Астральное тело - Натура, или Всея Любовь - роман 3
Читать роман полностью здесь:
http://www.proza.ru/avtor/vseslavsolo&book=3#3
Часть пятая НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
Глава 2
В Подмосковье
— Послушай, Вика, ты в последнее время становишься всё больше какой-то непредсказуемой, — медленно проговорил Юра, сидючи грустно в кресле. Вика как-то виновато сидела напротив него на краешке дивана, их дети сейчас уже спали, потому что было уже около часа ночи.
Подобный разговор уже давно назревал между ними, и сегодня он стал проявляться.
— Скорее ты прав. — притупивши взгляд в пол, ответила Вика так, словно не договорив что-то. — Я тебя понимаю, но Юра..., всё не так просто.
— Мне кажется, всё началось тогда еще, когда мы жили на юге, когда ты обманула меня..., извини..., скорее..., — Юра с трудом пытался подыскивать подходящие слова, — сказала неправду: говорила, что дети, ну, ты помнишь об этом... На поверку же дочь оказалась с тобою в Москве. Ведь ты мне до сих пор еще так ничего и не объяснила. Почему ты так поступила, для чего ты соврала..., извини..., повела себя так и привезла тайком девочку в Москву? Ничего не понимаю... Если не хочешь, не отвечай и сегодня, но..., рассуди..., всё это странно и мучает меня..., должно мучить меня, но должно ли?... Ты молчишь?.. Впрочем... Извини за назойливость... Я, видимо, что-то понимаю не так или ничего не понимаю вообще... И всё же, очень хотелось бы знать: что происходит с тобой?.. — даже не спросил последнее Юра, а так, просто проговорил вслух в присутствии своей жены, чтобы она слышала его внутренний неуют рассуждений.
— Ну, хорошо, Божив, — неожиданно вся оживившись, решилась твердо продолжать разговор Вика, потом сделала небольшую паузу, вдохнувши глубоко и придержавши дыхание — У меня есть Учитель, — шумно выдохнувши немного лукаво, но открыто сказала она и смело, честно посмотрела в глаза своему мужу.
— Понятно. В Москве? — предложил ответить Юра.
— Да. — коротко подтвердила Вика.
— И кто он?
— Я познакомилась с ним совершенно случайно, в метро.
— Случайного ничего не бывает, Вика.
— Да, конечно. Но всё же, я тогда не ожидала такого знакомства.
— Ты не ответила, Вика, кто он?
— Он работает преподавателем в Литинституте.
— Литинститут. — почему-то печально произнес Юра. — Я уже год как закончил его, а такое впечатление, что никогда и не учился там. Странное впечатление, трудно объяснить его... И в самом деле странное... Я его знаю?
— Да. Это Шак.
— Интересно. И что он? — плавно говорил Юра.
— Многое дал.
— А что взял? — Вика промолчала в ответ. — Понятно. — подытожил Юра. — Люди отвечают всегда тогда, когда не больно им самим, когда не имеют боли. Тебе же, я вижу, больно и потому ты молчишь. Молчи... Когда отболит... Скажешь.
— Сейчас мой ответ может всё разрушить или многому навредить. — заботливо пояснила Вика своё молчание.
— Я и говорю, что лучше пока молчи. Потом, как-нибудь, когда ты сумеешь себя оправдать, свой ответ, скажешь его и он ничего не нарушит, а только привнесет новый и необходимый опыт, — задумчиво проговорил Юра, поглаживая и рассматривая деревянный, лакированный подлокотник кресла, он с облегчением перевел теперь дыхание.
Удивительно, но разговор, к которому стремились оба супруга немалое время, вдруг сейчас же перестал мучить обоих своим приближением и нарастанием в массе. Его тяжелая масса на поверку оказалась легка, а точнее упорядочено легка. Это всё равно, что хорошо упакованное что-то нести, иметь вместо прежнего неуютного и дискомфортного распакованного состояния. Упакованное всегда можно переставлять с места на место до времени и распаковать в нужном месте, где оно не помешает и будет на своем месте, а распакованное всегда будет требовать, чтобы им пользовались или же чертыхались о него. Вика и Юра, обнаживши свой разговор, поняли, что его лучше пока упаковать, ибо не было места, должного понимания с обеих сторон для его распаковки, должного уровня всех логически оправдательных моментов.
И в самом деле, что толку с того, когда люди, общаясь друг с другом, особенно близкие, не безразличные друг другу люди, начинают выяснять отношения, именно отношения, а не используют опыт последних, когда отношения полностью остались опытом и уже не болит, а думается.
