Серая луна тускло освещала город. Дома угрюмо стояли черными тенями, пялясь в никуда своими слепыми окнами. Время за полночь — город спит. Темнота поглотила все пространство. Где небо, где земля — не видно, одно сплошное черное полотно. Только по тусклому выеденному кругу луны можно понять, где верх. Сквозь темноту слышно, как летят сны людей.
Я сидела на кухне, подперев голову рукой. Сна последнее время не было, смирившись с бессонницей, я проводила длинные ночи на кухне, распивая чай, предаваясь думам о вечном. Чтоб не нарушать идиллию темноты в округе, свет я не включала.
Телефон Игоря не отвечал который день. Что случилось, я не знала. Туман в голове не давал сосредоточиться.
Тоска зеленая, находившаяся рядом со мной все это время, удобно разместилась в кресле, и, кажется, домой не собиралась. Покачивая перекинутой через ногу ногой, она потягивала из железной старой кружки чай и жмурилась от удовольствия. Я уже третий раз подливала кипяток, вода практически не темнела от старой заварки и была совсем прозрачной. Но ее, это совсем не расстраивало. Я ненавязчиво покашливала и все пыталась обиняками намекнуть, что ей пора, но она устойчиво меня не слышала или скорее делала вид, что не слышит. Потеряв надежду ее выпроводить, я опустилась в рядом стоящее кресло и налила кипяток в свою чашку с недопитым чаем. Напиток получился мерзкий. Недостаточно сладкий, недостаточно крепкий, недостаточно горячий. Я отхлебнула и скривилась.
— А зря, — проскрипел ее голос в темноте, и она громко отхлебнула, опять жмурясь от удовольствия.
— Да... холодный и не сладкий. — Я перевернула чашку, и все содержимое одним махом выплеснулось в мойку.
— Может, тебя уже пора? — не выдержала я, посмотрела на нее в упор, и для уверенности подперла бока руками.
— Нет, не пора, — как ни в чем не бывало сказала она, поменяла ноги местами и закачала уже другой ногой с новой силой.
— И что, мне вечно теперь с тобой куковать? — Я безнадежно подперла голову руками.
— Кажется, да. — Она поставила кружку и посмотрела на меня своими в свете луны бесцветными глазами.
Хотя ее глаза были явно зеленые, но в тусклом лунном свете этот оттенок травы был практически неуловим. Весь образ ее был до боли странным. Ведь когда слышишь словосочетание «тоска зеленая», представляешь что? Такое депрессивное темное создание, как правило, преклонного возраста, в поношенной растянутой одежде, с морщинистым лицом и обязательно крючковатым носом. Ну, такой прототип бабы Яги, только с налетом зеленого мха на одежде, зеленая все-таки. Вопреки стереотипам возле меня сидела далеко не старая, я бы даже сказала, молодая красивая особь женского пола. Длинные серые волосы лоснящимися локонами струились по плечам. Яркая красная помада, такого же цвета лак на коротких ухоженных ногтях. Кофта из мягкой шерсти плотно сидела по силуэту, обтягивая тонкую фигуру, а большое декольте подчеркивало роскошную грудь. Юбка-карандаш обтягивала красивую линию бедер, высокий разрез позволял свободно закидывать ногу на ногу и болтать нею. Как я поняла — это было любимое занятие гостьи. Весь образ завершали черные лаковые туфли с высоким металлическим, цвета золота, каблуком.
— Скажи, почему зеленая? — не отрывая подбородок от рук, промямлила я.
— Так надо. — Она поставила кружку на стол и придвинулась ближе.
— Посмотри на себя. — В ее руке появилось зеркало, которое резко оказалось возле моего лица. В полумраке комнаты, освещенной тусклой луной, на меня смотрело нечто, с впавшими глазами на лице зеленоватого оттенка. Я отпрянула.
— Это кто?
— Ты. — Она убрала зеркало, встала и нажала выключатель. Свет резанул глаза.
— Я зеленая, потому что рядом с вами торчу, депрессивные вы мои. Как же тут не позеленеть. Ты себя в зеркале видела? А я с тобой тут уже неделю кукую. И думаю, еще долго буду куковать. Такими темпами мы вообще с тобой не расстанемся никогда. Понимаешь?
— Нет, — искренне сказала я.
