Роман Гарантия любви. Часть 1 гл 1

                ОТКУДА ОН ВЗЯЛСЯ?

  Посадка на поезд – Энск - Москва заканчивалась. И вдруг на платформе появилась
странная опаздывающая пара. Очаровательная девица лет восемнадцати с великим трудом тащила  огромную бабу  весом, пожалуй, килограмм сто, да ещё две
сумки на той же бабе.  Наряд Милиции вроде бы и решился помочь, но от состава подоспели сразу три проводницы облобызали, расцеловали пару, притащили, к вагону, впихнули  в тамбур и поезд тронулся.А теперь уважаемый читатель,позвольте мне познакомить  Вас с этой парой как с главными героями моего несусветного повествования.Они  родственники: тётка и племянница. И спешили они в свой любимый вагон,арендованный ими и их друзьями, а так же в своё родное купе возле туалета где тётушке ,много легче обслуживать себя,да еще общаться с проводниками. И каково же было их разочарование, когда, откинув дверь купе, они  узрели такую вот картинку от самого Господа: На Дининой полке мужской скелет в одних трусах на столе остатки чая,паспот, на полу саквояж, и адский смрад как в могиле. Разумеется, Дина сразу к проводникам на смертельный бой. Но не успела; с проводницей прямо в дверях столкнулась. И куда я его должна была сунуть, зашептала проводница , прямо в лицо подруги, Эти же суки ему билет именно сюда выписали! Представляешь? А тут  оказалось  что ему то же возле туалета надо. Вот что? Вот что тут можно сделать? Не в окно же его выбрасывать? Ну, потерпите уж, Господи! Может он и до утра не дотянет. А у меня бутылочка застоялась Вдруг шепнула Ленка, но так что бы и Тётка услышала, которая очень любила
пригубить  коньячка даже в таком, весьма опасном для неё походе. 
Под ударом такого соблазна тетка, конечно сдалась. Ей - то что?
она так и осталась на своём месте, А мне, значит "Камчатка."Вот пусть бы сам на неё и карабкался, ворчала Дина, убирая со стола, что бы, всё таки, хоть как - то поужинать. при этом она старалась  не стукнуть ни звякнуть и даже его Саквояж
почти не дыша, отодвинула к самой двери,что бы на него в темноте, не дай бог, не наткнуться. Гость однако вёл себя странно, то бишь, то ли спал,то ли умирал, то ли просто угрожал проснуться И что бы Вы думали? Обе отвлеклись, а потом глядь: а он на них так и таращится. Его бы  приласкать, да, к столу пригласить. А они обе так и онемели.
 Ко всему они даже не представляли: как это он встанет и не рассыплется; ведь одежды то на нём нет, а все его кости. как бы, совсем уж и не держатся. Но Дина нашлась однако:убрала со стола, принесла два стакана чая, печение, а из своих запасов положила   на поднос апельсин, Кусок хлеба, два ломтика сыра,  два кружка колбаски и несколько салфеток сразу. Дина специально поднесла всё это под нос Деда. Но он и не шевельнулся. Ну, ни хочет ни надо, решили дамы и с тем же разносом рванули к Ленке -проводнице а точнее к её бутылке, и надолго забылись за разговорами.Дедуля,однако закашлялся. Они туда. Ничего страшного: у старика только першило в горле,  но он при этом он ещё шустрее ворочался, будто бы стараясь показать врачу всю свою разрушающуюся конструкцию. Но ведь Нина Петровна и была врачом -терапевтом. Только что она, теперь - то могла?  Разве что удивиться почти ископаемому и всё ещё живому скелету, да и проститься с такой находкой. И странное дело: Едва Нина Петровна, положив ему руку на голову, со словами: Ничего, миленький, потерпи, скоро пройдёт, как дед встрепенулся, открыл глаза, улыбнулся всеми остатками кожи на своей роже да, и отключился, продолжая,однако, еле заметно дышать, а стало быть и жить в своё удовольствие.
Дед проспал всю ночь, а ,стало быть, и обе таможни; которые его  и тронуть - то не посмели. Тогда поезда с Украины  ходили почти пустые,
потому и таможни их проверяли формально , ограничиваясь лишь паспортами.Дина слышала  как дед ходил   в туалет, как копался зачем - то  своём саквояже. А утром глядь: Нет ни его, ни паспорта ни саквояжа. Дина к  Ленке.
Да, удрал Ваш дед со смехом начала Ленка. Я его не доезжая Москвы высадила.
Как заяц запрыгал.Везёт же людям: до таких лет  дожить
и ещё таким  козлом  бегать. Судя по всему с деньгами. Скорей всего Москву он
знает и помчался ни куда нибудь, а в церковь. Дине было неприятно слушать такое про деда и она поспешила с новостью к Тётке. Нина Петровна  на такое сообщение вдруг расплакалась.Ну, чего ты, Ей богу,
чужой же человек, начала было Дина. Но тётка махнула рукой уткнулась в подушку
..Но  впереди был тяжелейший рабочий день,да и позавтракать ещё надо было. Вообще - то  дело их, торговое было  привычно. Товар они возили   
 только от Лужников, и работала Дина не только с тёткой, но ещё и
со школьной подругой, у которой тоже была такая же баба. Пользы от  старух, конечно, кот наплакал,   а вот для охраны они как раз. Девчата посадят их возле складов, и вдвоём на малых тачках, глядишь до обеда и навозят
товара точно для объёма вагонного купе или даже больше, если товар попадался ни очень крупный. За тем погрузки, разгрузки, размещение в купе.
 и, конечно, лёгкий банкет, за удачу в самой важной части их предприятия. 
Но в тот, я бы сказал, роковой день Ленка встретила их возле вагона и выдала следующее: Вы, конечно можете меня казнить за плохую весть. но Ваш фараон вернулся. Дина и мыкнуть не успела, как тётка крикнула: Где ОН? У меня сидит-кринула Ленка,
Не могу его  не разместить. Берёте к себе: Сумки на улицу. Я и так у таможне на крючке. Ну,а если я сама махну по вагону? Да. ради бога,сказала Ленка,
: только вряд -ли получится. Всё, наверняка, уже  забито так что и палец не просунешь.  Разве что по другим вагонам, да по командировочным? Но  но это очень рискованно. Модно вообще без товара остаться. Но,Тётка вначале решила забить до отказа свою обитель. Сказано -сделано:  С их то опытом, да азартом   их купе
 оказались забитыми  так, что остались свободными только 
две нижние полки, для стариков, разумеется.
Дина же, как смотрящая,согласилась встретить таможню со
своей верхотуры, но на более мягких упаковках ,специально подобранного товара.
Весь остальной товар  растащили по вагонам, а точнее: на присмотр избранным пассажирам, разумеется, с оплатой,И только на время прохождения таможни. Управившись с делом, уложили дедулю,на всякий случай, приготовив  ему на ужин кое -чо, сами же поспешили на общий "
 "перекус" команды в честь окончания главной операции без всяких потерь и проблем с с уголовниками.Заседали  обычно в коридоре. Благо вагон - то свой
 и последний, а стало быть и не проходной, что очень им подходило.
 Нина Петровна, хлебнув рюмашку, вдруг приуныла, потом, растерялась,
заёрзала, вроде как бы что потеряла или вспомнила а то и в туалет
захотела.Дина к ней , мол, что случилось. Ничего- ничего. Всё хорошо, заявила   подруга. Я, пожалуй, пойду прилягу.Прилегла,надеясь смахнуть эту вечную
тяжесть от спиртного, да и от переедания при этом. Но вдруг дед заворочался
закряхтел. Глядь, а он горемычный уже на полу, коленями не подушке, и как бы
пытается ползти в её сторону.Нина хотела было встать, да, в туалет его отвести, но не успела: Он как - то вдруг оказался рядом, чуть приподнявшись закрыл дверь на
 замок, а оказавшись лицом, почти на непристойном расстоянии от её  губ начал так:  «Привет, родная! - Я всё про тебя знаю. - Именно ты мне и нужна. - Коль хочешь стать такой, куклой как твоя Дина, слушай меня внимательно. - Нет у меня времени. - Пожалуй, и до таможни не дотяну. - А у тебя нет времени похоронами заниматься. - В паспорте всё липа, кроме адреса. - Это в трущобах. -  заяви о нашем  родстве, оставь труп в морге, и пусть уж закопают где ни будь.  -Там можно дом и так занять, но для конспирации ты сама составь завещание на имя Никольской Анны Васильевны  и купи этот дом, честно и тихо по установленным там порядкам. – Ну, ты их знаешь. - Это моя соседка. - Кормит собаку. -В усадьбе никогда не была и ничего не знает. - Я знаю: у тебя  кроме сына есть ещё и отец его. - Найди, помирись, соблазни,  уговори.  - Куда вам без мужика – то?  - Там за домом и за зелёнкой  вход в пещеру. - Помнишь легенду про арсеналы и  Российскую казну? -Так вот я один из тех людей, оставленных для охраны казны и арсенала. - Золото там – пустяк. - Не тронь его. - Вы с ним не справитесь. - Там есть нечто дороже. - Всей моей  охраны давно нет, а я открыл там редчайшее явление – Биополе, с которым провёл ряд опытов на животных, в том числе и на свиньях. - Так вот я тебя  уверяю: беду твою поле это смахнёт элементарно. - Только не бойся. - Это не больно. - Там в пещере, под штабелем, на полированном полу я спрятал книгу со всеми моими экспериментами. - Найди, разберись, рискни. - А, воскресив себя, я, думаю, ты не бросишь в беде и свой народ.  -Да – да, именно народ! - Он ведь пропадает. - А ты одна, ну, скажем, со своей будущей семьёй могла бы лечить, тысячи, людей, тайно подавая поле прямо из - под земли, в больницы, в школы в цеха, в кинотеатры …. - А я бы на твоём месте для начала  взял в аренду именно третью больницу, как ты знаешь, давно брошенную. – Ведь если  официально лечить травой, а на самом деле биополем, то весь мир у твоих ног … - Ой, да ладно! - Там всё изложено, и даже схема есть. -Главное, миленькая,  упаси тебя бог,  пикнуть кому, или ещё хуже доверить всё это  администрации; они за доступ к бюджету – то в кровь дерутся, а уж за
такое: вас сразу в прах, всё пустят в бизнес, а народ как был для них скотом, так и останется в стойле, больным и не кормленным. - Да, и вот ещё что: хату ты должна приобрести завтра же.Не дай бог, кто чужой захватит. И вот ещё что,
чуть не забыл.Там  этого нет. - Поле в воде не растворяется, но его там и не видно. - Я думаю, в перспективе его можно с низу подать даже  в городской водопровод, управляя при этом дозой. - Всё! - Мне пора.За тем он взял пухлую руку Нины, пригубил её, да и пополз, обратно,волоча за собой подушку, видимо, и встать на
колени не в состоянии, не то, что бы дверь открыть. Пришлось Нине Петровне самой вставать, впускать Дину, в то время, как дед бедняга ни как не мог залезть на постель и, конечно нуждался в помощи. – Что тут у вас? – крикнула  Дина, -Упал что ли пологая, что дед не слышит: - а тут всего килограмм тридцать, скелет и тот высох. - Он там не ушибся, - поддержала  подругу  Нина. – Да нет, вроде. – И что ему будет? - здоров, как бык. - Он ещё нас с тобой переживёт. - Всё, милая!  - Спать! – Спать!   -Таможня, скоро- сказала Нина Петровна, и сама отвернулась, что бы глазастая Дина не догадалась о, подкрадывавшемся  к ним, то ли счастье, то ли его призрак из странной души такого вот дедушки – чудотворца. Дина, подготовившись к таможне, тоже  уснула; что ей молодой, красивой, здоровой, да незамужней?
А каково тётке? Столько лет: страхов, стыда, истерических тайных войн со всеми и вся и с самой с собой. А сколько подходов к петле, к снотворному, к яду и вдруг такое!  Какой  уж тут сон? И всё - таки Нина Петровна  тоже забылась, но не  в детском, конечно же, умилении,  а в бездне тревог в непонятных шумах, в дремучем полёте, бог знает куда, и, как бы без права на возвращение. Дедулю смерть свалила на пол
как раз под требовательный стук таможни. 
К удивлению всех, контролёры не только не успели деньги схватить, но и пулей выскочили из вагона. А на следующей таможне в  вообще к ним  не зашли, хотя и  государства тот - то  теперь уже были разные Ленка
начальника вызвала к поеду катафалк. Победный банкет оказался поминками.
На конечной дедулю унесли.Там же Нина Петровна заплатила за похороны, и даже  чиркнула на бумажке могильную надпись  на памятник из гранита. 
    
               
               



\. 


  Кинув багаж  в коридоре   и где попало, помыв только руки обе дамы кинулась
  в месиво семейных бумаг, искать старую записную книжку, где были
все телефоны и  записи Нины Петровны о любимом, с которым они расстались много лет назад,
потому,что Предки, видите ли,на такого жениха не согласились.
Ко всему Нина в их последнюююю ночь по женски обманула любимого, что бы, значит иметь от него ребёнка
Нашла! Нашла!Закричала Нина. Ну, и Дина тут-как тут. Вообще -то

 в поезде Тётка всё Дине  рассказала, разжевала и оплакала   А потому И Дина
 тоже сунула нос в записную книжку,  вырвала её у Тётке, набрала номер
а обратно отдала уже с приказом: А Ну, девичьим голоском! Дина
так просто ляпнула в виде шутки.
  Но тётка  вдруг  запела таким милым
 дисконтом, что Дина, открыв рот, сразу поверила в их дерзкую затею.
Двоюродная сестра Виктора Андреевича в Чете почти ничего не знала про своего брата, но дала телефон в Хабаровске. Пока тётка набирала Хабаровск Дина
 держала перед ней два больших пальца, что означало: молодец,
 хорошо поёшь, так и продолжай. Хабаровская Тётя, дала не только домашний нужный телефон в Харькове, но и адрес строительного предприятия в котором должен был работать Виктор Андреевич Сухой. В Харькове ответил бухгалтер  и сразу передал
трубку Виктору Андреевичу.
 
– Миленький, это я, твоя Нинка – былинка. -  Здравствуй милая.  –Ну, наконец – то! – Ты где? – Я в Энске. - Что тебе отсюда привести?  - А ничего! - Тебя видеть хочу. – И помощь твоя нужна. –А я. как раз в аэропорт еду. Сейчас сдам один билет, куплю другой ,  Через полтора часа  буду. Диктуй адрес. Записав  , адрес, сказал: «Не встречай, приеду сам.- Целую. - Твой победитель.» Имя  «Виктор» видите ли так и  переводится: победитель, о чём Нина всегда помнила, потому и сына назвала так, не надеясь уж на возврат  отца. - 
Ну, вот и всё! -Я пропала!  – И что же теперь будет? – Запричитала было Нина Петровна, - снова хватаясь взглядом за племянницу уже не для спасения, а как бы для сочувствия, коль уж случилось необратимое. – Да. погоди ты стонать , начала Дина, -  главное, что он всё ещё любит, все дела свои бросил и летит, заметь, самолётом, что бы обнять свою Нинку – былиночку.  Но теперь уж не важно кого обнимать: былинку или такую вот мадам в полном рассвете сил. Теперь главное встретить его так, что бы он сразу не драпанул, взглянув на свою невесту. Тут уж, если позволишь, я  постараюсь. От меня  не ускользнёт. А вот когда сядет за стол, да ещё выпьет,
тогда уж ты наизнанку вывернись, но прояви весь свой интеллект, что бы он поверил в сказание деда, в твоё  возрождение , или, хотя бы, засомневался, а ты ему про сыночка, а  то и  подлезь, хоть как – то, хоть чем –то, ночевать то ему у нас придётся;  ну не в клоповнике же. А утром мы его туда: к реке, в хату, в пещеру, к золоту,  к  полю. Да,  он же предприниматель! Как же он уйдёт от такого – то? Да он скорей там в своём Харькове всё продаст, кинет, распустит, чем упустит такой кусок, да ещё с  мечтой  о своей былинки.  А там, глядишь, и действительно похудеешь, да сын прикатит и куда ему деться, как не жениться при таких делах. -Ой, милая, ты права, ты права, так и надо, а теперь то мне как? Вот как в глаза – то ему взглянуть, - Не унималась Нина Петровна. -  А ты  не гуди по чём зря. В квартире, чёрте  что. Давай, - я  в магазин. Ты на кухню.  Час до  самолёта остался, - крикнула Нина уже держа в руках сумку и кошелёк, только вот ноги в туфли не попадали. За час, конечно, кое что успели: слегка убрались, появились:салат, отбивные, борщ , блинчики, ещё один коньяк, сыр, колбаска и прочее. Но ведь аэропорт – то далеко. Прикинь ещё пол часа на такси и уж готовься к лихим объятьям. И чёрт дёрнул Нину Петровну,  выбраться на балкон, что бы,
значит скорее узреть любимого. Узреть – то, узрела, да так поспешила на встречу в зал, что её напрочь заклинил дверной проём; да, так как - то странно, что нижняя часть тела с брюхом оказалась в зале, а всё  остальное, осталось там: на балконе и при этом кричало, махало  руками   в поисках хоть какой – то зацепки, которой там уж никак не могло быть. А тут ещё домофон разорался.  А каково Дине? То ли отсюда тащить, подругу, то ли через спальню  прыгать в балкон, и уж оттуда пытаться хоть как- то решать  ситуацию. А поскольку всё это долго, и не безопасно,  решила открыть в начале гостю, а
потом уж как фишка от выпадет.  В проёме двери перед ней предстал молодой человек, лет сорока, чуть выше среднего роста плотный, с чёрной шевелюрой, в белой джинсовой паре,  с дорожной сумкой  и очень похожий на своего тайно зачатого мальчика. - Простите, Нина Петровна здесь проживает…  - Да, здесь – здесь,-  прервала его Дина, - проходите пожалуйста. -И не пугайтесь. У нас тут маленькое недоразумение. Шагнув в зал и, увидев даму в таком  раскладе, да ещё возможно и не живую, гость, оглядевшись, сказал: «Что это?» А это, извините, Ваша Нина Петровна. Да? – удивился гость, и  метнулся к окну, что бы увидеть там еще и голову .Узнав Нину, и уже засучивая  рукава, что бы взяться  за дело, гость счёл нужным спросить: «И вы мена только по этому пригласили?
– Что вы? Что вы?-  вскричала Дина. – это только что произошло а у тётушки к вам дело вселенского масштаба, -, ляпнула Дина, - разумеется, что бы только удивить, заинтриговать, удержать мужика, хотя бы до встречи  с тёткой. - А вы не беспокойтесь, - продолжила Дина, - пройдите  вон туда в спальню, а как я её освобожу, так вы с ней и поговорите. - У меня опыт, я скоренько. - Уверяю вас, - не пожалеете. Это потрясающее открытие – Нет – Нет, давайте вместе, - сказал гость. -Я полагаю, здесь ничего страшного. Надо только повернуть её тело, а точнее, только рыхлую ею часть за окном градусов на пять влево, -  она сама и выпадет.  Так он и сделал: Залез через окно спальни на балкон, поднял, обнял. приласкал, повернул вначале живот, потом  всё с сиськами и подбородками. А Нина сама так и выпала, так и села на красный, порог с которого сама поднялась, сама уселась за стол, да и снова разревелась, теперь уж точно на всю вселенную. Гость уселся, рядом и ну, обнимать, вытирать, целовать, при том непрестанно болтая в ухо, про их студенческие скитания, по брошенным, баржам, вагонам, стогам, про  то, как жарили в  степи сусликов. Как у неё от излишней любви отказали обе ноги и как он ночью нёс её на руках в их тайный подвал, где они толь к утру и пришли в себя.  Нина Петровна, теперь, тоже как бы очнулась и даже  улыбнуться пыталась,  но её всю ещё  трясло, при этом, она,  частично   задыхалась, то ли заикалась. В общем говорить она не могла, и даже не пыталась, опасаясь, выглядеть плохо, да и тему испортить.  Но время – то шло.  - Ведь уйдет, уйдёт же! - Вот сейчас встанет, чмокнет  свою былинку, и
поминай, как звали. Пришлось  Дине  самой  начинать.
Ведь обещала же,Господи. Лихо рассказав про их работу, про
предложение деда, она перешла на своё личное соображение, которое,по признанию Тётки, решило всё их
дальнейшее буквально убойное существование.Вот полюбуйтесь на этот монолог:
 
 Так  я себе и думаю: «И как это дед сто лет Без бабы-то  обходился? ,    
Не уж – то не было? А , как тут с ними устроиться? В городе тогда было не заведено.Но ведь и к себе привести нельзя: Дырка за домом, собака,  опять же – окна, глаза кругом. Долго ведь не на водишься. А вот если привести ночью, да не в дом, а в пещеру, да без мысли на возвращение: это как раз для великих дел: Выкупал, вылечил, откормил, да и делай с  и делай с ней что угодно. Главное - товар – то бросовый. Их и теперь – то никто не ищет, а тогда и подавно. Так, что разрази меня гром, если я поверю в то, что дед не отработал все свои эксперименты ещё и на людях, не отметив, это,  в своих записках.
А, коль отработал: чего бояться? Там, как он говорит, и не больно  вовсе. Дед большим рисковал. Небось  и сам подлечился. В другой бы момент тётка   враз  пресекла эту грязную жуть , а тут зарделась, за улыбалась, прямо –таки,   умиляясь своей девчушкой, ибо она  ведь «молола» не для неё, нет- нет, не для неё, но для пришельца, стараясь всеми средствами удивить, заинтересовать, привлечь его пусть даже только пока до входа в пещеру, а уж там, как получится. В самом конце монолога Дина, украдкой скорчила Тётке рожу , мол, ну, если уж это его не возьмёт, то уж я и не знаю. Одна ко же, взяло, ещё и как взяло. Гость помолчал после Дины минутки три, за тем тихо сказал: -«А что? в  этом что – то есть.»  - И чего мы сидим? И хотя слаще этих слов Нина сроду не слыхала, она вдруг вскричала:  «Что ты. милый? Нет, ни теперь, ни сейчас, Я пока не смогу. – Я только  всё испорчу, да и бумагу надо писать.  Давай уж завтра.  – Ну, завтра, так завтра мило ответил гость, и тон его ответа никак не предвещал  намерения  уходить ночевать, ну, скажем, в гостиницу, или в комнату отдыха аэропорта. Ко всему Нина Петровна
на радостях, завела разговор  про трущобы,  про  свою версию  про то, как чекисты, придя в Энск, облазили весь берег, и даже частично
морское дно,но арсенал, в опись которого входила царская  казна,они не нашли   и про ра Дина за то время успела накрыть стол   прибраться на кухне. Сели выпили, разболтались. А как Дина узрела, что тётка уж выдыхается, подсунула ей главный калибр из своего собственного резерва. И, знаете что? Да,  семейный альбом, который
Тётка собирала Дина презирала, а теперь он вон как сгодился. Это, ели угодно, отчёт, откровения, презентация  всей их с тёткой совместной жизни, в которой мужиков – то было только Динин Костик, да  сыночек от гостя, -  точная копия папы в разных позах, и возрастах, вплоть до отъезда в Москву
 на платформе ещё старого  вокзала города.
   А, в общем альбом- это восторги, вздохи, умиления, разговоры, а то и слёзы местами, 
 А Дине уже и спать хотелось и ноги гудели, но как тут уйти при таких делах. Из кухни прекрасный обзор стола, и  всего зала, если,смотреть  от холодильника, потому она -  Дина и взялась его размораживать. А, погодя глядь: тётка в туалет, в ванну, из ванны в спальню. Следом за ней  и гость тем же маршрутом. Вот тут Дина даже растерялась от страха, от страсти, от нетерпения. – Да, неужели?! – О, Господи, помоги! И, как это с ней такое возможно? – Ведь отвернёт, стошнит, навсегда, упаси бог, и тогда всё рухнет в момент, а то и сразу сбежит в аэропорт на ближайший рейс, проклиная себя и всех баб на свете      Разве, что «это» как его там? – Ну,  запасной  вариант   не для неё для него. - Ну,  ей же проще достать. – Не ужели- не догадается? – Ну, как же? - Как же? – Такое популярное. - Он только на это, небось и надеялся. И тут Дина, грешным делом, решила, если не подсмотреть, то хотя бы подслушать: как у них там всё состыкуется? Открыла балкон, прошла к окну спальни. И вот она уже и ушам не верит.  Аж - ознобом, потом пробило: шёпоты, стоны, возня, визжи, и  всё это, как бы неосознанно, почти за гранью. – Всё! – Всё! – Случилось! - Случилось!   Всё остальное, потом, потом, - думала  Дина, и сама уже возбуждаясь. - Куда уж он теперь денется? И умница  Дина юркнула в дом, проверила, как всегда,  все краны и запоры и ну в родную постель, вполне удовлетворённая началом новой судьбы своей милейшей и уже, как - бы счастливой тётки. 

          
               ЧАСТЬ 1 ГЛ 2  НЕСУСВЕТНАЯ ВСТРЕЧА.   

Утром Дина встала раньше всех, сварганила завтрак, приготовила повседневную «робу» и обувь себе,и тётки,гостю на всякий случай. "Молодые" тоже встали  как бы в нормальном  расположении духа, но,  Дина сразу отметила   печать вчерашнего дня  на их лицах, хоть они и пытались её украсить пустыми улыбками, такими же разговорами, что б именно Дина  и не подумала,  буд – то они поколебались или, упаси бог, передумали начинать, обещанный вчера трюк. За завтраком же Виктор Андреевич Сухой (Он же – гость) сказал следующее: «Полагаю, коль дед «завещал» дом соседке то мужика  там нет, а, стало быть, для успеха дела и мне не стоит там участвовать, достаточно только подстраховывать вас, скажем, в роли рыбака, с  какой - то там лодки  или мостика.» - Да – Да, конечно. - Хорошая мысль, Поддержала  Нина Петровна. К нам бабам и доверия больше. У нас и для рыбалки всё есть. А ты как?- спросила тётка. Дина молча проголосовала рукой и побежала в кладовку за рыболовным снаряжением деда, а за одно и за прочей походной утварью  для пришельца. Тётка села писать завещание. И  уж пожалуй, через час с лишним, микро - автобус – такси коротко пикнул возле подъезда, чем, к стати, и определил конец смешной обывательской жизни наших героев, предложив им нечто такое, о чём и подумать страшно,  тем более,  так вот просто, ляпнуть читателю, вопреки железных, правил, любимого всеми жанра.   Дина, однако, насторожилась,  Ей теперь показалось, что гость и всерьёз – то их не принимал, а согласился помочь так: для забавы, а то и, надеясь всё – таки, хоть как – то обогатиться. – И как вам такое ?  – думала а Дина, -  он, видите ли, решил прятаться.  - От кого? -Вот от кого - спрашивается? – Да, от  свидетелей на тот случай, если нас  придётся того … там же в пещере, что б, значит, и концы в землю.
По пути «тормознули» у рынка, где с рук продавали рыболовных червей, кашу – приманку и ещё там чего – то.  От рынка до берега, коль по прямой: через свалку, огороды, лоскут девственной степи, - с километр и было. Водитель тоже был рыбак, а по тому согласился доставить семью именно этой, заросшей, пустой дорогой, поскольку с рыбалкой они уже сильно  опаздывали.
Трущобный посёлок, приютившийся под крутым берегом реки, ранее не был виден даже с самых высоких зданий. Он как бы обиженно прятался от цивилизации, одновременно рискуя быть смытым случайным подъёмом воды, что, говорят. уже было когда – то. Теперь же эти трущобы выдавали высоченные тополя, вернее гряда пирамидальных тополей, ставшая главной достопримечательностью
стыдного для всех  селения, разумеется, незаконного. но и не преступного сотворения.      
Видал, как вымахали, кричал таксист, имея в виду тополя; в городе таких ни - ни … - А вот напротив того одинокого, есть такой металлический мостик, на котором карась хорошо берёт; сам сюда бегаю, но вы же припозднились …
- Вот – вот, здесь и останови, согласился Виктор Андреевич, прикинув, что, пожалуй, этот одинокий тополь и определяет средину гряды, где и должны начинаться дома с номерами
за двести.
Таксист взял чуть правее и, лихо, развернувшись, встал у самой кромки обрыва, но дверьми в степь, блеснув тем самым своей виртуозностью не иначе, как именно перед Диной. 
Выгрузившись,  все, включая, таксиста, да,так прямо и обалдели.  А как же? Ещё бы! Ну,  декорация Господи!! Умереть – не встать, как сказала  Дина.  . Передними до горизонта стелилась, не иначе,  как древняя, а теперь заливная степь  с кучками тёмных кустов, с коровами, с озерцами, с
восходящей зарёй и сонмом чаек на фоне неба, орущих, как перед, как перед гибелью, или в брачном лихом экстазе.   Лихач укатил, так и не дождавшись внимания Дины. А Сухой и сказал, обращая внимание дам на ярко красную черепичную крышу внизу, на которую так и хотелось прыгнуть:
От того места, где они теперь стояли, дом не был виден – мешали деревья, за то блестели росой  калитка, забор в винограде, да толстая собачья проволока, лежащая стрункой на каменно – песочном куске двора. – Как я понимаю, хата нашей наследницы с другой стороны двора, - сказала Нина Петровна, имея в виду, что с этой стороны и быть её не могло, поскольку тут овраг, свалка, да и вонь – упаси господь. – Да – да, - согласился Виктор, - ну, что, осилишь, спросил он Нину.
 Виктор так и предполагал: с Нинкой, как с возом – тихо ни как не получится, поднимем всю псарню и весь местный народ сразу вскипит вопросами: да, что ж там такое в такую рань? - К кому? – Для чего? – Не приезжают ли? – Не уезжают ли, оставив хату?. Тем более, что спуск к реке там  оказался не столько заросшим, сколько, просто закрытым кронами кустов, с соседних дворов, сквозь которые, похоже, ещё никто никогда не проходил, и не продирался,
Но Виктор нашёл решение: Он, в начале сам прошёл, частично поломав, частично распихав  ветви кустов по забору и только потом почти на плечах протащил, свой «обоз», к своему удивлению не услышав ни единого звука от местной голодной псарни. Справа вдруг появилась  калитка с почтовым ящиком и с номером 203номером .  Виктор дал дамам сигнал: притихнуть, что бы услышать, хоть что ни - будь, и как – то с ориентироваться в ситуации. Тот факт, что трущобы ещё дремали,  вовсе не
значил, буд – то наших героев никто не видел, не слышал. Тут и без собак люди чуткие, а что б  не услышать такой обоз, да ещё с ахами, и с пыхтеньями, особенно, в двух шагах от домов, надо быть даже не свежим, а прошлогодним покойником. Вот и соседка ожила; заподозрив неладное; вышла в халате, подошла ближе. Виктор успел встать  за куст.  а Дине пришлось принять первый удар, несусветной встречи с самой настоящей наследницей. Услышав про деда и про наследство, дама так растерялась, что переспросила трижды.  За тем, приняв тётку за вообще неподвижную, одна принялась отрывать ей руку, пытаясь втащить во двор, через четыре лихих
ступеньки. Речка оказалась метрах в сорока: с мостиком, с небом,  с камышами на той стороне и при полном штиле, как говорится. Правда, полное безлюдье на берегу означало и полный конфуз для Виктора. - Ну, как же? - Тут и ежу понятно: клёва не будет! - Уж местные знают. - Иначе тут бы  уже было столпотворение.  - рассудил Виктор Андреевич и, всё – таки уселся на мостик, раскинул удочки,имея в виду самое главное: двор соседки, ступеньки, обе калитки, черепичную крышу и  дома покойника,ну, и большую часть панорамы трущоб, при всём её чудном  великолепии.
А во дворе наследницы уже писали бумагу. Две дочки наследницы, кои в завещании не упоминались, теперь помчались куда - то.Вернулись
тут же с сумкой и с двумя
бабами.Причём одна баба с ружьём, другая с гармошкой. Бабы принялись стол накрывать. А хозяйка с ружьём нырнула  к калитке деда и вдруг выстрел. Визг пса. Другой выстрел.  Да, она пса застрелила! Вот сука!  Подумал Виктор, подхватив ,однако и маленькую надежду:Стало быть  всерьёз решила дом продавать.Более того,Дина с наследницей схватили тётку и потащили к калитки деда. Похоже, таки, Дом осматривать, подумал,Виктор Андреевич и душа его сжалась, как перед гибелью. Ну ещё бы.Там всякое может быть. Видно эта баба такая тварь, что во
 все дырки заглянет а может найти и такое, что и продавать не захочет и милицию вызовет.Дом, Слава Богу,открывать не стали. Обошли
 постояли, да и пошли на выход.
Ну, Всё, Всё.-  кричал всей душой Виктор, похоже,  осмотрели, договорились. Ко всему, умница,Дина, , чуть погодя,
  выскочив со двора, повесила на почтовый ящик лист чистой бумаги с ключом
 уже от их несусветного  дома.Разумеется, Сухой не стал ждать конца их дурацкой пьянки,
 а поспешил проведать собачку, а за одно первым познакомиться теперь уже с их усадьбой, обещающей вообще уже нечто невероятное. Кабель  к его изумлению оказался  живёхонький: Тихо скуля он мирно вылизывал обе передние лапы и 
хвостом завилял, сразу почувствовав в незнакомце друга, и даже спасителя.
Дом был из старинного красного кирпича. Тамбур
  из толстых половых досок, да ещё пробитых по швам рейками красного дерева
что очень хорошо гармонировало с кирпичом. Пока Виктор искал аптечку,а в  аптечке всё что нужно для перевязке, он успел и жильё осмотреть.Ну,
буь -то в свою квартиру попал: тоже ни одной тряпки,на полу, на окнах,на проёмах - дверей.Все стены в книжных шкафах,один диван, один стол, два стула, совмещённый душ с туалетом. Только вот  из стены , в кухне обращенной к обрыву, через яркую,никелированную трубку непрерывно текла тёплая вода исчезая в более толстой трубе,торчащей из под досок добротного деревянного пола. 
 Похоже,для высадки деревьев  во дворе Деду  пришлось рубить, дырки в ракушечной скале. За то вода не стоит и камень всегда прохладный. Более того весь двор был усыпан мелким жёлтым песочком, на котором цепь кобеля , нарисовала  такой точный чертёж, который, сразу указывал место, где он «кобель» всегда ждал хозяина, выходящего прямо из под зелёного ковра лиан , которого и дом едва не касался. Казалось бы - вот она тайная  лаборатория:      
раздвинь зелень и лезь, коль не боишься.
. Однако всё оказалось чуть – чуть не так. Зелень, как вы знаете,  и всего – то лишь сезонная отделка:  Листочек к листочку, цветок к цветку, ароматы, пчёлки, букашки, игры ветра, теней и света, а что под всем этим ?  В данном  случае под всей той зеленью, крепящейся где – то там наверху в чернозёме степи,   жил своей жизнью многолетний,  гигантский плетень, свитый из множества разных, лиан, включая и какие – то там, - с колючками. Поскольку руку туда не сунешь, Сухой согнул крюк из проволоки и попытался поднять плетень. А не тут – то было. Дрогнул, конечно. – но что бы оторвать его от скалы, нужен был кран или человек десять, пожалуй.  Всё ещё веря в чертёж, кабеля и всё таки в некий талант хозяина, Виктор задумался:
Вот  как бы я здесь определился? Пока всё намекало на вырезку, то бишь на поднимаемую часть плетня именно перед самой дыркой.  Потянул ещё раз, чуть – чуть левее. - Она, что там – прибита что ли? – А, коль не прибита, стало быть, как – то там хитро зашпилена. Решив, что нужен фонарь, рукавицы или перчатки, Виктор снова нырнул в дом, где в тамбуре сразу увидел ведро с тем, что ему, похоже, и нужно:  резиновые перчатки, фонарь, плоскогубцы,  и ещё нечто похожее на швабру, а то и на подставку, если угодно. Как оказалось, фонарь на месте и не понадобился, ибо первую «шпильку»  Сухой усёк ещё издали, благодаря порыву свежего ветра, колыхнувшего всю листовую отделку ковра, предательски высветив блеск металла. Схватил, потянул, покрутил,  и вытащил, даже не шпильку,  но длинную трость  больше похожую на шпагу,
тут же вытащил и вторую.

Подкатила к нашему герою мысль и о мине в этом плетне на пример в виде растяжки, но он её тут же и выплюнул полагая, что и он отдал бы  эту идею человечеству , окажись на месте этого великого человека.Ну, Всё!Всё!Той же проволокой Виктор зацепил этот кусок плетня и поднял чуть ли не до пояса. Дальше невмоготу, да ещё колено уколол.Бросил, одел рукавицы, поднял чуть выше,  подставил швабру, ногой подбил ещё выше.
 И вот он люк, как   в  металлоломе: мокрый грязный корабельный кованный, клёпаный с огромным запорным рычагом, который, к стати, был даже, слегка отполирован,ну конечно же руками нашего дедули.
 
  ЧАСТЬ 1 ГЛ ГЛ 4

 Пришлось Виктору  снова бежать в дом, теперь уже за фонарём, за ведром, за щёткой за мылом, за тряпками с намерением выдраить стену и люк, как  икону,  прежде чем показать это женщинам. Странно, но отмытый, красный, крупно - зернистый гранит под плетнём  оказался   девственно свежим, а по тому,  даже в полумраке играл и светился, как звёздное небо в августе.

Всё бы ничего, и даже всё было бы великолепно,  если бы тучная
Нина Петровна  хотя бы примерно, или с некой долей фантазии,проходила в тот лаз, а то ведь как слон в угольное ушко. - Ведь только расстроится, Господи, - думал Виктор Андреевич, вытирая руки, отдыхая,
сидя на собачьей  будке. Но  вдруг шорох шагов по песку всё
ближе и ближе …  И что бы вы думали?
Перед ним Дина при всём своём праздничном обаянии; нет – нет, на него она ноль внимания, а вот на картинку с люком она могла только долго протянуть звук «ОООО. да и спросить:А вообще Открывается? А, ну, откройте! Перед диной Виктор не мог устоять, - мигом вскочив распахнул преисподнию.Да, сам так и замер.На него пахнуло ни  трупной вонью,ни сырость,а ка бы родной деревенской хатой, с русской
печкой и с телёнком в углу на сене. «Ни – чего себе!»  – Умереть – ни встать!– Сказала Дина - Ой, не пролезет! – Ведь не пролезет! имея в виду, конечно же,  тётушку. - Ну, ничего - ничего, - воткнём как ни – будь. В ответ на такую нелепость, Виктор открыл было рот, но Дина прыжком за сарай, через  кабеля, в калитку, в другую и каблучки её уже застучали по деревянным ступенькам двора наследницы.  . – Ага, сейчас явятся. – И хорошо, что пока не пролезет. -
Один  пойду, - думал Виктор, - .- Во племя а!  - удивлялся Виктор Андреевич, - А ведь не сегодня, так завтра полезет, - полезет; вся обдерётся, намучается. А тут дел – то: снять мерку пойти на завод; а там подыскать или заказать и глядишь через недельку
будет нам  люк, - да еще современный, алюминиевый, как и положено по проекту. В прочем, что это за конспирация? – Теперь любой школьник с металлоискателем элементарно найдет, разболтает и уж не поздоровится все этим таинственным глупым древностям. Как и ожидалось: гармонь на соседнем дворе сдохла А Коль тётка была уже там хозяйка, то, получив новость, она и пьянку
закончила,  раздав бабам пищу и водку, всех облобызав, расцеловав, пожелав долгого благополучия.
Виктор Андреевич к их приходу навёл во дворе порядок и даже
пристроил на лиану  два трепетных цветка дикого мака, примеченных им ещё утром, у «верхней» калитки, именно для девчат в случае их победы а так же и при горьких, напрасных хлопотах.
Приближение своих, явно подпитых дам, Виктор услышал издали. Ах, уж эти ему шуршания, сопения, кряхтения, а то и бормотания в основном в адрес всяких там неудобств, видите ли.Ко всему, все четыре ступеньки в с соседского двора Тётка героически преодолела
 сама, на брюхе.
Как не готовился Виктор к «презентации», а здесь буд– то оробел душой, похоже и не перед женским полом, а, скорее всего перед важностью момента, обещающего нечто грандиозное, неумолимое, разрушающее  всё в его, и без того не очень прочной, лихой судьбе.
Нина Петровна, узрев перл из камня, плетня и люка, так и качнулась, грозясь упасть, но подскочили Дина и Виктор, и вот уже тётка в горьких, в беззвучных рыданиях на мощной груди любимого. Ну, что тут поделаешь?
Дина тоже заплакала. - Однако, развели тут  - Двор без охраны. - Спешить бы надо. -  Мало ли пьянь всякая ...  С этими Мыслями, Виктор Андреевич, кинул подругу на Дину, с разбегу выбил ногой подставку, и стена вмиг оказалась прежней, как бут – то и не было счастья, волнений, и разных там глупых фантасмагорий. Нет – нет, несколько крупных листов всё – таки перевернулось, должно быть от взмаха ветра, но Виктор и те поправил, а Дине буркнул: «Всё.  Едем домой. Не давай ей уснуть. Я такси вызову». Телефон в спальне деда вдруг, просто так оказался исправным и вскоре  все трое наших героев оказались в степи, на прежней дороге, но много дальше от их дома с тем, что бы и таксист не догадался -   откуда они только что, и с вылезли т
 Такие "уставшие" и "хорошие".В машине тётку развезло. На этаж еле втащили.
.
  Собственно,Сухой и не думал задерживаться. Свалив Нину в постель и ещё не отдышавшись, он сказал Дине следующее: «Ну. теперь моя миссия. Не беспокойтесь. Постараюсь всё там облазать, обнюхать прежде всего в интересах твоей несравненной тётушки. Всё что узнаю – скажу. Всё что найду – принесу. И, думаю к ночи буду. При этом он взглянул на часы и, наверняка, осознал достаточным время ещё до двенадцати. Сухой и всегда предпочитал пройтись по земле пешочком. Только тогда и успокаивалась душа, когда себя ощущал, хоть и маленьким, но гордо шагающим по земле, теша себя колоссальным обманом, что всё это твоё, для тебя, и всё – то тебе доступно, и ты ещё успеешь столько наворотить, и ещё для любви кое – что останется. Вот и теперь вдыхая с усладой  чудесный день он всё – таки пошёл пешим, по наикратчайшему, маршруту, который наметил ещё от берега, выбрав начальной точкой угол квартала с какой – то там  стеклянной верандой. отражающей свет едва ли ни ярче зеркала. Таким образом он уже через час был на месте, то бишь у двери дома, подойдя к ней со стороны опять же  нижней  калитки. Открыть не успел. Пёс вдруг поднял голову и уставился, прямо в глаза пришельцу. Сухой напрягся, но вида не подал, а заговорили  с ним тихо и доброжелательно, помня при том, что пёс прицеплен,ранен да наверняка ещё и знает о вторжении чужих людей в его охраняемую усадьбу: «Привет, дорогой. Ну, как дела? Не бойся меня. Я твой друг. Будем жить вместе. Небось проголодался?» Сказал, а сам подумал: «Вот бы взять его ёмкость да подогреть, да приласкать….Э, нет, уж лучше колбаской пока отделаться». Не отводя глаз,от пса, Виктор открыл дверь и нырнул в проём. В рюкзаке его было много чего съестного, но он нашёл колбасу, понюхал
сам, и  ну, - к сироте несчастному. Кобель повел себя, странно: подарок только нюхнул, подгрёб под себя, да и отвернулся, мол давай уходи, без
тебя здесь тошно. Убедившись, что у пса вода ещё есть, и что б не раздражать его Виктор вернулся к своим делам, а точнее, к подготовки похода бог знает куда, бог знает к кому, и вообще в несусветное. Не зная чужого жилья и уже волнуясь, он рыскал по ящикам хватал и кидал в рюкзак всё, что на его взгляд могло пригодиться в его непременных мгновениях гибели. На этот раз кроме спичек, зажигалок, свечей взял два аккумуляторных, фонаря, новых, заряженных, и, как он полагал, готовых к приходу именно деда, да ещё стоящихна видом месте ко всему ещё и стоящих на видном месте. Из вооружения нашёл лишь нож, но за то какой:
Наполеон бы позавидовал.
 На этот раз из пещеры на Виктора  снова пахнуло
родной деревенской хатой, и ещё с привкусом хвои,что ещё раз
подтвердило там нечто такое, что и сознанием не одолеть, пока не
понюхаешь, или не примешь смертельным страхом. 
Ему бы фонарь зажечь , но он даже до этого не догадался а только втягивался в нору на руках пока отблеск снаружи не выхватил на сколе, 
что бы вы думали? Да, обыкновенный, дореволюционный, фарфоровый, беленький выключатель и витой провод к нему, как то там
держащийся Включил фонарь.
 -   Залез с ногами.
Гранитная стена, стена оказалась почти в трёх метрах,от него.
Потолок, ровный, как стол, щебень на полу тоже почему -то гранитный

  луч осветил коридор шириной метра три, с разно
наклонными стенами, при чём на левой стене и потолке огромные кляксы сажи, должно быть от, горевших там  факелов, когда электрического  освещения ещё и близко не могло быть. За то теперь на стене светильники и провода
к ним,похоже, не прибитые, а приклеенные чем то. А  вот я автор, нарушая закон жанра, сообщаю вам по секрету, что дальнейший, почти
 трёхсотметровый маршрут Виктора  будет проходить примерно по такому  же коридору, созданным зигзагообразным разломом гигантской гранитной плиты, в результате подтопления или землетрясения, или того и другого вместе. Однако зигзаг уцелел не весь: большая часть из его углов, оказавшись на весу, отломилась, и погрязла в более мягком  грунте, оставив весьма явные следы на местах своего рождения. И вот уже теперь, то бишь, в нашу эпоху, здесь вдруг появляется дед с караваном барж. (Впрочем «дедом» он тогда ещё не был,
да и река здесь  недавно., И что бы вы думали? Он сваливает свой арсенал
именно на зигзаг, то бишь, на провалы, оставляя справа  широкий проход, усыпанный плоским и звонким. щебнем. »  Впрочем, ящики
были набросаны явно небрежно, руками, скорей всего,полупьяных солдат
  к тому же, подлежащих уничтожению.
Ящики сразу шли новые, цвета хаки, с трафаретами разных значков и надписей, с пломбами, с замками, с большими, удобными ручками. За тем, всё сменилось навалами самого разного,имущества, вплоть до просто зачехлённых кавалерийских сёдел, пулемётов, баулов с обувью, с обмундированием.
Далее четыре больших и более аккуратных штабеля, судя по значкам на ящиках состояли в основном из боеприпасов для лёгкого вооружения, то бишь: для наганов, винтовок, пулемётов, и всяких там взрывных веществ. Сухого удивил штабель с медицинским оборудованием, с посудой … Кстати, на многих ящиках «домашнего» изготовления, а также на баулах, мешках и прочих мягких упаковках  было просто чёрным написано: сапоги, шапки, нижние кальсоны и рубахи, штабные бумаги, всё для походной кухни, гранаты без запалов, сбруя для офицеров, знаки различия разные, рулоны для обмоток и портянок, инструмент для ковки коней, коней, ботинки солдатские. А вот перл, который Сухого слегка рассмешил,  и вообще снял напряжение от сей погребальной супер экскурсии: На грязном, неровном листе бумаги, приклеенном к ящику, вкось и вкривь было начертано: «Всякие христианские книжки приказанные к чтению нижним чинам и солдатам,не умеющим читать"
 Ну, как?  Ну, как для смеха!  Однако, кроме того в голову ему лезло всякое.  О всём и скажешь, что бы не перегрузить,  не загубить сюжет. А вот о чём Виктор теперь и не думал, неся фонари на шее, так это о своей реакции, если вдруг просто погаснет свет и фонари откажут?
 И где потом искать этот электрощит, или обрыв, рискуя наткнуться ещё и на живность какую ни будь, а то
и с двумя  ногами.  Нет - нет, пока всё в норме.  Но впереди, на углу оказался последний электро фонарь  из пока ещё горящих. За ним ночь, неизвестность, надежды, страхи … Виктор приготовил свой фонарь и пошёл медленно, всё – таки надеясь на что -то.  – Ну, не может же быть, что бы вот так и кончилось  его, столь мило начавшееся, приключение.
Фонарь ему так и не пришлось включить. Так же как и при входе в пещеру, он вдруг различил на стене выключатель и повернул  в вертикальное положение. Свет вспыхнул чуть по маршруту и справа. Под ногами песок. Поступь тихая, лёгкая, буд – то он пальцем ещё и эхо выключил. Перед ним ниша, ах, ах … Но уже не клином, то бишь не «зубом» разлома, как все, а, почти что – прямоугольная, хотя стены такие же: - все в развалах в расколах, но представьте – обжитая. ... Да, да -  ещё и как обжитая. Сухому сразу бросилась её схожесть с прорабской на  стройке, за неким миленьким исключением, о коем я погожу пока … Электроплитки, кухонные столы, посуда,  холодильник, три шкафа, один из которых стеклянный, явно уж с медицинской утварью. В дальней стене, как ни странно, железная дверь с висячим замком на ушках. Сразу возле двери старый, кожаный диван, заметьте, с двумя подушками. Над диваном офицерская портупея с наганом и саблей. Ближе к левой стене аккуратный штабель из ящиков, за коем на полу ряд длинных,пустых ящиков от винтовок, но теперь в роли напольных полок с нагроможденной на них всякой всячиной. связанной  с работами по каменной кладке, или штукатурки, включая три очень старые тачки, с совершенно новыми  шинами.  В самом центре ниши стоял ещё один стол, но уже как - бы «офисный», сложенный из ящиков, накрытый скатертью, с графином, со стаканом, с хрустальной  вазой, набитой ручками карандашами во главе с яркой стальной линейкой, заметьте, не торчащей из вазы, а лежащей на ней ребром между прочим
канцелярским хламом. К столу были приданы ещё и две «табуретки», но тоже из малых, должно быть тяжёлых  ящиков. А теперь о том самом исключении, которое я обещал чуть выше. Тут пожалуй и сказать стыдно, но вся эта,  каменная ниша  отражалась сатанинским месивом в полированном полу
из толстых дубовых досок, закопанных ,похоже, в подушку из песка и, ограждённых тоже полированными плинтусами. - Вот что это, Господи? – «взвыл»Виктор Андреевич. - Что бы то значило здесь в яме, почти в могиле? - И откуда песок, простите? Он поднёс песок к свету, да так и ахнул: песок – то «пляжный» ракушечный, и это здесь: под шести  метровой плитой гранита? (А, именно почти такова была высота гранитного слоя  в береговом обрыве, под котором и тряслись в страхе и нищете  трущобы.) - Ой, да бог с ней с геологией, разберёмся.

Сухого, как строителя, ко всему, ещё дерзко  «задели» тачки: «Ну, как же. Ведь очевидно: они именно здесь износились и постарели, вероятно возя песок. Куда, сколько и откуда – это другой вопрос, но почему на них шины новые?  Не для парада же?  А, стало быть дело ещё не кончено.» Странная мысль метнула Сухого к ближайшей тачке , а точнее  к шине, и уж он рассмотрел все три. А вот повернулся он - к человечеству с лицом идущего на костёр, а потому и сказать не смог бы что, резина сия изготовлена зарубежной фирмой, в текущем году, в мае месяце.  – И, для кого же тачки, простите? Уж не думал ли дед еще и эти шины стереть или здесь была  и есть ещё такая же живность? А что, если для нас для,- потомков?
Песок, однако, засыпав щебень напротив  ниши, пошёл далее в ночь зигзага, но и беленький провод туда свернул, и выключатель за собой вынес. Захватив теперь только один фонарь, он поспешил снова в зигзаг, но уже в тишине, по песку, надеясь, разумеется, на новый кошмар открытий, а за одно и на разгадку этих, удивительно тупых, но от того и, не сразу понятных, тайн. С первых же шагов вот тебе и ещё сюрприз: по песку, словно вдавленные катком, тянулись те же толстые доски, но уже в роли жёсткой тропы, по которой похоже и возили песок на тачках .И куда бы вы думали?
То – есть, откуда пока  непонятно, но им были засыпаны, вероятно, пустые  ниши, всё так же, тянувшиеся по зигзагу, явно с подработкой лопатами, а это же труд какой. – Допустим песок из карьера или из речки, но зачем он здесь? - рассуждал Виктор Андреевич, - вот разве что его деть некуда? – Ага. – Похоже. – Это, пожалуй лучше. – Тогда он сверху и не иначе. - Да – да. Конечно.  - Мало ли, где – то там прохудилось, - вот он сыплется. - И где эта дырка? – И почему его надо сюда возить. Сухой молол явно несусветное, так – для забавы, в поисках свежей мысли, прекрасно зная, что здесь долгая течь песка сверху в принципе невозможна, ибо и некуда. Но он ещё и кожей чувствовал, что ответ на эту задачку лежит где – то тут: 
При невозможном.Иначе как же? - Иначе абсурд получается. Виктор насчитал двенадцать,  таких ниш с песком, как вдруг за углом ни песка ни света. Снова носом во тьму а ногами в щебень и, надо сказать, не надолго. Далее всё:Конец.  Дальше зигзаг был перекрыт, представьте, каменной стенкой, да на растворе и непонятно какой толщины, простите. Виктор же был потрясён не столь рукотворной кладкой, сколь светильником деда,который весел здесь же,  на выступе, и не работал. - Должно быть лампа, сгорела, - подумал Виктор, - а как осветил хорошо, так и присвистнул: фонарь был подключён когда – то, теперь же, концы его просто торчали крючками врозь.А как Виктор соединил  эти крючки так лампа и вспыхнула. – Во дает дед, - удивился гость, - зачем отключал то? – Вот зачем? – Вот зачем? Ведь не просто же? Вопрос этот вырос в чудовищный, как вы, погодя, поймёте. А пока «турист», повернувшись, едва не угодил в чёрную дыру, в которой ещё и вода блестела. Так вот где его родник,  - подумал Виктор Андреевич, - прикинув, что воду можно достать нагнувшись. – И чего ж  здесь песочка нет? – ведь колено поставить негде.  Пока Виктор теперь уж при свете, осматривал кладку, глядь, а вода уж в дыре на уровне щебня,  вот – вот растечётся, да так и играет цветными кольцами. Тут уж Сухой, даже выдохнул осторожно, вспомнив, что ему сразу казались ближайшие к дырке ломтики щебня мокрыми. Стало быть, вода уже их мочила. - И что теперь? – Поднялась!?
 -Сама поднялась! – И ведь вот дразнится, - не растекается. - Похоже и раньше не растекалась. Скорей как то там интуитивно, от нетерпения, Виктор двинул ногой по щебню, и что бы вы думали? Вода вдруг погасла, и тихо просела на прежний уровень, бут – то смущаясь перед пришельцем. Теперь уж Виктор Андреевич и вовсе не мог уйти, не обследовав хоть как – то такое диво. Он же ещё и весь цикл не видел. Минут через пятнадцать, вода, вспыхнув, восстала, и турист отметил, что её цветастые кольца не только мигают, а ещё и вращаются, бут – то осматриваясь. На луч фонаря, вода – ноль внимания, на кисть руки то же. Осмелев, Сухой наполнил водой флягу, смочив при этом и пальчики, и только от резкого хруста щебня вода снова по детски спряталась. – Тю! - Тоже мне чудо! – подумал Виктор, - сидит там в затычкой  какой - то дурной моллюск типа нашей улитки, вот и дёргается…. Но вы ж понимаете: это была скорее гипотеза, - так, наугад, да и под настроение, а вот его идею ещё и хлебнуть этой воды  при таком  раскладе, я бы назвал чистой бравадой, несовместимой с его - то возрастом. Но гость уж в запале. Ему бы подумать, да осмотреться, на предмет поиска  хоть каких – то следов водопоя здесь, но он предпочёл лично рискнуть и испить всё - таки, и тем самым утвердить свою мысль про какую – то там улитку. Однако, возле родника пить не решился. Выключил тусклый светильник деда, и уж отойдя до соседней ниши, лихо вылил в себя всё содержимое старой фляги. Возвращаясь, спешил, как ему казалось, на самом же деле, еле тащился: обвал новых мыслей целиком захватил его, вытеснив всякие там несущественности в виде риска, воды, окружения и даже, как ни странно, самочувствия: «Ага.  Значит, песку неоткуда взяться, кроме, как из за той двери. Да, что же у него там? Запасной выход? Лаборатория? Это же тонны песка, годы работы. Хотя, кто его знает: если он ждал возвращение своей армии, то мог и госпиталь строить, коль там, кроме щели в граните, ещё и лечебная пустота  с песком? А полированный пол? А замок - то зачем? А кладка, а наган?   Не уж – то всё – таки есть угроза? Стоп! Стоп! А, а ведь если верить дедуле, то штабель на полировке это же золото, а в нём и бумаги с экспериментами. - Ой, да это ладно. – Потом. Потом. А вот штабель -  то он один не мог сложить. Нет- нет, не мог. Те  большие, конечно, с винтовки, в малых монеты. -  Но это ж почти слиток: втроём не поднять. Ну, а если допустить, что полировка была ещё  до загрузки? – О, нет.– . Чёрте что получается. Одно несомненно: сложен сей штабель совсем недавно, когда уже ниши все были заняты песком и оружием, и наверняка руками  офицеров, оставленных для охраны. И к чёрту полировку; может то одна из его баб свой каприз мазанула, а мы тут гадай, до изнеможения. Напоминаю читателю: так рассуждал Виктор Андреевич, шагая от «пугливого» родника, уже хлебнув всё содержимое фляги, намериваясь наконец вплотную заняться дверью: то ли ключ поискать, то ли, попытаться  открыть со взломом, если найдёт подходящий инструмент  в этой смешной могиле. Ключ он не нашёл, да и не очень - то искал вспомнил свежий срез на металле, свидетельствующий о том, что здесь где то  должна быть Болгарка. И вот она: первая на полке большого само дельного шкафа. Виктор даже схватил резак, то бы смахнуть тот
проклятый замок, и наконец добраться до главного содержания этого хитрого подземелья, да вот не решился, а точнее ему вдруг стало жаль непростой дедов труд, как результат его дикого одиночества. И,  представьте, именно в то мгновение ни где ни – будь там, а рядом с собой он увидел такое, от чего у любого бы сердце сжалось. Виктор  не только угадал в месиве еле видных колец на скамье  давние следы вёдер с водой, но и понял их страшный смысл именно в том, что они расположены ни с правой стороны ниши, то  бишь ближе к, только что найденному роднику, хотя там тоже столик стоял, а с левой - ближе к усадьбе, что могло значит только одно: хозяин, или хозяева этой ямы брали воду, как раз не из пугливого родника, что был в десять раз ближе, доступней, 
 а с улицы, от  усадьбы, что дальше, сложнее, труднее, да и не конспиративно, если угодно.   – Что это? – Как? – Почему? - Всполошился Виктор Андреевич – и страшная мысль пронзила его сознание: «А не от той ли  «пугливой»  воды  все они здесь сдохли? Дед – то вот выжил, потому что небось  дома, жил для связи и конспирации . – Вот я влип! – Во болван! – Идиот! – И что же такого было в той воде,  от чего я так уж расслабился. Так всё ж наоборот: всё так и кричало: «Стоп! - Осторожно! - Не подходи! - Вглядись! - Подумай! - Не видишь, что ли: тут и воду никто не брал. А свет отключили! А щебень голый! А стенку – то как поставили!? Ведь, сдвинь её на три шага, так родник бы и остался на той стороне зигзага. Так нет же: не отгородили! А, почему? Ну, почему, если он уж такой гадкий? О, Господи!  Да, элементарно: «Местные знают, а чужие  обязательно там напьются» Вот и я влип.
 - Дед же скотина! - Ну, как  наглядно, для своего же наместника не пометить? А вдруг специально? Хотя в там в книге – то, может, предупредил, да что толку – то?  - Мне б, дураку,  не шастать, а сразу к золоту, да за книгу, на что, похоже, дед и рассчитывал. . – И что теперь делать? Виктор хоть и не совсем пока впал в депрессию но уже отметил, в себе: бурление, усталость, озноб, полипы в горле. Ну, согласитесь, читатель, такой дурацкий каприз судьбы требовал подтверждения. Да – да, а, как же? Такое дело! Вы спросите: где? Как? и чем, собственно? А, всё очень просто. Такие же оттиски днищ металлических вёдер должны быть до самого люка: на плоских камнях, на выступающих ящиках на одиноких обломках досок, именно в изобилии, с учётом прошедших здесь бурных лет. – Да – да, конечно, всё так и должно быть, посмотрим, посмотрим, - думал Виктор Андреевич, - всё собираясь двинуться с места, но почему – то, не давая   команду своим конечностям. Пошёл, пошёл, наконец: схватил фонарь для надёжности уже не слыша и не презирая себя,  а, вспоминая  лишь самые яркие пятна  из своей, преимущественно глупой  жизни.

Первый, плоский и очень удобный для вёдер, камень, он проскочил потому, что, , струсил, вот струсил, как – то не готов был, да и камень явился очень уж скоро, не дав душой подготовиться. Пробегал он, к своему стыду, и другие камни, всё шепча  себе: « Ну, не сейчас. Не сейчас. Я ж только что начал. –А,  что ж будет т с ними, (С девчатами?) ведь вот доверили, а я на первых шагах и спёкся.»  -Знать бы,  как это – Если без мук, то уж так и быть - Пожил, слава богу, А коль  тяжко,  бездонно, то, может, вернуться - ближе к револьверу?  Ой, да ладно, чего уж , вон на том  камешке и присяду. Нет – нет, лучше рядом. Я бы как раз и поставил вёдра тут. Присел. Отвернулся. Обвёл взглядом ящики, стены. Он всегда мечтал умереть бод небом и под зарёю, да ещё бы водки спросил много: бокал, пол литра. Но не пришлось, не пришлось. И только теперь он взглянул на камень, и, представьте, не удивился тому, что почти вся его пыльная плоскость, удобная для сидения была сплошь испещрена кольцами от днищ  металлических вёдер, так популярных тогда в стране. Вот и приехал, - тихо сказал он себе самому уже, как- бы и не чувствуя безысходности. Глядя на камень, он заодно приметил бумажку в виде бывшей  солдатской самокрутки, обожжённой с одной стороны и на половину развёрнутой долгим временем. Поднял, присмотрелся, да так и задохнулся от мелькнувшей спасительной, яркой мысли -  Отрывок из библии! Так ведь граф тоже был верующим, у него и библия и икона, только, они между книгами, причём библия прикрывала икону, развёрнутую в зал, вроде как для молитвы, если временно убрать библию. – О, Господи! – А, ведь он богомол мог свободно принять тот родник за вздохи ада, или дьявола, или вообще всей нечистой силы, потому и таскал воду от дома, хотя его родник был  такой же тёплый и чистенький. А, как   разуверился, так и на «дьявольщину» переключился, поскольку, она близко, да и опробована давно. . - Ведь богомолы они  такие ... Вот, как приспичило умирать, так и поехал, небось, в настоящий, храм, на всякий случай,  отключив хитрый  родник, что б, значит, и чёрт не обиделся. Нагромоздив такую вот чушь, воспылав  надеждой, и уже уважая , лихого предка, Виктор Андреевич, теперь не шёл, но летел, возвращаясь назад, ко всему, ещё и осенённый новой догадкой о месте хранения ключа от стальной, двери, готовый на новые дерзкие приключения. Ворвавшись на скользкую полировку кухни, он схватил портупею графа, сунул наган за пояс, вытряхнул из кобуры ключ и тут призадумался. Как бы снова дров –  не наломать, а то ведь и перед дедулей стыдно. И всё – таки, вопреки
всякой логики, уже, похоже,  толкаемый не просто любопытством, но маниакальной страстью, он не кинулся в штабель за золотом, за трудами графа, а щёлкнул выключателем, вставил ключ в замок и распахнул роковую дверь.
И что же он Видит? Ой, да, в  первый удар ярого многоцветья он вообще ослеп на минуточку, от него влево и вправо тянулся гигантский туннель, как бы, собранный  из ярких перламутровых, каплеобразных  колец, размером, пожалуй чуть  выше роста среднего человека. А если точнее, то Сухому сразу  показалось что его занесло во внутрь, бесконечно длинной, фантастической ракушки, из которой ,только что вытекло всё её содержимое. Но Сухой, же строитель. Ему только дай конструкцию. Он сразу включил весь свой интеллект для разгадки сего феномена:  шагнул  влево и вправо, ударяясь плечами в «стены», проверяя тем самым, прочность, устойчивость; прильнул руками, телом, лицом,  щекой, языком, легонько постукал суставом пальца, топнул пятками, кашлянул, да и воскликнул: -«О, Господи1

 
               
г   лл               





 -Да, это ж действительно ракушка! . Виктор даже представил себе некого  моллюска, который не тащит свой дом по дну океана, и не строит его на месте, прилепившись к чему – то твёрдому, но сам движется, только за счёт того, что непрерывно достраивает свой, совершенно неподвижный корпус. Однако теперь в этой чудо - скорлупе было такое великолепие, такое, смятение души, что жалко было ступать на  такую прелесть, да и боязно. "Пол" полукруглый, волнистый и уцепиться – то не за что. Кроме того при малейшем движении туннель вдруг вскипал  месивом  бликов, от  чего видимость в нём падала метров до двадцать. Стоило Виктору  замереть, как бликигасились,видимостьвосстанавливалась.Уверяю Вас: иной бы восторгом таким и кончил, Виктор же узрел ещё кое - что: блики не только слепили, но ещё, должно быть, и сигнализировали на весь туннель о его появлении, а ему о том, что он пока один в этом панцире. Более того: погодя, оказалось, что, и разговаривать здесь можно, разве что шёпотом, из за лихого  эха.  Поперечный разрез панциря явно просматривался в виде висящей капли,  при том эти самые блики, как главные раздражители,  ослепители,  сигнализаторы движения, и украшения, в конус конструкции не попадали.  Сухой сразу усомнился в целесообразности сей конструкции: «Какая  уж тут эволюция? Кроме как, разовым и случайным, этот урод и не мог быть.» Пустой панцирь, возможно ломался, терялся, но моллюску – то ни почём. И вот нам подарочек. Да – Да, конечно: знатный, редчайший подарок из тьмы веков, только Виктора Андреевича он не устраивал. Он так надеялся узреть там хоть что ни – будь, ну не пустоту же? – А откуда ж тогда песок? – Зачем дверь? – Замок?  - Ах, да, здесь же должно быть некое биополе! И где оно, чёрт побери? – Здесь только глаза слепит! Да и скользко до невозможности.  И всё – таки,  вглядевшись  в левую часть ракушки гость отметил некую мерцающую тень, ни где – то там, но  в самом пике ракушки. И как не рискнуть? Ведь совсем рядом. И, вот он уже там: потный,  «ослепший» с синяками, должно быть на локтях, на плечах, и вдруг сексуально так  яро настроенный, что невольно представил себе свою ночную  Нинку - былинку. Чернь оказалась безобразной, явно неумело нанесённой, кляксой цемента и, вовсе  не просто так: а от неё  по кольцам обеих стен, широко  накрывая и днище, ниспадала тёмная тень явно оставленная не иначе, как кучей песка, насыпанной сверху, и, стоявшей  здесь, так долго, что даже налёт жемчуга потемнел. И вот ведь как, - рассуждал  Виктор Андреевич, - куча и не могла быть большой, но зато копилась она веками, да по крупинки, пока не заткнула саму себя. -Ну и что? – Сколько их здесь? – Две – три? – Но ведь там эшелоны, подумал он, имя в виду зигзаг, разумеется. - Откуда столько – то? – А если, сверху  ещё взглянуть?  можно и ящичек ипринести.- Ой, да, чего уж? – Я пожалуй и так рискну. . С этой мыслью гость посидел минут двадцать, зажмурившись, а как глаза, отдохнули,
разделся до гола да и пополз по конструкции влепилаясь в обе стены, ногами, руками, подтягиваясь по сантиметру а то и меньше, всё – таки заглянул в пик ракушки, куда, как мы уже знаем, гадкие блики не попадали. Заглянул, да так и ахнул: черная линия таких клякс уходила  за горизонт, как говорится, а  точнее за предел его видимости. А уже отдыхая, и одеваясь, Виктор рассуждал так: «Это ж какая должна быть ценность этого поля  если люди, в полной секретности, положили здесь жизни, раскапывая да, ещё изучая его в каких – то там опытах?» А, как строитель он отметил ещё и такой, казалось бы мизерный факт от печки: «А, ведь в туннеле – то не песчинки, ну, не единой. ну, даже, одна не скрипнула. Всё же очевидно, как дважды два: люди а, возможно, уже и дед в одиночестве готовил  свой  тайный объект именно  к сдаче. - И, кому?  - Вот кому? - Ведь ни кому иначе, как именно нам: потомкам с надеждой на то, что мы оценим его труд, его открытие, спрячем, сохраним, а то и используем по назначению. А тут, пожалуй, и я – Автор - добавлю кое – что: Виктор Андреевич тогда не знал о том, что « Дедуля остался абсолютной сиротой в этой яме, сразу после отплытия и взрыва штабного корабля  белой армии, в результате чего, казна оказалась как бы ничейной и не защищённой.  Капитан же Сытин Леонид Антонович, он же граф, он же теперь и дедуля, узнав первым о катастрофе, примчался  на свой  объект, и конечно же во спасение казны, и своей жизни (А  про биополе тогда он и понятия не имел.) расстрелял обоих своих подчинённых, да тут же и похоронил засыпав песком в одной из самых глубоких  ниш зигзага. Так все свои, оставшиеся от войны, семьдесят пять лет, он копался здесь один пытаясь, хотя бы в перспективе обеспечить нормальную жизнь  своему проклятому народу.   Подвигам графа семья ещё не раз удивится. А вот Виктор Андреевич восхитится им еще больше уже сейчас, едва выбравшись из этой, казалось бы безобидной,  ископаемой чудо ракушки. Да – да. Конечно. Ещё и позавидует. Вот присмотритесь..    
Одевшись, и отдохнув, душой, глазами. гость всё ещё колебался:
рвануть ему дальше или вернуться и заняться наконец золотом, записями деда, да и домой …
 Дамы небось уж там с ума по сходили. Едва он сие подумал,  как вдруг на него навалилось знакомое, ах, как знакомое наполнение сексуальной, и, если угодно, на этот раз – просто убойной похоти. А к похоти тут же вскочил  и объект соответствующий  И кто бы вы думали? Да соседка по самолёту с которой он и взглядом не обменялся. Только коленки и видел. Но теперь она голая и прозрачная, впилась в него, как пиявка, и ту же наладила с ним не иначе, как яростный половой акт. Сгинула эта, на её место прилипла другая и тоже знакомая: --Дина! – Господи, Дина!  Но этой как бы  и по заслугам. Ну, как же? Виктор Андреевич тоже вздрогнул  душой при первой  встрече с ней. Девица эта , даже  не зная того, настораживала  душу, только своим явлением, как , скажем толь что похороненная, таинственность   которой, почему – то, сразу подразумевалась, . Да и каждый бы обалдел. А уж теперь   Дина, буквально издевалась над ним, покрыв сразу всего, чтоб, значит, не выскочил, и дал себя обглодать до косточек, до удушения, при этом еще и он отдавался  ей, без права на возвращение. Разум же Виктора кричал: - самому себе: «Держись! – Держись! Не отключайся! – Отключишься – пропал! Ползи! – Ползи ! Дверь уже рядом!  Ах, слова, слова! Вам бы ещё прикосновение,  что бы веки поднять, да ущипнуть побольней,  да  помочь  хоть за что –то бы уцепиться. Как потом оказалось, Виктор действительно полз, непонятно куда и как, не ощущая ни каких болей, должно быть под прикрытием, я бы сказал своей и чужой дикой страсти непонятного, незаконного происхождения. А как очнулся, так оказалось, что это ещё не всё: объявился ещё один предмет страсти, но уже безымянный: некто невидимый, вдруг принялся елозить по нём чем - то горячим и мягким, похоже пытаясь ласкать, или, простите, тискать там что – то. Душа, как ни странно, так и плавилась соглашаясь. Разум же, мыча, то ли от страха, то ли страсти всё - таки заставлял тело ползти, щупать стену, да ещё и мысль конструировать: «Ползу, ползу, а вдруг не туда? –Где наган, где фонарь, они же справа были. - Не туда. -Точно не туда, а, может я голый? А что же здесь зацепилось? Хотел было что то пощупать, но рука провалилась в проём, и он впился в железный косяк двери, как в мамину юбку, почти рыдая. Теперь что -то обвило шею, вцепилось  в бедро, в лодыжку, явно стараясь перевернуть героя, тем самым оторвать, соблазнить, утащить навсегда в свой дремучий мир. По крайней мере, именно так и казалось Виктору. А поскольку, отрыв из за боли в руке был неминуем, нашему гостю, как и многим другим перед гибелью, тоже явились вдруг самые милые кадры прошедшей жизни: Мама на кухне, зрячий отец за тетрадками, садик, рябина, скворечник, Тузик, коза Маринка. Но всё это было вмиг сметено, представь те, глазищами юной Нинки Былинки, вокруг которых  и плоти – то не было, а тем не менее голос был: «Крепись, крепись, миленький! Я здесь. Я с тобой. Я помогу тебе. Видишь, я голая. (А тут и плоть появилась.) Вот я какая! До смерти соскучилась. Ну, иди ко мне. Подтянись. Давай сюда и другую руку. Вот так! Хорошо! Ещё чуть – чуть!  Теперь этой ногой вот сюда. Оттолкнись. Ах, хорошо как! Всё – всё  успокойся. Я с тобой. Мы победили. Ой да куда там той мерзкой подземной похоти!? Пакость какая – то. А наша любовь сроду – то  была умненькой, чистенькой, глазастой, телесной, смешливой, бойкой, да и убойной, упаси бог. Что происходило с ними дальше, пока они были в трансе, – никто не знает. Да и было ли что?
Только ощутил он себя на полу, возле штабеля в позе распятого Христа, если угодно,  бодро вскочив, огляделся, ощупал себя, приник к одному зеркалу, ко второму, хлебнул водички, да и задумался. А точнее на Виктора рухнул тот самый тяжкий из всех вопросов: что это было?  К счастью мозг его теперь оказался таким чистым и мощным, что он вспомнил всё что говорила ему подруга ещё в первое их застолье: про деда, про наводнение, про чекистов, про взрыв парохода про баржи с убитыми, про хитрый дом деда, про биополе, про арсеналы, про легенду о золоте, про некоторые догадки, про свои возможности и мечты. Из всего того, биополе, как раз оказалось к стати. - А, что, возможно и действительно поле, - подумал Виктор Андреевич.
- Поле – оно ведь что? - Коль уж оно прародитель, как пишут, то за что же ему цепляться,, как не за схему деторождения? - вот оно и взялось аж до последней молекулы. – Правда, похоже, что кто – то там ему ещё помогал.- Ну, да бог с ним, - дело – то совсем в другом то - есть, герой наш, уже как на духу – перед мужской половиной мира,  горестно сожалел об упущенном, и в тайне, даже от своих ангелов, скулил по ребячьи так: «Ну. чего испугался – то?  Случай – то какой  Поле – то вселенское. Стало быть и секс на таком же уровне. Да, что бы со мной было, даже если бы в атомы весь распался … Дед – то  живёхонький! – А, что - он не влетал? – Да, Господи, боже мой, небось каждый день распадался? – Ничего – ничего! – Ещё не вечер, как говорится. Мы тоже псковские! 
Теперь же на подступах к штабелю золота его посетила такая мысль:  мысль:
«А, ведь и дедуля хлебал отсюда! И где это «блюдо»?
А, предполагая  дикую тяжесть  «золотых» ящиков, Виктор решил, что начатый ящик, то бишь именно блюдо скорее всего один из напольных, и должен был оставить следы на полировке, даже если при выдвижении, под него что – то там подстилали. Так гость  легко обнаружил чирки на досках, искомый ящик, деревянная ручка, которого, была ещё и залапана более всех соседних, да и ящики с хламом на против были раздвинуты так, что бы он(Виктор) мог поместиться сидя у стены, упираясь спиной в гранит, а ногами в  тяжёлый штабель.
- О! – удивился Виктор – пытаясь усесться, так же, как некогда  хитрый дед. - Похоже, у нас и тела  одинаковы! А вот о чём не подумал теперь милейший Виктор Андреевич, так это – о бомбе, которой, казалось бы только здесь и место в виде, например, растяжки, по бедности. О, Господи! И это здорово! – И слава богу, что не подумал, и как же можно было думать теперь об этом  а, тем паче, представить себе злодея, который бы мог уничтожить такой подарок из тьмы веков, вероятно единственный за века. И, тем не менее, гость волновался,  и возможно, всё таки чувствуя тень опасности, не рванул ящик сразу, а прежде стронул  ногами, поправил руками,  потянул по чуть – чуть, и при этом, раскачивая. Ящик шёл плохо, но, ускоряясь, давая надежду на нормальный для его веса ход. Внезапно он (ящик) выскочил, как по маслу предъявив человеку чёрный набор огромных трафаретных букв, означающих  - «Динамит». Взгляд отметил шнурок, тянувшийся из под крышки, слух схватил тихий щелчок  под штабелем, а вывод страха уж тут – как тут: «Всё! Растяжка! И что делать?» Понимая, что ему, даже не успеть выскочить из распятия, Виктор, весь уйдя в напряжение, так и отдался той ситуации. И снова в сознании поплыли кадры, из прошлой жизни,  но теперь уж на тему рассказа соседа – фронтовика, в его же якобы исполнении. Представьте: наступление,  артподготовка, дым, пыль, гарь, окопы; а вот соседа, команда - «Вперёд! В атаку!», застала повёрнутым лицом не в сторону врага
, но в родной тыл, который тоже был весь в дыму и в огне и в истошных криках. Вот сосед и рванул туда, то же
оря чёрте что и стреляя куда попало, пока не упал в воронку на немца – разведчика с рацией. В результате соседу вручили орден, ну, а Виктору тот разведчик шепнул на ушко: «Ну, что навалился – то, растяжка твоя так и не взорвалась.»  Да и взрываться – то было нечему. Отойдя от кошмара, гость вспомнил со слов легенды, что золото и в белом штабе хранили в ящиках из под динамита, пока вместо них на корабль не погрузили настоящий динамит, чем и пустили весь штаб на дно.
К своему стыду Сухой только теперь вспомнил ещё и вот такую деталь: ведь основное наполнение динамита – глина, именно глина, а, стало быть, и по весу ящик с динамитом должен быть многократно легче ящика с такой тяжкой штамповкой из чистейшего элемента.  - Если здесь: в пещере могли и в золото сунуть шашки. - То как же в штабе – то так хранили, и ещё, говорят, на посту номер один, под великим российским знаменем? – Рассуждал Виктор Андреевич всё ещё не решаясь приступить к вскрытию.
А что, и не глупо, - комментировал позднее тот факт интереснейший наш герой по имени Костик, - ящики опасные, на виду, включённые в опись, пересчитываемые каждой сменой, да и таскались – то с ними только нижние чины, которым наплевать на разницу в весе таких одинаковых ящиков одинаково убивающих их как скот.
И, всё – таки, прежде чем тронуть ящик, гость шевельнул шнурок так напугавший его, как деталь элементарно простого взрывного приспособления. И вот вам проделка дьявола: шнурок оказался отдельным ровным куском бечёвки нигде, и ни как не крепившийся.  Ну, а щелчок,  имитирующий звуки выпавшей чеки и удар бойка гранаты, Виктор тут же повторил замковым рычагом ящика, едва коснувшись его рукой. Вот и всё! Вот и весь «ужас», чёрт побери!  Оставалось только вытащить ящик полностью, да и перевернуть наконец эту крышку с таким ненавистным, фальшивым, дурацким словом, так раздражающим и без того напуганный, страстью  мозг. Сухой  теперь так и предполагал: сразу под крышкой именно самодельную книгу, в которой бы поместились все приключения, открытия, эксперименты, и вообще всё, что хотел сказать перед смертью дед.  И, представьте, угадал таки. Под крышкой, действительно лежала  толстая книга, в красном переплёте, занимающая чуть ли не третью часть формата ящика, и с таким вот заглавием на наклейке:  «Частные исследования графа Сытина Леонида Антоновича подземного, нерукотворного туннеля, открытого им в 1920 году под городом Энском, энской губернии, нашей России – матушки.»
Вот так, уважаемый. (это я к читателю) И пока не намёка на ещё там кого – то. Бут – то он один всё открыл, разместил, построил, откопал, изучил, написал, да ещё потомкам оставил на великоё исцеление. Хотя, чему удивляться?  Титул – то какой, упаси господь!

