Летом 1999 года я подписался на работу в одесском областном избирательном штабе действующего Президента Украины Леонида Кучмы, который переизбирался на второй срок. Меня наняли пиарщиком, хотя должность звучала угрожающе - куратор спецпроектов.
- Можешь взять помощницу! - многозначительно улыбаясь, сказал начальник штаба. - Желательно из местных…
- Надя! - вспомнил я имя случайной знакомой.
Мне полагалась съёмная светлая квартира в Аркадии, после заселения я поехал искать девушку. Знал только адрес, но совершенно не знал города.
- В Одессе стоит свернуть с любой центральной улицы во двор, и ты моментально попадаешь в свой замкнутый мир… - подумалось мне после часа бесполезных блужданий.
Я плутал в районе предположительного проживания Надежды, словно Моисей в пустыне. Зашёл в очередной таинственный двор и застонал:
- Тут тихо, сумрачно, и никого!.. То есть абсолютно никого!
Бельё сушилось на верёвках между трёхэтажными домами, ленивый кот валялся на подоконнике.
- Ни номеров домов, ни номеров квартир, ни домофонов! - я вернулся на залитую солнечным светом улицу с картины Ван Гога. - Чертовщина какая-то!
Вдалеке виднелись частные домики, облепившие склон горы. Послышался крик еврейской бабушки, с классическим акцентом:
- Изя, мальчик мой, иди скорей, таки кушать. У нас сегодня на обед борщ, курочка и компот.
- Не могу, бабушка, я Петьку душу! - ответил подростковый голос.
- Изя, мальчик, оставь-таки в покое бедного ребёнка. Зачем ты его
душишь?
- А он обозвал меня еврейской мордой.
- Ну, закончишь его душить, - разрешила бабушка, - вымой руки и иди-таки кушать обед.
Я поспешил на голос спросить, куда собственно попал. Старая одесситка в перстнях сидела на стульчике возле обшарпанного подъезда с видом удава Каа, встретившего единственного оставшегося в живых кролика и внимательно посмотрела на гостя.
- Добрый день! - поздоровался я. - Простите, вы не могли бы подсказать, это дом №4?
Последовала трагическая минута молчания, после чего она попросила:
- Пожалуйста, хромше! Я плохо слышу.
- Я говорю: «Добрый день»!.. Простите, вы не могли бы подсказать, это дом №4?
- Ой, зачем же так кричать, ви не на Привозе!.. Ви, правда, думаете, что сейчас день и он добрый?
Возникла пауза с моей стороны, после чего уточнил:
- Ну, вы же не спите...
- Ах, молодой чоловэк, в моём возрасте на сон нужно всё меньше времени! - заверила бабушка. - Был бы жив мой покойный Мойша, он бы вам подтвердил, что перед смертью спать не хочется вовсе! Я пожила своё, видела белых, видела красных, видела голубых, ви должны себя бэрэчь. Зачем ви так всюду спешите? Прямо как мой покойный Мойша, да будет земля ему пухом!
- И всё-таки, - настаивал я, - вы не подскажете, где тут дом №4?!
- Почему не подскажу?.. Подскажу. Но, простите, ви уверены, что вам нужен именно этот дом? Я вот начинаю забывать, что мнэ нужно…Не поверите, инохда хожу в махазин за хлебом с запиской. Иначе
могу не вспомнить, зачем я таки вишла из дома. Был бы жив... Так какая
улица Вас интересует?
С отупевшим взором я пошарил по карманам в поисках записки с адресом. Когда достал, уловил иронический взгляд старушки. Горячо заверил:
- Эта улица!.. На ней должен быть дом №4!
- Ну, если ви ховорите, что должен, то он наверняка есть! Не расстраивайтесь и посмотрите на стене под аркой, может быть, там написано?
Матерясь про себя, пошёл назад к арке. На жёлтой стене между граффити «Океан Ельзи» и «Динамо-Киев» увидел жёлтую, едва различимую цифру четыре. Скрипя зубами, возвратился обратно.
