Глава 18 Встречи
Одна операция, вторая, реабилитация, санаторий – восемь месяцев Влад кочевал по казённым койкам, прежде чем появился в городе ранней, ветреной весной, когда ветер, разметав тучи, гонит их клочья над морем и бухает волнами в портовую стенку так, что канонада слышна в центре города. Позвонив мне, Женька кричал в трубку:
- Представляешь, Влад вернулся! – Хочет собрать всех, ты как в эти выходные?
- Не работаю, а кого всех-то? – ответил я вопросом на вопрос.
На противоположном конце линии повисла пауза.
- Кого-кого, - передразнил меня брат - Ты да я, да мы с тобой, кого ещё он может собрать теперь?!
Договорились, что встречаемся в субботу на старом месте - под магнолиями, что росли возле нашего дома. Дом снеси, а деревья оставили, как бы нам на память о месте, где прошли детство и юность.
Светофор горел красным и с разрешения водителя автобуса, я быстро выскочил на тротуар. Успел перебежать по «зебре» на противоположную сторону проспекта и оказался в нашем скверике.
Фонтанчик ещё не работал, любимая лавочка деда и отца под мушмулой, мокрая и замусорена мелкими сухими веточками с дерева. Всю ночь шёл дождь с порывами шквального ветра. Прислонившись спиной к стволу магнолии, брат стоял на другой стороне нашей улицы и курил. Меня пока не замечал.
Я невольно остановился, вокруг всё своё, знакомое с детства, а там, за магнолиями, была пустота. Нахлынула ватная, слегка звенящая тишина и сквозь неё, вначале еле различимо, всё ближе и явственнее, послышался цокот копыт по асфальту, шуршание резиновых шин и: «Тпру, милая! Стой, приехали».
«Сейчас хлопнет дверь на лестничной площадке, топот ног Коляна по лестнице, затем он выскочит на улицу и … » В глазах и носу предательски защекотало, колючий комок подкатил к горлу. «Этого никогда больше не будет!»
- Глаза бы мои на это уродство не смотрели, - хрипло произнёс Влад за моей спиной, положив руку мне на плечо.
- Привет!
- Привет! - мы обнялись.
- Я стою тут, жду их, а они обниматься затеяли, - донеслась возмущённая реплика Женьки.
- Только сейчас, забравшись в отдельные бетонные соты, начинаешь понимать, как дружно мы здесь жили. – Тесно, без удобств и горячей воды в кране, но дружно. – Ладно, наш «Шанхай», а ваш-то дом, чем помешал? – Простоял бы ещё лет сто, - рассуждал Влад, пока мы переходили улицу.
- Кому-то из начальства, чтоб ему ни дна, ни покрышки, дом мешал перспективу видеть! – Так сказать, от шпиля одного вокзала, до шпиля другого, - ответил Владу Женька, расслышав последнюю фразу. - А пока имеем хилую перспективу и слегка облагороженный пустырь. – Куда пойдём? – спросил, поднимая воротник куртки и отворачиваясь от очередного порыва холодного ветра.
- Кабак в порту уже должен работать, - бросив взгляд на часы, предположил Влад. – Пошли?
Ресторанный зал постройки времён сталинской эпохи. Большой, величавый и совершенно пустой в это время года, подавлял размерами и помпезностью. Высокие потолки с затейливой лепниной, бронзовые, наверняка трофейные люстры, картины с морскими пейзажами, ряд массивных колонн. Пустота и некая напыщенность не очень располагали к выпивке с задушевной беседой, но топать в другое место по промозглой погоде не хотелось. Решили остаться.
Первая рюмка прошла, как и положено – за встречу. Вторую, наполненную до краёв, выпили за тех, кого знали и помнили, кого уже не было с нами. За дядю Борю, затосковавшего без привычного общения в коммуналке и окончательно спившегося в отдельной однокомнатной, за нашего Коляна, так и не повзрослевшего, за его мать, не успевшую состариться. Выпили за наших с Женькой старичков, за дядю Гиви, выпили за Пашу. Вот сколько их набралось всего за шесть последних лет! Выпили, закусили и, закурив, долго молчали, вспоминая каждый своё.
За эти годы многое изменилось и в первую очередь - мы сами. Тем интересней было больше узнать о Владе. Внешне он изменился мало: слегка раздался в плечах, исчезла юношеская мягкость в чертах лица, мелькнуло несколько серебряных нитей в волосах, он стал короче стричь виски, пытаясь спрятать седину и там. Это не удивляло, ко многим мужчинам-южанам, седина наведывается, и остаются с ними, намного раньше обычного в этих случаях возраста. А вот взгляд изменился. Если раньше это были глаза лёгкого в общении, ироничного парня, то теперь, в них было больше спокойствия, и как бы повёрнутости в себя. Некий взгляд человека, заглянувшего однажды туда, куда нет доступа многим. И, если подумать, это тоже объяснимо. Столько времени балансировать между жизнью и смертью, тут не только взгляд может измениться!
- Ну, Влад-пропащая душа, рассказывай, как ты, где ты?! - прервал вопросом мои размышления Женька.
- А что рассказывать? – Резали, штопали, вновь резали, латали, подлечили, поставили на ноги, прогнали через медицинскую комиссию и … отбросили в сторону, как ботинок с лопнувшей подошвой. – Списали меня по здоровью. – Как и где я себе эти проблемы нажил, спрашивать не имеет смысла. – Один чёрт, даже по пьяни, не скажу. – Подписку я серьёзную давал парни, хватит с меня всяких приключений.
Влад улыбнулся, обвёл нас взглядом и затушил сигарету в массивной пепельнице.
- Никто тебя и не собирается пытать расспросами, только полный идиот может не понять, где с такой специальностью, как у тебя, сейчас можно поиметь кучу неприятностей на задницу. – Ты сказал, что тебя «отбросили, как ботинок с лопнувшей подошвой», отбросили, но не выбросили, а это разные вещи, - щуря один глаз и ухмыляясь, брат вопросительно смотрел на Влада.
- Разница только в одном, уволили из конторы, но помогли с трудоустройством на гражданке в Сочи. – И на том спасибо.
- Что, даже в Москве пристроить тебя не могли? – спросил я Влада.
- Были варианты, могли, но я сам не захотел. – Наелся я столицей ребята, домой хотелось ужасно. – Море наше и город по ночам снились. – Паспорт. прописка и прочая бумажная канитель, в городе огляделся, вас нашёл, отдохнул немного дома, а уже в понедельник выхожу на работу.
- И куда тебя «коллеги» трудоустроили? – спросил, ехидно улыбаясь, Женька.
- Старшим администратором в новую гостиницу.
- Не слабо так! – в два голоса протянули мы с братом.
- Короче, под бочок к западникам подсунули тебя. – А как с отчётами в контору, еженедельно, или помесячно отчитываться будешь? – продолжал язвить Женька.
- Да пошёл ты, - огрызнулся Влад.