 ЧАСТЬ 1 ГЛ  5         ЗОЛОТО



Под книгой, как ни странно, лежал всего один золотой. Дальше –картон на весь ящик, под картоном небось остальная «мелочь». Но Сухой, схватив золотой и книгу метнулся к свету, к большому свету – на старый диван, на подушки, где он ещё раз взглянул на заглавие и наконец открыл драгоценный перл.
Разумеется, Виктор более всего ждал теперь описание тех самых запредельных приключений в поле, какие он сам упустил только что, допуская присутствии там ещё и местных амазонок. (Ведь кто – то же дразнил и лапал его в туннеле?)
- Нет. – Ну, а как же? Конечно расскажет. – Как  всё это похоронить: не описать, не оживить, не обрадовать нас потомков за ,что будет вам память вечная, рассуждал Виктор, не унимаясь.   – Ой. да ладно. - Такое дело. – Мы понимаем, Допустим самим в
Вам стыдно, вы не посмели, не потребляли, или признаться невмоготу, но можно выдать и поскромнее, скажем в виде эксперимента  как – бы от имени там кого - то но так, что бы удивить, потрясти, подарить это нам – потомкам для еженощного потребления.   
- Всё, успокоился! Взял себя в руки! – командовал Виктор своей персоне, подминая подушку, ослабляя давлении джинсов, то – есть усаживаясь, как всегда для просмотра лихой парнушки.
И, что же он видит? – И, как это, чёрт возьми! Сразу, без всяких там предисловий: фото двух поросят в клетках с надписью прямо по фотографии Эксперимент № 58. то есть, надо полагать, – последний, но выданный вдруг  на заглавный  лист.
Дальше шёл текст, который Сухой и не думал читать, а лишь  пробежал торопливо взглядом, хватая начала абзацев, подчёркнутое,  невольно отмечая ещё и ошибки. Но ему и из того  стало ясно, что один из поросят обречён на откорм, и видимо на смерть, от чего – то там.   Ещё одно фото предлагало, похоже, уже результат откорма. Представьте нечто вроде живого студня с ушами, с глазами, запрудившее туннель, согласно меткам, на стене на два с половиной метра. Правда прикольно? Но, Виктор и это перевернул, даже не взглянув на текст.  Дальше он листал через лист, через два, в ожидании всё – таки конца этих диких страхов. А вот, вероятно и результат той «казни»: с картинки пожирала его зверским взглядом, надо полагать, дикая, тощая, рыжая свинья, на длинных ногах, и с торчащей вразлёт щетиной. – Вот те раз!  - удивился гость, - ты откуда взялась? Такие у нас уж точно не водятся. За свиньёй Сухой «кидал»  уже листов по пять – десять, отмечая, всё – таки фотографии крыс, собак, кроликов, А в конце книги, чуть было не развернул толстую схему, или карту в государственном исполнении. Захлопнув, наконец книгу, он отшвырнул её в сопровождении неких редко употребляемых им слов, адресованных вообще непонятно чьей матери. – Стоп! –Погоди, спохватился Виктор – А ведь эта свинюка с глазами бабы как раз намёк Нинке: мол, видишь эта медуза тоже такой была, а теперь вот какой стала и суёт ей должно быть ту самку на длинных ноках и со щетиной в дыбе. – Да, да. – Так и есть. – Ведь получилось! – Получилось!        Ведь это здорово, здорово, чёрт возьми! - Хотя хрен его знает, – может там и не так совсем. - Ой да всё там прописано, разрисовано, распечатано. - Пусть сама разберётся а потом, возможно, и нас обрадует. Нет – нет, он очень был рад находке, считал это главным, и прежде всего для Нины. Теперь. Немедля.
- Но ведь секс тут – тоже эксперимент, ещё и едва ль не решающий, но граф, ведите ли, не сознался. - Ну, как же: титул, известность и всё такое. - Ой. да у него здесь Клондайк, для  романов, для приключений – рассуждал Виктор Андреевич…
- Можно подумать, - тут и земных баб не было? - А друзья по оружию где? - Тоже от старости умерли? – Ха – ха – три раза!

-ЧАСТЬ 1 ГЛ 6 ОТКУДА СЕКС, ЧЁРТ ВОЗЬМИ
.
- А, что? – И, нормально. Тут и нельзя иначе …  - Стоп! – А ведь, пожалуй я зря с ним так ? – Ящик – то я и не досмотрел.   Возможно там, кроме золота есть, ещё и вторая часть книги…
-Припрятал парнушку. С такой, как ему казалось, толковой мыслью, гость метнулся  снова к тому же ящику, уже почти ощущая в штанах мечту. Но, как говорится … Ах, да что уж там … Пусть наш герой поживёт надеждой ещё минутку. А читателю скажу так: нет там больше ни каких бумаг, кроме банковской «упаковочной», в которой указаны: вес, проба, дата, название банка, есть печати, штампы, подписи а так же, представьте, уже и расписка  нашего графа, о том, что, он, видите ли, якобы для нужд науки, из оной суммы изъял: два миллиона золотых рублей. Подпись. Дата. -1.3.1995 года. Эх, ни хрена себе! – Зачем ему столько? – Да, ему такую сумму, в такой глухомани за десять жизней не растратить, да и разменять их негде. Разве что червонцы, ему поменяли ещё при белых, одновременно с постройкой дома, в порядке подготовки к столь сложной, и долговременной операции?»
И хотя версия была – так себе, с учётом всяких там обстоятельств, пришлось Виктору на том и остановиться, пообещав себе на досуге поразмыслить на эту тему. Однако вернёмся к ящику.
Червонцы оказались упакованными очень просто: в квадратные, картонные коробки, перевязанные шпагатом, (того самого, обрывок которого, напугал нас до «смерти») плотно уложенные в два слоя, с указанием суммы на верхних крышках – «200000», надо полагать, золотых  рублей в каждой. Судя по сумме, указанной в ведомости, таких коробок должно быть – 50.  По примерной оценке  Сухого, в штабеле таких ящиков должно было быть не менее сорока. А теперь прикиньте, уважаемый, какой мизерный процент взял его сиятельство за свой пожизненный каторжный труд, по сути в одиночку, как потом оказалось, и это ещё не считая его открытий, которым и цены – то не может быть. И только теперь Виктор взглянул на свои часы. - Всё! – Домой! – Домой! –  миссия кончена, три часа ночи, там небось девки уписялись. Представляю, как там Динка засомневалась.  И тут же подумал: « А что? Так и заявлюсь с одной    золотинкой? Они ж меня растерзают! – Может хотя бы «конфетку» взять, пусть поиграют, а как завтра придём, так я её и назад поствлю.  Сказано – сделано. Благо ящик и не закрывался. Сухой осторожненько взял один весьма тяжёлый цылиндрик, похожий на конфету типа батончик, сунул в платок, в нагрудный карман, быстро собрал и задвинул ящик.  Деньги  напомнили  ему о покупки дома,
 за какие –то там десять тысяч, разумеется, в долларах. - Надо бы не забыть отдать им эту сумму, а то ведь расстроились, не заболели бы, а то, чего доброго, золото схватят для компенсации. Вот тут у Сухого снова пикнула горькая нотка сомнения: уехать или остаться? -Дело – то сделано. Но, думаю, это у него так: впопыхах, неосмысленно.  Бросить вот так их  теперь? … Нет – нет! Не посмеет! Да и не сможет он, Господи!-  Былинку – то надо спасать, тем более и наметилось кое что. Так ведь  ещё и  сын, - родная кровинка –И вообще: чего уж скитаться? В Энске тоже дела найдутся.  Вот погоди, дорогой, ( Это я к гостю) все эти чудеса, риски, интриги да ещё и с пополнением семьи, да ещё в поле, так закрутятся, развернутся что и объять всё души не хватит. Задвинув золотой ящик, Виктор подумал: « А ведь Нинка так  прямо и спросит: « А ты уверен в том, что в остальных ящиках то же золото?»
И что ей скажу? А ведь было собрался душой и телом … - И что же? – И как же?. Пришлось разбирать, да ещё ремонтировать стремянку. Пломбы – то ведь в средине кучи, а потому каждый малый ящик пришлось выдвигать хотя бы до первого замка чтобы сравнить его пломбу, с пломбой  уже вскрытого, а это возня со стремянкой, с фонарём, с нервами, с неустойчивостью штабеля, который качался, как на резине. Но зато уже через два часа, уважаемый Виктор Андреевич
 летел по громам зигзага, рискуя влепиться в скалу, напрочь забыв про время, интуитивно ожидая солнечный мир с голубым отливом, и ещё чего – то, более грандиозное, прямо здесь – во дворе в связи с новым поворотом его судьбы.  Но его встретила лунная ночь с тенями, с фоном кузнечиков и ещё с сюрпризом. Представьте: в сторонке, на самой большой и яркой полоске света мирно  стояли, по сути теперь уж сироты  - дедовы пёс с котом. Сухому так и хотелось схватить, обласкать, расцеловать, обоих, но – такт, извините, не те отношения – не испугать бы. Да и ждали – то они небось не его, а хозяина, всё ещё не веря, всё ещё надеясь на прежнюю тихую жизнь в любви.
Пока наш герой, закрывал, маскировал вход, заметал всякий след вокруг, пёс, как ни странно, сам решил ситуацию: выбрав момент, подошёл ткнулся носом в бедро, и, как бы, случайно взглянул в глаза, мол, ладно уж, жрать охота, давай знакомиться.
Тут уже Виктор Андреевич присел, погладил, всмотрелся в глаза обеим, при этом ещё и приговаривая: «Ничего, ничего. Не бойтесь. Семья у нас, дружная, умная – уж не обидим: будете жить, как и прежде, о то и лучше, поскольку у нас ещё и две дамы есть, и вот тебе моя лапа в том. При слове – лапа, Рекс, мигом подал свою, кот протёрся о джинсы хозяина, так, похоже, и восстановилась традиция нежной любви к животным, в бывшей, случайной усадьбе русского графа Сытина Леонида Антоновича.  А уже, новый хозяин, заметьте,так и обмяк от такой идиллии, еле справившись с комом в горле, скрывая сие даже от пристального взгляда пса.
При электрическом освещении «хоромы» деда выглядели, богаче, и я бы ещё добавил – таинственней. Виктор нашёл в холодильнике уже отваренное мясо, кашу, и какие – то там пузырьки с каплями для животных. Ну, в каплях он не разбирался, а кашу с мясом смешал, разогрел сунул животным и сразу домой, домой - напрямую, ориентируясь на радиовышку, в районе которой и располагалось жильё его несравненных супер девчонок.
Лунная ночь в степи особенно примечательна. Сразу издали непонятно: поле это, чем – то засеянное,  или поле уже убранное перепаханное и теперь отдыхающее вольно раскинувшись, между рекой и огнями городом. И только, когда вступишь в неё сразу почувствуешь особый запах, увидишь прижжённую солнцем траву, прыгающую на тебя и снующую под ногами живность, кротовые кучи, норки мышей, ежей, тушканчиков, сусликов, а пуще сразу обомлеешь от бездны трескотни сверчков, якобы развлекающих всех не желающих спать ночами. Виктору Андреевичу, тоже было не до ощущения сонливости, хотя уж пора бы. Он, шёл всё – таки не так, как раньше хотелось, но не торопясь, всё ещё под впечатлением этого странного приключения, какое ему и не снилось. В его сознании, как в старом чёрно – белом кино крутилось всё тоже: люк, выключатель, навалы ящиков, полированный пол в могиле, родник, туннель, золото, наган дверь, даже наползало ощущение неминуемого обвала, нет – нет да и подступит прямо – таки возбуждение  от лАбызаний с Диной, с молодой Ниной и ещё хрен знает с кем, о чем стыдно сказать, но как же желанно. -Да, а книга – то! Книга! – вдруг вспомнил Виктор. -О, Господи! -Это же бомба! -Ещё и какая! -И что сейчас будет? – С ума сойти. -Что Нинке золото рЯдом  с инструкцией  о спасении?  ! И вот вам слёзы истерика, причитания … Ни пожрать ни поспать не дадут, не говоря уж о ванне. О! Стоп! Я кажется знаю что делать. Я им золото с книгой  кину, а сам в ванну и буду там до конца света  или пока они как – то там не  определятся с этим её решением по поводу её (Нины) роли свиноматки  в этом дедовом эксперименте. Фу, пакость какая! Это ж надо придумать! Тоже мне соединил грешное с праведным. Хотя я где – то слыхал бут – то органы свиньи почти такие, как у нас и даже говорят: пересаживал кто – то. Несомненно граф это знал. А Нина врач, так уж точно всё знает.
 А ведь нырнёт! Нырнёт!  Да и решила небось давно., И ревела  она там у люка вовсе не потому, что  туда ей не по размеру, а от близости этой самой роли, с гарантией успеха, я думаю, нулевой. Ведь пересадка – то не удалась, похоже. А тут ещё можно вернуться к предкам и обернуться какой – ни будь мартышкой, . Поле – то, похоже реальное и всесильное.

                ЧАСТЬ.! ГЛ 7.  МОНЕТЫ ПОД СТОЛОМ

Женщины Виктора ждали тяжко. Протрезвевшая Тётка маячила на балконе  держа под контролем проезд меж домами, из коего мог появиться Он, и уж, конечно следила время. Мерещилось ей подземелье: тёмные пропасти,  лабиринты, сырость,  вонь, угроза обвалов, а то, не дай бог, и хищник какой. – Как там ходить – то с одним фонариком?  -А что, коль погаснет? А, если бомба? Где же ей быть, как ни возле золота? Господи, милостивый, пронеси! Нине Петровне хотелось выпить катастрофически, как перед гибелью. Только как к Дине то подступиться? Специально ведь, дура в кладовку спряталась. Ребёнок ещё.  Не верит, не чувствует миг удачи, не  представляет страданий тётки. Дина копалась в кладовке с сумками: перебирала, комплектовала, готовя товары для магазинов. -  Денег – то нету, - отдали деньги, теперь вот когда это всё продастся, - думала Дина, опять же волнуясь ещё и за этого …(Ну, о гостье конечно.)  и тоже следила за ходом времени.  – 17,30. - Действительно, где он? - Не на рыбалку же там уселся? - И позвонил бы. На самолёт свой не успевает. - И что там делать? Можно подумать там километры. Ну, пробежался, понюхал, да и домой. Знает ведь обстоятельства. Разве действительно по обедать - думала Дина, - да и рюмаху налить несчастной. Ведь не отвяжется, изведётся, глядеть то больно. Самой что ли выпить, всё веселее. Сказано – сделано. Тётка с поста отойти не посмела даже за трапезу и за водку. Решили накрыть на балконе,  хотя там для тётушки тесновато, зато и прохладней и двор в обзоре, да и соседи давно по дачам. Первую выпили обе жадно, без разговоров, и лихо набросились на закуску, не забывая во двор поглядывать. – Так ты говоришь он теперь в пещере? - молвила Дина, жуя салатик. – Не сомневаюсь! – сказала тётка, - иначе давно бы уж появился или позвонил бы, коль ничего не нашёл, а решил рыбачить. Он мужик правильный, обязательный …. - Оно может сверху тебе виднее, - сказала Дина,- а  я сомневаюсь. Что в нём особенного? Мужик как мужик, таких  пять  копеек ведро на рынке. Мне вот сдаётся, что это он с нами такой хороший, а чуть в стороне, то типичный бабник. – Все они бабники! Что ли не знаешь? Ты вот  решила, что он в пещере, при деле, при подвиге и  золото нам с тобой куёт?  - Ха – ха три раза!  Ты этих девок наследниц видела? Хотя куда там? Ты теперь только его и видишь, куда б не глянула. Это же хищницы, извращенцы! У них ведь под платьями ничегошеньки: ни тебе трусов, ни чего другого. А на меня как они торчали? Глаза так и лезли куда не надо. Чуть ли не лапали! Ты уж поверь мне: они мужика просто так не выпустят, коль увидят. А тут, похоже, что уж увидели. Какие пещеры, какое золото? Дал бог бы приполз хоть к утру живым. Тётка, однако, и не подумала обижаться, или ругаться, ей ли не знать свою дуру Динку. С ревностью, вот не справляется,  ревнует к подругам, к случайным спутницам по  вагонам, а к мужику уж сам бог велел, хотя до сих пор и не приходилось .К тому же  хитрущая: зная реакцию, взгляды тётки пытается как то  отвлечь, втянуть в дискуссию, в ссору, в грубость, а там и обидеться хорошо бы, и помериться, расцеловаться, потом пару рюмок за мировую, а там глядишь, и на сон потянет, что и требовалось от ситуации.  Такое  бывало и много кратно  в связи с какими то там обидами. Теперь тётке ничего этого не хотелось, кроме как выпить, а потому она  ответила так: «Что ты, ей богу! Не уж то ты думаешь, что Витенька клюнет на этих дурочек? Это ж дворняги, у них интеллект, извини от козочки. Таких на панелях бессчетно шляется. А Витенька тонкий, интеллигентный. Ему нужен секс ни вообще какой то, а только с любимой достойной женщиной, и то, как венец высочайших чувств. – Ой, ли! Уж, прямо! Можно подумать! – воскликнула мягко на это Дина. - Ты таких, милая, не встречала, - продолжила Нина Петровна,  - а он вот такой вот! - За что и люблю одного всю жизнь, а вот за что он меня там, любил, когда - то, - убей - не знаю! - Что я ему? – Рядовая дура, а вот подиш ты!  Так – то вот, девочка! Ты молодая ещё, не опытна, не знаешь главнейшего в биоматерии: в ней, как в иной неживой породе такой иногда бриллиант мелькнёт,   так засверкает, что ты обалдеешь и удивишься, тому, что все прочие эту прелесть  не замечают. И ты у меня бриллиант: тётку жалеешь и развлекаешь и отвлекаешь от несусветного: похвально, конечно, и благородно, но ты ж понимаешь – рюмочка к месту для понимающих, тоже порой во спасение, милая. - Ладно, валяй уж, подхалимка, - сказала Дина, ведь не отцепишься!  - Похоже, он нынче уже не явится. Тётушка жадно хлебнула водку, и поперхнувшись с восторгом крикнула: «Что, убедила? Теперь поверила? Он давно там - по пещере ползает». И не дождавшись ответа Дины, затараторила, слегка, опьяневшим, но чистым голосом: «Господи, Диночка! Как я рада! Не сомневайся! Всё он найдёт, принесёт нам золота, вот ты увидишь! Давай с тобой, милая помечтаем, о том, как мы будем с тобой в богатстве то. Ты вот о чём про себя мечтаешь? Ладно, не надо, и так всё знаю. Хочешь? салон мод для тебя  отгрохаем? Раскрутим до неба, звездою сделаем! Весь этот бизнес моднячий купим! Костик с тобой, разумеется.  Ну, а как же, как же? Что ли не знаю? Вот будет парочка! Увидеть бы, господи, вас счастливыми и умереть бы не скорбно было! - Ладно о смерти, - сказала Дина. Запричитала! Если уж деньги такие свалятся, не уж то не вылечим? да и дед там чего – то тебе напел. Тётка хлебнула ещё рюмашку, уставилась взглядом во двор и тихо сказала: «А  я чего жду – то? Только и дышу что дедовым предложением. И запомни и не отговаривай: сразу нырну в эту бездну природы, если там сверкнёт хотя бы мизерная надежда.. Лучше сдохнуть там где – то, чем будут таскать  меня краном  через балкон то в больницу то из больницы, то в морг то из морга. Сказав сие, Нина не то что бы сильно расстроилась, но замолчала и задремала, уронив голову,  и засопела, как всегда с присвистом, бут – то имитируя сон ребёнка. Дина, убрав со стола, тоже устроилась на диване, через порожек, разумеется не раздеваясь в ожидании бог знает чего от этого странного квартиранта. Сухой понятно пришёл к утру. До восхода. Звонок его разбудил дам  как выстрел в ночи. Тётушка снова заторопилась, и её снова в проём заклинило. Тараща глазищи, она протянула свободную руку, прося поскорее помочь ей выбраться. Дина схватила, было за руку, да тут же и бросила, вспомнив о том, что Тащить за любую конечность тётку так же нелепо, как бегемота за это самое: в раз оборвётся. Пришлось пропихнуть её снова в балкон и только за тем, осторожно, бочком и частями протиснуть в залу.  Звонок повторился. Тётка успешно доковыляла, впустила гостя. Сухой представлял себе состояние женщин: им бы выдать улыбочки, да успокоить, раскрыв подарки, но он был уставший, и грязный и голоден, а пуще взволнован всем этим кошмаром. Куда уж любезничать? . Изобразив кое – как улыбку, он кинул  метал на стол, рюкзак с книгой на диван и улыбнувшись ещё раз в глаза девчатам юркнул за дверь  долгожданной  ванны. Женщины молча переглянулись. Тётка ни сразу пришла в движение, а Дина метнулась схватила свёрток, да так не ловко, что монеты  брызнули веером чуть ли не навесь зал, женщины рухнули собирать. Молча кряхтели, сопели, ползали, особенно тётушка постаралась: она почему то под стол рванулась, и кто б мог подумать – застряла сразу, - вклинилась так, что самой не выбраться. Дину позвать: оторвать от дела, а тут, не дай бог ещё гость появится, … Решила: «К чему суетиться, коль и со столом ей прекрасно двигаться: «Ползи черепахой, хватай монеты». Девочка шарила под диваном, под целым набором шкафов вдоль стенки, двигала стулья, и кресла, и тумбочки. Тётка по центру свой стол ворочала.  Увидев подругу в смешном капкане, Дина, не выдержав, захихикала, как то нервно, и тут же, смахнув со стола монеты, перевернув его на колени сняла с несчастной. Всё, что  собрали, на стол насыпали. Вот оно золото! Господи, оно ведь  оранжевое, однако! Прямо – таки, как зеркала малые, так и сверкают, и в каждом мельчайшие отражения: то люстра, уменьшенная безмерно, то окна, то лица, то мебель далёкая с малыми мизерными подвесками вместо, ручек. Эти подвески и так  не зримы, а тут в удалении, да в уменьшении видимы более чем в натуре; странно, ей - богу! А точность чеканки! Это ж немыслимо: метала - то – капля, а профиль монарха, орёл двуглавый, - на такой малости, как «живые». Опомнившись, Динушка вдруг сказала: «Это всё что ли?» - А я почём знаю? – молвила тётушка виновато, - должно быть больше … - Как так не знаешь? – сказал Дина, тоже мне новости! Пойди и спроси, раз такое дело. Не мне же прикажешь? Он, может там к утру  не промоется?  Не знала бы Тётушка свою Дину, такой монолог бы ей не понравился, а то и сразил бы до полусмерти, но как ей не знать то:  Дина сие сказанула по слабости, а, проще сказать от волнения.  Шутка ли  дело, - вот так неожиданно прежняя жизнь кувырком летит. Да и сама тётушка растерялась, а как собралась так и  сказала вполне обыденно: «Ладно, дурить - то! Уж не потерпишь! Конечно нашёл он, должно быть много. Но, что он нам  ящик тащить обязан? Ему и за это поклон нижайший. Дина  конечно же  согласилась и извинилась без слов: всем сжавшимся тельцем с умоляющей глупой мимикой.! Считая, монеты поставили стопками,  – и  всех набралось ровно сто монет. – Все, слава богу! – сказала Дина. - Это же сколько на наши будет? Но тётушка вспомнила наиважнейшее: «Что ж мы сидим  - то?  Ведь гость голодный! Сухой мылся долго, безмерно долго. Вода то журчала, то била душем, то вовсе смолкала. Женщины думали: «Одевается», но одевание тянулось «вечность».  – Спит он там, что ли? -  Ворчала Дина, но водный поток начинался вновь. Так было трижды. Он, что – издевается, не знает, как мы тут стучим зубами? И что там вообще можно так выделывать? Тётка не выдержала: «Да отдыхает он там, Дурёха! Сил набирается, стресс снимает, может и дремлет слегка в тепле - то? Может он был там на грани гибели? Вишь какой прибыл? И Всё из за нашей дурацкой прихоти!  Ну, и подумаешь,- молвила, Дина,- мы его палкой туда не гнали. Сам согласился. Поверил бабе. Золото нюхом, небось, почувствовал? Чья интересно здесь больше прихоть? Дина болтала сиё без умысла, чисто по-девичьи, по настроению, со всё возрастающим,  беспокойством.  Тётка прощала, почти не слушая,  Очень уж много теперь решалось в её судьбине: качнуло, блеснуло и что же, Господи,… что бы он там не нашёл, касатик, а дело, похоже, уже закончилось. Не уж-то уедет?  В обед самолёт - то.  Поспит, пообедает, чмокнет в душу … и будь здорова!  - А, что ж ты хотела? – колола сама себя Нина Петровна, - уж раскатала  губу, дурёха! Вот так помогай Вам по старой памяти, так вы норовите захапать такое, что вам и не должно принадлежать. А там, небось, любят его друзья - то, и бизнес налажен, и  как  им представить меня  уродину? Да и вообще аморально это, и не подходит ни как по божески. Как не крути, а остаться ему - ну ни как  не выгодно. А что коль монеток таких там много, и, упаси бог, казна вся цела, -  Не может он бросить вот так нас нищими с кучей денег, - ведь сам замазан! . Дина  летала в мыслях по круче: « Господи, что ж теперь с нами будет?  Небось, и оружия там навалом? Хоть не убил бы. Может он мизер принёс, а всё остальное запрятал дальше, заманит в пещеру, да там и столкнёт в какой – ни будь, уже примеченный им провал . И тут, как подарок: скрипнула дверь и вот он весёлый, в спортивном костюме, бритый, причесанный предстал перед ясными  лицами женщин. Выдал улыбку, как извиняясь, и окинув стол взглядом, тихо спросил, обращаясь к Нине: « А что, у нас водки сегодня нет?» Девочки  так и замерли.  Как было сказано! -Простенько, миленько, по-семейному, будто он с детства вот  так вот с ними, как с самыми близкими здесь трапезничал А на самом деле, увидев сияющих дам, Сухой еле удержался, что бы не спросить: «И что случилось? Вы что ли послание графа не просмотрели?  Зыркнул  по залу. Ну, слава богу, можно пока развлечься.  Книга лежал в углу дивана наполовину  прикрывшись тряпкой. Последняя Фраза  про водку окрылила дам « Много ль им надо?» Тётка гостя к столу. Дина на кухню. И вот уже рюмки и водка «потная». Виктор уселся, всмотрелся в блюда, наполнил рюмки и встал для тоста. Женщины замерли. Лицо у Сухого, слегка уставшее, так и светилось глубинным светом, сулившим нечто невероятное.

                ЧАСТЬ 1 ГЛ 8 ПРИЗНАНИЕ

 
Милые, женщины,- начал Виктор, - милая Ниночка, каюсь по-божески: я не поверил твоей гипотезе, сам  напридумывал чёрти что. Спешу обрадовать - я был не прав, всё совпало: есть и пещёра, есть и оружие, поле туннель и почти целенькая казна. Двадцать пять ящиков: сам проверил. Один из них начатый, из коего видимо граф питался и я взял цилиндрик для экспозиции. На всех остальных казначейские пломбы. С чем Вас  поздравляю! Будьте богаты! Живите долго. Так выпьем знаете за что? За удачу! Все с радостью выпили  и бесцеремонно  кинулись к своим блюдам.  Про попытку вроде как соблазнить его он, разумеется. умолчал. Зачем пугать – то? Да и поверят ли?  Сухой жевал, а сам, наблюдая взволнованных дам, пытался всё – таки осмыслить происходящее. Похоже, книгу Нина  не видела. – Небось Дина её швырнула. Бросились к золоту, считали, любовались, а то и размечтались. Коль так, то Нина  должна спросить. Ну, как же? Как же? Это ж для неё самое главное. Просто она пока тянет: и надо, и страшно, и не хочется праздник портить. Вот уж бедняга. А ведь  ей надо решаться. Случай то какой. Вот я бы на её месте и не раздумывал. Что это за жизнь в таком изуверском  почти в свинячьем  образе? И как ей хотя бы сей час помочь? Мучается ведь. А что если вот так: Вот эту трапезу одолеем , я, значит, эдок по старине возьму да и попрошу у Нины, как у родственницы, руки её драгоценной тётушки.  Да – да. Именно так. Как раз то, что надо. Она ведь и об этом ещё страдает. Приняв такое  решение, Сухой уже поддерживал разговор, кое как, пропуская неинтересное. И хотя надумал он это ещё  в пещере, осознавал только теперь, когда надо сделать конкретный шаг, изменяющий весь его образ жизни, включая   почти налаженный бизнеса , в который, кроме денег было вложено столько  душевных сил, что хватило бы на пять таких жизней, какой  он жил, до того, будучи одиноким бродячим строителем.
 Дина, опомнившись, вдруг воскликнула: «Что мы сидим то? Там  усадьба - то без присмотра!» Тётушка  тоже насторожилась .- Не беспокойтесь, сказал Сухой, Рекс, охраняет. Он уже сытый здоровый. Ночь перетерпит. А утром конечно же, на экскурсию, как и положено. Ну, а как же? Сами всё увидите, всё обсудим. А далее там, конечно, хозяин нужен.  Ляпнув такое, Сухой покраснел, взглянув на Нину Петровну. -  Это как же она посмотрит? Да и  Дину со мной не пустит, и почему – то молчит, да ещё улыбается. –  Дина хозяйка,- сказала Нина, ей покупали и ей там нравится, пусть заселяется, если хочет. Твой Костик  когда приплывает? - Да,  кто ж это знает: может сегодня, а может завтра, -  сказала Дина.- Вот и прекрасно,- сказала тётка, - как встретишь, - товар сразу в усадьбу, за тем, той же машиной и пожитки свои туда же. Дом теперь ваш и живите с богом.  И месяц медовый, как ты хотела: На лоне природы, вдвоём у речке. Не возражаешь? Я - то Конечно…. И Костик и баба давно согласны. А то не знаешь? Да ты то, как же? Как ты одна - то? А мы с Бабой-Олей, сказала Нина. Не беспокойся. Мы пока топаем. И Вы не в Америку уезжаете. Дальше шли организационные семейные разговор, но Виктор Андреевич думал теперь только о проблеме Нины: о том, как расширять люк, о доскональном изучении послания  графа и вообще поля. О своих делах  в Харькове, о том, что хорошо бы им ещё и ребёнка родить, если, конечно, Нина вернётся, хотя бы  в обычное состояние, не говоря уж о той «былинки», какой она была во время их любви в годы её студенчества. Одновременно Сухого не покидало ощущение того, что дамы ведут свои разговоры на фоне ожидания от него хоть какого – то намёка на их отношения в перспективе  в  связи с такой судьбоносной и, одновременно опаснейшей шей из находок. Наконец, насытившись и наслушавшись, Сухой, выждав паузу, сказал так: Милая Дина …. Прости  Нина, у меня теперь дело к твоей племяннице и очень важное. Так вот, милая Дина,- продолжил Виктор, -  я знаю тебя всего несколько часов, но уже вижу, ты девочка умная трудолюбивая, честная одним словом – настоящая. Особенно меня покорила твоя беззаветная любовь к тётушке, но ведь и я её люблю. И что нам делать, коль мы живём в разных городах? А вот что бы мы заботились о ней  вместе,  я: Виктор Андреевич Сухой в здравом уме и с верой в господа нашего прошу у тебя руки твоей несравненной тётушки, обещаю любить её до конца дней моих  круглосуточно.  Что случилось с Ниной– не  передать: то заулыбалась, то начала как бы задыхаться, то ,наконец, выдохнув, плача,  свалилась на грудь любимого и уж разрыдалась по настоящему. Дина наоборот - взвизгнув, забыв хоть что - то сказать, изобразила аплодисменты, и принялась разливать водку, что б обмыть сделку, а пуще что бы вывести тётку из такого , «восторженного» состояния. Скоренько «вывели», успокоили, и когда Тётушка уже отдыхала, улыбаясь на милой груди , а  избранник копался носом в её кудряшках, что обратили внимание сразу все трое, а Виктор Андреевич вдруг сказал: «Нина, а что ж ты не поинтересуешься  посланием деда – нашёл я его или не нашёл? Да помню я помню, - воскликнула тётка,- но страшно ведь миленький, не уж – то нашёл? Сухой видел, как Дина вскочила, схватила книгу и сказала так, бут – то держала в руке пакость: «Вот это что ли?» Здесь что – то ещё написано. Нина и встать не могла: ноги не слушались. Получив из рук Дины подарок графа поплелась  не в свою, а в Динину, спальню повелев этим самым Дине спать  с ней, а гостю, стало быть в соседней, более просторной  комнате. Виктор было ринулся к ней, Но Нина Петровна, загородив дверь, сказала спокойно по  деловому: «Ничего, ничего, мне уже лучше. Ты иди спать вон туда,  а с этим я сама разберусь и доложу вам во время обеда перед походом теперь уже в нашу усадьбу.  Что, разумеется, устроило всех.  Дина принялась мыть посуду, Сухой поспешил  выполнять приказ. А новая заря  коснувшись слега акварелью самых высоких облачков, пока обещала семье благополучие: тёплую ночь, золотое утро, голубой день со всеми прелестями причерноморья. Гость проснулся как  раз к обеду. Пахло жареным , звон посуды, журчание воды, разговоры на улице и в квартире. Пока суть да дело, Виктор решил позвонить в офис друзьям, которых он так глупо оставил, не сказав ни пол слова даже секретарю.   Трубку взял зам - давний друг ещё по бродячей жизни. Сухой хоть и приготовил первые фразы, в виде приветствия, извинений, но на проникновенный, взволнованный, голос весьма растерялся, потому, что надо было беспардонно врать, против  всего своего святого и грешного. Забыв извиниться, и что – то там накрутив, про звонок, про любимую даму, он еле выговорил так: « В общем я с бизнесом завязал». Потом опять что – то про дом, про детей, про,   рыбалку, а израсходовав все эти, совсем несвойственные ему доводы  он замолчал, в стыдном ожидании  реакции друзей, которые, как он знал, не могли поверить ни единому его слову. Там зашуршали, заговорили, то есть, похоже, за совещались. Через минутку ответил тот же: « Витенька, где Ты там? Прям не знаю, что и сказать тебе. Врать ты всегда не умел прилично. Не обижайся. Но мы уважаем, твой выбор. Пусть твоя дама не беспокоится: рассчитаем тебя, как должно.  Всю твою долю, как ты понимаешь, мы сразу выслать не можем, но, думаю, за месяцев шесть всё получишь. Давай счёт и первый транш получишь уже сегодня. Как я понимаю, деньги теперь там тебе очень к стати.  – Спасибо, родные,- ответил Виктор.- Счёт чуть позднее. Простите, пожалуйста, если сможете! – Ладно, скулить то,- продолжил голос,- не сомневайся: уже простили! – Коль будет плохо, ты только звякни. А, коль откровенно: осиротил ты нас, чёрт пришибленный: Женщины вон уж дуэтом воют. Не мучься дурью! Ждём мы тебя, дорогой, обратно, когда угодно, со всем семейством. До скорой встречи! Твои друзья!» Виктор не сразу к застолью вышел, хоть Нина  звала. Куда с такой рожей. На балконе и то: пока отдышался, да проглотил всё, да в ванной слегка освежился. Только шагнув на ковёр, и взглянув на дам, Виктор всё понял: разумеется даже и не пытались спать, обе наплаканы, прячут глаза, улыбаются еле – еле, стало быть Нина не только, прочитала, но и растолковала. Дине же  предложения деда родило несогласие,  отчаянье, слёзы.   .  Теперь побеседуем! Только уселись, он сразу к делу: «Ну, что, прочитали?» - Не уж то не видно?- сказала Нина и тут же вспыхнула: «Господи, Витенька, ты-то что скажешь? Мы ж Тебя, миленький, знаешь, как ждали?  Что ты молчишь то? Виктор смутившись, ответил так: «Так я  ведь книгу – то не читал, так – просмотрел только.  Может ты  представишь нам всю суть дедова открытия и предложения  по возможности беспристрастнее. – Да, я с удовольствием, крикнула первое, и Нина, вытерев лицо и повеселев, начала так: «Ой, там много чего написано, я пока только о том, что нас касается. Хорошо? Так вот слушайте. Как оказалось, хитрый граф предложил мне этот эксперимент, не только  во спасение меня, но  что бы я  излечившись, продолжала  исследования поля, с целью выяснения его пригодности для лечения людей уже теперь и не под землёй, а вводя его тайно в общественные здания  или в специально построенные лечебные учреждения с сокрытием его, как лекарства. Вот так вот! Не больше не меньше! Но и это ещё не всё. В книге изложено много опытов с участием местных животных, начиная с червей и кончая свиньями. – Полагаю: эксперименты с людьми он тоже проводил, и даже описал их, но потом вырвал эти листы, похоже, опасаясь, что книга попадёт в руки людей, далёких от всех наук. Но мне то он явно намекнул о том.  Из его опытов много чего следует, - продолжала Нина Петровна , например: как именно лечит поле. А очень просто. Кто б мог подумать? Оно просто очищает или заменяет персональное поле особи, а уж  подземное поле на основе прежней матрицы само формирует новое тело из окружающей биоматерии . Но, есть при этом, как бы и нонсенс: создав таким образом идеальную особь,  через определённое время, для каждого вида,   которое граф назвал критическим, оно (поле) убивает её  и даже труп пожирает якобы для пополнения  своей биомассы. –Разумеется,  - умница граф и здесь нашёл щель: как оказалось, стои эту идеальную особь вынуть из поля, хотя бы на миг, то отсчёт её жизни в том поле начинается заново. А, поскольку для человека, этот критический срок, оказался длиной в семь суток, то он его почти не касается, разве что приковать его там цепями. Обрисовав таким образом поле, и, видимо, приближаясь к своему роковому решению, Нина заметно заволновалась, стараясь, проглотить уже образовавшийся в горле ком. - Ой, да бог с ним с тем полем, давайте выпьем, крикнула Дина, - оберегая тётку от более худшего состояния, и кинулась в кухню за добавками всем, да и за новой бутылкой водки, коль уж такое дело. Хлебнув и закусив, Тётка повеселела, жестом велела Дине убрать всё со стола и вдруг, достав от куда –то там, постелила на стол великолепный план города, похоже, приготовленный графом как раз для  потомков. А, постелив, сказала, обращаясь к  гостю уже, как мужу и единомышленнику: «Вот он здесь этот туннель.  - Ты его видел?  -  И, как он тебе? Да , что ты? Что ты? – завопил Виктор – Там и слов не найдёшь, . - Прямо таки, горящая всеми цветами мира ракушка. –Я по ней метров сто прошёл.- Есть и неудобства: скользко, как на катке и глаза слепит. - Очки там нужны. -Ну, это не важно, - сказала Нина, - главное, ты погляди, как он здесь идёт: это вот дом престарелых,  городской парк, кинотеатр, школа, зубная поликлиника, швейная  фабрика, церковь, автовокзал, а вот это наша знаменитая третья больница, где и я работала,  которая давно уже брошена и разворована; одни стены остались, да парк огромный с хорошей стальной оградой. И заметь: эти все объекты подписал граф, явно предлагая нам прямо из - под земли ввести в них поле, ну в перспективе, конечно. А я бы сейчас схватила только  больницу. – Давно мечтаю, хоть о мизерной своей больничке: коек на десять.«А теперь глянь сюда,- продолжала Нина, - Видишь? Вот это всё туннели. Их здесь как бы уже двенадцать. Но нам пока нужен этот один и мы первым делом должны узнать о нём следующее: его проходимость? и как поле там держится? Если поле течёт, то это хорошо, стало быть оно снизу притекло, а дальше вверх по домам тем более побежит. Но если оно там стоит, то здесь надо исследовать, уже с помощью реальных труб: потечёт оно вверх или не потечёт?  - Погоди, милая, прервал её вдруг Виктор, так ты то что? Всё таки решилась? - Ой, решилась, миленький. -Решилась! - А что делать? -У меня муж ангел, сынок приедет. Да, и  вообще,  что вы со мной возиться - то  будите? Ведь меня скоро ни в оду дверь не проткнуть, разве что через балкон краном, да и то с помощью МЧС. А это всё деньги. Д и срам на весь мир. – Нет – Нет. - Не могу я больше. – Уж, как получится. Дина отвернулась и тихо плакала. А Виктор Андреевич еще и добавил: «А как же через люк?» Давай я его выверну, да и дело с концом? -Что ты? -Что ты? - Как можно?  Хлопот – то сколько! – запричитала Нина  Петровна, - самим пригодится, да и шире меня дырка –  ни как не получится: некуда там;  а по  камням тащить, так ещё больнее. –Ты не смотри что я такая… -На самом – то деле я ведь рыхлая, как перина.- Да, меня куда угодно … - Если хочешь знать, мой дед пуховую перину в трёхлитровый кувшин запихивал. А меня если смазать, да по наклонной, да кусочками, да по лоскутикам, да не жалеючи :  за полчаса глядишь и проткнёте. . А там уж и поле вылечит. -Только на вас, миленькие и надеюсь. Сухой тоже, еле сдерживая слёзы, всё таки ляпнул: «Ну, а назад как, коль не  получится?  Ведь люк только со входа - круглый, а  там уголок - сорок пять. – До костей может срезать. – Как это не получится? удивлённо сказала Нина. –Хоть что то же получится? - Это же поле! – Со свиноматкой – то вон получилось вполне нормально: была такой, как я, ещё и страшнее, а стала миленькой свинкой, но только вот полосатенькой.  Так это и перекрасить можно. - Оно, конечно всё может быть, - продолжала Нина Петровна, возможно и у графа получилась какая  ни –будь мартышка, потому и вырвал листочки. А коль мне предложил, то всё -таки как - то  на что – то надеялся. Да и на том спасибо.-  Надеюсь, миленький, стрельнешь меня, если что, в память о нашей дружбе. Всё! – Всё! Собираемся! -вскрикнула Нина Петровна и первой начала складывать свой бумаги, копаться в сумке. – Прям сейчас что ли? – крикнула Дина, и не дождавшись ответа на этот вопрос, влепила ещё один: - Перекусить брать что ни – будь? – Бери – бери, побольше бери, мне теперь всё равно, - ответила Тётка, - поле всё скушает. - И тут же добавила : - А ты не забудь, что после расправы со мной, тебе ещё Костю встречать. -И сюда его сразу со всем багажом. Да, там  в усадьбе и свалите.



                ЧАСТЬ1 ГЛАВА 9 ЭКЗЕКУЦИЯ


 
Костика Дине так и не удалось встретить. Но зато На этот раз Виктор спустился в усадьбу первым; накинул цепь кобеля на крюк и только потом взялся совместно с Диной стаскивать Нину Петровну теперь уже в семейный, вроде, как дачный зелёный дворик. Нина в хату и не зашла, так и осталась перед стеной зелени в ожидании своей, несусветной крамольной участи. Виктор поднял,  зафиксировал зелень над люком, и хотел было уже излить Нине свои мысли по поводу предстоящего, но явилась Дина ярая, озабоченная, бут – то не тётке а ей предстояло принять здесь ни с чем не сравнимую божью  кару. – А я уже всё придумала, - сказала она, - и нечего тут мудрить! Вот если те жёсткие матрасы принести сюда,  сложить друг на друга, то они как раз будут на уровне этой дырки…- Стоп, милая!- Стоп! - вдруг крикнул Виктор Андреевич,- конгениально!- Спасибо! – Спасибо!- Дальше я сам! Как потом оказалось, идеи Дины и гостя по этой теме почти совпали, только Виктор добавил, ещё дверь от графского шкафа, подлокотник от дивана, две простыни, кусок рубероида, бельевую верёвку, конец мягкой проволоки, всё это сложи  в кучу и получилась и почти что горка для детей, но упирающаяся не в песочек, а в открытую  чёрную дыру ведущую семью непонятно куда, но с великой земной надеждой. – А, солидол я в тамбуре видела, - добавила Нина Петровна, - только и надеясь, на солидол, как на единственную поблажку в своей экзекуции.  Сухой смазал солидолом только обечайку люка, и рубероид с изнанки, которой  будет скользить по полированной,  и бес того скользкой двери старого книжного шкафа из спальни графа. Тело несчастной решили не смазывать вообще, разве что добавлять смазки в местах сильного сжатия от металла, и то не касаясь верхнего слоя  рубероида, на котором и должна возлежать  «приговорённая.» При таком раскладе Нине стало ещё страшней. Она – то думала, бут - то обмажется маслом, да змейкой и проскользнёт пусть даже с помощью, с кровью и болями, а так у неё и маневра  нет.  Ко всему Виктор вдруг заявил о том, что по прямой она в нору вообще не поместится  а упрётся головой в скалу, а что б того не случилось, он будет тащить её, находясь внутри норы, принимать её вес  на себя, а Дина будет, смазывать, подтыкать, направлять и толкать со двора , да ещё и  переворачивать, коль придётся. А вот тут и Дине стало не по себе. Не под силу ей это. Тут нужен дюжий мужик, а она – то что …  Однако, понимая безысходность ситуации, Дина, всё – таки, подставив стул, тихо сказала, –  Да, ладно не бойся,  раздевайся! Уж как ни- будь, да воткнём. Ничего себе вдохновила! В пору хоть вешайся. И тем не менее  Нина разделась, всерьёз осенила себя крестом а, поскольку она и на табурет не могла залезть, кинула руки друзьям взошла на табурет, легла на постель, как на плаху, а задержав руку Дины тихо сказала: «Миленькая, не жалей, не жалей, как угодно терзай, лишь бы всунула, поле вылечит если что, а тебе от судьбы зачтётся». - . Сухой из пещеры сказал: «Готов», Дина мигом вскочив на тело, подала мужику обе руки  несчастной и воз «как по маслу» легонько тронулся. Рубероид шёл нормально. Прошли руки с головой, плечи с натугой, но тоже протиснулись, для нормальных то тел, как все понимают, дальше и препятствий не может быть, но не для этого, здесь сани, как раз на сиськах - то и застряли. Ёмкости эти хоть  с виду дряблые, но под рукой жёсткие, да и тяжёлые , а потому подсовывать их под метал частями, да ещё детскими пальчиками, оказалось совсем не просто, Покопались, помучили  тетку,   помучились сами и всё -таки  приспособились  тыкать в четыре руки передавая куски друг другу: то- есть Дина  складки собирала и подтыкала: жених у себя там их ловил и уж вытягивал, не обращая внимания на вой невесты. Так минут за тридцать они протянули оба её сосуда, местами конечно  же повредив, где до синяков, а где до крови, но не текущей, упаси бог. Брюшину вытаскивали почти так же, но очень долго и очень  болезненно. Тётка дёргалась, материлась, плевалась и выла в подушку, хоть и улыбалась, вытираясь, в короткие передыхи. Бедная Дина едва ли не более изводилась: вся в солидоле в крови и в поту, она плакала непрерывно, и даже тогда, когда тётушка отдыхала. И, странное дело: хоть злись- хоть молись, но из за сарая от нижней калитки, нашей героической Нине Петровне вдруг начал подвывать  Рекс, да ещё как:  вполне прилично, -почти как Нина. Вот что, это, умники? Возврат  к предкам , или разумное конспиративное прикрытие хозяев от враждебной среды  коль  уж он их ни как защитить не мог?  И как же к стати, заметьте: как раз наступил последний удар мучений Нины Петровны, а именно внедрение в дыру самой хитрой и тяжкой части её тела под странным названием, – простите, задница, которая, конечно же , была больше овальной дыры в два с половиной раза. Но Нина же знала, о том что на самом деле тазовая полость, к которой по сути и крепятся ноги так и осталась девичьей:  размером, скажем, не  больше нормальной мужской фуражки, а стало быть, внедряясь в такую животворящую среду, всем этим  мышечным нагромождением, под названием, простите – попа, можно элементарно пренебречь, как говорят математики. Ой, да бог с ней с той Жопой, кричала Нина мужу, торча из норы именно этим местом, напрочь, отделив тем самым ещё Дину от себя. Пусть хоть совсем срежется! Уж потерплю, как ни – будь. Сустав бы не задело Потому, инструкцию по дальнейшим делам Виктор передал Дина запиской, подсунув её  в самом слабом  месте: между утопленным в брюхе пупком и стальной рамой, разделяющей тётушку почти пополам, но  самым ценным пока наружу. Дина прочитала да так и ахнула: они что там с ума по сходили? От неё требовалось чёрти что: лечь на горку в продолжение тётки упереться своими стопами в её стопы, уцепиться за доску, как следует, и толкать  и толкать тёло ногами пока оно, а точнее попа его,  в дыру не продвинется. А уж ворочать при этом тётку вокруг оси крутить буде он, если, конечно кишка не лопнет. –Да, она сдохнет, кровью, зальется, - ворчала Дина, однако, укладываясь на « постель»  дрожа и икая,  готовясь,  как она полагала  к последнему, дьявольскому  удару .  И вот  сигнал. Дина так напряглась всем своим  телом, что аж завыла, завыл и Виктор, и тётка и Рекс за сараем. Дина взмокла от пота и у неё пошла носом кровь, и всё таки она узрела как из под железяки, люка а за тем и сверх неё прямо на белое тело несчастной хлынул широкий лоскут алой крови. И больше она ничего не помнила. Очнулась тут же на матрасе с холодной тряпкой на носу и с голосом Виктора Андреевича: Всё – Всё, дорогая, мы победили.Поздравляю. Можешь встать. Там тебя тётушка заждалась. Залазь к ней. А я сейчас здесь приберусь и пойдём мы с вами в глубь пещеры, на наше, так сказать, место постоянной дислокации. Дина юркнула в люк, да прямо в объятья любимой тётки , лежащей  на полу вся в бинтах и в слезах, и всё таки улыбаясь. –Ничего – Ничего, - закричала Нина, - я в порядке. Это Витёк налепил на меня столько всего, пока я была в отключке, нет чтобы бёдра одни, так  он начал с шеи, а закончил вон пятками. Благо у графа там оказались залежи  всего, этого добра рядом с винтовками. – Давай - ка распеленаться. Дина посадив тётку на армейское седло, раздела тётку с обеих концов до бёдер, а коль кровь с ягодиц да  и с бёдер уже не текла было принято решение вообще убрать бинты, что бЫ не пугать чертей в этоЙ жуткой яме. А что бы Тётка не маялась стоя, Дина принесла два ватных матраса весь тётушкин наряд  вернулась за обувью, да как раз к стати. С подачи пса  они с Виктором Андреевичем  вдруг встретили у верхней калитки  её драгоценного Костика, который по её расчёту ещё должен был быть на средине морского пути из Турции, куда он был командирован по настоянию тёки в тур – поход за товаром. Но, как оказалось, пароход пришёл раньше. Костик же проезжая лоскут степи  со своим и с чужим товаром, видел Тётку с невестой и мужиком, шагающих как раз на одиноко стоящий тополь. И вот он тут: в объятьях невесты и тёки , где его , сразу  начали казнить умопомрачительными  новостями.   

             ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 10  КОСТИК



Костик жил с бабушкой на третьем этаже в одном подъезде со своей будущей  невестой, даже через стенку от её спальни, когда  они уже целовались и перестукивались морзянкой ежедневно объясняясь в любви друг другу. А с подачи бабули, души не чаявшей в той невесте, все соседи знали бут – то они и росли – то в одной коляске, и одну соску сосали, отнимая друг у друга, . Кое – кто, конечно верил, если сравнивал их рост. На самом же деле жених был старше невесты  на целых три года, и вполне мог возить невесту сам и соску ей подавать облизав предварительно. Костик, однако, был личностью в высшей степени примечательной. И создал же господь такое! Сухой не художник, - всего лишь любитель, как говорится, но и ему глядя на парнишку, так и хотелось взять карандаш  и блокнот и прежде нанести все  несимметричности в его рожице, а вот если б сие удалось, что мало вероятно, то получился бы гениальный портрет с отвратительной рожей. А почему, да потому, что всё в этом лице до морщиночки не на месте, то бишь не симметрично. Всё разноцветно, разновелико. Глаза и те размером и цветом разные, да и посажены как попало. Носик расплющен и сдвинут, ротик развёрнут, уши и те залепились разно. И весь его череп, вместе с лицом казался ненастоящим, а как бы сделанным кем – то шутя, но очень старательно. И всё бы это было действительно безобразно, если б не освещалось некой глубинной, врожденной смешинкой во всё лицо, которая, как бы дежурила в полнакала, а включала всю рожу только на встречу шутке, смешной догадки и всем разным  прелестям ситуации, кои не каждый и замечает. А если добавить с сему раскованность, потребность дурачиться, выпить в меру, сыграть, сплясать и сострить на тему, то можно поверить несчастной Дине в том, что якобы девки суки липнут к нему как пчёлы на мёд , даже в её присутствии.
Разумеется, выслушав, новости от Дины, от  Виктора Андреевича, Костик всей душой рвался туда: в яму, в пещеру в скалы в знакомые ему места, в которых он бывал много раз в детстве, в поисках именно этих арсеналов, а за тем этого арсенала с золотом, который  красные чекисты так и не нашли. Да тогда все мальчишки, копались в этих бесчисленных чёрных дырах по всему высокому побережью и мысли  не допуская о том, что КЛАД могли увести за десять километров от берега, где и пещер - то в помине не было. И вот поди ж ты! А он как раз тут и оказался.
Нина Петровна хоть и  бодрилась, смеясь и болтая, а двигаться она могла именно только двигая ногами по громкому щебню, а не шагая, как прежде, или, как все близкие рядом с ней. И всё – то у неё болело. И вся –то она страдала А в оправдание тётки Дина тайно сообщила Сухому о том, что всё тело Тётки от колен до плеч превратилось в сплошной синяк., приняв чёрно синий окрас а местами ещё и кровоточило. Вот почему этот трёхсотметровый гремучий зигзаг они шли час с лишним , не видя пока впереди ни какой перспективы кроме  непрерывного страха обвала, дикого эха, или даже нападения, как , говорят, бывает у шахтеров в первые спуски в глубины  недр. А как доплелись, Нина, плюхнулась на диван и нервно сказала: « Ну, где этот твой туннель? Ах, как ей не терпелось, наконец, туда – в  поле, в его колдовство, предчувствуя там хоть какое – то облегчение, а то  и первый удар спасительной анестезии, коль он действительно лекарь от господа. Сухой разумеется тоже на то надеялся, испытав эти его соблазны уж явно не совместимые с болями, если не сопротивляться. Но более всего он переживал за то, что она туда  не поместится, вот не поместится, не пролезет, и что тогда? – Да, нет! –Да, не может быть! -Всунем!- Всунем! - Нас теперь трое – Уж, как - то запихнём , хотя бы до того, что бы дверь закрыть, - рассуждал Виктор Андреевич, - и с этой мыслью, да  ещё, как бы с горькой улыбкой, распахнул роковую дверь. У всех, кроме Сухого сбилось дыхание, Нина же вскочила, как молодуха, и сразу туда, полагая, видимо, что там за пожаром и есть прямая кишка туннеля,  которой так восторгался «муж». И что бы с ней сталось, если б Виктор ни кинулся в след  и не принял всю её мощь на себя с чем и пролетел по полированному полу до самого конца ниши. То - есть – Нина Петровна, пройдя дверь, и не свернув, ударилась брюхом в стену и вылетела назад прямо на мужа, получив таким образом первый урок неосторожного обращения с туннелем, с полем и вообще подземельем, а что ей ещё предстоит при таком оптимизме, - один бог знает. Прости, - Прости  милый, - скулила она вставая, я ошиблась, я забыла, как там дверь – то врезана.. Ты не ушибся? Давай вместе:  ты меня только воткни и направь, а там уж  я пойду, и  пойду, лишь бы только голова прошла. А, коль в рост не получится, то, ведь и ползком,  по, самой ширине его можно, тем более мне ведь в один конец, как ты понимаешь, так что и беспокоиться нечего.  Сухой промолчал её грустный вывод, нацепил  на себя и на неё очки, захватил наган, фонарь, нож вместе с ремнём,  и снова повёл на прорыв  во банк, и снова без  права на возвращение.   На этот раз живот Нины тоже сразу упёрся в стену, но повернулся, и для головы определилось  место, и они пошли и пошли теперь уже вправо от входа в надежде найти нечто похожее на лабораторию графа, где могла бы и Нина  остановиться для своего дикого эксперимента.
Вопреки их надеждам Сухой  отметил боле слабое освещение в этом конце туннеля. -Какая уж тут лаборатория? Тем не менеё Молодожёны всё – таки шли, и шли, упираясь руками в стены стараясь не пропустить ни одной дырки ни одной царапины на полу, на волнах обеих стен, которые бы свидетельствовали о том, что здесь стояли, ясли, перегородки, крепления для ножных кандалов, для ошейников, для наручников, для других орудий пыток а то и стационарные клетки, кровати, нары, . Но более всего оба хотели найти некие послания узников в виде  имён, дат и фамилий, нацарапанных перед смертью, наверняка в виде маленькой  мести своим мучителям.  Прошли они метров сто пятьдесят, если верить  интуиции Виктора Андреевича. И вдруг преграда. Да – да , - преграда. Туннель оказался перекрыт  гранитной скалой, да так аккуратно, что сколы туннеля не превышали размера рюмки, то - есть это был почти искусственный срез, от которого не пострадали ни скала ни туннель, которому, по мнению Сухого, ещё больше досталось, если бы он вышел к руслу реки, на растерзание тупой природы.  Но и это ещё не всё. Дальше ещё интересней: небольшой выступ,  скалы, висящий  прямо над  горизонтальной осью туннеля, так и приглашал присесть на него. А, поскольку боли у нашей героини уже как бы стихли, а кое - где и на ощупь не ощущались, то она и присела на этот выступ отдохнуть, ибо с ног уж валилась при таких  делах, простите.
Виктор отвлёкся на щели, да на осколки, А Нина вдруг крикнула, колыхнув эхо, бут – то её  змея укусила. И что бы вы думали? На стене справа вдруг возникла, или она уже была тень головы человека  которая  при ближнем обзоре, да в луче фонаря оказалась профилем вполне земной девицы , похожей  толи на богиню, толи на артистку: ну в общем, там шейка, носик причёска, с шишкой, как огурец , и полноё пренебрежение к мужскому полу , если хотите. Сухой сразу  тронул пальцем,  растёр,  лизнул, понюхал, ещё раз взял чернь на палец, да и сдул тончайший налёт элементарной сажи. Нина впялилась в него, а он в Нину с единой мыслью: « Это ни как не рисунок!» -Тогда что? –Тогда как?- Скорее  всего проекция,- шепнул Виктор, -  но с кого? – И опять же, как? И что бы хоть как – то осмыслить тему Виктор, обняв подругу, и почти в ухо, в пол тона рассказал ей  своё вчерашнее более чем сексуальное приключение в пустом туннеле, да ещё как бы с её участием напоследок. Говорить было трудно, да и дети там заждались, потому решили скорей вернуться,  ребятам новость не говорить отправить домой. Да и вселяться,  наконец в туннель, кол  попался такой участок уже как бы  с иконой, вполне возможно, приготовленной  кем – то именно для них, коль уж знакомы; только вот зачем? Ну, не случайно же? То ли, как приглашение на возрождение, то ли, как пугало на убиение, то ли для пленения на веки вечные, то ли как шутка. определённая общим развитием местной фауны, Хотя возможно, она там ещё при царе горохе торчала. Ребята  действительно заждались;

                ЧАСТЬ 1  ГЛ 11 ПРОЩАНИЕ с ТЁТУШКой

Костик уже хотел в след бежать. Но пришла Тётка, уже, как бы здоровая и весёлая и вот что выдала на прощание: « Всё миленькие, мы остаёмся.  Ваша задача, завтра же похоронить его сиятельство графа. Деньги там у вас в ящике. А далее жить, поживать, и не только наш дом охранять, но соседний, коль уж люди от туда выбрались Снабжать нас продуктами, но, опять же не самим сюда лазить, а через Виктора Андреевича. Самим сюда не ногой, если не пригласим! Не хочу что бы вы видели меня виде полуфабриката, мумией или какой либо уродкой, собранной из всяких там остатков погибших видов. Запомните: я будучи  в полном здравии, разрешила Виктору Андреевичу Сухому, застрелить меня, трупп скормить полю, если я воскресну с каким – либо дефектом, который ему не понравится.
Записывать мы это не будем, потому, что и искать меня никто не станет, если деньги не заплатить. В общем, если что: я уехала к Бабе в Сибирь, адреса которой вы не знвете. А на наших пограничных переходах, документы  вообще  не проверяют.   Да и неохраняемых кусков границы у нас, более чем достаточно.
- Ой, да ладно, начала уж, крикнула Дина уже сорвавшимся, слёзным голосом.
Всё будет нормально…. –Конечно – конечно, - сказала Нина, - это я так на всякий  случай. - И дело наше не бросайте,  - всё таки  продолжала Нина Петровна. - Дело то какое, господи! – Век себя не простите! -  Слушайтесь во всём Виктора Андреевича, если что. – Нина  Петровна, - вдруг сказал Костик, - а можно мне взять книгу графа  Домой? -Я знаю, что этого делать нельзя, но времени – то уж не будет. Вы, как выйдите, как закрутитесь…. -Ну, разумеется, можно, сказала Нина, если ты сам разберёшься, и Дине всё растолкуешь и  вернёшь дня через три, ибо мы будем беспокоиться. Заметьте, читатель, как вовремя и хорошо сказал Костик, и как с книгой поступил. Вот он всегда таким был. На том,  собственно, прощание и закончилось. Только вконец расстроенная  Дина, отстав от мужа и  Виктора Андреевича, бросилась на шею  тётки и зашлась долгим громким рыданием, прекрасно помня о том, что за громами щебня и эха  мужики её ни как не могут услышать.
Оставшись впервые одна в подземелье Нина, как ни странно, и не подумала испугаться, и даже наоборот: встрепенулась, оправила платье, лифчик, трусы,   взглянула в длиннющее зеркало во весь рост, и вдруг мысль, да ещё какая: «Стоп! А ведь боли –то у меня совсем прошли! – Во, как! - И это после той мясорубки! – Анестезия?! – Ей – богу, - анестезия  и именно от поля, от поля, Господи! – Вот те раз!  – А я -то  боялась. - А эта проекция! – Как она там? – Копоть – это ведь что? – Да органика, чёрт побери! – Ну да. – Ну да. - И как же поле её не слопало ?– А, может уже?   – Уже сожрало? – Взглянуть бы  - А что?  - тут не далеко. И с этой мыслью Нина «рванула» снова в туннель, что бы убедиться есть там ещё та мадам  или её уже нежно слизало его величество Биополе. А вот если её там, нет, то это ж в корне изменит дело; то - есть сделали её там на минутку, лишь для неё. то бишь, для Нины Петровны  , да бы заманить её в свой невидимый  мир, мол,  если придёшь, к нам - будешь вот такая, а не придёшь, так будешь  таскать своё  тело, пока  сдохнешь, глупая баба. Добралась. -Добралась, подкралась, да и заглянула, упаси бог, только картинки  той  там уже не было. У Нины так и отлегли все её страхи. Да – Да. Представьте, поверила, поверила!  А что? На её месте и в чёрта поверишь.  Ведь только подумать: «Как может поле такое нарисовать, если оно инертно, как океан? А, стало быть, что? А стало быть, у него есть, сотворённые  им же некие существа, защищавшие его интересы на таком вот мельчайшем уровне, и даже в образе местных женщин  А Нине – то каково. Разве непонятно, что Нине Петровне много приятней оказаться в руках существ, понимающих её, и людей, чем в лапах бездушного поля, который, похоже, только тем  и занимается , что поддерживает жизнь на земле, для пополнения себя же био энергией.    
Проводив детей Виктор Андреевич  задержался, копаясь в ящиках военной амуниции выбирая новые ватные матрасы, простыни, одеяла, подушки для Нины, для себя и ещё для Костика с Диной, на всякий случай. Да ещё сделал вторую ходку за продуктами, которые Костик сунул ему, для приготовления первого их подземного ужина. Нина за это время прибралась на кухне, за одно пришла к выводу о том, что Кухня графа вполне приличная для  них, и муж естественно  справится с их питанием, там более он и всю жизнь себе сам готовил, а уж для неё постарается. Увидев милого, Нина сразу к нему со своим стыдом с открытием с гипотезой, да и со слезами. Мало ли что она там на сочиняла  а вот что он скажет, со своим трезвым Мужским умом. К умилению Нины  муж не только согласился со всеми её догадками , но и добавил свою мысль о том, что девицы эти скорее всего одинаковые, однополые, и безобидные, о чём свидетельствуют годы прожитые графом в соседстве с ними.
-И всё – тки, миленький, я боюсь, - начала Нина, - так боюсь, что и сказать нельзя. -Графу – то, небось не приходилось вот так в молекулы …- И свинью ту не спросишь … -А я боли знаю;- уж насмотрелась. -Их ведь ни одно существо не выдержит -В них ведь миг порой  вечностью кажется..
- Ну, что ты? – Что ты?, - сказал Сухой, - откуда ты это взяла? – Ведь всё же, как раз наоборот. - Сама ж говорила о том, что у графа там и намёка нет о криках о муках, а вот о половых стенаниях борова вокруг самки, во время эксперимента весьма подробно изложено.-  Да, разве бы он( Граф) не предупредил, не порекомендовал, какие – то там препараты и всё такое? – И, что туг говорить? у тебя боли - то прошли, как я понимаю, коль сидишь вон нормально, и это всего за какой – то там час пребывания в поле. Разве это факт не кричит тебе о том, что поле, ко всему, еще и сопровождает свою миссию мощной анестезией. – А что, правда что ли про боли – то? или мне показалось? - Уже другим тоном спросил Виктор Андреевич, видя, что его доводы, более – менее успокоили бедную его «былинку.» –Да – Да,  миленький, всё прошло и чернь вся исчезла; забыла я похвастаться. – Ты прав.– Зря я запаниковала. – А  то, смотри, я могу и всю аптеку сюда стащить, - добавил Сухой, в шутку выражая готовность прямо сейчас и бежать там куда – то. – Да уж, пожалуй не надо, - сказала
-Нина, ты и здесь без работы  не соскучишься. Что с полем – то решил? – Вот как узнать течет оно или нет? А если по трубам потечёт, то надо в здание – то его надо
так ввести  что б никто о том и мысли не допустил.- Это вообще реально или нет?
- А, как бы хотелось! – Вот бы придумать! –Ну, что скажешь? – Небось уж придумал, упаси бог! – Представь: придумал!, - сказал Сухой, и тут же добавил: «
- О чём бы я ещё думал, как ни о вашей с графом прямо таки  сомой убойной затеи во все века.- Да, тут и думать тут нечего: - Поле очевидно не только притекло сюда,, но и столетия вытекало в ту дырку где теперь люк стоит. – Отсюда сухой зигзаг, не ржавый арсенал, ваша встреча с графом, твой вариант спасения , это ваша затея и это моё выступление здесь.  –Брава! – Браво! – воскликнула Нина Петровна, ещё и изобразила первые аплодисменты по этой теме. – Ну, а как же теперь его в здание  – то? – крикнула Нина. - А здесь похоже надо поискать чуть – чуть., продолжил, - 
 


