10
Долго еще после разговора с господином Либером мой мозг пребывал в каком-то непонятном, замедленном режиме работы. Многое из того, что я пыталась забыть, как клеймо, навечно отпечаталось в памяти. Я чувствовала, что не в силах противиться воле экспериментатора, пыталась успокоиться и смириться с тайной своего существования. Но мне бы не удалось справиться с непокорным разумом, если бы не Глория, которой было поручено присматривать за мной. Я видела, что добрая старушка изо всех сил пытается помочь, и доверилась ей. Доверие – самый правильный шаг на пути к уничтожению гордости. Почему-то господин Либер не упомянул об этом. С каждым новым откровенным разговором с Глорией эмоции уступали место здравому смыслу. Наконец наступил момент, когда я готова была отправиться в обратный путь. Все уже было решено между нами, и, хотя многое не было понятно, я вполне усвоила основное правило предстоящего поведения: во всем соглашаться с окружающими и ни в коем случае не отказываться от того, что они обо мне думают. Действительная причина моего бесследного исчезновения и длительного отсутствия должна была оставаться тайной. Я осознавала, что только так смогу снова стать полноправной участницей земной жизни, и при помощи маленьких гипнотических фокусов господина Либера проблем с моим появлением не возникнет, может, даже никому и в голову не придет расспрашивать о том, где я пропадала. В Абадии прошло уже четыре года, и ни Глория, ни господин Либер не могли сообщить что-нибудь определенное о моей маме или об Альберте. Мама, вероятно, уехала тогда на Арде, Альберт же по-прежнему, успокаивала я себя, живет в Сафинах у тетушки и заканчивает академию – куда ж он денется. Я много думала о том, как возможно увижу его, что ему скажу, и всегда удивлялась дерзости и нелепости своих предположений. Сначала воображение радовало меня своими картинами, как в кинотеатре. Свет прочих мыслей, отвлекавших меня, гас, начинался один и тот же фильм, и я, как режиссер, поминутно останавливая его, добавляла все новые и новые эпизоды. Однако, как ни длительны были эти блаженные моменты, они прекращались, так же внезапно, как возникали. Снова становилось понятно, что кто-то в моей голове нагло врет, а я почему-то верю.
Глория посчитала, что мы прибудем в Сафины в пять утра, мне показалось, что это вполне подходящее время для незаметного появления в родном городе. Как и где мы остановимся на первое время, моя проводница не сказала, но многозначительно обещала: "Подожди чуть-чуть. Прилетим - все увидишь сама."