- Молчу, молчу, всё понятно, не ты первый, но и не последний.
Построенная в самом центре города, гостиница открыла двери совсем недавно, не прошло и двух лет.
Снесли популярный у отдыхающих ресторан «Рыбная кулинария», вырубили зелёный скверик, точную копию нашего, напротив, через проспект. Закатали в асфальт фонтанчик, где многие годы плескалась живая рыба для посетителей ресторана.
Поймать ночью на закидушку огромного карпа или крупного судака, для нас – мальчишек, было делом не трудным. А вот вытащить сопротивляющуюся рыбу и удрать с ней под заливистые трели милицейского свистка, удалось лишь однажды. «Героем» стал Колян – лучший среди нас рыбак и обладатель самых длинных ног.
И вот теперь, всё это осталось только в нашей памяти, а перед глазами маячил огромный железобетонно-стеклянный монстр на несколько сотен койко-мест. «Коллеги» Влада, помогая с трудоустройством, даже и не предполагали, какой подарок преподносят нашему другу. Никому неведомо было, что где-то там, в космосе, уже разложен «пасьянс». И выражаясь языком дяди Гиви – «карты сданы и легли так», что именно под этой крышей Влад встретит свою любовь на всю оставшуюся жизнь. Да какую любовь! « Везувий!».
Нам ещё только предстояло наблюдать за вулканом страстей, переживать за Влада, когда начинали сгущаться тучи и летели искры над головам влюблённых. Наблюдали не только мы, наблюдали и не единожды раздували костёр страстей, бывшие «коллеги» Влада. И длиться всё будет ни год и не два. До этих событий оставалось ещё несколько месяцев, а в тот ветреный весенний день, разлив последнее из бутылки по рюмкам, мы вышли на набережную, пряча лица в поднятые воротники курток.
Волны с пенными шапками набекрень, рушились на пляжную гальку, тянулись к стене набережной и, не добравшись, обессилев, отступали с недовольным шипением, унося в полон мелкие камешки и песок с пляжа.
«Вот и исполнен обязательный ритуал под названием – встреча друзей детства. Адресами и телефонами обменялись. Теперь пойдут редкие встречи по особо значимым событиям и обязательные звонки-поздравления с новогодними праздниками. Всё, как у всех», - такие мысли непроизвольно роились в голове, пока мы шли, переговариваясь «ни о чём» к остановке, где, пусть и в одном городе, но наши маршруты разойдутся в разных направлениях.
Значимое событие произошло месяца через четыре. Позвонил Влад.
- Привет! – Надо обязательно встретиться, хочу познакомить вас с моей невестой. – Я много рассказывал ей о нас, и она очень хочет познакомиться. – У меня приготовлен сюрприз!
- Мне кажется, ты его уже сделал! – Или будет ещё один?
Он засмеялся.
Влад выбрал очень странное место – крайнюю аллею нашего скверика. Рядом с шумным проспектом, светофором и «зеброй» на перекрёстке. С другой стороны располагался центральный гастроном города. Круглосуточная суета и людской гвалт вперемешку с рёвом машин срывающихся с места при зелёном свете светофора – совсем не лучшее место для встречи.
Пусть и с разных направлений, но мы с братом приехали почти одновременно. Присесть на лавочку, которую оккупировали несколько женщин, не предоставлялось возможности. Громко обсуждая покупки, шурша пакетами, они активно распихивали свёртки по огромному количеству сумок. Мы отошли к урне и закурили, поджидая Влада.
Не прошло и пяти минут, как он появился и был один. За несколько месяцев проведённых дома, он восстановился и хорошо загорел, приобрёл вид прежнего, только повзрослевшего, но так хорошо знакомого нам по юности Влада.
Одет был, как всегда стильно и в то же время, как бы с лёгкой небрежностью. На нас с братом джинсы, футболки и кроссовки, а на Владе: бледно-голубые, хорошо отглаженные летние брюки и светлые туфли. Белая рубашка-марлёвка с короткими рукавами, расстёгнутая на две верхние пуговицы, контрастировала с шоколадным загаром груди и рук. И последний штрих – фирменные, солнцезащитные очки в тонкой оправе.
- Ну, ты и нашёл место для встречи, у меня уже голова раскалывается от этого гвалта и в глазах рябит от розовых тушек, - встретил недовольным брюзжанием, указывая рукой на толпы отдыхающих, Женька.
- Хорош бухтеть, как старпёр, потерпи немного, полечим твою головку! – ответил ему Влад, протягивая мне руку.
- А чего один-то, где «сюрприз» потерял? – спросил я его.
- Сейчас подойдёт. – Я вас пораньше специально высвистал, чтобы немного ввести в курс дела.
- Чёрт бы тебя побрал, ещё и её будем ждать! – тихо взвыл брат.
В этот момент, наконец-то упаковав сумки, подхватив их, и возбуждённо галдя, женщины снялись с лавки.
- Давайте, быстро! – и, опережая нас, Женька плюхнулся на освободившееся место.
Раскинул руки на спинке, прикрыв глаза, с нотками отчаянья и одновременно блаженства в голосе, произнёс:
- О господи, неужели летним днём, в своём городе, я не имею права посидеть в тенёчке?! – Как же они мне осточертели!
- Что это с ним? – Ещё только начало июля, а он уже озверел – улыбаясь, повернулся ко мне Влад.
- Похоже на обострение, отягощённое вчерашним, чрезмерным возлиянием.
- Да, надо лечить, - констатировал Влад.
- Не надо, а обязан, коли выдернул меня в муравейник, да ещё в такую жару, - пробормотал Женька, закрывая глаза. – И хорош, трепаться, излагай, вводи в курс дела о своём «сюрпризе», иначе, потом одним пивом не отделаешься, – издав мученический стон, он откинул голову на спинку скамьи.
- Ей двадцать четыре года, она уже вторую неделю живёт в гостинице, - начал рассказывать Влад, подбородком указав на недавно возведённого железобетонного монстра, половина этажей которого, хорошо просматривалась с нашей лавочки.
Сделал короткую паузу, как бы стараясь понять нашу реакцию на услышанное, и закончил предложение:
- Она итальянка.
Проделав определённое усилие, брат принял на скамейке нормальное положение, и мы уставились на Влада. Если бы в этот момент можно было сделать стоп-кадр, то титры под ним были бы совершенно уместны: «Встреча двух дебилов с городским блаженным». Один – с улыбкой во всю физиономию, и двое - с отвисшими челюстями, воззрившиеся на него.
- Идиот! – тихо, но с уверенностью в голосе, прокомментировал Женька «сюрприз» от Влада, и вновь принял изначальное положение.
