Лидия Кобеляцкая
СВЕТ БЛАГОДАТИ
Быль
21-ое апреля 1907 года... Страстная суббота...
Прекрасный весенний день... С безоблачного синего свода неба льются потоки золотистых тёплых лучей полуденного солнца на цветущие деревья фруктового сада, на ярко-зелёные едва распустившиеся листья берёз и лип обширного парка, на газон лужаек, на белый с колоннами двухэтажный дом, на бутоны кустов сирени, обрамляющие посыпанную жёлтым песком широкую аллею, идущую от парадного подъезда до ворот парка...
Убедившись, что пасхальный стол готов, Вера Петровна, сделав несколько последних распоряжений, прошла на веранду, где её муж с Колей - двенадцатилетним племянником, приехавшим из Финляндии на пасхальные каникулы, наблюдали, как быстро, несмотря на свой преклонный возраст, садовник справлялся с посадкой в клумбах весенних цветов и луковиц.
- Серёжа, - сказала она, - всё готово. Едем?
- Теперь почти четыре часа... до монастыря больше тридцати вёрст... Лучше, если приедем пораньше. Няня Марфуша готова?
- Она уже уложила куличи, яйца, сырную пасху.
- Егор, скажи Ивану подать через полчаса коляску. И сам приведи себя в порядок - ты пойдёшь с нами к Заутрене.
В пояс поклонился в ответ благодарный старик-садовник.
Через полчаса коляска, проехав мелкой рысью парк и примыкающую к усадьбе дубовую рощу, выехала на просёлочную дорогу, которая тянулась извилистой лентой, то среди просторов начавших зеленеть полей и лугов, то под дремучей тенью вековых сосен и елей, то между стройными белыми стволами берёзовых рощ, распускающиеся листья которых наполняли воздух живительным ароматом весны.
Через несколько часов на далёком горизонте показались освещённые пурпурными лучами заката белые силуэты высоких колоколен и куполов.
- Это монастырь, тётя, куда мы едем? - спросил Коля.
- Да, мой мальчик, - ответила Вера Петровна.
По небу медленно расплывались розовые облака багряного заката, когда коляска въехала на большую площадь, перед белым с синими куполами и высокой колокольней, храмом монастыря. Кучеру Ивану пришлось довольно долго походить, чтобы найти подходящее место для коляски и лошадей среди многочисленных крестьянских повозок и телег, а также и экипажей окрестных помещиков и жителей города К., находящегося в тридцати пяти верстах от монастыря.
До начала службы Сергей Павлович с женой и племянником успели отдохнуть в монастырском доме.
Когда они вошли в храм, он весь уже был наполнен празднично одетым народом. У свечного ящика стояла большая очередь. На длинных специально поставленных столах были разложены для освящения куличи, пасхи и горки крашеных яиц. Няня Марфуша вынула из корзинки свои и положила их на стол на белую полотняную салфетку. Она осталась стоять неподалёку, иногда, когда её ноги, как она говорила, «деревенели», садилась на заботливо принесенную садовником Егором небольшую складную скамейку - и то только до начала богослужения.
Началась Пасхальная служба... Крестный ход вокруг белого храма монастыря... Иконы в золочёных и серебряных ризах, благоговейно несомые на белых полотенцах монахами... Колебания развевающихся хоругвей... Светлые ризы духовенства... Мерцающие гирлянды огней восковых свечей в руках верующих, тихо идущих за крестным ходом... Звучное пение хора монахов и послушников... Благовест монастырских колоколов... Наконец торжественное - «Христос воскресе» - и радостный единогласный, полный глубокой веры, ответ многочисленной толпы молящихся - «Воистину воскресе» ...
Так Пасху ещё никогда не встречал Коля. Он впервые почувствовал неизведанный им до сих пор трепет неземной радости, восклицая вместе со всеми: «Воистину воскресе!».
Он бывал на Пасхальных службах лишь в домовой церкви детского приюта, находившегося неподалёку от дома его родителей, где его сверстники-мальчики отвлекали его. Здесь же ничто не мешало ему вникать во всё происходящее. Да и какая торжественная служба!.. Какое величие и красота монастырского храма!.. Какие сосредоточенные молитвы в этом шествии, с зажжёнными свечами в руках, многочисленной толпы людей... И это под таким чудным тёмно-фиолетовым, усеянным бесчисленными сверкающими звёздами, сводом неба...
«Это точно ангелы небесные затеплили звёзды, как свечи, чтобы дать всему миру и нашей земле весть о празднике Воскресения Христова, - думал, набожно крестясь, Коля, - и вся природа, поля луга, реки, горы и даже воздух прониклись этой радостной вестью и славят Христа».