- Ну и што там написано? - спросила бабушка с добрыми глазами.
- Там написано четыре.
- Шо ви ховорите?! Тохда значит это и правда четвёртый дом. И шо вам тут нужно?
Остывая, я вспомнил, где нахожусь, поэтому спокойно сказал:
- Мне бы Надежду найти...
- Шо?
- Я говорю, мне бы Надю найти!..
- Ай-я-яй! Так бы сразу и сказали!.. А то улицу ищите, то дом...
- Я и говорю! Где тут живёт Надя?!
- Ну и шо ви хотите этим сказать? Шо и, правда, знаете нашу Надю?
Я посчитал до десяти и терпеливо объяснил, что знаю:
- Виделись, когда она приезжала в Киев на встречу пиарщиков!
- А шо это такое?
Стремясь завоевать расположение электората, я подробно объяснил суть нашей работы. Та терпеливо слушала, изредка согласно моргая в самых трудных местах. Устав, я возвратился к теме разговора:
- А теперь как я могу попасть к Наде?
- И после этохо ви мнэ ховорите, шо таки знаете нашу Надю?
Я сполз по стене, присаживаясь на корточки в состоянии, близком к
истерическому хохоту. Сверху открылся балкон и послышался знакомый голос:
- Бабушка, ко мне никто не приходил?
Старушка подняла вверх голову и выдала:
- Надя, к тебе очень странный молодой человэк. Он тут полчаса и всё никак нэ может зайти...
Окончания речи я не слышал, бежал наверх, перепрыгивая через три ступеньки. На удивление Надя меня вспомнила, мы принялись мило разговаривать, вспоминая общих знакомых. Я собирался перейти к цели визита, предложить ей работу, как вдруг дверь в комнату и в проёме появился рыжий нагловатый подросток.
- Надя, - сказало лохматое чудо, - к тебе пришли клиенты.
- Изя, займи гостя! - попросила она, извинилась и упорхнула.
Слово «клиент» меня слегка напрягло. Поэтому я равнодушно спросил:
- А чем она занимается?
- Бизнес новый решила организовать! - откликнулся младший брат. - Клинику по лечению хомячков!
- Она ветеринар?
- Нет! - пояснил подросток. - Объявления развесила об открытии специализированной клиники по лечению хомяков. Купила она большой вольерчик, закупила целое стадо разномастных хомячков. У нас чуть ли не в каждой квартире хомяк живёт. И потянулся к ней народ с болезными зверушками. Хочешь посмотреть?
Я согласился, он вывел меня в короткий коридор и приоткрыл дверь в соседнюю комнату. Там стояла Надя в белом халате и с умным видом
осматривала болезненную зверюгу, а потом заявила:
- Для более детального обследования, оставьте животное до завтра, а утром получите в лучшем виде.
Малолетняя хозяйка поцеловала хомяка в носик, поливая слезами, и оставила питомца на лечение. Мы отпрыгнули за дверь, и я сказал:
- А в чём смысл лечения?
- Ну, ты тупой, - заржал наглец. - Надька сейчас смывает закрюченного хомяка в унитаз и выбирает из вольерчика подходящего по цвету и размерам.
- Зачем?
- За лечение она берёт пятьдесят гривен, а на рынке хомяк стоит десять гривен. Наутро хозяева получат здоровенькую и весёленькую скотинку, а «врач» получит пятикратную прибыль.
- Это получается! - изумился я. - Сорок гривен навара с хомячка!
- Таки да!
Вошла Надя, и я увёл её из этой кузницы денежных знаков. Я попросил аборигенку показать мне Одессу. Через полчаса мы оказались в знаменитом порту, в который пресловутый Костя приводил шаланды, полные пропавшей ныне рыбы кефали.