- Тебе что, спокойная и сытая жизнь надоела? - Ты же говорил, что не нуждаешься в приключениях. – Понятно, что ты коллекционируешь иностранные языки, но мы не помним, чтобы ты коллекционировал юбки. - Да, есть такое мнение, что изучение языков в кровати, происходит намного успешнее, но не до такой же степени наглеть! – Ты кувыркаешься с «преподавателем» в своей же интуристовской гостинице. – Неужели не понимаешь, что твои бывшие коллеги, размажут тебя по стенке, за подобные «уроки»? – это уже я, разразился длинной тирадой, слегка оправившись от новости.
- А ты уверен, что его коллеги такие уж бывшие?! - В чём, лично я, теперь очень сомневаюсь. - И, есть парочка вопросов. – Что это за туристка такая? – Обычно они прилетают только на неделю, а эта, уже вторую живёт здесь? – И ещё, с чего ты взял, что она твоя невеста? – Таких «невест», прилетает каждый день, хрен знает сколько! – На всех, даже у тебя, здоровья не хватит, - послышалось от Женьки.
- Вот навалились! – Даже слово не даёте вставить, объяснить, - возмутился шутливо Влад.
- Валяй, озвучивай свою версию сказки, - благосклонно позволил ему Женька.
- Во-первых – невеста. - Это не мои слова, а её. – Она так решила и уверена, что так и есть.
Женька выпрямился и, опираясь локтями о колени, подался в сторону Влада, привычно жмуря один глаз, ехидно спросил:
- Это после первых кувырков, что ли? – Сходу, так!
И повернувшись затем ко мне, продолжил.
- Представь! – Ей двадцать четыре, а этому хмырю, почти тридцатник. – Тоже мне, парочка девственников собралась! – и захохотал.
Всё было сказано так громко, что стайка девушек, проходивших как раз в этот момент мимо нашей лавочки, повернули головы в нашу сторону и, прыснув смешком, ускорили шаг, а отойдя на несколько метров, разразились заливистым смехом.
- Заткнись, иначе, за «хмыря» - останешься без пива!
- Не знал, что ты ещё и садист. – Замолкаю, вещай далее, сказитель! – и сложив руки на груди, брат действительно замолчал на какое-то время.
- Она прилетела сюда вместе с отцом из Москвы, потом он улетел в Куйбышев, а она осталась, - продолжил рассказ Влад.
- Понятное дело, нахрен ей сдался тот пыльный Куйбышев и мутная Волга, когда здесь море, солнце, хороший номер в гостинице, а главное – мужик под боком, - не удержался от комментария брат.
Мне пришлось пихнуть его локтём в бок.
- Общаемся мы на английском, она недавно окончила университет в Милане и эта поездка, как бы подарок от отца. – Что касается моих бывших «коллег», то разговор с ними уже был, но какой-то очень странный. – Не давили они на меня, всё как-то спокойно и, можно сказать, чинно всё происходило, - продолжил Влад, стараясь не реагировать на Женьку
- А чего им давить на тебя?! – Они своё дело туго знают. – Дождутся, когда они свалят отсюда и, так же спокойно, чинно, пинками, выгонят тебя с работы. – И, я сомневаюсь, что даже самая задрипанная школа города, не возьмёт тебя преподавателем английского языка. – Сочинская-товарная - она возьмёт, там грузчики всегда требуются.
- Да поймите, мужики! – Влад вскочил с лавки. – Влюбился я, втрескался! – Никогда и ни с кем такого у меня не было, голову, совсем потерял!
- Надо быть полным кретином, чтобы этого не заметить, - тихо пробурчал Женька.
А он, не обращая внимания на реплику, продолжил выворачивать себя наизнанку.
- Поймите, я сейчас живу и хочу жить так, как мне хочется, а не, как мне кто-то предписывает! – Не могу я от неё отказаться, поймите вы это, … а там – будь, что будет! – Если она от меня откажется … тогда другое дело. – Не хочу ничего загадывать и думать. – Просто, хочу жить сейчас!
В этот момент я посмотрел на брата, вернее, на выражение его лица. Наверное, точно так же смотрят врачи-онкологи на своих неизлечимых пациентов. Думаю, что и моя физиономия, в момент монолога Влада, вряд ли выглядела иначе. Только наши жалость и сострадание были замешаны не на страшном диагнозе, а на совершенном непонимании «больного».
А он, повернувшись в сторону перекрёстка, вдруг поднял руку.
- А вот и она! – Я же говорил, что долго ждать не придётся!
И куда, что делось?! Напряжение, надрыв - всё пропало. Это был совсем другой Влад: глаза горят, по губам бродит шальная улыбка, подался вперёд, и казалось, что сейчас сорвётся с места и бросится ей навстречу.
Мы с братом встали и проследили за его взглядом.
Она стояла в первом ряду пешеходов перед «зеброй». Бледно-бирюзовое лёгкое платье чуть выше колена, такого же цвета босоножки, рука поднята в приветствии. В нетерпении, она посматривала на светофор, переступая с ноги на ногу.
- Как зовут-то, ты же так и не сказал нам? - спросил Женька.
- Лола! – бросил нам Влад, не оборачиваясь.
- В Грузии, очень распространённое женское имя.
- Может быть. - Это сокращённое, её так все домашние зовут. – Тебе что, полное надо?
- Да нет, перебьюсь.
Наконец загорелся зелёный свет, и она шагнула на асфальт проспекта. Влад медленно двинулся ей навстречу. Мы остались стоять на месте – наблюдая.
- А ведь действительно, хороша …зараза! – тихо, чтобы не услышал Влад, сказал брат, вглядываясь в приближающуюся девушку.
Я не буду её описывать. Я не художник, а потому, не стоит корявыми мазками портить великолепный холст. Но подскажу.
Надо просто вспомнить, или пересмотреть фильмы конца пятидесятых, середины шестидесятых годов, где играет Софи Лорен. Именно эти, а не более поздние, где Софи уже взрослая, светская львица. Сходство между той итальянкой и этой, приближающейся к нам, было очень большим.
Нет, при встрече она не повисла на Владе, она просто прильнула к нему, как бы обволакивая его, растворяясь в нём. Чуть привстав на носочках, поцеловала в щеку и только затем, они шагнули к нам.
«О, Господи! Какие глазищи! Не мудрено, что Влад, потерял голову, и утонул в этом омуте. Всё, пропал Влад!», - успел я подумать, прежде чем она, улыбаясь, протянула мне узкую ладонь, здороваясь.
Пройдёт много лет.
Неоднократно бывая в южных городах Италии – самой любимой мной страны в Европе. Будь то в Генуе, или в Венеции, я порой вглядывался в лица встречных девушек, искал и зачастую находил эти глаза. Даже оборачивался им вослед, вспоминая, сравнивая, то ли с Лолой, то ли с Софи. Жена даже обижалась иногда, говорила мне:
- Ты совсем обнаглел, даже при мне, заглядываешься на девчонок.
Я смеялся, успокаивал её, не объяснял и не рассказывал ничего. Возможно, интуитивно предчувствовал, что когда-то придёт время этого рассказа. И, оно пришло.
- Где присядем? – спросил Влад, когда процедура краткого знакомства завершилась.
