Гл.20
Яков и не заметил, как он доехал до деревни, потому что всю дорогу мужчина думал о своём, неожиданно создавшемся плачевном положении.
"А ну, как всё станет известно родителям и Авдотье, что тогда?"
Супружница у него норовистая, может и не простить измены, так ещё и с последствиями, в виде народившегося ребёнка.
"Варька, Варька... Зачем?"
Ему и в голову не могло прийти, что девушка, так хорошо разбирающаяся в различных травках и корешках и, вдруг понесёт. Он так и предполагал, что она выпьет какого-либо подобного снадобья и беременность у неё не случится.
"Вот глупая, выскочила бы потом замуж, тады и дети к месту, а что сейчас.. Неужели она надеялась, будто я семью брошу ради неё?"
Но тут же, мужчина сам себя поймал на лжи.
"А ить ещё недавно жена с сыном не представляли особое препятствие, тут скорее всего дело в её внешности, какой она стала после родов. Ну да, мужик сразу становится холодным, коли женщина меняется в худшую сторону, с такой и расставание не в тягость.
Всё так, а как же детина? Как жить и знать, что у тебя где-то растёт дочь без твоего ведома? - Яков скрипнул зубами. - Ну наделала делов, проказница. Сама меня соблазнила, сама рожать надумала, а я, навроде племенного жеребца."
От невесёлых мыслей разболелась голова.
"А что тут гадать? Чему суждено, того уж никогда не миновать и ни на каком коне не объедешь. Узнает Авдотья, значит, тогда уж и будем кумекать, как поступить и как её уговорить от необдуманного шага."
А то, что Кирилл Николаевич запретил ему у них появляться, то Якову только на руку.
"Туда уж точно и шагу не ступлю, даже пусть не сумневается."
Возле ворот стояла Авдотья и Яков залюбовался женой. Стройная, фигуристая, даже из-под полушубка видны её красивые формы. Ни то, что Варька. Теперь, небось, я её и не обхвачу.
- Яша, ты так раненько обернулся, что не вспела соскучать. - лукаво улыбнулась молодайка.
- А то! У меня же тока и думки о тебе, вот и стремился... - он слез с возка и крепко прижал к себе Авдотью. Ему срочно надо было снять стресс и всё нервное напряжение, которое скопилось в организме.
- Пусти, охальник! - нарочито изворачивалась женщина. - Люди смотрють. - лицо зарделось, а сама счастливая...
- А нехай завидують. - и Яков прижался губами к её губам. Авдотья задохнулась от нахлынувшего чувства.
- А я баньку истопила. А, как тебе?
- Да я всей душой, что-то давно ты ужо мне спинку не тёрла.
- Тогда поторопись. Иди, управь лошадь, а я в избу за переодёвками.
Потом они долго лежали на лавке, обнявшись. Мокрыми ладонями нежно гладили друг другу разгорячённые тела и наслаждались тишиной и покоем.
- Яшенька, чего-то я не могу опять понести. Ужо Тёмке нашему год, а я всё никак. А твоя крёстная сказала, будто у нас ещё девочка народится.
- Может, ещё и получится, не кручинься, голуба моя. - он прижал её голову к своей груди, чтобы она не прочла на его лице смятение и нестерпимую боль.
- А коли не получится? - женщина затаила дыхание.
- Ну, что ж... - Яков выдержал паузу. - Так тому и быть, Господу виднее. Значить, Артёмку зачнём воспитывать, спасибо и за него.
Авдотья вскинулась и расцеловала мужа в нос, щёки и губы.
- Я так люблю тебя, Яшенька! Так тряслась, что ты станешь ребёночка требовать, а я ужо не смогу.
- Да ну, что ты, Авдотьюшка?! Рази я на зверя какого похож?
А когда вернулись в дом, то он подхватил на руки маленького Артёма, который уже пробовал делать первые шаги, и подкинул высоко к потолку.
- Сыночек мой, как же я рад, что ты у меня есть! Родной ты мой пострелёнок, я никогда тебя не брошу и никому в обиду не дам.
И тут же, в груди больно кольнуло.
"А в лесах есть малышка, тоже моя кровь. Кто её вот так подкинет и скажет ласковое слово?"
Но сразу успокоился. Странно, он не испытывал к ней отцовских чувств. То ли дело Артёмка! На его глазах у Авдотьи постепенно рос живот, к которому он прикладывал ухо, чтобы послушать биение собственного ребёнка, а тут, как ковш студёной воды за пазуху - здрасьте вам, у вас доченька ужо есть. Ну как такое принять, да и примется ли, когда-нибудь?