Виктор Андреевич,- я твёрдо уверен в том, что в мировом море строительных материалов непременно есть такие, которые в той или иной мере пропускают это самое биополе. Нам из таких  материала нужны: внутренние двери, прошивка для плит перекрытий, простенки, общее половое покрытие и жёсткое покрытие для подвала,   под которым и будет спрятана труба, пришедшая из туннеля. – Вот как? –Великолепно,- сказала Нина., - и где ж теперь эти товары.? –Ой, да  в наших  магазинах  или на свалках, коль они европейские. Я даже на нашей свалке видел кусок прессованной двери, точно из такого материала, по образцу которого я закажу ту дверь где угодно. А дверей таких в кабинетных –то корпусах сотни три наберется. – Вот сейчас тебя уложу, и махну туда, пока не стемнело. -Кода это было? вчера? Так темнеет же уже, крикнула Нина, взглянув на часы,- чего ждать? –Давай Бегом, а  коль уж засыпали  место замет;  завтра с Костиком и откопаете.
Виктор помчался зигзагом, да мимо пса, через двор, мимо окон насмерть перепугав Дину и Костика. Зато возвращался он уже, неся в одной руке целую, но треснутою дверь, в другой , кусок такой же двери но весьма грязный. Поскольку, целая дверь в люк не лезла, Сухой велел Костику   спрятать её в сарай, а сам помыл за домом кусок двери и хотел было  двинуть к своей мадам, но тут к нему обратился Костик, с просьбой объяснить такой вот его интерес к странным предметам с их
драгоценной свалки. Виктор, конечно, торопился, но объяснил свою супер гипотезу  про материалы пропускаемые биополе.
 – Вот как? - удивился Костик,- а что этот картон  пропускает что ли? – Предполагаю, сказал Сухой – А, как точно узнать?
-Да, вот не знаю пока. - Надо подумать.- Должен же быть хоть какой то способ. 
- Да, есть – есть,-  сказал Кости, и тут же добавил: ой, что это мы здесь? – Пойдём в хату. В хате же Костик показал в книге графа место, где тот предлагал  проверять наличие поля где – либо , путём внесения туда дождевых червей. То есть если червь сразу сгинет   -  значит поле присутствует; тут уж не до каких –то там других ксвойств поля, лишь бы факт присутствия зарегистрировать. - Правда здорово? – Крикнул Костик,- но ведь этот же трюк и для материалов годится. -Ещё и как годится!- Да ты что? – Точно! – Точно! – Я даже знаю как это сделать,  прямо сегодня, сейчас! - Червей только надо,- кричал Виктор Андреевич, уже придумав, приспособление для  реализации этой мысли.
Так это мы мигом,-  воскликнул Костик. А, когда они накопали червей прямо  в углу двора, возле верхней калитки, Костик сказал: «А можно мне с вами, хотя бы на этот эксперимент?» - Да, ты что? – Дину оставить? -И тётка рассердится, - сказал Сухой, -  потом всё увидишь, не обижайся. – А давай с тобой на ты. – Что это ты всё мне выкаешь? Мы уже теперь родичи как бы.  . 
-Договорились, - ответил Костик, - ну, хоть в схеме – то расскажи. – Да, всё там элементарно, - начал  в полтона  Виктор Андреевич, моя руки, под струё родника за домом. - Если ты заметил, там кухонный потолок метра на полтора выше туннеля; вот туда я и выведу из туннеля  жестяной короб. – А в том коробе две задвижки: нижняя  держит поле,  верхняя держит подопытный материал с червями. Если  после, пуска поля  черви исчезнут, то, стало быть материал пропускает поле, что и требовалось доказать. – Здорово! Здорово!, - шептал Костик, - просто находка:
  - так можно все материалы перелопатит. А мы так и сделаем, - сказал Сухой, тем боле нам надо – то всего пять таких  товаров, разумеется, из органики. Поблагодарив, похвалив Костика, пообещав звякнуть ему результат первого опыта, Виктор помчался к своёй зазнобе,  предчувствуя некое её возмушение. Но он ошибся. Нина только сказала: «Ты что там, всю свалку перекопал? А я за это время уже суп сварила, и пельмени откинул. – Давай садись и рассказывай. Виктор уселся, но к ложке не сразу притронулся, увлёкшись рассказом о находке, о биоматериалах, а пуще, о фантастической перспективе в случае удачи тихого ввода  поля, в лечебные корпуса, хотя бы только одной четвёртой больницы, разумеется, помня о том, что деньги на её восстановление прямо зависят от идеального излечение Нины теперь, и ни как иначе.
-А Нина вдруг и свою мысль ввернула, но уже на другую тему: «Слышь, Витёк, а ведь шины – то на тачках,  бут – то только что куплены. Не уж- то граф ещё песок возить собирался?  Но, это вряд – ли , сказал Сухой, - скорее всего он оставил это для нас, как намёк на то, что туннель он ещё так и не успел расчистить, мол, продолжайте ребятки, - там мизер остался.
- Вот – вот , - спохватилась Нина, - Можно,  я не буду лежать там, как та свиноматка, а продолжу работу  графа,  то есть буду и в поле, и в пользе для дела и на кухню  выходить, не надо: ты  будешь сам высыпать и выставлять в поле за дверь все мои тачки. Сухой от того сразу, и растерялся: - это ж нарушение условий, надо полагать,  удачного эксперимента, - как же так можно? И тут же мысль: «Ой, да пусть уж попробует. Куда ей с телегой , если она и сама там не помещается; схватит, ругнётся, ноготь сломает, на том всё и кончится.  Вслух же сказал: «Да ладно уж,  пробуй.» - Спасибо, милый. -Тогда, знаешь, что сделаем:   



Вот сейчас переселимся, и ты мне тачку с лопатой выставь пожалуйста прям в туннеле, а я утром вместо  зарядки глядишь ходку одну и махну с божьей  помощью. Сухой чуть было не прыснул, но тут же и насторожился: - что это с ней? От волнения что ли? – Ой, не дай бог. -Давай уж лучше переселяться. Прежде всего Виктор отнёс в туннель два новых ватных матраса, которые на полукруглом полу плотно соединившись, образовали уютный настил, ну. аккурат для фигуры  Нины Петровны. Две малые подушки, тоже легли как матрасы , добавив еще больше уюта этому гнездышку на эшафоте,  который так манил туда плюхнуться. А вот приготовленный столик, так и не стал как надо. Тогда Виктор принёс  плоский ящичек от чего – то там, сбил с него жесть , обвернул в целлофан, аккуратно пристроил справа возле подушки, выложил туда всю мелочёвку и только потом привёл, как к могиле свою несчастную мадам, которая так и рухнула в то гнездо, спровоцировав долгое эхо своим рыданием. А что прикажете  Виктору в той ситуации? Он просто пристроился рядом, да так гладил  подругу, пока она не замолкла, и не захрапела. И только тогда, он принёс ей туалет виде ящика с песком и с совком на верёвочке. Решив оставить её,  он всё -таки занёс в туннель ещё и  тачку с лопатой, прилёг на диван и тоже уснул несказанным сном. Да ведь хорошо, что уснул при таких делах. Другой бы мог и психически повредиться. Хотя кто может предсказать перспективу этой дерзкой игры с судьбой и так на краю отпущено богом жизни. Виктор, проснулся, взглянул на часы, осознал момент, и прежде чем готовить завтрак для любимой, кинулся к ней, к ней: может там уже и пища - то отменилась. И вот он – первый удар: тачка с лопатой была на месте. Нина оказалась живой, и даже узнала его, и похоже после долгого ожидания, она тянулась к нему глазами, руками, всем телом, истошно крича: «Миленький, родненький, скорей, скорей, хватай, спасай, держи меня,  я не могу, что со мной,  мне страшно, я улетаю.- Ну, и что?- Ну, и как  при таких делах?  Разумеется,  Виктор, плюхнулся рядом, прижался к ней телом, да так рыдал, обливая её и себя слезами, пока она не успокоилась, точнее не улетела  в своё стихийное, непонятное, так и не познав своё право на возвращение. Через минутку Сухой, уложил её по свободней, сам прилёг рядом и ну гладить,  шептать цокать в ушко маячок, как обещал, надеясь, на то, что она там в своём провале, как – то сообразит о его присутствии. А что он ещё мог? Чем помочь? Ну, разумеется, он бы конечно  принял муки вместо, неё лишь бы с тем же мило  обещанным результатом. Ну, не дано же. Так он с ней пролежал до обеда, слушая бурление в её животе, еле слышимоё сопение. А приподнявшись  что бы уйти, Сухой вдруг услышал, прямо – таки журчание между межу ног несчастной.  Глядь: а там из неё почти  фонтаном извергалась чистейшая вода и уходила  в узкую щель  между двумя матрасами и далее по туннелю. И вот она мыль:  «О, господи! А ведь может так и обойтись! Ведь если поле выдавит, выпьет, выцедит, из неё  всю воду, то  что ж там останется? - мизер один. Так из того мизера оно и слепит девчушку по старой схеме, на молекулярном, конечно , уровне. Вот хорошо бы! И поскорей! Поскорей! Более менее успокоившись, Виктор, забрал свой разнос и бегом вон , - на кухню -  к другому делу. Жесть он у графа в сарае видел. Верстак сколотит. Трубу - раз плюнуть, гляди ж, к утру уже будет чем удивить подругу, даже если она не слышит. Детям он про Нину пока смолчал. Лежит, мол пока. Вот Дина с расчётом на двоих и нагрузила, ему такой пакет продуктов, что пришлось в начале его отнести, а потом возвращаться в сарай за жестью  в количестве десяти листов, которых по его расчётам ,должно было хватить с излишком. В добавок пила у графа оказалась тупой и наточить – то её было нечем. А потому дубовые доски для верстака из зигзага  пришлось пилить долго и нудно,  да ещё каждые десять – пятнадцать минут стремглав лететь в туннель к Нине что бы взглянуть на неё, а  пуще на прозрачную струю воды, из под неё, которая к ночи растеклась метров на пять и уж больше не удлинялась, ибо, должно быть, поле её потребляло, как говорится,  с велики своим удовольствием. В результате массы таких вот неурядиц, к двенадцати часам ночи  Виктор успел сделать только верстак, и то не до конца потому как не прикрутил  уголок, который набрал по частям от винтовочных ящиков. А если уж честно, то наш Виктор Андреевич так устал, так устал, что еле добравшись до графского дивана упал на него одетым и уснул, слава богу благополучно, самым глубоким и чистым  сном.

                ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 8  ИЗЕЗНОВЕНИЕ


,А, как же там Нина Петровна? Да – Да, именно наша милёйшая Нина которая
только что наяву, улетела, рухнула, сгинула в некий совсем уж неясный мир, оставив нам своё грузное тело, что бы было куда вернуться, если получится. Надеюсь читатель всё ещё ждёт настоящий отчёт о её странном исчезновении не веря автору в том что он кинул  её  в невыносимые дикие муки ради любви и девичьего тела на короткий земной, иллюзорный срок. Кто же простит ему это варварство. Ой, да конечно. Спасибо родные. Я и  сам рад дарить вам самые милые,  приключения. А уж там, как получится, На самом же  деле в лихом  воображении Нины  она плюхнулась вовсе и не в матрасы а в чьи - то лапы, грубо лезшие  всюду, причём одновременно. Вот уже залез сукин сын и туда и сюда, да ведь именно лапами. А дальше, как в жизни: горячее   пламя стекло в  промежность, наполнив весь низ живота истомой – той самой кощунственной сладкой радостью, (Что б не сказать – бесовским желанием), которую видим мы в снах, в фантазиях, и ради которой порой готовы погибнуть  во сне, наяву, и пять раз за ночь. И вот поди ж ты, и именно здесь пробудилась наша   Нина Петровна. Нет – Нет не в реальности; всё ещё там, там, но в яростном возбуждении, в предчувствии приближения всё тех же лап. Но и мысль полоснула: «Стоп! А ведь они лезут, потому, что мы слабы, слабы, до нас коснутся и мы уже … А надо держаться, держаться, и самой руки не распускать; отрубить бы их к чёртовой матери! Однако сама на себя рявкнула: «Цыц, дурёха! Руки под голову и не дёргаться! Не шевелиться! Замри! Отключись! И Без всяких попыток там! А то, как бы в бешенство не свалиться.» Нина держалась, что было мочи, представив руки  в наручниках, тело в бетоне, магию глупой и ненадолго и оказалась права, по сути. Тело обмякло, успокоилось, оставив пустые слёзы, , разочарование и новую мысль как удар огня: «Да что ж я вытворяю? Да, это же и есть лечебный процесс …Именно! Именно! Оно ведь иначе - то и не может. Оно ж прародитель, спасатель, ну не палач же? –Да, где же оно господи! я согласна, я умоляю: пусть всё так  и произойдёт ; путь будут только такие вот,  казни глубинной страстью до исступления, до потери всего и вся, но без распада, без уничтожения, и разумеется без всяких там мук за пределами всех возможностей. Ой, хорошо бы! Да, ещё что б миленький мой не знал. Нельзя им мужикам знать про такоё, ни в коем случае. Они конечно всё поймут, но не простят, не простят; мозг у них так устроен, да и всё прочее тоже. Да,  ведь ты и сам небось знаешь? . Заметьте это она уже не мужу, но ему, ему, - непонятному, незаконному, который уже «лапками»  нежно касается  её тела, перестраивая его для своих ни кому не понятных страстей неземного происхождения. . Да – да, уважаемый, вы не ошиблись, (Это я опять к читателю.) на самом – то деле именно так и началась первая и, должно быть, единственная непрерывная лечебная процедура нашей уважаемой героини; только чур, дорогой; об этом пока не стоит очень уж распространяться.
Сухой, проснувшись, сразу метнулся к ней, стараясь ещё на подходе подметить все изменения: с водой с телом и вообще в туннеле по активности бликов впереди сзади 
по привычке ещё и принюхиваясь. Тело за ночь на первый взгляд  уж точно не изменилось: лежит, как восковое; не дышит однако, если верить ощущениям его (Виктора) руки, щеки, и неподвижности волосинки положенной им тут же на её ещё с вечера бледные губы. С водой непонятно: если и колыхнулась то в мизере, а ведь это, должно быть. самый главный показатель изменений в её утробе, подумал Виктор Андреевич, уже хватаясь за эту мысль, как за соломинку. -Течёт вода - живёт- организм; перестанет течь, организм начнёт возрождаться, надо полагать в новом обещанном качестве. - Нужны пометки: фломастер, камень иле железка. Метнулся на кухню. Принёс три  вчерашних обрезка уголка, одним из которых обозначил конец ручья, другими его ширину, и все  продублировал ещё и
метками от фломастера. Вспомнил про профиль  из сажи, - не появился ли? Чем
чёрт не шутит. И что бы вы думали? – чёрный профиль той же девицы оказался на том же месте в том же классическом исполнении. Только теперь Виктор подумал
: «Э, нет, сие ни как не с натуру, скорее всего из архива, или из бездонной памяти поля, как образец человеческой особи  заложенной к стати совсем недавно, если судить по форме черепа и вообще. И тут Виктор решился на дерзкий трюк. Будьте
Внимательны, мой читатель. Он вдруг отвернулся, свернул за камень бут – то уходит, за тем выпрыгнул из - за скалы, глядь: а  профиля уже не было, но он тут же и появился, бут – то  его включили, поспешив выключить ни ко времени. Ах вот как
оно  ... хотел было  крикнуть Виктор Андреевич открыв уже рот, но  так и не закрыл ошарашенный новым явлением. Он вдруг узнал в том силуэте  свою Нинку – Былинку. – Ну, прям, как живая. – О, господи!, простонал наш герой, чуть ли не падая, держась за камень, а как присел но тот «трон», так и вспомнил слова несчастной: «Да – Да, - она права. – Не поле это, не поле, должно быть. девицы местные, невидимые; сказать –то не могут, так … вот и суют нам такоё: ,мол, не бойтесь, ни чего с ней не будет; сделаем всё, как надо. – Стоп! – А ведь вчера – то не Нина была, да и с утра тоже, я бы,  узнал, а этот портрет они только что сунули. – Ну, оплошались слегка; с кем не бывает.» – Девочки, милые, - уж взмолился Виктор Андреевич, понимая, что может быть смешным, ничтожным, и вообще не понятным,  - сделайте, сделайте. -За нами не пропадёт. –Мы отработаем.  У нас телевидение, Интернет, телефоны, и весь земной шар в нашем распоряжении.» Лопоча всё это, Виктор взгляд не спускал с портрета, ожидая в нём,  хоть какой либо знак, о том, что его слышат и понимают; - ведь с дедом - то они наверняка общались. Но,  только что шевелившаяся, поменявшая суть изображения, банальная копоть теперь, похоже, притворилась случайным налётом в этой богом забытой яме. Виктор к подруге, точнее к уху. В сравнении с камнем, тело любимой 
оказалось много теплее, хотя за ночь могло и до камня остыть, тем более уши, которые и при жизни у всех холоднее, других отростков. Теперь же Виктор, или это ему показалось, потянул из ушка  Нины  вместе, с еле ощутимом, теплом , ещё и тончайшие колебания чего – там . – Ведь не могли же это быть признаки смерти? Однако, ему и иллюзий хватило, чтобы уткнуться в холодное ухо милой и шептать, шептать,  как бывало в тёплой пастели, пока подруга не засыпала. Теперь же он рассказал ей про всё самое главноё в их ситуации: про  её хитрый портрет, про жесть, про детей,  про верстак, про его новый вариант отбора поля для эксперимента не из дырки в двери, а из под двери, где короб можно замазать и алебастром, да и прокоп потом также, про то что  кроме дверного картона, он постарается пропустить поле, сквозь разные виды фанер,  рубероидов, линолеумов, ламинатов, и вообще сквозь все органические строй материалы, какие найдёт на свалке. 
 


И опять же сюрприз, - прямо – таки ответный: пока он там через ухо рвался к  душе несчастной, ручей до сих пор текший из под нё как – то незаметно,  теперь  оказался на шаг длиннее, то есть протёк от конечной железной отметки почти на метр. – Вот что это? – Как это?- думал Виктор, - ведь очевидно же, что, реакция, только на что? – Кого, и с какой целью? – Даже если это и совпадение, но событие, акция, которой конечно же есть причина. На сей раз Виктор даже зачерпнул рукой, и, как следует пощупал, и даже понюхал эту бывшую часть жизни своей подруги и был весьма  удивлён: теплом, отсутствием запаха и таким  ощущением, бут - то он прикоснулся к чему – то такому интимному в ней, от чего и сам возбудился..
Разумеется он это принял, как благо и как надежду и, вдохновлённый спешно пошёл на кухню что бы хоть как – то позавтракать и наконец приступить к делу к «жестянке» к родной жестянке, которой он владел в совершенстве и даже скучал по деревянному молотку и по звону любимой жести. Но и граф его здесь обрадовал: мало того что он в своём труде прямо предлагал подумать о вводе поля в цеха и общественные здания, он ещё приготовил и весь инструмент для жестянщика с расчетом на то, что уж верстак для того потомок и сам сколотит. И что теперь Виктору этот труд, как он себе представлял: примитивный временный короб  с одним коленом, с двумя задвижками:  раз плюнуть. Дело, однако, сразу упёрлось вовсе не в жесть, но в вод короба в туннель, как я уже говорил, не в вырез двери, а под дверь  с вырубом дырки в теле туннеля, с которой он провозился часа три, да и с изготовлением и монтажом короба  часов, пять, поскольку  крепление этого  короба в кухне, да по граниту оказалось весьма даже трудоёмким и соответственно долговременным, от чего он не мог выбрать  и минутки для того, что бы нырнуть в туннель к миленькой, да, честно говоря  и похвастаться  было нечем. Зато к ночи: к двадцати ноль- ноль кухню уже было не узнать. она была обметена, вымыта и через неё  тянулся ярый никелированный короб в полной готовности принять исторический эксперимент, определяющий, если угодно. дальнейшее благополучие человечества. И только теперь, скинув  спецовку, умывшись, и причесавшись он благословенно вошёл в туннель. А тут его ждало чуть ли не мировое представление в которое сразу и не поверишь сразу и не поверишь: Ручей из под тела  милой теперь растянулся сразу метров на двадцать пять, от последней метки, был  шире, и, должно быть, теплее,  коль над ним стоял лёгки пар и сама брюшина, да – да, именно брюхо несчастной упало на столько, что превратилось как бы  в пятнистое одеяло из под которого торчала бледная голова с тёмной копной волос, да и вся эта постель вместе с хозяйкой тоже лежало в воде, почему –то, оставшейся здесь, как в ванне с закрытым  сливным отверстием. Сухой даже растерялся от сей картины. Пришлось так в кроссовках  и идти по ручью, что бы добраться до уха, до камня, возле коего ещё утром являлась ему милейшее из созданий. Теперь, на месте, запруды под телом показалась ему глупой случайной, и даже  вредной, потому он сразу убрал её, и только тогда, улёгшись прямо на мокрое, приложился  к родному  ушку; да вот только сказать ни чего не мог. Плакал он, Господи. А кто бы здесь выдержал? Тронулось!  - Тронулось! - И как  это ей сказать? - Как проглотить ком?- Как собраться ещё и на её радость – Так ведь  и брюха уже нет. -Теперь уже всё! -Победа! -Почти победа! -Что там осталось –то? – -.Подгонка? – Сборка? – Да, заживление? – Так это у нас в миг. И всё – таки Виктор собрался и зашептал: «Миленькая, слышишь ли? Ну, услышь! Ну, услышь меня. Радость- то какая. Хотя может ты уже и чувствуешь. Вытекла ведь  ты вся! Вытекла! Ты не представляешь: в туннеле огромный ручей, как слеза, а уж поле небось ещё больше выпило. Брюхо –то твоё теперь, как  одеяло и ты под ним: с личиком чистеньким, но пока бледным, спокойным. . Ты не подумай: с тех пор как ты улеглась , всего только ночь прошла. А ты уже вон как …
А если ты ещё и слышишь меня, то мы уже тогда вообще на лихом коне: завра увидишь, после завтра встанешь. Погоди – погоди! А, ведь я видел твой профиль на том же месте. Да – Да. Именно твой  и ни как иначе. Ты права оказалась: там не только поле, а ещё некая живность  в образах наших девиц, которые, надо полагать, как раз тобой и занимаются. Я, их просил умолял, обещал, что угодно, и должно быть услышали, коль теперь именно так  всё и  подвинулось. Ты только не бойся, потерпи, потерпи, я с тобой. Работаю. Ещё и как работаю. Короб, врезанный в туннель, как мы с тобой и решили, уже стоит и блестит как на выставке. Вот ты увидишь.  Завра  с утра я сразу к тебе, потом  на свалку; покопаюсь там ещё.  Хотя нет, я, пожалуй, сразу заряжу и проверю этот картон от двери; ведь если он наш, да ещё с Био краской: - это ж – пол дела. Ладно, золотце. Я пошёл . Устал я . Устал. А ты держись, держись. Помни: мы уже у финиша, у  самого пика нашей с тобой неземной  мечты. 
Даже при смертной, усталости Виктор и эту ночь спал плохо: всё мерещилась свалка, то исчезающие, то возникающие девицы, почему –то  Дина в фате, вороньё на тополях, во дворе и опять же на свалке, под гомон которых он и проснулся. В сны он не верил, и не наблюдал их последствий, а теперь вот ему как – то стало не по себе. Однако, умывшись, и тут же забыв обо всём на свете, сразу за дело, за дело надеясь с результатами эксперимента потом уж к Нине, на общую радость, лучше к которой, как он полагал, в семье и быть ничего не может, тем более этой, почти от    от господа, а скорее всего от его сиятельства случая, большого  друга его величества графо Сытина Леонида Антоновича. В запредельном волнении Виктор заправил в задвижку образец испытываемого куска двери, подвинул стремянку, залез на три ступеньки, задвинул задвижку в короб, слез на пол, набрал в пакет червей вместе с земелькой, снова влез на стремянку, открыл дверцу на коробе,  кинул туда червей, спрыгну на пол и уже не дыша, перекрестившись, вырвал на себя ещё одну задвижку, чем сразу пустил поле в железный короб. И ничего в мире  как бы и не произошло. Только вот  как он оказался на третьей ступеньке стремянки Виктор уже и не помнил; очнулся только с  пакетом в руке, в котором не было ни червей, ни земли, и сам пакет был всё так же запаянный, что свидетельствовало о явномуспехе эксперимента. Конечно же, Виктор Андреевич с пакетом сразу к жене и
бегом, более всего желая застать её хотя бы слышащей и понимающей. Туннель, однако встретил его с явно уж радостной перспективой: сухостью поля,  без единой капли воды на полу, да и вся лежанка Нины  даже из дали показалась ему более
яркой, бут –то постиранной и сложенной заново, как после генеральной уборки
в больнице перед посещением самого министра здравоохранения. А что же наша
подопытная? Нина теперь лежала  вовсе без «одеяла», то –есть голой, при настоящем девичьем теле, в такой неподвижности, что казалась сросшейся  с тканью матрасов, как говорится, на веки вечные. И тело – то её всё было в язвах, в синяках в волдырях, кое – где ещё весели лоскуты кожи, а возле уже
выделившихся девичьих грудей, всё ещё топорщились остатки прежних в виде пустот самых разных форм. Лицо, под стать телу тоже покрылось частично желтизной, синью, а губы и веки казались не просто закрытыми  а именно слипшимися плотно и навсегда, как у давних покойников. Прежде чем улечься под ушко милой, Виктор шагнул опять же  к той «галереи,» надеясь снова увидеть образ своей ненаглядной, наверняка, приготовленный ему их  несусветными опекунами. - И вот она, Милая: тот же портрет, та же чернь но как сделано! – И это не кисть, не резец, ни карандаш, наконец, а, заметьте, сажа, банальная сажа.
И вдруг, совсем уж не к стати к нему ворвалась  вот такая мысль: «А откуда портрет, простите, если Нина проникла сюда вовсе не узнаваемой: жабой, медузой, уродкой, куском отвратительного мяса? Как можно было увидеть в ней такой бриллиант, да ещё хранить его где – то? Ну, что за вопрос при таких делах? 
И к кому? К благодетелям. Тут же выбросив этот бред, Виктор Андреевич, стал на колени и сложив руки, как на молитве, запричитал по сути те же слова  преданности и благодарности, что и прошлый раз. За тем извинившись, перекрестившись сунулся к Нине и уже в ухо вскричал ошалело, но всё – таки шёпотом: «Всё! Всё! Победа! Победа! Ты представляешь? Я червей – то в пакет запаял, что б, значит, картон не пачкать, и вообще целлофан опробовать, а  как поле подал, так оно, пройдя  сквозь картон и пакет, смахнуло  червей, оставив  пакет совершенно целёхоньким. Вот ведь фокус то! Кто б мо г подумать? Так ведь оно точно так и сквозь нас проходит! Да ещё неизвестно:  с какими последствиями. Ой, да,  ладно, ладно! Мы  уже почти на коне! Я знаю этот завод: кроме таких дверей, он делает фанеру, половые покрытия, ещё там что – то, и всё на том же клею, а стало быть, есть надежда, на то что и вся эта продукция  точно так же прозрачна для биополя. А коль это так, то из того же материала мы можем заказать и прошивку перекрытий. И тогда у нас останется только одна задача: найти заливной, твердеющий органический раствор  для  залива полов в подвалах, где как раз будет вводиться поле из подземелья. Но, и на это у меня есть мысль. - Ой, прости- прости, я всё о делах. – Ну, как ты тут? – Ой, опять прости! –  Растерялся я. - Столько всего! – Держи самое главное: нет больше всей этой твоей горы безобразия. –Всё: растаяло, распалось, утекло испарилось, сожрано полем, и лежишь ты теперь ну, сущей студенткой: килограмм шестьдесят; не больше. – И всё – то уж при тебе, 
как тогда, вот только всяких мелких болячек тут столько, что руки  не приложить. - Ну, ничего, ничего. - Я потерплю. – Мы дольше терпели.
- Завтра, я думаю, ты очнёшься, и я буду тебя кормить самым лучшим и самым вкусным, но не сверх меры, а как положено. - Я ведь для себя – то не готовлю, всё бутерброды да чай, да и прошло всего двое суток - И вот еще что: как я уже утром тебе  говорил , - на свалку мне надо бы - Магазины – то далеко,  и болтаться там надо днями. А тут под носом, и  выбор больше. – Свалка – то здесь ни абы – какая, а строительная. Тут привозят столько всего толкового, что хоть собирай да строй особняк себе рядышком. – Ну, я пошёл, хорошо? - Детей не пущу и ничего им не скажу, не волнуйся. 
-Я всего на пол часа.
Разумеется, Нина не слышала  ни словечка из уст любимого, да  и  Виктор Андреевич не очень надеялся на её слух при таких делах, а общался с ней просто так: для души, на авось, как с  уснувшей только что, после страстных усилий, уже ни на миг сомневаясь  в её божественном воскресении.
Выскочив на воздух,  Сухой прежде  всего поспешил успокоить детей, сказав следующее: «Всё нормально, не переживайте, есть улучшения. Всё не так просто делается.» после чего он послал Костика в магазин за телефоном для Нины, сам же 
поприветствовав ещё и Рекса нырнул, наконец, в утробу огромной свалки,- в свою стихию, надеясь всё – таки решить главную техническую проблему семьи здесь и  сейчас, и, как раз к выходу в жизнь своёй несусветной  жены, как она и завещала, прежде, чем лечь на плаху. И что ему полчаса, когда, вокруг столько  всего нужного, интересного?  уж оторвался, расслабился, нахапал всего: что надо теперь, и что под сомнением, и что сгодится потом, для чего – то там. .  Глазами  он бы всю свалку к себе  стащил. А коль уж честно, то Костик нашёл его уже затемно, помог перетащить все находки  за люк, вручил телефон и мигом в объятья  жены, в ожидании, конечно же «света преставления»  за то, что «таскался там где – то с бабами.» Виктор же Андреевич, проклиная себя за всё и вся, схватив там что – то, из материалов, помчался  к ней, к ней, уже представляя себе, как она очнулась, слабенькой  да беспомощной  как звала его, из могилы , придумав небось бог знает что, в такой то дьявольской ситуации. - И каково ж было его удивление, когда он узрел её в той же постели, и в другой позе: но точно уж спящую.  Да и вообще,  она теперь походила на ярую спортсменку, только что отработавшую  тяжелейший спортивный бой  и теперь наслаждавшуюся  жизнью, явно демонстрируя  миру свои синяки на тренированном плотном теле. Ясное дело, что Сухой так сразу и обалдел, что б хуже не сказать. Кто ж такое мог перенести,  да ещё после стольких лет ожидания , вопреки всему именно этой  миленькой девчушки. И, всё – таки Виктор и не коснулся подруги, а постоял, полюбовался, по вспоминал, по представлял, по фантазировал, пристроил телефон слева от подушки да и ушёл, забыв поблагодарить неких таинственных существ, столь благосклонных к ним, в существовании, которых он уже сомневался. Разумеется ушёл он только на   кухню, что бы хоть как – то «перекусить» и заняться всё тем же великим делом, то бишь, исследованием новых материалов, рассчитывая  к утру  одолеть если не всё то хотя бы половину им принесённого. Работал, молча нервно, то и дело
 бегая то за материалом, то к миленькой, родненькой, опасаясь пропустить именно миг её просыпания , что б не испугалась, упаси бог, а то ведь из могилы же, господи! -  К полуночи  только из половины принесённого  поле пропустили:  бумажные обои, четыре половых покрытия, немецкий ламинад, доска какого - то мягкого дерева со слоем масляной краски, рубероид, и ещё плоский кусок битума,  который значительно упрощал  сам ввод поля в здание, то - есть теперь даже   трубы  из кровельной стали, залитые битумом будут выводить  поле вечно, да ещё так, как бут – то они пустыё. Ещё бы работать и работать: и азарт был и материалов  хватало, да только сил у Виктора Андреевича осталось  только дойти лежанки любимой и ещё до дивана, ныне покойного его величества графа Леонида Антоновича. Мало того, что Телефон Виктора, звякнул, там впервые, так он ещё и запись исказил, чего с ним сроду – то не случалось в результате хозяин его так испугался,, что схватил не так, и приложил не так, а, не взглянув на экран стал сразу грешить на Костика, но трубка , прямо – таки по детски вдруг заявила: «Миленький, я уже! И жду с нетерпением!» !
- Сухой ждал всякого, вплоть до того, что придётся снова, учить её( Нину)пить, ходить и читать, писать, не говоря уж о чём – то там сексуальном.- И вдруг такое, -
 это ж призыв в бой, в атаку и вообще непонятно к чему, с её – то, быть может другим  «Я» и другим восприятием ситуации. Засуетился огляделся. шмыгнул к умывальнику, разделся до гола, воды  не оказалось, схватил ведро, бросил, одел трусы, плюнул, распахнул верь, шагнул  в туннель, закрыл дверь. Далее шёл, как первый раз, и как корова на льду; душа ушла пятки, ноги не слушались. А когда – то на первое их свидание он шёл под хмельком в соответственном возбуждении, а теперь вот поди ж ты: идёт, как на казнь, и при этом переживая за то, что казнь не  дай боже, не состоится. Она встретила его в полный рост,  протягивая к нему руки юная, дерзкая. явно жаждущая его, как партнёра и как мужа после целой вечности воздержания.  А что же Виктор Андреевич? А он и шага сделать не мог, а потому Нина, прыгнула к нему первой и они рухнули не в матрасы, нет, а туда, где не бывает ни каких апартаментов, постелей, стогов, травы, песка и морской воды, а  только полёт непонятно куда, но сквозь зори, сквозь земные зори, которые в других состояниях  только дразнят нас, обрекая на вечно одиночество. Однако ж, согласитесь, было ж о чём и поговорить. Очнувшись, опомнившись, разобравшись: где чьи руки, ноги, и ещё даже не отдышавшись, Нина первая затараторила, представьте, о своих впечатлениях от всей этой, якобы, экзекуции. -Ты не поверишь! - Вскричала она, сразу обрадовав местное эхо, полыхнувшее в своё удовольствие, как от подарка. - Мне ведь ни капельки не было больно, - продолжила она уже тише, но всё ж полушёпотом - полу криком, на что эхо, похоже, ещё и обиделось продолжая ворочаться тоже шёпотом но где – то вдали, что совсем уже было не свойственно для туннеля, - клянусь: я ничего не слышала, не видела, не ощущала, не обоняла, но, постоянно знала и помнила о том что возле меня суетятся, какие – то, надо полагать, местные девицы. - Да – да. именно девицы.  – Нет, ты всё – таки поверь, поверь. - Зачем мне врать – то?  - И ещё я абсолютно точно знала, что именно эти девицы, ни как не прикасаясь ко мне, постоянно поддерживали во мне прямо - таки кобелиную похоть. – Вот. – Вот. – Представь себе «кайф» – врагу не пожелаешь! – Но, как я поняла уже там,  - это и была моя местная анестезия, моё единственное спасение, хотя противно же, Господи. - И нет что бы как – то удовлетворять, а  всё дразнили, дразнили,  пока  я вот такая не получилась. Виктор слушал девчушку и тихо млел от наплывающих воспоминаний. Перед  ним Ниночка, Нина, Нинка – Былинка, тоже тельце, тот же говор, та же развязность Та же наивность в глазах, за которой прячется жёсткий расчёт, некий элемент кокетства, и готовность к самым безумным совокуплениям, но по призыву любви и ни как иначе. А, знаешь что, миленький, - зашептала Нина под самым ухом, - я думаю эти девицы для нас сущий подарок господа, в них не может быть зла вообще. Я представляю их здесь, как косяк рыб в океане: безобиднейшие существа, созданы полем, кормятся полем, вечны, как поле, стараются пестовать всё живое, как поле, размножаются полем, да, наверняка ещё и однополые то есть без всяких возможных претензий к нам в этой  самой лихой проблеме для нашей цивилизации. А тебе, дорогой не кажется, что наш героический граф прекрасно про всё это знал; и это он первоначально берёг эту яму  на случай возвращения своих вояк, а как в девок – то влип, так уж только для них и жил. Ну, сам понимаешь : при таких деньгах, да при здоровье, да при гареме, надо полагать вселенского уровня, можно и охранять, и заниматься наукой, и расчищать туннели и даже выстелить полированный пол на комнях, для приёма этих самых девиц  как на поверхности. Я. миленький, даже допускаю самый пронзительный  факт, заключающейся в том, что именно эти девицы и обязали графа подобрать своей наместницей именно женщину кровно, заинтересованную в их среде, а стало быть в перспективе  сотрудничестве с их народом, если можно их так назвать по аналогии с нашим несчастным стадом.
. – О  - О! только и мог сразу выдохнуть Виктор Андреевич на эту речь, увидев вдруг рядом с собой не просто любимое существо из бездны своих недостойных лет, но умницу девку  под стать её «тёски», а то и умнее. - Каков опыт жизни! - Каков анализ. - И это,  в её то  теперь уже в двадцать или чуть меньше девичьих лет.             
А,  что, и нормально, - Рассудил Сухой, - у «тёски» ведь только тело пошло  в развал, а мозги – то, всегда  были: чистыми, хваткими, анализирующие ситуацию, пусть и по женской врождённоё схеме, но на всю глубину, предлагая порой сразу два – три варианта решения, из которых один был всегда:  с зерном, на грани её пульсирующей гениальности, о чём она и сама не знала. - А разве эта затея с графом, с пещерой и полем не гениальный ход? - А поле, стало быть, больную часть её тела прочь: (Само,  небось слопало.) а мозг, хоть и взбалмошный, но оставило, а то ещё и почистило для порядка. – Ой, да, это, может быть, и не поле, а те же девки, но для поля, в угоду его интересам, коль уж он их родитель, кормилец, а за одно и среда обитания на все века - . – Д а! – Что ж ты о главном - то молчишь? – спохватилась новорождённая, - как там у нас с экспериментом? – Ну. что? – Ну, что? Не получилось? Ты же обещал …– А как раз получилось, сказал Сухой! – сказал Сухой, – только не успел я чуть – чуть. - Рассчитывали – то на неделю. А ты, как в род доме: только воды отошли и уже, сплыла.. – Как на неделю? «вскричала» Нина, - Так, а я  сколько там была? – Да, три дня  всего, включая и этот,  по сути это второй и самый великий твой день рождения, с чем и поздравляю, - заявил Виктор Андреевич, и ещё раз и поцеловал свою мамулю.. - Ой. миленький, -  три дня! - Три дня на такое! То есть, надо понимать, что и на каждую столько, а то и меньше. А, коль это поле наверх, да в больничку… Это ж, какие деньги! – И что мы теперь имеем? – Ну, что там у тебя? – Прнжде прежде всего, - начал Сухой, - эксперимент показал, что поле, наше крайне стеснено и ищет любую дырку для выхода на поверхность. -Я уж пожалел, что такой короб сделал, оно бы  и в обычную, скажем десяти дюймовую трубу пулей бы пролетело. –В общем на сей день у нас есть почти все  материалы, для того, чтобы поле, утром введенноё в здание через дырку в подвале, само  невидимо заполняло, все его этажи,  вечером так же и уходило но уже через окна, входные двери и форточки, а то и через обычную  вентиляцию, если она есть, конечно. Ну, а если такой вентиляции нет, или она не работает, то поле за ночь уйдёт и через форточки, а если всё - таки какая – то часть не уйдёт, то утром на эту самую часть нового поля и не добавится. в – И всё же: что это за материалы? - сказала Нина, готовясь терпеливо слушать столь важное сообщение. – Да. пожалуйста, сказал Виктор и, не торопясь по деловому перечислил следующие   свои находки: Дверь кабинетная, блок для простенка из органики, четыре покрытия для поля, рубероид для гидроизоляции подвала,  органический  материал для прошивки плит перекрытия, битум, обои бумажные, краски и шпаклевки, ковры, и утеплители.» И далее пояснил : «Ну, это, как ты понимаешь, только образцы, по которым надо еще заказать всё это. На заводах, о которых мы почти ничего не знаем. Но у нас нет самого главного, - продолжил Виктор Андреевич, - органической, заливной быстро твердеющей смеси типа цемента  для подушки по этажам и особа в подвалах, для заливки именно труб, выводящих поле из нашего бесценного подземелья. - Но она есть, есть в природе. Её только на свалке нет, потому, как редко используется  и дорогая . – А причём тут свалка,  - сказала Нина, подозрительно глядя на муженька. - Как это причём? - удивился  Виктор. - Как раз всё это я и нашёл на свалке, пока ты там миловалась со своими развратными амазонками. -Да ты что? – удивилась Нина. Правда что ли? Получив  подтверждение Нина , так и запричитала не шее мужа: «Золотце ты моё, мужичище ты мой,  умница, прелесть, - да мы с тобой горы можем свернуть. а не то что какую то там больницу отремонтировать, При этом она впервые рассмеялась в новом своём обличье, с белыми зубками, с пухлыми губками, с  россыпью тёмных, капризных, ещё не прибранных волос, но уже украшающих её здесь не иначе как не здешнюю особь, только что выпавшую из поля. ! – . Сухой же, любуясь, женой, уже как бы и с тревогой. сказал так: «Ой, милая, твоё обаяние просто убойное. Как же ты к людям – то?  Тебя ж бабы  в клочья, как ведьму и как колдунью»  Но, и это ещё не всё, - вскинулась Нина, -  толи ещё будет, когда я невестой, принцессой выйду!, Да – да, миленький, и не противься. Сейчас мы всей семьёй: ты, я и Дина с Костиком прёмся  в «Мадонну», одеваемся все для ЗАКСА а завтра с утра на эту самую регистрацию наших счастливых браков.  У тебя  деньги есть? Деньги – то есть, но я хотел  приберечь их для заказа тех самых дверей. Это же самое важное, как я полагаю. Нет, миленький, само главное нам на сегодня  только ЗАКС,  в котором очень большие деньги. Расшифровываю свою мысль: «Руководит городским  заксом родная сестра, той самой моей подруги,  которая замужем за учредителем сети банков, которая теперь ещё толще, чем была я. Так вот если завтра мы расписываемся, то после завтра  эта самая жена олигарха с самого утра примчится ко мне предлагать любые деньги не говоря уж о ссуде, за то, что бы я сделала из неё такую же  птичку, как я сама. Как тебе это? – Конгениально! – Браво! Браво! – Воскликнул Виктор Андреевич, добавив ещё и аплодисменты. –А  рекламу для неё ты, стало быть,  оставишь там же: сестрёнке? - Ну, конечно же, господи! - Меня, что, их печати интересуют? - Я туда прусь, что бы  обосновать перед всеми своё похудение, а за одно и деньжат срубить.Тогда что ж мы лежим? сказал Сухой, и завозился, готовясь, выбраться из той крайне неприятной  теперь лежанки.
-

                ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 9 ВЫХОД


 Ой, не спеши. Не спеши. Мне ведь выйти – то не в чем.
- Как так не в чем?
-  Ах, да. Ну, конечно …
-А ты чем ни - будь  ПРИКРОЙСЯ пока …
-Ну, что ты? Что ты?...
-Тогда звони: пусть Дина несёт своё там что – то.   
-Погоди, дорогой. Послушай меня.   
- И как же тебе не стыдно: в такой, единственный в своём роде, можно сказать мирового значения день, выгонять меня, новорождённую в новый мир в каких – то тряпках, в чужих одеждах, что б я потом всю жизнь вспоминала, да упрекала….-Ладно – ладно. -Я всё понял. - Виноват. - Жди меня здесь Я  куплю и принесу тебе лучшее в мире платье.
- Да на фига мне твоя портянка!  Тоже мне кавалер …
- Стоп! Тогда  что за  дела? Что за обиды?   Может быть объяснишься? Поняв, наконец, что она перегнула в своём капризе, Нина прижалась к тёплому телу мужа и зашептала в родное ушко: «Миленький, умненький, мой, прости меня дуру. Да ни в чём ты не виноват. Просто Дина в последнее время слишком уж о себе возомнила, мол я  до того толста, что ни  в дин люк не лезу, а она видите ли принцесса. Позволь мне выйти теперь перед ней в чём мать родила, голяком, как звезда, чтобы она меня тут же сравнила со своей пузатой  конструкцией. Я хочу видеть её лицо. И это всё? – Удивился Виктор Андреевич, готовый  рассмеяться на всю пещеру. Но вместо того заявил вдруг так: «Да, ради бога! Хоть каждый день! Кто б мог подумать? Вот уже женщины!» --Спасибо! Спасибо, родной, век не забуду, шутя и с улыбкой сказала Нина, и сразу, как говорится, быка за рога а мужа на изготовку. - Значит, сделаем так: ты звонишь и приглашаешь их обоих встретить тебя у люка сейчас же, мол у тебя для них хорошая новость есть. - Они придут раньше, поднимут зелень, а  я и выйду в полном, так сказать. великолепии. Но выход – то через кухню. А на кухне муж пристал   со своим аппаратом, да с образцами, да с целой лекцией, напрочь забыв о делах, и о том, что душа её  давно уже там: на воле, под солнцем, под зеленью, а пуще в объятьях любимой Дины. И ещё на кухне оказалась целая куча её одежды из прошлой жизни. О, Господи!  Где ж ей быть – то? Однако Нина приняла это чуть ли не за бомбу и сразу в крик: «Что это? Как это сюда попало? Миленький, я тебя умоляю: унеси это куда ни – будь и сожги,  сожги, и пепел развей, хотя нет лучше  в песок, закопай так, что бы и листика не осталось. Пришлось Виктору наливать керосин, тащить тряпки в самый дальний конец зигзага, жечь, закапывать, а за одно обдумывать план реконструкции пещеры, для неопределённо долгого обитания.
А Нина ещё и за сына переживала: «Диплом – то писать не шутка.  Как он там? - Здоров ли? Сыт ли? Получается ли у него всё.» До слёз хотелось схватить позвонить, и уж наболтаться, по  матерински. - Ой, да куда там: ведь не поверит,  не поверит детскому голосу, а  только расстроится да наплачется. - Дину!  - Дину надо просить, что бы она, как сестра поговорила с будущим инженером, ни касаясь  пока самых важных  тем. При мысли о, предстоящей встрече Нина  взбодрилась, а тут и муж подоспел,  а у Нины снова недоразумение: «Миленький, ты ведь кроссовки -  то мои сжёг.» И пришлось Виктору Андреевичу, триста метров по громам, по углам, по острому щебню, нести новорождённую на руках, что б показать её  миру как лучший образец, родившейся  вопреки ныне действующей эволюции, Я вам не скажу про весь мир, а только Дина, увидев перед собой убойной красоты голую девку, надменно  пялившуюся на неё, как на дурнушку, вовсе не растерялась а сказала так, обращаясь к Сухому: « Что это? Где вы её нашли? А тётушку, значит, прочь?  Да, как вы смели явиться сюда, да ещё с этой …- Рекс ко мне! Костик отстегни его там! Дина тётку нормальной – то сроду не видела: пятилетней  её привели уже к довольно полной, мало знакомой тётке, уже имевшей мальчика, ей ровесника.  Не узнал Нину  и Костик, обалдевший от красоты, да ещё непонятно от куда взявшейся. А вот пёс, представьте себе, сразу узнал, ту, которая лезла зачем то в дырку. Похоже, желая опередить команду «Фас!» он (Пёс.) вмиг оказался возле знакомой, ткнул её носом и уселся возле её ног явно призывая хозяйку опомниться и не дразнить судьбу. Но первой опомнилась всё – таки  Нина, пожалев  Дину. Да, и шутка уж получилась. И только тогда, когда тётушка плача, и причитая,  тискала свою чудо – защитницу, Дина тоже расплакалась и поверила,  наконец, в несказанный переворот в их тяжкой семейной  жизни. Но это было пока так … во дворе, - как бы семейный спектакль от скуки.
А, что бы не светить двор и не пугать чаек, Костик девчонок спровадил  в дом, а Виктора пригласил остаться, вроде как бы  прибраться у люка, показать часть разреза обрыва, который оголился в результате работ по устройству, задуманного им подъезда, а на самом деле поговорить об очень важном семейном деле. Сухой, конечно сразу всё понял  и, видя не решительность друга, сам погодя, так прямо и спросил его: «Ты что – то хочешь мне сказать, или мне показалось?»
- Да вот  собираюсь. - Ну, давай, давай, не робей, а то ведь нам некогда. - Понимаешь, какое дело, - начал «зять», не поднимая глаз,
я вчера побежал домой, ну, там за  мелочами всякими, а там баба приехала. Она к подруге: в Россию ездила. Кстати, она меня с плёнок вырастила. и надеялась жить с нами, как мы поженимся. – И тут вдруг такое. – Как ей одной – то? – Ну, я взял да и привёз её. – Как привёз? – Куда? – Ну, сюда. – Она там в доме, теперь с юной Ниной Петровной знакомится. Виктор еле сдержался, что б не наорать, не от материть пацана, полагая, что и Нина там возмутилась. - Полоумную старуху и вдруг сюда, - Это ж конец, провал. - Если её там нельзя оставить, то здесь и подавно. Она же будет звонить, письма писать. – К ней же  подруги припрутся. А то и сама поползёт к соседкам. Костик узрев, как побледнел и расстроился  Виктор Андреевич, понимая его, и предвидя такой пассаж , кинулся защищать  бабулю.
- Да, погоди ты! –Ну, что ты ей – богу? - Ты её не видел, не заешь. – Ей восемьдесят пять, а она нам с тобой фору даст. - Ей больше сорока и не даёт ни кто. - Закончила пединститут, всю войну  в партизанах, подпольщица, командир, взвода
разведчиков, знает, немецкий, а сколько она всяких боевых операций провернула, сколько поездов под откос пустила, трижды  ранена, - Да у неё только боевых орденов три штуки,  а уж медалей и не счесть: там их и цеплять – то некуда. - А какая хозяйка: все блюда знает и всё может приготовить так, что и зауши  не оттащишь. - Да, если хочешь знать: я бы таких, как она, десяток взял в наше дело вместо всяких там современных, высоко образованных мужиков. – Да? – уже мирно спросил Сухой, всё ещё ни очень веря в такую рекомендацию. – Ну, что, ж посмотрим.
В доме уже стоял аромат застолья. Костик сразу поймал пробегавшую мимо старушку и представил Сухому, назвав её Бабой Оленькой, а сам тут же исчез куда – то.  А Виктор аж оробел от встречи,  всё – таки с постаревшим лицом, но улыбающимся  сразу всеми своими морщинками , и глазами , бут – то  только что вставленными в те морщин для маскарада и для обольщения всех окружающих. .  Герой наш только и смог взять её руку, пригубить да и выпустить как мотылька, опасаясь поранить своей ручищей. И уже, стоя в пустом зале с книгой, Виктор Андреевич с нетерпением ждал  появления бабули, что бы уже при большом свете оценить её, как личность и постараться всё - таки ответить на свой,  глупый вопрос: кого  же она напомнила ему из его ближайшего давнего и сегодняшнего окружения. А как появилась, так он и ахнул: «Костик же, Господи! Та же улыбка, та же асимметрия в лице, те же движения 
и, даже та же готовность посмеяться над чем угодно, что придавало лицам её и  внука особую привлекательность.» -  Это ж сколько же мужиков  она околдовала,  за всю свою жизнь, будучи совсем некрасивой в общепринятом смысле этого слова? 
- подумал, Виктор Андреевич, не в силе отвести взгляд от сего бездонного старческого обаяния, осенённого ещё и, явно не растраченным ореолом земных страстей. Как оказалось, консилиум дам, одобрив идею завтрашнего бракосочетания, не утвердил поход в магазин, для реализации той же схемы; а всё это Дина со своим гостеприимством и своей предпринимательской жилкой, как она себе сочинила. В результате оказалось, что у самой хозяйки, для «закса» всё уже было давно готово; тётку она обещала одеть из своих нарядов, а вот Виктора Андреевича Сухого, пригласив в спальню, те же девчонки и Баба Оленька Заставили примерить великолепный, графский костюм, предназначенный  как раз для приемов, для свадьбы, для венчания , а поскольку всё это в жизни молодого офицера  так и не состоялось, прелесть сия, наверняка долго возимая по фронтам, так и упокоилась в старом шкафу, до наших, не менее тяжких времён, предлагаемых здесь читателю. Да, но в том же шкафу, сохранилось и всё, прилагаемое к  костюму: пара туфель, нижнее бельё, рубашка,  галстук – бабочка, шляпа, перчатки, и даже пара носовых платков явно не российского происхождения. Разумеется, Сухой всё это тоже одел, а, как  вскинул шляпу, да  наискосок, да взял какую – то трость, подсунутую Костиком, да стал в позу, да улыбнулся, то  дамы так и заскулили, так и захлопали от восторга. А, как же граф без графини? Костик  подкинул мысль: ещё и Нину одеть для закса.  Было бы сказано. С Ниной – то проще: вошла за ширму одна вышла другая: в бальном платье Наташи Ростовой, с алмазной короной на голове. Эх, на улицу бы их, да на красную площадь.
Но Костик  потащил молодожёнов в их простой деревенский зал где больше света, пространства, надеясь с помощью мобильного телефона запечатлеть этих людей навечно, хотя бы пока как  героев любви, какую и принять – то не всем доступно. Но не случилось. Пока он разбирался с новым, для него аппаратом, Нина вдруг спохватилась, юркнула в спальню, за ширму за тем на кухню в помощь бабули и Дины по приготовлению яств для предстоящего застолья в честь её таинственного рождения. Но, не таков Костик, чтоб отступать. Освоив, наконец, телефон, он ворвался в кухню, и «нащёлкал» там множество ценных  кадров с участием и своей неподражаемой Бабы Оленьки. А коль уж дорвался до беплатного, как говорится, то Выйдя  во двор Костик сразу кинулся снимать всё подряд: дом, Рекса с котом, сарай, родник за домом и особенно виды; грандиозные виды поймы реки и бут - то застывшего вала  зелени, из под которого только кое – где стыдливо выглядывали убогие стены и крыши местных халуп, бут – то не смея   вылезти перед другим сытым, любезным, и одновременно надменным миром.  Едва Костик угомонился, Виктор предложил помочь ему же убрать с его же, уже  обозначенной дороги, два огромных камня, которые он от обрыва отворотил, а стащить их с проезжей части без помощи кого - либо ни имел ни какой возможности. Вооружившись лопатой и ломами мужики за пол часа сдвинули камни, хотели было ещё и обрыв подработать, но появилась Баба Оленька и позвала мужиков к столу. И вот, - вся семья в сборе:  всего - то две пары молодожёнов  и милейшая Баба Оленька. Стыдно признаться, но как – то так получилось, что всем, включая бабулю, смертельно хотелось выпить. Хотя, может быть, - день такой: от одних Нининых «родов» души у всех до сих пор сомневались, не желая принять несусветное. А тут ещё Нина  на правах героини  подняв свою рюмку кивком головы пригласила всех, как на поминках молча, спокойно выпить. Ну, а дальше уж разболтались. Прежде всего с подачи Костика приняли в свою боевую бригаду Бабу Оленьку. За тем, после следующей рюмки  Нина увлекла всех своим удивительным  рассказом про свою жизнь, начиная со встречи с будущим мужем, особо выделив роковой случай с графом и уж конечно очень подробно о своих страхах и родах в туннеле, разумеется с участием его величества поля и своего миленького, прилетевшего к ней по первому зову её души.   Виктор же Андреевич сразу начал с деловой части их приключения, то есть про идею графа уже теперь использовать поле для лечения людей, путём тайного ввода его пока только в одну больницу, для чего у них уже есть все возможности: деньги найти, больницу купить, поле ввести, причём лечить он предложил пока только очень богатых с тем, что бы уже с первых прибылей и рассчитаться с кредитом и попытаться найти более транспортабельный вариант поля  для использования его много шире, а то и во всемирном масштабе.  После монолога мужа, Нина Петровна уже навеселе  заявила следующее, обращаясь прежде к Костику с Диной:  «Значит, так, дорогие мои, завтра с утра, со всеми тряпками, и бумагами к нам.
 У нас мы завтракаем, одеваемся, вызываем такси и едем расписываться в документах, свидетельствующих о приобретении в вечное пользование мужей и жён. Там моя подруга и нам всё вмиг, без речей и оркестров.
Потом снова к нам. Мы с тобой остаёмся ждать Зойку с деньгами. Мужья возвращаются в подземелье, где у них осталось ещё очень много важнейших дел. 