- Пошли в порт, на галерею, там хоть сквознячок есть, духотища сегодня, сдохнуть можно, - оттянув горловину футболки, Женька подул на грудь, пытаясь хоть таким способом остудить тело.
- Точно, пошли! – согласился я с братом.
Девушка тихо о чём-то спросила Влада и он начал объяснять ей на английском.
- Она совсем не понимает по-русски или? … - подозрительно щуря один глаз, спросил Женька.
И не зря спросил.
Пока шли к порту, выяснилось, что Лола по образованию филолог и в университете, специализируясь на литературе балканских стран, за пару лет неплохо овладела сербским языком, а значит, что-то могла понимать и по-русски. Улыбаясь, она обернулась к нам с Женькой и двумя пальцами, жестом, которым мы обычно пользуемся, чтобы показать, сколько налить в стакан, пояснила на смеси сербско-итальянского, заканчивая на русском.
- Да, понимаю, чуть-чуть!
Засмеявшись, обняла Влада за талию и, постаралась донести до нас, что с помощью своего жениха, надеется выучить русский язык очень быстро.
- Конечно, он у нас ещё тот учитель! - Он тебя ещё и не такому научит! – хохотнув, подтвердил Женька.
Она весело засмеялась в ответ, вряд ли понимая в тот момент, весь подтекст.
- Предупреждать надо, а то я сказанул бы сейчас смачное, а она, оказывается, сербским владеет, – это, Женька пробурчал уже в адрес Влада.
- Я и сам не знал, университет и университет, подумаешь! – А ты языком не лязгай, помалкивай больше, глядишь, и за умного сойдёшь, - съязвил в отместку Влад.
- Куда уж нам! – Нам и одного умника хватит.
Вот так «общаясь» мы и подошли к широкой, пологой лестнице, поднимающейся в кафе, которое летом всегда располагалось на галерее портовой стенки.
Лёгкий ветерок с моря радушно встретил нас на ступенях. Он, как опахалом взмахивал смоляными, слегка волнистыми волосами Лолы, резкими порывами старался вздуть колоколом платье. Ей пришлось отпустить руку Влада и придерживать подол.
Тонкая на просвет ткань бледно-бирюзового цвета, не могла скрыть от взоров её стройной фигуры, с единственной светлой полоской трусиков на загорелом теле. Бюстгальтер она не носила. Оно и правильно! Зачем же прятать жарким летом под лишней материей такую красоту?! Достаточно иметь в меру глубокий вырез на платье, дающий возможность любопытному глазу увидеть и оценить, две прекрасные полусферы с упругими, задорно торчащими сосками, таранящими ткань. Молодость, здоровье, жажда жизни, сквозили во всём: в лучащихся счастьем глазах, в горделивой осанке, в весёлом, искреннем смехе итальянки.
На то и даётся нам молодость, чтобы показать всем – вот мы! Молодые, здоровые, и перед нами вся жизнь!
Уже в кафе нам пришлось минут пять топтаться у стойки бара, ожидая пока официант, заменит скатерть и приборы на самом дальнем освободившемся столике. Затем мы шли сквозь строй взглядов: восторженных, завистливых, наглых, липких, раздевающих, спокойно доброжелательных. Сквозь полный набор не только взглядов, но и сдерживаемых эмоций.
Впервые в жизни мне довелось видеть, как молодая жгучая брюнетка, окутанная минимальным, лёгким облачком бирюзовых одежд, шла сквозь это. Спокойно, уверенно, не замечая всего липкого и недоброжелательного по отношению к себе. Казалось бы, это невозможно, противоречит женскому естеству, но так было. Всё негативное просто не касалось её, не пробивало, рикошетило от её невидимой брони. Эти взгляды просто не существовали для Лолы. Она замечала только спокойные и доброжелательные глаза и, встречая их, отвечала едва заметной, лёгкой, благодарной улыбкой.
Откуда в молодой девушке эта естественность, раскрепощённость, умение держать себя в подобных ситуациях? Врождённое ли, или воспитанное в себе? Тогда, у меня на эти вопросы ответов не находилось. Сейчас же, зная о жизни немного больше, могу ответить современной, пусть и банальной фразой – « … и всё же, гены, пальцем не задавишь».
К нашему столику подошёл официант – молодой армянин. Поздоровался и, достав из нагрудного кармана рубашки маленький блокнотик с заложенным в него карандашом, приготовился принимать заказ.
- Мне два пива, - опережая всех, обратился к нему Женька, и голосом измученного жаждой страдальца, добавил:
- Только, пожалуйста, холодного, … изжога замучила.
Понимающе улыбнувшись причинам изжоги, официант успокоил его.
- Сделаем.
Повернулся к Владу и его спутнице, безошибочно понимая, что основными заказчиками будут они.
- Минутку, сейчас я объясню девушке, какое есть мороженое и какие сиропы к нему. Она совершенно обалдела от нашего, говорит, что у нас самое лучшее, - пояснил Влад улыбающемуся официанту.
Пока Влад, пригнувшись к Лоле, водил пальцем по строчкам в меню и переводил текст на английский, армянин с удовольствием косил глазом в вырез на платье девушки. Парня можно было понять, увиденное, впечатляло.
- Поищи, пожалуйста, в закромах бутылочку абхазского «Псоу», - обратился к нему Влад, предоставив в этот момент Лоле выбирать мороженое.
Армянин задумчиво воздел глаза к черепичной крыше галереи.
- Поищи, поищи дорогой! – с нажимом на последнее слово, повторил заказ Влад и добавил:
- У вас же «Торгмортрансовское» снабжение, а у них на складах, я точно знаю, есть оно. – Постарайся дорогой, не ради меня, а ради нашей прекрасной гостьи. – Разве ей можно отказать в такой малости?!
Взгляд сотрудника треста ресторанов и столовых города, соскользнув с черепицы крыши вниз, вновь задержался на вырезе в платье девушки. Кадык парня дёрнулся, проталкивая слюну глубже, «аргументы» были слишком убедительны. Хорошо, что губы не догадался облизнуть. Чуть охрипшим голосом, он пообещал:
- Хорошо я постараюсь, что ещё будем заказывать?
Лола подняла голову и, одарив парня обворожительной улыбкой, положила развёрнутое меню перед Владом. Ухоженный ноготок итальянки четырежды коснулся строчек в меню справа и, столько же раз слева. Теперь её не менее лучезарная улыбка предназначалась Владу.
- Во, даёт! – восхищённо выдохнул Женька.
- Неси всё дорогой, только подбери посудину поглубже, чтобы не растеклось, - сказал Влад, обращаясь к слегка обескураженному официанту.
Пока парень записывал заказ в блокнотик, то и дело, бросая взгляды на Лолу, Влад повторил для нас с братом:
- Я ж говорю вам, она чокнулась на этом деле, и такие порции два раза в день: после завтрака и вечером, когда гуляем, или она прямо в номер заказывает.