Всегда и везде и во всём, так устроен Мир Земли, пока существуют отношения — не существует опыта. Там Где есть опыт — нет отношений. Отношения — всего лишь материал, пластилин опыта.
Выяснять отношения, значит создавать, продолжать карму, судьбу, тормозить или притормаживать развитие.
Вика и Юра теперь легко и непринужденно заговорили совершенно о другом и им стало хорошо вместе, потому что они не стали выяснять отношения там, где они еще существовали. Супруги предоставили возможность сформироваться опыту для блага семьи же.
Правда, с минуту они помолчали каждый о своём, но в их молчании не прозвучал укор или сокрытость, скорее, каждый из них выяснял то, о чём сейчас требуют обстоятельства говорить дальше. Они сейчас просматривали собственное настроение, нащупывали вопросы, которые требовалось решить, чтобы можно было составить из них мозаику осознанных действий, состоящих из уже готовых частей имеющихся реально, как выводов, что, есть опыт, а не из воображаемых частей приятных или болевых, но не освоенных и оттого разрозненных отношений.
— Уже третий месяц, как мы живем здесь, недалеко от Москвы, в этом городе. — первым заговорил Юра.
— Да, и у нас есть средства на год или два для существования, но потом что? — словно договорила мысли мужа Вика.
— А что потом? Я Думаю, Вика, что нам с тобой не стоит дожидаться этого, потом, надо действовать теперь, чтобы это, потом наступило таким, какое нам нужно, а не какое оно может видеться отсюда, из сегодняшнего дня.
— Это верно. Надо всегда действовать, а не предпола-гать действия. — согласилась с мужем Вика. — И чем же мы станем заниматься? — спросила она.
— Естественно, мы будем делать то, что умеем, — стал размышлять Юра.
— Да, но, Божив, здесь, я имею ввиду в этом городе нет того, что нам нужно.
— Но мы теперь живем всё-таки здесь, а значит требуется требуется сориентироваться. Наша задача была поближе перебраться к Москве после закрытия кинотеатра, а зачем?
— Чтобы, так сказать, оказаться недалеко от основного источника информации. — начала отвечать Вика.
— Правильно — это раз. — согласился Юра.
— Чтобы дети в перспективе могли получить хорошее образование.
— И это верно — два, — подсчитывал Юра и уже стал улыбаться.
— Чтобы начать новую жизнь.
— Это — три.
— Чтобы жить совершенно самостоятельно, а значит и воспитать детей самостоятельными людьми. Это — четыре. — сама, опередивши Юру сосчитала Вика и лукаво улыбнулась в сторону мужа, немножко прищурившись.
— Так. — одобрил поведение жены Юра.
— Чтобы... — Вика замолчала и призадумалась.
— Что же ты самое главное-то не упоминаешь! — подхватил инициативу пересчета причин квартирного обмена в Подмосковье Юра, — Ты не сказала самое главное! — торжественно подчеркнул он. — Чтобы сделать то, что хотелось и было возможным, а переехать сюда нам очень хотелось и было возможным — значит мы поступили верно.
— Правильно! У нас совершенно не было иного выбора. — подытожила и негромко с короткой оглядкой в сторону детской комнаты подхохотнула Вика.
— Не волнуйся, — заметил беспокойство супруги Юра, — они спят крепко, потому что мы с тобой крепки.
— Классно мне с тобой, Божив, — сказала окончательно повеселевшая Вика.
— Мне тоже хорошо, — ласково подчеркнул настроение Вики Юра.
Между Юрой и Викой всегда, даже когда они активно друг с другом общались, имелось, если прислушаться к интонациям их голосов, присмотреться к их выражениям лиц, какое-то особого рода молчание. Этим молчанием был я. Я всегда незримо участвовал в их общении друг с другом. Вот и сейчас, этим вечером, они разговаривали между собой, но разговаривали между мною абсолютно не смотря на то, что в их жизни так много уже изменилось и стало другим.
Жили они теперь в трехкомнатной квартире в самом Центре уютного городка Помосковья, где имелся даже свой Дворец спорта, два стадиона и хорошо развитая инфраструктура. Они обзавелись стареньким автомобилем «Москвич» и могли без труда, к примеру, за короткое время доехать до Таганской площади столицы, то есть, практически в центр Москвы. Их это вполне пока устраивало.