                ЧАСТЬ 1 ГЛ 10  ЗАКС

Видит бог , Ниночка не хотела её травмировать подругу. Так  уж получилось, что Нине пришлось испытать именно на заведующей Заксом  первый  удар своего нового обаяния  да ещё в полном классическом одеянии русской невесты.. Зашли они в загс до его открытия. Галка, расцеловав  Дину, взглянув на Нину, на двух их женихов, вполне подходящих возрастом  и костюмами и обыденно так спросила: «А тётка где ж?» Дина смолчала.
Нина не могла ничего придумать,  кроме, как повиснуть на шее подруги и причитать несусветное: «Галочка, милая, это я,  –  Нинка толстуха, твоя врачиха; а это вот Дина – моя племянница, а это наш Костик, а это,  любовь моя очень давняя  –  Витенька мой, из Казани, помнишь? А вот и мой паспорт. Я же в Россию лечиться ездила, и  похудела вот так за месяц. Меня и родные то не узнали! Галина растерянно в паспорт зыркнула  и вдруг приказала снять с себя всё,  но в зале напротив. Нина такого не ожидала, но и не возразила, приняв сие как перспективу великолепной рекламы  из уст талантливейшей бабы местного женского контингента, наполовину состоящего из обжор и из языкатых, разумных сплетниц. А уж как разделась  так Галка и поползла по её телу, руками, глазами, носом, кудрями, не иначе, как в поисках брака, обмана а то и ниппеля для наддува, от какой – либо хитрой фирмы. И чем ближе она приближалась к лицу, начав от пальчиков ног, тем больше мокли её руки от слёз, тем тяжелее она дышала, и наконец заскулила, подняв на подругу, полные слёз и мольбы глаза. 
 – Конечно, конечно! – сказала  Нина, я постараюсь, я обязательно постараюсь помочь тебе тем же  народным методом, правда, бабуля то умерла, но я же глазастая, всё подметила, всю методу до буковки записала, все растворы и всю аптеку её захапала и думаешь для чего? Да, для того, дорогая, что бы поднять это всё на уровень мирового бизнеса и не иначе. Ты только, родная,  жди, жди и не болтай всем об этом, а то ведь сама понимаешь:
.очередь то будет миллиардная. И ты будешь первая! –Обещаю!
 Галка бумаги «слепила» скоро. Разлили шампанское. Расцеловались. Сфотографировались зачем – то и в девять часов укатили проч. Июнь уж закончился. Подоспел июль со своей липкой тишиной в душах,  в зорях , в домах в садах и даже на пляжах, особенно когда там и море расплющилось под неумолимой атакой солнца. -И где теперь кого искать, рассуждал Виктор Андреевич, глядя из окна такси Мерседеса  на всё ещё сонный пустынный город. Может надо было подождать с этой рекламой от Закса  ну, скажем, до сентября, когда страна возвратится к жизни, и даже уродки толстухи придут в себя и захотят хотя бы    поговорить друг с другом. – Однако, Нина Петровна, сидящая рядом, и смотрящая в тоже окно и на тот же город так вовсе не думала, а точно знала: « Как только Галка обзвонит вех своих знакомых, то по крайней мере третья часть населения   города навсегда потеряет покой именно потому, что поверит подруге, как господу. А всё почему, а по тому, что уважаемая Галина Степановна много лет  по совместительству является ещё и главным конструктором общественного мнения этого поселения. А это, я вам скажу, не хрю – хрю,-  почти гений, которому не дай бог на язык попасть: или убьёт одной байкой, или возвысит так, что ты на одних автографах состояние схлопочешь. Вот почему наша Нина Петровна с ней поддерживает   дружбу и теперь точно знает, что родная сестра Галке, конечно же не поверит, срочно позвонит, и примчит лично, что бы увидеть, понюхать, пощупать а то и ручку лизнуть и купить новорожденную из неоткуда. Так  всё и случилось.   
Едва мальчики вышли на самой ближайшей развилке к берегу, как зазвонил  телефон  у Дины.  Дина послушав,  ответила сразу узнав «драгоценный» голос именно самой толстенной бабы во всей округе, и их подруги – Светки - бухгалтера в банке мужа. И Светка узнала её, конечно, - спросила тётку. – Мы тут за городом, - молвила Дина, а тётушка с мужем внизу рыбачат, позвать или позже чуть - чуть позвоните? – Дина, родная, и как не стыдно? – вскричала Светка, - а трудно самой с телефоном сбегать?  - Так ведь не удобно, - сказала Дина, - их же там двое и за кустами, а если так срочно, так я сейчас крикну, и она мигом к трубе прискачет. Нина вела разговор с ребятами чуть поодаль, что бы, водитель не мог расслышать; Дина, смеясь, рассказала  хитренький свой  диалог со Светкой и подала аппарат хозяйке.
Однако, толкового  разговора не получилось. Обе таинственно не решились доверить свои интересы трубке, а умно  сошлись на конкретной встрече, причём на условиях Ниночки: через часик в её квартире. Горько рассказывать. Но Светка  встретила юную Ниночку ещё более гибельно, и трагичнее чем  Галка  в ЗАГСЕ. Галку все знали как мастера слова, – по хлещи  Геббельса, а потому, и не очень верили в  её, иногда невозможные сверх  – фантазии, и Светка, конечно же, не поверила. Но Дина, – злодейка её «убила» по телефону до невозможности, и Нина добавила  девичьим голосом, но то, что узрела она в натуре, в живейшем виде, - её разнесчастную, чуть  на месте не парализовало. Всеми средствами пришлось отхаживать. А как отдышалась, то так же, как Галка, сразу потребовала раздеться. Нина уважила, и подошла к её креслу голенькой, и покрутилась в её ручищах, пока она жадно искала хоть какие то признаки бывшей гигантской туши. «Товар» Светке нравился несомненно, и ведь понимала, что эти две девчушки не  зря разыграли такой подход:
заинтриговали, да пригласили, да демонстрацию здесь устроили; стало быть, есть у них информация, или возможность помочь ей как - то, вполне реально; не те это люди, чтобы шутки шутить на такую тему. – Хочешь такое? - В лоб  прямо брякнула дерзко Нина, и замерла в откровенной позе на долгую паузу, - она понимала: жестоко так то, но в эти минуты решалось главное в её жизни, в жизни
 семейства и быть может в судьбах народа целого, тут, лучше, пожалуй, переборщить, чтоб Светка ни мига не сомневалась в её возможностях. Светка как мяч уронила голову, подвинулась телом  и разрыдалась. Ниночка  дальше держала паузу. Наконец сквозь рыдание одно лишь слово: «Издеваешься?»
Затем, подняв голову, и, вытираясь: «Чего ты хочешь?» Вот этого Ниночка и ждала.– Так вот, дорогая, - продолжила Нина: «Милостью господа, я оказалась хозяйкой методики по производству таких вот девчушек,  как я  из таких то свиней, какой я была. И я намерена сделать бизнес на той методике. Ты ж понимаешь: как упустить то? И можешь представить возможную прибыль от этих дел: реки заказов со всего мира и миллионы и миллиарды …
Мне нужны деньги,  большие деньги! Всего то на год, официально, и под обычный процент естественно; а я  за это тебя дорогая сделаю худенькой – вот, как я теперь.
Нина замолкла, уставясь, в отвратную рожу Светки, которая рот ещё не закрыла, но уж окаймила его узором из тонких складок, очень похожим на тень улыбки, и глазки в развалах зашевелились, и сами развалы слегка расширились, подняв из глубин своих чернь бровей. Ниночка помнила её школьницей и студенткой. Она уж тогда начала толстеть, да так же наглядно и жутковато для всех знакомых: вдруг вот такая девчушка шустрая, с особой красой и в лице, и в фигуре стала тонуть в
непонятной массе, долго ещё сохраняя голову «первозданной», на, уже раздувшемся,  круглом теле. Мальчик, любивший её со школы, не бросил беднягу, женился на общее удивление, да так и доселе нёс тяжкий крест. Надо ли тут распинаться далее о том, каким громом средь ясного неба, пришлась наша Нина семье и банку со своим божеским предложением, казалось бы, чистым как взгляд ребёнка, но в месте с тем, странным, весьма сомнительным. Нина умышленно выдала здесь только схему дела, лишь для интриги, оставив подробности для вопросов, как главные козыри, которые точно должны были высечь, столь нужный,
выигрыш. – И, что за сумма? – сказала Светка. – Пока предварительно,  думаю где -  то в районе пятидесяти  миллионов долларов, - молвила Дина, стараясь отметить её реакцию. Но Светка на сумму не «впечатлилась», и сразу воткнула второй вопрос: «И на какие такие ценности?»  - Так ведь для размаха, - сказала Нина, - это же бизнес; меня, например, бабуля  «отпарила» в баньке своей копчёной, а мне нужны деньги, размах, поточность, и, стало быть, баньки мне маловато, а подавай мне больницу третью, какую почти что разворовали. Ты ж её знаешь! Это же прорва! Там только возьмись … всё гнилое, старое, а я хочу звёздные сооружения, опять же сырьё для много тысяч снадобий, специалисты, лаборатория,   гостиница , коммуникации, парк, гаражи, и прочее ….
- А можно подробнее про методу и про бабулю и  про то, как теперь это к Вам относится, - сказала Светка  без тени каких либо подозрений. Ниночке Светка как богу верила. - Можно, но только не про методу, - сказала Нина, - врать не желаю,
 а правда, как ты понимаешь, себе дороже, а всё остальное – всегда пожалуйста:       - Нет. Ну, нельзя так! – вскричала Дина, - всё остывает, давайте выпьем, пожрём,
как следует; икру разбирайте, я уж Вам по два ломтя от души намазала. Свете такое противопоказано: ей только чай, да и то без сахара. Однако коньяк она снова выпила, и, закусив лишь глоточком чая, в сторону зеркала отвернулась, что бы, не видеть их аппетитный набег на стол. Тут снова вмешалась, как бы, наивно, но к стати Дина: Светлана Петровна, чего уж теперь то Ели бы, сколько душе угодно; за год не помрёте, а как вот построим, так тётушка Вас ангелочком сделает, не сомневайтесь; говорят Вы девчушкой - то были ангелом!             
И, как же мудра оказалась наивность Дины: Светлана Петровна вдруг повернулась,
схватила ломоть свой с икрой, толще хлеба, и, горестно плача, почти рыдая, стала его иступлёно жрать. Смотреть это диво не сносно было, а потому и девчата всплакнули  дружно, отставив пищу, а как только Светка ломоть свой скушала, хлебнула ещё коньячку вдогонку, так и сквозь слёзы разговорилась: «Девочки милые, не сомневайтесь. Мой муж учредитель ещё в нескольких баках, включая и самый главный. Всё сделаем в лучшем виде
Я лично вам подарю пятьдесят тысяч на взятки, на командировки и на всё прочее.
Сегодня, завтра мы с мужем всё обсудим, всех обзвоним и наверняка откроем вам кредитную линию миллионов но сто, а практически будите брать сколько угодно, по мере развития ваших дел. – Вот, пожалуй, и все на сегодня , -  сказала банкирша, закряхтела, засобиралась, попросила подать ей сумку, звякнула вниз и прежде чем отдаться всем телом  в руки водителя повернувшись сказала: «Что бы с утра, с утра на телефоне, а то, я вижу,  до вас, как до президента: не дозвониться.   
На телефоны, конечно, уселась  Дина. Звонки шли до ужина с интервалом две три минуты: больше дразнил их квартирный, старенький, но выл и мобильный, о то и оба одновременно. Всем непременно хотелось Нину - Нину Петровну. Дина всем в ухо бомбила фразой: «Она в отъезде, и когда будет, никто не знает».
 - Во, взбеленились! – воскликнула Дина,  когда к кинофильму по телевизору, звонки перешли в непрерывный шквал. – Ещё бы! Конечно! –  Сказала Нина, - такая новость, - с ума свихнуться, никто не верит, - вот и трезвонят; как бы вот пресса с утра не звякнула! К ночи звонки поредели  явно, и на ночь решили не выключать,
мало ли что там:  Светка она ведь, может  и ночью звякнет, И Витя –  сыночек надумать может, особенно если деньжата кончились.
Как в воду глядели! В три часа ночи запел мобильник. Нине чутьё подсказало: «Светка! Кто же ещё - то в такое время? Должно быть с удачей. Господи, боже мой, помоги!» Светка в приподнятом настроении тихо сказала: «Девочки, милые, поздравляю. Ждите нас завтра часам к одиннадцати». Ниночка, сидя в своей постели, перекрестилась, вскочила, с намереньем ринуться к Дине, а Дина уж тут и уж, обнялись, предчувствуя свой немыслимый миг удачи.  Уснуть уже и не пытались: тем – то для разговора тьма, но более всего Нина возвращаласьо к самой насущной  теме: - как вот ей завтра  банкира взять; он ведь ни Светка, - так в душу и целится. Наверняка, сразу будет пытаться методу выведать.  - Втирать ему байку про бабу  про баньку, про травку, про ванны ,  про экстрасенсов  –  смешно, ей богу. - Собственно, есть же и неопровержимый факт: я вот – живая, и жена в меня  верит. - Ой , да миллионы людей во всё это верят, как предсказателям. - Ну, а методу, мою иль даже часть её, следует спрятать за гриф секретности: вполне резонно, - ведь это бизнес. Да и куда он несчастный денется, коль есть решение, к тому же небось в интересах ещё там кого - то»? Вроде бы всё разложила Нина, который раз уж перемывала, а только волнение всё возрастало перед важнейшим моментом жизни, как, перед гибелью.
- Светка бабенция – то, что надо, - воскликнула Дина, выслушав Светку по телефону о том, что они, наконец – то едут.
Минут через двадцать к подъезду подъехала иномарка, и бедную Светку  муж и водитель вынули бережно из салона и повели в полумрак подъезда.
Нина, дождавшись звонка в квартиру, с достойной улыбкой открыла дверь. Первую всунули боком Светочку, которая сразу попёрла  на Нину, заставив её отступать за вешалку, в более яркий, просторный зал, где было вольготней облобызаться. Освободившись от массы Светки, Нина предстала пред ясные очи  её разнесчастного муженька: красавца мужчины «с обложки журнала», при этом с пронзительным, ясным взглядом кон – гениального сердцееда. Но это лишь видимость. Все в городе знали о том, что он умница, не совместимый с кокетством, с блудом, любящий только дурёху Светку. Одна из отчаянных претенденток на его сердце, в женской среде сказанула так: «Так он же «учёный»! Он нас и видит как насекомых. А Светка, поди ж ты, выходит женщина!» Вот и теперь он стоял замлевший, и уранивши  на галстук челюсть, бут – то увидел букашку с Марса, а не знакомую одноклассницу. Нине понятно: обычный случай, он представлял себе, как «учёный», всё что угодно, но что бы такое! Ему бы ещё кино камеру до комплекта. А если серьёзней, то Нина прекрасно по роже видела, что восторгается он не ею, а потрясающим экземпляром, облик которого, так бы пришёлся его любимой. - И это прекрасно, - решила Нина, он теперь вовсе не усомнится в моей методе; он, весь обалдевший, до суеверия. Тоже мне умница! Банкир шагнул к Нине, глаз не спуская с её обличья, и, прежде чем ручку её пригубить, долго разглядывал её пальчики, что Ниночка тоже поняла как оценку на схожесть с рукой его несравненной дочки.
.Грянул звонок у входной двери. Сергей извинился, и поспешил в след за шустрой Диной принять у водителя сумку с продуктами, ибо она была тяжеленной.
Гости попали как раз к обеду, и Дина, по общему соглашению, всем разлила по глубоким посудинам борщ украинский, на рядом стоящий подсобный столик, добавила, вновь принесённых, различных фруктов, продуктов, и вин заморских, поскольку на главный не умещалось. Банкир, присмиревший и погрустневший,
видимо к теме уж больно тяжкой, встал с коньяком и поведал так: милая Ниночка богоматерь ты наша юная, чай сама видишь - на коленях к тебе прилезли; давай помогай нам по старой дружбе а мы уж  за прочим не постоим, мы тебя знаем и верим свято, и ни о чём – то тебя не спрашиваем; сама себя сделала, может и Светочку как - то вытащишь …. Светка его прервала толчком: «Что ты несёшь то? О деле давай, - о конкретном деле …. И вечно вот так – развезёт как баба ….»
Вот здесь поспешила вмешаться Нина: «Да, ладно, чего там? Потерпит дело! Выпьем, расслабимся, перекусим, потом о деле». Вторую рюмашку с подачи Нины без тоста выпили. Банкир, было рьяно увлёкся курицей, но получил аккуратный толчок по рёбрам, что означало: «Давай уж, повеса, пока не пьяный!» Сергей не спеша вытер руки губы, сложил, и разгладил рукой салфетку, и начал серьёзно и обстоятельно, как на рабочей планёрке в банке: «И, так – мы имеем, даже не разрешение, а обычное распоряжение, подтверждённое письменно, о всемерной поддержке Вашего странного предприятия с ежемесячным докладом о продвижении, причём деньги приказано взять из резерва в размере потребности. Мы вот подобного даже не слышали в наших сферах, с чем Вас сердечно и поздравляем. А что Вы смеётесь? За дело сие  теперь вот и банк ответственен,  и мы  прибыли ни обедать, а на служебное совещание. У Вас  есть, конечно, свои идеи, но я смею выложить свои первым, не возражаете?» Нина кивнула, переглянулась смешливо с Диной, как бы не веря в происходящее.  - Для максимального продвижения, - продолжил директор, - я предлагаю примерно так: Вы  нам вручает
 перечень поставок и занимаетесь только стройкой на строй - площадке, - всё остальное берёт на себя, извините, - банк. Банк покупает для Вас усадьбу, ведёт бухгалтерию и гарантирует все поставки, и даже выплачивает зарплату.
- И все Ваши организационные, вновь возникающие, вопросы,  будем раскручивать тоже мы. Нам это проще: у нас есть связи, специалисты, ну и, конечно, - авторитет. Считайте от ныне меня и Свету своими пожизненными рабами и Ваша просьба для нас - приказ, а потому и звоните в любое время. И вот ещё что, дорогие девочки:
тем же всевышним распоряжением к делу привязан и мэр наш, а как вы знаете, у него ведь тоже жена не подъёмная;  я его вызвал уже из отпуска, и мы уж назначили совещание с участием всех, уцелевших ещё ремонтных, строительных  организаций, и Вы непременно должны присутствовать, как первый значительный работодатель. - Всё у меня, - заявил директор, - слушаем вас теперь, Нина Петровна. Нина такого не ожидала. Это уж слишком! Она, было миленько размечталась построить свой центр незаметно, тихо, полулегально, в виду, так сказать, областной «епархии». Пока бы  там  та мафия разобралась в том, что кормушка чего - то стоит, дело б окрепло: пошла б массовка, народ бы воспрянул, оздоровившись, тогда б их семейству сам чёрт не родственник, тогда  они «крышу» сами себе бы спокойно выбрали. Скорей бы всего ФСБ «купили»: пусть бы себе охраняли, жрали и не мешали. - А эта вот лапа, уже откуда? – думала Нина, имея в виду самого банкира, с его высочайшим распоряжением, - должно быть бандиты. Чиновник бы пальцем не шевельнул, пока ему деньги под нос не сунули. А эти, эти  акулы  -  везде кровь чувствуют, спешат захватить – застолбить участок на всякий случай. А, если Менты?  - так, ещё наглее: те же бандиты, но только в форме, то бишь, в законе. Эти богуют в стране вольготно, почти открыто. Кто бы то не был, но мы под контролем какой то банды с первого шага, с единого слова в народном ЗАГСе. Ладно. Посмотрим…. Стоп!  Подождите! Господи, боже мой! Может быть, это мне только кажется?
 Вслух же, рассеянно улыбаясь, Нина воскликнула: «Милые, дайте я Вас расцелую что ли ... и слов не найти и с собой не справиться … и пусть Вам воздастся за Ваши милости!» По детски вскочила, перекрестилась, и, начиная с вонючей, вспотевшей Светки, трижды обоих поцеловала. А Дина тут к месту и тост подсунула: «Светлана Петровна, за Ваше счастье! За Ваше скорейшее выздоровление! 
Если по правде, то Нина мечтала ещё и о большой гостиницы за те же деньги. Куда  миллионеров – то поселять? – В наши клоповники с тараканами? За «тихие» деньги, они бы не только гостиницу, но и строй – участок, и дом для сотрудников там, на усадьбе одновременно бы заложили. Теперь что же …. Теперь всё на прибыль взвалить придётся. А – это время! Хотя, если наглости поднабраться, то может попробовать, хотя бы  гостиницу как - то  выпросить?      
- Умница, Дина! И как же вовремя! – Думала Нина,  тостом своим  она всё расслабила, остановила, и Светку умаслила, а пуще вот тётушке время вырвала, что бы она собралась с  умом.
- Вставать мне не гоже, - решила Нина, дама я всё – таки, и хозяйка, и уж, тем более не попрошайка, а равноправный партнёр по делу, о если бы знали ещё какого?!
Выждав моментик, и, улыбнувшись, и Светке, и Диночке, и Сергею, Нина воскликнула: «А, что говорить то? Одни восторги и удивления, мы и не думали,
что бы вот так вот, … готовились к спорам, да к убеждениям, а тут вдруг – везуха,  ещё и какая: не только  ведь местное, но высочайшее понимание, - на умных людей, так сказать, попали.
И мы, дорогие наши партнёры, будь - те уверены, - не подведём. Муж мой сейчас по делам в отъезде. Строитель от господа! Метод его много раз опробован, и он кое что здесь ещё придумал. Прежде всего он откроет столовую. Людей привозить, отвозить, и кормить бесплатно, и что бы спецовочка по сезону. На каждый объект по бригаде комплексной, - и договор с каждой. Оплата по делу: сделали некий кусок работы досрочно и с качеством, - премия тут же – на стройплощадке, не ожидая зарплаты общей. 
С нормальным снабжением, которое Вы на себя берёте, мы гарантируем пуск объекта  -  за год уж точно. Ниночка видела, как при подтверждении годичного срока, Светка вздохнула на всю доступность, и губы её задрожали мелко, и веки смежились, прикрыв  слезу. - Она постарается, - думала Нина, - она ни каких денег не пожалеет; может рискнуть всё – таки, с гостиницей? – Я извиняюсь, продолжила Нина, но вот закупку лекарств я себе оставлю. Это специфика. Часть из них местного изготовления, часть разных иноземных общин, религиозных центров, и из растений, растущих там же. Они все опробованы веками, а потому и особо ценятся. . Я буду искать их по всему миру и покупать за любые цены, торгуясь, однако, что б подружиться на долгие годы с поставщиками. – Во, даёт тётка! – Подумала Дина, - и как она знает, и ведь не брешет: всё именно так, до последнего слова и точки выполнит. А тётушка, видя особый подъём и доверие кредиторов, решила пойти, прямиком, во банк. – Всё ничего бы, - сказала она, ковыряясь вилкой в своей тарелке, - но есть проблема. Прямо, не знаю, как и сказать - то, деньги ведь, господи! – Да, ладно, чего там, вскричала Светка,- какие деньги, причём тут деньги? Не понимаю! Давай, не смущайся, не мучь, ради бога, что ещё надо то? – А надо ещё ко всему три объекта, - сказала Нина: дом сто квартирный для специалистов, гостиница дельная для богатых, и свой рем, участок на перспективу, Вы ж понимаете …. – Всего то?! – воскликнула снова Светка, - тьфу ты, ей богу! Проблему нашла, упаси господь! Плёвое дело! У нас финансирование по потребности. Выберем типовые проекты, всунем в усадьбу, и все дела. Правда, ведь, Серенький? Сергей подтвердил эту мысль улыбкой, и тут же добавил: « Всё решим завтра на совещании. Не беспокойтесь! Проект нам сварганят какой угодно. Найдётся и старый проект усадьбы. Его только малость переработают согласно Ваших же тех. условий.» – Конечно, конечно, - сказала Нина, - не возражаю, но там на развалинах уже и сегодня работать можно: расчистка, ограда, коммуникации, небось, и котельная не годится и освещение по территории ….             
- Да это всё мелочь, - воскликнул «Серый», - все это знают; я Вас уверяю: пройдёт совещание  и всё закрутится – не остановишь; народ будет рад заработать как - то.
Ладно о глупостях то базарить, время теряем, - воскликнул банкир разлюбезным тоном, - Давайте займёмся делами главными  – организационными, ведь и больница пока не наша. Мне и бухгалтеру теперь в мэрию. Я, так понимаю, и Вам туда же? – спросил он Нину. Та закивала. Банкир продолжил: « До вечера мы обретём больницу, зарегистрируем  предприятие, что б завтра вести совещание в ранге новых блистательных работодателей. И, так, - по коням, коль Вы не против». Девочки с радостью засобирались. Водитель отметил гудком готовность, в ответ на мелодию от мобильного.. Светку конечно же  усадили возле водителя, и Мерседес взял с места приличный ход, сразу к зданию администрации. И кто б сомневался в том что такие влиятельные господа, кровно заинтересованые в столь интересном деле в один день сделают всё необходимое, для того, что бы на другой день с утра, наша Нина Петровна уже  в ранге хозяйки, директора, главного работодателя с неограниченным капиталом, в присутствии своего прораба Сухого Виктора, Андреевича, Мэра города, представителя банка.  вела совещание с руководителями всех уцелевших  строительных организаций по вопросу реконструкции городской  больницы №3 под центр народной медицины, санаторного типа. Надо было видеть этих строителей: таращась то на мэра, то на хозяйку, они не верили глазам, ушам и вообще в реальность. Все они давно банкроты. Рабочие их голодали и не уходили, потому, как и уходить –то было некуда. И вдруг такой заказ, такой объект. У них здесь почти все больницы закрылись, из за отсутствия пациентов. Люди предпочитали умирать дома, чем в больничном коридоре в ожидании денег от родственников. А тут санаторий! Кому он здесь нужен? Кто будет платить деньги за тёплые ванны, за морские грязи, да ещё за каких –то там колдунов. И тем не менее, и хотя проект Нине обещали только через неделю, на другой день к обеду, усадьбу третьей городской больницы узнать было невозможно. По крайней мере, там уже работало сотни полторы людей: разбирали окна, вывозили мусор, тянули провода освещения, правили ограждение, судя по вывозимому металлолому, разбирали системы отопления, водоснабжения, стояла большая палатка в роли столовой, дымили армейские кухни, и вообще над всей усадьбой весел непрерывный звуковой фон пронзаемый порой криками людей, ворон, рыками машин, надрывным  воем тяжёлого экскаватора, Разумеется о таком скоростном разбеге супруги Сухие и не  мечтали. К тому же банк подарил им ещё и автомобиль. И теперь новенький белый   Мерседес стоял под их окнами, как господнее напоминание,  об окончательном повороте их судеб на новый, похоже, боле рискованный путь.


           ЧАСТЬ1 ГЛ 11   ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ
 

А ещё на следующее утро Нине Петровне позвонил из Москвы сын, звонок которого она ждала и боялась потому, что не могла она общаться с ним прежним зычным, дремучим голосом. А, как объяснить? А как не объяснять, коль ему ехать ещё ночь, с лишним, и это если  билет уже при нём, а если он ещё что –то там не сдал, или приболел: ведь надумает чётЕ что, изведётся весь, а то и заболеет на этой почве. Виктор же, услышав девичий голос, сразу сказал: «Привет Дина! – Как вы там? – Да ничего, - сказала мать, мигом подхватив, неоценимый подарок господа. - Маму позови. – Так на работе она. – Чуть свет ушла. У них там тяжёлый больной, и с утра у неё дежурство. – А что вы уже …
- Да – да, мы уже не ездим. Тётю на прежнее место взяли … - Вот хорошо!  - Вот здорово! - Давно пора! - Поздравляю, - обрадовался сын, а в заключение добавил:
«Диплом и билет у меня в кармане; завтра московским буду. Встречать не надо. Сам доберусь маршруткой.» Нина к мужу. – Радость – то, Господи! А уж, как Виктор Андреевич разволновался. Ну, как же? Вдруг ко всему ещё и взрослый сын, с которым надо как – то сойтись, да к делу пристроить, а прежде встретить без потерь  при его – то похоже Нининой впечатлительностью. – Слушай, - начал новоиспечённый отец, когда оба слегка успокоились; - а, что если его всё – таки встретят Дина и  Костик? - Ровесники ведь и друзья как ни как. Хоть как  подготовят. Уж Костик найдётся в любой ситуации. - Не возражаю, сказала мать, только Дине там делать нечего, мешать только будет. - Пусть здесь торчит, мне помогает. - Закупать надо много: нам сюда и на берег. Мерседесом – то не подъедешь. - Ой, я совсем забыла: Светка, как и обещала, перевела на мой счёт: пятьдесят  тысяч долларов. Представляешь? Гуляй – не хочу!
Ну – ну, разгулялась,- подхватил тему Виктор Андреевич - деньги – то личные. - Их надо все туда - под землю;  и то мало будет. Представь себе траты: велосипеды, приборы автоматики, компьютеры, трубы, отбойные молотки, бурильные установки, сварочный аппарат, паяльная лампа, ещё метал для гаражного входа, как мы уж договорились и ещё много чего по мелочам, вплоть да по кухонных принадлежностей. – Ну. тогда давай свои, - согласилась Нина, - я возьму машину и  от проектного бюро  сразу махну по рынкам, по магазинам, что бы у нас завтра с утра  было из чего хоть что то сварганить.   
Так всё и случилось: Нина, подкинув мужа до строй площадке, махнула  к проектировщикам, откуда сделав огромный крюк оказалась, как и намечала, возле ограды  городского дома престарелых под названием «НАДЕЖДА» - Слово – то какое  нашли, - подумала Нина Петровна - оглядывая  грустные развалены кода то богатой усадьбы какого то вельможного дворянина при каком – то царе Горохе. Нина в детстве была здесь с подругой, мама которой здесь, умерла и здесь похоронена. Теперь эта подруга по имени Юлия Семёновна здесь директор, принявшая эту должность ещё и потому, что и самой –то жить негде.   Нина давно
 собиралась проведать Юльку и теперь прикатила вовсе не похвалиться своей удачей, а вдруг обнаружив на большой карте в проектном бюро, что этот последний приют стариков лежит на одной параллели, с их больницей, а, стало быть и на  их  родненьком чудо – туннеле. 
И как не заехать, что бы прикинуть хотя бы количество вводов, представиться Юльке и вообще хотелось увидеть там много чего нового, современного: время – то сколько прошло с тех пор, но то, что предстало перед ней, едва она вышла из машины, чуть не повергло её в шок. Аж сердце сжалось. – Разруха! – Кругом разруха! Из всех, тогда ещё ветхих строений усадьбы, на месте остался только господский двух этажный дом, из  окон которого, представьте, торчали трубы печурок, как в Ленинграде во время войны, там где котельные не работали. Несколько оборванных старушек, копавшихся, похоже, на невидимых из за бурьяна грядках, привстали глянули на машину, да и продолжили своё дело, что по мнению Нины, означало только одно: жильцы этого заведения, как бомжи с  многолетним стажем, давно уже не ждали от людей ни единого доброго взгляда, не говоря уж о какой то там помощи, для их забытой властями и богом последней земной обители.  В Спешащей к ней даме, Нина узнала свою подругу только вблизи: по улыбке откровенного удивления в её адрес, как, к очень красивой девице, да ещё при такой машине. Пришлось Нине представиться и тут же поведать свою легенду про свою  российскую бабу  лекаря - травника, от чего пошли лобызания слёзы. И видимо они забывшись, разболтались так громко, что ближайшая из старушек вдруг поднялась,
пошла прямо на них, но, свернув в метрах в трёх прошла мимо при этом откровенно, пронзительно пялясь в глаза приезжей. – Чего это она? – Кто это? – спросила Нина Юльку, всё ещё глядя в спину странной бабули с удивительно стройной выправкой.
- О! это наша достопримечательность, - сказала директор даже с некой гордостью и уважением  к своёй подопечной. – Зовут её в основном - Баба Марго. - Документов у неё нет, как и у многих здесь. - Ей вот, должно быть давно за сто, а ты вглядись в неё – сорокалетняя. – Ты представляешь: ей  по уму – то в институте преподавать: а она здесь моет живых и мёртвых, кормит, стирает, лечит, колотит гробы, копает могилы, готовит пищу, когда есть из чего. - Ей бы материалы, она бы нам и сама всё слепила:  водопровод, отопление, свет, радио, мебель. - И живёт она здесь с тех времён, когда ещё мы с тобой сюда бегали. - И, заметь, - в бога не верит. - Не перекрестится.  - Погоди! – Остановила её Нина, - А как же ваше начальство? –  Какоё начальство? - Ой. да тут уже никто и не знает, что оно и быть должно. - Кому мы нужны – то, если с нас взять нечего? - Одни расходы.- Кидали, кидали нас по разным этим … - Так мы и остались ничейными. - Вот когда у нас было ещё чем топить?  - Помнишь какой тут парк был? - Вот пока мы тот парк не сожгли  в этих вот самых печурках, и пока у нас поле не отобрали, мы ещё как – то там жили, а теперь уж который год только со свалок греемся и живём, и ещё радуемся тому, что у нас хоть ходячие деды не переводятся. - А, ну, как одни останемся? – Как это? – Как это? – на сторожилась Нина. – Да, вот так, дорогая: есть у нас ещё кобыла с телегой.  Каждое утро два наших деда едут на этой кобыле вокруг всего города по свалкам в поисках в основном питания. -Там много чего выбрасывают. - Залежался, скажем, продукт на складе, так они его ни себе, ни свинье ни людям а прямо на свалку. - Там, конечно, вперёд нас  бомжи перехватывают, всё лучшее отбирают, но и нам остаётся. - Зато бомжи для нас обувь, одежду,  посуду, бельё, дрова и вообще всё нужное собирают. - А прошлой зимой выбросили более сотни связанных, но ещё живых кур. Бомжи не решились. - А наши на радостях все в хату и притащили. А у нас не то что холодильника – света нет. На улице плюс со снегом и людей всего сорок пять из них пять не просящих и не жующих но мы всё одно справились, справились, и хоть раз наелись досыта за то время, какое помнили. У Нины  подкатил ком в горле, и всё – таки она выдавила: « Ну, родичи хотя бы  приходят?»
Юля  тяжело вздохнув  тихо сказала: «Два года уже вообще не приходят.»  И от того как она это выговорила, вложив именно в этот факт всю свою многолетнюю боль,  Нина, успев юркнуть  в машину зашлась рыданием, за ней, умастившись рядом, завыла Юля. А, погодя, вытирая лицо, и всё ещё всхлипывая, Нина сказала: «Значит, так, милая: с этой минуты ты полноценный директор с приличным окладом, который я вот тебе и выдаю: с чем Нина достала сумку, из сумки кошелёк, из кошелька  деньги, из коих отсчитала пятьсот долларов, вручила  несчастной Юле, но с оговоркой: «Оденься приличней.»   
- И вот тебе первое распоряжение: готовь людей к переезду,  только  в белье, в одном нижнем белье,  ничего из той хаты с собой ни брать. - Завтра вам день на подготовку, а после завтра я перевезу вас в больницу, назначу вам персонал и лично буду контролировать ваше благополучие.  - А пока вы будите там отъедаться я займусь реконструкцией  вашей усадьбы с надеждой вселить вас туда уж в этом году и не позже.- Ты меня поняла? – И себя. - И себя в этот счёт включи. - Что это на тебе? - А  жить у тебя есть где? - Ну, пока поживёшь там - с людьми, а я придумаю что – ни будь. Нина ехала домой медленно по заросшей гравёрной дороге, которая тоже подлежала обновлению, как современница той же горе – усадьбы. На фоне общего потрясения от того, жуткого как смерть рассказа,  Нинину душу особо сверлил  всё ещё живой, пронзительныё  взгляд той бабули. – Вот что это? - Откуда она взялась? - Дальних – то  я видела: там их пять или шесть было. - А эта, похоже была в двух шагах за травой  и, конечно, всё слышала. - А мы тоже хороши.  - Чего верещать – то? – Ну, если слышала, так что? - Это ж для неё абракадабра. – Э, не скажи. – Дурака выдаёт нос а умного глазки.  А я её видела. - Так, что крути,  не крути, - продолжала казнить себя Нина Петровна,  -  а коль допустить, что она меня  и раньше как то там  знала, а теперь в травку – то не поверила, а легенду про подземелья, конечно, знала, то вот тебе, Нина,  и Юрьев день! Остаётся надеяться только на то, что эта мадам  в сто раз умнее чем  все её представляют, а, стало быть будет молчать, рассуждать, изучать, и не болтать почём зря на весь свой колхоз, что равносильно на всю Европу. Заехав за мужем на строй площадку, Нина уже в машине поведала милому про дом престарелых, про странную бабу, про свою глупость, про своё намерение прибрать к рукам этот ничейный  погост для живых людей, да и построить там современное  уютное заведение для стариков, которые будут там умирать только от старости,
 которое может и прибыль давать, если поселять туда ещё и заморских  миллионеров. Сухому идея так понравилась, что он даже о финансировании не заикнулся, ибо прибыль здесь, была более чем очевидна. А вот о мудрой бабуле Виктор Андреевич выдал так: «Ой, да, не волнуйся. Что она может – то? Поговорить? И, кто ей поверит? Ты ж сама говорила, что легенд на эту тему здесь крутится много. Вот и её слова примут так же. Видал, как всё обернулось? (Это я снова к читателю?) Видит бог, я старался представить свою новую героиню с таким шармом, с такой интригой … Но, как видим, - не получилось. Ничего, - ничего! Где – то в средине повествования  я надеюсь представить Бабу Марго  снова, но уже в такой роли, в такой интриге, что, пожалуй, при том и я не выдержу всей остроты своего безумного сочинения. Однако ж, время к вечеру, я извиняюсь. А что у нас завтра? А завтра встреча семьи с Сухим младшим, прибывающим в восемнадцать часов, с дипломом в кармане и с полной безысходностью в судьбе, ибо в Энске  при любом, хоть золотом дипломе работы нет и ни как не предвидится, разве что под землёй, - при своей семье, при полном обеспечении, кроме, разумеется женского общества, в его то самом активном возрасте. тётушки. В связи с предстоящим приездом сына, стал вопрос о месте встречи, застолья и вообще праздника: в усадьбе, как бы, не конспиративно такой толпой, и дом без присмотра нельзя оставить. Однако, Баба – Оленька, раньше ещё оценив ситуацию, заявила Костику с Диной так: «И не беспокойтесь там обо мне. Я дом не оставлю. А с Витькой я и завтра могу обняться.» Вот такая у нас умная Баба    - Оленька. В результате в субботу с утра,  как говорится. всё смешалось  в квартире молодожёнов. Дина, заканчивала третье платье для тётки, что б, значит, как на свадьбе: одно для встречи, другое к столу, третье тоже к столу, но на другой день. Тётка всерьёз занималась кухней. Старший жених пылесосил. Младший чистил раковины, кафель, зеркала, окна. Дина, закончив глажку, переключилась то же на кухню. Ребята помыв вдвоём пол, занялись ещё и лестничной клеткой, которая похоже, вообще никогда не подвергалась ни какой уборке. В результате такого вот штурма, без отдыха, и без обеда, квартира Сухих к 17. 00 сияла всеми цветами мира, как покои шаха в день коронации, и всё для него: для единственного сыночка, что бы он сразу всё получил: кроме диплома, родного отца, новую маму, замужнюю сестру, великое дело и вообще такую потрясающую жизнь под землёй.  о которой я, как автор мужского пола и сказать не решаюсь, ибо зависть проклятая, чёрт бы её побрал. Костику, однако, предстояла ещё и встреча с другом и не простая, а на трезвую, на голодную … А тут ещё маманя пристала, едва не плача: «Ты ж понимаешь, толстухи ведь долго – то не живут. И  он моей смерти жуть, как боялся. Так, что ты прямо – то не лепи. Ведь не поверит, а то и побьёт, упаси господь. А начни мягко, из далека: от Москвы, от поезда, от деда; заинтригуй рассказом, про арсенал, про золото, про опыты графа и только в конце осторожненько так подведёшь ко мне.» - Ой, да. ладно, Нина Петровн, я всё знаю, всё понимаю, за тем и иду что бы примерно так всё и сделать, как вы сказали. - И упаси вас бог где - то  к спиртному сесть, - не унималась, волнуясь мать, - дома напьётесь. Сядьте в скверике на скамейку, и что б ушёй рядом не было. Ну, всё! Беги! Деньги есть? Ну, давай. Осторожней там.
 Костик сразу отметил возмужалость друга и его колоссальную  схожесть с родным отцом. Виктор, однако, ответив, на «Привет!»  не улыбнулся не подал руку, а за тем тихо но твёрдо сказал глядя прямо в глаза товарища:
«А ты чего здесь? Я же просил не встречать. Не поняли что ли?»
- Да, так, узнал, и пришёл,  посмотреть, поболтать …
- А, что, не надо было? -Так я могу и уйти …
 – Нет. - Стой. – Извини. – Что то случилось?
– Да много чего произошло. -А тебя что конкретно интересует?
- Мама жива!
- Да, жива твоя мама! – Живее нас с тобой. – Что с ней может случиться?
- Правда, есть некоторые нюансы …
 -Что?
- С Диной что – ни будь?
- И Дина жива, здорова. И хата цела. И город в полном порядке. Правда, есть некоторые  нюансы.
- Что за нюансы, чёрт побери? – Колись давай!
- А, нюансы, дорогой такие, что касаются тебя, меня, Дины, Мамы, моей бабы, города, страны и человечества.
- Издеваешься да?
- Да, упаси бог! – И не думал.
-А вот если хочешь подробности, пойдём где ни- будь сядем в безлюдном месте. Сели, расположились, осмотрелись. И Костик сразу начал в лоб: «Как ты  думаешь с работой?»  - Да, пожалуй, проще своё какое – то дело слепить, чем искать иголку зимой в горах. – Да, уж, вздыхая, - согласился Костик. -  И тут же добавил:
«Ну, это нам не грозит. У нас уже есть такое дело: на сто жизней хватит.
А вот тут друг повернулся к нему с открытым ртом, что бы лучше слышать. И Костик продолжил: « Ты ещё не забыл местные легенды о царской казне, о арсенале? – Да, как же забыть, если мы всё детство только этим и бредили. – А, что? – Ты это к чему? А, к тому, миленький, что  мы это нашли и теперь всё золото и арсенал в полном нашем семейном распоряжении. – Да ты что!? – испугался, и удивился  Витёк, сразу утратив всё своё наигранное  высокомерие. - Но и это ещё не всё, спешил поиздеваться на другом Костик. – Как оказалось  эта наша находка   случайно расположилось рядом с таким явлением природы, с помощь которого Нина Петровна навсегда избавилась  от своего чудовищного балласта. – Да, да. Не сомневайся. – Вчистую избавилась. – Но есть нюансы.  Здесь уж Витёк, и вовсе молча уставившись в рот рассказчика  всё глотал и глотал его рассказ, о деде в вагоне, о подарке деда маме о смерти деда,  о появлении его родного отца,  который и протащил,  его мать сквозь энергетический сонм биополя сделав её едва ли не изящней родной племянницы В процессе рассказа, Витёк и слова не проронил а всё нервно терзал носовой платок: мял, рвал, грыз, скулил в него, слюнявил его, плевал в него, вытирался им и только когда Костик в итоге и почти в трансе выдал своё поэтическое впечатление о его голенькой маме на фоне зелени, он рухнул в колени друга, и, выплёвывая что - то там,  разрыдался на всю на всю вселенную.
Разумеется друзья не двинулись ни куда,  пока Виктор не успокоился. А как успокоился, по дороге к стоянке он, как межу прочем сказал   
так: «А ты, значит хотел представить меня семье более благополучней, так что ли? Всех уговорил, наплёл хрен знает что. - Ну, поздравляю! Ты ж меня, злодей, чуть на тот свет не упёк. – Ну талант! - Ничего не скажешь. - Но если это всё розыгрыш? Ты меня знаешь … - Во придурок, - воскликнул Костик. - Ты обалдел что ли? – Кто ж на такие темы шутит!? –Ладно, ладно, - поспешил сгладить  момент Витёк,  Жене там не вздумай ляпнуть.
Витёк маму худой – то сроду не видел, вернее не помнил. Полнеть она начала ещё до родов, а после роддома вмиг расплылась  чуть ли не до современных форм, как все говорили, именно от каких то сугубо душевных переживаний. А тут вдруг перед ним не иначе как студентка последнего курса, но с маминым взглядом, с той же улыбкой, а как повисла на шее, так вообще оказалась невесомой  десятиклассницей.
Дина такая же рядом плакала. Подскочил Виктор и Костик. Отец сгрёб всех в охапку и они уже стояли и плакали впятером, пока сама же Нина  не растолкала, не рассмеялась и не пригласила всех к полному яств столу.

                ЧАСТЬ  1  ГЛАВА 12

Сухой старший сразу предложил тост за сына, за жену.. Все ещё раз расцеловались, выпили, закусили, разговорились. А  вот второй рюмкой Нина Петровна, предупредив семью жестом, решила вдруг сама помянуть главного виновника торжества: его сиятельство графа  Леонида Антоновича  с таким вот прямым обращением к предку.  «Ну, что я, миленький, в вашем  опыте? – Кролик подопытный. А вы, Леонид   Антонович, - первопроходец: всё это открыли, очистили, испытали, подарили нам, надеясь на то, что мы, построив, указанную вами больницу,  стремительно развиваясь , успеем оградить себя охраной, стать влиятельными и популярными, и тем самым сохранить на  всегда поле в своих руках, с перспективой не просто помощи но реконструкции нашего заблудшего, и разумнейшего  всё – таки человечества. У нас, уважаемый,  есть уже деньги,  уже  реконструируемая больница; и ещё  дом престарелых, на территории которого можно построить еще  десяток корпусов с биополем для  иностранных стариков, которые будут умирать только от старости, за что и платить нам большие деньги. Так  что, нам осталось только  работать, работать и работать.  Спите спокойно, ваше Сиятельство, а мы уж тут вас ни в ком случае не подведём.» Выпили стоя, без звона бокалов и наградили Нину аплодисментами. Далее Нина заставила Костю позвонить Бабе Оленьке: как она там, при таких делах: мы то вот пьянствуем … Костик, поболтав с Бабой, передал  трубу Витьке, тот маме, мама – Дине, Дина Виктору Андреевичу. Переговорив таким образом с каждым членом семьи, Баба пришла к выводу о том, что семья до опьянения счастлива, а, стало быть, ребята, наверняка, придут ночевать к ней, потому надо охладить комрот, воду, с кипятить молоко , постелить Витьке на диван, сходить  ещё за молочным, за хлебом, за печением, приготовить к завтраку, а то и к ужину что – ни будь. Так всё и случилось, но только позже. А пока  Нина включила любимый твист и первой пустилась в пляску. Вот это был номер! Нина с детства так не дурачилась. Всё уж  забыла. И откуда что взялось? Бут – то и не было этих двадцати двух лет, жизни с одинокой  пустой душой. Следом не выдержав обаяния  чудо девицы выскочил Костик, за ним Дина, Витёк пошёл с каким – то своим современным шиком вроде бы и вприсядку но при этом бегом, смешно выкидывая ногами. Муженька Нина сама затянула в круг, зная его «взрывоопасность» в любых страстях, и не ошиблась: Сухой старший у всех на глазах  буд – то выпал в третье измерение: это уж был не степенный предприниматель с осанкой банкира, но деревенский завсегдатай всех пьянок и свадеб с огромным запасом смешных, фронтовых,  сексуальных, блатных, цирковых, и всех прочих – лихи, выкрутасов, которые он крутил и крутил и конца тому не было. На что уже Нина, знавшая мужа давно и насквозь, как она считала, и та была поражена таким неожиданным супер талантом. А, как запись закончилась, Сухой, как в оправдание сказал жене; «А не надо было гусей дразнить.» Так семья ещё много раз, пускалась в пляски, в пения, в питания, в разговоры, по сути празднуя начало великих, или как они полагали, даже   вселенских дел. Разумеется определилась и с назначением здесь каждого: чета Сухих приняла на себя все дела на поверхности, включая снабжение всем необходимым подземной команды  в составе Виктора, Костика,  Дины  по её настоянию в связи с проявлением соперниц, в виде каких – то там амазонок.
Бабу, конечно  в домохозяйки определили. Само собой, вышли и первоочередные дела, из коих самое главное: продолжение дела Виктора  по расчистке разведке туннеля, реконструкция освещения, монтаж охранной сети с установкой теле – камер с пультом управления на кухне с перспективой ликвидации кухни вообще, с устройством на её месте общего пульта управления заслонками,  а так же грузовым (Городским) входом в туннель через, гараж, которые (то есть – вход  и гараж)  ещё предстояло  построить по общему проекту на поверхности, и по плану семьи в туннеле. Кроме всего прочего, Витёк поддержал семью в главном: отдать теперь поле властям  было бы самым тупым безумием и равноценно самоубийству, И граф так советовал. И время такое. Ведь перемрёт же народ от такой разрухи и безработицы.  Виктор представил диплом инженера по автоматике, чему все особенно были рады: а Костик так просто вскричал в подпитии: «А я механик, а нам автоматика не хватало: щас дырок насверлим, заслонки вставим: и пульт надо делать,  опять же охранную сигнализацию.» С подачи, Костика, и отца, Виктор не видел особых проблем  в их дерзкой затее. А вот мысли о неких других состояниях
поля и даже о возможности создания их там же в туннеле, с перспективой выхода с ними в Европу, а то и за океан, Виктора так заинтриговали, что он и думать о другом не мог, по крайней мере, пока не поделился всем этим угаром ещё раз с Костиком. 
Обед за беседой весьма затянулся, и, Костик чуть более всех захмелевший, изрёк предложение: пойти прогуляться слегка по городу, а заодно купить пару велосипедов, как было говорено, и подготовить их для движения в туннеле..
. – А, что, коль они в люк – то не влезут,  -  заметила Дина, как самая трезвая из семьи,  придётся опять по частям засовывать. – Вот, чёрт побери! – изумился Виктор, - а мы о деталях и не подумали. - Ты вот всегда так: молчишь, как рыба, - потом как скажешь, … чего же ты раньше – то?-  Колёса там главное: - молвил Костик, - коль самое малое не пролезет, придётся большое крутить «восьмёркой»,  а это время! – А Вы не спешите, снова - вмешалась Нина,   завтра обмерите вход в пещеру, и примите умненькое решение. А пока там и пешком как раз: что Вам пять   километров - то – Так, может мы сразу тогда уж к бабе, а утречком в дело? - спросился Виктор, почти умоляюще глядя на маму, как на решающее звено.  Ему не терпелось скорей под землю: туда, где воскресла родная мама, где ждут приключения, открытия, тайны и вообще всё новое и опасное. ….  - А вот давай мы у папы спросим, сказала мама, - он у нас старший. – Да, ладно, чего там, - спокойно, с улыбочкой молвил папа, - не видишь ребёнок горит страстями; что ему с нами – то? Я бы и сам  туда пулей, так ведь работа ….
- Там небось Баба Оленька, ждёт не дождётся - вспомнила Нина, Никто и звякнуть не догадался. Так бросили, как бомжиху.  Ты, милый, за всех извинись, пожалуйста, - обратилась она к ребёнку.  – Мама, Ну, что ты, ей –богу, мы же с ней , только что по телефону все как один наболтались до сыта. – Ой! Ой! – Извините! – Простите! – Напилась дура старая. Или я уже не старая?  - Ну, и молодые бывают дурами. А мне теперь сам бог велел. 
 Вот тебе деньги на первый случай, - продолжила Нина Петровна, - обращаясь к племяннице.- С утра  на рынок. – Возьми тележку.  Набери больше, картошки, хлеба, мяса,  пельменей, сгущёнки, пряников там каких ни- будь. Капусту сразу заквась в двух – трёх бутылях. - Не забудь, чай, кофе, сахар, фрукты. Смотри там по месту. Тебе же стряпать. - И повнимательней! Что б хвост, не дай бог … Ты
меня поняла? Закончив инструктаж Нина  деток расцеловала, старший Сухой им потискал ручки; на том и расстались.
Как ни странно, но Витёк более всего удивился в пещере даже не эху, не сухости,   и ни штабелю с золотом ящиков, а полированному  полю  в  такой – то яме, да ещё в каменной нише, с разно наклонными, грубыми стенами, более похожую на нору ископаемых  неандертальцев. –  И что ты об этом скажешь? – спросил его Костик, переглянувшись с женой, имея в виду именно  полировку дубовых досок. -Да, ладно хитрить – то, -   воскликнул Виктор, а то не знаешь? - Это ж очевидно: такое могла влепить здесь только высоко организованная особь, смертельно на веки влюбившись  в женщину, и, сдается мне не в нашу, а в ту: из памяти поля, существование которых вы и подозреваете. – Но вы здесь не смекнули самое главноё: коль эта дама располагалась здесь: на диване, то, стало быть и весь их вид может обитать вне поля, и даже среди нас на поверхности. А вот тут у супругов  и рты раскрылись. Потрясённый, Костик только и мог добавить: « Да – да, вероятно, только они ведь наверняка  бесполые , одинаковые, и пол этот они заказали, но зачем? Что за блажь?» А вот ты сам и ответил, - вставил Витёк, стало быть и пол у них  есть, а тут, воздух  диван, а потому небось и кайф запредельный. А чего вы испугались –то? продолжал Младший Сухой, голосом отца и с той же отцовой улыбкой, весьма уверенной в себе личности, я полагаю: молиться на них надо. Они графу помогали , маму вот спасли, и к нам благоволят; ну, подумаешь,  нашкодили где - то там , так это ж от скуки. -Я те дам! - Я те дам шкоду, - вскричала  Дина, - только попробуйте! Я теперь на шаг вас не отпущу. – Ишь, уже приноравливаются! - Ну, чего ты? – Чего? – Я ж просто так  для потехи, поспешил с оправданием Виктор,  - А если честно  то у них вообще ни каких дырок нет ибо они не пьют не едят и размножает их  поле и только поле, как под копирку, по одной матрице. – Да?, -удивила Дина, - правда что ли? -  Ну, это мы еще посмотрим. Знаю вас, - кабелей несчастных.   – Да. – А туннель – то вы мне покажете? - спохватился, Витёк,  полагая, что до туннеля они ещё не дошли, а примитивная дверь его пока что  не интересовала  – Да, вот же оно рядом,  воскликнул Костик и, скинув тяжёлый замок распахнул перед другом дверь, в которую он уже с диной заходил, как вы помните. Теперь же все трое сразу отпрянули перед иллюзией обвала должно быть морских волн и вообще морской панорамы с криками чаек, с перекатам гальки. И, сразу вопрос: «Что это, господи? – Разумеется запись, - решили мальчики. А, коль родители о том, даже не заикнулись, то, стало быть, сего тогда и не было, вовсе. - Ага! – вспомнил Кости: «Предки что – то там   говорили о профиле дамы  возле лежанки. Но, тут же его чиркнула и другая мысль, которую он вслух не сказал, а , отстранив ребят, сам вошёл в туннель и закрыл за собой дверь. Туннель заглох, так, бут – то он (Костик) его и выключил. – Ах, вот как!,- подумал  он, -  вышел, подмигнул друзьям, закрыл и тут же открыл дверь, и что бы вы думали? туннель молчал, как могила в ожидании покойника. Но и это ещё не всё. Показав родичам знак  молчания, Костик взял замок, и как бы в попытке  повесть его на место,  громко стукнул им о дверь, как это он сделал только что невзначай, снимая его с пели. Кинул замок, распахнул дверь, И вот вам ещё одна супер сцена, но уже в корне другая. На этот раз души ребят остановил  широколиственный, шумный, лес, с дремучей вознёй внизу, с криками птиц вверху и всё это на фоне некого гула, совсем не лесного происхождения, и кукушка! Господи, родная земная наша Кукушка! что  означало: - и лес – то наш, по крайней мере, не такой уж древний. Костик снова закрыл дверь и без шумно открыл, чем  выключил, всё это странное наваждении и сразу уставился в глаза друга с явным вопросом? «Ну, что ты на этом скажешь?
-Нет – нет.  Давай вначале ты, а потом и я кое что скажу, молвил Витёк, явно предлагая другу восстановить прежнюю, их пикировку на тему: кто из них остроумнее и тупее. – Да, ради бога, - ответил Костик, -  принимая вызов, и сразу пошёл во банк;  «Вот сюда бы  ещё  изображение не правда ли? -А пока мы имеем вот что: запись включается стуком в дверь, работает только при открытом туннеле думаю  она бы и , при твоих предках включилась, только,  никто же не стукнул. Пишет,  конечно ракушка с подачи поля и ни откуда – то там, - не с натуры, а вытаскивая всё из бездонной вселенской памяти поля. Так, что нам ещё повезло, а то могли вынуть такие страхи, с такими громами, что и туннель бы рассыпался.
- У тебя всё?  – А теперь смотри сюда, мягко, как дома сказал Витёк и спокойно пошёл к выходу из помещения, пока с непонятно каким намерением. Поравнявшись с верстаком, он взял большой деревянный молоток  вдарил им по верстаку,
Подошёл, распахнул дверь, точно так же как Костик. И вот вам третья картинка:
сплошной птичий гомон, дальний фон моря. При том, местами было слышно, глотания, писк цыплят, журчания в желудках, шорох мелких камней,  и вдруг  тишина, гудок парохода, снова взрыв гомона птиц, на чём Витёк всё и выключил,  осторожно закрыв туннель.  А теперь Дина, уставившись в мужа, ждала от него реакции. –Да ты хоть знаешь что ты открыл, сказал Костик, обращаясь к другу, уже как бы сдаваясь или вообще забыв о своём чёртовом честолюбии, запись - то управляется! Отец, значит, твой здесь день и ночь стучал, и не каких картин, а  мы только что  появились, а они уже знают: кто мы, откуда и что нам надо  и  подготовили это всё. – Ну, что молчишь?  – Не знаю, как тебе, а  мне жутковато, под микроскопом. - Ой, да ладно, может, это и не так совсем. - Мало ли совпадений, -успокаивал себя и друга Витёк, предвкушая ещё посещение  маминой лежанки, где она превратилась  почти в девчушку, во что ему до сих пор, как – то вот душой – то, как раз и не верилось. Лежанка, слава богу, оказалась на месте. Уж Виктор её  всю разобрал, осмотрел, ощупал,, обнюхал, снова сложил, перекрестился над ней и только  за тем обратил внимание на сестру с другом, ожидавших  его возле чего – то там интересного, коль уж Костик позвал его пальчиком. Подошёл, да так и замер, как перед господом, а на самом деле перед  точно таким же   профилем своей мамы какой являлся там  многократно, и о котором ему отец  рассказал  как неком символе уважения аборигенов к маме и к нему и должно быть, ко все  людям с поверхности. И теперь вглядываясь в сиё прямо скажем идеальное произведение, Виктор откровенно радовался тому, чио оно вполне реально, а стало быть и творцы его вполне реальны, и маму они создали реальную, и поле , и туннель и пещера, и Костик с Диной здесь реальны, и дай бог, чтобы и все их великие дела оказались тоже реальными, как до сих пор реален вес сущий э мир под ярым солнышком на  поверхности. Разумеется такой, явно уж материальный факт «ни откуда», сам по себе, обескуражил  семью от чего всё это подземелье предстало им не просто ямой, но почти тем самым таинственным  миром, о котором они  как бы догадывалась, но верить опасались, ибо ничего «своего»умного и подвижного, мир сей до сих пор людям не предъявлял.. Хотя, , возможно и  предъявлял, и даже наверняка  предъявлял, но человек боле занятый размножением и пропитанием, мелочи этой не рассмотрел.  Выйдя из «аппендикса», как Нина почему – то назвала эту конечную часть туннеля, Витёк вдруг сказал: « а А, может ещё влево пройдёмся? -Уж очень хочется, пообщаться с этим ископаемым чудо пришельцем, и первым пошёл по туннелю, касаясь обеими руками стен, то есть, как раз по оси странной конструкции. Пройдя метров пять, он обернулся, подождал друзей, максимально приблизил их к себе, и подняв палец на уровень носа  таинственно сказал: « А ракушка – то живая!» Костик,  открыл рот, Дина не поняла. Витёк сказал : «Поясняю!»А , коль в туннеле такое эхо, то ведь точно не пояснишь, а пояснишь, так великую мысль обидишь. Витёк вывел ребят в кухню, посадил на диван и уж хотел было влепить обдуманную тираду, но Костик, горящей реваншем, вскочил и сказал: упреждая, и тем осложняя изложение  своих мыслей сопернику: «Так почему же она живая? И как такое в голову – то пришло? – А гранит у тебя ещё не ожил? Погоди – погоди, не суетись, дело то плёвое, тихо молвил Витек, -  стараясь не обострять ситуацию, - поясняю: «Сейчас вот под моей рукой ракушка вдруг оказалась очень даже холоднее гранита , да – да, именно гранита. Это же нонсенс. Такого в принципе не мажет быть! Вот я подумал: а, коль всё – таки факт есть, то это тогда не просто многослойная скорлупа, а,скорлупа,  напрочь загруженная полем, котороё под воздействием чего – то, например, - ледникового периода, превратилось в другое состояние, то - есть  именно в кристаллическое, потому этот панцирь и жив до сих пор, ещё и обретя некие, совсем уж не свойственные ему способности. – Ну, и что из того?  – Как эти кристаллы взять то – то? Не ломать же туннель, сказала Дина, вероятно,   слышавшая где – то о том, что всякие жидкие кристаллы  весьма полезны. – Стоп, дорогая, – воскликнул Костик, я кажется понял.  - Твой брат намекает нам на то, что поле можно элементарно  сделать кристаллическим, охладив его , и он хочет предложить для того наш холодильник прямо сейчас на всю ночь, и это, похоже дельно, только вот где провод взять? - Ай, молодец! – воскликнул Витёк, - ну,
точно в десятку. - Вот, Дина, у тебя муж какой! – А я – то думал, что я один здесь такой сыч. – Гордись, родная!  - Ладно, ближе к делу, - сказала Дина,  продукты – то убирать? - Давайте бегом, а то  Баба там, небось,  уже к  нам  собирается.
Провод и весь инструмент  по делу нашли в обоих  шкафах, продуты сложили в малый ящик, постелив  туда всю клеёнку. А уж пустой, старенький холодильник ребята отнесли в туннель  и поставили там тоже на малый ящик, выбросив от туда, представьте, погоны  для младших и старших офицеров, и всякие там нашивки, и другие знаки различия из металла. И уже в кухне, Витёк поспешил развить свою идею более подробно: Да тут бытовой аппарат, как раз в десятку, мощней и не надо. Вот завтра увидишь: морозилка  будет забита  под завязку и мы будем выгребать их ложками и складывать в бутыль на долгое  хранение в том же.   холодильнике, который следует вернуть опять на кухню, потому как много эти самых существ нам пока не понадобится. Как и предсказала Дина, Баба Оленька уже и оделась по «боевому», всерьёз,  собираясь лесть в подземелье спасать, должно быть погибающих там детей. За  то и радости было больше, когда они вдруг явились: шустрые, вдохновлённые, с продуктами из того холодильника , со вселенским открытием, как раз для их земных, богу угодных  дел. Баба Оленька так взволновалась, что к столу и по рюмочке налила. Ну, фронтовичка же, господи: сама выпить любила, и людей, как говориться, попотчевать.
Утром Дина чуть ли не со слезами потащилась с Бабой на рынок, разумеется, оставив ребят без присмотра, а себя без участия в эксперименте, которым она тоже загорелась, коль уж и муж  обалдел от такой, казалось  бы  детской, дурацкой шалости. Друзья же, позавтракав кое – как,  по  зигзагу почти  бежали, который  уж раз переживая не просто победу, но открытие, обеспечивающее   чуть ли не бессмертие человечеству. С замком Костик возился долго – целую вечность, вот уже  и замок на диване и холодильник открыт, и  жужжал  он нормально, только в нем было темно, ибо лампа не вспыхнула. Да, что там лампа, Виктор рукой выгреб
 нечто  мягкое и холодное, что сразу представилось,  россыпью льдинок размером с горох, гранями во внутрь и снаружи, отчего они даже при слабом свете «аппендикса» оказались дрожащими, светящимися изнутри и весьма даже устойчивыми, ибо при перекладки их в другую ладонь, ни одна из них не рассыпалась. –Что  там со светом? - шипел Витёк. Костик сунулся в аппарат и вспыхнувший свет, сразу превратил  кучку студенистых образований как бы в настоящие бриллианты только более яркие, ибо они ещё  и дрожали, воспроизводя более тонкое разноцветье. 
- Ну, давай что ни - будь, прошипел Витёк. – Костик метнулся вон из туннеля,   Виктор же, не дождавшись друга приступил к микро экспериментам прям на своёй
Ладони. Под тёплым воздухом изо рта  кристалл развалился на много кусков и стал ещё ярче. Размазанный по коже кристалл, превратил часть её в идеальное зеркало, которое тут же и сгинуло что, означало распад его на такие мизерные  кристаллы, которые поле просто слизало, должно быть, вернув в первозданное состояние. Более того: к удивлению «исследователя» и вся кучка  в ладони тоже начала уменьшаться, при чём вся сразу не разрушаясь, сохраняя  всё это странное нагромождение. Витёк, однако, всю кучку полю не подарил, а растёр в ладонях , рассыпав частично,  и только тогда позволил его высочеству вылизать его простые,  человеческие ладони. Костик принёс, как он полагал, самое ходовое из медицинской стекляшки графа: пластырь, бинты, вату, йод , спирт, пиалу, ложку. салфетки  скальпель, графин с водой, стакан, трёх литровый стеклянный бутыль,  полотенце, фонарь и даже  и марлевую маску на лице, на что Витёк рассмеялся, взял только скальпель, а за  остальное, вместо «спасибо», вскинул палец к виску, и показал:  на холодильник: поставь, мол туда,- придурок.. Разумеется, дальше  для продолжение эксперимента, Витёк,  не обмыв нож, чиркнул мягкую часть ладони,  закрыл рану, кристаллами под ладонью. Прошло пять, или чуть больше  минут;  и, что бы вы думали? Не сросся только самый верхний участок кожи, и ни кровинки.  Костик тоже всё сделал также, но продолжал держать рану, десять минут, от чего рана  вообще превратилась в красную нитку, которую так и хотелось сдуть, скину или растереть  даже при том, что Виктор уже ложкой выгребал содержимое морозилки, каждый раз показывая другу новые невообразимые развалы таинственных  «Слёз» из глубин веков но уже под лучом фонаря,, от чего вообще задохнуться  можно. Упаковав кристаллы в бутыль, ребята перенесли холодильник в кухню, и решили: предкам пока не звонить,  а до обеда разобрать короб отца, прибраться, а уж после обеда махнуть за песком, в надеже успеть сделать хотя бы две ходки.

                ЧАСТЬ 1   ГЛ  12   КРИСТАЛЛЫ

Ну а, коль уж они остались в пещере, а не в туннеле, да ещё вдвоём, то почему бы им и не поговорить между делом, о чём либо, очень уж интересном? Слышь, Витёк, начал Костик, копаясь в ящике для инструмента. Ты вообще про биополе что ли- бо читал?
 – Да читал кое – что.
 - И что именно?
- Вот что ты о нём знаешь?
- Ну, оно как бы ещё называется вселенским полем знаний, то – есть знает всё о вселенной.
- И еще оно якобы бывает у каждой твари. - А у человека
оно ещё и душой называется.
-Вот и всё пожалуй.
- Ну, это я тоже читал.
А ещё я читал бут – то эти персональные поля называются матрицами; они яко бы бессмертны, с скапливаются здесь, - в таких вот ямах  и  даже иногда оживают, там – как – то.
- А, что,  и пожалуй, - сказал Витёк, если судить по нашим уже открытиям.  И тут же продолжил:  « Вот что это за девицы?
- И что за поле? – откуда оно взялось? – Как оно уцелело при такой тонкости? - А уцелеть оно могло только в одном случае, подхватил Костик, если оно – это чудо, ещё и может иметь множество состояний. – О, Да, конечно, всё ж очевидно,  мы их как бы уже пять имеем, - сказал Витёк. – Вот те раз!
Откуда столько – то? Ну, как же. считай:  наша душа – раз,  био волновое – два, полу - живое - три , Живое - четыре , кристаллическое – пять.
- Ну, полу – живое, - как бы ясно, не унимался Костик,  это те, что маму твою лечили.-  А откуда живое? – Как это – откуда? – А кто, профиль лепил, графа топтал, как я понимаю, - именно здесь, вот на этом полу, на этом диване,  и  вне поля заметь, что видимо позволяет им и на поверхности баловаться. – Да ты что? – обалдел?, удивлённо воскликнул Костик. – Да про них давно бы уже все знали, в том числе и уголовный мир. – Скорей всего у него тут местные жили, которых, конечно, он не мог оставить в живых,  как ты понимаешь. - Ой. -  Ну. разумеется, - крикнул Витёк, только ты дурака – то не включай. – А то не понял, что Тут, наверняка, кроме проституток, и эти  Самые Био девицы были, заметь, возможно, даже с опытом разнообразного, убойного, вселенского – космического секса. - Я бы не отказался, а ты как? - Молчишь? Вот и граф промолчал, не написав, как ты говоришь, в книге женщинах   ни словечка. А если согласиться с тем, что тут ещё и покойники оживают и выпадают, то мы можем в такие дебри влетим   что, до обеда и короб убрать не успеем. – Так, что давай начинать. Где тут у вас инструмент хранится?  Да и проболтали они всего минут пятнадцать  А дальше уж молча успели трубу не только разобрать, но всю жесть распрямить  прибраться на кухне, в зигзаге, да ещё на верху встретить своих дам с тачкой да с умками и затащить всё это по крутому, закрытому зеленью переулку. . Разумеется в доме Дина сразу про эксперимент с холодильником: «Ну, что там? Как там?» И уж Костик выложил им всё, так вдохновенно, детально, и цветасто, с демонстрацией ран, с перспективой продления жизни, а то и вообще бессмертия всему прогрессивному человечеству. – После обеда я с вами, вскричала Дина. Очень уж ей не хотелось крутиться здесь с  Бабой а хотелось туда, в подземелье, где всё ново, таинственно да ещё и некая лёгкая, интимная возбуждаемость  которую она испытала однажды  даже на кухне, когда была  всего лишь в одном невесомом ситцевом платьице. Ребята согласились, но при  условии:  за песком она с ними не пойдёт, а останется в Кухне, чистить посуд и вообще наводить порядок, и не войдёт  в туннель, не при каких обстоятельствах. На том и решили. Однако, Дина им и на подземной кухне сгодилась. Едва ребята засобиралась, как Дина сказала: «Куда вы с одним наганом – то?
.-- Вон там небось остальные - то?, и показала на два ящика – табуретки возле стола, на которых ребята только что восседали. И, угадала, представьте. Один оказался набит патронами, второй наганами, но с таким сюрпризом, что даже Дина, заметила: « А чего тут, ещё и старые?» И действительно: Как это вдруг между двумя рядами   чёрных, воронёных наганов на ложементах были просто втиснуты два такие же, но очень потёртые. – И что скажешь, спросил Витёк переведя  вопрос сестры Костику, в институте которого была  военная кафедра, потому и выпустили его в звании младшего лейтенанта.
 –А вот мы посмотрим, сказал младший лейтенант, и взял из своей кобуры  наган  графа ;открыл барабан и аж, присвистнув, сказал:
«Да,  ведь граф то наш душегуб, простите».
- В каком смысле?
-А, в том, что эти два потёртых нагана наверняка принадлежали подчинённым графа,  который их здесь и расстрелял.
- Ой, ой. – Прямо таки и расстрелял? – Ты – то откуда знаешь? – Это ж надо доказать, а ты вот так сразу и ляпаешь.
- А что тут доказывать? – Всё ж очевидно.  - Вот посмотри: в барабане графа среди старых патронов два новых взятых из этой коробочки, стало быть и расстрелял он свои старые именно здесь и ни как иначе. - А в кого стрелял? Да, в хозяев этих двух потёртых наганов, иначе как бы эти наганы здесь оказались, и куда бы делись их хозяева от таких – то бесхозных деньжищ, да ещё в то воровское время? – Скорей всего это было так: эти  два убиенных  были не выходящими,  граф же достраивал дом и  был уже почти местный, потому первым узнал о взрыве последнего корабля эскадры  со штабом белой армии, и о том, что российская казна осталась ничейной,  пришёл,  да,    и застрелил «друзей » чем спас казну,  свою жизнь и  великоё дело для нас с вами, а, стало быть, и для всего нашего  многострадального государства.  Как вам такое?, -  сказал наш герой, гордо вскинув причёску, вероятно ожидая аплодисментов или хотя бы просто  одобрения жены и друга.  И не ошибся. И как тут Виктору не одобрит, коль Дина первая и захлопала, а друг жаждал ещё и реабилитации за прежнее недоверие, так что, похлопав, с сестрой, Виктор ещё и  чмокнул фантазёра в лобик, буркнул  там что – то. И они приступили к подготовке марш броска в туннель, надеясь к ужину махнуть хотя бы две ходки,  и ещё на то, что очередная куча песка от графа будет последней. И они утром  уже по пустому туннелю могут проскочить до конца этой самой длинной в мире ракушки, что бы, наконец узреть: -Что там в конце ? – Откуда прёт поле? Насколько прав граф, предсказавший там концы ещё одиннадцати ракушек. И что там в них? Не все же с песком? Не все же пустые? Поскольку кобура была только одна, Виктор наган свой сунул за пояс, а пока закрывали ящики, Дина принесла две кобуры и две портупеи но без сабель и без наганов. – Ты где это взяла, - спросил её Костик  - А  через нишу налево: - буркнула Дина, - там их полный ящик. – А чего две? – А мне? – Как - же я – то? -Вы вот уйдёте …а здесь чёрти кто может сунуться. Пришлось Костику, удивляясь геройству любимой,  расконсервировать  и ей наган, а за одно и преподать урок боевой стрельбы, после которого она даже попала в узкую доску от ящика, приставленную к закопчённой стене зигзага. На том и расстались: Дина взялась наводить  порядок. Ребята, подогнав  под себя тачки, очки, захватив кроме наганов ещё и солдатские тесаки, фляги с водой, да и Фонари на всякий случай, укатили в свой первый рейс по незнакомой тропе, оказавшейся не такой уж страшной на самом деле.  Тачки оказались громкими, вертлявыми, сам же  туннель показался настолько мощным и всё -таки нерукотворным сооружением, и ребята сразу прониклись к нему любовью напрочь отбросив прежние первыё  впечатления. Очки одели, как по команде.  За тем, как – то незаметно, добавилось ощущение мощности во всём теле, поднялось настроение, и даже захотелось бежать, как дома по тротуару просто так: от избытка счастья и ни как иначе. И вот он первый сюрприз, простите. Оба они, как ни старались, ни малейшего изменения температуры «стен» ракушки ни как отметили, хотя прошли уже более трёх  километров, если судить по отметкам на матовых стёклах  некоторых из светильников, что по их мнению могло означать только одно: живёт  таки наш малюск. .. Кроме того Виктор Викторович, похоже спровоцированный средой, вдруг  поплыл в бездну некой фантасмагории, даже более дерзкой и вообще уже несусветной. Теперь все эти двенадцать туннелей , предсказанные графом, представились ему био  тварями, которые, как - то там сойдясь в одной точке, выплеснули своё содержимое, в  некий общий котёл , да так остались на тех же местах, живущими за счёт всего живого вокруг, заманивая его в свои дьявольские ловушки. ле Вот и они с Костей попались. И кто бы не пришёл в след за ними, возбуждённые, опьянённые, здоровые, сильные,  любознательные будут сами бежать в бездонную пасть огромного, булькающего кристалла.- истинного хозяина подземелья. Уж ,совсем было отрешённый Виктор чуть было не наехал  на  Костика,  сидевшего возле кучи песка в позе печального клоуна на арене. И что…- только и успел сказать  Витёк, как Костик кивком головы указал  на следы босых ног на песке рядом с кучей, при том скорчив такую  рожу, бут – то он так и знал, и даже ожидал такой трюк от каки х то там там выпавших аборигенов.. Следы, разумеется, оценили, как девичьи, и не  случайные, а специально натоптанные, как попало, не иначе, как  для демонстрации и даже лопату, странно уложенную с другой стороны кучи, ребята приняли за указатель  приглашающих их куда –то там и не иначе, как на свидание в свои чертоги. - Вот это  номер! Сказал Витёк. - Какая удача?  – А, что? – Чем мы рискуем? – кричал он хриплым туннельным шёпотом, - ведь сами же приглашают. – Случай – то, какой, Господи! - Да нам семья не простит, не то, что потомки. – Ой, да, ладно брехать – то! –А то я тебя не знаю? – Ширинка – то вон чуть не рвётся. – А у самого! –А у самого! – И кто об этом узнает?          
– Дурак ты ей богу, - теперь уже  взвился Костик, - да весь мир и узнает. - А не ты ли вчера ещё соглашался с тем, что девки эти наверняка от поля , бесполые, не пьющие не жрущие, без малейших дырок  где – либо, и даже рот у них сохранён только для разговора.- Да и не соблазняют они нас, а так: забавляются, потому, как больше о нас ничего не знают. -Тебе – то, что? – пощупал, понюхал,  да и ладно.. – А мне отвечать перед женой, как за связь с полноценной земной девицей - Нет уж, иди сам. – Ну, и пойду! – Ну, и иди! – А ты хоть знаешь куда? - Дед – то ведь до конца так и не добрался, стало быть и света там нет. – Иди – иди! – Так они тебя там и ждали. Или ты думаешь: они нас слышат, и уж размечтались … – Да, мы для них знаешь кто? - А, как для нас – черви. – И мир наш дурацкий им на хрен не нужен! А был бы нужен, давно б проявились, или захватили, с такой – то дьявольской организацией. – Ой, ладно.  – Пошли уж ,- мирно, почти просительным тоном  сказал Витёк, зная, что друг только кочевряжится, на самом же деле. – пойдёт! Пойдёт!– Куда он денется? – Ну, не отпустит же?  – Хорошо! – Я пойду, неохотно вымолвил Костик но при  условии: доходим до конца проводов, или до первой кучи, и, если там нас не ждут, возвращаемся, грузимся и  домой. -  Может успеем ещё  пару  ходок сделать. Ко всему ещё куча представляла собой совсем не такую, о которой отец рассказывал , а только затоптанный холм, на котором, кроме  женских следов, выделялись протекторы, должно быть иностранных ботинок графа. Получив согласие Витёк, так вдохновился,  так воспылал страстями, что, передвинув наган на спину, поправил штаны и рубаху, лихим реверансом пригласил друга вперёд, если не на великий контакт миров, то уж хотя бы на море  люби с неземной красотой даже без права на возвращение. .
. Полагая, что это не далеко и, не собираясь идти далее
электроосвещения. Фонари то они  не взяли. А так же  не могли знать о том, что если в туннеле нет бликов, то ни кого там вообще нет.  Однако  шли и ждали, расстегнув кобуры.  Не верили и ждали. Боялись и шли,  а чего ждали они уже и сами не знали. -Тут лишь бы что. - Ну, хотя бы куча.  А то ведь ни кучи, ни девок, и светильники не кончались. Всё случилось обычно, как Костик и ожидал и хотел, что бы снять с души непонятное, грязное. От последней лампы свесился провод. Стеной стала тень. И не живой души.
 Виктор было, приуныл, застегнул кобуру, улыбнулся и отвернулся. А Костик вдруг вытянул как для  ребёнка: 
«А это  у нас что такое?» Рядом с тенью, как – то, незамеченные до сих пор, рядком, как на выставке лежали пять одинаковых, чёрных, как смоль ракушек, размером, пожалуй, с ладонь,  или даже больше. – Это они, они, - сразу подумал Виктор, имея в иду, конечно же девок. – с подарочком. - Вот и контакт! – Ничего для начала!. – То ли ещё будет? - И что там?  - Письма небось. – А почему пять? – Это из Каких же соображений. – Ага, там, должно быть одно письмо, но на пяти языках, что бы уж точно связаться. Костик же думал слегка иначе: Он вдруг испугался знаете чего? А того что его предсказание о социальном устройстве подземного мира вдруг окажется  правдой и письма в этих ракушках не иначе, как жалобы, просьбы о помощи, обращения к верхнему миру с предложениями о совместной борьбе, против их угнетателей. «Вот те раз! – Кто б мог подумать? – И что же делать? – Стоп! – А может те твари  в образах дев, просто живут  здесь, и ни о каких  волшебных делах  всех прочих живущих они не знают? Виктор бережно взял одну, послушал, взвесил, нюхнул. Костик хихикнул по поводу запаха и тоже схватил ракушку. Тварь с виду, была живая: чистая, тяжёлая и холодная, - ну, прямо только что со дна океана, или из какой либо лужи здесь. - Мало ли что там  у них  в пустотах, – подумал Виктор, и тоже, не удержавшись обнюхал ракушку по шву, надеясь всё – таки поймать хоть какой то запах.
- Может быть вскроем? – сказал Витёк.
-Да ты что? – Ну, не здесь же..
-  Видишь их пять:  каждому по одной, и одну в запас  – Вот при всех в хате за столом, как подарки и вскроем.
- Ага! – А если это нечто смертельное сразу для всех пятерых, да ещё  в закрытой земной  халупе ?! – Ты не подумал?
- Нет уж. – Рисковать так здесь. – А ты боишься, - так отойди, - вымолвил Костик, -
 уже вытирая свой  нож о подол рубахи.
Попасть ножом в узкий, заросший шов  межу двумя половинками было не просто, а потому, Костик вначале  оскоблил весь разъём, затем, найдя более слабое место,
вставил кончик ножа и повернул слегка. Створки раскрылись, но лишь на пальчик, а уж раскрывая их без ножа Костик точно поймал в руку , и показал на ладони  чудо жемчужину размером, пожалуй с фалангу большого пальца, ещё и светящуюся изнутри голубым неподвижным светом.
- А я что говорил? – взвился Витёк, отводя взгляд  с подарка,   – Они полноценны, умны, добродушны. - Они и с графом дружили,  маму спасли, и нам вот предлагают … - Да, я согласен, что они от поля – то. - Но  не думаю что бы поле отняло у них  самое  главное – функцию размножения. - Рыба то тоже ведь от моря, однако ж именно для того, что бы  размножаться, при этом ещё и совершенствуясь как вид.
- Дай мне подержать. – Она сильно холодная? – Знаешь, что у нё там? - Да газ же, небось? – Что ещё то. Он там на вечно  ибо есть подпитка извне при любой среде.   
 – Ну, дай я рассмотрю – то, как следует.  Костик отдал другу драгоценность, остальные ракушки кинул себе  в штаны и они помчались, назад,  к куче к тачкам - к родной семье, всё ещё не представляя ещё одно великое свойство своей находки, не иначе, как от самого господа. Загрузив свою тачку, Костик вдруг, зав руки в промежности, тихо сказал: - Ой, погоди! – Подожди Витёк! – Здесь что – то не так! – Понимаешь? у меня такое  ощущение … - Бут – то … - Ну, что? – Ну,  что? – Что с тобой? – Тебе плохо да?
- Ну, не знаю пока. – Как это не знаешь? – Так не бывает.  – А, ну, колись? – Что – то -  с головой? – С желудком? – С кишечником?- С печенью? – С почками? Ой, да мы же в поле! – Чего бояться – то? – А я и не боюсь. – Тогда что? – Вот что? Издеваешься да?  - Знаешь? – Ты не поверишь! – Похоже возбуждают они мня. – Кто? – Кто возбуждает – то? – Да эти  штуки. – Ракушки что ли? – Ну да!   
- Балда! – Мог бы сразу и сказать.. – Вот это номер! - воскликнул Витёк, не обращая внимание на яко бы оскорбления друга.
- Ну, как?
– Приятно хоть, или так себе? 
- Да, пока ничего. – вот жду, что будет? 
- В каком смысле?
-Ну, что, непонятного?
- Будет в меру, по  человечески и вот вам помощник в любой семье
- А коль яро, без такта, без меры, до насилия, и смертей, то на хрена ж нам такой привет. – Пусть сами звереют.
- Да – да. – Хорошо. Просто здорово, чёрт возьми! – сказал Витёк, и тут же добавил:
- «Если боишься, отдать мне все  ракушки, а эту  голую можешь  взять даже в рот, что б не потерять, да и добавить на радостях. если   Надеюсь всё -  таки, там в каждой жемчужина?
.- Вот – вот. – Тебе это как раз, - бросил в карман и ходи петухом, жениться не надо.
- Только трусы успевай менять.
- Да, ладно юродствовать..
- Тоже мне –лебедь!
- Сам – то давно женился.
Друзья друг на друга не обижались.
Костик с милейшей улыбкой отдал другу все четыре  ракушки ,  голую в рот до жены, что б уж не забыть, упаси господь. тоже ему оставил разумеется,  родственнику теперь, и как компенсацию за одиночество. 
. А, как загрузились, так и рванули в обратный путь  лихо, почти галопом, забыв про усталость, очки и девиц,  имея, заметьте, всё  нарастающее возбуждение.
Дина их встретила более чем странно:
- И где вы шлялись?
- Что это с вами?
- А ну в глаза! – В глаза смотреть!
- Да, чего ты?
 -Что ты  меня  лапаешь – то?
- Что тебе надо? 
- Да, успокойся! – лопотал Костик, чуть - ли не отбиваясь от нападавшей на него жены.  Но, Дина знала где лапать. Ей ли, законной жене, стесняться?
Она, как раз за то и схватилась, что интересовало его  жемчужину.
- Ах, вон оно что! – Они встретили девок и у ни у обоих штаны полопались.
- А ну колитесь: Кто это?
– Сколько их было?
 – И как у вас всё это произошло?
 – Прям на песке что ли?
-- И сколько раз, если вы считали?
- Ах, вы Кобели проклятые!
- Встретились.
- Спелись 
-Видали, как бычатся. Костик не видя тому конца, и не зная что делать просто с упрёком взглянул на друга: мол, что ты молчишь? – Помогай давай.
Виктору ли не знать сестры? – Она всегда такая была. - Ревновало тётку, его. подруг, пацанов. - А уж мужа сам бог велел.  - Вот и теперь, она ещё дома. при бабе к нему прицепится:  ночь проревёт. – день промолчит, а потом и съедет на той же жопе.
-А, ну цыц! - Рявкнул он на сестру.
-Чего орёшь – то?
- И не стыдно.
-Ты хоть слово родному мужу дала сказать?
- А что, скажешь, я не права что ли?
-Вон у него там … до сих пор торчит.
- И что я должна думать?
-Дура ты глинобитная.
- Да разве это что – ни будь  означает? вскричал Витёк
- А вот если бы ты его спросила по человечески, так он бы тебе всё рассказал и показал вот эти самые вещи, - при этом Витёк стал вытаскивать из карманов части ракушек, и Костик к тому тоже присоединился. А как Дина узрел на столе ещё и тот огонёк с голубым отливом , так и вскричала: «Ой! Что это? Какая прелесть! Холодный. Холодный. Жемчужина  что ли? А в этих тоже таки еже? Где вы это взяли? Ага. Погоди. Ну и что? Какое отношение имеет всё это к тому, что у вас в штанах?» 
-Да, самое простое: - продолжил Виктор, - девки здесь не причём, мы это нашли там, куда  дед не дошёл и где кончилось освещение, а стало быть ракушки эти ровесницы поля, туннеля и  ещё более сексуальны, чёрт бы их побрал. - Но нам сразу – то  невдомёк. -Мы их по карманам, а в них оказалось и сто метров нельзя пройти. -Так и тянет. - Так и забирает. - Еле дошли вот.  Вон у мужа до самых колен штаны - то мокрые. – А ну повернись, миленький! А Костик как бы и застеснялся. – О, господи! – вскинулась Дина, - Это же здорово! – Здорово! – В постельку бы их!  – Здесь их пять штук. – Значит, каждому по одной и одну в запас. – Мы  берём вот эти две, правда ведь, миленький. – Ты меня прости! – Откуда я могла знать – то. – Э, нет, - сказал Витёк, загребая ракушки, - во первых здесь только одна открыта, а во вторых: это собственность семьи, вот семья и распорядится. Я лично буду против выноса  этих сокровищ  из подземелья. – Нельзя этого делать. Мало ли что. И семьи у нас всего две. Бабе не надо. Мне тоже. – Бабе не надо? - вскричала Дина. -  много ты знаешь. А ты у неё спросил? -  И вообще мы ещё посмотрим. Там в хате,  между прочем, вас шалопаев маманя ждёт. Вот она всё и рассудит. Да что ж ты молчала, воскликнул Витёк и засобирался, сразу поняв, что мама примчалась взглянуть на кристаллы потому, что Дина ей звякнула, не имея  на то ни малейшего разрешения. -Так вы уже были здесь? –крикнул Витёк, обращаясь к Дине.- Ну,  были, и что? – Не имеем права что ли?- Мы и бабе всё показали. - И решили что бы этот запас кристаллов, хранился здесь в холодильнике, на какой либо крайний, смертельный случай. Ну, что с Дины взять. Нет чтобы рассказать реакцию бабы и тётушки на  кристаллы, так она понесла своё.  увидев ребят в таком вот якобы предательском состоянии. И кто её просил тётки – то звонить. Там ведь надо хитро, конспиративно, на бытовой болтовне,  и ни как иначе. Ну, сделано так сделано. Уж не  знаю, что там  Дина ей наплела, Нина Петровна, узнав  об открытии, взяла с собой бабу и ну в люк да, бегом по зигзагу, до самой подземной кухни. Высыпав перед собой часть этих самых кристаллов, Нина так и обмерла: « О – О – О! Вот ты как обернулся! Чуть озяб и уже другой!» Это она к полю, к родному полю, которое её спасло, окрылило благословило, а само так и осталось в этих вечных теснинах скал. – Ты не думай, мы тут рядом. Куда нам без тебя – то? У нас,  дорогой теперь только одна цель. Ты вот меня оживил и, думаю всех бы хотел, да видно не можешь. И мы вот пока не можем. Нельзя нам с таким – то к людям. Они опасны. Они друг  друга - то грабят. А тебя так сразу оценят в рублях, разорвут, раскрадут, перепродадут много  раз, а то и устроят войну на весь мир, если чего – то там не поделят. – Ну,
Ничего – ничего! Нас теперь много. Мы вот сил наберёмся, и они все, не заметив того начнут развиваться совсем иначе. Послав Дину за  водой, Нина тоже чиркнула лезвием  мягкую часть ладони и уж убедилась воочию, как кристаллы за пять минуток затянули рану до обескровления . Вода ложку кристаллов, как бы и не заметила: они просто исчезли в ней. Удивлённая этим чудом, Нина добавила ещё пару ложек, потом ещё и ещё. А вода глотала и глотала сие, так и оставаясь зеркально яркой и ни как не меняя уровень, заданный первоначально.  –Вот видишь?! – Вот видишь?! Кричала Нина Петровна, забыв про эхо. – Они не растворяются! – Они делятся, увеличивая объём воды, разве что на микроны. И как я понимаю, их теперь от воды – то не отделить; нет – нет, - не отделить. Так что это? – я вас спрашиваю! – Вот именно! – Во именно, дорогие мои. -Это уже не просто вода – Это настоящая живая вода в реальном, а не в сказочном мире. Кто б   Мог подумать? И всё это вы,  вы, родненькие мои. Мы там наверху только развернули дела, а вы уж нам вот что:, ещё более удивительное лекарство, причём,
ещё и весьма даже транспортабельное, в отличии от биополя. А уж, как Баба Оленька всполошилась: прямо – таки затряслась вся. Выбрав момент, когда Дина принялась копаться в шкафу, Баба сказала: «А нельзя мне во внутрь одну, всего одну ложечку. – Что мне терять то? А тут всё – таки эксперимент. Нина же, обняв бабу, сказала так? Нельзя пока, милая. Ты же здоровая. А старость она не лечит. Ты не волнуйся. – Я всегда имела тебя в виду, и мы все любим тебя. Коль подвернётся омоложение, так сразу к тебе, конечно. А пока домой, домой.