- И поправиться не боится? - спросил Женька.
Лола вопросительно посмотрела на Влада, видно, не очень понимая фразу.
Он перевёл вопрос. Звонко рассмеявшись, она начала быстро говорить, лукаво поглядывая то на Влада, то на нас с братом. Для нас, чтобы было более наглядно, при помощи ладоней она изобразила вздувшийся живот. Влад слегка смутился, но встретившись с её требовательным взглядом, начал переводить. С грацией кошки, или пантеры, (а бог их знает, кто есть кто, порода-то одна), девушка прижалась к плечу Влада, и слегка улыбаясь, внимательно наблюдала за нашей реакцией.
- Она говорит, что ей это не грозит. В их роду, женщины поправляются только в одном случае – в случае беременности, - перевёл нам Влад.
Женька уже было открыл рот, чтобы что-то ляпнуть в ответ, но я успел наступить ему на ногу под столом, и мы изобразили понимающие, вежливые улыбки.
О чём мы тогда болтали, сейчас трудно вспомнить. Припоминаю, что ей понравилось многое в нашей стране, очень понравился Сочи, но одного она понять никак не могла – почему у нас кругом очереди? В переводе Влада, это звучало примерно так:
- Почему надо стоять в очереди, чтобы попасть вечером в ресторан?! Люди хотят отдать свои деньги, а государство их не хочет брать! Неужели нельзя построить больше кафе и ресторанов? Даже на набережной перед пляжами, чтобы попасть в туалет, надо отстоять очередь! – и всё это выдавалось с типичной для южан жестикуляцией и бурным темпераментом.
Особенно возмущало Лолу, что в одиннадцать часов вечера, администрация гостиницы выдворяет Влада из её номера.
- Какого чёрта?! Я оплачиваю дорогой номер и почему ни я, а они решают, когда моему гостю надо уходить! Он же не ночует у меня, почему именно в это время? – искренне недоумевая, возмущалась девушка.
Делая вид, что зачесался нос, Женька прикрыл ладонью рот и тихо буркнул в мою сторону:
- Для полного «ахтунга» Владу только этого и не хватает.
- Я ей уже десять раз объяснял, что у нас так положено, но она этого не понимает. Решила, что таким образом я пытаюсь избегать её, - пояснил Влад в ответ на мой недоумённый взгляд.
- Или не хочет понимать, - тихо добавил Женька.
Запивая маленькими глотками лёгкого вина мороженое, Лола управилась с порцией и, зябко передёрнув плечами, вновь прильнула к Владу. Поцеловала его чуть ниже мочки уха и что-то тихо сказала.
Её раскрепощённое, естественное поведение, всё, что она говорила и, как говорила, было непривычно для нас в те годы. Нет, не дико, просто не принято было тогда, так открыто при посторонних людях, проявлять свои чувства. А для неё было всё просто и, как надо. Как носить летом лёгкие открытые платья, не скрывающие фигуру, как хотеть и целовать, любить, понравившегося парня. Какими же мы тогда были разными! Потребуется несколько десятилетий, и мы сравняемся во всём с ними. И, как обычно, на свою беду, даже «переплюнем» их в чём-то.
- Пойдёмте потихоньку, а то она замёрзла слегка, всё же сквозит здесь, – предложил нам Влад, обнимая девушку.
- Ещё бы не замёрзнуть, - такую порцию захреначила, - не удержался Женька.
Не думаю, что она поняла последнее слово из его реплики, но соглашаясь, она кивнула.
Подозвав официанта, Влад рассчитался с ним, накинув пятёрку сверху за усердие. Они шли с Лолой впереди, а мы с братом слегка отстали. Женька молчал, пока шли между рядами столиков кафе, и прорвало его только, когда вышли на площадку лестницы, а Влад с итальянкой уже спускались по ступеням и не могли слышать того, что он начал мне тихо выговаривать:
- Пять лет учёбы, служба у этих «коллег», даже кровью своей успел где-то чужую землю обрызгать, за что и получил хорошую работу. И, что теперь? Теперь всё псу под хвост полетит из-за этой итальянской юбки. Они своих, тем более бывших сослуживцев, ещё сильнее бьют за подобные выкрутасы. Ей-то что, махнёт подолом и укатит в свою Италию. Запишет в дневничок, расскажет подружкам, как славно покувыркалась в России с русским. Восполнит, так сказать, пробел в коллекции самцов. И не успеет её самолёт ещё оторваться от полосы, как Влада пинком под зад, выпрут с работы. Разве не так, как ты думаешь, стоит ли одно, другого? – Женька повернулся ко мне.
- Ты же помнишь, что он сказал на это?! Всё бесполезно, он втрескался основательно и не собирается заглядывать вперёд, живёт тем, что есть сегодня. А насчёт Лолы, мне кажется, ты чересчур загнул. Не верю я, что она такая прожжённая стерва. Не похоже.
- Можно подумать, ты их много встречал. Посмотрим.
От всей нашей юности, от нашей компании, нас осталось только трое и, конечно же, мы переживали за Влада. И опасения брата были совершенно обоснованными. Такие откровенные, можно сказать, просто в наглую, шашни с иностранкой, не могли в те годы просто так сойти с рук нашему другу.
Мы ещё спускались по лестнице, а Влад с Лолой уже поджидали нас внизу на площади. Обалденно красивая пара!
Лето, разгар курортного сезона, морской порт, центр города, кругом полно народа, а они, обняв друг друга за талию, стояли среди этого людского потока, не замечая никого. Всё правильно – любовь слепа, ей никто не нужен.
- Где вы там застряли, давайте быстрей, она замёрзла уже, - крикнул Влад, подгоняя нас.
Женька замычал, как от зубовной боли и тихо прокомментировал:
- Как же, замёрзла она! Сейчас потянет его в койку отогреваться. Зараза, заездит, замордует, угробит Влада.
- Завидуешь, что ли?! Эх, не романтик ты брательник.
- Я может быть и романтик, но точно не авантюрист-самоубийца, - парировал Женька.
- Ребята, вы уж извините нас, но мы в гостиницу, она совсем замёрзла у меня, - предсказуемо обратился к нам Влад.
Лола с виноватым видом улыбнулась.
- Созвонимся и увидимся ещё.
- Обязательно, скоро увидимся, - с обворожительно мягким акцентом, слегка запинаясь, даря нам улыбку, подхватила итальянка.
« И сама, и даже акцент прекрасен. Но сейчас я тебе об этом не скажу. Посмотрим, как ты обойдёшься с нашим Владом?», - подумал я, улыбаясь ей в ответ.
Через несколько дней позвонил Влад.
- Привет. Можешь подъехать сегодня? Есть разговор.
- Могу, мне сегодня в ночную смену. К восьми надо быть в аэропорту.
- Нормально, успеешь. Давай подгребай в «Макас».
- Добро, примерно через час буду.
Я ехал к нему на встречу, готовясь услышать далеко не лучшие новости.