— О господи! — Она взметнула вверх руки и быстро прошла по кухне вперед и назад. — Ну что тут непонятного? Ты сколько времени уже сидишь и жуешь сопли? Звонишь ему, страдаешь, так сказать. Себя жалеешь. Так ведь? Куда мне деваться? Я не могу уйти и оставить тебя одну. Я по должностной инструкции должна сидеть рядом с тобой и наблюдать весь этот чудесный процесс.
Я опять с недоумением посмотрела на нее.
— А как иначе? — тихо спросила я. — Мне плохо, я страдаю. Бывает как-то по-другому?
— Да, конечно, бывает. Что тебе с того, что ты страдаешь? Посмотри на себя… Ну печальное же зрелище! Смотреть тошно.
— Но так ведь принято, — опять же искренне сказала я, не понимая, к чему она клонит.
— Ну ты вот уже четвертый день пытаешься ему прозвониться, он не отвечает. Так?
— Да, — прикусив губу, чтоб сдержать слезы, промямлила я.
— Ну а по логике, если человек тебе не отвечает, значит, он не хочет с тобой общаться. Так? — Она резко опустилась на стул и демонстративно закинула ногу на ногу.
— Ну как бы да, — опять же сдерживая слезы, согласилась я с ней.
— Ну вот тебе и ответ, что еще надо? Не хочет и досвидос, какая разница почему? Обиделся, разлюбил… Да масса причин! Тебя это не должно волновать. И когда ты это поймешь, все наладится. Или твой Игорь приедет, или Коля или Петя нарисуются, неважно. Главное ты и то, что в тебе! — резко сказала она и достала сигарету.
— Тут как бы не курят, — я сказала это так тихо, что меня никто не услышал, а я и не настаивала. Безразличие ко всему съедало меня последнее время. Я же страдала, а страдать — так уж по всем правилам.
В комнате воцарилась тишина, пропитанная сигаретным запахом. Я молча смотрела в темное окно на одиноко висевшую в небе луну.
— Ну а как же тогда мне быть? Ведь это же предательство с его стороны.
— Ну и что? Это его проблемы, не твои, — с неизменной уверенностью парировала она.
— Но плохо же мне.
— Тебе плохо, потому что тебе так нравится. Понимаешь?
Но я не понимала, и она продолжила:
— Вам нравится, когда вам плохо. Вы подвисаете на людях, вещах, вы получаете эмоции, которые создают особые вибрации, и вы на них держитесь. Вы зависите от них. А когда эти люди, вещи, да неважно что, рушатся, вы попадаете в ловушку, вибрации есть, а наполнить их нечем.
Я слушала ее с открытым ртом, не отрывая глаз.
— Получившаяся пустота — она и болит. Ее нужно заполнять. Но как? Если объект, заполнявший ее, исчез. И вместо того, чтоб конструктивно действовать, вы делаете что? Впадаете в уныние, в депрессию, начинаете жалеть себя и ненавидеть объект, который создал вам этот дискомфорт. Более проворные еще и мстить за это начинают. Еще хуже, вы ищете новый объект, который восполнит потерю, вы бросаетесь в новые отношения, но самое страшное, что терпите опять крах, так как создаете искусственную замену. Понимаешь?
— Ну… так, — уклончиво ответила, чтобы не показаться полной дурой, так как я еще не совсем понимала, к чему она клонит.
— Я вижу, что не понимаешь, не парься. Просто я скажу тебе одно… Пока ты в частности и все вы вместе не научитесь наполнять себя сами и не зависеть от окружения, вы не сможете избегать этих травм. Вы будете в этом круговороте вариться бесконечно. Метаться от одного к другому, не находя спасения. Ну не звонит он тебе, ну не хочет он общаться, что тебе с этого? Посмотри под другим углом. Во-первых, силой не заставишь, это уже половина ответа на эту ситуацию. Ты можешь только принять это как должное, все. Причем если ты это действительно примешь, ты поймешь, что проблемы нет и ты ничего не теряешь, потому как у тебя есть ты, и это самое важное. Еще более важный пункт: ты здорова и твои близкие тоже. Все! Остальное мишура. А во-вторых, посмотри по сторонам, вокруг масса интересного! Нужно развиваться, расти, но ты же ничего не видишь. Ты сидишь на этой кухне уже который день, питаешься мерзким холодным чаем, потеряв из-за этого пять килограмм, сильно сдав за последнее время вообще. Зачем тебе это? Жизнь не закончилась. Все, что тебе нужно найти, — то, что действительно заполнит эти вибрации. Понимаешь, вы скучаете не за людьми и событиями, а за теми эмоциями, которые они вам дают. Но эмоции и положительную энергию для заполнения вибраций этих можно брать отовсюду и не только от людей. От людей это вообще последнее дело. Ты должна сама собой уметь заполнять эти вибрации. Ты сама должна наполнять себя энергией.
