Спеша на работу, я перемещался зачуханными дворами, с асфальтом, видавшим ремонт теплотрассы, водовода и канализационной сети. Хочешь, нет, но в таком случае тебе то и дело попадаются мусорные баки, доверху наполненные вчерашними отбросами. Утром во дворах жизнь течет по размеренному графику. Вот, черный джип ожидает первоклашку, а вот из подъезда выходит девушка и устремляется на работу, как и я. И всё. Никого, только две собаки, стоящие на посту у калитки коммунальщиков. И тут над мусорными баками возвышается знакомая голова. Очки, бородка, кожаная кепка, конечно, это был ОН! Но здесь, у мусорных баков?
Два года назад я плелся по улицам нового для меня города. Острая нужда поговорить, пообщаться гнала из одного сквера в другой. Но ни там, ни там ты никому не нужен. Потому, что люди бегут по своим делам, сидят со своими знакомыми, беседуют с сослуживцами или выгуливают внуков, и нет им дела до одиноких прохожих, бездельников, подозрительно всматривающихся в добропорядочных граждан.
Вдруг на крыльце какого-то магазина появился он, и обращаясь ко мне, произнес:
- Будьте любезны, подержите, пожалуйста.
Я был готов ко всему, но только не к такому повороту событий. Незнакомец протягивал мне черный футляр от трубы. О, сколько мне пришлось хлебнуть несправедливости через подобный футляр! После уроков я брел в музыкальную школу, таща папку с нотами, сумку со второй обувью и этот футляр. И почему я не согласился на фортепиано? Вон, все весело налегке бегут домой, а ты тащишь свои вещи, как черепаха домик. Все бросили сумки с обувью и буцают мяч, а ты должен тащить свои вещи домой, не бросишь же трубу в кучу с другими сумками.
Незнакомец собрал свертки в пакет, поднял с крыльца другой, освободил руку и готов был принять футляр.
- Спасибо Вам, извините, сам не справился бы.
- Это труба?
- Да, Вы что, музыкант? Точно музыкант, кто же еще! Как же иначе, кто еще знает, что в таких футлярах носят. Вы здесь живете? Я вас не знаю. Играете где-нибудь?
Поток вопросов мешал вставить свою фразу, но мне удалось объяснить, что я приезжий, никого не знаю, нигде не играю, а футляр знаком по детству.
- Слушайте, Вы приходите к нам на репетицию! Вы на кларнете играли? Я научу Вас играть на саксофоне, у меня свой оркестр духовой. Раньше были при училище, но оно закрылось, теперь перебиваемся, ищем место, но это лирика, а Вы приходите, помогу вспомнить, через месяц играть будете. Приходите в ДК в субботу, мы будем выступать, послушаете.
В субботу я пришел к ДК. Подергал двери – тишина. Сделал круг по скверу, присел на скамейку, прошелся еще и тут началось. На широком крыльце появились стулья, музыканты в форменных костюмах, инструменты, листы с нотами. А, что, и вправду, вспомнить то и сё, подразвить дыхание, пальчики, губы и вот так лихо сыграть пару маршей.
Первые же звуки заставили прохожих оглядываться и приостанавливаться. Уже следующая музыкальная фраза собрала первый круг. Следующая тема звучала в плотном кольце слушателей. Живой оркестр это, всё таки кое-что значит! Медь звенела, ударные выбивали ритм, капельмейстер дирижировал одной рукой, второй мастерски извлекал звуки из альта. Он был душой оркестра, чувствовалось, что он собирал их по всему городу, обучал, добивался мест для репетиции, поддерживал, чем мог и теперь весело смотрел на свое детище, будившее целый квартал залихватским маршем. Казалось, все прохожие, если и не могли присоединиться к слушателям, то подхватывали ритм и молодецки чеканили шаг в ближайший гастроном.
Я послушал несколько композиций, поговорил со слушательницей о силе духовой музыки и ушел домой. Несколько раз я подумывал о саксофоне, но то работа, то болезни, то еще что-то мешало осуществить идею. Пару раз я случайно встречался с руководителем оркестра, но в толчее дел разговор ограничивался одной-двумя фразами.
И вот теперь я вижу его над мусорным баком. И мне никуда не свернуть. И неумолимо приближается момент узнавания и…
Он нагнулся и выпрямился только когда я прошел мимо. Было страшно неловко. Но, что делать? Подойти? Не узнать?
А еще два года назад я работал на фабрике, где сварщиком был член союза композиторов. Я подарил ему колонки С-90. Он еще поигрывал дома, терзая уши соседей, но работа сварщика не оставляла шансов на шедевр.
И там же дворником работала член союза художников. Она приносила свои работы, буклеты с выставок.
И еще я помню котельную, в которой работал поэт.
И квартиру, которую ремонтировал скульптор.
Оказывается, капельмейстер у мусорного бака не такая уж редкость сегодня.
Се ля ви, таланты на помойке.