Влад сидел за столиком в углу кафе. Пачка сигарет, чашка с ещё парящим кофе, две пустые рюмки и графинчик на четверть заполненный чем-то светло-коричневым. Видно, заказал коньяк. Увидев меня, он подозвал официантку и что-то сказал ей.
- Привет, и что ты меня сюда выдернул? После того, что здесь случилось со Светкой, меня ноги сюда не несут, - спросил я друга, подойдя к столу.
- Да ты знаешь, наверно по привычке, а вот сел, вспомнил всё и, не по себе стало. Давай, выпьем по полтинничку быстро, тем более что повод есть, и свалим. Один чёрт, рассказывать здесь я не собирался. Ушей много лишних.
- Давай начнём с повода. В последнее время ты научился удивлять нас, чего раньше в тебе не наблюдалось, - сказал, усаживаясь за стол и пока Влад разливал по рюмкам.
- Позавчера мы с Лолой подали заявление, - отрывая рюмку от стола и глядя мне в глаза, произнёс Влад.
- Куда подали? – задал я идиотский вопрос, хотя и понимал, что в этом случае может быть только один вариант ответа.
- Ты знаешь другие места, куда подают бумаги перед свадьбой? Похоже, ты не очень удивлён.
- А чему тут удивляться? Я же говорю, ты начинаешь приучать нас к сюрпризам. Поздравляю, действительно серьёзный повод, но более интересны последствия. Ладно, давай обмоем это гиблое дело.
Мы подняли рюмки, выпили. Запив коньяк глотком кофе, спросил друга:
- А где же сама виновница очередного сюрприза?
- Они вчера с отцом улетели домой. Мы с Лолой после подачи заявления зашли в салон, она хотела посмотреть, что ей могут предложить здесь из свадебных нарядов. Ничего не понравилось. Сказала, что такое убожество, её не интересует. У себя в Милане, ей сошьют всё, что она захочет.
Пока Влад всё это мне разжёвывал, оправдывая поступок невесты, у меня в голове сформировалась и укоренилась мысль: «Похоже, Женькины прогнозы сбываются. Влад, зараза, что же ты творишь?» Я промолчал, но по напряжённо-недоумённому выражению моего лица, можно было легко догадаться, какие мысли зародились у меня. Мы с ним знали друг друга не один год, жили в одно время и в одной стране. Ничего удивительного, что и мыслили зачастую, одинаково.
- Пошли отсюда, - Влад встал и, доставая из кармана деньги, направился к барной стойке.
Сделав ещё глоток кофе, я направился следом за ним к выходу.
На тенистой аллейке, что была за гостиницей, нам повезло - освободилась скамья. Пожилая пара поднялась с неё, направляясь нам навстречу. Мы поспешили занять место, доставая на ходу сигареты. Закурили. Влад долго молчал, опустив голову, бесцельно изучал мелкий гравий дорожки.
- Хорош, давай, рожай! Ведь не ради только этой новости ты высвистал меня сюда? – постарался я прервать затянувшееся молчание друга.
- Не торопи, дай подумать, с чего начать, чтобы ты понял. У самого голова пухнет от всего. Тут одно за другое цепляется и только теперь начинает что-то проясняться.
- Начни, попробую разобраться.
- Сегодня меня вызвал директор гостиницы и сказал, что ему звонили из комитета. Мол, меня сегодня ждут там и пропуск уже выписан. Дал мне отгул на целый день.
- Что сказать?! Хорошее начало! А не посоветовал он тебе сходу котомку с собой прихватить? – съехидничал я.
- Слушай, завязывай! То Женька, то ты теперь. Тоже мне – друзья детства, - Влад слегка взвился.
- Да ладно тебе. Всё, молчу и слушаю.
- После разговора с комитетчиками я сразу тебе и позвонил из автомата. Разговаривали там со мной совершенно спокойно, нормально. Правда, тоже с подколками. И, как бы, между прочим, жёстко так, напомнили, что срок моей подписки о неразглашении ещё не истёк и если свадьба всё же состоится, то ни о каком выезде в Италию, я даже мечтать не могу. Вы с Женькой тоже так думаете, что я только об этом и мечтаю? – Влад резко повернулся ко мне.
- Да брось ты! Ты такую девчонку отхватил, что с ней потерять голову не грех и здесь, не думая ни о чём ином. Хотя, … я ж понимаю, что ты не идиот, который может отказаться, если такая возможность представится, - ответил я, как можно убедительней.
- Ты прав, совсем потерял, а теперь окончательно. Ведь я ничего толком о ней и не знал. Ни до этого было. Мне тридцатник скоро, а влюбился, как сопливый мальчишка. И она ничего о себе и семье толком не рассказывала. Мы были вместе всё это время, а остальное для нас не имело значения. А когда прилетел её отец, она представила меня, как своего жениха и заявила, что мы завтра идём подавать заявление. Вот тут-то и всплыло такое, что у меня до сих пор мозги раком стоят!
- Во, как интересно! А поподробнее? – подтолкнул я Влада к продолжению.
- Папашка у неё совершенно нормальный мужик, - продолжил Влад рассказывать. Небольшого росточка, полноватый, шебутной такой, разговорчивый и, похоже, не дурак выпить. Лола представила меня ему и тут же добила, объявив, что мы идём подавать заявление - отец опешил. Она его, как «обухом по голове» огрела. Башкой замотал, с неё на меня и обратно взгляд переводит, раз, другой, а потом говорит:
- Так нельзя, я должен обдумать, - и обращаясь ко мне, - извините, мы сейчас с Лолой поднимемся ко мне в номер и всё обсудим, а в двадцать часов встречаемся с вами здесь, в холле, поднимемся в ресторан и продолжим там. Встал и пошёл к лифту, а Лолка мне шепчет:
- Там же в мини баре водка! – Не волнуйся, всё будет хорошо, я прослежу, чтобы к вечеру он был в норме.
- И действительно, - продолжил Влад. - Видно, что днём мужик грамм двести врезал, но к вечеру был в порядке. Поднялись в ресторан, и он заявил, что в Союзе хорошего вина нет, а значит, мы с ним будем пить водку, а Лола только сок.
- На каком языке вы с ним общались, или Лола была за переводчика, - спросил я Влада.
- Да ты что, нет, конечно. На английском весь разговор шёл. Оказалось, что он владелец одной из крупнейших в Италии фирм, которая занимается поставками комплектующих для автомобилестроения по всей Европе и не только. В Сочи прилетел к дочке из Тольятти, куда его возили наши для знакомства с заводом и проработки крупного контракта на поставки.
- Ни хрена себе, ты попал! – не удержался я. Так он, выходит, и миллионер ещё вдобавок?
- А ты думаешь, я его спрашивал? Ему очень понравилось наше выражение – империалист. Пока сидели за столом, несколько раз его вставлял в разговоре, когда надо и не надо:
- Я, для вас русских – империалист! - и ржал во всё горло, как жеребец.