Я хочу напомнить тебе, у тебя незаконченный шикарный проект. И если ты сейчас перестала бы страдать и закончила его, ты бы получила в итоге премию и признание. Эти эмоции перекрыли бы все то, что тебе сейчас не хватает с лихвой. Ты бы вникла в процесс, отвлеклась и, поверь мне, сорвала бы огромный куш. Но что делаешь ты? Сидишь на кухне, пьешь чай и страдаешь. А время идет. И где-то в соседней квартире более расторопная и, так сказать, наполненная, а говоря вашим человеческим языком, уверенная в себе Катька, которой не надо цеплять эмоции со стороны, так как у нее есть энергия и силы наполнять саму себя и заполнять эти вибрации позитивной энергией, закончит этот проект и опередит тебя. Она получит твое признание, твою премию, а ты от осознания того, что могла, но не сделала, скатишься в еще большую трубу. Вот так, все просто.
Я сидела, боясь пошевелиться и вдохнуть. Смысл сказанного постепенно проникал в мой мозг, и я начинала, правда с трудом, но понимать ее.
— Так вот, — продолжила она. — Все, что требуется тебе и всем, — это научиться принимать любой результат. Пойми: Бог, судьба, жизнь, вселенский разум — называй, как хочешь! — плохого не сделает ни для кого из вас. Поэтому , любой результат для тебя хорош, и из любого результата ты можешь получить выгоду для себя.
— И какую я могу получить выгоду для себя сейчас, когда меня бросили и мне плохо?
— Вот как раз огромную! — Она потянулась, как довольная кошка. — Смотри, как было. Ты бы бегала на свидания, думала, какое платье купить и какую прическу сделать. Что сказать, как принять, как лицом в грязь не упасть. Так?
Она задавала вопросы, не дожидаясь моих ответов, уверенная в своей правоте.
— И скажи, тебе было бы до проекта? Нет, — опять ответив за меня, она продолжила: — И в итоге опять проворная Катька тебя бы опередила. А так у тебя есть масса времени сконцентрироваться именно на этом деле, более важном для тебя, не отвлекаясь на второстепенное. Там наверху виднее, что именно для тебя сейчас ценно, вот тебе и показали — уйди оттуда и пойди туда, а ты уперлась и прешь не в том направлении. Более того, эмоции, получаемые от процесса на пути к успеху, такие же приятные, как и эмоции, получаемые от общения с людьми. Ты бы с лихвой компенсировала то, чего тебе сейчас не хватает. Нет одного, замени другим, все просто. Чего париться? Ты бы сама заметила, как быстро тебе стало комфортно. Ну а успех, который принес бы тебе этот проект, сама понимаешь, дал бы тебе еще больше позитива и уверенности. Так в чем же проблема? Почему вы все выбираете путь страданий и скатывания вниз вместо движения вперед?
Тут она замолчала и пристально посмотрела на меня, пытаясь понять, пробила ли она мой мозг или нет.
Какая-то маленькая точка в середине тела с невероятно приятными эмоциями и верой в себя стала разрастаться и заполнять меня всю. Она пробила мой мозг и меня. Все сказанное нею вдруг открылось в легкой и простой форме. Я все поняла.
— Ну вот, вижу, щечки порозовели. Дошло, да?
— Ага, — как завороженная, только и смогла выдавить я. — Любой результат для меня хорош, так?
— Ну умница же! Повторяй все время, пока не вобьешь в себя это. Как же с вами всеми сложно, — выдохнула она, закатила глаза и демонстративно откинулась на спинку. — Пока каждому не вдолбишь простейшие вещи, ничего не получится.
Я, не слушая ее, повторяла про себя, что меня устраивает любой результат и из любого результата я могу получить выгоду для себя. Уверенность, растаявшая за последние дни бесследно, стала набирать обороты.
