Начиная рассказывать об очередном, третьем годе моей жизни в Академгородке, я вспомнил об одной особенности того времени. Точнее, не того времени, а моего ощущения его. Мне было уже 26 лет, я уже прочно врос в Академгородок, и я был уже его старожилом, а все, кто появлялся в нём, были новосёлами.
В Академгородке появилось после Нового года довольно много жителей, потому что заселилось несколько домов в микрорайоне «А» и возросло число студентов НГУ, которые по-прежнему жили в студенческом общежитии на Обводной улице.
Подавляющее число жителей знало меня в лицо и по имени, и я знал почти всех. Было как в большой деревне: все знали всех.
У нас было всего две улицы – часть Академической и Обводная, причём обустроена и обжита была только Обводная, на которой стояло пять трёхэтажных домов и четырёхэтажный дом, где на двух верхних этажах жили студенты. Вновь сданные дома были четырёхэтажными. Они стояли вкривь и вкось в глубине микрорайона «А» в соответствии с принципами «свободной застройки», о которой я тогда слышал не раз от приезжавших к нам архитекторов. Она почему-то считалась новым словом в градостроительной архитектуре.
Но новые фундаменты домов по Академической улице – и слева, в микрорайоне «Б», и справа, в микрорайонах «А» и «В» – уже стояли либо параллельно улицам, либо перпендикулярно. Почему архитекторы отказались от «свободной планировки» мне неведомо. Но на всех планах Академгородка, которые я тогда видел, – они в изобилии синились (тогда была такая копировальная техника – делались синьки) и были в каждом институте, а мне их давали в УКСе.
Так вот. Я себя чувствовал старожилом, ко мне обращались по разным житейским делам, и я, по мере сил, старался помочь каждому. Считал это своей обязанностью.
И все новосёлы знали: есть в Академгородке бытовая комиссия, и там всегда помогут.
Разумеется, я был не один. Но, удивительное дело, все люди, работавшие в ней, были внимательны, вежливы, бросались на помощь. Все были принципиальны, но добры и заботливы.
А помощь тогда была очень нужна: неустроенность быта часто ставила людей в тупик. Некоторые не знали, к кому обратиться, да и обратиться тогда было не к кому. И когда они видели, что их трудности кто-то принимает близко к сердцу, готов помочь (часто даже просто советом), становилось легче переносить и отсутствие магазинов и продуктов, и отсутствие электриков и сантехников, и парикмахеров, и ржавую воду в кранах, и ещё десятков других мелочей, из которых складывается жизнь и быт человека. Не лучше было и с духовными потребностями.
1961 год стал годом, когда торгово-бытовые учреждения, детские учреждения стали, наконец, сдаваться. Что-то стало появляться и для изголодавшихся душ. Мы сумели приблизить это время. Мы были той активной частью маленького городковского общества, которое всех будоражило, требовало создать нам человеческие условия жизни, добивалось этого.
Поначалу на нас смотрели как на досадную помеху. Но постепенно мы заставили считаться с нами. Идти навстречу нашим требованиям.
Но сколько сил мы потратили тогда на это…
И теперь, через пятьдесят с лишним лет, я спрашиваю самого себя: «Было ли это нужно? Тратить нервы, время, отнимая его от работы, семьи, отдыха? Ведь сегодня об этом никто и не помнит. Всё это кануло в лету. Да и очень многих людей, кто жил тогда, уже нет. И жизнь совсем другая, и заботы другие».
Сам себе на этот вопрос я отвечаю однозначно: «Да, было нужно. По-другому я не мог. Не могли по-другому и те, с кем я вместе работал. Ни о чём не жалею! В схожей ситуации поступал бы таким же образом». Да и взгляды на жизнь изменились.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2018/06/13/1862