Это состояние духа так глубоко захватило мальчика, что не покинуло его и тогда, когда на рассвете, по окончании Пасхального богослужения, они возвращались в усадьбу.
- Тётя, смотри, как особенно ярко сияет сегодня солнце, оно точно играет, а его лучи зажигают тысячи ярких звёздочек на капельках росы. Вся природа славит Господа...
Когда они ехали по лесной дороге, Колю поразил гомон многочисленных порхавших с ветки на ветку птиц. Их чириканье, щебетанье и пение особенно звонко раздавалось в свежем утреннем воздухе.
«Это птицы славят Христа... радуются дню Его Воскресения, - мелькнула мысль в голове мальчика... - А мои в клетке, верно, также поют и щебечут... ведь они тоже лесные… Кучер Иван поймал их и подарил мне... Я их очень люблю, особенно синичку... Как приедем, пойду послушать их щебетанье». Вдруг в его сердце влилась тревога. Защемило сердце. Могут ли лишённые свободы и заключённые в клетку птички так петь и щебетать?
- Отчего, мой мальчик, ты стал вдруг так молчалив и печален? - спросила Вера Петровна, внимательно вглядываясь в побледневшее лицо Коли. - Ты устал от долгой дороги и бессонной ночи?.. После разговения сразу же ляжешь спать.
- Нет, тётя, не беспокойся... В церкви было так прекрасно... так торжественно... Я не только не устал, но и не заметил, сколько времени служба длилась... Я даже удивился, когда заметил, что ночь прошла, и начался уже рассвет… Но я сейчас думаю о чём-то... И раньше, чем сесть разговляться, я должен что-то сделать...
- Что же это такое, Коля? - с улыбкой спросил Сергей Павлович. - Поменяться красным яичком со старичком Егором?
- Нет, нет, не скажу! Но вы ведь не будете на меня сердиться, особенно ты, тётя - ты ведь добрая, - сказал Коля, прижимая к губам руку своей тётки.
Коляска остановилась у подъезда дома. Коля, быстро войдя в парадную дверь, вбежал по лестнице и, став у дверей своей комнаты, прислушался: не поют ли его милые, любимые птички... Увы! Всё было тихо... Отворив дверь, он подошёл к большой клетке-садку, где находились десять пойманных в западню кучером Иваном лесных птичек. Заметив стоявшего вблизи Колю, они стали испуганно метаться, раскрывая широко крылья.
- Бедные мои птички - я так виноват перед вами! Вы даже не славите Бога пением и щебетанием, как те, которые на свободе. Вы - в плену... Я вам верну свободу...
Подойдя к окну, Коля отдернул кисейные занавески и широко распахнул его. Затем, пододвинув стол с клеткой к подоконнику, он открыл её дверцу. Пленницы одна за другой выпорхнули в сад... За ними толкнул Коля и клетку...
- Коля, отчего ты не идёшь в столовую, - спросила, входя в комнату племянника, Вера Петровна. - Ты чувствуешь себя нехорошо?
- Нет, нет, тётя, я здоров. Я так рад, так рад. Такой радости я ещё не испытывал никогда... Христос воскресе!
- А твои птички? Я не вижу клетки.
- Тётя, подойди к окну. Я тебе покажу, где мои птички. Вот там, тётя, на ветках деревьев летают мои птички, а клетка - вот там - выброшена мною за окно... Слышишь это пение?.. щебетание и чириканье?.. Теперь они тоже могут славить Христа... как те, которых мы слышали в лесу.
Вера Петровна нежно поцеловала мальчика. В её глазах блеснули слёзы.
*
Прошло много лет... В России вспыхнула революция... Начались кровавые расправы, убийства, грабежи, тюрьмы... Объятые ужасом люди, спасая свою и близких жизнь, бежали через границу...
Многие из тех, кто решал переходить границу Финляндии, прибегали к помощи одного молодого человека, хорошо знавшего все тропы и лазейки, ведущие к этой границе и дававшие возможность избежать встречи с советскими патрулями; он охотно и бескорыстно помогал каждому, обращавшемуся к нему.
Этот молодой человек - был Коля, тот мальчик, который в день Праздника Пасхи выпустил из клетки своих птичек на свободу...
Почти четыре года, рискуя жизнью, он помогал пересекать границу спасающимся от расправы большевиков по ему одному известным тропам. Однажды, возвращаясь после трудного перевода больной женщины с ребёнком, он был тяжело ранен в ногу выследившим его патрулем и едва успел скрыться в кустах, окружавших болотную топь, а затем и переползти границу.
В бессознательном состоянии он был подобран пограничниками и отправлен в госпиталь. Когда он поправился, то, став инвалидом, уже не был в состоянии помогать беглецам из советской России. Он уехал на юг Франции.
(«Православная жизнь», 1961 г.)