел. Видел глубины Вселенной, бесконечные пространства бескрайнего Космоса, видел неминуемый конец человеческой расы и теплящуюся надежду на спасение, он увидел себя, очнувшегося в обломках упавшего дома на сваях.
Он держал на руках труп жены, пока твари, сломавшие секвойи и окружившие их убежище, уже вполне видимые и степенные, смотрели на него сверху вниз. Его ноги были сломаны, но плакал он не оттого.
- Это я, это я виноват, - говорил он, прижимая к груди окровавленную голову супруги. – Прости, пожалуйста, прости.
Прежде чем от его тела на городской улице осталось лишь мокрое место, он понял, что смотрит на себя с переломанными ногами в тропическом лесу глазами чудовищных монстров. Всех сразу и каждого в отдельности. Он видел, как он с мертвой женой на руках смотрел на него, на них. И ему стало, как никогда, страшно.
- Чего вы ждете?! – орал он им, ему. – Что вам нужно?!
«УПРОЩЕНИЕ. СЛИЯНИЕ. УНИФИКАЦИЯ. » - прогремели, прошептали, проговорили, прокричали ужасающие голоса-голос.
Он почти совсем исчез, и ему стало невыносимо жаль человека с переломанными ногами. Он уже не знал, кем был этот человек, кем был он сам, но он лишь хотел как-то помочь, протянуть руку, прикоснуться к прекрасной мертвой женщине, которая была ему так дорога и была так дорога этому отчаявшемуся несчастному. Поэтому он потянулся к этому сгустку жизни, инстинктивно потянулся к нему, испытывая смесь сочувствия, любви и сожаления.
Он видел, как огромное прозрачное щупальце надвигается на него, и даже не пытался как-то укрыться. В следующее мгновение все закончилось.