Глава № 11

Нина Петровна за эти дни ещё больше похорошела. Слегка поправившись, и отъевшись после «диеты поля» , она даже мужа  обеспокоила своим невероятным преобразованием  прямо – таки в сказочную мадонну.   
Стол уже был накрыт к ужину, хотя, вроде бы, было еще и рано, но что время ля Бабы – Оленьки, коль явилась сама принцесса.
- И ещё Нина  привезла в крытом грузовичке, представьте себе; био туалет для пещеры. Правда всякое «био» там отсутствовало, но корпус Виктор Андреевич оценил приличным и весьма проходимым сквозь люк, если его вначале разрезать. конечно. Раньше Виктор Андреевич думал отхожее место сам как –то смастерить, и даже место нашёл такое, где слив и расщелина от природы встретились точно как в унитазе, ну и без платно на зависть всем. Триумфально оценив   био кристаллы ребят, Нина  обрадовала семью и своими, - строительными новостями. – Миленькие,  вы бы видели что на стройках творится. – аврал, штурм, атака; говорят так кода – то Днепрогэс строился. Виктор Андреевич уже заказал  ту самую внутреннюю, поле пропускаемую дверь, в ста двадцати экземплярах, и  все прочие свои материалы, включая  и водонепроницаемую, но поле проводящую смесь, для заливки подушки в подвалах  и одновременно для сокрытии вводов его величества био поля. Более ста человек только здесь – на больнице заняты..  На доме престарелых чуть меньше, но похоже, и там прибавится А работают – то как: с прожекторами, в три смены, с трёхразовым питанием, с баней, с ночёвкой , с доставкой домой и обратно и  уже сегодня прямо на рабочих местах всем выдали аванс, новы спецовки с нижним бельём и рабочей добротной обувью. одной бригаде выдали зарплату и премию в долларах  прямо там: на рабочем месте, . Сдаётся мне, дорогие мои. что если и дальше так пойдет то мы  и к новому году управимся. Да – да, представьте себе. Ещё и как управимся. Да, что уж теперь мы? Вам бы успеть. Нас вон армия, а вас двое по сути. Вам бы ещё человек пять.– Да где же их взять – то? – Это ж не на скотном дворе работать».- И ни надо нам ни кого, - вставил Костик, - мы сами управимся. – У вас проект уже есть? – Ой, – Есть. – Есть. – Я его привезла. -  Пока только больницы. – Ребята постарались. С недели и тот сдадут. – Дина подай там сумку.
Развернув проект, Нина сказала: «Вас ведь интересуют только вот эти размеры. - Видите? - Тут все лечебные корпуса, на одной линии и на расстоянии от туннеля около одного  метра  - Так же я расположила и в усадьбе для стариков. – Получается: восемь корпусов, восемь дырок и ещё ниша под гаражом. Можно было б уже сейчас бурить,  без выхода на поверхность, но нет пока бурмашин. Сами понимаете: мы не можем заказать это банку. - Отец, конечно постарается, но когда это будет?
- А что, у вас уже дел  там нет? - Как это нет? - удивился Витёк. и сразу начал про  песок, про освещение, про туалет, про видео камеры, про пульт управления. Ладно – ладно остановила его мать, отец  по всем вашим поставкам уже работает. Дайте мне размеры, я привезу вам два холодильника. . Костик выскочил за размерами. А Нину уже понесло по теме нового супер открытия. - Вообще –то можно достать охлаждающие: схемы любых размеров. - Вы пока определяйтесь, прикидывайте, а как будет гаражный вход, мы туда что хошь по частям воткнём, но уже только с прибыли от больницы, и после проб на себе, на себе, на мне, например. Вы меня поняли? Да, чуть не забыла: о комплекте видио камер отец уже договорился;  может завтра и привезу. - Ну, что, - по пять капель? Сынок наливай. Но тут проявился Костик, сунул Нине конверт с размерами холодильника, кивнул другу, уселся и сделал  загадочное  лицо,  предвкушая нечто забавное, в котором он как бы и не причём. – Я извиняюсь, но у нас к пяти каплям есть ещё один сюрприз: - сказал Витёк  и встав, высыпал из пакета на стол подарок таинственных дев подземелья., и тут же, выждав охи и ахи  начал монолог, поясняющий происхождение  сей несусветности. Дина же, вскочив. добавила самое главное, обращаясь к тётке и к Бабе – Оленьке: « Они ведь об этом – то сразу не сообразили, и в штаны, в штаны запихали. Видели бы вы их тогда ниже пояса, умереть – ни встать. …- Ну, и что? с нетерпением  сказала Нина, - А до колен были мокрыми и джинсы чуть не рвались и, главное они с этим сами сделать - то ничего не могли. Вы представляете?  Соврала  Дина, даже не смутившись под подозрительным взглядом тётки.- Вот как?- удивилась Нина Петровна и перевела взгляд на,
 покрасневших ребят, всем своим видом подтверждающих  чистое преувеличение подруги. Да, и им ли опровергать сие, уже испытавшим божественный вкус подарка из ниоткуда?  Мы только тебя и ждали, - продолжала  брехуха , обращаясь к любимой тётки, - вот реши наш спор: раздать  это по постелям, по трусам, по карманам, или вернуть снова в туннель, что бы они там ещё миллион лет валялись без всякой пользы для человечества. Разумеется, Нина Петровна сразу догадалась о происхождении жемчужин  а, поскольку с девицами как бы уже и муж общался и она в большей мере, да и ребята вот испытали их дар, то она и подумала: «А почему бы  и не раздать? Пробы производителя» на них нет, да и вряд – ли все они окажутся в руках какой – либо одной особи  А  всё – таки миг счастья. Пусть себе дети милуются.» Вслух же сказала следующее: «Да, пожалуй. – Сынок открой  пока ещё три.  Витёк правильно понял маму: открыл, протёр бумажной салфеткой три, выложил четыре рядком и сам засмотрелся, как бы уж жалея такую прелесть.
-Значит, берём, по одной,- начала Нина Петровна, - и под честное слово перед семьёй,  в том,  что эта ваша драгоценность никогда не попадёт в руки чужих людей. – Прошу, дорогие мои! И, представьте, первой, покраснев до ушей,  схватила жемчужину Баба – Оленька и не сунула куда – то там, а, зажала в руке, выжидая момент,  что бы продвинуть её вместе с другой рукой поближе к промежности. Все это заметили, все сделали вид,  все, улыбнулись душой, и все пожелали ей доброго здравия на века, или пока живёт с ней  её спасительная жемчужина. За бабой взяла Дина, и, заметь те, тоже не спрятала, долго держала в руке, а  за тем под столом, быстренько  сунула мужу в руку явно с приказом кинуть её   в тот же самый карман, где она уже проявила свои возможности.  Третью спрятав глаза и как бы украдкой взял Сухой младший. Четвёртую с с хитрой улыбкой   Нина Петровна, и она же сказала: «А вот пятую сынок, я полагаю, надо положить в тот бутыль, где кристаллы, - в родную среду, так сказать, и пусть она там лежит до возможного пополнения в нашем милом семействе. Она  же предложила выпить за Виктора Андреевича, которого за столом явно не хватало. Не хватало  его голоса, его фигуры,  его души если угодно, которую все воспринимали, как родную, чистую, умную, баз малейшего намёка на превосходство.  Прикатил, бы и он если б мог, но он в том аврале главный специалист, работодатель: всё надо видеть, везде успевать, . Это ведь у токаря, - взял деталь да и замерил, каким –то там  инструментом, а на стройке, надо контролировать сам процесс, не говоря уж о материалах, растворах о заводских деталях, и упаси бог отвернуться, тем более, что там была ещё секретная  составляющая, которую приходилось постоянно держать в уме, ибо она там наиглавнейшая.   
Нина уехала всех расцеловав,  благословив, особенно ребяток, как главных героев, и ещё, наверняка, за таинственный, редкий  подарок, должно быть от самого господа. 
По прикиду ребят в куче на завтра, оставалось не более восьми  тачек песка, то - есть, как раз : две ходки до обед две после. И мысль дельная тут – как, тут: «А, что, если чуть раньше встать, махнуть песок без обеда, а за оставшееся  врем отремонтировать там свет, да и пройти налегке до конца туннеля, если он вообще проходим, а не контролируется каким  ни будь там зверьём или непроходимой ловушкой, оставшейся от бог знает каких потомков.   Как говорится  « сказано, смазано и заправлено», только вот ни задача: как  с Диной – то быть? – Ведь после  вчерашнего она вряд ли  отвяжется, да и следы девок, небось, остались.- Ну, со следами мы решим, но она же за тачку ухватится. - Так это и хорошо, подсказал Витёк, - Куда ей тачка? - Метров  сто покряхтит, да и  вернётся обед варить.  – Всё польза какая – то. На том  и решили. Утром Дина, вероятно, мудро оценив решение ребят, подняла их чуть свет  накормила, поторопила, на обед кое что захватила, бабу разбудила и  в шесть часов они  уже там: в пещерной кухне собирались в свой самый лихой  поход, разрешив и Дине взять лучшую из тачек деда. Дина была вне себя от счастья, но уже минут через двадцать мучений  в волнах туннеля она вдруг решила, что тачка это не утюг и повернула назад чуть не плача, сообщив о том мужу еле слышным коротким эхом. Костик, конечно, догнал жену, забрал у неё тачку, но Дина  и без тачки отказалась тащиться в такую даль и изъявила  готовность: лучше уж обедом заняться, да и в ящиках покопаться в своё удовольствие.
- Баба с воза: кобыле легче, сказал Витёк и они помчались почти бегом, с желанием оставить, как можно больше времени на ремонт сети, на ну, и на исследование самого важного в это рейде, - места рождения, или извержения его величества поля, как сподобилось назвать  сей феномен земли нашей несравненной Нине Петровне. На остатках песка, как бы ничего не изменилось, всё те же следы ребят, «девчат», ботинок графа и только лопата, снова лежащая, штыком вдаль,  вновь  испугала ребят, явно приглашая на свидание или всё – таки в ловушку, о чём, по мнению Кости мог знать  и граф, потому и провод оборвал, и ракушки подложил, не рискуя предупредить их, как – то иначе. Ну, не так уж они испугались. Предупреждён, - значит вооружён, напомнил Витёк, стараясь поддержать в друге страсть к приключениям,, азарт первооткрывателя, да и интерес к «амазонкам», как бы он там не кочевряжился. Во время обеда Дина так впялилась  на ребят, что, Костик не выдержал и спросил: « Ты чего? – А вы чего? -  спросила Дина, - Не уж – то ещё нашли? – О чём это ты? – А всё о том же.- Знаю я вас. – Небось, ещё там набрали тех штук, схапали, спрятали, договорились, и теперь, значит,  последнюю ходку ждёте?  Костик хотел было что – то сказать, но выручил Виктор:  « Динка, не доставай! – Ведь вот сама начинаешь на пустом месте, а потом хнычешь. - Нет там ни каких жемчужин, ни каких девок. Уж ты поверь мне. - Да, мы и вчера всё вам доказали. – Ага, – давай,  давай; - дуру нашли. – Да, я вас кабелей насквозь вижу. – Ну, так давай с нам, налегке: без тачки! – Что ли мы,  против? – мирно предложил муж,  явно  жалея, несчастную. А вот это, похоже, Дине только и надо было. Ой, да, ладно уж, - ладно,  катитесь, с богом, 


пока я добрая; однако тут же добавила:   - А вот с какими вы рожами вернётесь,  я очень даже проконтролирую.
На этот раз ребята загрузили  только одну тачку,  с пустой же, забрав фонари  и некоторый инструмент,  двинули, наконец, в последний бросок, предположив, почему – то  эту кучу последней, провод освещения идущим  дальше:  до финиша, до конца туннеля, где их может ждать всё  что угодно, вплоть, стойбища этих самых девиц,  и даже ловушка в виде подарочка.  И ещё Виктор  ждал повторения сюжета с ракушками.  – А, что, - рассуждал он, - почему бы им не подумать о том, что мы испугались и не повторить приглашение, как, скажем, мы это делаем, если животные, не сразу хватают пищу.  И, вообще, в отличии от друга, Виктор  от девиц, много чего ждал хорошего, полагая, их  весьма разумными и сексуальными, и не способными на нецелесообразное поведение. И вот  это место: та же тень стеной,  висящий провод, и ни какого повторного приглашения хотя бы в виде вчерашних ракушек или  ещё чего.  Провод, висящий от фонаря, Костику ещё вчера не понравился: Кто его трогал? – Как он  мог оторваться, да, и погнут он был не естественно.  О том, что сеть освещения здесь тянул сам граф, да ещё не с лестницы, а с перевёрнутой  тачки, Костик давно догадался.  Вот и теперь же,  перевернув тачку колесом вверх, и уже с короба рассмотрев и прощупав  соединения, пришёл к выводу: «Одна из жил порвана внутри оплётки. Так бывает при заводских дефектах, или, при небрежном обращении с проводом  при  прокладки. Но удар его ждал чуть позже: в концы оплётки, прерванной  жилы был всунут обыкновенный гвоздь, вроде бы провод  соединивший, однако, не касаясь самой жилы, он создавал только видимость целого провода, который, ко всему ещё и весел до пола. Костик был так «убит» этим фактом , что тут же , спрыгнул, сел на пол, и заговорил чуть не плача: «Ну, вот что? Что это такое? Ведь это же делал специалист, и зачем? Кто он такой? Не граф же? Ни враг же с поверхности?»
Не девки, в конце – концов? - Стоп! – Погоди! – Заткнись! – Вскинулся Виктор, - Давай всё по порядку. – Что всё  - таки произошло, чёрт бы тебя побрал?! Костик нервозно выложил суть, и снова заговорил, не ожидая разуме  друга. – Ой, да понятно: местный он местный, как раз из покойников, да – да из покойников, и заметь с инструментом, стало быть, и наверх выход имеет, а коль так, то как я и предполагал: всё здесь держит в руках какая – то банда. Да, если бы только здесь, а то ведь и всех нас и всё живое, и граф уже здесь и все наши предки, и мы здесь будем в вечном дремучем рабстве какого – то монстра, возможно даже полу -человека, полу - твари от поля. А коль он полю родня, то наверняка и нас с тобой сейчас видит и слышит и всё пишет в свою бездонную память, что б потом  встретить нас как «героев.» А если хочешь знать, то …. – Ой! – Ой! – Погоди! – Заткнись, ради бога.! -Ты опять за своё? Ну, куда понесло – то? – Ну, сколько можно?- Ладно! Замолк , согласился Костик. – Ты – то что скажешь? – Давай опровергай! – Может ещё подскажешь: где покойник инструмент и лестницу взял?
- А скажу! воинственно, крикнул Витёк, вызвав нудное эхо, которое громыхнув под ухом, скатилось, как бы не к свету, а в тёмную тень ещё неизвестной части туннеля, насторожив даже Виктора. И всё – таки младший Сухой сказал так, - А чего это ты решил, что эту чушь слепил специалист? - А коль наоборот, - человек ни хрена не знающий в электричестве, то есть тот же граф с той же тачки, будучи молодым и не опытным, а потом подучился, разобрался, закончил всю сеть, а про это место забыл,
потому, что всерьёз занялся экспериментами. Могло такое быть? Отец, к стати видел у него книги и по электрике. – Похоже – похоже,- почти согласился Костик,- но с хитринкой.- Тут конечно всё может быть, продолжал «Фантазёр», только мне теперь кажется, что граф здесь занимался только наукой, а всё прочее, включая вывоз песка и монтаж сети электроосвещения  творили местные рабы, произведённые кем –то там  именно от покойников. - Тьфу ты, ей – богу! – воскликнул Витек и добавил: «Так это ж надо доказать, а ты пока только всякую   
дурь тут мямлишь. – И докажу! – Обязательно докажу. Да прям сейчас и докажу!
-Ну – ка,  Ну – ка, - сказал Витёк. И Костик продолжил: - А.  что ты скажешь, если я сейчас включу фонари  и там окажется чистый туннель и  проводка, и всё это будет тянуться  до самого конца туннеля? -Ну, и что? -  крикнул Витёк. - Как  это что? – удивлённо воскликнул «электромонтёр», -  Так дед  даже в книге собственноручно написал о том, что он не добрался в конец туннеля, так кто ж тогда свет здесь провёл,  кучи увёз, да ещё  туннель подчистую вылизал? – Ну? что?  - Что молчишь? Язык проглотил? Слушай Коко … (Здесь Витек вспомнил, о том, что в детстве они называли друга Коко и Вико, после какого - то там иностранного фильма  и, похоже, не зря вспомнил, а как бы в страхе, за его здоровье, и пуще  за то, что его несусветный брех может оказаться вполне реальным.) – Ну, слушаю  - слушаю, давай телись! И Виктор продолжил: «Зачем ты говоришь как враг? Ты ж этим меня нервируешь, и не дай бог ещё и семья узнает». – Конечно узнает, - сказал Коко, - а я то здесь приём?- Само ведь всё всплывёт.. -Или ты думаешь мне не страшно? -Ещё как страшно. -Да, и всё человечество ахнет, когда этот подземный мир, вдруг проявит свой интерес к захвату ещё  и  поверхности. А ты, нечастный, вместо того что бы, как следует, выслушать меня, да присмотреться, проанализировать ситуацию, всемерно  гнетёшь, меня, унижаешь , за то, что я тебе пытаюсь преподнести истину, ведь настоящую истину, таить которую считаю именно вражеским  преступлением. Заметьте, читатель все эти, серьёзности Костик лепил с присущей его лицу, явно неуправляемой, смешинкой, что как раз и бесило друга, ибо тема – то была настолько близкой и убойной, что не верить было опасно и верить себе дороже, ибо этот Коко не прочь был и поиздеваться в своё удовольствие.
И всё – таки Виктор решил пойти ещё раз во банк, надеясь прижать наглеца до полного разоружения, и начал он: руки в боки  и прикинув полу улыбку: Вот ты мне надоел, Коко, и чего ты всё врёшь и врёшь  и всё не впопад , и всё не туда, не пора ли остепениться? Ты хоть помнишь,  сколько лет было его  сиятельству, когда он преставился? – Сто пятьдесят, если верить его же писаниям, - сказал Коко.
..А теперь рассуди: туннель он облагораживал , будучи капитаном, или майором, книгу собирал уже стариком. И что с него взять, если он даже для мамы твоей ничего толком связать не мог, Куда уж там  старые дела по песку и по освещению, тем более они  его и не касались: у него там свет был, поле  текло, эксперименты шли, девки любили, пищали, кормили, почитали, как господа,   да и ладно. -Так что ты давай  отдела не отвлекайся, ремонтируй сеть, да пойдём, туда или сюда, а  то ведь там Динка взыскания пишет. А я пока проверю твою интуицию. И что бы вы думали? – Витёк взял оба фонаря, вошёл  в тень, да тут же и проявился в бликах золотого жерла ракушки, всё еще «ползущей» к свое беде.   Тут уж и Костик взбодрился. А поскольку на ближнем фонаре тоже же висела часть провода  от сети, Костик мигом всё скрутил присоединил  и, оставив  тачку, поспешил догонять своего вечного оппонента. 
До финиша всего – то осталось километр с лишним. И чем ближе конец, тем больше волнение. - Хотя если уж граф там бывал,- рассуждал  Вико,-  то наверняка нет там ничего сенсационного, кроме такого,  завала, как скажем в аппендиксе.- Нет – нет Это не годится.  – Если уж ракушки  - туннели сошлись в одной точке, что очевидно, хотя бы на трёх туннелях открытых графом  по жухлой траве, то там. Наверняка, был провал типа воронки, да ещё с уходящей  водой, которая и притащила этих нечастных морских моллюсков, что бы высосать их, да и бросить на разрушение, как миллиарды подобных им. – А коль так, то концы  этих ракушек должны висеть и ни как иначе. А, коль висят, то они открытые и промытые а. стало быть, туда и проникнуть можно. Костик шел впереди, рассуждал почти так же, но в конце сам себя испугал выбросом целого пучка  обалденных, мыслей. Вот полюбуйтесь: « Ведь ракушки – то, свежие, хоть и мёртвые,  а стало быть девки взяли их не от куда – то там, а именно с месторождения. И сами они должны же где -то обитать и наверняка возле ракушек, потому,  тоже ведь сексуальные. Да и вообще в этой яме так и светится двоевластие: одни, значит, что б напугать нас, частично свет отключают, другие помогая «деду» спасают земную самку, дарят подарки, заметьте прекрасно зная, что каждая из эти жемчужин стоит у нас целого состояния. А эти портреты!
О, господи! Да, тут и ежу понятно, что эти  немые лица так и кричат в наши души:
Миленькие, вглядитесь в нас: мы  ж ваши родители! Это мы вас на свет – то произвели, а сами оказались вот где. Давайте  дружить, любить друг друга, а,  за одно, вы нам поможете разобраться с коварным врагом и вернуться к вам, что бы спасти и вас от вас же самих, как мы себе представляем. Костик хотел было остановиться
и шарахнуть  друга новыми  «страхами», но вдруг поскользнулся , упал на спину, выронил фонарь, и медленно поплыл по наклонной во тьме где и уцепиться – то было не за что. Виктор, как оказалось, и «Не заметил потери бойца»  пока не услышал впереди  два выстрела  и крик пострадавшего : «Стой, не шевелись! Здесь спуск. - Ладно, стою, а ты – то где? - Внизу я, внизу, дырку вот пробил сунул ствол, и держусь пока. -А ты сделай вот что: ни миллиметра вперёд, здесь везде слизь какая – то. Отступи на шаг и туда , где стоял, наганом забей свой штык, а не полезет, прострели две дырки к ряду и только потом забей. Костик слышал как кореш стрелял забивал, и только потом спросил:  « Ну, что вколотил? А теперь ляг  и не мешай ,я кину подальше свой ремень, ты его найди, сцепи со своим,  и попробуй таки  вытащить,  если захочешь. Ну, - ну,- ты мне поговори ещё, сказал Витёк , и, тут же добавил: «Давай  кидай, так уж и быть: вытащу, если хочешь, и если не будешь меня больше бомбить  этим своим  идиотским бредом. Здесь, как ни странно, и эха – то вовсе не было. И когда они уже сидели,  дышали, в сухом и чистом туннеле, и благодарили господа за спасение, Костик сказал: «Слышь, Вико а ведь я там  вход в соседний туннель нащупал. –Да ты что? - Вот те крест. Там ракушки, похоже, уже срослись.  Я лежал грудью и руками на револьвере,  а левой ногой как раз в ту  дырку и упирался -  мне бы ещё один наган , да фонарь,  уж я бы точно туда нырнул; и хотел было, а как представил там точно такую же горку для полудурков так и захотелось ещё пожить. – Вот, как, - сказал  Витёк,- значит, мы полудурки?
- Ну а кто же? -Ведь вот знали же, что туг наверняка склон, капкан, вечная ловушка, которая  нас и ждёт, и вот поди ж ты! – Погоди,- погоди, - остановил его друг, -  а ты случайно, не обратил  внимание: как, и куда упал твой фонарь?- Стоп! – Я всё понял. -Погоди.
- Значит так. - В воду он шлёпнулся! – Да – да – в воду, именно в воду. - Я точно вспомнил. – А, значит что? – под держала Витёк, – а значит там рыбка: пещерная тварь, размером с палец, слепая, глухая,  зубастая, типа нашей пираньи, которая, говорят за  пять минут лошадь сжирает, продолжил Коко, уже наметив рыбалку в связи с таким оборотом дел. Витёк, однако, предложил то и другое, то есть  завтра же вскрыть туннель болгаркой, в смысле вырезать нормальный вход, ну и,  порыбачить, конечно,  поскольку там, - в низу, может оказаться не только рыба, но и главноё зло подземелья, семьи, а то и всего человечества. На том и решили. И ещё решили семье о всём этом  не говорить , а сказать завтра, или когда ни будь в менее рискованной ситуации. И так, ребята вернулись к своим тачкам, к песку.  Благополучно закончили  ходку. И хотя на ужин они здорово опоздали , туннель   оказался  идеально  готовым для монтажных, бурильных и прочих работ, как они планировали, первоначально.
Дома их ждал ещё один  сюрприз, который они ждали, но не так скоро, очень уж дело – то было непопулярное, тонкое, чреватое бог знает чем, в случае его расшифровки, хотя бы  полицией.   Нина Петровна ещё до обеда,  прикатив на минутку, выгрузила, как потом оказалось,   комплект японской охранной сигнализации под таким названием, что и не произнести. Только вот великоват, пожалуй: девяносто камер, столько же катушек тончайшего, сплетённого из четырёх жил кабеля, по два километра в каждой, четыре ящика пластмассовых кронштейнов, пульт управления, строительный  пистолет, набор дюбелей, и патронов  Вот и отпал их поход на «рыбалку» На другой день до обеда разбирались с документацией на английском. После обеда, представьте, провели полную проверку схемы, растащив десять камер в разные концы подземелья. Дюбельный пистолет  Витек сазу забраковал: шумный, опасный, тяжёлый, а у нас можно дюбель в щель  и молотком забить. Придумали и  технологию: сей, казалось бы, весьма трудоёмкой  операции: Дина катит  четырехколёсную тележку, сделанную тут же из ящика,  Коко со своей тачки:  отключают светильники через одного , не снимая их, вбивает  дюбеля. Вико  тянет кабель,  ставит кронштейны,  на которые вешает, и подключает, эти самые  - японские  видио - камеры. . Кроме всего прочего в телегу Дины положили  «Болгарку» с запасным диском, две удочки, верёвку, посуду, очки, инструмент и все трое  утром  явились  в полном вдохновении,  с продуктами с водой, с червями , мигом оделись фронтовому  и ринулись в «бой», полагая  уже к обеду  «кинуть» проводку, а после рыбалки  и обеда,  заняться – самым убойным, великим делом: проникновением в соседний туннель, навстречу  – дикому, неизвестному, а то и опасному, без права на возвращение.  Впрочем,  Дина,  кроме всего,  в тайне мечтала узреть там вообще бесполых  и неприятных девок;  Витёк,  разумеется,  бредил об обратном:  о большой любви, о вселенских страстях, и конечно же только с той, неземной девицей. Кости, если уж совсем откровенно, теперь постоянно   хотел жену, мечтал о жене именно в этих безумных взрывах от той подземной лихой  жемчужены  Реальность, однако, сразу их ошарашила:
на  той самой стене туннеля, где ребята и думали делать проход в соседний туннель теперь просто зиял  совершенно  правильный круг явно нанесённый той же копотью, что и портреты в «аппендиксе». Ребята молча переглянулись. – Что бы то значило? Приглашение? – Но зачем? -  Почему, именно туда? – Не проще ли было тогда, прямо  возле лежанки Нины Петровны и пообщаться.- А вдруг это не те? - Да наверняка, не те.. Пока было понятно лишь одно: если уж  они наши мысли читают, то, наверняка знают про семью всё, и всё – таки приглашают. –Идти? или не идти? Супруги, как бы уже думая одинаково, смотрели на Витька. Тот всё еще колебался. Тогда Дина гаркнула  диким шёпотом:
«Ой, да мы давно уж во власти всех! – Давай, иди подключай! Может вначале порыбачим, сказал Коко, глядя на друга, как бы спасая его от опаснейшего решения. Да – да, конечно, - сказал Вико, и сам побежал к телеге, за  удочкой  за червями, радуясь, случаю как ребёнок. Решили закинуть, то бишь  опустит куда –то там вниз пока только одну снасть с крючком с червячком и с маленьким грузилом из свинца. И что бы вы думали? Катушка раскрутилась почти вся, то - есть почти на сто метров, как вдруг рывок, да ещё какой:
Витёк крутил изо всех сил, таща непонятно что, опасаясь за леску да, ещё за то, что  улов  оторвётся,  зацепившись за острый опущенный край туннеля.  Так оно и случилось: рыба с леской всё таки оторвалась, но улетела не куда то там, а в туннель, прямо под ноги Дины, от чего та взвизгнула, прыгнула, а дальше уж все трое ловили ту рыбу, стараясь отгородить её от очень опасной горки. А как поймали, так и ахнули: У большой чёрной рыбы не было не только зубов и глаз,  но и анального отверстия. А поскольку ребята всё – таки  ладились в «гости»,  рыбу Витёк оглушил, обвернул,  упаковал в коробку от гвоздей и спрятал в телегу под разную прочую амуницию. Как ни странно, но Корпус туннеля оказался гораздо мягче и толще, чем ожидалось, а потому закопченную его часть  ребята выбрали  минут за тридцать .Глубже работать резаком было сложнее,  потому и время на   второй туннель, ушло вдвое больше. Но странное дело: уже от первых проникновений круга болгарки в соседний туннель, осколки там рассыпались широко и вольно, явно намекая на значительно большее помещениё, чем их глист, в котором стоя и разминуться – то затруднительно. Дыра, расширяясь, так и манила ребят, брызнуть туда лучом  что бы взглянут хоть на миг в эти дьявольские чертоги. . . Ан, нет. Друзья не сговариваясь, решили  не прерывать бой, и кинуть туда фонари только в конце работы, что бы уж больше не начинать, а всё там рассмотреть, понять, изучить, да и приступить наконец к обеду. Но надо знать Дину. Она тоже сгорала от нетерпения. Едва ребята отвлеклись на резак,  Дина,  схватив фонарь,  нырнула в дыру по пояс, да так и замерла в неудобной позе. Ребята ахнули, возмутились, да тутже и простили в ожидании её сообщения. Дина выпала, ойкнула,  распрямилась, и молвила так, вроде как с досадой:  «Ой, да нет там никакого туннеля; так – чёрти что, и кувшин  какой – то. А вот это уже ребят озадачило. Костик - то  чисто проскочил, а Виктор царапнул  право бедро, левую руку, но то, что они узрели, а точнее впечатление  той картинки, сразу смахнули боль. Перед ними был явно развёрнутый, расплющенный туннель, похожий, как  ни странно, на палубу древнего корабля, оба борта которого были расписаны той же сажей, но голыми фигурами земных женщин и мужиков в самых невероятных, позах совокупления.  При чём это были явно не произведения хулиганья, как в наших уличных туалетах,  а кисть, как решил Костик, великого мастера, достойного более лучшей аудитории, для своей потрясающей выставки. Более того, на самой крайней точке носа этого «корабля,»то есть на самой кромке обрыва, гордо стоял, не нарисованный, а вполне реальный земной кувшин трёх метрового роста, чёрного цвета и совершенно неопределённого назначения, ибо он опять же по мнению  Костика, совсем неподъёмен, и горло его вытянулось чуть ли  не до диаметра  горлышка от бутылки. Ну, это из далека. При близком же смотре сосуд оказался  просто вросшим в туннель, или рождён вместе с ним, а Вико  добавил, что он ещё и пустотелый, иначе давно бы уж сковырнулся. Костик же, рискуя ,  ещё и щёлкнул по раритету, чем убедился  в его пустоте, и при том  не родив ни малейшего звука  эха. С « бака», да ещё в полутьме, палуба  Каравеллы, как назвал это Костик, ближе к корме как бы сходилась, пугая двумя подвижными огоньками на чём -то  чёрном, совсем уж непонятного назначения.. Однако, при подходе к сему, ребята спрятали вооружение, ибо  огни  исчезли, а чернь оказалась не чем иным как завесой из тех же, ракушек, слепленных  в гирлянды похоже только для того, что бы прикрывать большую часть среза точно такого же туннеля, как и их базовый, давно освоенный человеком.  Ой, посмотрите ,-  Крикнул Дина, что это? -Да, ведь  наш  ракушки  здесь  и весели! – Видите сломы? И далее Дина насчитала  ровно семь ярких нарушений чёрного цвета на других ракушках , всё ещё висящих, вцепившись друг, в друга, прикрывая  проход в туннель. Вслед за открытием жены,  Костик, осенённый, ещё более дикой догадкой, запустил руку между гирляндами, а выхватив, тихо, прикрыв рот рукой, выдал такое, что и сам остался с открытым ртом, как бы передразнивая друзей. -  Да ты, что! удивилась Дина. - Ой, ну что ты, в самом деле?- Откуда тебе знать –то?  - сказал Витёк, всё – таки, изменившись в лице, будто Костик сообщил о начале новой мировой войны.  А это легко проверить, сказал Коко, расстёгивая штаны, бут – то,  собираясь лесть под гирлянды. - Я те дам! – Я те дам! - закричала Нина, уже готовясь к драке  с любимым мужем.  - Ну – ну, успокойся, сказал Витёк, - он пошутил . – Он у нас любит шутить, когда совсем ничего не смылит.  - А ты, значит это уже осмыслил? - взвился Коко, - Ну, давай, давай: - расскажи нам;  как ты предлагаешь промерить глубину расселения ракушек в этой посудине? А ты, можно подумать, знаешь, сказал  Витёк. А тут и знать нечего, - начал Коко  - Думаю,  ракушки эти  «Змей» развёл в себе сам,  что б значит,  питаться,  а  вот когда он  превратился в «инкубатор», забившись с  обоих концов, малые ракушки, за миллионы лет, превратились в одну семью, экономя пространство, слиплись  в гирлянды,  да так и «дожили» до наших дней, совсем невредимыми, хотя и  мёртвыми, разумеется. -  Ничего себе гипотеза, сдавался Витёк,  но как – то не верится: века ж прошли. – Могу и конкретней, сказал Коко. - Вы вот послание – то, графа не удосужились посмотреть; а там у него на карте  оба эти туннеля,  выходят точно   из нашего двора, но это, заметьте, у графа  карандаш был тупой, а был бы он острый, то, как раз попал бы на соседний двор или чуть дальше. – Будет  врем я, - обязательно покопаемся.  – Погоди, погоди, как это?  –  Зашипела Дина,- там что, эти ракушки на весь туннель? Да – да, милая, - подхватил Витёк, - похоже, мы имеем пятикилометровый  туннель забитый исключительно ракушками, в каждой из которых, непременно лежит такая же  вещь, как у тебя под подушкой. На что Костик скривил рот  для жены, что означало: «Зря ты, жемчуг – то в трусы спрятала, тут и от местных терпения нет». И, действительно,  то ли от близости  такого скопления ракушек, толи от воздействия всей местной среды этой, так называемой  каравелл ы, -  все трое вдруг ощутили мощный удар  интимного возбуждения. Виктор, разумеется, выскочил, подарив друзьям чудотворный миг Молодо жёны же, оставшись одни, сплелись в одно  да и провалились  в неведомый  мир новых бездонных страстей и не мечтая о возвращении.. Пока супруги там   «погибали»  в своих полётах, ми    Витёк приладил камеру на «стене»  накрыл  «стол,» к обеду, приготовил всё для работы опять же в том  корабле, да и призадумался: «А всё –таки, что это за Кувшин?   Как он там оказался? Ведь  Наверняка просто вырос, как всякие там наросты, когда матка была уже раненой , потому   и придала ему такое,  конечно же, случайное, чуть ли не рукотворное совершенство.  И это ж в какие  века ? В меловой период? А, коль  так, то чего ж  его опасаться? – Тоже мне гость вселенной.  И, всё –таки, что там в нём и на нём ?Царапнуть, царапнуть бы его  как – то.  Молодожёны вышли через час с лишним. Витёк ждал их хмурыми измождёнными какими бывают алкаши после длительного запоя Но, что это, господи?  – Умереть не встать! Они вдруг вышли весёлыми, разомлевшими, полные сил, и страстей, бут – то ещё и на брачную ночь собравшись. И как, тут, простите,  не позавидовать? Разумеется они ели тоже за пятерых. А потому Ребята быстро повесили в Каравелле камеру, два светильника, и ну домой, домой, предвкушая  там графинчик на ужин, слепую тварь для науки,  а пуще сюрпризы, записи сюрпризов от камер, ведь не может же быть такого, что бы в зонах обзора  семнадцати камер за всё это время не произошло ни одного движения.  Кости первым влетев на Кухню, бросил тачку и сразу ткнул  пальцем на красную  клавишу блока памяти.
И вот он сюрприз, да ещё какой, ну, как по заказу: на экране корячилось нечто гадкое, сопливоё , большое и в общем неопределённоё. – Улитка, улитка, -  шептал Витёк
 уже начинающей трястись от столь гадкой зверюги, да еще находящейся где – то там рядом, с неизвестно каким намерением.
Улитка действительно была неузнаваема потому, что короб её не был  виден, а на фоне «пугливого» родника тянулась облитая слизью шея, голова и рога с глазами. И вот она  уже в куче:  короб расписанный, как многоцветный ковёр востока и вся она, пялясь прямо в глаза ребятам,  мелко дрожала толи от холода, толи от страха, перед невиданным ранее там  прибором. 
Ничего себе,  тварь, - прошептал Витёк, - но ведь она безобидна; чего уж тут …  А Дина уже и не робела; ей лишь бы не девка. Но едва Вико это сказал, как улитка выдала из под панциря толстенную подушку слизи, в одном из кусков которого барахтался, кто бы вы думали: - ребёнок! да – да , - ребёнок лет пяти – шести  беленький шустренький; он изо всех сил старался встать на ноги, Дина вскричала, ребята рванули, а Дине суждено было одной  досмотреть финал эго жуткого происшествия. Ребята не успели  и десятка прыжков сделать, как тварь, заметьте не спряталась, не нырнула в родник, превратившись, в земную малость, но  взорвалась испарилась, без нотки  звука, оставив, нечто похожее на дымок.  Но самым странным и неожиданным  в это диве, оказалась точно такая же гибель ребёнка от которого и дымка не осталось.
Ребята, не зная того всё - таки примчались к роднику, ничего там не обнаружили, а по пути назад конечно же старались  решить главный вопрос: Что это было?
Много о чём  они там болтали. А как Дина поведала  о реальном, Костик вскипел, как на митинге: «А я что говорил? А я что говорил?  Это ж очевидно: улитка «пришла» не на прибор, а на наш запах от него, выйдя из поля, не понимая того, на явную гибель в земной среде, чем и засвидетельствовала, как раз тот факт, что весь этот подземный мир устроен  на основании моей гипотезы. – Да, уж, по –жа – луй … сказал Вико, и потому, как он это выдавил из себя с тяжким вздохом и чуть не плача, было понятно, как грустно было  ему терять, казалось бы, вполне выполнимую мечту о встрече, а то и о женитьбе на одной из этих «невидимых» амазонка .Но вдруг спохватился и закричал: «Стоп! А у нас ещё рыба есть! Что попался! Это тебе не призраки на экране, а живая тварь, которую я лично упаковал.
Сам понимаешь, ведь, если она там целёхонька, то грош цена всей твоей болтовне  о душах, и о всех прочих фантасмагориях.» - Да, ради бога, сказал Коко, уверенный наверняка  в том, что несчастный, как тот утопающий просто хватается за соломинку. Витёк метнулся к телеге, схватил свой свёрток, и хотя тот уже ощущался пустым, он всё – таки его, развязал, осмотрел, бросил опять 
в телегу, а сестре сказал следующее: «Гениальный у тебя, муж  Динка, чёрт бы его побрал. - Ты это о чём?- Что это с вами? – сказала Дина. - К стати, тебя это тоже касается, вместо ответа, сказал  Коко; ты вот на неё взвизгнула и вон что случилось, и рыба исчезла. - И все они здесь такие. - Видимость одна. - К кому ревновать – то.
- Ой – ой, - закричала Дина, можно подумать,  вы этих девок, будите вытаскивать сюда и орать на них как ненормальные? – Тоже мне конспираторы. Давайте домой, там   небось уже тётка приехала. Нина Петровна действительно ждала их с тремя велосипедами, с двум комплектами  ручных буровых машин импортного производства., а пуще с победой, прекрасно  понимая важность  камер наблюдения  в этом самом, как бы потустороннем мире. Стол уже был накрыт как всегда  без горячего. А пока ребята переодевались, да мыли руки, по хате с новой силой разлились ароматы вкуснейших блюд. На этот раз докладывал Витёк: про рыбалку, про кувшин, про жемчуг в соседнем туннеле, разумеется опустив всю интимность среды и тем боле про выходку молодых, о которой ему и самому – то вспоминать, мягко, говоря, ни очень хотелось. А вот  сюжет про улитку  «После третьей рюмки заметьте.» перехватила Дина, да так рассказала! Так расписала особенно про ребёнка,  что и обе  расплакались. Костик же, зная жену, и видя, как ей не терпелось врезать тётке ещё про свой сексуальный распад в Каравелле, увёл Друга как бы в туалет, подышать, посмотреть на закат, А когда они вернулись, то дам и не узнали: они были в таком разорении, в таком возбуждении … А тётка так и сказала: « Всё дорогие мои, идём туда  к аппарату, к пульту; я хочу видеть записи улитки, и вашей 
Каравеллы,  а то видите ли всё вам, да вам, а нам когда же? Вот тут Костик сразу заключил для себя, что  тётку, по настоящему  забрала даже не  улитка с ребёнком, а  возможность  нового туннеля, в сексуальном конечно смысле. А что тут скажешь?
А ничего, пожалуй. Как ни хотелось принять, ещё по рюмашке, переоделись  да и пошли, глядя на ночь,  прихватив с собой ещё и бабулю. 
Усевшись за пульт, Костик решил не показывать пока Каравеллу: «А, вдруг там девицы. Ведь не дадут же взглянуть. А, коль наревутся, так, может ещё и повезёт чуть – чуть. Потому он сазу включил улитку. – Во, пакость! – Во зараза! - стонала
маманя, глядя в экран, держась почему – то рукой за бороду. – Ой! – Вот он…- Бедненький.  Миленький, да как же ты там оказался? Ну,
вставай, вставай. - Ой- ё- ёй! Ой - ё –ёй! Ну, что уставилась – то? – Отпусти мальца.
Как ни странно, но Баба  Оленька, глядя на всё это не плакала, а  азартно, и даже с неким подобием улыбки вглядывалась в кадр, как в нечто знакомое, или кране интересное для неё, а потому у неё не было времени для расстройства. Дина хоть и молчала, но слёзы у неё лились ещё более, чем у тётки. Наконец запись
взвизгнула. Ужас взорвался. Нина Петровна ещё как – то крепилась; А Дина, упав головой на стол рыдала на всю вселенную, не вытирая горючих слёз.  Ей вопреки, гипотезы мужа всё, ещё казалось, бут - то это она во всём виновата. Ведь ребята могли бы отбить мальца, если б она, идиотка  не испугала негодницу.
- И что тут реветь? – Заговорил Витёк, наивно полагая, бут – то слова здесь вполне уместны. Да, если хотите знать, то он    «ребёнок» там, все века, как в утробе : сыт, пьян и нос в табаке. А тут только открыл глаза, в них что только не суют: то спи- не реви, то жри чёрти что, то учись, то молись,  то  не пей, а женись, то погоди не разводись, А, как умирать – ни души кругом. Костик, что бы только заткнуть этот бред, включил Каравеллу, и вот она милая. Угадал он или на молил,  или дьявол ему начудил, но на палубе их корабля стояла девица . Нина давно старалась хотя бы вообразить себе своих опекунш, своих воскресителей, если угодно. - И вот она, или одна из них, . – Земная – земная на первый взгляд: всё при ней, ну картинка, - ну. прям копия нашей самки. -  Да ведь мёртвая, Господи! - Движения – движения где? – В глаза всем  смотрит, а взгляд коровий: ни тени эмоций. – А ведь хихикали, бесились возле меня и даже касались, как бут – то, - Думала Нина Петровна – Что бы то значило? – Может они все -таки разные. - Она ведь не просто явилась: она представляется. - А чего не представиться нам: землянам всем своим вселенским одухотворением? - А детали ещё важнее: изобрази позы, поиграй лицом, грудью,  раздвинь ножки, ягодицы, что бы мы знали: на что же годится ваш пришлый вид? - Так нет же! Ходит, как мумия. – О! – это другое дело! – Вот так.- Вот так. – Умница! – Золотце? – О, ё, ёй! – О, ё, ёй! – Ну это уж слишком. - О, Боже мой! – Ну, хорошо. - Ну, спасибо, родная! - Иди.   
- Отдыхай.  – Только как тебя людям то показать. - И какова ж ты на самом деле?
Вы не поверите! Девица, бут – то приняв наставления Нины Петровны, вдруг преобразилась, надо полагать,  в карикатурно земную, вспыхнув лицом, как земная, включив, оживив  , похоже давно уже мёртвое, или только что приобретённое тело, пошла  по туннелю такой уж, слишком земной походкой, что куда там нашим развратницам. И не забудьте: она же, голая, голая, а потому и  убойная игра её тела  даже Нину слегка задела и застыдила и даже подбила на некое стихийное подражание, если угодно. Но и это только цветочки; а ягодки вот они: опять же земные: почему то стыдные, развратные, чуть ли не противозаконные. Словом, подруга, на последок,  в единственном числе, заметьте, подразумевая партнёра в своих объятьях,  прямо таки виртуозно показала все, давно признанные варианты полового совокупления  в подлунном мире. Встала, поклонилась, таращась прямо в глаза землянам,  и хоть бы улыбнулась, а то ведь так  и бесшумно взорвалась  лёгким дымком, который, заметьте, весьма даже управляемо вился – вился полупрозрачной  лентой да и нырнул прямо в этот самый  черный, как смоль кувшин, не оставив и «дыминки» над ярко освещённой палубой Каравеллы.
Не теряя времени, Костик в момент пролистал весь, оставшийся  набор камер – ничего не нашёл, выключил просмотр и повернулся сразу к Нине Петровне с немым вопросом; «Ну, и что скажешь?» – А что тут сказать, - начала, любимая всеми глава семейства, всё ж очевидно: это мог быть кто угодно, но не человек. Она только играла роль человека, и плохо, не профессионально, если угодно. Скорей всего она вообще не здешняя, не земная, и первозданно, очень далека от нас физиологически; вот как, скажем умный человек от умного паука. Тут можно много  чего еще городить в этой теме, но самое главное я сказала и теперь говорю: «Аминь.» Мне то же так показалось, сказал Коко. Я верю маме , сказал Вико. Баба  Оленька тоже кивнула в знак воздержания от комментария. Да какая нам разница, кто она и откуда, сказала  Дина, у неё же женское всё на месте, да еще и какое., а что ещё нужно нашим земным мужикам, я вас спрашиваю?. На это оба мужика прыснули, все остальные тоже заулыбались, Костик заткнул  «просмотр. И семья тихо поплелась к выходу думая всяк о своём, а в общем под впечатлением  прожитого дня, который, вопреки всему оказался весьма даже плодотворным. Ступенька от люка высокая, даже для молоди затруднительна, а ниже её сделать нельзя: конспирация не позволяет,  а потому сын помог сойти маме, костику бабуле, но вот ни задача: когда Костик и баба только приноравливались для спуска, мимо них
в пещеру, мгновенно шмыгнул их кот. – Что это с ним? удивилась Баба, - Куда? - Зачем? – Старый он, господи! - Ветром сдувает, а всё туда же. . Пойди позови. Да что ему будет? – Вскликнул внук, – Подумаешь – ца – ца! - Бегай за ним.– Жрать захочет – придёт. – Ну, конечно придёт,  - Не унималась бабуля,  и будет всю ночь там орать, беспокоить пса, а пёс будет выть под окном и нас беспокоить. Ну, ладно, Коко, пойди поищи. – Он ведь далеко – то не побежит. А вот за «Коко» от бабули Костик размяк, улыбнулся, чмокнул старушку, сказался жене и снова юркнул в гремучий зиг – заг на поиски старого дон – Жуана. Вернулся он через полтора часа, когда уже Мама  уехала, Витёк спал. А Дина,  отчитав бабулю,  собиралась брата будить, что бы мчаться на выручку ещё одного кабеля, по выражению разбушевавшейся жёнушки. – Нет его нигде, - заявил Коко, вытирая пот. – До родника  дошел, охрип, вон. Кухню всю обыскал. Ну, не громить же весь арсенал? Ведь ,падла, спрятался, специально спрятался что бы, видите ли поиграть
со мной. - Или мышей караулит, добавила Дина,  уверенная в том, что крыс и мышей  могли привезти  и в военных ящиках. Да и бог с ним с котом. Куда он денется? Утро вчера мудренее.  На следующий день ребята планировали: разобрать, внести  через люк, снова собрать велосипеды, освоить  буровую, да к вечеру и  начать, по молясь, разумеется, не проходя  пока  буром,  верхних мягких слоёв степи, что и требовала  конспирация.
Обедать решили там -  под землёй, потому, пригласили Дину, а Баба сама увязалась, обещая сразу вернуться  домой, как только отыщет своего кота, будь он неладен.

Глава № 12

Едва прибежали, Виктор сразу за пульт; руки тряслись, как говорится зуб на зуб не попадал, душа ждала бог знает чего, ну хоть какую ни будь картинку, не могло же такого быть. что бы за целую ночь ни одна камера не засветила хоть какую либо событие? Дина торопила: давай- давай! Баба рядом дышала в ухо. Костик сзади ходил туда - сюда и его нервозность тут пульт, как на зло, вчера,  значит, в черновую давал картинки,  а теперь: где даст, где не даст, а в каравелле и возле, обе камеры только мигали, всё обещая, пока не заткнулись одна за другой  сорвав ах какие надежды. Виктор вздохнул, махнул рукой и сказал, как бы в извинение за неудачу:  «Ладно. – Не очень – то и хотелось, - Начнём, конечно, с ближних, да? Коко кивнул головой, Витёк распахнул осторожно дверь, что бы начать осмотр туннельных  видио  - камер, с той, что расположена в самом конце «аппендикса»  И надо же было такому случиться: кот Васька, сидевший конечно же здесь и под штабелем, вдруг шмыгнул в туннель ,  и помчался  не  туда, где хотя бы рыба имелась , но направо  – в тупик, откуда ему только один путь: в милейшие ручки  сердешной бабули  пахнувшей мясом и молоком, и даже рыбкой порой, после похода кормильцев на местный рынок . Ребята, переглянувшись, посчитали негожим бегать им здесь за какими – то там котами, потому в аппендикс потопали Баба и Дина, разумеется не спеша, наслаждаясь туннелем, позволяя и коту  погулять в этом сказочном королевстве. Ребята и забыли про них, занявшись, велосипедом. Но вдруг распахнулась дверь, и  Дина с порога громко сказала:  «Нет там ни какого кота и дырка в стене огромная. Тут уж ребята,  схватив фонари и оружие рванули за Диной, надеясь всё – таки на дурацкую шутку обеих женщин. Но  Баба уже  звала там своего бандита , засунув голову в чернь провала. И сразу вопрос  у ребят: как же мы  раньше – то не заметили? Но, как потом оказалось: дверь, вырезанная из того же туннеля,  открывалась наружу, то бишь за  туннель – в скалы  в ночь  в  жуткое дремучее подземелье и ручка на ней  от сюда  вообще не предполагалась. – Что за чертовщина?  А как же она   закрылась? Ладно, разберёмся, - сказал Витёк, в чем, Костик его поддержал улыбкой и первый, как самый мелкий залез в дыру с фонарём, да так и замер там, похоже чем –то удивлённый или испуганный.  Виктор же, лёжа в туннеле,  залез в дыру  головой и вот что они там  узрели, упаси бог:  Но на влажном песке под самой дырой просто бросалось в глаза месиво кошачьих   следов, самого разного калибра и, даже бог знает какой давности:  и не и ни помёта, ни шерсти, ни царапин на ближних скалах. Но самым убойным на этом песке  было  два след от огромных английских  ботинок, явно  из арсенала, где только ими была забита до потолка огромная ниша, да они ещё в других нишах валялись. По оценке обоих ребят, граф, ступив  на песок, прыгнул на мокрые камни, а вот назад  не вернулся, да и не мог  вернуться не ступив хотя бы раз на лужайку вечно сырого песка, если он не был, каким ни - будь супер спортсменом.    - Нет. – Ты  глянь, что творится, - шептал Витёк, – это куда же наш Граф рванул? - Вот куда? – Вот куда? – Да ни куда, а зачем, - поправил его, друг, но тут в их разговор яро вмешалась Дина, тоже заглянув преисподнюю:   « О, да тут холод!    А ну, вылась! – Соплей  ещё не хватало. «  Витёк откатился, а Костик ещё успел разгадать секрет  этого хитрого люка и тут же сие продемонстрировать. Многослойная дверь явно была вырезана из какого  – то другого туннеля, а сюда вставлена на медных мебельных шарнирах, приклеенных каким – то, чуть ли не стеклянным клеем. Это ради чего же он так старался, думал вслух  Костик, но так чтобы все слышали, и тоже пытались решить задачку. И что мы молчим, сказал он, обращаясь к другу.  -Э, нет, спохватился тот, -давай лучше ты сперва, а то знаю я твои комментарии. А я и не возражаю, сказал Коко, и начал свои рассуждения  так: « Я почему – то вот убеждён, что главную роль здесь сыграл даже не граф, а именно наш котяра.» -Вот как? – сказал Вико, а может крыса с помойки?  . - Сам ты с помойки, крикнула Дина  в поддержку  кота и мужа. – Кот наш ещё тот ходок. – Что б вы знали: все местные котяры здесь и в городе,  и в деревнях, где  мы  с тёткой тоже бывали, весь кошачий народ одного цвета. – Куда не глянь всё чёрно -  белые. И тут ребята переглянулись.- Как это могло быть? – Вот и я о том же, - продолжал Костик, -  Похоже, наш Васька настолько старый, что всё это подземелье вместе с полем, туннелями, и  местным дьявольским  населением знает лучше нас с вами. - И, черт побери, бьюсь об заклад, что  этот хитрюга  разыскал  здесь  такое место ,  где можно жрать, развратничать в волю, ещё и на поверхности успевать.            
- Как вам такое? – Ну, весь в деда!   - Вы представляете ? – Витёк, подбери  челюсть. Вот так, хорошо. Дальше ещё интересней. – Внимание: сенсация! – Расшифровываю  след английских сапог из нашего арсенала: «Граф будучи совсем не дурнее кота,  выследил все его хитрости,  и решил проследить. И пошёл, и пошёл … А вот почему не вернулся, теперь уже нам ни кто не скажет.  Как  это не вернулся «вскричала» Дина, - А люк  кто слепил?  - И для кого? - Для кого? И заметьте,-  сказал Витёк , - для постоянного туда проникновения.  О, господи! - сказала баба, - Кто б мог подумать? Всё. Поли, пошли, - здесь не поговоришь, зашептал громко Коко  и сам первым рванулся к выходу. Едва выйдя на кухню, Костик вдруг закричал теперь уж не опасаясь эха: - А я вот что скажу: « Не наш это кот! – Не земной, понимаете? – Ага, ну, конечно, - с Марса прилетел, - сказал Витёк. – С Марса ни с Марса,- продолжал Коко,- а не мог нормальный земной кот, за шестнадцать лет своей жизни так вот фантастически расплодиться. Знаешь, Костяшка, - сказал Витёк, – боюсь я тебя. – Ты порой  такое выворачиваешь, того гляди конец света организуешь. – Так ведь Костя прав, - вступилась за внука  баба, -  кот – то,  на самом деле, трёхцветный, красавец, - ходовой товар, вот его и растащили и развезли  на всю область. – Ой, да ладно, допустим,- не унимался  Витёк, - а чего он туда – то  полез; там ведь темень, холод, голод. грязь и никаких «дам» простите.   Да, с котом всё ясно, - Вставил Коко, -  похоже, в конце туннеля он был раньше нас, унюхал в той яме рыбу за тем нашёл эту рыбу, обойдя туннель  и теперь тоже туда помчался. Витёк дёрнулся, что бы что – то там возразить, но  к нему  рукой прикоснулась  Баба,  и выдала  следующее: - Господи, да здесь же всё очевидно: кот наш, видимо,  как – то там влез в очень важный эксперимент графа , вот он и решил за ним последить; ну а дальше уж я не знаю … -А вот я знаю, сказал Коко,-  И я даже рискну обнародовать, если угодно. сказать :  – Ну – ну! – Давай – давай, не томи. - нетерпеливо тянул Витёк, похоже предполагая нечто убойное.  Котик ещё помялся, покашлял,  явно тянув  и без того долгую паузу и, наконец сказал  тихо и как бы по детски: - Да, тут и ежу понятно,  -  ну. согласитесь: кот мог приносить только одну информацию: -Уходить стариком, как теперь, – приходить котёнком. А поскольку -  граф сам уже был стариком, то этот эксперимент ему позарез был нужен. Но он не успел – не успел, даже записать не успел, и оставил нам, именно нам  это величайшее из открытий, Семья на мгновение замлела, переглянулась. А Дина воскликнула: - вот и всё, вот и хорошо. Вот и решилось, а как же и на че – то? – Зря, что ли граф  здесь творил такое?  Да – да. Похоже так, согласился Виктор и только теперь, спохватившись, взглянул на Костика, потом на бабу, следом и Дина глазищи впялила;  Бедная Баба  то же таращилась на ребят, но со слезой с трясущимся подбородком, вдруг обнаружив свою судьбу в  в миленках ручках этих детей и ещё в лапах любимого кота Васьки. И  что ты предлагаешь? – сказал Витёк  так для порядка, прекрасно зная ответ уже воспылавшего темой друга. Как это что? Непонятно что ли? -  удивился Коко, и тут же выдал: « Разумеется, брать  и тащить, то что начал граф. Надо же разобраться: как это кот мог без помощи людей , как – то там молодеть и продлевать свою жизнь до бесконечности?  - Да – да, вот именно без людей, - поддержал  Витёк - ведь  уже очевидно: дырка  на месте люка была давно, и кот туда бегал небось, ещё до рождения графа, а то и раньше; граф лишь  нашёл, облагородил  проход для кота , для себя, да вот проследить,  записать не смог, не успел – наверняка ,уж из за каких –то там недомоганий.  - Так. – Хорошо, - подхватил Коко, - значит, пока делаем так: Ты Витёк, немедля зовёшь  сюда предков. И будем надеяться, на то, что завтра мы всё -таки нырнём за котом, оставив все свои глупости. Так и решили.  Но всё покатилось ещё скорее. Нина Петровна ответила сыну, будучи уже во дворе усадьбы с каким – то стареньким грузовичком; на котором привезла, два мешка картошки,, мешок гречки, упаковку пельменей, пять килограмм колбасы, головку сыра, ящик сгущённого  молока, пять бутылок водки, столько же пива и еще картонный ящик всяких там  сладостей. Едва кинули всё это за люк, сразу за стол, по приказу Бабы, ибо всем не терпелось  поведать мамани всё про кота и о новой гипотезе едва ли опять не вселенской пробы.   Костик вообще умел рассказать в компании, что Дину особенно  раздражало. Но иногда она просто умилялась им, видя, как даже тётка, располагалась к нему всей душой, когда он говорил просто так:  совсем не заботясь о восприятии своих  глупостей. Теперь же, Костик ради своей Бабули так постарался, что
Нина Петровна во время рассказа дёргалась, крутилась, перебирала руками, вытирала глаза,  всё более опасаясь прямо здесь же и разрыдаться. Но не случилось.  И, слава богу! всё обошлось поцелуями, лобызаниями, и  молитвой в виде обычного женского причитания на тему несметной радости: «Миленькие, умницы, герои мои, хоть и не знаете, что творите? Ведь если всё подтвердится: это ж ещё одна ветвь эволюции, новая эра, а то и бессмертие. Спрашивается: На фига нам тогда эта дурь с похоронами, если можно вот так. как – то там где – то по совокупляться, омолодиться, да  и жить себе в удовольствие? – Всё – всё! – Я хочу в том участвовать. – Не возражаете? – Завтра чуть свет, я здесь. - У вас есть там во что одеться?» – А мысли какие по теме?- Мысли есть, - отозвался сын. – Я предлагаю такой расклад: Дина на пульте Мы с Костиком, подключаем камеру к пульту и прём с ней  по следу, разматывая  кабель, и демонстрируя ситуацию. Но след – то может и пропасть; там ведь наверняка камни, скалы, провалы, обходы, потому ты, мама, пойдёшь по туннелю с задачей: непрерывно стучать по стене, что б мы не потеряли родной туннель, а за одно и ориентацию. – Хорошо! – По рукам! согласилась Нина Петровна.– И я не против, -  крикнула  Дина. - Баба – Оленька, а ты там ребятам сухим пайком и мясного побольше, сказала Нина. – Да , погодите вы! - вдруг буркнул Коко и осмотрев всю семью с очень серьёзной миной, сказал следующее.  Я здесь не обратил ваше внимание ещё на одну деталь: граф – то ведь не  вернулся. Как не вернулся? сказала тёткам, - А вот так: следа обратного нет. Если допустить, что граф всё - таки, так же как кот размножился, и омолодился,  то где он теперь, и с кем ты общалась, дорога моя, в своём легендарном поезде? – Ну, что ,ты ей богу, воскликнул Витёк, зачем же людей так ошпаривать?  – Я же ведь промолчал. В отличии от тебя я полагаю, что граф и не думал таким образом размножаться, или возвращать себе молодость, потому, что, для него это  грех . А возвращаясь в туннель , он наверняка босяком перепрыгнул по тем же камням в аппендикс. А из уважения к нам  с вами, то - есть к -ближайшим своим потомкам, он всё –таки оставил выбор в виде тех  же кошачьих следов, его хитроумного люка, который когда либо, непременно показал нам один из его стареньких котов и может быть даже весьма осмысленно. А вот на это Баба кивнула и удалилась. А Нина, взглянув на часы засобиралась: всех об целовала, облобызала, а с сыном ещё и зашепталась,  о сём – то.  Вслух же сказала: «Дина, проводи меня.» Во дворе Рекс проводил их до верхней калитки, а как дамы заговорили в пол тона, то он и отошёл  по  мужски, делая вид, что его не интересуют их глупые разговоры. А зря, дорогой, и напрасно поторопился: Между нами кабелями говоря разговор на этот раз у них был очень  интересный. Вот посудите. Начала Нина: «Слушай, миленькая, здорово ты нам подала про эту самую Каравеллу; аж я взмокла. А ты вот мне, один на один,  честно скажи: ты хотела бы всё это повторить или даже ночевать там каждую ночь. разумеется с Костиком.»
- Ой, да, конечно! завыла Дина. – Ещё бы. – Ну, сама понимаешь … ой да чего там  -- Не рассказать . – Да ты что?. –А он – то, он – то как? –А что он? – он и дома – то ненасытный. -А там и вовсе как бешеный. -И как долго всё это было? – А что мы замечали что ли? Это Витёк твой ждал нас более часа  – Да ты что? крикнула - Нина, чем, заставив  повернуться к ним даже псину. -Мне про Витьку - то невдомёк. - Я вообще тогда мало что соображала. - Да мы бы наверно и до сих пор там орали,  если б Костик не вспомнил кто мы и, где мы, и что нас Виктор  в туннеле ждёт. И главное: вой – то наш Виктор не слышал, да и нам небось только казалось.
- Ой, ё ёй! – Ой, ё ей! – причитала Нина Петровна, - здорово! Здорово! – Слушай: а может быть всё это как – то там оборудовать? - Ну, скажем, ковры перины подушки? Ну, конечно же господи! Очень даже надо и обязательно надо: это же космический секс с опытом всей мировой вселенной Хорошо! –Договорились! Я всё что надо куплю привезу, только знаешь что, попроси тихонька мужа установить прямо возле подушки на тумбочке выключатель для камеры. Да – да. Хорошо. Это обязательно надо. На том с поцелуями и расстались. На утро Нина, как и обещала, явилась в шесть, обходным манёвром:  в основном берегом, рискуя навлечь на себя собак. На завтрак ушло минут двадцать. В рюкзак для сухого пайка  Баба напихала всё, что было и сколько влезло; сама  донесла  до люка, демонстрируя как бы ещё свою чудо пригодность. Все были в лёгком волнении. А Рекс так еще и добавил, разбередив  всех до слёз, своим, прямо таки, человеческим поведением: обычно пёс провожал и встречал издалека: от угла сарая; там же и комплементы принимал  и кот был на виду. Теперь же пёс, чуть в дыру не лез: скулил, заглядывал в глаза, бут то так и кричал душой: «Вы моего –то там отыщите. А то и меня бы  взяли, так я бы его мигом… Он ведь дурачок; пропадёт, жрать - то  там ему нечего.    
Баба обняла пса, придержала, обговорила, а опустив за  семьёй  зелёнку,  отцепила и кабеля, как бы в подарок, в надежде, что  на воле он как –то там успокоится.