— Так, ладно, нравишься ты мне. Сделаю тебе еще бонусный подарок. — Она стала надо мной и с видом деспотичной мамы подперла бока руками. — Давай, раздевайся.
— Не поняла. — Я широко открыла глаза и вжалась в кресло. — Зачем?
— Да что ж вам пока по полкам не разложишь, ничего не поймете. Посмотри на себя. — Она рывком выдернула меня из кресла и практически подбросила к зеркалу.
В отражении было нечто. Спутанные нечесаные несколько дней волосы, бледная кожа, проваленные глаза на фоне бледности выпирали яркими темными пятнами. Все это дополнял растянутый серый свитер и такие же растянутые спортивные штаны.
— Скажи честно, ты в таком образе и дальше собираешься пребывать?
Я молчала, чисто интуитивно понимая, что выгляжу не комильфо, но сил еще было не достаточно, чтобы резко менять все в себе и на себе. Я же только начала принимать «любой результат».
— Снимай, — менторским тоном прорычала она. От резкой вибрации ее голоса я, как ребенок, стала беспрекословно стягивать с себя одежду. Стоя беспомощно в нижнем белье, я смотрела на нее, не произнося ни слова.
— У меня просто нет слов. — Она покрутила меня перед собой, рассматривая и в фас, и в профиль. — Тебя убить мало, посмотри, какая у тебя шикарная фигура, что ж ты творишь?! Это же преступление — носить эти рыбацкие ужасные серые свитера на такое тело.
И она резким движением стянула с себя кофту и протянула мне.
— Меряй! Ничего, что с чужого плеча, я аморфное создание, не потею и не воняю, так что надевай. У тебя в гардеробе все равно бесполезно рыться.
Я покорно натянула кофту, машинально застегнув ее под горло.
— Да что ж ты делаешь, — закричала Тоска, чуть не плача. Одним движением она расстегнула до предела пуговицы, и я заметила, как роскошно в этом декольте показалась моя грудь. Следом за кофтой на меня налезла ее юбка, подчеркнув, как оказалась, такие же красивые бедра, туфли тоже сели идеально. Усадив меня в кресло, Тоска стала доставать из сумки какие-то предметы, среди которых я различила разного формата расчески, все остальное было мне не знакомо.
Через полчаса перед зеркалом стояла не я. Понять, кто это и что тут делает, было сложно. За всю свою жизнь так я не выглядела никогда.
— Ну что, нравится? — довольно потирая руки и жмурясь от удовольствия, спросила она.
— Ну да… — Я не отрывалась от зеркала. Но то, что было внешне, не шло ни в какое сравнение с тем, что было внутри. Уверенность и наполненность. Вибрации наполнялись положительной энергией, которую я сама и излучала. Мне стало все равно, что он не отвечает, мне стало все равно, что у меня какие-то проблемы, неважно, бытовые или на работе. Все это было мелко и поправимо. Главное — меня устраивал любой результат, так как любой результат был для меня лучшим!
— Ну, я пошла.
Я обернулась. Тоска стояла возле двери в моем растянутом свитере и таких же растянутых штанах. Она улыбалась. Улыбка довольного кота, добившегося своего.
— Как? Ты уже уходишь?
— Я больше тебе не нужна. Дальше двигайся сама, у тебя все получится. Помни: «любой результат». А мне нужно переодеться, не могу же я ходить в этом рванье. Через пару кварталов живет стервочка, она откровенно зажралась, надо ее присадить немного тоской зеленой, как раз у нее и гардероб отличный, мой размер. — И Тоска ехидно растянула рот в улыбке.
— Так ты не только помогаешь, ты еще и вредишь? — в недоумении спросила я.
Она подошла ко мне вплотную и обняла.
— Я помогаю... Всегда и всем. Просто всем нужна разная помощь. Все на контрасте. Но «любой результат» — правило едино для всех!
Она поцеловала меня в лоб и растворилась…
P.S. Моя презентация прошла на ура. Проект утвердили, премия и контракт были у меня в кармане. Веселые и радостные, мы ехали в кафе отметить победу. Игорь сидел с боку, все время глядя на меня и улыбаясь.
— Вась, а сколько все-таки тебе дали за этот проект денег? — Катька всунулась между нами.
— Много, Кать, много, — улыбнулась я, глядя на дорогу. — Но какая разница сколько? Меня устраивает любой результат...
Василиса Савицкая