- Нормально так посидели, поговорили, правда, когда пришло время расходиться, нам с Лолой пришлось его поддерживать, провожая до лифта и номера. Она шепнула мне тихо, уже у дверей его номера:
- Не волнуйся всё нормально, он у меня хороший и ручной. И засмеялась.
- А что ты хочешь?! Единственная и любимая дочка, видно, что «верёвки» из папашки вьёт. Но, я бы не сказал, что она избалованна, при таких-то возможностях.
- Ты это успел уяснить за две недели? – с сомнением в голосе, спросил я Влада и, не давая ему возможности ответить, продолжил:
- Ладно, с этим понятно, а дальше-то, что было?
- На следующий день, как мы подали заявление, они улетали домой, а я работал. Проводить их в аэропорт начальство меня не отпустило, да я и не надеялся. Проводил только до интуристовской чёрной «Волги», которая полагалась отцу, как VIP туристу. В его присутствии мы с Лолой распрощались весьма целомудренно, и он сказал ей:
- Садись в машину, - а когда села, захлопнул дверцу.
- Протянул мне руку, прощаясь, а левой прихватил меня за пуговицу на рубашке и слегка потянул со словами:
- Парень, она у меня одна и я не умею ей отказывать ни в чём, но если я пойму, что ты её просто используешь, то я оторву тебе яйца уже там, у нас! Ты меня понял?!
- Ничего себе! Молодец мужик! – вырвалось у меня. И, что ты ему сказал на это?
- Хватило ума, ответить в его же духе. Правда, на «вы», но – послал.
Пока я с удовольствием смеялся, представляя себе эту картинку, Влад, щёлкнув ногтём по донышку сигаретной пачки, выбил из неё парочку и, одну протянул мне.
Закурили. Выдохнув дым после первой затяжки, я спросил друга:
- И чем закончились проводы будущего «родственника»?
- Нормально закончились, он захохотал, хлопнул меня по плечу, сел в машину и они уехали. Совершенно не представляю теперь, что будет дальше и чем всё закончится, но ни о чём не жалею. Ты веришь?
- В то, что не жалеешь сейчас – верю! А вот не пожалеешь ли потом … поживём, увидим.
- Это как понимать? Ты меня утешил?
- Ты в этом нуждаешься? Скажи лучше другое, только честно, ты в неё-то веришь? Ведь сейчас твоей Лоле семья такую накачку устроит, что мама не горюй. Выдержит ли? От этого и будет зависеть, что будет потом с тобой здесь. Понимаешь? Сейчас КТБешники с тобой вежливо общаются - государству нужен контракт с её отцом, обожающим свою дочь. Поэтому и возятся с тобой. А если что-то пойдёт не так с ним, или у тебя с Лолой, ты же понимаешь?
- Всё понимаю, а ей верю, - после паузы, сосредоточенно гася окурок о край урны, ответил Влад.
- Кстати, а твои-то старики как? Знают?
- Вчера вечером рассказал всё, - тихо ответил Влад, опять пристально изучая гравий дорожки.
- И, как?
- Как-как! Отец обозвал дураком и идиотом. Мать, похоже, всю ночь проплакала.
- Короче, «осчастливил» ты их. Ладно, что уж теперь, остаётся только ждать. Пошли потихоньку, ехать мне надо. Переодеться, перекусить и на работу пора, - сказал я, глянув на часы.
Уже когда шли к автобусной остановке, Влад тихо попросил меня:
- Ты брату пока ничего не рассказывай, а то начнёт подкалывать меня, могу не выдержать. Сам понимаешь, друзей детства много не бывает, их беречь надо.
- Ясное дело! – подтвердил я.
На перекрёстке мы разошлись в разные стороны.
Известное дело, ждать и догонять – хуже, что-либо трудно придумать. А что оставалось делать? Ждали. Ждали с нарастающей тревогой и с еле теплящейся надеждой. А вдруг?! Должна же быть хоть какая-то справедливость на этом белом свете? И оказалось – что она бывает!
Через два месяца была свадьба.
Праздничный стол почти затерялся в небольшом банкетном зале. Участников торжества было очень мало. Если во Дворце бракосочетания это не так бросалось в глаза, то в ресторане, даже официанты, обслуживавшие свадебный стол, с трудом скрывали недоумение. Они привыкли к большим застольям и шумным компаниям на южных свадьбах, а тут … и двух десятков гостей не набиралось. Ни один из сослуживцев Влада не решился появиться ни во время регистрации, ни сел за праздничный стол.
- Ты их приглашал? – недоумевая, спросил я Влада, ещё перед регистрацией.
- О чём ты говоришь?! Конечно! Боятся просто, они же понимают всё и не хотят нажить себе неприятностей.
- Поздравили хоть?
- Да, осторожненько так, с оглядкой друг на друга. И только дежурная по этажу, подловив меня в пустом коридоре, обняла, расцеловала, и сказала:
- Вот теперь ты на моём этаже на законных основаниях, обещаю, что больше в дверь вашего номера стучать не буду.
- Да вы давно уже и не стучите.
- Так что ж я, чурбан бесчувственный что ли?! Я женщина - всё понимаю. Поздравляю, сынок! Счастья вам.
Наши с Женькой тётушки, выяснив у Влада, что больше гостей он не ждёт, быстро переговорили с официантами. Убрав с дальнего конца т-образного стола, лишние приборы, они заставили его вазами с цветами. Чего-чего, а цветов было много и, когда гости вошли в зал, всё было пристойно.
Нет, эта свадьба не гремела, не шумела, но когда администратор основного зала объявил о молодожёнах и они под первые аккорды вальса вышли на танцплощадку ресторана, зал ахнул и зааплодировал. И, было от чего: ослепительно красивая невеста, в потрясающем подвенечном платье. Ни тени смущения на лице, глаза лучатся счастьем, и она не отводит их от лица теперь уже мужа. Он в светлом летнем костюме, ворот белоснежной накрахмаленной рубашки расстёгнут, подчёркивая красивую смуглость кожи. Не видя никого вокруг, они кружились в вальсе. У близких, блестели слезинки в углах глаз, а зал взорвался приветственным рёвом и аплодисментами, когда музыка стихла.
Фотографу из сочинского ателье, приглашённому, чтобы зафиксировать свадебное торжество, очень удались несколько снимков и в последующие годы два крупных фото со свадьбы Влада и Лолы, года три украшали витрину городского «Дома быта», пока не выгорели под южным солнцем.
В пику всем нам, кто не верил в благополучный исход этой итало-советской истории любви, её первая часть закончилась благополучно. И нам же довелось быть невольными свидетелями необычного, не укладывающегося ни в какие рамки реалий тех лет, продолжения этой эпопеи, затянувшейся ни на один год.