               
В дырку  вон из туннеля  прежде юркнул Костик с фонарём; за тем он принял фонарь Виктора, его рюкзак и, наконец, его самого, поставив сразу на камни, что  бы не смазать следы на песке, как пока самое их ценное в этой теме.
Дина тоже просунула голову в люк, ещё раз чмокнула мужа, а за одно уж лично удостоверилась в том, что. среди прочих нет там босых следов, тех самых сук, которых, по её мнению теперь навалом там, где только  мужик появится. 
Связь, как и было оговорено, проверили сразу метров через сто: на стук Костика ответила Нина Петровна; на сигнал камеры в руках того же Костика, ответила Дина и ребята пошли дальше, но уже, имея  в виду только стуки в туннеле и надежду на обозрение  камеры  под   контролем  нашей несравненной Дины и то ели она что – то там не нарушит в незнакомой для неё работе. Разумеется. как раз Дина и переживала более всех. Звуков туннеля она не могла слышать, а на её экране громоздились дремучие, грязныё скалы, провалы и только редко лужи песка, к которым Костик прыгал с камней специально, что бы оставить там свои следы для успокоения своей любимой случайно, оказавшейся в роли горе - оператора. Появлялись и лужайки песка со следами  взрослых  котов и котят, и нашего Васьки но почти все они были старыми, на половину заплывшими и прикинуть по ним время их происхождения было просто немыслимо. 
Но, стоп! – а вот свежие следы  кота и ботинок.  Вот и прекрасно! И слава богу! А то ребята уж и растерялись. За то теперь уж стало очевидно: Кот, хорошо, знающий маршрут и,  имея в виду стуки туннеля, мчался по скалам в сторонке, а уж, как за ним граф поспевал? – одному богу известно.
Тут надо отдать должное и Нине Петровне, стучавшей в глухой туннель почти непрерывно, ребята же порой не могли подойти к туннелю по часу и более, за то, потом на их стук  она выдавала такую трескотню что, ребята и не сомневались в том, что она там  идёт и ревёт при малейшей задержке звуков.
Случайно блеснув лучом влево, Витёк так и замер: «Туннель! Туннель! Соседний туннель!»
-Чёрный, лощёный, лежал он, как змей, но стрелой, без изгибов, что означало, конечно, гибель его в глубине веков, но гораздо раньше чем появились все эти каменные нагромождения. Так – то оно так, но пропал пятак, как говорили, когда – то предки, то – есть, дерзкий туннель, напрочь  вкопавшийся в чёрный песок не позволял нашим героям не перейти не обойти ни повернуть влево в конце туннеля как и предполагалось всем этим миленьким предприятием. Вот невезуха! Какая глупость!   
 Могли бы и предусмотреть. Да, ладно  - туннель. Там небось  как – то и подкопаться можно. Но и следов же нет.   
. Ну, коты, как коты: они, как известно везде пролезут, в том числе и под туннелем, если найдут там развал камней. А, куда делся граф? Ведь и обратного следа  нет.
Нина Петровна нет – нет да постукивала в туннель, вероятно недоумевая, переживая за детей и за какие – то их там  дикие невозможности. Костик, приладив камеру к фонарю, путаясь с кабелем и с катушкой, как и Витёк лазил по скалам, по дырам , а за одно  старался показывать Дине, потомкам, всё возможное  в этой  могиле для ископаемых чудо моллюсков.  Дина на пульте сопела, жевала, и даже взялась  поскуливать как в пастели, вероятно всё - таки сообразив, что этот ее  примитивный намёк для мужа, как – то вдохновит его там  на жизнь. . Ребята сошлись усталые, грязные и голодные.
Ну, и что скажешь? спросил Витёк – В каком смысле? – ответил Костик. – Так, что делать - то будем? – Домой или как? – Что значит домой,- удивился Костик, - я только начал.  – Вот как? – воскликнул Витёк. - Может у тебя уже и есть кое – что?
- Разумеется, – Я ж не только в камнях, но и в мозгах копаюсь.- Ой, давай не томи. без твоих выкрутасов тошно. – А у меня аж два предложения, - продолжил Костик, - – Первое: вызвать сюда  собачку; Баба там её впустит, Дина откроет и через час она будет здесь. – Оригинально, - вполне серьёзно сказал Витёк. Второе сложнее, но перспективней: поскольку туннель нам всё равно когда – то вскрывать придётся, предлагаю пройти сквозь него сейчас, - вырубив сразу две дырки, такие же как  в нашей миленькой Каравелле. Виктор не успел и рот открыть, как  видио камера голосом Дины сказала так: а я предлагаю третий вариант: посмотреть  стык туннеля со скалой, может дед – то повторил и там свой хитрущий трюк?    
Вот тут оба даже покраснели друг перед другом, сразу вспомнив о том, что доступ к тому стыку был сплошь каменным, потому и следов могло не остаться. Помчались, нашли, открыли, ещё раз покраснели, поблагодарили Дину, стукнули маме и далее вниз по камням, без всяких следов, и если только что ребята имели нечто похожее на недостроенную шахту в основном занятую туннелем, то теперь это была просто щель в теле планеты, как - то засыпанная внизу, и уходящая клином в низ  в темноту, где и луч фонаря исчезал впустую не находя даже мизерных отражений.  Жутковато, конечно: щель то ведь дикая, непредсказуемая.  Но тут прошёл граф и кошачье племя, а, стало быть, хоть куда то, но выведет. - А как назад, на бугор, без перил, да по мелкому щебню, а коль оба фонаря того …Благо хоть кабель ещё хоть как то там, но тянулся, цепляясь за всё подряд.
Уже минут через двадцать крутого спуска  ребятам стало легче дышать, исчезла усталость, что как раз и означало присутствие поля. пусть даже пока и не в полной дозе .Костик, идущий впереди, вдруг остановился и дал знак: прислушаться. Да и так было слышно: впереди совсем  рядом журчала вода, похоже, даже падая там куда – то.
И, странное дело,  чем ближе вода, тем больше поднималось тёплого, мягкого и даже вкусного пара, который, казалось так и лип к оголённым частям молодых ошалелых тел. Забыв на мгновение об осторожности, Костие поскользнулся, и съехал на спине метров пять по прямой, прижав, как ребёнка к груди фонарь; следом, молча, скатился и Виктор, и тут же принялся орать под ухом: « Значит так, Рюкзаки на пол, одеть накидки. Фонарь на шею, связываемся  верёвкой  и пытаемся найти хоть какой то выход из этой ямы. Сказано – сделано. Стенка, возле которой они копались, не видя сквозь пар даже рук своих, на ощупь свернула куда то вправо, где руку Костика стеганул горячий, тяжёлый удар воды, обозначив именно водопад и ни как иначе. Прощупав точнее летящую воду, Костик прикинул толщину основного потока  и даже плотность, сопровождающего его дождичка. А, добравшись вдвоём до монолита  с которого и падала  эта  жидкость, а там, поднявшись ещё чуть - чуть они вдруг оказались выше уровня пара почти до  плеч Витьки, до носа Кости и даже при этом они не сразу заметили движение пара указывающего им  дуракам прямой выход из той могилы. – Да – да, конечно. Но что за выход? – Опять же не где – то, а под водопадом. А если там сквознячок не на уровне ног, а от провала? – Да и коты не пойдут туда. – А что нам коты? - Причём здесь коты? –У них у котов дырки свои а у нас другие. –  А, рискну, чёрт побери! – Где наша не пропадала. Рассудив таким образом, Костик попытался на пальцах внушить  всё другу,  Но не тут – то было. Не понимал, да и только.  . А как «понял» -так и кулак под нос – Ну и хрен с тобой! – сказал ему Костик в ухо, - я могу и без страховки. – Подумаешь, благодетель! Но нырнул Костик под водопад всё – таки с верёвкой, которую жёстко держал Витёк припуская по метру, а то и меньше, переживая за милого друга пожалуй больше, чем за себя.  Да, и вернулся Костик по  той же схеме, но уже за Витькой, за рюкзаками, в одном из которых пряталась камера в упаковке со всё ещё тянувшимся за ней кабелем.
И куда они вышли? Вы не поверите? Умереть не встать,- сказала бы Дина. А оказались они в результате, как раз там, где и хотели. Правда, хором
таких они и предположить не могли, но если пройти метров пятнадцать от «парной» до оси их новой пещеры то можно увидеть вдали, как луну свет их родненького туннеля, где ждёт их Нина Петровна, которой Дина через охранную сеть уже сообщила о их выходе к целее, и о том, что они видят свет её туннеля, оба живы здоровы и готовы приступить к поиску кота  или его таинственного гарема.
 Но они ещё были, мокрые, грязные голодные и вообще не собранные от  все этих неурядиц.  И как  не обмыться, не искупаться, не опробовать странный душ, уже как бы готовый к приёму их персонально, как представителей всех прочих земных существ. Спрятав камеру е под накидку, Костик разделся первым, а потому и первым ступил под горячий дождь, стараясь держаться ближе к стене, опасаясь, качнуться в сторону летящей воды – убийцы. Знал бы он, миленький, что опасность его ждала и там – под «гильотиной» и здесь под смиренным  дождём вековой воды, чистой как слеза, и, как оказалось, забавной до невозможности. Хотя, как знать, может эта опасность ещё помягче, чем их  дальнейшие  приключения.
Костик  успел: прополоскать рот, обмыться  руками без мыла, без всего прочего и даже попробовал  чуть забыться, закрыв глаза, а он уже туг, и кто бы вы думали? – Да тот же ураган идиотской похоти, от чего он тут же и отключился. Витёк зашёл в «душевую» минут через двадцать. Костик сидел на полу, спиной к скале, ногами под водопадом, беспомощно свесив руки и голову. Вытащив друга и уложив его
на накидку, спаситель ту же успокоился и даже засмотрелся, на «пострадавшего» с доброй мужской улыбкой, ибо по его заключению, сей шалопай, был ни в каком – то там  трансе, , а так: в лёгком забытье, должно быть, от передозировки каких – то там неземных страстей. – Нет. -Вы  видали? Видали? Нет, вы  полюбуйтесь на ходока: трусы впереди до сих пор шатром, тело розовое, спортивное, а рожа такого скаженного наполнения, что того гляди прыснет хохотом, или  бранью всё ещё не удовлетворённого кобеля. И ещё Виктор, глядя на тело подумал так: « Да, ни хрена там страшного, даже забавно, похоже, можно и управлять той дозой, вот выскочил бы он минут через десять – пятнадцать, то уже бы и я, и помылся  и обедали мы по земному, как бывало в палатке под синим небом  Дамы  там небось уже уж места себе не находят. С этой мыслью, Виктор, ещё раз взглянув на друга, скинув трусы и перекрестился, на всякий случай. и тоже «нырнул» в «поровой котёл». А, когда он. наконец, выскочил, весь красный, растерянный, ну и, конечно, возбуждённый до ай – я – яй,   
Костик одевал уже накидку, что бы мчаться спасать несчастного. Так обнялись, бут – то оба с войны пришли. . Костик-  бандюга  как оказалось припрятал чекушку, и нигде ни – будь, а в том же мешке, что укладывала бабуля, а за тем  Дина. Ну, словом, ловкач,  - что с него взять? 
Сели, налили, звякнули Дине, а стало быть и маме. Выпили. Хрустнули огурцами. А Костик и говорит: «Ну, а теперь откровенно: Кого  ты там видел?» - Кто? -Я? - А, что должен был? – Не придуряйся  я же просил: откровенно. – Да, никого я не видел, сказалтВмтёк. 
- Ну, ей богу!- Да будь я проклят! – Век воли не видать! – Стоп! – А ты, значит, видел? – А, ну колись! – Да, я то расскажу, - начал наш несчастный Коко, – только ты выплюни, а то  ведь от того что я сообщу можно и подавиться. – Ну, не томи!- Ну, что? – Говори! – Нет, Витёк. – Мне это не просто. –Давай  ещё по одной.
Виктор мигом налил. Ещё скорее оба глотнули упёрлись глаза в глаза. 
И вот вам  рассказ несчастного: «Я, значит, ополоснулся согрелся, а потом,  ко мне как подступило, да закрутило. Ну, ты ж понимаешь: прямо – таки адская похоть и без партнёрши и без движения. Думал вообще отключусь и всё. И почти отключился. И что то там было, -  долго  и  мерзко с кем то и как то … Ну, в общем - одни эмоции, как в кино.  Очнулся я там же,  но только сидя, … Глядь, а он справа рядышком так и сидит, как я: локоть в локоть, нога к ноге,  глаза в глаза … Ой, помолчи Витёк: копия, копия это моя … Я ж говорил вам, да видно накаркал. Ты представляешь?
Так смотрит! … Так смотрит! … А я его вижу, как себя в зеркале, но покойником: бледный, как смерть, губы синие и не бритый. Я - то вот бритый, а он не бритый, как это можно? И главное: он понимает, что я не могу его взять за рученьку и домой, и домой, на берег под небо, под солнце под зелень. Да если б я и мог?…  Вот мог бы,  к примеру; да как же Дину - то на двоих? Ой, да и он  не разделит, да ни за что не разделит даже ценной нового уничтожения.  Вот ведь горе – то в чём: я здесь а он там, я вроде и со своей женой и с его. А ему каково? Заметь, заметь: сидим и молчим, да и что … Да и как это рассудить? А, как пережить? Ты бы видел его лицо. Думаю: он бы удовлетворился самой малостью: выйти обнять, поцеловать жену и вновь провалиться в свою эту клятую вечность. А, ты что?  Не веришь что ли? 
Ну, ты даёшь! И не сомневайся! Всё происходило не  где – то там во сне или в забытье, а в полном понятии и сознании там, где ты меня и застал. Это потом я снова отключился, когда он встал, отошёл, разрыдался и сгинул, заметь, с  очень даже возбуждённым своим прибором. И ещё, заметь, заметь: вставая, он  ещё раз коснулся меня, как бы на прощание и в знак сочувствия, или, что бы я не принял его за какое –то недружелюбное, случайное образование. Вот и всё, вот и всё, Витёк. Видал, как всё обернулось? И, как с этим жить прикажешь?»При этих словах, Костик. смахнул слёзы рукой, взял платок засморкался, за вытирался. А в камере вдруг закричала Дина: «Вы что там, с ума по сходили.? Что у вас там за глупости?» Витёк, выключив Дину, тоже воскликнул на ту же тему: «Слыхал, слыхал? Вот это правильная  мысль. Глупость всё это. Ты же сам только что убеждал  нас всех в том, что поле сплошь состоит из душ, давно околевших, а теперь вот оказалось, что оно и с нас гонит копии, при чём, ни от случая к случаю, как ты понимаешь, а похоже  что непрерывно. А то, что выпал один, так это чистейшей случай. Везуха, чёрт побери! Вот мы с тобой тоже когда – то выпали и живём, а другим точно таким же сперматозоидам не повезло: так что мы теперь убиваться по ним должны?   
Вытрись, выплюни и забудь; и упаси бог смущать женскую часть, особенно Динку.
Придумай там что – ни будь. Договорились?» - Давай лучше подумаем вот о чём: почему именно здесь: в сыром гроте, под водопадом этот твой отпрыск и появился?
- Может и случай. – А, может как раз здесь  собака зарыта … А мы ещё грот, не облазили, Ваську не нашли, к пещере не пригляделись, и голодные до сих пор.
Приняв, конкретную деловую доктрину, заметьте, улыбнувшись друг другу, ребята выставили всё съестное на «стол,» звякнули Дине, допили водку и приступили наконец к долгожданной походной трапезе.
Вот ведь незадача, давняя, оплывшая кошачья тропа и свежий Васькин след начинались почему – то  именно из «парной» и возвращались туда же, то есть, под дождь за водопадом в сырые, грязные норы в скале, как  успели заметить ребята раньше, мельком освещая всё на своём пути. - Но это же нонсенс. - Не могут коты выбрать себе такую обитель, при множестве здесь всяких других гротов, нор, щелей, развалов, ям. - Да и от кого им тут прятаться?- сказал Витёк, явно полагая, что уж на это друг  точно сказать ничего не сможет. - А они здесь и не живут, простенько  выдал  Костик, и кинул на кореша подслеповатый, с хитринкой взгляд;  лежанка  у них там: наверху, где –то возле туннеля, а здесь они только проскакивают три раза в сутки, к какой – то там кормушке, которая, похоже способствует еще и размножению  этой подземной своры.   
- Ни хрена себе - маршрут! – как через воду – то? Они, что не могли  на сухом где – о  там устроиться… А я по чём знаю, отрезал Костик, хорошо, хоть следы оставили. – Поймаем, - спросим. Да бог с ними с котами. Куда они денутся?
Ты мне лучше скажи куда граф исчез? И заметь: две дырки в соседнем туннеле вырезал, и как в гранит провалился, сказал Витёк, надеясь, что у друга уже есть кое- какие догадки. Но Костик ответил: «Да, бог его знает. Весь этот мир для нас сплошь загадка. Так: карабкаемся, как, вроде бы и живые, а там, хрен его знает: кто из нас живой, а кто и не очень .Я вот уже сомневаюсь: я это, или не я? Кто из нас ушёл , а кто остался. - От графа , хотя бы тряпки и обувь  должны были где – то там оказаться. Перед детьми предстала гигантская пещера непременно как древнее русло, поскольку всё её дно было прямо – таки украшена, чёрными, как смоль валунами по сахарному, песку насколько хватали два мощных луча, их импортных фонарей – прожекторов. Кошачья тропа сразу запетляла меж  валунами  такими зигзагами, бут – то первый, прошедший здесь кот, усердно старался обнюхать и пометить каждый валун в надежде найти хоть что –то съедобное. Виктор запрыгнул на самый большой валун, и надо же было так совпасть, что именно в этот миг вспыхнула главное украшение этой святой пещёры: вертикальный разрез гигантской
перламутровой воронки, высотой, как мы уже знаем сто с лишним метров, освещенной вдруг Ниной  Петровной, наверняка, спустившей туда фонарь. Ай, да, мама! Ай да прелесть! Уж угодила, угодила ребятам, как же к стати осветив и их помрачневшие души, особенно после несчастья с Костиком.
А по сути, что та  воронка? – Тоже, небось, какой – то  поломанный  панцирь. А, вот в её основании, подскочившие ребята, узрели идеально правильный  круг чего – то чёрного и живого. Рыба! Та самая рыба, вся одного цвета, одного
размера и, так же плотно стоящая, что воды и не видно было. А как пригляделись: так оказалось, что она и не стояла вовсе, а медленно двигалась всей своей массой, уходя спиралью на глубину, меняя таким образом и весь рыбий слой на поверхности. Казалось: вот она пища богов и котов, хватай, и питайся, если не можешь отсюда выбраться. Костик так и смекнул: сунул руку, но не схватил, а именно выплеснул рыбку на пляж, да ещё ногой отшвырнул, что бы она не прыгнула снова в воду.  Виктор проткнул её ножом, перенёс на валун, под свет фонаря, и уж они её рассмотрели. Глаз, как ожидалось у рыбке не было. Но у нё ещё напрочь отсутствовали: желудок, кишечник, и даже анальная дырка, уже, как следствие всего прочего. За то с вида, вроде, как бы, беззубая пасть рыбины вдруг оказалась зубастой. Боле того, зубы эти крепились к выдвижной, костяной конструкции, нормально не работающей, а спрятанной для какой – то такой  - дичи, которую надо рвать на куски, а глотать, похоже не обязательно. – Вот – вот, - воскликнул Витёк, стало быть пищу переваривает поле . А местная  дичь, - . им должна быть не интересна  ибо не чем не пахнет, да и производная от того же поля. А вот давай попробуем. Костик взял свой платок, смял его в ком и бросил рыбам. В один миг платок не просто проглотили, а разорвав вдрызг на куски вцепившись одновременно  многими челюстями. Видал? – Видал? Кричал Коко, а ведь так и человек не всякий осилит. –А если вот так? – сказал Вико и бросил всю рыбину прямо на чёрныё спины живущих. И что бы вы  думали? Рыба на то и внимание не обратила.  Тушка, повинуясь спиральному  движению косяка, тоже ушла, в недра планеты. А Виктор, отвернувшись, тихо  сказал: - Ну и что скажешь? - Ты о чём, -удивился Коко,-  мы ж эту тему исчерпали. – Э, нет, дорогой, здесь есть такая мысль, что даже ты не догадался. –Даю минуту, как другу. – Ладно сдаюсь не тяни, сказал Коко. И Витёк выдал: «Мы ж теперь таким образом можем точно отличать копию от оригинала, ты представляя ешь? – Ах, да. – Молодец! -А я  и не сообразил, почему – то. -А что тут смешного? – Да, так, ничего такого, - сказал Вико, - Может первый то раз на себе попробуешь?- А то, кто знает? Ты ж сам говорил, о том, что трусы там снимал. Может в этот миг и вы  телами- то и поменялись? –Ах вот ты о чём! – Вскричал Коко, - брезгуешь, значит? Не веришь?  - Ладно. – Хорошо. – так и быть. - Я окуну туда руку, Но, тебе её больше ни когда не подам. Сказав сие, Костик демонстративно пошел к воде, засучивая, рукав куртки. Виктор, похоже того не ожидал, кинулся на перерез,, схватил умолял, просил прощения, но Костик, всё – таки  вытащил рыбу на одном окровавленном пальце, но в тот миг пикнул телефон, который, заставил его бросить рыбу, выслушать жену,  «простить» друга и наконец заняться делом всей своей жизни. – Вот откуда, граф туннели – то считал, сказал, Витёк, видя уже мирную рожу друга. И действительно за фоном лёгкой дымки света Костик   насчитал в верху десять тёмных пятен жерл, заглядывающих  вниз  туннелей, не считая,  слабо освещённые: базовый и Каравеллу. И никому из них тогда не стукнуло: «А, где ж следы? Ведь ни одного следа его сиятельства они так и не узрели начиная от водопада. – Куда же он делся? - Ой, да  стыдно сказать кому, но наши герои  под впечатлением от всего сущего совсем забыли о главной цели своего появления здесь: о коте Ваське, о его гареме и о их следах здесь, возле их неиссякаемой чудо кормушки. Нет – нет,  кот их  там не присутствовал.  Но были   свежие следы у воды и дальше в сторонке на некоторых более плоских валунах  в виде кладбища рыбьих костей, которое Костик узрел только что, случайно повернув туда луч своего  фонаря, и удивившись, конечно. . Вообще рыбий скелет здесь представлял из себя: , позвоночник с хвостом с тонкими рёбрами и с почти нетронутой головой, . Кладбищем же я назвал эти валуны только потому, что скелеты на них  были уложены  весьма даже аккуратненько: как на витрине,
А вот теперь, представьте здесь  свору котов. Каждый по рыбине хвать и ну в разные стороны чтобы ворча, и озираясь сожрать в одиночестве На следующем «обеде» каждый кот потащит рыбу совсем другое место, где посвободней.  В результате за некое многолетие пляж вокруг озера был бы усыпан скелетами так, что ступить  было негде.
 А что мы видим теперь. Смотри – смотри: тропа подошла к воде, от воды мимо валунов со скелетами снова ушла в сторону нашей   парной, где и исчезла, как мы уже знаем. Вот и читатель уж догадался . И наши ребята, слегка подумав, тоже сделали потрясающее открытие о том, что ни какой своры котов здесь не было, а был один наш семейный, черно – белый кот Васька, привыкший есть в одно время, в одном месте который каждую свою старость где то здесь молодел, размножался, а для пополнения сил, ещё и рыбкой питался.
С таким озарением ребята к водопаду почти бежали, а Витёк ещё и рассуждал в пути: «Да, там он. Там. Где ж ему быть – то, коль след туда?. Здесь вот заметней. Видал? Видал? А вон  там  он  когти свой опробовал. Стоп! А когда это было? Если всё – таки допустить, что он жил  и ел здесь по земным  часам, то в этот раз мы могли бы с ним встретиться. Скорее всего он мигом омолодился,.  «родил» пару котят, бросил их там же, да и рванул домой, как это он делал , наверняка, сто раз.» - Нет. – это вряд ли, слаб он ещё.  «Детей» он  конечно таскать не будет, но и не бросит, а подождёт чуть – чуть, да и уведёт домой, на поверхность, если они конечно идеальны копии  а не «местные. А если чисто местные, то они по дороге  «сдохнут» без поля. А вообще – то, продолжил Вико, -  они скорее всего там в лабиринте   . А вот здесь ты пожалуй прав, согласился Коко, - А я еще и добавлю если позволишь. Заметь, вот если бы кот первоначально попал сюда по другой тропе, то он бы поселился возле озера, да  жрал бы рыбу в своё удовольствие. Но другой тропы не оказалось, и он вынужден был долго икать выход из той норы мокнув под потоком горячей  живой воды, получая именно запредельное  половое возбуждение. Выбрался. Нажрался рыбы, походил, походил по пещере в поисках хоть какого либо удовлетворения, и снова вернулся под водопад за которым и поселился в одной из нор, чтобы иметь этот водопадный секс ежедневно, да ещё рыбкой питаться. . – Теперь о  физике размножении, если не возражаешь, - продолжил Костик. –Давай- давай, согласился Виктор. И Костик выдал: Я, конечно не специалист, но мне сдаётся, что дело здесь настолько  элементарно, что даже без спермы обходится. Вот, как воскликнул Вико с улыбкой, в которой и не скрывал дозу убийственного сомнения. Но Костик  не обижался. . И что такоё эмоции против истины?. –Я полагаю, продолжал  Коко, что здесь именно горячая  живая вода в сочетании с живой рыбой и производит такой оргазм при котором наступает такая вибрация, персонального поля,  которая в какой то там миг так разделяется что, в нашем примере пещерное поле, успевает зафиксировать эти  доли, которые, будучи уже отдельными матрицами  вмиг набирают отдельные копии  своего же оригинала. - Вот как! снова сказал  Вико, - Ловко придумал.- Ну, а рыба – то здесь причём? - Отвечаю если мы когда либо вздумаем  человека вот так размножить, то его придётся тащить сквозь ту же кошачью схему, включая и рыбу, а то может быть и несколько, сказал Коко,- рыба эта, дорогой, вовсе не рыба, а всего лишь одно из живых состояний, знакомого тебе поля, в чем мы и убедимся, если найдём котят.
. Более того, я тебе скажу ещё вот что:
кроме всех, ещё неопознанных нами, условий, рискнувшая на то особь должна быть и сама очень уж  сексуальна. - Ну, всё я включаю камеру сказал Коко, - пошли котят искать = Ало! – Ало! истошно кричала Дина - Где вы там? Почему отключились? – Котов нашли? - Что вы там вообще вытворяете? – Погоди, не гуди, отвечал Коко. Мы тут совещались, потому и отключились. –  Ты засняла всё что я показывал: общую панораму, рыбу, следы, кости и так далее. Всё засняла не волнуйся. Тётка спрашивает: как там её фонарь весит. –Хорошо. –Хорошо весит, так пусть и отметит там где ни будь. Всё я отключаюсь. Идём котов искать. Что бы не мокнуть в гроте под проливным дождём, между водопадом и скалами, ребята одели накидки и  вновь погрузились в гигантский горный монолит, где по их мнению должен прятаться кот со своим странны приплодом, которые теперь такое обещали, всему живому, что и сформулировать не возможно. Сразу решили ловить на звук. Должны же они помнить, двор, друзей голоса, доброту людей, не могут же они слышать и не отозваться. Костик, оказался и здесь талантливы: мало того, что он голосом бабы тянул Кис – кис, и Вась – Вась, он ещё и мяукал в самых разных тональностях, и вдруг писк. Насторожились. Не показалось ли? Костик ответил точно так же,  и направление прикинул. Правда Витёк его всё тащил влево. Но тут Коко вдруг заговорил громко и по человечески, на что ему сразу ответил писки впереди и рядом. Метнулись, спотыкаясь, мешая друг другу  и вот они милые , в углу на  лежанке из шерсти копошились три чёрно – белых котенка размером, скажем, с кроссовку Костика. И ведь ручные же, господи; таращатся, лезут на руки, пищат, как дети: мол, заберите нас, мы же ваши, пропадём  мы здесь. Слёзы у ребят навернулись а мыслей нет. – Вот что с ними делать? - Вот что? – Вот что? - А что это за лежанка.? – Ба! -Ты посмотри, Витёк, это же шерсть, да ещё блинами. Слышишь, ты заешь что это такое? Похоже котяра здесь, перед этим своим развратом раздевался однако. Это же каждый блин и есть его костюм его век.   – Да ты что? – Ну ка. – Ну ка.   Это что ж получается? Если один блин это одна его жизнь, а живут коты шестнадцать-  максимум восемнадцать лет, то можно прикинуть … Дома – дома всё дома, - сказал Витёк, - и вообще всем этим будет мама  заниматься. Давай «перину» в пакет, котят в мешок.  Витёк  предложил  вариант доставки всего это полем и сразу в аппендикс,   , где он  собирался  как то выяснить оригинала, если он вообще там присутствовал. Костику всё это не понравилось, но он согласился, в надежде: как то, там в пути глупости  эти подкорректировать. Однако, Дине и Маме  после их переговоров с  Виктором   через камеру, идея эта  понравились и ребята вновь поспешили к рыбному озеру где мама обещала сыночку, как - то там с помощью фонаря и верёвки вытащить к себе котят. Прибыли, присмотрелись и вдруг оказалось, что фонарь Нины Петровны ранее висевший на средине  воронки по причине короткой верёвки, теперь светил им в газа с расстояния чуть более метра от чёрных спин рыб, да ещё дразня  ребят  мобильным телефоном привязанным к той же верёвке, что и фонарь. Сразу взвились вопросы: Откуда верёвка? Как? и когда? По телефону это не рассказать. Да и ладно. Потом. Потом. Им бы теперь подтянуть фонарь. Взять телефон.  Привязать к фонарю рюкзак с котятами и уже по телефону  дать мамани   команду: «Вира!» Но тут Костик сказал: «Стоп! Зачем  троих -то тащить, мучить ведь только, а что если ЭТО, и он показал свой наган, но ни как оружия убиения, а как средство  выявления  оригинала, который  непременно  должен быть, согласно многочисленным  похождениям несчастного кота Васьки. - Так это же мысль! - согласился Виктор -  заодно и  проверим твою  гипотезу.   - А кто будет стрелять? – Нет – Нет, я не могу, они же живые. - Твоя  гипотеза – ты и стреляй. - Вот видишь, Витёк, какой ты противный тип, - начал Коко, - жениться, значит ты хочешь, а пальчиком двинуть по этой теме тебе как бы и за подло, -  Не хорошо это. -Вот те раз, завопил Вико, при чём здесь женитьба ? – А ты не знаешь?  - А ты, значит, знаешь? Ну, как же, тут и ежу понятно начал Коко, - Ведь если  все три котёнка оригиналы  тогда и у бабули есть вероятность  подарить нам  тоже трёх, а то и четырёх нормальных девиц, из которых  ты себе выберешь, а  уж для остальных мы женихов точно  так же сработаем. У нас вон папаня твой на подходе. – Да? - удивился Витёк. – Да, - подтвердил Коко. – И ты молчал? – Так ведь повода не было. – А ты сам до сих пор не домыслил  что лил? - Ну, ты будешь  стрелять или нет? Ладно уж, - сказал  Вико,  только ты не смотри.  И наш уважаемый Виктор Викторович Сухой  дрожа всей душой и частично телом развязал вещмешок взял наган да и выстрелил  вдоль голов  несчастных  котят, которые к восторгу ребят выстрел тот и  не заметили, а продолжали всё также устраиваться на покой, лепясь друг под друга, к сожалению не понимая своей чуть ли не вселенской мисси. Едва Виктор занялся делом, то бишь висящим фонарём своей мамы, как заорала Дина: «Где вы там.?- Что у вас.- Почему стрельба? -Вы что, дерётесь, что ли. Мама волнуется. А ну, покажите мне свои рожи? – Да, ладно, чего ты.  Всё нормально. Это был  эксперимент, - кричал Вико,-  одновременно всё-таки, показывая,  лица, котят, оба свои фонаря, висевший фонарь мамы вместе с мобильником, и вообще панораму, зная что в такой темноте потом мало что прояснится. Кости первый снял с себя ремень, взял такой же у Виктора, связал  их, поймал и подтянул к берегу мамин фонарь с телефоном. Фонарь, конечно до песка не доставал. И пока Виктор держал этот фонарь на весу, Костик привязал к нему всё их имущество вместе с находкой, набрал телефон Нины..    И как только Нина Петровна сообщила о том что она уже всё и на велосипед погрузила, ребята,  в пылу, налегке, как дети помчались вначале, конечно же, к водопаду, где подвесили камеру, подобрали за собой мусор, замели следы, где могли и прежним маршрутом, да по своему кабелю во весь дух домой, домой с великой победой, равной которой на зеле никогда и не может быть.
Первый туннель проскочили мигом, а вот свой  чистенький, родненький, ах, как не хотелось обходить, да ещё в ночи по таким, скалам что ой – ё – ёй. 
Потому к своему туннелю ребята подошли уже с твёрдым решением - не обходить,
а прорубить тут дыру, ибо дл всё одно  прорубать, да и люк желательно  если тема  бабули будет одобрена.  В два ножа  ребята за час управились. – Да.  и спуск бы осветить, и накидок по больше, - рассуждал Коко, теперь уже просто заболевший этой идеей, даже наверно более чем сама Баба. 
Дамы, конечно же,  ждали, ребят с чем – то  там  потрясающим, но что б такое …  Быстро обнялись, расцеловались, и бегом на глаза главных заказчиков их товара: Рекса и Бабы Оленьки. За ними теперь всё и вся: Узнает ли пёс своего любимца в таком размере,  в трёх экземплярах,? Согласится ли баба на такие дурацкие роды, да ещё  почти  без  права на возвращение? Рекс начал скулить задолго до того, как ребята открыли люк, подняли зелень, а уж как Нина Петровна вышла с котятами, так он вообще чуть не сбил её с ног, пытаясь носом залезть в рюкзак. А, увидев котят на полу, Рекс так  и стал  раскорякой,  должно быть, не понимая: как это, ушёл  в дыру один , а принесли трёх таких же по запаху и по цвету, да еще  так и лезущих к нему поиграться, как это делал когда – то пропащий друг. Ой, да, ладно пёс. Что ему -? А вот, как Баба сие увидела, так  и ахнула, так и запричитала то тихо,  слёзно, смиренно, как украдкой от злой судьбы: «Ой, что это? Никак получилось? Господи да не уж – то? Вот ведь какие: один в один, все в отца. 
. А что, так здесь и оставим? Может им молочка? Проходите, проходите. Там уже всё готово. Разогреть только надо. Отослав детей в хату,   
Баба – Оленька, прижав к груди  котёнка, стала на колени и ну молиться на небо, на речку, теперь уже не скрывая, не вытирая, слёз, а на оборот: выставляя их там кому   то, как первую в жизни просьбу о невозможном даже для господа.
И ещё Баба Оленька, привычно у опустила зелень над люком, размела все следы, ещё раз пообщалась с котятами, с Рексом, и пошла в дом, пряча слёзы уже как – бы готовясь душой  к такому повороту судьбы, что и не понять,  не предсказать, будто упавшему ни откуда.

Глава № 13

  Виктор так и рассчитывал: предки прикатят на первом трамвае, в семь будут в хате, в низу он  их встретит как всегда с поцелуями да с объятиям, в присутствии неутомимого  пса с котом.. Так почти всё и случилось. Только после объятий отец вдруг спросил: «Что – то случилось.?»   - Нет, нет, ни чего;  – затараторил Витёк  - так себе, всё пустое, всякие там женские предположения.  – Э нет, давай выкладывай, сказал отец, да и мать насторожилась. –Хорошо – Хорошо, пошли в дом. Пусть Динка вам всё и выкладывает; это она у нас сочинитель. .Дина оказалась занятой на кухне а как уселись, да выпили., так Отец пристал к сыночку; давай мол, как обещал.. По всему было видно, что Дина уже посвятила, ранее пришедших, в тему странного происшествия так: - больше для лёгкого приключения, напугав их, слегка, однако, и  со смешинкой. А вот теперь,  более подробный её рассказ, да еще с добавлением тётки заставил семью, не только перестать жевать, но и побледнеть, уставившись на неё глазами покойников. – А я тут причём? – испугалась Дина, - я, как на духу,  всё как действительно …. Предлагаю её рассказ дословно, без всяких там этих самых, благо он оказался коротким и чистым, как анекдот про невесту. «Он, Конечно, как всегда, ждал вас в субботу: (Это она про псину.) Всю ночь звенел, зевал, лакал воду, а под утро, слышу, - скребётся. Выскакиваю: он, значит, скулит, топчется, тащит меня к калитке. Смотрю: - никого, и вообще тишина могильная. Ну, что, - говорю, - я здесь должна следы по трущобам нюхать? Ты хоть бы голос какой подал, небось ведь за версту почувствовал? И что вы думаете? Минут через тридцать пикнул. Я пулей к калитке, да только спину «врага» и видела. Мужчина среднего роста, в кожаной кутке, в такой же кепке,  спустился к воде и свернул направо. Ведь чем Рекс - то обеспокоился? Свои здесь шарахают сапожищами, так он и ухом не ведёт. А этот, как приведение - бесшумно, дважды подходил, да небось и заглядывал, а ещё и торопится, как тут не разволноваться, на месте пса?» – Стоп, остановила её тётка, - а волосы, волосы седые из под фуражки не заметила? – Да, да, а, как же, а, как же – были, были волосы. А ты почём знаешь? – Господи, миленький, - заговорила Нина Петровна, обращаясь уже и к мужу,  - это же наш Дядя Ваня, ну этот самый- Ну,   муж заведующей общежитием, а по совместительству лучшей моёй – «подруги.» - Нет, ты представляешь? - Вот ведь зараза! -  Не мог он сюда притащиться зря. – Выследил! - Выследил! - А  если они с ней  в паре шпионят? - А они не иначе, как в паре, потому, что как птички дружные. - А тогда  и красный  москвич от них? – От кого же ещё?  - Банда, - представляешь себе, банда шпионов в моей больнице, а меня, значит они за болванку, за дуру держат. Вот, зачем, спрашивается, он сюда пришёл? – А, за тем, что гаражный вход он уже знает, догадывается и об этом. А начальство торопит. Судя по всему они, всё – таки от ФСБ и не от нашего, не от нашего – от федерального. - Господи, какая ж я была дурой, ну дурой …. И что теперь делать? Нина уже говорила для всей семьи, откровенно жалуясь, прося сострадания, совета, помощи. Семья по разному реагировала. Девчата пялились на «Бабу Оленьку», как на маму, «Баба» на мужиков, Дина на Костика, как на господа.  А про застолье уже и забыли. Пользуясь случаем, Костик на глазах только жены, хлебнул рюмашку, подмигнул, улыбнулся, мол, не волнуйся, всё образуется. У Дины отлегло и она украдкой взяла котлету потому, что терпение уж кончилось, а пить спиртное ей тётушка запретила. Мужчины переглянулись. А Витёк с разрешения отца сразу к маме: «Мама, ну ладно, ну чего ты?  Давай успокоимся, рассудим, возможно, не всё так и плохо. Вот – вот, и про красный  Москвич пусть расскажет, добавил Виктор Андреевич: «А то ведь мои доводы в этой теме она не слышит.» Как не тяжко,  как не стыдно было Нине Петровне, рассказывать о их шалостях по «кустам», а пришлось собираться, да и повествовать, разумеется без подробностей, но опять же по своему, то есть даже не вспоминая о взгляде на ту ситуацию своего миленького. Возможно Нина и не старалась, но детектив получился настолько реальным, а по тому и тревожным, что всех обескуражил. : п Витёк же, вздохнув и потупив взгляд неожиданно сказал отцу : «А знаешь , папа, я бы на твоём месте, проверил свой джип на предмет прослушки. – Что? – Какой прослушки? С чего это вдруг? Откуда ты это взял?  – Удивился Виктор Андреевич. – Какая глупость! - И, как это тебе в голову пришло? – Может, объяснишь наконец? – Так ты ж мне не даёшь слово сказать, - молвил Витёк, мимикой и жестом призывая всех тому в свидетели. – Да, да, сынок, обоснуй, пожалуйста, - вставила мама.  – А я вот почему – то сомневаюсь в том, - продолжал Витёк, -  что они
 (Любовники, то есть.) месили чернозём с риском застрять в нём до лета,  только, видите ли,  для любви. - Ближе что ли не могли прилечь.? - И остановились они примерно в пятистах  мерах от вас, что ты же, папа, сам подтвердил кивком. - А я ещё студентом знал, бут – то у «противника» есть  микрофон размером с горошину, который передаёт информацию едва ли не за пол километра. - Сдаётся мне, что парочка эта, захватив с собой минералку, занималась там не только любовью, но и спокойно, без всякого риска писала все ваши тайности.  – Что?  - Не могло быть, что ли? -  А, коль есть, хоть какая – то вероятность,  то почему не проверить? – А ведь точно могли, сукины дети, - вскричала Нина. - Проверить, проверить надо! – Так можно прямо сейчас и махнуть, добавил Костик, подмигнув другу. – Да, да, конечно, а почему бы и нет? – спохватилась Нина Петровна, - здесь ведь рядышком,  через пульт, напрямик. Как ты считаешь, миленький? Сухой согласился, тем самым одобрив вопрос всерьёз.  Ребятам, разумеется, хотелось выпить, да и пожрать, наконец, как следует. Костик правильно рассчитал: голодными их не отпустят а, подкрепившись, да прогулявшись, да не найдя микрофона, они глядишь снимут всю эту блажь с мамани, а, если  ещё по пути придумают алиби для деда, которого и в глаза не видели,  то это будет вообще улет.  Всё пошло, как по маслу: тост под котлеты, тост под блины, тост на дорожку. А едва Костик засобирался, «очнулась» Дина: «А ты куда? – Ты автомобилист что ли? - А нас на кого? И далее Тётке: «Тётушка, может быть, Костик останется  здесь? Жутковато теперь одним – то.» - И то верно, - сказала Нина Петровна, - мои и одни справятся. Я помню: у Вас там оружие на зигзаге. - Костик, миленький, ты  друзей проводи, вооружитесь, да и возвращайтесь. Негоже оставлять женщин в такой момент. Пришлось, чёрт побери, выполнять боевой приказ. А что касается запаса оружия сразу за входным люком, так это более мина – растяжка, состоящая из ящика динамитных шашек, и одной гранаты, на колечко которой привязан обычный металлический трос  с колечком но другом конце. Последний из отступающих, в подземелье, в случае, конечно явного нападения, одевает свободное кольцо на крючочек люка, да и тикает. А вот нападающий,  только слегка приоткрыв тяжеленный люк не только сам улетает к праотцам, но и заваливает вход в пещеру, весьма и весьма надолго. Позднее Костик туда добавил четыре револьвера, два карабина с патронами. И вот, поди ж ты, кое что уже и «пригодилось». Закрывая люк за отцом и сыном, Костик им посоветовал: «Вы там в машине – то очень уж не материтесь, а то неудобно: ЦРУ всё – таки.( Разумеется американское.) Вернувшись к столу Костик продемонстрировал револьверы и уселись чаёвничать. Разговоры пошли про политику, про предстоящие выборы президента, то есть, такие, - какие можно вести и при ограниченном контингенте. А Костик всё анализировал рассказ «мамани»: «Ну, вот женщины! Что с них взять - то? Что они вообще смыслят. Ведь только подумать: было бы смешно если б тамошних девок не таскали по всем степям, берегам и посадкам, саунам, съёмным квартирам а тут ещё все на минералке  тронулись. Какой мужик, какая чертовка попадётся, а то ведь попрёт по любой пахоте к чёрту на кулички, даже без права на возвращение. И что это за разведка такая? – Нагло, сидя на капоте красной машины, в рабочее время, на виду у начальства, у охраны, ждать девицу, что бы её, видите ли  увести на «операцию», ну не смешно ли? Вроде с этого джипа нельзя и без девки писать где угодно: в пути, у подъезда, в гараже, на стоянке, если, там хоть кто то болтается. Неожиданно Нина Петровна, шлёпнув себя по щеке, сказала: «Ох, зря мы на Дядю Ваню! Вспомнила я. Теперь ясное дело: к друзьям он шёл, ну, может и заглянул по привычке. Они ведь раньше – то тоже в трущобах жили. Он, оказывается здесь столько рыбы ловил, что она даже продавала, меняла на хлеб, на сахар. Ведь вот хорошо, что вспомнила. Господи, да какой из него шпион? Он и мухи не обидит. Деньги за работу не может взять. Если б не я, он бы до сих пор ремонтировал  девкам всё, что угодно, за миленькие улыбки. Умница. Золотые руки. А жену – то, как любит. А она в нём и вовсе души не чает. Костик, как ты думаешь, мои там ещё копаются, или уже назад спешат? У нас ведь программа.» - А это,  зависит от того, сколько там микрофонов, - с острил Костик. - Ой, да ладно. Не издевайся пожалуйста, и так стыдоба. - С Москвичом ведь наверняка так же. Не причём он здесь. - О, господи, и что мне в мозги – то вдарило? – Накрутила, надумала, как ребёнок. - А потому, что устала, устала. - Всю жизнь, как дура, - от страха к страху. - Вот они нервы – то и сдают. Видно уж и поле не помогает. Вот подъедут, мои - то, и куда мне глаза девать? Нина Петровна причитала, краснея и мучаясь, не поднимая и теперь глаз. А, что бы она увидела, если бы и подняла.? А ни какого сочувствия, упаси бог, одни уже откровенные дружеские, всё прощающие улыбки. Дина поглаживала её ручку на столе, с другой стороны обняла Баба Оленька. Костик, пользуясь случаем, хотел было уже налить себе  но в этот момент подал голос Рекс. Ребята, схватив куртки, выскочили на встречу, девчата засуетились с посудой. Нина Петровна, поднявшись, и отыскав святой угол, покорно и свято перекрестилась, видно, прося господа, пронести и на этот раз мимо лихой судьбы. Ребят не было долго. Теперь – то уж ясно, что совещались. Вошли все сразу, хоть и улыбаясь, но явно фальшиво, то есть бут – то дилетанты на сцену выползли. А вот убойное сообщение они всё – таки доверили настоящему мастеру – ну, разумеется Костику. Тот сразу выбрав  нужный настрой, тональность и, даже место на сцене начал свой дебют, прямо скажем, талантливо: « Вот вы, как хотите а мне за дядю Ваню обидно. Ей богу, обидно. Нам бы раньше, его оценить, приголубить, да прикорманить …. Гении они ведь, как дети: им фунт внимания – они тебе всю свою жизнь на блюдечке. Вы представляете, что он отколол? Он сделал сам мизерный микрофон – передатчик  и спрятал его в нашем джипе.»  - Что? - вскричала Нина Петровна. - Как это? - Как это? – Зачем? - Почему в нашем? - Что ему там надо было?  - Ну, как это – зачем, Нина Петровна? - продолжа Костик, - вполне понятно: честолюбие, да и любопытство заело. - Как это так: у него под носом  такие таинства, а его, видите ли болваном держат. Да и я бы на его месте не выдержал. Главное здесь то, что он одиночка, любитель, и никого – то за ним нет: ни ФСБ ни КГБ, ни ЦРУ ни ещё какой либо банды. – О, господи, - вздохнула Нина, – и за то спасибо. - Чёрт побери! - Принесла нелёгкая.  В след за Ниной Петровной вздохнуло и всё семейство, всё ещё стоя, как и застал их монолог Костика. Все снова расселись для чаепития, а точнее для  обсуждения этой «нелёгкой» которая как бы уже и забавной стала. И что вы там кучей себе надумали? - сказала Нина, обращаясь к сыну, видимо уже, как к ведущему специалисту в области радиотехники. - Микрофон, разумеется, мы на месте оставили, - начал Сухой – младший. – Еще надо подумать, как его там  можно по назначению использовать. - Дед, конечно большой мастер. - Такая схема даже скажем для нашего ФСБ не дёшево стоит. - И пишет он нас, наверняка в своём подвале, спрятав там где ни будь основные блоки, имея прямую радио видимость. - Думаю: знает он многое, и давно уже пожалел, что связался. - Куда ему с той информацией? – Убьют ведь. - Разве что самому уничтожить. – А, возможно и уничтожает с прочтением, а далее пишет из любопытства. - Ещё бы! – Тут самим до смерти любопытно: как это всё, наконец, развяжется. - А развязка, как видим, теперь и в его руках. - Ладно, ладно, - подхватила Нина Петровна, - что делать – то будем? - Что вы там в своей мужской «банде» нагородили? – Да уж нагородили, признался Виктор Викторович – У каждого своё мнение. Но ты ж, мама, надеюсь поймёшь и примешь ещё и вот что: Мы, как ты говоришь, бандой решили не озвучивать своих мнений, а доверить именно тебе решать судьбу этой пары и всего дела. Вот, как ты решишь так и будет.  Честное бандитское! – Ой, что вы, что вы, милые! Упаси бог! Я не имею права! Я не достойна. Это же я всё и заварила, накрутила, напутала …. - Но и, благодаря тебе мы и вычисли дядю Ваню, вставил сыночек. – Хотя, с другой стороны, знаю я вши мнения: вам бы всё  ликвидировать и немедленно. – Я угадала? – А я эту пару  знаю. Они в душах верующие, и если они уже открыли, и ли им теперь открыть божеский смысл наших тайных дел, то не могут они не принять это, как возрождение всего живого, как святость, как счастье, как цель остатка их глупых дней. Да, я их в два счёта с агитирую. Небось и помогают от того, что одобряют, мечтают, а завести разговор боятся. А нам такие руки ох как нужны, сами понимаете. - Ну, как? – Устраивает вас такое ангельское решение? Витёк, однако, не спешил с согласием, а улыбнувшись маме,  сказал следующее: «А позволь полюбопытствовать: как ты всё это себе представляешь? - Что именно? – удивилась Нина. – Ну, эту вербовку, увольнение; внедрение, дела с имуществом, с городской квартирой, да и вообще с легендой? – Не до веряете, значит? – сказала Нина Петровна.  – Что ты? – Что ты? – вскричал Витёк, - что ты такое говоришь? – Просто дело, для меня, для Костика, для Бяки - например, - новое. – Да,  всё будет, как всегда, кроме «вербовки» - продолжила мама, - через пару дней подпишу заявление, в кассе получат зарплату, премию. - Любопытным объявят о своём отъезде в Россию, к родственникам. Перевезём их пожитки в городскую квартиру. Проводим с шампанским всем общежитием. А, когда  закончат  дела с продажей квартиры, твой папаня увезёт их вместо железнодорожного вокзала в свой гараж, расположенный, как известно, у нас во дворе - над первым нашим базовым туннелем. – Я  ничего не упустила? – Ну, ладно, мама, - что тут обидного? – Мы же по свойски. Не сердись пожалуйста. У меня есть ещё один маленький вопросик, не возражаешь? – Не возражаю, не возражаю, давай уж. Витёк вздохнул, взглянул на Костика и выдавил из себя самое главное, к чему и вёл этот непростой для него разговор с собственной мамочкой. А можно этот самый вербовочный разговор провести ни где – то там в общежитии, а в твоём экспериментальном кабинете, в котором ты и с генералом беседовала. – Это почему же? – воскликнула Нина уже помягче, едва ли не улыбаясь. – Сама понимаешь, - нельзя нам на этот раз ошибиться, а коль рисковать, так уж лучше в поле под наблюдением этой самой нашей опекунши – глядишь и поправит. -Ага! - Вон ведь как! – сказала Нина Петровна, уже улыбаясь. - Я, понимаю, я всё понимаю, и даже согласна, господи! – Как тут не согласиться? Спасибо вам, миленькие! – Спасибо! Запоминайте девчонки: вот какие должны быть муж и сын у женщины. Заметьте, - разгадав моё, разумеется, чисто женское решение по этой теме, они не забросали меня намёками, насмешками, да упрёками, а нагородили вон какой дипломатии, что бы, значит, мамочку выгородить и дело по своему повернуть,  и воовосстановить покой в наших душах, нарушенный было исключительно по моей  несусветной глупости. –
Тут считаю нужным напомнить читателю, о том, что территории строительного предприятия Сухого, и медицинского центра его жены разделял только высокий кирпичный забор с охранной вышкой и даже свою машину Виктор Андреевич хранил на территории жены в отдельно стоящем гараже предназначенном для большого автобуса, но имеющем тайный вход  в один из первых  туннелей, недавно открытых под старым приморским городом.  Ещё на подступах к офису, увидев сквозь оконное стекло  секретаршу в пальто и шапке, рядом  с начальником охраны, Нина заволновалась. (Охранник с некоторых пор вообще не был вхож сюда, и уж, тем более, без веской причины, не позволил бы себе такое к приходу хозяйки.) – И почему Светка одетая? – подумала  Нина, и попыталась придать своему лицу повседневное выражение. Однако тревожные взгляды сразу двух пар глаз её смутили. Нет, нет, лицо пожалуй сохранило своё «рабочее» состояние, но душа сжалась, и, как говорится, медленно покатилась в пятки. - И куда это мы собрались? – сказала Нина Петровна, - что бы, хоть что – то буркнуть в её состоянии и заодно, постараться  принять нормальное. – Простите, Нина Петровна, заговорила Светка, - он вот только вошёл и сообщил мне такое, что я  сама не понимая для чего, вдруг оделась и вот не знаю что и предпринять теперь. – Хорошо, что вы подоспели. - Дело вот в чём, - начал было охранник.  Но Светка спохватившись, видимо, опасаясь мужской бесцеремонности, слишком уж громко  крикнула: «Нет, нет! Я сама!» И прямо тут же, не раздеваясь, начав из далека, рассказала, как она, обзванивая участников совещания, узнала, что заведующей общежитием и её мужа нет на квартире и на рабочем месте. Завскладом сообщила, что они и не ночевали. А охранник с проходной заверил, что они ещё вечером сели в такси и отбыли в сторону города; в руках у дяди Вани была только хозяйственная сумка. Как настоящий  секретарь, Светлана нашла начальника охраны и, от имени хозяйки, приказала ему найти несчастных, при этом продиктовала и адрес их городской квартиры. Далее Света кивнула Вадьке, мол, давай теперь ты дальше. Ну, Вадим  и выдал главное: «Я, значит, взял двух пацанов и на ту «хату». Где же им старикам быть – то?  Подъезжаю, а там уж милиция. Представляюсь, меня не пускают. Хорошо «опером» оказался мой однокашник – Колька Филинов. Он тоже не пустил, но рассказал кое что. – Как оказалось, обеих их - Нину Петровну и Дядю Ваню нашли мёртвыми на полу квартиры без всяких следов насилия, и даже спиртного. Всё. Больше я ничего не знаю. Нина ожидала всё, что угодно, даже побега, но что бы такое!  Господи! – Да, что ж это?  – Почему? – Зачем? - И, как же теперь? – А, может и к лучшему? – Ой, что это я? – Вадим Петрович, так Вы говорите – у вас там кореш  милиции, то   – Я вас прошу, если возможно в общих чертах докладывать мне …. – Ах, да зачем, собственно? – Сами чай скоро явятся. – Ладно, извините, спасибо. – Идите пожалуйста. А вот главную, я бы ещё  добавил, решающую деталь происшествия, о коей местный Дон Жуан, сказал Светику с намёком на развращённость  покойников, а при хозяйке и вовсе не упомянул, умница Света выдала  Нине Петровне  только теперь, один на один, и то почти шёпотом. – А вы знаете один пустяк этот мужлан  от вас утаил всё – таки? – Мне, значит влепил, а вас испугался. – Какую? – Спиртного действительно у них не было, и вообще на столе не было ничего, кроме двух бокалов, да пустой бутылки из под минералки, ну и, конечно постель раскрытая. Это ему мент однокашник в первую очередь доложил. – Вот мужичьё а! – Да, да, мужики они такие, согласилась Нина, а у самой аж Дух перехватило от дикой догадки.– Минералка! – Минералка! А что, если всё дело именно в этом выносном лоскуте поля, который может быть как – то связан с подземным, а стало быть и с хозяйкой? Догадка эта и родилась от того, что Нина уже и не сомневалась в том, что убила чету «хозяйка» – Она, она! – Подчерк тот же! – Они, что, не могли ту бутылку дома употребить? – Так нет же. ОНА их выманила туда - подальше от «центра», от поля, так же, как и жену генерала на тайное место его «любви», что бы уж убить всех разом, кто мог знать о его намерениях. – По той ситуации стало ясно: ОНА прослушивает все помещения, сама убила, сама подкинула, да ещё по одному, точно по ходу следствия, с явным намёком, что она и впредь будет убирать всех наших наземных недругов. - А как же тогда здесь понять? - Вот не помню, возможно мы в поле про Дядю Ваню и ляпали. – так, вроде бы нет, и повода не было. Нина и не заметила, как секретарша  разделась и восседала на месте. А она (Нина.) всё ходила в шубке и шапке по кабинету, не замечая, подступающую жару. – Господи, да что ж это я? - Всё же элементарно: если это дело рук той сучки, то уж покойнички там, - «на том свете» по камням ползают. – Био их мигом определит. Набрала номер мужа. – Миленький, у нас тут несчастье, надо бы обсудить похороны двух персон. Как тебе удобней: у меня или у тебя? – Ладно, хорошо, бегу. «Пробегая» мимо секретаря, она на ходу кинула: «Если что, звякнешь.» Виктор Андреевич теперь тоже своему кабинету не доверял. Говорили в пустынном дворе под охраной двух огромных собак – овчарок. В отличии от Нины Виктор Андреевич сразу узрел неотложное: срочно убрать из «норы» дяди Вани всю электронику, все записи, и только потом поискать несчастных. Легко сказать убрать. Но как? Место всегда людное. Дежурство бабулек. И как это будет выглядеть глазами оперативников, - зачистка места обитания разоблачённого агента? Решили пока не паниковать, отложить на час - другой, найти дядю Ваню, если он в «яме», ну, а дальше, как бог подаст. Возможно всё и не так вовсе, как они себе накрутили.  Вернувшись к себе  Нина попыталась было настроиться на работу, или хотя бы создать рабочую обстановку, на столе и в душе, как, скажем, на съёмке фильма. На столе в помещении вроде бы и получилось, а только в душе тихо господствовал эдакий тягучий непонятный страх. Представьте, читатель: ни чего не понятно, тьма предположений, а страх он оказывается бывает и не выделяющим мелочи, а как бы беспричинным, однако, обладающим чутьём на светлое или тёмное. Теперь это чутьё рисовало скорее тёмное, со сгущением. Нина, перебирая доводы, конечно же тянулась к светлым, к надежде. Вот к примеру. - Убить их (Предателей.) могло и ФСБ, как не нужных свидетелей. – Но, ведь это ещё хуже. - Сие означало бы конец разведки и начало силовой операции, разумеется с арестов с захватов объектов. Хотя к чему им аресты. Они постараются  уничтожить нас под землёй, без пыли и запахов, как сделал бы это тот самый Гулько, будь он не ладен. – А сами отравиться  они не могли, поняв ужас своего поступка, а, стало быть и неотвратимость смерти от нас или от бандитов с большими звёздами? – Господи, да, ещё и как могли, только что это меняет? – Одна надежда на то, что он (Дядя Ваня.) не успел передать информацию, или вообще не собирался. – А той злодейке(Дорке) и того хватило, что бы шлёпнуть, как тех деда и мальчишку, - на всякий случай. Второе окно кабинета Нины Петровны открывало вид в парк и всей своей огромной рамой без перемычек окаймляла  как раз тот самый гараж, в котором и хранился вездеход Мужа, прикрывая собой теперь уже основной, грузовой вход под землю. И как могла Нина сидеть за столом, да ещё в таком состоянии если её миленький должен был вот – вот появиться по пути в гараж, на встречу с ребятами, а то ещё и с дядей Ваней, а стало быть и с приговором, не приведи, господи ….  –  Ага, вот уж, конечно,  за смертью только посылать, - ворчала Нина, - увидев мужа, однако, одобряя, его конспирацию: поношенный комбинезон, какую то железку в руке, простую, обыденную походку. Вот он распахнул ворота, погодя, сам выкатил автомобиль, открыл капот, принёс табуретку, залез под капот по пояс. – На пульт, стало быть уже звякнул, - решила Нина, теперь будет копаться минут тридцать, давая детям время прикатить, где бы они не работали. Вид этот из окна стал для Нины теперь как единственным перед казнью: созерцая его она трепетала, молилась, вспоминала родителей, детство, бродяжью любовь свою, страдания в чужом безобразном теле. Вообще память, бут – то прощаясь,  кидала ей самые, пронзительные картинки её несуразного, почти фантастического бытия. А вот  глазищи её спасителя.  - Господи, какие ж они были: (При каждом её просыпании.) то мудрые, то убитые горем, то полные страсти, то их и не видно было за слезами то.  А эти глазищи принца.  – Святые,  святые, с иконы, бут -то но уже как бы и не живые. – А, как полз ко мне этот эмир несчастный, - счастливый уже однако, небось хотел ноги мои облобызать. - О, боже, неужто всё это  превратят в бизнес, только для избранных, а ещё хуже разграбят, взорвут, не заметив единственное спасение. - Если что, надо бы успеть, хотя бы в Интернет всё слить. Всё – таки хоть какая – то там надежда. Хотя навряд ли, наше жульё превратит всё в шутку в фантастику и будет в тайне хапать  миллиарды, здоровье, бессмертие, для своих ненасытных кланов. Оно, конечно, когда – то и выплывет, но опять же – когда? – Ведь могут столетья кануть, прежде чем  мал  человек  прикоснётся к живой воде. Рассуждая так, Нина смотрела на часы и с каждой минутой всё более волновалась. – Ну, чего там? – Пора бы уж. - И сколько можно?
Нет, ну так же нельзя! – Что это можно, чёрт побери, там делать? Пошла сороковая минута. И вот наконец, видно, услышав мобильный, Сухой тихо поплёлся в гараж, вытирая руки.  Вернулся он скоренько, захлопнул капот, закатил машину, и сгинул, в гараж, как в бездну, или, как в прорубь. И лишь погодя до Нины доплыла  простая  мысль: «А ведь поехал! Туда поехал . И, и наверняка допрашивать. - А как же? – А зачем же ещё? – Ворота не закрыл резонно, а вот если бы закрыл на виду у любопытных, да  на долго …. - Вот, значит, как! – Там этот самый наш дядя Ваня, или уж оба? – Нет, нет! – Не возможно! – Не может быть! – Не виноваты они. Та ведьма могла и просто так: из за одного подозрения шлёпнуть. Пошёл второй час ещё более тяжких переживаний Нины. Она уже изводилась: то пыталась читать, то копалась в бумагах, в записных книжках, перебирала в столе, в сейфе, в шкафах, на полках, а в основном металась,  тигрицей в железной  в клетке, А, глядя на неё сквозь стеклянный витраж   переживала и секретарша  решив, что в добавок к ЧП на работе, несчастная имеет ещё и проблему с мужем, который,  видите ли, копаясь перед окном, даже не смотрит в её стону, а то и вообще улизнул куда – то. И каково ж было её облегчение когда Виктор Андреевич, вдруг появился,  подъехал к их входу, разумеется, с миром, с любовью за своёй ненаглядной пассией. Нина метнулась к нему в машину, забыв одеться. Как и прошлый раз, Виктор, выехав со двора,  свернул на лево на ту же, уже подсохшую, «трассу» связавшую (Волею Нины к стати.) теперь, доблестный город Энск  с не менее доблестным учреждением, приютившем в своих покоях всего лишь слегка постаревших граждан. Отъехав от усадьбы до ближайших кустов лесопосадки, Сухой свернул с дороги, вытащил и выбросил в окно злополучный микрофон, выключил мотор,  и на слёзную,  физиономию жены сказал следующее: «Знаешь, что, милая, - возьми себя в руки. Ведь ты мудрая, сильная, волевая. Мы с тобой уже такое провернули, что и на костре  умереть не страшно. Ну, что расслюнявилась?» Да, Нина и сама понимала всё, мало того, она в тайне и готовила себя не иначе, как к эшафоту, а то и к позору, и даже к выстрелу, какого ни будь дебила в маске, в безлюдной теснине подземных скал. Да, да, готовилась. Бог свидетель. Да только  о счастье, о славе для своей семьи, о благополучии всех мам и деток мечтала больше. – Значит, решим вот так, - продолжал Виктор Андреевич, - пока не успокоишься, не приведёшь себя в порядок, не улыбнёшься - я нем, как рыба, и вообще не куда не еду. –Ай! - Ай! - Ты посмотри на него. -  Испугал чёрта ладаном. – затараторила Нина, - вытирая слёзы, надо полагать, вдохновлённая тоном, и уверенностью в себе миленького. Подумаешь – тайны! - Да я и сама всё знаю. Представь  себе. - Всё ж очевидно. И всё на роже твоей написано. – Ну, - ну, - удивлённо сказал Сухой, что означало: «Давай продолжай послушаем!»
- Да оба они там, ведь правда? – начала Нина, - на том же камне, возле той же рыбы сидят голые, грязные, перепуганные всем на свете и крокодилом в частности. - И не виноваты они не в чём. - Видать обсуждали между собой кое – что,  вот та сука их и приговорила. - Небось к нам просятся? - И вы, конечно там все раздобрели и решили предложить мне принять их в нашу компанию, как людей толковых, от которых в момент откорма, и омоложения можно ещё и приплод иметь. - Я угадала? - А улыбнуться, - напомнил Виктор Андреевич. Нина улыбнулась в ответ на его улыбку, но почему – то еле живую, от которой  в душу её так и пахнуло страхом.
Умница, умница, милая, - сказал Сухой, - а теперь наберись мужества и слушай правду. – Вот до вопроса про вину их ты угадала. Они действительно там сидели в страхе держась друг за друга …. – Ты бы их видела. Я тебя уверяю: такая  любовь раз в сто лет рождается. – Почему – «сидели»? Что это значит:– Вы что, их там хлопнули? – Нет, нет, не перебивай. Погоди, потерпи пожалуйста. По поводу их вины тут такое дело: у них оказывается есть дочь недоразвитая, живёт интернате, за который ещё и платить надо. Это для окружающих она дочь, а на самом деле племянница – сирота чуть ли не от рождения. Ради излечения этого ребёнка тёска твоя и устроилась в нашу фирму и мужа перетащила. Но дядя Вання,
однако, даже  после арабского принца, не поверил в наш метод и начал ещё более сомневаться. Придумал прослушку и, будучи уверенным в том что мы всё – таки шарлатаны, пошёл, дурак, в ФСБ за помощью и как бы за официальным разрешением. Но так получилось, что попал он не к кому – то из местных, а в кабинет проверяющего из центра майора Васильева, который был наслышан о нас, и который с первых же слов умельца, перенёс их беседу на улицу, в какой то там,  сквер на берегу. Тут Нина  Петровна, снова разволновавшись, схватила  мужа за колено и уставилась в его глаза, мол, не томи, миленький, давай финал.  – Ну, ну, милая, успокойся, возьми себя в руки, дальше ещё «смешней».- сказал Виктор Андреевич, - и продолжал: «Представь себе, уже через неделю, из рук того же майора, теперь уже в штатском, в том же сквере наш Дядя Ваня получает удостоверение работника ФСБ в звании капитана, поскольку и в армии он служил в том же звании, бумагу с названием местного банка, и номером счёта на который якобы уже переведена сумма его денежного довольствия, по званию, по должности, включая и все прочие начисления, полагающие офицеру службы безопасности, работающего, под прикрытием в особо опасной точке. Майор ещё и от себя добавил: «Ты той сумме не удивляйся. Там ещё и премия за твои уже, бесценные сведения. Учти, дорогой, верховный лично держит под контролем твою персону.» И, действительно, в тот же день капитан, предъявив удостоверение, получил в банке двадцать тысяч гривен, оставив там столько же. Разумеется, дядя Ваня  и закусил удила. Установив микрофон в машину, настроив прослушивание, он слил ещё более ценную информацию и для себя лично. Вдруг оказалось: дело наше не только не преступное, но и святое а излечение его ребёнка не только возможно, но и элементарно  при наших возможностях. Ему бы дураку, ту информацию не сдавать, а сразу к нам, на исповедь, так сказать. Но он тогда ещё верил тому майору, а  потому информацию сдал, и только  через несколько  дней кинулся за ребёнком.  А ему там и говорят: «Девочку вашу в целях улучшения её здоровья перевели в другой интернат, адрес, которого мы не знаем.» Но телефон дали. И чей бы, ты думала оказался тот номер? Да того же майора, который теперь назначил ему встречу яко бы на конспиративной квартире и заявил следующее: «Ребёнок твой в надёжном месте с хорошим уходом, и мы его обязательно вылечим, как только всё  подземелье и больница окажутся в нашем распоряжении. - В чьём именно, - поинтересовался  Иван. – Как это в чьём? – удивился майор, - в государственном, разумеется. Так вот дядя Ваня утверждает, что майор тогда явно проговорился. Государством там и не пахло, хотя  люди были,  наверняка от ФСБ, только дело творили  бандитское. Говорил в основном твой миленький дядя Ваня, - продолжал Виктор Андреевич, - тёска твоявсё больше озиралась, тёрла глаза да плакала. Перед ними стояли все мы, включая крокодила, обеих собачек, да телекамеру, в которой вздыхали и хныкали наши девочки. А дядя Ваня так и говорит:  «Милости не просим. – Нет нам пощады.» А уж тут взорвалась твоя тёска. – Какая милость! – Какая милость! – кричит, -  чего уж о себе – то? – Покойники мы теперь. - Дело – то какоё загубили! – Господи! - А всё ты! - Всё из за тебя! - А я говорила …. – Я умоляла: не лезь ни во что, не могут такие люди творить греховное. И так разрыдалась, что нам в пору было их не судить, а успокаивать, да и на волю бы ….
А он, похоже, видя наше сочувствие, так и сказал: « Эх, нам бы вернуться, глядишь бы и дело поправили.» - Это как же? – спрашиваю, надеясь услышать дельную мысль, да и самим использовать. А он и разъясняет: «Ну, как же, труппы то наши в морге, а мы вот они – живёхонькие, да ещё  помолодевшие лет эдак на пять, если отмыться. - А это ж, по сути, – бессмертие, если ещё знать, как это делается. Да  майор там обалдеет!  - И не один он небось, а с бандой.
Представляете? На всё будут согласны. Ни каких денег не пожалеют. А я к нему:  так, мол, и так, процедура эта с уколом, на местных водах. Жена вообще в сознание не приходила. А меня, хоть укол и не взял, но я был так напуган, что мало чего запомнил, опять же если бы знать что по чём и для чего это всё творится. - Я ему так и всуну: укол, мол, для того и придуман, что б секрет не вынести, потому знают его только нижние – аборигены. Их, конечно можно прогнать, убить, ограбить, но через несколько дней они снова проявятся. А поднимите, скажу, дело об убийстве генерала Гулько с бабами. Там должны быть показания свидетелей о том, что девица, вышедшая  из подъезда после трагедии тут же исчезла на виду у баб; таковы, мол подземные.  Тут, скажу я ему, есть две задачи: узнать эту самую процедуру, и успеть принять её до их дьявольского появления, хоть они и святые. А уж если успели, то тогда вам сам чёрт не брат.  Он конечно же: « Как узнать?» А я ему  дочку. Дочка – то наша уникум, вся в меня, хоть и инвалид телом. Поэму раз прочитает и не надо записывать.  Опять же ни какие лекарства, а стало быть и уколы её не трогают. Об этом ему в интернате подтвердят. И вы как бы обещали мне, дочку вылечить, наградить бессмертием, если она будет вам помогать на земле, под землёй и ещё там где – то. И куда они денутся, господи? – Ещё и как согласятся! А вот, когда мы девочку к вам доставим,  уж тогда мы с женой, постараемся всё про них выяснить, собрать всех в одно место, где вы  их, за милую душу и хлопните, как это у вас получается:  без крови, без ран, без звука, и с полной гарантией благополучия.  – Ну, и как? – И что скажите? – Вижу вы не в восторге, - пристал  дядя Ваня, именно к моей персоне, почти, как к родственнику. – О, боже, куда бы лучше – то? - сказала Нина, отвечая на все вопросы. - Только ведь что мы можем? Вот и мы так подумали, - подхватил Сухой,  и хотел было я его разочаровать, как а он вдруг вскочил, схватился за свой прибор, для мирского, стало быть,  размножения, да и пищит: «Ой, где у вас тут?»  И можешь не сомневаться: мы ему хором ответили, сразу сообразив, что это не простое там испражнение, а «добро» хозяйки  на эксперимент, помощь, демонстрация, а то и поздравление  если хотите. – Ага, успокойся, следом и баба также,  так мы их обеих  ещё и к рыбам тащили; рыба, разумеется, была - ЗА, то – есть, сразу их зубкам иесть ра….Мы их на радостях  облобызали, приодели, - вроде, как приняли в свой «колхоз». По дороге я, значит, свернул к машине, а ребята их вывели к берегу через усадьбу, а дальше уж они сами. – Да, да, здорово, здорово, вон как обернулось, - запричитала Нина Петровна, - ай, да «хозяйка», кто б мог подумать. –  Вот и пойми её теперь. – Слушай, я что если это и не Дора? - Вот ты подумай: ведь у чернушек, похоже, те же возможности, судя по всему ко. Хотя это пока не важно – Да бог с ними. Нам теперь бы этих жуликов расшифровать. Под банду  жулья может ведь и ФСБ работать, и даже «официально». И тогда нам конец.  – Всех ведь не уничтожишь. – Нет, нет – навряд ли. – Ты только подумай: они что, такую находку в бюджет сдадут? - Ха – ха три раза! Они удавятся.  Ты ж понимаешь, нет ни одной отросли, которую б они (Власть имущие) пощадили:  воруют под прикрытием министерств и ведомств; общего руководства тому нет, потому и остановить некому, возможно теперь и до нас добрались. – Господи, Нина, ну, что ты говоришь? – До нас у них руки коротки. - Не посмеют. - У нас связи. -Сама ж говорила: «У нас такие связи, что не выговоришь.» - И ФСБ у нас босяцкое,-  неорганизованное. - Господи, да мы о том уж сто раз болтали. Давай и теперь надеяться на лучшее, на удачу, на помощь хороших людей, хозяйки, чернушек, господа, на  поле, наконец;  ведь не зря же оно тебя возродило, нас соединило, помогает нам всячески.» - Да, да, миленький, ты прав, прав. – Прости Христа ради. - Последнее  время я какой – то такой недотёпой, стала, что аж самой страшно. - Постараюсь,  постараюсь собраться. - Спасибо тебе, за терпение, за мудрость. - А Вот интересно: как там теперь этот майор - то с нашими? – Может быть звякнуть? – Не в коем случае, - сказал Сухой, - всё должно идти тихо обыденно. - У наших алиби – были на даче с твоего разрешения. Да тут и расследования не будет.– Вот завтра они на работу выйдут …. - И не с ним, а с ней встретишься. - Опять же не сразу, а лучше к вечеру и на аллее,  в течении двух или трёх минуток, как бы случайно. Хорошо, хорошо, миленький. - А, как быть с труппами? - Да ни каких проблем, - ответил Виктор Андреевич. -  Не наше это дело. ФСБ ошиблось, - вот пусть и выкручивается. А мы посмотрим: если это, действительно,  служба безопасности, то это всё ей на один зуб, а вот если бандиты, то уж не знаю …. Мы труппы не опознавали.  - «Жертвы» живые, работают. А если там кто – то,  что - то напутал, то мы – то причём здесь?               
Честно говоря, Костик  в этом трюке с Ванькой весьма даже сомневался, но промолчал, промолчал и даже жене не сказал,  ибо дядьку того он не знал , а идти против общего восторга:  - во первых - себе дороже, а во вторых -  бесполезно. Костик ожидал от бандитов  просто ликвидации это пары. Но, случилось, ни так и ни эдак, как говорится. Дядю Ваню никто не встретил не позвонил, а поскольку труппы закопали в разных местах кладбища, без опознавательеых знаков, то семья решила, что сплетни про их больницу, они тоже похоронили.