- Активное судоходное движение, - вела экскурсию Надя, - разные корабли прибывают…
Я увидел, что для разгрузки здесь использовали дешёвую рабочую силу, местных бомжей, которые в большом количестве ошивались в окрестностях порта. Некоторые из них дремали на солнышке.
- А что одесскому маргиналу для счастья надо? - риторически спросила Надя. - Кепка на нос, чтобы солнце не било в глаза, да бревно под голову.
О работе они не беспокоились, работодатели их сами находили. Но владельцы маленьких судов не хотели платить много. А грузчики не хотели получать мало, и очень сердились, когда их будили с «несерьёзными» предложениями.
- Смотри! - толкнула меня в бок провожатая.
Напротив, нас лежал подобный труженик, у которого было написано мелом на подошвах:
- Меньше «десятки» не будить.
- И всем всё понятно! - одобрил я.
Из порта мы поехали на Привоз. Один продавец предложил мне попробовать его яблок и протянул надкушенное яблоко. Я попросил нож.
- У нас в Киеве продавцы яблок даёт нож, чтобы покупатель отрезал себе кусочек… - шепнул я девушке.
Одессит меня успокоил:
- Да вы не бойтесь, это не кто-то чужой кусал, это я кусал!
Яблок я купил, назад мы ехали на одесском трамвае. Тесно, мы стояли в середине вагона. Город я знаю плохо, глазею по сторонам, вычисляю, сейчас выходить или на следующей. Пожилая одесситка, уловив мою нерешительность, заявила с характерной интонацией:
- Сейчас конечная. Вы выходите или таки едете дальше?!
- А Вы? - откликнулась Надя.
- А Вам, зачем знать эту интимную информацию?
Пока я провожал девушку до её дома, предложил работу на кандидата в президенты. Она неожиданно с радостью согласилась. Мы решили отметить начало совместной деятельности и пошли в бар на углу Преображенской и Большой Арнаутской.
- За плодотворное сотрудничество! - многозначительно сказал я и выпил.
Бармен, «молодой пацан» лет пятидесяти, налил нам ещё водки, других напитков там не было. Он мирно, с пониманием беседовал с таким же, как и он, одесситом.
- Саичка, шо мине делать? - спросил коренной житель жемчужины у моря. - Я скоро еду «туда», ми всё продаём, так жаль, так жаль, а как же мой телевизор, мине его тоже очень жаль, он почти новий, ему только десять лет, так его жаль, шо мине делать?
- Мойша, шо ты убиваешься, - успокоил его бармен, - надо ехать, таки да надо, а телевизор возьми с собой.
- Нахрена мне это гавно там надо! - громко возмутился посетитель.
Бармен пожал плечами и снова налил нам водки. После пятой порции мы с Надей поехали на мою квартиру, а дальше я не помню. На следующий день был выходной, и пока Надя отсыпалась после бурной ночи, я отправился на берег славного Чёрного моря.
- Вот он рай! - нежился я на ласковом песке.
Ближе к обеду разомлевший и назагоравший у воды дикий аппетит, возвращался с пляжа. Пошёл на остановку трамвая. Остановка располагалась недалеко от набережной, людей тьма.
- Здесь электротранспорт бесплатный! - изумился я щедрости города.
Рядом с остановкой шлялись несколько характерных личностей с хронически не трезвеющим взглядом и синдромом острой алкогольной недостаточности. Продавали неизвестно как добытые дары моря. Ко мне подошёл один из таких продавцов с потрёпанным полиэтиленовым пакетом, в котором виднелось килограмма два жирных кругленьких бычков.
- Надя их пожарит! - мой нагулянный аппетит, и воображение сразу представили мне их зажаренными, рядом с парой-тройкой бутылочек холодного пива.
Традиционно поторговавшись, я совершил мужичком взаимовыгодный обмен деньги - рыба. Дабы не напрягаться и не держать в руках увесистый и
грязноватый пакет, поставил его на бетонный парапет и продолжил ждать вожделенный трамвай.