Жить в малогабаритной двушке родителей Влада новобрачные не хотели, как мне кажется, это даже и не обсуждалось. Да и кому захочется, чтобы каждый твой вздох или сладостный стон был слышен, пусть и не чужим ушам, но всё же? Так Лола столкнулась с первой реальностью советского быта. Кто знает, возможно, если бы не её отец-«империалист», их ладья семейного счастья так и разбилась бы о твердыню нашей неустроенности. Но был отец, безумно любивший дочь, который долго оплачивал в гостинице всё тот же номер, где и жили Лола с Владом. Ситуация выглядела нелепо и дико, но так было.
Весной в середине мая, она прилетала в Сочи к Владу и оставалась с ним до конца октября. Когда погода на Черноморском побережье окончательно портилась, она улетала домой в Италию и появлялась вновь на пару недель перед католическим Рождеством. Они вместе с родителями Влада встречали русский Новый год, и она вновь улетала, кутаясь в лёгкую, красивую, но плохо греющую шубу итальянского пошива. В её отсутствие, Влад перебирался к родителям, и она каждый вечер названивала ему, что обходилось её отцу, тоже в немалые деньги.
В первые три года Лола дважды осчастливила Влада, родив вначале «няньку», а затем «ляльку» - дочку и сына. Перед родами она улетала домой, а Влад метался здесь, как тигр в клетке, каждый раз страшась, что она родит в самолёте. Ещё во время первой беременности Лоле стало известно, что в Союзе и даже в Сочи, правда, в очень ограниченном объёме, существует кооперативное строительство, а Влад, как гражданин своей страны может встать в эту бесконечно длинную очередь и купить со временем, так нужную им квартиру. Этот единственный шанс получить свою крышу над головой запал в её сознание, поглотил полностью и мобилизовал. Почему именно это стало целью, а не возможность вывезти мужа в Италию?
Такого варианта просто не существовало тогда. Все попытки её отца надавить на все рычаги, уговорить, кого надо и где надо, не давали результата. «Лубянка» упёрлась, демонстрируя, что она не автопром, даже не Министерство иностранных дел и «купить» их, каким-то там контрактом не получится – Влада не выпускали из страны. Я как-то не выдержал и спросил его:
- Какого чёрта?! Неужели ты владеешь такими секретами, что они так упорно держатся за тебя.
- Дело принципа, комитет просто демонстрирует итальянцу, кто в этом доме хозяин, - ухмыльнувшись, ответил друг.
Уже за первые два года замужества Лола вполне сносно овладела русским языком и её бурный темперамент, пробивная способность, помноженные на возможности отца, возымели своё действие. Она просто измучила, извела городские власти: исполком, горком партии, прося и требуя, чтобы Владу предоставили возможность купить кооперативную квартиру. Ситуация с молодой семьёй выглядела действительно дико. С малым ребёнком на руках и вновь находясь в «интересном положении» итальянка с мужем уже второй год жили в гостинице. В этот отрезок времени, даже мне довелось стать невольным свидетелем очередного «штурма» Лолой, сочинского горкома.
Оказавшись в центре города по каким-то своим делам, я с противоположной стороны тротуара увидел вдруг Лолу, медленно поднимающуюся по ступеням к дверям городской власти. Обременённая уже огромным животом, она медленно, но уверенно шла к своей цели, а рядом шагал, совершенно посторонний мужчина, держа в руках детскую летнюю коляску с её маленькой дочкой. Ещё мгновение и они вошли в помещение. Вечером я позвонил Владу и рассказал об увиденном.
- Ты знаешь, я уже стараюсь не лезть к ней с этими разговорами и убеждениями - не делать этих бесполезных попыток. Она, не зная наших реалий, неумолима и ничего не хочет признавать. Я уже измучился, что-либо ей объяснять, и ужасно боюсь только одного – чтобы она не родила второго, прямо на ступенях или в одном из кабинетов. Она смеётся, рассказывая мне, что в горкоме, при её появлении, дежурящие там милиционеры прячутся и не преграждают ей путь к приёмным. Ты представляешь?!
- Представляю. Интересно, кто бы смог устоять под напором такой красивой иностранки, обладающей огромным животом и темпераментно сыплющей репликами на русском, а то, на итальянском языке. Хотел бы я посмотреть на этого кадра! – улыбаясь, и явственно представляя подобную картинку, ответил я Владу.
И она-таки, додавила их!
Как и каким образом, городским властям удалось впихнуть Влада в очередь на покупку квартиры в ожидающий уже госприёмку дом – это не интересно. Главное, что через несколько месяцев, держа трёхмесячного сыны. Сопровождаемая мужем с дочкой на руках, родителями, прилетевшими в Союз по такому поводу и близкими Влада, Лола наконец-таки, вошла в свою квартиру. Сомнений о том, что покупку жилья и всей обстановки в неё, оплатил её отец, ни у кого не было.
Позже, нам с братом Влад рассказывал, что заполучив внука-наследника, тесть впал в затянувшуюся эйфорию. Он совершенно не понимал, и не желал понимать, как его дочь с двумя детьми будет передвигаться по городу в общественном транспорте, и упорно порывался осчастливить молодую семью покупкой машины. Владу с огромным трудом удалось отговорить его от этой идеи. Сумел убедить, что они не хотят привлекать к себе лишнего внимания и зависти окружающих. Да и «дразнить гусей» из всевозможных кабинетов – себе дороже. Уговорили «империалиста» и, счастливо прожили в этой квартире почти пять лет, прежде чем Влад с родителями всё же уехал из Союза.
Произошло это в середине восьмидесятых годов, когда меня уже не было в Сочи. Убедившись, что наладить семейную жизнь невозможно, я развёлся и, бросив всё, уехал в Ленинград. На тот момент, когда Влад уезжал из страны, у меня уже была другая семья, а сыну шёл четвёртый год.
Вывозила из Союза мужа и Влада его мать-гречанка, родом из сочинской Красной поляны. В восьмидесятые годы, неожиданно для многих, началась последняя на сегодняшний день эмиграция греков. Продавая дома с садами, со слезами обрывая родовые корни, тонким ручейком, набивая контейнеры скарбом, прихватив горсть земли с могил предков, предчувствуя что-то неладное, надвигающееся на страну, греки потянулись на историческую Родину.
В стране действительно происходило что-то странное и непонятное ещё даже для всесильных комитетчиков. Им совершенно было не до Влада и его выезду из страны не чинили препятствий. Нам было понятно, что в Греции он с родителями задержится всего на несколько дней. Так и произошло.
Уезжая, Влад продиктовал по телефону моему Женьке номер телефона в Италии. Брат записал, а потом сунул эту бумажку куда-то и благополучно забыл – куда сунул. Меня это не удивило. Так оборвалась связь с Владом и долгие годы мы не знали о нём ничего.
Но, между этими событиями, растянувшимися на годы, произошла ещё одна встреча. Ранней осенью семьдесят восьмого года, был звонок с рабочего телефона Влада.
- Привет. Светка в городе!
И после паузы.
- Ты слышишь меня?
- Слышу …