Глава № 14

Баба Оленька, давно взяла на себя приятную миссию лично встречать детей у люка, от куда они не замарачиваясь конспирацией сразу проходили в дом, переодевались, умывались, готовились к трапезе. Пока Боба наводила конспирацию во дворе, Дина  обычно успевал накрыть стол горячим, и вообще создать атмосферу праздника. А уж её(Бабы) место за столом всегда оказывалось обустроенным в самом лучшем виде: ложка, вилка, салфетка, нож, все общие  блюда рядом , да и стол уже был под управлением молодой шустрой улыбчивой хозяйки, от чего она и сама получала удовольствие. Вот и теперь было как бы всё также,, только чуть больше суеты, волнения , веселья  и к самому выходу ребят, через нижнюю калитку, неслышно ввалились во двор, наши уважаемыё «предки»:Нина  Петровна и Виктор Андреевич. А это уже сразу придало особую торжественность мгновению. Сегодня семье предстояло:  вдохновить, благословить милейшую Бабу Оленьку  на ещё одни «роды» в её жизни,  только на этот раз ещё и с омоложением, что много важнее  первоначальных, ибо при успехе последних, роженица, да и её приплод в процессе старения мог ли бы по той же схеме омолаживаться и размножаться  до бесконечности. Разумеется, баба сама просилась на этот риск, и кое - что знала об этом и, всё - таки первое слово по этой схеме Нина Петровна дала внуку бабули   
И пришлось Костику уже,  как любящему внуку растолковывать бабеи  всем прочим суть схемы кота с помощью которой он прожил 320 лет, а можно жить, сколь угодно, если вовремя молодеть в своё удовольствие. –Да, ну, а как же с рыбой, - Робко спросила  Баба, - она ж  ещё и трепещется? – Ничего, ничего, - не бойся, - ответил внук, - можно сразу и об камень, да и я для начала одну съем  а дальше уж ты сама, как ни – будь. При том Витёк прыснул, за ним и дамы, и вроде, как бы и не к месту. - Не вижу юмора, - буркнул Костик,  и продолжил так: «Смеху тут мало. А риска много. Много и ответственности  всех нас. Схема – то для кота; на нас не примерена.   
Непонятно: пить воду или не пить, сколько мокнуть, сколько сохнуть, сколько выходов в сутки, сколько рыб за один раз, как и когда всё это заканчивать, а то ведь можно и проскочить отметку невозвращения. Но есть, как бы. и подсказка:
так же, как кот руководствоваться инстинктом самосохранения. А уж иметь рядом врача это уж, извините от господа.
Опять же инстинкт, как известно, не всегда во вкус: коты купаться – то не привыкли, и рыба там тоже не настоящая, а, как бы живой вариант биополя без малейшего вкуса и запаха. А , ну попробуй её  жевать. – Ой. да, ладно. ладно! – Уж развёл тут. – Нет чтобы соблазнять,  так он  ещё и пугает  несчастный, - полушутя закричала Нина Петровна. спеша закончить, деловую часть ужина,  ибо всё уже  остыло, да и выпить хотелось.. – Баба – Оленька не слушай ты его. –Мы все будем рядом: подскажем, поможем, если что и вырвем из пасти поля, откормив, нашими пельменями. – Ну, как, милая, идёшь на Вы  или всё – таки опасаешься?
- Ой, да, иду, иду! - Чего мне терять – то?  - Сама - то вон как воскресла! И я хочу так. Уж, как будет, - так будет! – Пусть знают наших!. – Ну и хорошо! – Ну, и молодец! – ну, и поздравляем! -Так и запишем. - Завтра  с утра и нырнёшь туда. – До обеда , значит, с водичкой,  обед рыбкой. – А Ребята  к тому времени там и хозяйство заведут. – Слушай, Сынок, сюда:  значит, кинете  туда провод, малый холодильник, две электроплитки, посуду, на всех постели,  сколотите стол, скамейки. Продукты отец привезёт. Ну, остальное сами припомните. Ребята тут же припомнили: камеру и телевизор в грот Бабы Оленьки, Щит освещения, прожектор, километр кабеля для сети освещения, пол сотни светильников в герметическом исполнении, пять накидок от дождя, пять пар пляжных сандалий, четыре пары наручников – О! а это зачем там? Ты, что сынок переутомился?– Да нет, мама, это на тот самый случай, если новорождённые, в крайней степени обалдения  будут вести себя, мягко говоря,  не адекватно, а кроме того, копией быть добровольно вряд ли кто из них согласится, хотя это уже будет неисправимо.  И последнее: папа должен привести сё это  немедля, и остаться здесь  до утра, ибо мы с Костей никак не успеваем.               
Так оно всё и произошло. А по другому и быть не могло. Сухой прикатил на
каком - том то грузовичке, быстро всё выгрузили, и он умчался, что бы вернуть старенький Форд , и самому прибежать что бы тут же включиться в подземный аврал, заметьте не для того, чтобы ошеломить человечество чудо- открытием и  обеспечить прежде всего семью бессмертием и богатством, но лишь, для того что бы добавить семье своих кровных работников, которые  будут и дальше стараться облегчить судьбу своего народа, а  коль повезёт, например с их бабулей, с полем с живой водой и кристаллами то и всему несчастному человечеству .Нина Петровна пришла утром, тоже решительной, озабоченной как на молитву в присутствии господа. Баба Оленька, первой увидев  теперь уже роковую для неё гостью, так и обмерла, опустив руки. и душу. Она  и думать не могла, о том,что судьба её в образе этой милой девицы явится по её душу так рано и так просто, на фоне разгромной земной зори. 
Как всегда обнялись, расцеловались, а бабуля ещё и расплакалась, бут – то прося пожалеть её  и не тянуть в эту самую преисподнюю  уже теперь непонятно зачем из этого тихого  мира приятных снов, лучезарных небес, и милёйшего, умного окружения. Как там ребята, сказала Нина. –Да, звонил уже сын. Заканчивают они там.  Сказал, бут –то можно идти уже . А муж твой только сейчас ушёл, только он нижней калиткой,  потому вы и не встретились. – Дела, говорит. у него. – Да – да дела, сказала Нина Петровна – у  нас теперь  великие дела, то ли ещё будет. К стати, пока мы все будем там, Виктор Андреевич будет ночевать здесь, не возражаешь?   Дина вышла с узлом и сразу к тётке: Вот, говорит, все старьё своё собрала: только одних платьем десяток, а ещё три кофты, два халата и ещё сарафан в горошек который я так нм разу и не одела. -  И зачем? удивилась Тётка, хотя сразу поняла трюк племянницы. -Как это зачем? продолжала Дина, - А одевать их во что?- Они что, голяком будут что ли? -Вы это о чём?- робко спросила Баба, конечно сразу догадавшись о теме, , но всё еще не веря своим ушам. Ой, не притворяйся, сказала Нина Петровн, - а то не знаешь? – О приплоде  конечно. -А чего так много – то? - А нам и надо много, - Сказала Нина: и ну перечислять: два оператора, два повара, две домохозяйки, ну и две помощницы мне на работе и того  восемь толковых девиц, лучших в подлунном мире. – Да, как жё? – Откуда?  Я ж не умею!  У меня не получится! – А ты постарайся, шептала Нина, - это ж не тужиться не рожать, и даже мужика не облизывать, знай  себя вдохновляй  да фантазий, фантазий по больше. - Ой, да, мне ли тебя учить? Ты вон войну прошла, жизнь прожила: небось, бывало такое что и сутками, неделями не просыхала?- Было, было, - призналась Баба.- Так это ж … – Вот и прекрасно, тебе и карты  в руки. В кармане у тётки пикнул мобильный,  который пригласил их в эту самую  преисподнюю, разумеется не на казнь, и не на прелюбодеяние,  но на подвиг, на невиданный в мире трюк во имя спасения всего живого. Да и этой своей шуткой  Нина, конечно же не хотели как то обидеть бабулю или посмеяться над ней, как раз на оборот: она её разбудили  вдохновили, застави ещё более  поверить в них, как в друзей, в их дело, в себя как в бабу, и на конец в преданность внука, который изо  всех старался вытащить её из этой, совсем даже не обязательной ямы, под жуткой кликухой – старость. Всё милая, пора, сказала Нина Петровна, , Баба, вздрогнула, взглянула в глаза Нине, за тем Дине, перекрестилась на зарю. А ещё по пути к люку,  сорвала одинокий синий цветок, росший под самой стенкой сарая, взяла его в рот да и вошла в мощь пещеры, ни разу не оглянувшись.
На Велосипеде Ольга Филипповна сто лет не сидела, но с помощью Нины уселась, покрутилась – покрутилась, да и поехала.  - Вот молодцы, - сказала Нина Петровна,, увидев, наконец новую дыру для люка,  пробитую вчера ребятами. А сегодня она  уж светилась потому как от неё, анизниз , , сквозь соседний туннель шла полоса горящих  фонарей, соединённых единственным белым кабелем. Рядом лежал ещё и кабель охранной сигнализации, то - есть это была как раз та тропа которая вчера  привела к водопаду ребят,  а сегодня по ней на встречу дам вдруг Вышел  многоуважаемый Костик, в мокрой накидке, которая, согласитесь ни как ни вязалась с этой дремучестью подземелья. Дальше тропа вела круто вниз. Девчата, конечно вели бабулю; Костик, идя  впереди предупреждал  дам о ямах , выступах, поворотах, ибо светильники на полу хоть и яркие, но они неподвижны, а потому освещали  больше глаза, чем эту тропу, представляющую собой расщелину в монолите, засыпанную крупным щебнем.
Ближе к шумящему водопаду, Костик выдал дамам накидки. Всем помог одеть в тесноте,  ну а коль зал водопада был теперь , освещён, то команда спокойно вышла
на лужайку сахарно яркого  песка перед водопадным гротом, в центре которой уже стоял грубо сколоченный стоял  со скамейками. Дальше стол из ящиков: с ведром воды  с электроплитками с посудой. Там же и холодильник. И вообще вся эта слабо освещённая, территория,  ограждённая  стеной местной пещерной тени с клубом пара, в роли дыма из скалы странно походила на давно существующее поселение.  Всё всем здесь понравилось. Ну, как на даче. Нин Петровна, осмотревшись и повеселев, вдруг пристала к сыночку: Витёк, а  следы – то где – Какие следы? Ну, там кошачьи человечьи, Вы хоть их здесь  видели?  Конечно , а как же. Только мы их замели. – Как замели? Так мы ж здесь приборку делали. А зачем они нам, тем более они уже в компьютере  как и положено. Предвидя  всякие там вопросы о следах графа, Витёк заткнул маму, приложив палец к своим губам, - мол   об этом потом, потом. Операцию с Бабой Оленькой решили начать так же, как начал её кот когда то, в первые оказавшись в ловушке, за водопадом, то - есть в начале принять секс с водой, а потом уже на рыбалку. И Бабу решили не раздевать до гола, а оставить  аж в двух рубашках, которые  так же, как шерсть, будут какое - то время держать водичку. Обговорили расцеловали одели, а Баба и говорит: нет, погодите, я хочу что , чтобы в последний путь меня, как старуху, проводил мой единственный внук Костик, а иначе я не согласна.
Оно, казалось бы и ничего, даже при том, что бабуля  полуголая, но не для Дины: уж она  - то знала возможности бабы, поля, да  и ситуацию в гроте, а потому всей душой сразу к тётке: «И что же делать?» Нина, подумав минутку, махнула рукой: мол ладно уж;  она просто боится; не до того ей  там. 

Глава  № 15

Дина крикнула, мужа, сунула ему кулак под нос,  дала пять минут и с фальшивой улыбкой легонько толкнула к, озябшей уже Бабуле Если честно, то Дине эта затея с «родами» бабы очень не нравилась.  Тут от местных спасения  нет, и эти ёщё припрутся. Оказавшись под очень тёплым дождём водопада, баба, просто жесточайшим образом принялась мыть и скоблить своё тело, при этом касаясь накидки внука, как бы опасаясь его побега, и пряча рыдания за звуковую завесу летящей в омут «святой» воды.
-Умница, умница, - думал Кости, - должно быть, всерьёз взялась. Только реветь то чего? Подруг ведь рожаешь. Кошачья нора, куда Костик и привёл бабулю, на минутку после купания её так удивила, что у неё и дыхание перехватило. Ожидала – то небось: сырость, вонь, фонарь, в лучшем случае раскладушку. А тут ковёр на весь пол, электрическое освещение, видео – камера, телевизор, столик, графин, стакан, аптечка, стопка женских журналов,  и даже дырка - форточка  с видом в ту же пещеру с белым пеком и рыбой, где им ещё предстояла супер – лихая трапеза. Да, чуть не забыл самое главное: вместо кровати, в той норе, большую часть пола закрывала постель из четырёх матрасов  явно с расчётом на четыре или пять женских персон в случае благополучного  исхода этой  весьма даже сомнительной операции.
В избытке страха Баба  сразу плюхнулась на  постель, как бывало в прошедшей жизни, но тут же и вскочила, опомнившись. - Ничего- ничего, - сказал внук, упредив её долгие  извинения. – Я смотрю ты уж не боишься? – Что ты? – Что ты? – Как ни бояться? – Боюсь! Ещё как боюсь, но теперь, пожалуй больше  рыбу, рыбу
Тут ведь такое дело: если меня сразу вывернет, то уж навсегда; я потом ни когда не смогу взять в рот ни какую рыбу. – Я себя знаю. – Так уж бывало …
- Ладно – ладно. 
– Времени нет.
 - С рыбой мы разберёмся.
– Тебе не рыбу надо бояться. 
- А чего?
- А кого?
- Что ты такой говоришь?
-А бояться тебе, милая, надо, уже известного тебе монстра: соблазнителя, насильника, супер убийцу, состоящего из поля,  летящего кипятка  и той самой рыбы, как ещё одной, на этот раз, - живой субстанции биополя. Вот я его  не уважил, так он мне урода подсунул.   
-  А тебе, дорогая, надо не просто отдаться, но выпотрошить себя всю, сдохнуть, сгореть в этой норе,  что бы выйти отсюда, как Нина Петровна, девчушкой
лет восемнадцати.. Ты меня поняла? Уж  извини  за науку, за тему. – Ой – ой.! - Прям уж сразу и извиняться, - взбодрилась Бабуля, - спасибо, конечно, но мог бы мне такое и не говорить.
 - Я, милый войну прошла. - А ты знаешь что такое война? - Там, кроме всего ещё  полки, озабоченных  сексом самцов, готовых перестрелять друг друга хоть за какие  ласки любой девицы. А я ж тогда была: -О -ГО – ГО! .
- Уж  порезвилась за тять то лет: все свои фантазии не просто осуществила, но многократно, не пропуская даже иностранных кабелей, включая и немцев, конечно.
- И представь себе, - вспомнить нечего. - Пустые вы все. -На самку надо зверем  лететь,себя забывая, её не щадя, вплоть до бесчувствия, и до гибели. – А вы, как те петухи на кур: лишь бы себе удовольствие. – Надеюсь, этот ваш монстр, хоть как то там осчастливит. Собственно, Костик никогда Бабу святой – то и не держал, но что б такоё, да так откровенно. – Хотя, если она что и теряет, то, наверняка, вместе с  той личностью, которой она и прожила свой век, если конечно сие всё – таки свершится. Теперь же он так сказал, улыбаясь всей своей обаятельной рожей: « Ну, ты даёшь! Ольга Филипповна, Спасибо! Спасибо! Уж успокоила!. Считай, что мы уже победили. – Как это? – Как это? – Как победили? – всполошилась Бабуля, - А рыба! – Ты ж говоришь, что рыба здесь главноё. И как ты можешь  помочь мне с ней?
- Ой, да, пока точно не знаю, - сознался Костик. - Вообще – то я однажды ел свежую строганину, но с солью и с пивом, попробую теперь и живую; не велика ведь разница – то. –Но,  ведь, это ещё. как сам процесс подать. – И от тебя здесь много чего зависит: ты при этом должна на меня так смотреть, так умиляться, чтобы тебе и самой захотелось. А коль захочешь, да сохранишь аппетит: вот тебе и победа на весь экран. Да ты потом и девицей будешь бегать сюда, чтобы отведать этого самого деликатеса.      
- Вот – вот! Вот хорошо! –Хорошо! - Вдохновилась Бабуля,  - Умница! –
 Гениальный ребёнок. – Я постараюсь! – Уж я постараюсь! – Только ты уж не передумай. – О, господи, помоги!  В пещере, конечно забеспокоились. Особенно Дина: «Куда они делись? Может, что – то случилось. -Тоже мне друг – кричала она брату,- пойди найди, приведи, притащи; видишь с сестрой  скоро плохо будет.» А. увидев Костика, вдруг отвернулась,  и пошла, прочь от паров до стола, приглашая тем самым,  мужа для объяснения. Ну, да ладно. Пусть себе разбираются. Это пока нам не актуально. У нас впереди рыба, да ещё и какая. К стати далеко не второстепенная героиня моего, более чем странного повествования. Вот  она, дорогая .Видал, как ползёт, как стрелка часов, и это, наверняка, без завода, то бишь, без кормёжки не менее столетия, с учётом того, что и берег - то встал из воды недавно. Разумеется, Нина Петровна, Виктор и Дина давно примерили это живоё блюдо к свим, так сказать  возможностям, потому и не очень верили, а точнее верили больше Костику с его то талантами. – Небось уж придумал, придумал.  - Не зря ведь они там базарили почти полчаса - Не уж то сам и начнёт, упаси господь? Так он и сделал, как обещал. Включив всё свою огневую физиономию, он выхватил рыбу, прямо – тки, с удовольствием, взвесил за жабры на пальчике  вот, мол, какая: сам бы сожрал, да бабуля ждёт. И всё – таки, изловчившись, вырвал зубами спинной плавник, выплюнул миленько как соринку, и, как бут – то дразня  ребёнка, глотая слюну и тараща очи во весь рот откусил кусок. И тут пошла всякая клоунада: то у него нос зачесался, то глаз, то ухо, то он перестал жевать, увидев нечто справа, то так же слева, то его кто то за ногу укусил, то к нему муха привязалась а сам, всё жевал, и жевал, чем напрочь сбивая своё отвращение, развлекая семью и бабулю,  а уж как проглотил, так сразу начал рвать рыбу с такой жадностью, с таким хрюканьем, при этом отрываясь, что бы взглянуть на людей грязной рожей в чешуе, в крови, да ещё и сердито, яко бы ему кто –то там мешал. Первой хихикнула Дина. за ней Нина Петровна. Витёк всё смотрел на Бабу, переживая, а как уж и Баба заулыбалась, то и он тихо так хлопнул несколько раз в ладони, что б упаси бог, не спугнуть такую трепетную удачу.
Собственно, Костик Бабу – то и не видел, и вообще он никого не видел, в неком  творческом исступлении. А как опомнился,  да как увидел в лице Бабули свою победу так и расслабился до невозможности. Сил хватило  только, на уж явно бездарный  финал спектакля: залихватски выбросить рыбью голову, хвост, облизать пальцы, чмокнуть Бабулю и юркнуть за спины друзей, как от гибельного позора. 
Дебют, однако, удался. Баба не только сама поймала на пальчик рыбку, но и предпочла потреблять её в одиночестве, отойдя, отвернувшись, уставившись на воронку, как на икону и. возможно шепча молитву.
А на Костике, как говорится, и лица не было,  точнее: оно было, но побледневшее. залитое потом. И, тем не менее. с лёгким налётом лихой удачи. - Ничего, ничего, - шептала ему Нина Петровна, мы, всё – таки в поле; это всё проходящее, и не от рыбы это, а от шока,  от чрезмерного отвращения. - Выпить бы тебе чего? Дина подсунула флягу со спиртом. А, Баба, тем временем, расправлялась с рыбой так же, как Костик, но уже не в запале, а с сознанием дела, без отвращения, а местами даже с некой учтивостью ко  всему  рыбному косяку, которому и перекусить – то здесь нечего. В отличии от внука, объедки свой баба не выбросила, а, пряча своё, густо испачканное лицо, прошла к Васькиному валуна со скелетами и возложила их там, как на могилу, якобы для вечного успокоения. Дина поспешила к ней с полотенцем, и к семье  Баба пришла чистенькой, улыбающейся, как бы готовой к продолжению эксперимента. Однако, это было ещё не всё по текущей теме: уже в виду водопадного грота, Костик вдруг ощутил себя засыпающим. – Витёк держи меня, - успел он сказать, и уже в полёте расслышал слова Нины Петровны: «Ничего, ничего, уснул он, уснул, потому герой наш не мог знать, как  при том Нина. показав всем яро топорщащие его шорты в районе паха, мило добавила: «Вот что творит эта самая  рыбка. - Счастье то какое!
Следом за Костей на руки дам рухнула и Баба Оленька, уже не испугав, а даже обрадовав всех тем, что уже теперь точно началась, вовсе не болезненная, а на оборот: умилительная  процедура омоложения. Если Костика, уложили в постель на воздухе. То бабу. опять же, промочив дождём водопада, втащили  предбанник, точно соблюдая её адское предписание. 
Как и предсказала Нина, Костик и Баба  проснулись одновременно и  почти к ужину. Только Бабу всей семьёй снова повели на  «рыбалку», а самих опекунов  ждал нормальный земной ужин с отбивными, с салатом, с чаем, с печением. Костик же проснулся всё в том же интимном возбуждении, чему очень обеспокоился. - И это только лишь рыба, подумал он, – а, как же  Баба? если она  ещё и воду к тому добавила. -И,  что будет с ней через два - три  дня, если, это всё  ещё и  накапливается. – А коль приплод, да штук пять да обалдевших, до сумасшествия  - Мы ж с ними не справимся. рассуждал  Костик, шагая к другом  позади дам, предлагая ему обсудить ещё и эту проблему. – Ну, и к чему это? – сказал Витёк. –А к тому, что меры надо уже сейчас принять. – Да? – И какие же? – Клетку сварить, или наручники приготовить? – А ты не юродствуй – Тоже мне, остряк самоучка, - Я предлагаю  всего лишь: убрать от туда оружие, перепрятать патроны, и сшить штук пять смирительных рубашек, пока не поздно. – И ж, какой хитрый, - сказал Вико, - жену, значит домой тряпки шить, а ты к ним охранником? –Дурак ты Вико! – Дело серьёзное. – А коль  серьёзно, так это к предкам.- Я то здесь причём? На этом их разговор и кончился, ибо они прибыли к месту рыбалки. Теперь, похоже, проголодавшаяся, Баба  съела свой улов мгновенно. Так же кинула   на камень кости, вытерлась полотенцем и подошла к семье вот с такими словами: «Всё, ребятки, теперь: спать, спать. Меня уже водит.» При этом она тайно подмигнула внуку, который сразу подумал так: «Ну, уж если ей понравилось, то не иначе, как мир перевернулся, а это хитрое трио во главе с рыбой знает о нас больше, чем мы сами о себе придурки. Ребята снова пошли следом за дамами на всякий случай.
А Витёк по поводу бабы сказал так: «Видал, видал, что творится?  Куда ей там до размножения, она же весь эксперимент проспит. Приносить бы ей рыбу под нос, поить,  поливать  да спать не давать, тогда, может она и «родила» бы  там что – то. Костик на это ничего не сказал, да и весь путь промолчал.  Затем  дамы позвали их  Бабу затаскивать. А я, пожалуй даже в ущерб законов жанра, выдам  читателю вот что: «Разумеется Баба была почти нормальной, на завтраках, на  обедах, на ужинах : рыбьи кости её улова только отлетали на валуны, А уж между кормёжками,  и без того ярая  душа Ольги Филипповны,  была в состоянии взрывов, в полётах в совокуплениях , с кем – то и как – то, а точнее в подготовке того самого мига, деления, который и  предполагал, я бы сказал, случайный отброс копии, или даже нескольких копий ,  именно в земном боевом исполнении, сразу готовых к нашему, общепринятому, пусть даже пока несовершенному, и даже преступному бытию. 
За одним из ужинов, Костик было снова заговорил, про опасность текущего , опыта, то – есть о смирительных рубахах, об оружии, о патронах, за что к удивлению всех, Нина Петровна сказа так: Перестань, Коко, ну что заладил? Дай бог родились бы, а там уж справимся, как ни будь. Да ведь это кровинки твои и твоёй  бабули; не могут они быть такими уж злобными, агрессивными в восемнадцать - то лет от роду. И примем мы их, как родных; оденем, обуем, выучим А там, дай бог замуж выдадим за своих, же и будет у нас большая, несокрушимая семья под стать наших великих, всемирных дел. А ту, как – то не кстати звякнул Старший Сухой с просьбой встретить его в усадьбе с грузом продуктов и ещё там чего – то. И что тут поделаешь? Ребята умчались, как бы на час, Но Виктор Андреевич Кроме большого веса  продуктов, привёз ещё два комплекта  немецких буровых машин каждая из которых была упакована в три ящика, свободно проходимых в пещерный люк. И ещё три импортных морозилки, какие он посчитал более удобными для производства  био кристаллов, метало искатель, метал  для накопительного бака, свёрла, бухту  полихлорвинилового шланга, который по его заключению поле не кушает. .
Судя по паспорту на русском языке, машины подходили им по всем параметрам, и прибыли они, как раз вовремя. По свидетельству отца, все десять. гаражей в их больничной были сданы заказчику, а именно Виктору Андреевичу и под крайнем из них уже теперь можно было разрабатывать гранитную нишу для устройства грузового входа в их единственный пока рабочий туннель, который они называли базовым. Предвижу вопрос: «А на фига тм такой  вход? 
 Напоминаю: «В планы семь входило  ещё и внедрение кристаллов в гор водопровод, путём врезки из под земли. А один из туннелей, согласно карты графа, как раз и пересекался с главной подающей трубой в  трёх километрах от города, а что бы добраться до той трубы, по туннелю, семья решила  перекинуть мост через воронку. Опять же к месту врезки придётся подавать, согласно новой схемы ребят, до пятидесяти мощных, но всё –таки бытовых холодильников. Кроме того семья решила не пользоваться новой, длинной, грязной, опасной тропой, ведущей к «хитрому» водопаду, а установить в воронке  лёгкий  подъёмник на четыре персоны, который Виктор обещал поставить в комплекте,  с минимальной доработкой по месту, с чем ребята, по мнению  папани, великолепно управятся. Так . Вот и судите можно ли, при таких делах (И это я ещё не всё сказал.)  обойтись без нормального грузового, почти автомобильного въезда в наше, столь обещающее подземелье. Отец торопился. И хотя время уж было позднее, ребята  проводив отца, не вернулись сразу к семье  а затащили груз в зигзаг, ну и по пути камеры, пролистали, как всегда с надеждой увидеть нечто еще невиданно  от вселенной, или земное, но тоже убойное. Но, то, что они увидели … Нет – нет, в начале они включили опочивальню Бабы и вот вам картинка вполне земная: спящая уже голая Баба: ноги, руки вразлёт и с открытым ртом, и Нина Петровна  с племяшкой  в купальниках,  спали  кучкой в углу, вероятно освободив большую часть постели для ожидаемого приплода в количестве человек пятнадцать, упаси бог. -Ну, идиллия, господи!  А вот и нечто вообще несуразное: перед камерой, торчащей на скале  перед кухонным и обеденным столами  стоял здоровенный, чёрный, как сажа негр, впялившись, не в посуду, не в элктро плитки, как в признаки цивилизации, но в камеру, в камеру, бут - то зная а её научном предназначении. Не сговариваясь, молча. Ребята схватили , велосипеды, на которых уже были привязаны сумки с  продуктами и помчались во весь дух, как бы на выручку своих женщин, хотя оба разом отметили, что пришелец смотрел им в глаза, весьма даже доброжелательно, мило, как смотрят на очень любимых женщин. И лицо у него было европейское, хотя конечно чернее чёрного, ну, как уголь, причём древесный, давно  используемый в металлургии. – И откуда он такой взялся, - думал Витёк, видевший в Москве множество иностранцев всяких конструкций цветов и оттенков. Костик  тоже отметил европейскую фигуру и особенно половой орган чуть светлее угля но очень даже внушительный.. Как домчались до новой дырки и не заметили. Бросили транспорт, ,  скатившись к водопаду, кинулись к бабе, но там  их сразу охладила всё та же идиллия  из мирно спящих любимых дам.   
Как ни странно, но и возле грота пришельца  не оказалось. Зато огромный след  босых ног, чётко видимый среди  прочих, рассказал ребятам кое - что очень любопытное: - Негр вышел из самого близкого угла тени, постоял перед камерой и вернулся в ту же тень. должно быть, так и не осмелившись подать голос или зайти по, уже обозначенной тропе в грот в поисках странных существ, явившихся не иначе, как сверху, судя по их всяким, приспособлениям.- Да бог знает, что он там хотел и  но ведь не зашёл  же, а это могло означать только одно: негр давно наблюдал за семьёй, похоже изучая её на  предмет безопасности общения с ней и теперь его смущала  только видео - камера,  поскольку он слышал от туда голос.
-Будем ждать визита? – сказал Витёк, когда они тупо тащились в гору за привезённым товаром озабоченные  дьявольским происшествием.
 –А подождём!
 – Что мы теряем?- согласился Костик. - Работник ведь.
- Всё облегчение.
- А, коль к девкам полезет?
- Ну, и что?
- Я себе выберу.
- Наших не тронет.
- А, остальных пусть себе пользует, если с согласия.
- Слушай, а тебе не показалось, что он к камере – то как бы принюхивался. 
- Ну и что? – удивился Костик, - ведь ископаемый.
- Может они там: баб, как раз по запаху,  и выбирали?
- Вот будет прикол, умереть – ни встать!
 -Представь себе: нос его – главный инструмент для ухаживания!
 -Погоди, но ведь если у них обоняние на таком уж уровне, так может он роды то наши, как раз и ждёт? – Стоп! - А, вот это уже не шутка! – Воскликнул Костик. так может и тебе не достаться, а, если достанется то БУ, а нам это надо? - Не переживай! -Я буду рядом. - Если что я его мигом, как вора хлопну. На том оба рассмеялись, подхватились и мигом наверх в туннель ибо им предстояло  сделать ещё одну ходку и ещё  успеть на утреннюю кормёжку  любимой Бабы. – Но не успели. Вот, не успели.  Да и «рыбалки»  – то не было и вот почему, и вот как это
 Всё случилось, только вы не пугайтксь, а прмите всё происшедшее, как долгожданное приключение.               

Глава № 16

Баба вдруг очнулась в очень уж тревожном   расположении духа, и в неком стеснении именно на постели. Глядь: справа тело, слева тело, и ещё далее одно тело и все головы  лысые. А себя хвать, в зеркало  глядь: да и не узнала себя лысенькой, да молоденькой, какой она и в детстве – то не была. Растерявшись, вместо того что бы  встать да разбудить опекунш, она начала расталкивать таких же молодых девчат, да ещё приговаривая: «Дрыхните! Дрыхните! День на дворе. Как ни стыдно …Но проснулась на её счастье в начале Нина Петровна,  и сразу захлопотала  вокруг просыпающихся, исследуя их с головы до ног и тоже причитая, как врач перед пациентом, приходящим в себя после операции: « Спокойно! Спокойно! У вас всё нормально. Ну, прямо, как в сказке. И красавицы все. И девчушки! Девчушки: лет двадцати –и не больше. Ну, слава богу! Ну, слава, богу! Всё обошлось!  Всё хорошо!
Поздравляю! Поздравляю! Оленьки мои! Миленькие мои! Ну, дайте же я вас расцелую.» Девицы же осознавая себя, прежде всего, лапали лица, вырывали друг у друга зеркало, старались шевелиться, болтать абы что, но вставать все опасались  ожидая команды Нины Петровны, и ещё каждая так и ныла душой: «А, не копия ли я?»Нина стараясь и в этом их успокоить, утверждая, что все они, как котята, настоящие, земные, а сама боялась ставить их на ноги: всё – таки новорождённые.  К тому же, она сама видела, да и все уж заметили: некий, как бы загар на одной из них, и скорее всего на оригинале, а, стало быть все бледненькие, могут элементарно оказаться «копейкамиэ.» «Юмор»  как раз в том и заключался, что каждая наверняка считала себя оригиналом  и никак иначе, да и настоящий оригинал тоже не был уверен  в своей оригинальности.  А что буде с оригиналом и с нами,  если там у воды рыба сразу отделит копеечек, не вцепившись в их  пальцы как в своих, от которых ни чем ни когда не пахнет.  Ведь вот не успели, не успел ребята. , - Думала Нина, - Да и что мы можем – двое – то? – Ну,  не стрелять же? Нина тянула время. В ожидании хоть каких то звуков от мальчиков.. Да, куда там? Девчата уже и губки поджали и зло пялились  друг на друга, симметрично поймав, именно эту лихую мысль. Во ситуация! Время летело, а выхода не было. И Нина Петровна, уже опасаясь хоть на миг заглянуть в  «чужие» глаза, переглянувшись с Диной,  тихо сказала: «Командуй, товарищ капитан.» Она так надеялась на то, что эта её команда и последующая  за ней, от настоящего  капитана, то – есть от бабули, хоть на короткое время, разбудит, разделит, а то и рассмешит по сути милых радушных детей, захваченных в жуткий капкан видимо местной глубинной паникой, Но не случилось! Вот не случилось! Последующая команда от «настоящего капитана» -« Встать! Выходи строиться!» была озвучена всем квартетом, одновременно, нотка в нотку, как на эстраде, или как один человек, но в репродуктор, и не рассмешила, а только   метнула детей в ещё большую панику и в побег. Молча,  толкая друга  -друга, они выскочили  в пещеру свернули направо и ну по гирлянде огней туда, где рыба,  где их якобы всё спасение. Но в этот момент и мальчики подоспели. . Мгновенно поняв ситуацию они рванулись в погоню, к стати заметив, как одна из бегущих свернула с тропы и канула в плотную тень по курсу, вероятно всерьёз опасаясь ярости своих же «сестёр» - «копеечек»!Как ни старались ребята, но они не успели всего на несколько метров к тому, мгновению, когда девы, просто с разбега, съехав буквально на брюхах к самой воде сунули туда руки, чем и вручили свои молодые,  судьбы его величеству случаю. И вот вам подарок , если угодно: девицы на спинах в яром восторге тянут к ребятам свои хоть и  окровавленные ручонки, но уже человеческие, коль рыба признала их таковыми, пытаясь сожрать в своё удовольствие. Но Радость, как радость. Оно, конечно великолепно. -А как же четвёртая?- Кто она? - Где она? Задавшись таким вопросом, и что бы  не смущаться самим, и не смущать  дам в оголённом виде,   Ребята было повернулись, спеша на поиск четвёртой Ольги, но к ним уже летела во весь дух, Дина, за ней четвёртая Ольга,  далее Нина Петровна. И пошли визжи, объятья, смех, разговоры: кто кого   
перекричит, кто кого оттолкнёт ,отожмёт, и уж чуть не  ругались, как вдруг всё смолкло:
Баба – Оленька, то бишь бывшая, взялась нести толи сон, толи явь, но точно на тему «родов. Ну, разве не прикольно? 
 - Представьте, это был громадный негр, почему – то шептала «Баба»( тут все рты и открыли,) сзади, если сидит, так себе: куча,  бяка, навоз, но спереди, чёрт побери:  внизу ВО в плечах во, рожа бога, глаза чёрта, а уж в деле, я извиняюсь: за все эти четверо суток, или сколько там было,  так ни разу и передохнуть не дал. -Уж я орала, визжала, ободрала его всего, что б уж перестал и что б не останавливался .Но ведь за всю войну, за всю жизнь, господи боже мой. Да я бы снова на него кинулась если б приснился, хотя он мне и не назначал свидания. - Но и это ещё не всё, продолжала   «мать»  во всё ещё открытые рты таких же девчушек, как она, но ошалелых до невозможности.
Уж честно доложу вам: «Поскольку он там у меня был единственным, то своим появлением  вот здесь вы обязаны только ему и мне, а стало быть и в  интимном смысле вы будите пожалуй, по хлестче  меня и его, и горе будет тем  мужикам, которые с вами где - ни будь встретятся. –Да что ты такое говоришь? – воскликнула Нинина Петровна, - это ж тебе не роды от мужика, а деление, просто деление твоего поля,  потому это чисто твои девчата, хотя вы теперь и одного возраста. А негр твой  чистейший сон, вызванный взрывом бешеной страсти, и ни как иначе.  Оно, конечно к месту и здорово – здорово, болтала Нина Петровна, и почаще бы, и побольше бы, но к сожалению сон заказать нельзя. Вообще Нина, соглашаясь на этот кошачий трюк, полагала, что если свершится, то уж с  детьми и хлопот не увести., -А теперь вот оно как:  похоже вопреки всем законам, опыт и разум «мамани» передался здесь так точно, что и не верилось – Ну а теперь, миленькие, нам бы с вами не молоть  тут всякое, а отдыхать прежде всего душами не глядя друг на друга, а ещё лучше  спать, спать, что бы, как можно скорее статьнастоящими самками своего вида , способными к нормальному, человеческому размножению.

Глава №17

А потому я решаю так: ни каких боле «снов»: прямиком  в свой  «роддом» и спать, как убитыми. А мы вот приберёмся  и тоже уляжемся … Да, всё бы оно так и случилось, если бы у самого грота колыхнувшийся клуб пара не проявил перед ними ещё один сюрприз: а именно того самого негра из рассказа «бабы», которого  зрели и ребята, и который  остался в памяти камеры навсегда, как потом оказалось на радость всем нашим местным и земным потомкам. - О! – Смотри – смори! - Это же твой Бяка! - Шепнула  одна из Ольг, вдруг оробев перед этим, столь е внушительным человеком.  удивлявшего всех не столько цветом, ростом и  довольно таки мощным 
половым членом, но спокойной,  стойкой вождя, прекрасно осознающего свою учесть. Но  «Баба» – то с ним уже на ВЫ, а потому с криком: родненький, она кинулась ему на шею, и ну целовать, миловать , да ещё причитать при том: «Мой! Мой! Это мой друг! Это он мне помог! Нина Петровна, миленькая, давайте его к нам возьмём. Он хороший, вот вы увидите. Ну, хотя бы временно; с этим, как его? …с испытательным сроком. И вот вам картинка: Нина Пялится на ребят, Ольга уже   в лапах Бяки, Негр  в обществе голых дам так возбудился, что дамы, как по команде  вскинули руки, требуя непременно  принять несчастного. – Ну, и что будем делать?- сказала Нина обращаясь, конечно же,  к мальчикам. На что сынок её, взял за руку, близ  стоящую молодицу, поднял руку  - ЗА, на  чём и кончилось голосование. Честно говоря Нине очень не хотелось брать на свою шею такоё чёрное чудо с кучей проблем , но она ж тоже дама, да и как детям – то отказать? А потому  со словами : - Ой да бог с вами!, она махнула рукой, и ушла от греха подальше, полагая эту свою глупость очень даже, легко устраняемой . И что бы вы думали? – едва Нина скрылась за скалой в районе кухни, как «Баба», схватив свою пассию нырнула с ним в клубы пара, а стало быть именно в «предбанник» то бишь в «роддом», оставив подруг без определённого  места отдыха. – Во даёт партизанка!  - сказал Витёк, и пришлось ребятам оставшихся  двух новорождённых поселять отдельно в другую нишу , с поставкой туда матрасов, подушек, тумбочек, зеркала и прочих принадлежностей  женского существования, что Дине,  весьма не понравилось. Зато она ахнула от других апартаментов, которые Костик и Виктор сделали для себя чуть в стороне за скалой, куда  то же кинули свет, постели, и где даже был туалет с проходной водой.…Да, к стати, живая вода от водопада оказалась живой только там, при той температуре и при падении, в ведре же  рядом на  кухне она превращалась в нормальную, без всякой там похоти и других физиологических изменений  даже при потреблении во внутрь тут же, ещё чуть тёпленькой. Ночь прошла тихо. Но это, как для кого, разумеется. Бяка, например, под руководством  «Жены» всю ночь занимался только образованием , «читая»   журналы, в том, числе и кулинарные, стараясь запомнит, как можно больше слов и понятий. Баба  ещё  с вечера поставила перед собой, казалось бы непосильную  задачу: подготовить друга хотя бы к завтраку, что бы он не только умел пользоваться инструментом, но и знал съестное , понимал разговор, касающийся пищи, ни торопился ни чесался, ни чавкал, ни тянул носом   не объедался, а больше наблюдал людей, в этом таинственном процессе приёма  пищи. И Хотя Бяка нет – нет да порывался  обнять подругу, но она это позволила ему только к утру, когда всё журналы, включая и кулинарные, были ими просмотрены, и «прочитаны»  И уже после объятий Бяка вдруг взял карандаш, и  на чистом клочке бумаги, как говорится, в одно касание чиркнул такое лицо любимой, что у той, челюсть упала, рука отнялась, а уж как бы «беспомощную» он её так искусно  «вылечил», что она еле поднялась к столу, и то  только после третьего приглашения. И вот он завтрак. Оленька  в страхе, почти что в панике: но только до того, момента в её судьбе, когда он подошёл, сказа: «Добро утро» занёс ногу и сел, - – Слава богу сел. Сел, да так же просто, и обыденно,  будто и всегда здесь сидел, не разъединяясь  телами и душами с этим, бледнолицым, улыбчивым племенем, похоже не знающим зла и мести. Теперь Оля только любовалась своей находкой. Ну, ещё бы. Как он сразу вошёл в их  среду с таким же дыханием, с таким же лицом с, таким же состоянием души как у всех! Да ведь и приняли его также, с чистой праведной улыбкой –одной, на всех как от мамы любимым детям. И к чему  здесь вопросы?
И так всё ясно: пришёл чистый, умненький  человек с почтением, с уважением, как равный к  равным с предложением всего себя на общее бремя теперь уже родного, во всех отношениях чудесного племени. Портрет свой Оля придержала на потом, как бы на кульминацию взаимопонимания. И как только она сие уточнила , так и подсунула:  «А вот это миленький только что начеркал.» Далее она с умилением дивилась, как становились лица людей, вдруг обнаружив в портрете такое, о чем они только догадывались,  и прежде всего неотразимую, прямо – таки убойное обаяние с сатанинской загадкой, ни понятой до сих пор ни кем, кроме  этого милого негра  из тьмы веков. - Ну и что это ему за питание? - воскликнул Костик, - курам на смех. Так он никогда из поля не вылезет. –Да ему кроме всего нашего надо, как минимум, ещё по годовалому поросёнку в день. - А? – Нина Петровна, как ты считаешь? – Конечно, Конечно, сказала – Нина, –сделаем, обязательно сделаем. - Виктор Андреевич будет привозить  сюда мясо в тушках, а тебе, «Баба Оленька» придётся готовить ему этого самого поросёнка здесь а мы тебе для того купим мощную электрическую духовку. – На том и порешили.
Нина Петровна, наконец сняла карантин с «бабуль» и распорядилась бригадой так:
двоих девчонок  стеречь усадьбу. Одну на пульт, пока только на  рабочую смену. Оригиналу же с Диной кормить ребят, которым теперь предстояли главные дела подземелья: сделать вход под гаражом, подать поле в корпуса, устроить мост через воронку, подать кристаллы в водопровод , смонтировать лифт, ко всему ещё контролировать рыбий косяк, в котором творило нечто уж несусветноё. Идею гаражного входа в туннель родил Виктор Андреевич, у которого был опыт взрывных работ под землёй, он же нарисовал проект, завёз частично материал, и сам примчался к началу работ понятия не имея о приобретении в пустотах земельных недр нового супер работника. Бяка ему сразу понравился и он доверил ему самое главное: бурение в породе дыр для динамитных шашек, тут же свёрнутых в виде двадцатисантиметровых цилиндров. Первый взрыв ребят потряс именно тем, что его было почти не слышно, и при этом он раскрошил, не поднимая,  полуметровый пласт породы размером четыре на два метра, пока  ребята это вывезли ,тут и новый пласт подошёл. Таким образом уже к обеду, , бригада  имела штольню, длинной  пять метров, перпендикулярную туннелю. и  даже подметённую, и промытую ракушку до самого пульта. Правда штольня эта была пока безобразна, как дикий разлом, а стало быть требовала долгого, тяжкого выравнивания, особенно  по углам  и вверху, со стороны ямы где схемой предполагалось прокладка  уголка с полкой до пятнадцати сантиметров. На всё это ребятам потребовалось два полных рабочих дня с обедом прямо на месте «пыток», но уже без отца разумеется. За, следующие пять дней друзья, отлили плиту, водрузили  её на место, собрали, отладили электро схему. Много было споров и переживаний, но уже в понедельник  пригласили заказчика, в смысле Сухого  Виктор Андреевич, который, согласно инструкции, войдя в гараж, мобильным телефоном снял блокировку, на схеме пульта, спустился в яму,  ногами сдвинул плиту, спрыгнул  в туннель, да и расцеловал со слезой всех трёх героев  адского подземелья. Заметь те, всё время этого каторжного аврала, Дина и двадцатилетняя «Баба Оленька» приносили героям обычный обед, а как добавку ещё и обещанного поросёнка, который, для Коко и  и Вико  был уже лишним, а Бяка спокойно его съедал, резонно полагая, что на одних котлетах и борщах, он ещё долго не сможет увидеть зелень, солнышко и весь этот удивительнейший  прогресс, который так хорошо показывает телевизор. Ну, а коль  уж был въезд  машиной, чуть ли не в самый туннель, то пошёл и металл, арматура уголок, швеллер, решётка, труба, полоса, лист, крепёж, секции лифта, катоды для сварки, для остальных «новостроек». Всё это ребята пока накапливали  здесь же, под гаражом, а занимались наиважнейшим: бурили дырки, то бишь, простите, - скважины для подачи поля в лечебные корпуса, центра и в жилые дома престарелых и ведь непросто бурили, а как бы предварительно. То есть, пока проходили буром лишь твёрдую породу до насыпного грунта, трубы же из нержавейки для этих дыр гнули тут же, на месте  с большим запасом на всякий случай. А вот  ,через недельку, когда сдали все  корпуса , и в них остались только хозяева,  ребята, проткнув насыпной грунт, ввели  туда трубы,  зафиксировали их, пришли  в центр, подрезали и прикрыли ,  концы , да и залили  подвальные полы во всех четырёх корпусах специальным раствором, который и создал, доселе невиданную  подушку, которая ко всему еще не горит, не пропускает воду и абсолютно не замечает, проходящее сквозь её толщину его величества Биополя.
Но, простите, и это ещё не всё. На другой день вернувшись в туннель, ребята на все трубы поставили  задвижки , подключили  их к пульту.  И тогда только занялись  регулировкой подачи поля вообще, и выбором дозы как самого главного инструмента в этом рискованном эксперименте.
С подачей кристаллов было сложнее. К тому же их надо было ещё и производить, непрерывно, массово, сколько потребует ситуация. Об этой проблеме думали все. При всех  застольях всплывал этот дурацкий  вопрос, только унижая людей своей  как бы простотой, и одновременно редкостной  неприступностью. Уж чего только не придумывали, чего только не искали в сети, чуть было не купили морозильник на десять тон мясной и другой продукции. Вот согласитесь читатель – обидно правда? такая находка, такое открытие, и казалось всё просто, а теперь вдруг семья не знала что и делать с такой нуждой. Подсказка, как ни странно, пришла от Дины. Правда она иногда выдавала перлы по мелочам. А тут вдруг и говорит: « Ну, что вы, ей богу,  мелите  чёрти что?  Ведь почему там такие кристаллы – то образовались? Да потому что там воды не было, А стоял бы там суп, да без крышки, к примеру, так  вы бы эти кристаллы и не заметили, потому, что они утекли бы с водой, и со льдом когда холодильник автоматически разморозился. . Все переглянулись, замолкли, а у Коко  и слёзы навернулись, по тому, что он вдруг возгордился гениальной своей девчушкой, спасшей род человеческий от вымирания. Все бросились Дину целовать, а она ещё и возражала: «Да что вы. Ей богу, я просто так, невзначай, может и не так оно  вовсе» Но семья уже в деле. Сразу холодильник с водой в туннель и уж на другой день, после обеда, вода накопившаяся после размораживания аппарата, так же воздействовала на рану как, и нетронутыё кристаллы. Далее мысли рванули веером. Поскольку три морозилки у них уже  были, Костик предложил опробовать одну на предмет производства имено воды с кристаллами. Включили на сутки. И что бы вы думали? –за сутки аппарат ни разу не разморозился, а, стало быть и нужной воды не дал: за то напряг Костика. Он всё – таки механик. Покумекав над сей конструкцией, Костик элементарно всунул в пустой шкаф морозилки сразу две те же схемы, повышенной мощности, под контролем одного перенастроенного реле. И в результате только за одну ночь, аппарат разморозился трижды, выдав девять литров живой воды, что, конечно впечатляло, но требованиям общей схемы  гор водоканала не отвечало. То бишь, по подсчётам Витька, для того, что бы продавить напор в основной, несущей трубе водоканала, давление изпод земли должно было быть больше сущего  в  два с половиной раза. А коль магазин –то теперь уже был почти за углом, Витёк  предложил сделать и соединить пять таких аппаратов в один, заменить главный электромотор, и  только тогда он гарантировал  полный успех по этой самой насущной теме  Но это ещё как пойдёт, продолжал сомневаться Костик. Аднако, как бы там не было, а что бы попасть к месту врезки надо ещё или построить пятнадцатиметровый мост через Воронку,  или  обойти её, с одной стороны, срезав при этом клювы шести таки х же туннелей которые непременно рухнут на спины несчастной рыбе . Второй вариант, конечно , проще: притащить коробку патронов и пулями до обеда смахнуть преграды . Но при этом убить и свою советь, нанеся не поправимый вред драгоценной фауне подземелья. Вот что бы выбрал читатель? Да – да, разумеется,  дети выбрали мост, хотя там и хлопотно и рискованно и материалов надо безмерно.
А уже через неделю готовый мост, и прекрасный немецкий лифт принял папаня, он же дал «добро» на пробную подачу «живой воды в город. А ещё через десть дней в присутствии всей семьи, Витек с пульта подал  поле в лечебные корпуса, в общежития  дома  престарелых, живую воду в водопровод. 

.А уж в понедельник вся семья, наконец,  узрела на экране следующее объявление:   
Внимание всем! «первого ноября  сего года в г, Энске начинает работать новый  современный центр народной медицины, построенный на базе третьей городской больницы.  Причём, до нового года  бесплатно,  да ещё с возмещением морального ущерба за  каждый день в количестве пятидеся ти  рублей,  если пациент не ощутит ни малейшего улучшения.

- Во, здорово! – Вот это реклама! – воскликнул Витёк,  – Во,  народ попрёт!  - А ты губу не раскатывай, - сказал Костик, - попрёт, но не сразу.. – Ты что, наших не знаешь? – Люди давно уж не верят не телевиденью, не правительствам, тем паче, всяким там иезуитским бесплатностям. – Сразу придёт, конечно, мизер.–  и не дай бог, проявиться некоему сенсационному излечению даже при нашем  трусливом - мизере! - Да – да, - согласилась Нина Петровна, - это возможно.- Вполне возможно и не только в поле, но и  с водичкой. В вот если мы вовремя перекроем,
 то пожалуй любой сюрприз и даже несколько  народ сам может связать с чем  угодно, но не с нашей заботой о его божьем благополучии. С полем – то проще; там у нас всё на виду; в любой момент можно выключить., а вот как быть с водой ? не ждать же, пока сенсации одна за другой приведут в наш район, неких любопытствующих,  а то Ментов.  упаси бог. – Ой, да что за проблема, вдруг сказала бывшая Баба Оленька; у тебя же там женский базар:  полторы сотни баб: слушай их  и ты будешь первая  знать о всех малейших, тем боле, медицинских сюрпризов в городе. И то правда, в миг  согласилась Нина, а я - то дура … Более того, продолжал  «бабуля», вода – то наша уже  там: по желудкам, да по кишечникам, уже творит: разжигает, соблазняет, да  вдохновляет. Я бы   на  твоём месте не пошла теперь домой по степи или  внизу, а села бы на  трамвай, да и поколесила бы по всему городу, что бы  уж полюбоваться делом своих рук, а за одно определиться , с первичной дозой, а то ведь там может, надо  ещё и добавить до полно удовлетворённости новой жизнью. – Спасибо, спасибо, золотце.. заговорила , уже слегка подпитая от воды Нина Петровна, - золотые слова, мы так и сделаем. – . Слышь, миленький ,давай собирайся,  в трамвай пойдём. И не пей больше. А всем вам, дорогие мои , ждать рыбную почту, прибираться в туннеле, в пещере, на своих рабочих местах, и быть готовыми не только выключить всё на пульте, но и быть в готовности корректировать дозы, по нашим, так сказать указаниям.