Комиссар явился через неделю верхом на лошади, с гордостью оповещая, что ему её ссудили на вечное пользование. Но не один, а в сопровождении нескольких саней, на которых в мешках лежали какие-то бумаги, газеты и множество книг. Всё это занесли в контору, а Иван Андреевич, аккуратно и с любовью, сам лично расставил литературу на полочки. Провожатые удалились, а к нему постучался Яков.
- От! - похвастался он Якову вместо приветствия, и указал на толстые книги. - Как научишься читать, так я тебе сразу порекомендую нужную информацию, а пока рано об этом речи заводить.
- Об чём в них, о колхозах? - с иронией спросил Яков.
- И о них тоже. А что за настроение?
- Нормально, а что? Хучь я и не колдун, но ужо заранее знаю, что ты мне посоветуешь.
- Ты когда говорить правильно научишься? Ну что это за "хучь" и "ужо"? Надо идти в ногу со временем, а ты ещё в пещерном веке обитаешь.
- Это язык моих предков. И я не вижу, чтобы он чем-то мешал делу революции. - вскинулся Яков и глаза его потемнели.
- А ты что, в партию не собираешься вступать, а там твои "ведаю" и "не супротив" - не воспримут. - Самсонов не обратил внимание на вспыльчивость помощника. Он и не такое повидал.
- Не, не собираюсь. Я хочу быть поближе к народу.
- А партия, по-твоему, враг народа?
- Того я пока не ведаю.
- Слушай, Яков Михайлович, ты палку-то не перегибай. Твои речи попахивают контрреволюционной агитацией. За это некоторые комиссары в расход людишек пускают, а тебе повезло, что я такой добренький. - это была проверка на вшивость.
- От и плохо, что простой народ покуда ни в чём не разобрался и как слепые котята тыкаются мордочками вокруг себя, так оно и мы, и сразу к стенке. Так вы, господа революционеры, ничего не добьётесь. Или ждёте, что мужик с вилами на вас поднимется? Вы не думайте, будто мы такая ужо темнота, так придавим, шо и вздохнуть не успеете.
- Ладно, зачитался тут. - улыбнулся комиссар. - Мы тоже не из пугливых. Или думаешь, помещики революцию вершили? Как бы не так, сплошь простой народ. Будем считать, что ты ещё не разобрался в ситуации. Только у меня просьба, Яков. С селянами не делись этими мыслями. Своим незнанием ты можешь навредить общему делу.
- А мне и не с кем такое обсуждать. Тока с другом погибшим мы маленько разговаривали о Советской власти, а так, у нас даже в семье эту тему не поднимают.
- А что вы там толковали с другом о Советской власти?
- Да секретов нету, Иван. От взять тебя, допустим. Ты человек грамотный, письмо знаешь, а кто мы? Землепашцы и охотники. Вы долго готовились к перевороту, вы заранее знали, чего ожидать. А мы впервые с таким столкнулись, мы ничего не подозревали и слыхом не слыхивали, а вы хотите, чтобы мы за пару часов стали все учёными. Понимаешь, я пытаюсь понять, что нам принесёт новая власть и новые перемены. Сын растёт и немыслимо, какое будущее его настигнет, а впереди тока неизвестность. От скажи, зачем вообще эти колхозы? Какая от них польза?
- Яков, мне сложно тебе всё передать моими домыслами, ты многое не можешь так осмыслить, как я. Ну, да попытаюсь донести своими словами... Причина всеобщей коллективизации кроется в низком уровне товарности сельскохозяйственного производства, а это тормозит экономическое развитие страны. Городское население увеличилось в разы, все бегут с деревень, а хлебушек кто растить будет?... Вот, что ты понял из сказанного?
- Да уж не дурак. Бегут из села, из-за вашей революции, это вы шумихи наделали. Отобрали зерно у крестьян, а сеять чем, вашу мать? И хотите, чтобы мужик в деревне оставался, когда деток кормить нечем. Ну вы и мастера изворачиваться. Ты мне раньше гутарил, будто в колхозы мы должны сдать всё своё добро, а потом урожай делить на всех поровну. А где справедливость? Как это, засеем все разное количество, а потом зубы на полку, коли засуха?