- Где же он ползает?! - ругнулся в сердцах.
Зная знаменитый одесский менталитет, старался не упускать из виду лежащих в двух метрах от меня бычков. Боковым взглядом оценивал ситуацию.
- Вроде всё в порядке, никто не зарится, правда рядом с пакетом сел на парапет лысоватый щупленький мужичонка, курит, о чём-то беседует с подошедшим представительным мужичком в зелёных шортах и пёстрой рубахе-гавайке… - отметил я автоматически.
Через пару минут мужичок закончил курить, встал и ушёл. Прошло ещё минут семь и появился долгожданный гулящий трамвай. Народ подтянулся к остановке поближе. Я шагнул к пакету, взял его в руку и развернулся в сторону трамвая.
- Эй, мужик, а ты, куда мою рыбу упёр? - услышал сзади мужской голос.
Обернулся и понял, что голос принадлежал мужику в шортах и гавайской рубахе. Крайне удивился его наглости, но вежливо пояснил, что это моя рыба, купленная на остановке минут двадцать назад. Мужик в свою очередь пояснил:
- Это моя рыба, купленная вот на этом месте у лысенького щупленького мужичка десяток минут назад.
Дальнейшие разборки прояснили, что тот лысенький щупленький мужичок умудрился, не притрагиваясь к пакету, удачно продать его ещё раз прямо под моим носом.
- Вот она знаменитая одесская смекалка! - засмеялся я.
Мы поделили злополучную рыбу пополам и сели ждать другого трамвая. Поедая вечером жареную рыбу, Надя неожиданно сказала:
- Тебе нужно взять в наш избирательный штаб Борю!
- Зачем? - поперхнулся я.
- Он мой друг, - сообщила она по секрету, - еврей. Причём настоящий.
- А чем докажешь?
- Взять хотя бы тот случай, когда он купил машину за сто «баксов», разбил её, а потом по запчастям продал за семьсот.
- Точно еврей!
- Я ж говорю, самый настоящий…
Я пригласил Бориса на работу и с помощью активных местных жителей быстро организовал эффективную предвыборную работу. Борис оказался незаменимым работником, только слишком трепетно относился к своему здоровью и здоровью близких.
- Кругом столько болезней, - испугался он предложения сходить на пикник за город, - а нас так мало…
Однако от коллектива решил не отрываться. Сходили мы вместе, всё нормально. Вернулись, полные сил и здоровья. Через неделю наметился банкет с просмотром фильма и фотографий. Товарищи собрались, банкет начался, а Бориса нет.
- Что случилось? - спросил начальник штаба.
- Он в больнице.
- Да ты, что?
- Клещ.
- Клещ - это опасно, наверное, энцефалит подцепил...
Через пару дней наведались к Боре в больницу. Прошли в палату, там он лежал, весь прозрачный.
- Что случилось? - осторожно спросил я. - Рассказывай!
Оказалось, по приезду из похода Боря нашёл клеща на штормовке.
- Ну, нашёл, - удивился я, - не впился же, раздавил бы, да и выбросил...
- Я так и хотел, да жена с тёщей увидели.
- Ну и что?
- Теща, она медработник, перепугалась, погнала в свою поликлинику укол ставить на всякий случай. Тёща позвонила, поставили двойную дозу, а на укол у меня аллергия, на «скорой» из поликлиники увезли в больницу.
- Ну и что, антиаллергенов нет, что ли!
- После укола антиаллергена я сознание потерял, и меня положили в
стационар… Врачи обследуют вторую неделю, говорят «белокровие».
- Да ты что!
- Несовместимость какая-то...
Я в полном шоке вышел из больницы и упёрся в объявление на воротах кладбища, расположенного напротив:
- «Здесь предоставляется платная стоянка на постоянной договорной основе».
- Нам Одессу-маму полностью не понять! - подумал я и побежал нести в массы светлый образ нашего кандидата.