Глава  № 18

На этот раз Сухие действительно ушли самым безопасным, самым дальним путём  на  последнюю  остановку трамвая  номер № 7 под названием  почему – то- «Нижние сады, и заводские дачи». Маршрут, надо сказать, совсем не радостный. Теперь в декабре, да ещё без снега, оголённые трущобы казались гневным творением  гения, который просто угнетал  Нину Петровну  этим чёрным месивом оголённых ветвей, самодельных халуп, перевёрнутыми  лодками, бельём  во дворе, без единого звука, движения и запаха, но зрела в ней и радость, тревога, а то и отчаянье, в общем сразу полный набор наших земных эмоций, которые мы порой называем счастьем. . Трамвай пришёл совершенно пустой. Открылись сразу все двери. Кондуктор и водитель – молодые, дородные девки, похоже, давно уже о чём – то громко болтали, смеясь и жестикулируя. Кондуктор, швырнув в салон сумку, выпрыгнула с двумя полутора литровыми, пластмассовыми бутылкам и, не торопясь, направилась к водораспределительной  колонке, которая, разумеется, тоже была, конечной, неисправной, и из неё постоянно тянулась струйка воды, как раз удобная, для наполнения именно такой посуды. Напившись, прежде сама, девица наполнила оби бутылки, принесла и подала водителю, у которого, видимо, было место для их хранения. Водитель, однако, открыла бутылку, долго и жадно пила с короткими передышками. – Вот тебе и первый подарочек, -  шептал жене Виктор, - уверяю тебя: они уже воду «раскусили», пили её дома, а эти добавки уже, как в продолжение «пьянки». – Да, да, похоже, миленький, - сказала Нина, - минеральная  - то не по зарплате, - дороже молока уже. Трамвай стоял и стоял, видимо, выжидая время какое – то. А обслуга всё развлекалась. Уже их сюсюканья сопровождались хохотом, визгом; ко всему ещё включили музыку, и одна из девиц (Из дали они плохо различались.) изобразила на месте что – то вроде танца живота, и всего прочего. И всё это на виду, двух как бы, потенциальных пассажиров, сидящих пока не в их транспорте. – Это что они, действительно, от воды? – шептала Нина, - всё ещё не веря, вернее, не рискуя верить в причины происходящего. – А то! - утвердительно сказал Сухой, -  и что с ними к вечеру ещё будет? К колонке подошли две дамы с вёдрами и пока вода набиралась, они разговорились тоже до смеха, до слёз, до безобразных интимных жестов, и продолжали кривляться, когда уже все четыре ведра были полными. – Ты думаешь, они её кипятить будут, - всё ещё шёпотом продолжал  Виктор Андреевич, - у них здесь и газа нет, да и не привычны они; так что, дорогая, смирись и радуйся: по крайней мере, эта окраина нашу чудо воду приняла, без тени сомнения, как от господа, пути коего, как ты знаешь, неисповедимы. И всё – таки, Нине не верилось. Не соглашаться с мужем она не рискнула, а себя «ненормальную» утешала так: «Ну, и что это? Тоже мне факты! Да такие картинки я сто раз видела, а то и похабней. А теперь мало ли что привидится. Обычная жизнь, господи» Люди вдруг пошли так, бут – то ко времени. Набралось человек двадцать. Расселись, в основном кучками. Герои наши поспешили занять места, развёрнутые к салону и уж таращились, слушали, наслаждались зрелищем, как в театре. Ну, ещё бы. Люди взъерошенные, все друг с другом знакомые, вели себя так, бут - то вывалились со свадьбы. Вот только лица были почему – то таинственные, и улыбались они все одинаково. Виктор объяснил это для себя всё ещё сохранявшимся сексуальным возбуждением, так непривычным для большинства людей. Нина старалась смотреть бесстрастно, как бы, без надежды  на ожидаемое. Сразу выделились весельчаки, болтуны, группы уплотнились, раскраснелись, разговорились, кое - где засмеялись. И всё – таки Нину испугали  эти уплотнения, вплоть до обнимания местами, и, главное, дамы тому не противились. Вот уже две девицы на коленях у мужиков, которые, к стати, им в отцы годились, то есть им (девицам) было уже всё равно на кого падать. Дальше смешнее: дама лет пятидесяти, стоявшая на проходе, но в другой группе, подошла к первой, стащила видимо со своего мужа девицу и уселась сама туда же, да ещё демонстративно прикрыв юбкой колени мужа. Вот как это принять за обыденность? Нина не верила своим глазам. Неожиданно грохнул хохот на весь «базар», но не на тему юбки, а на похабный анекдот, начало коего Нина не слышала, но вторая половина которого продолжалась в полной тишине, что бы вызвать второй взрыв смеха, едва ли не сильнее первого. Часть стоявших возле лидера второй группы, ринулись к первой, ища веселье, и начисто перекрыв проход. Одна девица, видимо, что бы увидеть рассказчика взобралась ногами на спинки кресел, опираясь на головы и, оголяя всё что у неё под юбкой. Два мужика тупо уставились на подарок. Один из них не выдержал, сорвал девицу и ну обнимать, целовать и щупать, в том числе и под юбкой. А девица  и не сопротивляясь . – Э – э …  ну не тут же! – вскричала кондуктор. – Да, они в подпитии! – сказал бы иной, очень уж наблюдательный. – Сегодня что, праздник какой то? Разумеется наблюдатель привык ездить на трамвае, как на катафалке. Да и наши герои помнили: иной раз всю дорогу – ни звука: все как покойники. А тут поди ж ты?  с самого утра ….Трамвай на конец – то, тронулся. Музыка кончилась.  Но «базар» в салоне уже господствовал, как стихия, заглушая стук колёс и всё ещё удивляя Нину Петровну. – Во – во, гляди, гляди, и запоминай, как работает наша водичка, - шептал Виктор Андреевич в самое ухо своёй возлюбленной. Нина и на то не ответила. И что тут поделаешь? Ей и до селе не верилось. Верне она надеялась, что здесь просто всплеск дремучего невежества, слегка подкормленный «живой водой». . Хотелось привести этот довод мужу, и вообще поговорить.  – Может дозу – то переборщили? - Про стариков, пожалуй, не стоит – не убедительно, - рассуждала Нина, - наверняка скажет: «Твоим старикам девки жопы не показывали». Пожилая пара напротив, бесцеремонно рассматривала Нину и Виктора Андреевича, бут – то удивляясь: «Эти – то как здесь оказались?» При этом  вовсе, не обращая внимания, на грязный  разгул за своей спиной. Объявили остановку. Встречный трамвай тоже остановился почти напротив. Нина влепилась в окно с надеждой на то, что это уж точно катафалк.  Видно было плохо. Люди из него выходили  на другую сторону улицы и стекло грязное, запотевшее. Нина вскочила, схватила за руку мужа и они успели выскочить, в закрывающуюся уже дверь. Встречный вагон оказался таким же. В нём, похоже, даже плясали, а орали уж точно. Выходящие - преимущественно возбуждённые, расстегнутые, и ещё на платформе продолжали общаться громко, таращась в глаза друг друга,  не собираясь и расходиться. И с этим трамваем всё было ясно. Нина тянула мужа к уличной толпе. Здесь хоть ещё и продолжалась окраина, но дома уже были в большинстве пятиэтажные, панельные, построенные ещё «рабами Рима». С обеих сторон было многолюдно. Нина отметила: люди в магазины заходили мало, больше гуляли парами, семьями, с детьми, с собачками и стариков было много. Нина дивилась. Она выросла в этом городе, у них всегда была и есть одна улица для прогулок с запрещением движения транспорта, на которую в праздники спешил весь город, но что бы такое да на окраине …. Поделилась этим с мужем. Муж ещё и добавил: «А ты обрати внимание, как они одеты, и это, надо понимать у них лучшее. Согласись, милая, - люди успокоились, да, да, - успокоились:  ночью всласть покувыркались, а то и просто поспали, а  с утра оздоровление, благодать, умиление, вот и потянуло на встречу с господом. И это, если не добавлять, не злоупотреблять водичкой». – Стоп! – остановила его Нина, - ты хочешь сказать, что, гуляющие здесь, попробовали, но ещё не поняли нашу воду? – Я это не сказал, и не успел подумать, - ответил Виктор, но за мысль спасибо ….  Нина же продолжала: «Если допустить, что жадность человека к жизни  к здоровью безмерна, то что ж получается – беспробудное пьянство, что б хуже не сказать? …. – Да, ни чего подобного, - перебил её миленький, - откуда ты взяла эту глупость? – Да, человек жаден до жизни, но только если есть угроза ей, а коль нет угрозы, и душа спокойна,  так его не к пьянству тянуть будет, а к любви, к созиданию, к заботе о близких. - Наша вода, как ты понимаешь, не кормит и не блокирует старость, а лишь восстанавливает персональное поле особи, чем продлевает жизнь, располагает к продлению рода и вообще вида, если угодно. - Так что, если особь слегка и по хулиганит от перевозбуждения, так это не надолго; такой интим люди склонны скрывать от посторонних и быстро примут сие, как новую, хотя и непонятную норму жизни. Сухие шли в направлении дома, и чем ближе они подходили к центру города, тем толпа становилась, гуще, нарядней, и как ни странно, возбуждённей. Вот теперь эта возбуждённость Виктора уже настораживала. – С чего бы это? – Наоборот должно быть. Он прекрасно знал, что в интеллигентных семьях сырую воду можно сказать вообще не потребляют; пьют, чаи, компоты, молоко, кофе, минеральную. Странно, но в толпе заметно прибавилось детворы. Явно не знакомые дуг с другом дети, похоже  чувствовали себя в толпе, ну, скажем, как в лесу: орали визжали, падали, ползали, рискуя попасть под ноги, прятались за тела взрослых, бесцеремонно хватались за них, не разбирая пола и возраста, и, видимо, всё – таки, играя в пятнашки. Взрослые реагировали на то по разному: иные возмущались, отбивались, другие, чуть ли не заигрывали с детьми. И что удивительно: толпа двигалась, а эта детское «сумасшествие» распространялось в противоположную сторону вовлекая в игру всё новых и новых «озорников». Нина, хоть и специалист по детским болезням, но выдать хоть какой – то диагноз тому очень уж затруднялась. Разумеется, Сухие теперь не могли уйти, ни как не объяснив сие, то есть не разгадав чем же так ошарашены дети, да и взрослые тоже, коль допускали такой курьёз. Нина предложила присесть за столик уличного кафе под зонтиками, и почти без ограждения, мимо которого и плыла толпа; со стороны мол удобнее наблюдать. Забегая вперёд, и рискуя интригой, скажу следующее: «Это они удачно сели. Именно здесь, наши неприметные с виду герои, свершат открытие, которое их ошарашит едва ли не более, чем кристаллы. К стати здесь они и про детей, и про взрослых всё разгадают и даже опробуют  на себе». И вот как это было.
Усевшись за столик, Сухие заказали по бокалу пива с сухариками и, конечно же, мороженое. Только отведать им это не удалось. Нина перехватила взгляд мужа на соседний стол. Там, молодая пара, мило беседуя пила только воду по названием «Кривоозёрская», хотя вроде бы и не сезон – Чего это ты? – сказа Нина. – Название видишь? – шепнул Сухой. Нина кивнула. – Был я в той Кривоозёрке. - Там ещё фирма сельскохозяйственная. – Я у них трактор покупал, помнишь? – Ну, помню и что? – отозвалась Нина, и отвернулась наблюдать толпу. – А то, что нет там никакой скважины, есть тухлое озеро, в котором и рыба не водится. - А я краем уха слышал, о том, что они прибрели разливочную линию, и искали площадку для неё в городе. - Ты это к чему? – буркнула Нина,
не оборачиваясь, и чему – то там улыбаясь. – Да, ты послушай, повысил голос Виктор Андреевич, - я же о деле. И уже шёпотом, наклонившись ближе к лицу любимой: «Сдаётся мне, что эта вода из крана, из нашего крана. – Представляешь? Нина сразу не поняла, а как до неё дошло, так она в страхе, захлопнула рот свой ладонью, что бы не вскрикнуть, а, выдохнув и осмотревшись, как перед гибелью, прошипела: «Да, ты что?» Виктор поспешил обосновать подозрение. – Видишь ли, говорят, минеральной воды у нас в области пруд пруди, но она глубоко, а потому скважина дорогая, а новорождённые фирмы, типа этой, приобретя лицензии за взятки, предпочитают разливать воду для продажи прямо из водопровода, газируя, и добавляя в неё всякоё, кто что может. – Думаю, большинство минеральных вод в продаже у нас именно такие. – Да, ты что? – снова воскликнула Нина, -  и они оба уставились друг на друга,  переживая сообщении и уже прикидывая значение сего для них, если оно окажется чистым фактом. Теперь Нина, наклонившись к мужу, таинственно выдала: «Так можно ж попробовать!» Сухой, как проснулся от этой мысли, и не вскочил, не метнулся к стойке, а лениво осмотрев зал, пригласил милую официантку. Девочка принесла разовые стаканы и Бутылку  с этикеткой «Кривоозёрка».   
Сухой, разливая, шепнул жене: «И не торопись!» Мол смакуй по мизеру – враз усвоится.  Вода и в пещере была без вкусной, теперь Нина сразу ощутила только газ, за тем нечто непонятное …. Вроде, как морем запахло. Здесь она больше на мужа надеялась. По опыту знала: не у неё, а именно у него и должно шевельнуться раньше. - Тут уж не ошибёшься. Виктор пил и думал: «Ну, да! Так я и предполагал: напичкали чёрти что. Гниль какая – то. Однако чистая - и это
важно. А, может, газ и соли ещё и усилят воздействие, коль даже не замутили?. Или я вообще ошибся, зря только жену дразнил. Вода как – то кончилась у обеих одновременно и супруги снова уставились друг на друга с немыми вопросами: «Ну, как? – Ну, хоть что – то?»  Нина пожала плечами и лицо её, потеряв наполнение, стало, как бы виновным в чём – то. Виктор Андреевич всё ещё ждал, сосредотачиваясь и опустив глаза. Замерла и Нина, тая надежду. Уж не знаю, что имела в виду Нина в намёке на шевеление, но на лице у Сухого первыми вскинулись брови, за тем палец руки на столе, как сигнал – внимание! И вот он весь сжался, опустив обе руки под стол, вздохнул, расслабился, и даже в истоме заулыбался, всё ещё не смея открыть глаза. А, как очнулся так сразу свалился к жене под ухо и растянул по слогам, как – бы, «шутя, любя, нарочно»  «Сни – май тру – сы!» Нина  вскинулась, и снова, чуть было, не вскрикнула, и взгляд её снова кричал: «Да, ты что, миленький?!» Обвела взглядом зал, перекрестилась в одно мгновение, да и ответила: «А я уже тоже плыву, ха – ха!» Виктор взял её милые пальчики, приложил, как к душе, то к одному своему глазу, то к другому, пригубил, погрел дыханием ( такой уж у него был ритуал подтверждения наивысшей своей любви) , да и сказал, глядя, всё так же, на её ручку: «Вот и поздравляю, милая, кажись удача». – Что значит, кажись? – прошипела Нина, - и чего ты расселся? – Непонятно что ли? Иди скупи каждой воды по фляге и лови такси.  Виктор рванулся ….. И, вскоре, они влезали в свою квартиру с десятью бутылками, молчаливые, сосредоточенные, залитые напрочь истомой страсти.  Разумеется - бутылки на пол, одежду так же по пути в спальню…. И благослови их господь  в их бездонном, безгрешном счастье. Свалившись, наконец, с мужа, ещё не отдышавшись, и засыпая, Нина сказала: « И это всё с одной бутылки!» Проснувшись под вечер, она как ни странно, не забыла свою мысль и уж, растолкав мужа, продолжила: «Миленький и всё – таки тебе не кажется, что мы переборщили? – Да – да,  я о кристаллах. Ну, как вот так – то, да каждая пара, - ведь подозрительно. – Может убавить, пока не поздно? – Да, что ты, ей богу?  Не в коем случае! – И даже не думай, повысил голос Виктор Андреевич. – Мы ж договорились …. – Да, что договорились? – продолжала Нина, - Я вот боюсь - пока народ привыкнет вот к такому – то, взорвётся пресса, телевиденье, наука, органы правопорядка,  нагрянут экспедиции всех мастей, но, думаю, прежде, экспедиций, нас всех уничтожат, а под землю потом никого и не пустят. – А коль уменьшить на половину так  и получится как раз. – Никто и не заметит. – Ага, и ни какой пользы, милая, - добавили Виктор, - и всё наше дело коту под хвост. – Ты этого хочешь? – Ну, чего испугалась – то?, - Знаешь что? – Давай вот что:  давай  поужинаем, успокоимся и поговорим. – Ты ведь голодная? Нина кивнула, поднялась на кровати в полный рост голенькая, улыбнулась, крутнулась, и побежала в ванну. За ужин Нина уселась в одной «ночнушке», с серьёзной миной, что означало: она снова на взводе, разговор вряд ли  получится, успеть бы перекусить. И, всё - таки Виктор заговорил, ещё только, взяв хлеб и вилку: «Нинуля,  родненькая, что с тобой? Ты рассудила так, бут – то вчера родилась, бут – то мы живём в, прекрасно отлаженном,  государстве. – Ты ведь не хуже меня знаешь, что у нас в сущности и государства – то нет. - Все институты работают за взятки, наука разбежалась, зарплату не платят, города наводнили бомжи и проститутки. – И до чего, ведь расслабились: - бандиты средь бела дня силой захватывают заводы, на основании купленных решений судов. - И ни кто пальцем ни шевелит. – И где твои органы правопорядка, пресса, телевиденье, президент, министры? – А что в больницах творится …. - А про парламент уже и говорить стыдно. - Да, мы, пожалуй  перестарались с водичкой, а возможно и добавки усугубили,  но ты ж видела результат. – Разве кто – то протестовал, или хотя бы не улыбался. – Да пока наше государство  опомнится …. Рот у Нины был переполнен, глаза вытаращены, она застучала вилкой, замычала, зажестикулировала, что означало: «Да, ладно, ладно, -  убедил, ешь давай скорей» А дальше жест был и вовсе идиотский: сидя, повернулась к мужу, раздвинула ноги, вскинула выше стола  рубашку. Дальше, как вы понимаете, была ночь, была ещё одна бутылка, другой фирмы, были ещё два ужина, в результате холодильник и освободился. За то утречком встали, как огурчики, хлебнули кофе без бутербродов, вызвали, каждый свою машину и разлетелись по «боевым» делам.
Из всех своих подчинённых (Преимущественно женского пола.)  Нина Петровна по матерински (Как доченьку или невестку.) возлюбила пожалуй  только Верочку Кузьмину, то бишь свою секретаршу. - Ведь, вот простенькая, и невзрачная с виду, - думала Нина, - но какова находка: как секретарь, как подружка, или, скажем, просто  как редкое украшение моей судьбы.   Нина долго не могла разгадать главную особенность её личности, то - есть назвать ту изюминку, которая и определяла её совершенно не понятное обаяние. И однажды Нине подсказал господь: «Разве ты не видишь, дура, что это моё создание - мазок чистейшей гармони? - О, да! – Ну, конечно! – Как же я раньше – то … - воскликнула Нина, - и с тех пор чуть ли не молится на создание.  Присмотритесь, читатель к любой красавице: попачка, ножки, животик, грудки, личико, глазки, и всякое  прочее, но согласитесь – смеётся – то она только лицом и ни как иначе. А  Верочка наша – уникум. Даже, когда она была просто в хорошем настроении, то и тело её тому соответствовало, то – есть оно тоже, как бы улыбалось, а точнее играло каждой своей клеткой, вроде как тонко,
шутливо кокетничая в своё девичьем воображении; а коль приглядеться она, при том ещё  и ножками переступала, не замечая. Правда рассмотрела и всегда созерцала эти тонкости, только Нина Петровна, и порой ей хотелось сграбастать эту милашку так, как если бы она (Нина ) была мужчиной. К огромному сожалению Нины, окружающие мужчины, в том числе и недостойные, Верочку вовсе не замечали, даже иногда не здоровались. – Эдак она никогда замуж не выйдет, - думала хозяйка, - и уже начала присматривать ей пару среди богачей иностранце и наших так же. – Да, куда там! – Все какие – то толстокожие, наглые, или, как Дина говорит, тупорылые. – Им бы такую же как они, да ещё сисястую, а с умненькими, настоящими глазками они не знакомы, и несовместимы, как с совестью, - рассуждала Нина Петровна, за одно, благодаря судьбу, и за своего Миленького. Теперь Нина ждала встречи с глазами Веры, как бывало с мамиными, которым она так верила, так верила, а вот как этому ребёнку верить моим глазам? - думала Нина, - открывая стеклянную дверь в свой офис. Верочка встретила её в новом платье, поздоровалась реверансом, покрутилась, прошлась перед ней, как на подиуме. Платье, хоть было и не по сезону, и без кофты его не одеть пока, но оно ей шло, выделяя  наконец – то её шейку, что, казалось напрочь меняло её, но и приближало к некоему стандарту. – Господи, вздохнула Нина Петровна, если она к сему ещё и губы выкрасит, то выглядеть ей популярной, серийной дурочкой. Но прочь эти глупости. Хозяйку напрягло здесь совсем другое, что уж вовсе было не к месту: на столе между монитором и лампой стола бутылка минеральной воды, пол названием «Полянка»; именно такой же они с миленьким ночью позволили себе позабавиться. Сразу закрутились мысли: «Что это? Как это? Она значит принесла. Но зачем, если у нас вон очистители? Разве для провокации, с мыслью, что и эта вода тоже моих рук дело? Так не похоже. Нина еле сдержалась, что бы прямо про воду и не ляпнуть. Но плюхнулась на диван, зевнула, и сказала следующее: «Ну, ладно докладывай – всё ли в порядке в нашем королевстве?» - Ой, да, много чего, - обрадовалась Вера. – Ну, про королевство вам уже охрана доложила.  – А в городе то видели что творится? – А, что такое? – удивилась Нина Петровна. – Ну, как же, как же, - (Как же, мол ты не знаешь?)  залопотала Вера. - Говорят приехал Ступак – этот, как его? – Экстрасенс местный, во. - Да и не местный он уже, а вроде, как мировая величина. - Живёт то здесь, то в Канаде; знаете дворец у него над речкой, сразу за большим мостом. – Говорят: по родине скучает. - Приехал, значит и сразу зарядил всю воду: водопроводную, подземную и даже ту, что дождём идёт. - Больше того: пригласили его на презентацию нового фильма - «Гигант», так он и его зарядил на радостях. – Господи, Нина Петровна, так я ведь тоже не верила. – А тут у моей Бабы минералка кончилась. – Я, как – то не досмотрела.  Верочка наша – сирота, и давно жила только с Бабушкой.)  - Метнулась в город, а там – шаром покати. - Таксист говорит: «Не трать деньги, сегодня уже не найдёшь: всё расхватали.» - Вижу «Алку» разгружают. – А там вода – то не та. – Но я махнула рукой, да прямо с машины и купила четыре бутылки. – Думаю, - баба переживёт: уж лучше такая, а то может и подойдёт, на мой взгляд она вся одинаковая. – И, что бы вы думали? – Баба как увидела воду и ну канючить: мол не могла уж мою найти, по аптекам надо было…. А как хлебнула стаканчик: - глаза  Во! – Вся покраснела. – Ой, говорит, плохо мне, умираю …. Нет, вы представляете?! Я, значит, её на диван: расстегнула, приготовила ампулу шприц, капли,  давление было мерить, А, она и говорит: «Ой, кажись и не плохо. Ой,  как здорово!» Налей говорит ещё.» Пока она звонила подруге, я тоже хлебнула – так мне хоть бы что, наверное мало, а, может она не на всех действует, - сказала Вера, а сама сразу и покраснела, да так густо …. – Ну. с тобой всё ясно, - подумал Нина, - врать ты не умеешь. А вслух сказала: «И как же баба?» - Вы не поверите, - продолжала Вера. – Было это, в воскресение к вечеру, так они с подругой пили эту воду, как самогон – рюмками до самого вечера, песни орали, обнимались, целовались. Одну бутылку всего и выпили. Спать ушли к подруге. Представляете? Это через стенку. Утром баба прибегает в трусах и в лифчике и не в своих, заметь те. Ищет бутылки. Мы, говорит, сейчас опохмелимся и в город. И что бы вы думали? Я ничего не могла сделать. «Приняли» и рванули. Вот так – то, Нина Петровна, и заметь те, лифчик она не одевала лет пятнадцать уже, и от дома не отходила столько же, а подруга и того старше. А одну бутылку я вам принесла. И не возражай те, не возражайте, Нина Петровна, ну возьмите, миленькая …. Нигде вы это теперь не купите, а, коль завтра это всё сгинет, так ведь не поверите. А, случай – то какой! Прямо чертовщина какая – то! - Ладно, ладно – уговорила, - согласилась Нина. – Действительно,  интересно. Вера сама и поставила бутылку во встроенный шкаф своей многоуважаемой хозяйки. – А ты, что – то там ещё про кино хотела? -  сказала Нина. – Да, да, про кино я и забыла, - снова зажглась Вера. - Сама не видела. - Собираюсь только. – Подруга рассказывала, а она живёт окнами прямо на кинотеатр. – Представляете? - океан, зима, айсберг, корабль тонет а на этом фоне такая любовь, такая любовь, и  он её не это самое … нет, нет: он - её рисует, что б, значит портрет её оставить в вечности, а вокруг труппы, труппы плавают, и весь зал, как медведь  ревёт. - Подруга, говорит,  что уже в пятницу вечером билеты продавали только с рук за сумасшедшие деньги. А в воскресение с утра пёрли одни старики, как в палату реанимации: со стульями, с ковриками, с подушками, с раскладушками, а выходили: уже без мебели, рты до ушей, орут про выборы, про депутатов, дым коромыслом, и не разгонишь. Говорят этот фильм все болячки ликвидирует. – О, господи, - думала Нина Петровна, - и что это будет, и откуда этот «Гигант»,  взялся? – А каков хозяин! (Это она про хозяина  кинотеатра.) - Во чутьё! - Во хватка! – Ведь, наверняка, хитрец, завёз минералку, да подпаивает зрителя, а за одно и экстрасенса рекламирует и, тоже, небось не даром. -Вера, а где. ты говоришь, «Алка» разгружалась? – А во дворе кинотеатра, в подвал его, значит, сказала Вера и внимательно взглянула в глаза хозяйки. – Что и требовалось доказать - решила Нина. - Да он этот фильм с минералкой сто лет гонять буде, пока  не лопнет. – А что? – И не плохо! Ха – ха  три раза, господин предприниматель! – Какое ни какое, а прикрытие. – Знал бы ты, какую и нам  услугу делаешь! Поблагодарив секретаря, Нина Петровна продиктовала ей план их работы на «сегодня», переоделась и, пригласив зама, отправилась в еженедельный обход, своего многолюдного приобретения. В коридорах было, как всегда людно, но теперь ещё и более шумно. Во время таких обходов Нина обычно кратко беседовала, с зав кабинетами, с зав отделами, с бригадирами, с сёстрами, а то и с пациентами, коль попадались молоденькие. Теперь вот молодая девчушка, представив и мужа, призналась Нине в том, что великий экстрасенс  Ким – чен – ли, из пятнадцатого кабинета, за пять сеансов помог ей забеременеть, а они всё продолжают ходить, да бы  усилить ещё и удовольствие от секса. – Ах, ах, ах!  – Ой, не могу!  – во молодёжь пошла, - думала Нина, - это же надо?  - Тебя бы, милая, в нашу Каравеллу, ты бы там без корейца и без мужа на стенку лезла. У Нины было пять иноземных экстрасенсов, занимающих кабинеты на разных этажах. Слава о них уже гуляла по городу. Теперь же в поддержку неожиданного, экстрасенсорного прикрытия своего дела, Нина, отпустив зама, посетила каждый, из этих кабинетов, в двух из которых,  оказались только помощницы, за то хозяев повезло поймать в коридоре и на виду у пациентов тепло и в полголоса  побеседовать на интересующие её и их темы. Прислушалась Нина и к коридорным разговорам, а к обеду, то есть к концу обхода, нарисовалась странная картинка: народ во всю болтал о заряженной минералке, о заряженном фильме, о такой же воде из крана, а из полутора десятка подчинённых, с которыми Нина Петровна только что пообщалась, никто на эти темы и не обмолвился. Вот и «крутись, молись, прикидывай», как говорится.  - Что это, чёрт побери? – рассуждала Нина. - Какая дурь осенила, высоко образованный, совершенно здоровый, и сказочно обеспеченный  контингент? - Мог ли он поверить Ступаку, да ещё в его связь, со мной, то бишь, с нашими шарлатанами, от чего всерьёз усомниться в научной основе лечебного эффекта от их труда? А, если не поверил? Если ему (контингенту) сие и в голову не пришло? Тогда в чём дело? Чего ж он прячет глаза от меня, и молчит, как рыба? Вопрос: верит или не верит ей коллектив? – и раньше торчал в голове у Нины, как осиновый, кол, вбитый дьяволом. Извлечь его она не могла, а вот игнорировать его, успокаивая себя, ей до сих пор удавалось высшей целесообразностью, своего дела, хотя и с невероятным риском для гомо – сапиенса. Но это, как бы, в научном смысле. На бытовом же уровне Нина и теперь рассудила так: «Тю, ну и на хрена народу копаться там в чём – то, если, возят на работу, хорошо платят, еще и лечат и кормят бесплатно? Да людям это не свойственно. Вон при коммунистах: верили – ни верили в коммунизм, но все молча и яро вкалывали. …. А нам и надо – то всего несколько лет: как только от нашей воды обалдеет хотя бы Европа, ну и наши тоже. - Тогда можно и объявиться. Тогда мы герои, такие герои, что нас могут законсервировать бессмертием на диво сверхдальним, надо полагать, умнейшим, потомкам. И, всё таки Нина Петровна пошла на обед неудовлетворённой, не собранной, (Всё ещё, с колом в мозгах.) хотя и понимала: что именно теперь, она должна просто светиться удачей, благополучием, счастьем, на конец. Обеденный зал в их столовой был устроен по типу, скажем, заводского: витрина холодных закусок, меню, прилавок раздачи, ограждение, а вот кассового аппарата, кассира  в конце, а за одно какого либо контроля за людьми не было; каждый брал что хотел, сколько хотел и садился на любое из свободных мест.     Руководители центра питались здесь же, только стол у них был постоянный, никогда не занимаемый, стоящий особняком: подальше от окон,  наполовину спрятавшись за простенок, вроде бы ещё и для  рабочих бесед.   Нина ещё от линии раздачи, за видимой частью стола отметила главбуха, начальника снабжения, сидящих в пол оборота к ней, и две бутылки минеральной воды  с незнакомыми ей картинками. - Стоп! - сказала себе Нина Петровна, - минеральной на нашем столе сроду не было, и на витрине её не видно, должно быть из дома, или по дороге куплена. - И что это значит? – Ну, ясное дело провокация. - Наслышано, надумано, теперь они хотят видеть мою реакцию, которая может подтвердить или опровергнуть мою деловую связь с этим  долбанным  экстрасенсом.  – Ишь, что надумали. – Во, во, посмотрим. - Не на ту напали! Нина храбрилась, настраивала себя к бою, и тут же кричала: «А что же делать? Исчезнуть пока не видели? Так весь зал свидетель. Да и какого чёрта? Факт – он и есть факт, только я здесь причём? Я только что в коридоре слышала. Да, да, только что слышала. Ухватившись за эту мысль, как за соломинку, Нина и понесла свой «разнос» если не на плаху, то, по крайней мере, - на суд боле – менее здравых  людей . За столом, как на зло  собралась вся её свита: глав врач, которого Нина недавно назначила, сняв с себя эту гирю, четыре рядовых врача, глав бух, зам по общим вопросам, зав отделом по работе с клиентами, зав столовой, и зав отделом снабжения, который заведовал всем хозяйством, и отвечал за общий порядок в центре. Все, разумеется, женщины. Мужчин, как подчинённых Нина отрицала напрочь. – Да, ну их, - говорила она, - с ними проблем не оберёшься. И врачей, между нами говоря,  Нина старалась подбирать не очень грамотных, без особых амбиций, и обязательно многодетных. – Такие уцепятся за зарплату и будут сидеть, как мышки, не суя носы в другие, непонятные для них, дела.  До сих пор эта логика, как бы оправдывала себя, по тому появление минералки теперь так и озадачило и напугало Нину Петровну: вроде бы такого умника при ней нет, а вот поди ж ты ….  К стати, минералки оказалось не две а четыре бутылки. Выставляя свои блюда на стол, Нина,  как бы, спохватилась: ну, - ты подумай, пирожное, главное, взяла, а чай,  забыла. Глав бух, сидевшая на виду зала сделала жест девчатам за прилавком, а когда одна из них подскочила, дала ей команду принести чай хозяйке. Девица исчезла. А Нина и говорит, указывая лицом на бутылки: а это что, для всех что ли? – Ну, наверное, сказала зав столовой, а кто принёс – то? По тому, как люди переглянулись, стало понятно, что воду эту из них  никто не приносил. Всё внимание на заведующую: мол как же так? Повернулась к ней и хозяйка с серьёзным взглядом. Подскочила девица с чаем и с ключом для открывания бутылок. Заведующая ей: «Ты не знаешь откуда эта вода? Давай сюда Зойку! – Не здесь! твёрдо - сказала Нина, - вы, что, не поняли серьёзность факта? Пойдите и разберитесь, пока мы обедаем и эту  жидкость охраняем а, коль не успеете, я вызову ФСБ. Вот тут зав столовой так всё хорошо поняла, что руки у неё задрожали, что - то там залопотала, едва не упала, вставая, и рысью помчалась вон. - Нет, вы видели? – продолжала Нина, - содержим роту охраны, ночной караул на вышках, милиции платим, ФСБ платим, а тут пожалуйста: завози, оставляй на виду хоть оружие массового поражения! С охраной я тоже разберусь. – Но, как это зал не присматривать?!  - Вот пусть и расследуют. -   Мало ли что там в бутылках? – Сейчас про минералку такое мелят! – Такое мелят: хоть к ране прикладывай!  Разумеется факт этот Нина вовсе не оценила так уж, и про службу безопасности не в серьёз, но такой случай реабилитироваться, то бишь, снять с себя все возможные  подозрения, она не могла упустить ни как.  Конечно, она плела всё  спонтанно, в запале, вовсе не просматривая финал: уж куда вывезет. - А ну, если теперь  мадам прискачет вообще ни с чем? – мол вот она я, хоть стреляй – ничего не знаю. - И что тогда делать? – рассуждала Нина Петровна. - Не вызывать же и в самом деле оперативников? - И, как с водой быть? - Может забрать яко бы на исследование?  – Нет, нет! – Ни в коем случае! – Это ж проверить запросто. – И, кто  знает, какая она? - Коль «простая», так можно и на витрину …. – Ой, что это я? – Обалдела вовсе. – Да, её следует, как товар неизвестного происхождения, элементарно спустить в раковину, и дело с концом. – Вот пусть эта дура при нас и выльет. – А, что? – И нормально.- Только вот если бы эта идея не от меня шла. – Так посоветуемся, кто – то подскажет, проголосуем …. Заведующая успела к концу обеда. Зал уже был совершенно пустой, и, похоже, уборке мешала, только, задержавшаяся в нём, администрация. – Значит, так, - начала зав столовой, - по моему, непростительному  недосмотру, до обеда здесь сидели трое: водитель, грузчик и девица -  экспедитор. - Пили, они эту самую воду из бумажных стаканчиков. - Стаканы и пустую бутылку с собой забрали, а это вот оставили, видимо для любителей. - Вызвонила я эту девицу, - продолжала, зав столовой. -Девица даже не поняла: о чём это я, а когда поняла, смеясь, рассказала, что ящик с этой противной минералкой валялся у них в кузове с месяц, а как ящик понадобился так воду и «выбросили». Все за столом заулыбались, расслабились потому, что первой, как раз, улыбнулась хозяйка. - И ничего весёлого, сказала Нина, Петровна продолжая, и сама улыбаться. А вот что прикажите с водой делать. Ведь этот рассказ может быть и легендой. Что вы решите, то и сделаем, сказала зав столовой. Нет, нет я хочу знать мнение «сената», сказала Нина, согнав улыбку. Ну, если у нас демократия, - начала зам по общим вопросам, - то я предлагаю просто вылить эту воду в раковину и всех дел - то. – Очень оригинально, - отозвалась хозяйка. - Кто ещё так предлагает?  В ответ лес рук и море улыбок. Так уж и быть: исполняйте, милая, - сказала Нина зав столовой, - и кто ни – будь помогите ей. Девочка – снабженец и заведующая  понесли воду к ближайшее раковине. А пока две работницы, с согласия Нины Петровны, убирали посуду, готовя стол к продолжению совета, глав врач и сказала: Нина Петровна, вы что ж всерьёз верите в эти басни про воду, про кино, про экстрасенса? Ах, как же Нина ждала именно этот лихой вопрос, к нему и вела всё, была готова лично  вскинуть его факелом и тут же растоптать, растереть и тем самым смахнуть с себя всякие там подозрения.  И вот он подарочек! - А я,  пожалуй, подожду с ответом, не возражаете? – сказала Нина, – сначала узнаю мнение «сената», а уж потом и своё озвучу. - Сами понимаете: хозяйке нельзя опозориться. Пока же сенат был не в полном составе, Нина поинтересовалась у главбуха  про дела с отчётом,  у зама про заказы из заграницы, которые давали основной доход, про ремонт компьютеров, про здоровье старшей сестры, которая вот - вот должна была разродиться. - Да, мужик – то тот уехал, сообщила зам о миллионере из ЮАР, который за лечение сразу заплатил, а вместо процедур, ходил на рыбалку и пил украинский самогон. – Оказалось: его жена в России отдыхала; по пути приехала и забрала его, - добавила зам по общим вопросам, - когда «сенат»
уж соизволил сесть.  – Позвольте, всё – таки я закончу с первым вопросом, сказала Нина, обращаясь к глав врачу, и начала сидя  и обстоятельно: «Уважаемая Маргарита Ивановна (Это она зав столовой.) вы прекрасно знаете, как все мы гордимся  нашей столовой, сколько всякого начальства я здесь кормила, что бы только похвастаться. А за что нас во сём мире знают? Да, да, конечно: за нашу  работу, и за столовую. Уверяю вас: каждый, иностранец, просясь к нам вторично, кроме всего прочего, непременно вспоминает наших милейших сестёр и потрясающую кормёжку.» - Блюда, слава богу, и сейчас на уровне, продолжала Нина Петровна, но если бы какой – либо пришибленный иностранец пожелал  осмотреть ваше хозяйство, он бы нашёл здесь антисанитарию, проходной двор для кого попало и даже бездомного пса за ящиками. На первый раз, уважаемая, я ставлю вам на вид, за всё это, предлагаю в течении месяца навести порядок, и впредь, мед комиссия, назначенная мной будет докладывать мне о состоянии пищеблока ежемесячно,  да и я могу поинтересоваться. Вы меня поняли?» – Да, Нина Петровна, мне всё понятно. - Спасибо вам. - И простите меня по человечески! – Больше подобного не повторится. – Хочется верить, Маргарита Ивановна. – Хочется верить. - Нужна будет помощь – прошу ко мне. Теперь переходим к вашему, вопросу Евгения Абрамовна, - продолжала Нина. (Это она к глав врачу).Пожалуйста повторите мне его ещё раз при полном нашем собрании ваш вопрос по поводу: верить или не верить Евгения Абрамовна с улыбкой  повторила вопрос, и умно обвела взглядом всех, надеясь на общую поддержку. – Очень хорошо!  - продолжала Нина , - Теперь, уважаемый «сенат» я тебе адресую этот вопрос и надеюсь на откровенность. Нина сказала и подумала: «Эх, ничего себе влепила! – Какая откровенность?  дура набитая? Вот они тебе и врежут! И чего это меня заносит?» Люди, однако, переглядываясь, молчали. Пауза затянулась. Похоже они только наслышаны, потому и сказать не смеют, решила Нина, и угадала. Всем действительно, было неудобно. – Первой поспешила угодить хозяйке, только что  наказанная: «Ничего себе задачка!  Я, например, кино не видела, минералку не пила, сырую воду с детства боялась, а, как людям – то верить? И что я могу сказать в таком случае?  Нина уже и по лицам поняла, что все остальные согласны с «поварихой» даже если у них есть сомнения. Поняла это и глав врач. – Можно мне, Нина Петровна? Нина кивнула. И уж Евгения Абрамовна, не упуская случая на новом месте работы, постаралась блеснуть своей проницательностью, опытом жизни, а заодно и покрасоваться своей молодостью в пятьдесят с лишним,  рассказав следующее: «По стакану сырой,  воды мы с мужем выпиваем ещё до завтрака, чего и вам советую, минеральную выпили  случайно, в кино пошли осмысленно, что бы проверить одну догадку. И что бы вы думали? Вода из под крана обычная, зря  только брешут. А вот минералка, я вам скажу вдарила. Да, да, вдарила, вдарила! И знаете по чём именно? Как бы это сказать по деликатней? Ага, значит, так: по мужским и женским органам, причастным к деторождению. Во, как!» - Да вы что?! – громогласным шёпотом сказала зав столовой. – Ой, сразу предупреждаю, девочки: в городе одна хлебнуть не вздумай -  хоть с каким, хоть со столетним, но с мужиком. -Мы ж с мужем не знали: сразу по мизеру да с пирожным, а как забрало, так хлебнули всю бутылку. (А это полтора литра.) - Муж схватил такси и на дачу.
- Дома – то, ведь негде днём. – Семейство всё – таки. - Домой добрались на попутной уж затемно. - Опять же спать в доме не решились. – Пошли в летнюю кухню, хоть там и не топлено. – Но за то, милые, какой же кайф! – Такой кайф, девочки, что хоть на снегу, хоть на крапиве, хоть на любых колючках, и всё мало, и мало и нет конца счастью. - Есть тут, конечно, и не стыковка. – Понимаете, у мужика и здесь, всё получилось сеансами, ему передохнуть бы, после каждого, а у меня этот единственный сеанс  начался в кафе, а закончился утречком в летней кухне. - И уверяю вас он был бы таким и без мужика, и без какого - либо вмешательства. – Да вы что?- снова вскричала зав столовой  во весь голос, и тяжело дыша пялилась на счастливицу, как на святую, готовая, казалось, перекреститься. Остальной зритель вёл себя сдержанней:  Нина Петровна видела открытые рты,  напряжённые тела,  а пуще, всех прямо – таки  пузырилась,  рожа рассказчицы, которая, похоже, была ещё и не довольна своим рассказом, поскольку зритель ещё был жив. - И что же? И что же? спросила Нина Петровна, скорчив чужую рожу и пытаясь ещё больше взвинтить «несчастную». – И, как теперь у вас со здоровьем, не повредилось? – Что вы? – Что вы? - С чего бы это? – таращилась Евгения Абрамовна. - Да я проснулась богатырём, так и хотелось подковы гнуть Выгребла всё из карманов мужа, прикрылась, чем попадя  да и в город …. А там  воды - то уже – тю – тю. – Кого ни спрошу, все говорят: «И не бегай …. Возможно к вечеру привезут» - И рассказывают куда именно. - Зато тут же мужик и подсказал: вчера, говорит после обеда  в подвал кинотеатра полную «алку» выгрузили. - Так ведь не подступиться.  Билеты  говорит, за сотню и воду на вынос не продают. Вот тут меня как током, значит …. Мысль – то какая! ….. Прибегаю домой - докладываю …. Муж, говорит: «Ладно, больше на твои тряпки тратим, пойдём посмотрим, что там за фокусы». – Уж, как я билеты достала – это отдельный сказ. - А в кинотеатре, как я и предполагала: вся суть вовсе не в экстрасенсе, и не в фильме, а именно в минералке оказалась. Столы прямо в фойе поставили и воду на разлив, как водку, и по смешной цене: в магазине она три гривны, в барах до пяти а там, значит, по полторы. - Ну, люди и допались. - Хотя большинство, знаете, пенсионеров было. - Я видела даже костыли и раскладушки. – Кино, разумеется, тоже показали. Но, вот посудите: «Если уж нам с мужем было не до «Гиганта», а выпили мы примерно  бутылку с лишним, то каково старикам, после водички? Правда они туда и пришли – то лечиться. – Молодёжь, конечно, сразу смылась. Какое уж им кино? Честно говоря мы с мужем только первые кадры видели: и то я их не помню. В общем мы снова укатили на ту же дачу, и представьте с тем же водителем. – И вы знаете, что он нам наговорил? Вот уже умница!»  – Ну, как,  говорит «ГигантГ? Далее я привожу рассказ бывалого, действительно умного таксиста, который вдруг по своему подтвердил догадки Евгении Абрамовны. «Всё некогда. Рвусь, как проклятый. А так бы хотелось взглянуть в тот кинотеатр. Какова, однако, прыткость!?  Представляю как теперь гребут деньги производители воды, директор кинотеатра, и тот же экстрасенс несчастный. - Так, и мы, оказались, хоть и в сторонке, но тоже при авантюре. – Я вам скажу, что даже в разгар сезона такси на дачу редко кто брал. Двойной тариф всё – таки. - А теперь, как с цепи сорвались, её богу. Так и прут, так и прут … Представьте - раньше, - он голосовал, - она пряталась, а теперь, оба под колёса лезут, двери ломают, ноги не вытирают, а одна пара, прямо здесь на этом  диване устроилась. - Так я, с них тройной тариф взял; что им здесь сауна что ли? - Вот интересно какое такоё зелье изобрели? - Вы, не слыхали? Вот если оно,  ещё и безвредно, то это ж чёрти что получается - революция, миллиарды, мировая слава и памятник до небес. А я, всё – таки, думаю, это открытие экстрасенс из за бугра притащил, ну, значит, и заинтересовал, кого надо. А нам это, я вам скажу, как раз в десятку. Народ – то у нас был, какой - как в штаны насравший, уж совсем опущенный; а теперь гляньте – стадами ходят, чуть ли не с флагами. Что ни рожа, то министр, или  скажем предприниматель. С такой толпой не забалуешь – живо рога свернут.» Нина Петровна, так же, как все за столом изображала то крайнее удивление, то восторженность, а у самой душа опускалась: «Чего она про сырую воду – то наврала? Ведь рядом живёт. Стало быть «наша» вода тоже вдарила, а она ну, прямо таки смотрит в глаза и врёт. И про таксиста, похоже, придумала. И как же ловко. Ай, да, Абрамовна! Недооценила я тебя. А, коль подсадная? Не пришлось бы её того …. Да, нет: не такая она дура. Что она с ФСБ  будет иметь – благодарность? А здесь, если будет молчать, и ещё помогать при случае, то ведь можно и в дело определиться, тем более криминала здесь ни какого. Риск, конечно, есть, но, ведь вопреки закона, а. стала быть, с укреплением  государства, риск будет уменьшаться. Нет, нет, она не враг нам и, похоже не завистливая, скорей наблюдатель, исследователь, а то и единомышленница, - продолжала рассуждать Нина, - вероятно меня она держит за идеолога всего этого да и  понятно: врач, всё – таки; небось связала все успехи нашей ранней технологии с новой водой из кранов, с минералкой, к тому ж, она не могла оправдать, хоть и не большие, но излечения от посещений только колдунов и этих, клятых  экстрасенсов, ну как тут можно не усомниться? – А где сомнения, там и догадки – вот и получай «скандал». - Разумеется о туннелях и пещерах она пока ни – ни. Но и эти её догадки тоже – упаси бог! - Ведь если сравнить «пробы» воды из новых и старых частей водовода,  то можно предположить и места обогащения её непонятно чем, а, копнуть в тех местах,  - так  вот вам и трубы подземных  врезок, ведущие не только в туннели, но во вновь открытый, таинственнейший мир земли. Теперь Нину Петровну интересовало: как же закончит глав врач свой опус, явно продуманный, точно адресованный, несомненно с дальней, и надо полагать, не с угрожающей целью. - Соглашаться с идеей таксиста о  происхождении минералки ей (Абрамовне) ну, ни как нельзя, - Рассуждала Нина, - если, конечно, она не враг, а коль не соглашаться  - надо же и предложить нечто.  - А знает ли? – А сумеет ли? – Сейчас ляпнет чёрти что, а потом ей (Нине) придётся защищаться, видите ли,  от неё и от таксиста бут – то она (Нина) виновата в чём. До сих пол Евгения Абрамовна, как – то избегала встречаться с хозяйкой взглядами. Теперь вдруг взглянула открыто, и чисто, и, как показалось Нине, с проблеском далёкой обнадёживающей улыбки. Взглянула и молвила: «Нина Петровна, а вы не заметили в рассуждениях водителя явного ляпсуса? Нина и не думала отвечать. Разумеется, заметила, и готова была сражаться. А также готова была гавкнуть: «Ты, давай сама вывози, коль заехала!» Ну, Абрамовна и давай: «Он, вообще – то не похож на дурака, (Это она про таксиста.)но что же лепет? С одной стороны зелье, видите ли, -  революция, мировое событие, слава, памятник до небес, а с другой, это самое зелье притащил какой – то там шарлатан. А позвольте спросить, как притащил: в сумке, в машине, кораблём, самолётом, эшелоном, по трубопроводу; и за какие миллиарды, и кто мог продать сие, и когда оно у нас кончится? Нет, интересно мне: там, значит, мировая сенсация, а нам ни звука! Как вам сие? Такого уж точно не может быть. В общем, с иностранным «бугром»понятно? А где, извольте ответить, наши это добро достали?   Смешной вопрос, правда?  Что у нас можно  достать, кроме вшей у растерзанного народа? А, представьте, господь, таки это послал кому – то …. Ведь вот послал.  Вот оно наяву, конкретно …. А у меня к примеру ещё вопрос: чего это вдруг счастливчики не кинулись с этим добром  в столицу, а предпочли, видите ли, наше безденежье? А я, и догадалась. Ответ – то пустячный: да, потому, что источник этого добра местный, природный и транспортировки не подлежит». – Господи, что на мелет?! – подумала Нина.       
Однако, «бабенция» продолжала: « Вон у моих родичей в селе на прошлой недели,  грунтовая вода  погреб до пола заполнила.  На горе живут. Сроду такого не было. С насосом уже договорились и с местом подключения, а она к утру спала. Вот вам и природа! Теперь всюду катаклизмы: цунами, пожары, наводнения; айсберги, говорят, уже под Африкой плавают, в Конго снег выпал, все вулканы насторожились, а юг страны вообще на минералке плавает. Так что вы хотите? Нам повезло ещё: живая водичка – то! Во, подарочек! Но, думаю, не надолго. Не с нашим счастьем. Вот запастись бы.  Была бы нормальная власть: уж вместо пива, водки, молока, кваса, вин всяких, воду бы  разливали. Нам – то уж ладно. Для больных бы». - О чём это вы? Евгения Абрамовна, - заговорила молодой врач, - сидевшая рядом с Хозяйкой, для себя, они, конечно нахапают,  – Видите? – в город уже не дают. – Спохватились, стало быть. Хотя, может, действительно сгинула.
- Погодите, а в котором часу вы сегодня воду – то пили? (Это она к Абрамовне.)  А у нас будильник всегда на шести, - с удовольствием хвастала глав врач, -  муж встал на зарядку, ну и мне принёс. Странно, однако, - продолжала рядовой врач, - я в пол восьмого, пред уходом хлебнула, так меня вдарило. – Да ты что? – удивилась Абрамовна. – И, как? – И, что же? - Как самочувствие? – Здорово, правда? – О, – О, - Постойте. - Можно её и сейчас попробовать (Это она про воду.) – Вот если сейчас «простая», значит, работает она как гейзер в Исландии, надо только паузу вычислить. Все почему – то заулыбались, уставились на Хозяйку. – Ладно, ладно, командуйте, -  сказала Нина, и снова, повернувшись к зав столовой сказала:
«Маргарита Ивановна, впредь вы в столовой будите сидеть на месте бухгалтера, что б вас подчинённые видели. – Ну, почему мы  должны руководить вашим хозяйством?» Прибежавшая девчушка, получив распоряжение обслужить стол водой из под крана, тут же, по наивности выдала: а она уж простая. До обеда была классная …. - Спасибо, спасибо, милая, -  сказала глав бух, улыбаясь, - но ты, всё – таки обслужи нас, как следует той, что течёт теперь. Девица ушла. А глав врач сказала: «Вот видите, видите, - я ж говорю гейзер. Девочка вернулась с полным разносом бокалов с водой, всё раскрасневшаяся, смущённая и, как бы, в оправдание крикнула: «Я извиняюсь, но она опять классная». - Вы, наверное, знали, - спросила она, - обращаясь уже к бухгалтеру. – Ну, что ты, милая. – Как это можно знать? - Неисповедимы пути господни! А, обращаясь к застолью, добавила: «Видали? Вот так могут и заподозрить, бог знает в чём. Воду разобрали, осторожненько, как непонятно что, и все уставились на врача, который уже имел опыт риска. – А что вы на меня – то! – сказала врач, - девица вон хлебнула и ничего: пошла мужика искать. – Ага, или догонять прежнего, добавила зав столовой, от чего все рассмеялись, всё – таки, не  спуская глаз с молодого врача, как с подружки. Врач подняла бокал, и сказала: «Ладно, я пожалуй рискну за всех, но уж извините, с условием, -  если вода утренняя то Нина Петровна отпустит нас сразу по домам. Сами понимаете: как с такими рожами – то? Да ещё пациентов принимать? – Э, нет! – сказала Нина, - так не получится. - Обещаю отпустить, но только по своим признакам. Разумеется, «сенат» и на то согласился. Зафиксировав позу с бокалом, Шантажистка, собралась, выдохнула, и  не отрываясь, в несколько глотков, опустошила посуду.  – Все таращились на неё, ожидая реакции. - Не так скоро, не так скоро, - сказала врач, - за руками следите, да не за своими, вот как задрожат, да захотят сюда вот….(При этом она,  показала на себе - куда именно захотят руки.)  - Вот тогда, значит, и поплыли ….  – Вот, чем ещё она хороша, (Вода, то – есть.)  так это закусь под неё не требуется, а вот если ты в обществе, то руки лучше держать в карманах, если они есть, (Карманы, то – есть.) или за спиной, сцепленными,  а ещё  лучше – в наручниках. Девица утрировала напропалую, стараясь рассмешить компанию в предвкушении обещанного. И все это понимали, и все готовились, кроме зав столовой, как оказалось. – Да, ты что? – снова вскричала она громогласным шёпотом, схватила  бокал и осушила  четырьмя глотками, едва не захлебнувшись. И тут все прыснули, и рассмеялись. Смеялась бы и Маргарита Ивановна, если бы она не закашлялась. Прибежала та же девчушка и хитро  кривляясь сказала: Маргарита Ивановна, к вам пришли; я его сюда не пустила. – Правильно, Женя, и впредь, даже его не пускать. – И самим тут нечего собираться. Мало вам бытовки?– Так, что ему передать, - не унималась Женя, - пусть ждёт или как? – Ой, я не знаю, сказала заведующая, и взглянула на Нину  с такой мольбой …. - Ладно иди уж, - махнула Нина Петровна.  – Все понимали Маргариту: давно у неё тянулся  ярый роман с неким их колдуном из Канады по прозвищу Тихий; непонятно чем он её  околдовал, но кормит она его в кабинете, с водкой, с икрой, с отбивными, с сигарами, не говоря уж о фруктах,  а тут вдруг ещё «водичка», - ну, кем надо быть чтобы в такой ситуации не посодействовать? Все остальные, исключая Нину и Абрамовну воду «цедили» осторожно, а то и со страхом, стараясь помнить, на всякий случай, про мужей, про детей, про налаженный, мирно текущий быт, который все они называли счастьем. Глав бух, опорожнив  свой бокал в след за Маргаритой,  (То есть, будучи ещё невинной.) начала пространный бред о возможной реакции на «их» воду  богачей иностранцев: «И, что теперь будет? Они и так липли до каждой жопы, а теперь как? Я бы, например организовала через день  демонстрации мод, конкурсы красавиц, дискотеки, но и цены на путёвки махнула вдвое. – Ещё чего? - лениво отозвалась хозяйка, - бордель здесь устраивать? – О ценах, конечно, подумать можно, а девок пусть в городе хапают. – Вы ж знаете: у нас этот товар почти бесплатный. Первой почувствовала накат снизу Нина Петровна, приняла его молча, охотно, как бывало мужа, ещё не проснувшейся, но уже расслабленной. Абрамовна, дёрнулась,  но тоже не смолчала. А вот «бывалый» молодой врач испуганно на всех взглянула, заскулила, да и зашипела, как с того света: ой, девочки, кажись домой пойдём, а пока руки, руки мои держите и ноги тоже. И всё это выглядело так естественно, что снова некоторые  поверили, а зав приёмного отдела, девица лет двадцати прибежала с другого конца стола и ну хватать руки несчастной с целью удержания их за спиной. Здесь снова все рассмеялись. И лица у всех уже были яркие, милыё,  осоловевшие, изображающие только счастье. Абрамовна принялась было  подводить некий итог своей речи, но Нина сказала: «Так, девочки, - мигом звонить мужьям, а тех за кем не приедут,  мы ,с мужем с удовольствием развезём до самых ваших опочивален. После нескольких звонков и раздумий к услугам хозяйки прибегли три дамы, и то жившие недалеко, и на её маршруте, так что сия необыкновенно странная  трапеза закончилась для Сухих вполне сносно, если не считать того, что они ненароком приобрели ещё одну «бабу Марго», прибавившую им волнения. Кроме того обеих мучили явные перерывы в обогащении воды кристаллами. Здесь могло быть только два варианта: сбои в работе схемы, или гениальная догадка ребят о подаче кристаллов порциями, что, обеспечивало разную  их плотность в воде, элемент везения для потребителя,  и тем самым большее сходство с явлением божьим, то бишь природным.
Хитрую подсказку зама на эту тему, и вообще её проницательность, супруги тоже оценили  и, всё – таки Нине с трудом удалось убедить мужа в некой лояльности, дамы, пообещав узнать о ней всё возможное. 
Вот, что всегда донимало Нину, так это отсутствие прямой связи с ребятами. Она скучала даже по голосу сына. А тут ещё такое вылезало, что казалось бы нору туда прогрызла, чтобы спросить сущий мизер; например что там случилось,  сами они изменили подачу кристаллов, или, всё – таки -  неисправность? Обосновала она и самодеятельность ребят: Коль Дина в усадьбе, а она должна быть там , стало быть, и в магазин бегает, вот и наслышалась там про минералку, да и вообще про воду. С  перепугу, она, конечно к мужу…. - Вот ребят и осенило единственно правильным, гениальнейшим ходом: подавать био кристаллы  пачками, с сохранением общей их массы в сутках, от чего  вода в системе  должна оказаться совсем иной, то – есть,  из неё трудно будет вырвать стакан – другой воды, по настоящей               мэнергетической,что представит её не годной к такой вот «минерализации» и уж точно нерукотворной.  – Но так ли всё, Господи. 
 Во дворе Нину снова приветствовали грачи. А кого же, ещё – то,  если в парке она одна, а они(грачи) до сих пор молчали? На самом – то деле, грачей и не видно было, они дразнили весну, хоть и с высоты, но из за крон голых  вековых дубов, лип, тополей, платанов, каштанов, из за месива ярых лучей, пронизывающих, сонные тени парка. Снег ещё прятался  за подстриженным, кустарником, на теневой стороне кучи угля у котельной, под забором, под скамейками, под стальными дверьми новых гаражей, которые ещё со сдачи не открывались.
На повороте в центральную аллею, Нина вдруг, пряма таки, оробела, увидев знакомую, но теперь вдруг такую необыкновенную рябинку. Молодая, голая, и совсем, казалось бы не озябшая,  она стояла  в пучке лучей и явно хвасталась, своим сохранившимся урожаем. Нина подошла  ближе, насколько позволил твёрдый настил аллеи, и уж рассмотрела. Не только все кисти, но, похоже, и все ягодки на них были целыми: промытые, промороженные, и теперь, слегка оттаявшие, полупрозрачные, они стреляли иглами своего внутреннего света как истинные рубины, да ещё смоченные слезой. – О, господи! – сказала Нина, - какая ж ты, нарядная до сих пор. – Это же  надо! - А солнышко – то вон как греет. - Глядишь через пару деньков и осыплешься. Но ты не волнуйся. Это терпимо. Первые роды,  всегда беспокойные. Я буду рядышком. Хочешь, я прикажу огородить тебя, а то и охрану выставить. – Да, да, понимаю. – Я бы тоже не согласилась. – Мы бабы красивы на воле, как цветы на полянке, когда принадлежим всем и никому в частности. - Не тронь нас смертный,  если господь не дал. - Полюбуйся, да и пройди, себе мимо, крестясь на мир.  Хотя Нина Петровна вышла от из столовой , боле – менее, успокоенной, но всё таки в некой  тревоге о предстоящей встречи с мужем, визит которого под землю теперь громоздился в её сознании местами почти в картинках: вот он (Миленький, то есть.) уже в гараже чмокается с ребятами, беседует с сыном. Бяка и Кости разгружают, разгружают, а мои всё болтают, болтают …. – Боже, милостивый,  сделай так, что бы  и у них там было благополучно. Пусть больше не грянет – та же минералка, та же вода из крана; уж лучше пока совсем отключить, чем вот так то … - думала, Нина, - только ещё, подходя, к рябине. Разговор её с растением прервал сигнал. (Разумеется автомобильный.) Да и, какой там сигнал, так на мгновение, как бы случайный, но, как оказалось, Нина только его всей душой и ждала ежеминутно, ежесекундно, думая о чём угодно и говоря, что попадя. Сделав, рябинке ручкой, она поспешила на зов судьбины, зная, что более он не повторится. О, как ей хотелось раскидать туфли, шубку, шапку и рвануть босяком, как бывало на встречу маме, или папы, или гостей из деревни. - Да, куда там? - Уж вся в оковах! – В каждом окне по сто пар глазищ! – Душа и та, как лиса , в наморднике. Как она и ожидала, вне дорожник мужа действительно стоял  возле конторы, бут – то на старте, мигая красненьким. Нине хватило духу достойно пройти за салон вдоль стенки, а уж вовнутрь нырнула как кошка, налету уцепившись за руку мужа. – Ну, что? – Ну, как там? – Давай сразу влево, и по грунтовой. – Там где ни – будь и станем. – И что ты
Молчишь? – Что – то случилось? – лопотала Нина боясь услышать нечто непоправимое. – Нет, нет не так сразу. – Дыши поглубже, успокаивайся, готовься к сводкам с полей сражений, но в нашу пользу. Проскочив в сторону дома престарелых километра три, Сухой  свернул к куче гравия, что бы не влезть в грязь по оси, и включил тихую жизнь степи. Впрочем тихая она была в сравнении с городом. Здесь тоже  на белесых  пригорках не спеша ходили грачи , горланили вороны, чайки. Снег ещё оставался в редких кустарниках, по низинам, а кое где уж упали на чернь ярые кляксы зелени самых немыслимых очертаний. Вдруг, взгляд Виктора Андреевича привлёк жёлтый цветок, переду капотом,  единственный, крохотный …. - Ты посмотри, какая прелесть, сказал он жене, надеясь увидеть её улыбку. Но он ошибся. – Ты это о чём? – серьёзно спросила Нина, даже не взглянув в окно. Что в переводе означало: «Ты, что, издеваешься? – Давай о деле.» А дела, по мнению Виктора Андреевича, и не было ни какого, - так суета одна,  которая  вовсе не умалялась им, как нечто решающее почти всё.  Вот посудите. Как и предсказывала Нина Петровна, Дина, оставшись одна в усадьбе, поспешила на рынок. Наслушалась, перепугалась, купила с «рук» две минеральной «бомбы» и со всех ног к мужу. Ребята, попробовав минералку, на велосипеды и к морозильникам. Первоначально решили вообще отключить кристаллы. Но пока добирались, Костик придумал подачу кристаллов порциями с сохранением их общей массы. Он же с помощью только ключа и отвёртки сменил «моментально» подачу на обеих агрегатах и они поспешили к пульту, что бы подстроить а там и девчат научить новинкам. С пультом всё оказалось ещё проще. Так что теперь обе схемы работают в новом режиме и особых рисков для наших героев не должно быть … Стоп – стоп, - остановила на этом мужа Нина Петровна: «Я тоже думала про изменение подачи. Вот интересно: как Костик обосновал такое странное нововведение? – А ты знаешь? – я ему, верю, - сказал Сухой, - хотя мысль и сомнительна. – Как бы это сказать попроще?  –  Он (Костик) утверждает,- продолжал Виктор Андреевич, - бут – то кристаллы даже вне воды, склонны к рассыпанию, в воде же этот процесс усиливается, значительно насыщая воду. - Вот Костик и предложи уменьшить насыщение воды  путём подачи био энергии сгустками.  - В таком варианте, кристаллы в трубе, будут распределяться, не равномерно а, стало быть и потребляться в двух состояниях: в рассеянном  и в сгустках. - Разумеется в рассеянном больше и не ощутимей,  а уж если, кто – то и сгусток  проглотит, то он вряд ли свяжет сие с водой из крана, даже если кому и похвастает. - А человечеству всё одно польза.  – Как тебе идейка? – А? - Постой, постой, - не унималась Нина, -  а, как же с минералкой?  - А что с минералкой? – Удивился Виктор Андреевич, - да, почти так же, ежё и лучше: допустим из десяти бутылок одна будет особой концентрации, то есть со сгустком. Найдётся ли такой болван, который начнёт возмущаться, жаловаться? Да он будет год корону носить, если это мужик, конечно. А, если это дама, да ещё престарелого возраста, то она тем более, до конца жизни, будет покупать только эту воду, в надежде на ещё один подарок судьбы, которым она теперь и с соседом поделится. Ну, а коль серьёзно, ты ж понимаешь, придурки всегда найдутся: будут звонить, писать, требовать исследований, но они этим самым будут создавать такую рекламу продукции, что наша минералка полетит ласточкой по планете.  – Да, да, конечно, весьма интересно; умница Костик; будем надеяться – бубнила тревожно Нина Петровна. - А что там с почтой? – да пока безрезультатно  ни отвечает , несчастная,  Видно  не может пока …. – Вот ведь, как получается …. - Да, слушай про «наркоманов»? – снова воскликнул Виктор Андреевич. – Проснулись они, сердечные, да так неудачно: некому было с ними поговорить – мужиков не было. А Ольге, как ты знаешь, это на руку: она им всё рассказала, накормила последним мясом – те и отключились. – Может это и к стати, - сказала Нина, - так бы до выздоровления, а там их в усадьбу и всем нам было бы поспокойней. – Есть  ещё одна новость, если угодно, - продолжил Виктор, - так, ничего себе, но забавно: крокодил наш теперь появляется на любой зов и исчезает, как кошка на слово – «брысь». Витёк говорит: «Пасть свою выложит, прямо в ноги, да и моргает, бут – то хочет чего – то. – А девчонок всё норовит повыше понюхать,  при этом фары свои закрыв. – Ну весь в Бяку, ей. богу! - Да, уж, конечно, - не поверила Нина Петровна. – Он чай не такой кабель, как вы двуногие. - Сын наш передавал тебе привет, поцелуй, кучу пожеланий, - продолжал Сухой, - Хороший у нас парень, правда? – Просто не налюбуюсь. Хороший то хороший, да худой больно; опять же лучшее своё он как могиле.  – Тебе не жалко? – Вот те раз! – удивился Виктор Андреевич, - чего это вдруг? – И, как можно? – Да он счастливейший из мужчин: лихое дело, приключения, компания, что надо; здоров, как бог, а главное  -  девица. – Это ж с ума сойти: какая девка ему досталась! – ну копия Баба Оленька. – А «Баба», заметь,  Бяку выдерживает. - Пожалуй, после негра она и её выводок у нас самые сексуальные. – Ты не находишь? – С чего это вдруг? – удивилась Нина. – Ты это всерьёз? – Ничего себе! – А сын твой, а Дина, а Костик, а графы, а мы с тобой что ж …. – А, ведь они, миленький, все при поле, на подключении, так сказать, а мы с тобой, как два маньяка, -  на воле ни как не насытимся. – Я постоянно на взводе, и ты, я вижу, тоже. – И всё нам мало и мало …. Тебе не кажется это странным? – Так мы ж воду хлебаем! – воскликнул Виктор. – Да, да, вот, именно, что хлебаем, только хлебаем на ужин,  а страсть томит постоянно, а мы ещё в Каравелле добавляем, да и в поле болтаемся. – Не понимаю: о чём ты?
– Что – то случилось? – Случилось, миленький, случилось, Нина рассказала мужу о воде в столовой, о споре вокруг г неё. так же свой вывод о том, что они совсем ничего не знают о кристаллах,  и  бут - то  теперешнее её и его состояния, как раз свидетельствует о накапливании их, (Кристаллов.) в суставах конечностей, или в позвоночнике.  Пока она рассказывала, Сухой, едва слушая, вдохновлённый  воспоминанием о давней любви их в машине,  подбирался пальчиками к её коленке. Но её слова о «накоплении», заставили его вздрогнуть, очнуться, расстроиться т даже расстроиться слегка.  – Господи, ну. сколько можно об одном и том же, да ещё на грани нервного срыва, - А ну, давай подробней - сказал он твёрдо. Нина повторила, но ещё  и с сожалением о том, что ренген вряд ли сие покажет. Виктор, открыл дверцу, расстегнул ворот и задышал жадно на степь на синеву неба, при этом правой рукой, сделав жене мягкий жест: мол погоди, у меня есть что тебе сказать по этому поводу. Нет, нет, Виктор Андреевич, конечно же не капризничал, не злобился на жену, скажем за её наивность, бестолковость, и мало ли ещё там за что …. Но в такие минуты, то есть, при беспричинных, казалось бы вспышках всех её страхов, ему становилось нестерпимо жаль жену. Так и хотелось  гипнотизёрским щелчком  смахнуть с неё  всё это марево, и получить в руки ту беззаботную, девчушку, с которой он забывался ещё в стогах под Казанью. Да, куда там. Теперь это совсем другая дама, хотя той же комплекции, и порой страстями богаче. Теперь под гнётом креста своего, она явно сдавала как личность: теряя прежде всего мужество. Когда - то, вот как и теперь, страхи одолели Нину её настолько, что она готова была запретить использование, только что открытых, кристаллов по причине их мало изученности, и при том,  понимая, что изучение, этих био образований – дело бездонное, как скажем атома. А вот, как раз времени - то у семьи и не хватало. Вот теперь вокруг их делала, слишком много людей разумных, проницательных. Того и гляди «расшифруют». Ведь стоит хотя бы, заинтересовавшись пропажей семьи, проследить за её лидерами, как сразу всплывут оба входа под землю и тогда - полный крах. И ладно бы просто убили, оставив поле, пусть даже в руках преступников, - рассуждала Нина Петровна, а то ведь разграбят, взорвут, не заметив главного, и тем самым снова похоронят на столетия единственную возможность для людей не только выжить, но и расцвести, как и подобает виду разумному, возможно единственному во вселенной. Как ни крути, а этот «каприз» Нины Петровны, могущий навредить делу, именно теперь был очень не к стати. Но Виктор Андреевич, не только дышал на подступающую весну, переживая своё состояние, он ещё сосредотачивался, и лихорадочно искал опровержение вывода миленькой.  До сих пор это ему удавалось. Удавалось это и сыну, с Костиком. А еще Нина Петровна иногда хитрила: по некому мучающему её вопросу, она не высказывалась категорически, а заводила дискуссию, которая и облегчала её страдания. Теперь, надо понимать, она поспешила. Виктор, однако и на этот раз не подвёл, повернулся к жене с улыбкой, обнял, чмокнул в щёчку и начал свой монолог так: «Видишь ли, милая, вот скажи – куда мне деть руку, если анна та к и лезет. Ну, ладно, ладно. А, коль серьёзно, то я тебе так скажу: какие накопления, упаси бог? Что за капризы? А то тыне знаешь, что эти кристаллы по сути то же самое поле, но охлаждённое.  Для поля ты, как для света тень проникающая, так почему же кристаллы, проникая, возвращаясь в предыдущее состояние должны где – то там откладываться?»А если б откладывались, так это б ещё было лчше для тела, как и для туннеля, представь себе.  - Ой! - Господи! – Да, что же это я? – И как же? Забыла ведь совсем. – Всё – всё, миленький! – причитала Нина Петровна , - ведь вот чёрт попутал. –Попутал, попутал …. – Страшно ведь людьми – то рисковать! – Не то, что чего – то, там - себя не помнишь. – А ты тоже хорош: не мог уж сразу вот так - то?  - И, куда она лезет, продолжала Нина, имея в виду правую руку мужа. – Наглая она у тебя. –  Ну, не здесь же …. Давай на заднем…. – Нет, лучше на воле. - На волю, на волю. - Хочу пока на воле, а  там посмотрим. – Здесь ведь безлюдно, миленький, и тепло уже. Да, и действительно …. Вот только хохочущие чайки, и воробьи на соседних ветках были свидетелями людских, весенних, то же с чириканьем, между прочим, ненасытных забав под солнышком. Но это ещё не всё дорогой, читатель. – Хотя и не к месту, и не люблю я смущать идиллию, но Нина, отдышавшись, приведя себя в порядок, капитально усевшись,  сказала вдруг: «А знаешь, миленький, чего я ещё боюсь? Ты только не волнуйся: вопрос старый, сто раз обсуждённый; не знаю, как тебя, а меня до сих убивающий. Как бы тебе это покороче, …. – В общем, боюсь я высовываться. – Боюсь и всё тут – Панически боюсь. – Просто вот сдохла бы. Ну, как это можно? – Такое дело, такие открытия, и, главное, уж опробованное кое – что, просто отдать на грабёж, на разгром, на растерзание, а то и на захоронение. И как, вообще это из рук – то выпустить? – Тебе не страшно? А я что, деревянный? - сказал Сухой,
 - располагавшийся было отдохнуть за рулём, после страстных усилий, Как писал поэт. – Честно говоря, я тоже всё ещё на чудо надеялся, - продолжал Виктор Андреевич, - теперь вот и с минералкой не получается. - Она, (Минералка) конечно, и «взорвала» бы Европу, если бы  мы её туда двинули, но родила бы и вопросы, которые бы нас вчистую разоблачили. – Да, да, я тоже так подумала, - подхватила Нина Петровна. – Пока Европа опомнится,  то от нас, от наших сокровищ, а возможно и от поля, здесь  только сырость останется, да и с выходом на  Интернет тоже самое. Ведь что получается, продолжала Нина, – появление теперь нашей минеральной воды,  сразу переносит все подозрения по появлению прежней, на  нас с тобой,  к нам же подошьют и водопроводную, что ставит под сомнение всю нашу травяную технологию: мол вот они чем лечили, а не какой то там травой. А это, миленький,  всё: финиш, спасайся, кто может…. Начнутся подозрения, слежки,  возможно и наших сотрудников. А уж водопроводчики элементарно найдут точку на трубе, от которой вода идёт в город уже обогащённая. Вот, именно, вот именно, - поддержал её Виктор, - а я уверен, что и ФСБ держит у нас, как минимум двух агентов. Но это ещё ни факт, - не согласилась Нина. – Ладно, ладно, что делать будем? - сказал Сухой, -  взглянув на жену, уж явно с наигранным оптимизмом.  - Ой не знаю, - вздохнула Нина. - Ничего не знаю! – О, господи! - Во ситуация, а! – Вот казалось бы: «Нашёл ты махонький ключ от счастья, в котором здоровье, спасение, бессмертие по желанию, иди и вручи его человечеству  и о тебе память, и слава вечная.  - Ага! - Как же? – Ха – ха три раза! - И где это человечество? – Что ни государство, то клетка - попробуй высунься! – Можно, конечно, уехать официально. – А, как всё бросить? – И по чему, собственно, мы должны прятаться, как бандиты? – Можно подождать с минералкой, - вставил Виктор Андреевич, - уже, как бы подыгрывая  жене,  догадавшись о том, что она, только куражится, а, сама  уж придумала, нечто такоё ….  – Ага, подождать, – продолжала, однако,  Нина, - мы – то могли бы, а те что начали её и всё нам испортили? - Их ведь десяток, судя по этикеткам. - И там не дураки, видать, раз так притихли. - Вот, опомнятся,  и снова в бой. – Прибыль – то какая. – И уж не сомневайся, сразу начнут поиск рычага, что бы, значит усилить сексуальность – И будь уверен найдут, коль объединятся, и если МЫ его раньше не выключим. - Вот ты же, миленький, дока в шахматах. – И, что скажешь про ситуацию: шах нам, или уже мат, в три хода? – А не то и не другое, - сказал Сухой, - ходов ещё много, но все с потерями. – Играть можно, но лишь надеясь на промах чёрных. – А хочешь я назову твой ход, который ты  уже выбрала, а мне тут голову морочишь?  - Ой, миленький, – хи - хи – хи, - аж взвизгнула Нина, - не возражаю! И, по такому её признанию,  Виктор уже и не сомневался в том, что обречён на неудачу, ибо её хитрый ход, уж наверняка, без каких – либо там потерь.  И, всё – таки, он по свойски ляпнул:  «Да, ладно, чего ты!  Решила арабам сдаться? Так и колись давай. Чего тянуть – то?  Что? Угадал?  И,  глаза вон прячешь?»  Но Нина Петровна, подняв свои, любящие, глазищи, сказала: «Да, про арабов я, миленький,  тоже думала. Прекрасная идея. Благородное руководство, и народ, говорят у них зажиточный. И заметь – наши грабят свой народ, а эмиры, говорят, нефтедоллары  ещё и потомкам откладываю. Прямо не верится! Бывают же люди. Знаешь что: скорей всего дар наш они, бы не приняли. Это даже для них опасно. Попытались бы помочь, конечно. Только в этой попытке, я думаю,
поле, возможно и было бы озвучено,  и сохранилось бы, только мы вряд ли.  Нас придушили бы сразу, едва обнаружив,  все наши жемчуга и злата. Вот я и предлагаю, миленький, единственно правильный ход в нашей партии с дьяволом …. Ой, и сказать боюсь! Умаляю – прими это мужественно. Резинку выплюнем, ширинку, значит, застегнём, руки на баранку, вот так, молодец, а теперь слушай.
Вот чем меня осенило: что бы,  нам самим триумфально, надёжно представить все наши открытия человечеству, мы должны, в начале, как минимум, - захватить власть в государстве!» Сухой посмотрел на неё, как на приведение, и громким шёпотом сказал: «Что? Что ты сказала? Ты в своём уме?» Правильно, правильно, родненький, об этом и надо говорить тихо. - И знаешь, кого мы делегируем в президенты? - А что ты так пялишься? - Ну, не меня же! - У меня на власть аллергия. - Ты сомневаешься в успехе? Виктор Андреевич не мог и слова  вымолвить, поняв вдруг, что идея эта конгениальная, и единственная, и ему предстоит прыжок в такую яму, едва ли не противней той  кошачьей, в которой они с Костиком пели предсмертную свою песню. – Надо, миленький, надо, - продолжала Нина Петровна – Видишь, как всё сложилось? - А если честно, то ведь другого решения для нашего дела и не могло быть. – Сам понимаешь. - Мы просто были чуть – чуть наивными, надеясь на некий счастливый случай, который бы вынес нас прям на лопате, да в божий храм, как святых значит, а в поле а науку бы сразу  …. - Ну что молчишь – то? – Никак сомневаешься? – Или ты хочешь уступить президентство  Бяке? – А, что? – Вот был бы он беленьким …. – Нет, нет. – Чего уж? Всем хорош Бяка только роль вора не по нему. - Его бы сразу раскусили, обсмеяли, об судачили, а то и убили бы. – К чему им такой президент коль его ни в одну воровскую схему не всунешь, а то ещё орать будет: «Не убей! Не укради! Не лжесвидетельствуй!» - Ладно базарить, - угрюмо сказал Виктор Андреевич, - давай о деле. – Ага! - Согласен, значит, миленький, родненький, думаешь мне охота тебя вот так – то …. - Я, как представлю …. - Так что же делать? - А у нас к тому все возможности: деньги, связи, образование  а главное: цель – то какая …. – Ведь не воровать идём. А если приглядеться: власть – то у нас ничейная, вот, как речка – вонючка: – Семейные кланы по ней топчутся, шарят, воруют, дерутся, сплетничают, а берега укрепить некому, и роднички затоптали. - А мы с тобой слепим такую команду,  такую команду, что весь мир ахнет. - Вот я бы к тебе пошла Дзержинским, если б не это вот» Ладно, ладно, я всё понял, давай, милая, о деле всё – таки. - Прости, дорогой, - заболталась. – Кристаллы, значит надо отключать, - продолжала Нина Петровна,  нечего дразнить народ. – Нет, нет, последнюю врезку сделаем,  а дальше заняться обеспечением будущей скважины: ну, там накопители, насосы …. - С этим, я думаю, ребята справятся. - До президентских выборов два года. За это время надо: опубликовать программу, зарегистрировать партию, и продолжать её расширение, создавая штабы в регионах вплоть до райцентров. - За деньги не беспокойся: Сейчас у нас почти миллиард, через год будет три, к выборам шесть – уж я постараюсь. - Черновик программы я тебе на днях сделаю, вместе обсудим и в печать. - Нужна пока хотя бы газета своя, и вообще связи в  этих самых СМИ. - Надо приобрести на твоё имя с десяток мелких предприятий на твой вкус,  десяток машин приличных.  - А столичный офис, миленький, у тебя должен быть самым простеньким, но на видном месте. - И  программа твоя должна быть настолько народной, что бы народ тебя просто «посадил» на свой трон на одном дыхании.  - То есть, как это? – удивился Виктор Андреевич. - А я уже всё придумала, - развела руками Нина Петровна …. В этот момент сзади, со стороны дома престарелых послышался шум мотора и мимо их на приличной скорости пронёсся красный москвич, почти сплошь залитый, очень уж свежей грязью.
 - Откуда это он? – подумали оба, но сказала сие, только Нина Петровна . Дорога  эта, недавно отсыпанная гравием и песочком, шла только до дома престарелых, свежего следа автомобильных шин на ней  не было. Разумеется Герои наши сразу догадались: чтобы здесь появиться, в таком виде, москвич должен был гнать из города по краю речного обрыва дорогой, накатанной по пахоте, на которую теперь и трактор не сунется. Это ж какая нужда погнала людей? -  подумали оба, но опять же  Нина Петровна раньше заговорила: «Ты лица не рассмотрел?» Вторая была девица, - сказал Сухой, - да тут всё ясно, чего уж, - сказал Виктор Андреевич и
 Подтвердил сие взмахом руки: мол и говорить здесь нечего. Присутствие дамы меняло многое, а вот Нине не верилось. - Зачем с бабой в трясину, если  и на обрыве кругом пятьсот. – Не хочешь на виду у господа,  так там есть прекрасный  танковый съезд до самой воды, и тоже безлюдье. - Что - то тут не так, - не унималась Нина. Упросила мужа проехать по следу москвича, хотя бы до «престарелых».  Не проехали они и с полкилометра, как вот вам и сюрприз - прямо – таки стоянка кочевников: глубокий след от колёс, скатерть из целлофана, разовые вилки, тарелки, банки из под пива, из под сока с трубками, остатки хлеба, печения, пустая коробка из под конфет, салфетки, фантики по всей поляне. – Бутылок может и не быть, – думал Виктор, - за рулём  же. Но он искал главный, почти обязательный предмет таких застолий, что бы уж, наверняка успокоить милую. И не ошибся. В сторонке действительно мило лежали, почти обнявшись два розовых презерватива, иностранного производства, далее ещё один и ещё, и ещё …. – Да, сколько же их тут? – думал Виктор. - Всего набралось шесть штук использованных, да ещё завязанных зачем - то – Ни хрена себе, и это на трезвую?! – подумал Сухой, - и хотел было уходить, но тут взгляд его привлекла ярко освещённая, полутора литровая, пластмассовая, далёко лежащая бутылка, которая могла и не иметь отношения к трапезе. Каково ж было его удивлении, когда подняв бутылку, он прочитал на ней  знакомое, многоцветное, и теперь такое милое слово - «Кривоозёрка». Щадя жену, он показал ей вначале бутылку, за тем и презервативы, на старой травке, ещё раз, при ней, пересчитав их.  Нина количеству не удивилась(У самой, чай опыт.) но схватилась, казалось бы, за пустячный факт: зачем мужик закинул чёрти куда бутылку от минералки? – Вот видишь, - кричала она, -  все элементы обеда, здесь, а бутылку он почему – то зашвырнул,  да ещё, заметь, старательно; она ведь лёгкая, – у тебя это вряд ли получится. - И  зачем? - я тебя спрашиваю. – Ну, мало ли …. Пытался что – либо придумать с ходу, Виктор Андреевич. - И, чего ты за  бутылку зацепилась? – продолжал он, - подумаешь – невидаль, – да, может он её для собаке кидал? – Вон,  как  всё разбросано?– Вряд - ли это они сами. Скорее собачка баловалась. Нет, ты вот - представь себе: район мужик не знает, выскочил к речке, а тут, вроде бы и негде; увидел хоть какие – то кусты, ну и попёр по грунту, надеясь на повышенную проходимость своей кастрюли. – Откуда ты знаешь, про проходимость? – не унималась Нина  – А, так у машине же корпус приподнят, да и по следу видно. – Иди вот здесь посмотри, - и подведя жену к свежей колее, Сухой показал на ней место, где у москвича буксовали одновременно все четыре колёса, прежде чем он  выскочил  на дорогу. Нина доводам мужа не противилась, но такое её  молчание, по его опыту вовсе не обещало согласие, скорее наоборот: слушая, она старалась использовать их для оправдания соей гипотезы о том, что появление здесь москвича связано не иначе, как со слежкой, а то и с подготовкой покушения на их персоны. И. кто б мог подумать, что эта её, казалось бы, напрочь бредовая идея, в перспективе окажется вполне реальной. До конца рабочего дня оставалось около часа.
Оставив мужа в машине Нина вошла в проходную, чем повергла в изумление дежурящих там молодых охранников. Как ни странно, но один из ребят, косвенно правда, но подтвердили догадку Нины о том, что хвост слежки за ними подцепился именно от проходной. Как оказалось, красный москвич с приподнятым кузовом стоял на обочине справа от выхода и тогда, когда Виктор Андреевич выезжая из ворот, свернул налево. По свидетельству этого же мальчика, у москвича стоял и курил молодой парень в спортивном костюме и без фуражки. Минут через пять, после отъезда хозяйки, через проходную прошла девица. Охранник специально не наблюдал за вышедшей, но выйдя тут же подметать за воротами, он уже не увидел ни красного москвича ни девицы. Парнишка назвал не только имя беглянки но, и место её работы в центре, поскольку один из его товарищей по работе когда – то пытался за ней ухаживать. Нина Петровна планировала ещё зайти в кабинет, проститься с секретаршей, узнав за одно, последние новости, однако, после такого удара новостей уже на подходе, показать свою физиономию,  кому – либо из подчинённых, она не решилась, влетела в машину, расстегнула шубку, и молча махнула рукой – вперёд! Кратко выбросив мужу новость, сама же, закашлявшись, подвела  итог открытию: «Нет. Ты представляешь, ведь эта дурёха, может быть завербована ФСБ!» - Ага! – А, как же? – подхватил Сухой. – Я бы тебе сказал каким  «органом»  она завербована. – А то ты не знаешь? – Да твоих, сексуально озабоченных девок, «вербуют» таким образом все, кому не лень, начиная с пациентов, кончая школьниками. - Тоже мне, нашла шпионку! – Тебе не смешно? Нина, разумеется, с этим не могла согласиться, но промолчала, видимо решив всё - таки выслушать все доводы мужа в надежде на нечто вразумительное в них, а так же в преддверии  «живой» воды из запасов, или минералки к ужину. - Во, во! – Смотри! – воскликнул, Сухой показывая такой же красный москвич, остановившийся у светофора. – А вон ещё один! – И этот такой же – вот который обогнал нас. - А вон сразу два, видишь? – Ты что ли, с ними договорился? - уже шутила  Нина Петровна. – Что ты? - Что ты? – Как можно? – сказал Сухой, это всё слежка  чекистов, заметь, как пялятся, так и ждут, когда мы свернём куда – ни – будь, что бы распутничать.  Такие шуточки мужа, похоже, несколько остепенили  Нину. Она расслабилась, откинула с колен шубку и её потянуло на откровенность: знаешь, а  меня это стойбище так «вдарило», так «вдарило» …. Хорошо кто – то там побарахтался. – Так чего ж ты не намекнула? – Здрасти, коза Настя! - А ты чего? – Тоже ведь, небось, зацепило? – Знаешь, а возле стадиона есть такое местечко…. – И   не выдумывай, и прикройся, - и так руки дрожат, – ворчал Сухой. – Потерпи малость. – Дом уже рядом.