- Яков, тогда вся земля станет общей, наделов, как таковых, не будет. У кулаков и помещиков всё отобрали, а если мало, то ещё распашем сколько потребуется. Нам трактор потом сюда доставят, ну почему ты такой упрямый? Сложилось впечатление, будто ты меня не слышишь. В России такой конфликт назревает, белогвардейская гидра, в виде Врангеля и Деникина, высоко подняла свою голову, а я тут в тылу сижу, вас уговариваю. Просился на фронт, да какой там! Товарищ Ленин тоже пострадал за наши общие идеи, на него покушение случилось и, кстати, пули отравленные оказались. Ты даже не представляешь, как подорвалось его здоровье, а ты... Не стыдно, Яков, вести подобные разговоры?
- Не стыдно. Почему мы вам должны верить, чем Советы лучше от помещиков и кулаков? Это не просто вопрос, а душевное переживание за страну и её народ, и за будущее наших детей. Вы золотые горы посулили, но кто вы, боги, что ли? Сколь царей ужо поменялось и ничего не добились, а вы, прямо, не успели власть захватить и ужо на века всё запланировали.
- Ну, может, не на века, а на много десятилетий - это точно. А зачем тогда бразды правления брать в свои руки, если не ведаешь, что с ними делать?!
От, давай рассуждать? Не будем брать во внимание глобальные территории, а хотя бы только ваше Подвойское. Хоть при одном барине существовали тут школы, а?
- Нет. Чего пытаешь, коли сам знаешь?
- Вот! А у нас скоро школа построится.
- Опять сплошные посулы. Не люблю, когда языком молотят попусту. От кады буде школа стоять, так и разговор веди. Вы ужо стока наобещали.
- Это не просто слова, Яков, это правда. Только снег сойдёт и сразу же примемся за воздвижение учебного заведения. А со временем и больницу поставим, а там, может и зверохозяйство своё заимеем. Тогда не нужно охотникам выискивать в лесах юрких зверьков, мы сами их вырастим, а после меха сдадим государству. За это нам заплатят немалые деньги, которые мы сообща распределим, какие нам дыры прежде всего закрыть в производстве и куда вообще их потратить.
- Когда это, что случится, а ноне людям тревожно на душе. Ну да ладно, поживём - увидим.
Яков давно ушёл, а комиссар всё перемалывал их откровенную беседу. Много обидного сообщил ему помощник, но он не имел право на него обижаться.
"Парень хороший и честный, вот только очень недоверчивый и за любое предприятие берётся с неохотой и осторожностью."
Иногда Самсонов злился на Якова:
"Ну что за тугодум? - но срываться на нём не мог себе позволить. Прав Угольников, что оружием и насилием - вряд ли добьёшься успеха, только разве что раболепия, а это, совсем даже не достижение цели, скорее наоборот. Раб всегда гнёт голову перед тем, кто с плетью, но при первой возможности отнимет её у хозяина и этим же хлыстом засечёт его до смерти. Где нет уважения, там никогда не родится взаимопонимание, проверено.
А я, наивный, пройдя с народом бок о бок рубку леса, пахоту, косовицу и уборку урожая, спал с ними в поле на одной подстилке, пил молоко из общего кувшина и думал - всё, авторитет сполна завоёван!" - но стоило Якову промолвить всю истину ему в глаза и тогда комиссар понял - да он ещё ни на йоту не продвинулся в своём начинании, сердца народные ещё надёжно закрыты для революции с её большевиками. Причина понятна. Если бы не поступил приказ отбирать у народа то, что ему дорого и от чего зависела его жизнь, то может всё и обернулось бы иначе. Но дело сделано и теперь предстоит долгие годы входить в доверие, произвола простой люд не прощает.
- Ты, мабуть, ночевать туточки сбираешься? - услышал он за спиной голос деда Василия. - Ну что ты, сынок, такой опечаленный, случилось чего? Приехал и не зашёл, не поздравствовался, а я скучал, переживал за тебя.
И так стало тепло внутри от этих искренних слов, особенно от сознания, что ты кому-то нужен на этой планете.
- Прости, отец, с Яковом заговорились.
- Та я видал. Тока Яшка уж час, как домой стопы повернул, а ты, вроде примёрз к табуретке. Подымайся, пошли. Я каши на молоке сварганил, а Любава Дроботова курицу дала, так я и её сварил.
- Да ты что? И бульончик есть?
- А как же! - засмеялся довольный старик. - И лучок есть, и сало. Всё, как ты любишь.