Конечно же, супругам предстояло отчетливо определиться со своим будущим: чем заниматься, как зарабатывать на жизнь. Но, всё же, не это волновало их больше сейчас, чем заниматься, ибо многое количество всевозможных способов зарабатывать деньги имелось вокруг, это: и та же торговля и можно было просто устроиться на какую-нибудь первую попавшуюся работу. Скорее, они переживали о том, чтобы дело, которым они станут заниматься, было бы им по душе, чтобы не пришлось организовывать занятия хобби и чтобы дело объединяло всю семью.
Когда человеку ясно совершенно в деталях то, что ему нужно и для чего и в какой связи, то, это то обязательно, рано или поздно, но придет к нему. Юра и Вика только чувствовали и понимали на языке чувств то, чем они хотели бы заняться, они еще не могли объясниться друг перед другом детально по этому поводу и потому им приходилось пока еще находиться в поиске и ожидании. Но всё же их дело вырисовывалось уже, это они его не видели, но оно уже видело их. Собственно говоря, они уже его подготовкой занимались.
— А ты знаешь, Вика, я тут для одного экстрасенса выступление организовываю в НИИ «ФИЗИКИ». — Продолжался разговор между супругами.
— А откуда ты его узнал? — удивилась немножко Вика.
— Я тебе еще не успел сказать об этом. Вчера, когда я ездил в Москву, я зарулил в один клуб, так, по рекламе на щите. Говорилось о занятиях по лечебным пассам. Зашел, познакомился, разговорились. Они там вдвоём работают: один, некий Виктор Белченко — говорит, что учился у Джуны, а другой, какой-то Петя. Оба, как я понял и о втором, которого я, правда, не видел живьём, — улыбнулся Юра, — молодые ребята. Я решил попробовать помочь Пете, Белченко сказал, что Петя нуждается в имени, — организовать выступление и, если хорошо пойдет, то буду еще пробовать, а там посмотрим, что из этого выйдет. После такой неожиданной встречи с этими ребятами, я ринулся в ближайщий НИИ, переговорил с администрацией — они согласились на то, что перед сотрудниками их учреждения выступит экстрасенс и произведет набор на курс обучения лечебной пассировки. А что, и я немножко заработаю в нашем направлении, а, Вика, как ты думаешь, я верно поступил?
— А почему бы и нет, Божив! Надо пробовать всякие варианты. Во всяком случае, это и в самом деле лучше, чем заниматься торговлей или еще чем попало. Это наше.
— Слушай, Вика, а я тебе не говорил о том, как я одну женщину вылечил от болей в желудке?
— Нет. — сказала задумчиво Вика и, будто спохватившись, улыбчиво и наигранно тут же переспросила, — Какую это еще там женщину? Ну-ка, признавайся, котяра несчастный!
— Да, нет. Ничего такого. Совершенно... — так же, шутливо замялся Юра, — Только лишь вылечил и всего-то.
— Что, серьёзно вылечил?
— Серьёзней не бывает.
— Расскажи.
— На прошлой неделе, я в поликлинику ходил Страховой Полис получать.
— Ну?
— Возле кабинета женщина впереди меня по очереди сидела. Немного разговорились. — говорил Юра, а Вика, в это время, искусно таращила глаза на супруга, делая вид, что она открывает существование любовницы.
— Да перестань же ты, в самом деле, Вика! — возмутился немножко по правде Юра, — я же тебе дело говорю, именно так и было. — Вика снисходительно поджала нижнюю губу и перестала кривляться. — Разговорились чуть-чуть, — продолжал Юра, — она мне пожаловалась о болях в желудке и о том, что диагноз никак поставить не могут. Я несколько раз поводил рукой, не прикасаясь к ней, — проакцентировал Юра, — возле желудка и всё и сказал ей, так, от фонаря конечно, но с добрыми намерениями, что у неё всё пройдет.
— Ну, и прошло? — уточнила Вика.
— Сегодня я эту женщину совершенно случайно встретил в магазине. Она сказала, что у неё абсолютно прекратились боли!
— Случайного ничего не бывает, Юра! — шутливо пригрозивши мужу кулаком, определилась Вика.
— Да, ей лет под пятьдесят, этой женщине, что ты в самом деле-то!
— Говори, говори. «Любви все возрасты покорны»! — не унималась Вика.
— Знаешь, тогда давай ложиться спать. — спохватился встать из кресла Юра, теперь было понятно, что он немного обижен поведением Вики.
— Ну, мы так редко в последнее время веселимся, Юра. — задумчиво и серьезно сказала Вика и тем остановила порыв супруга отойти ко сну, он снова присел в кресло.
— Ты обиделась на меня?
— Нет... — тихо ответила Вика. — А ты действительно вылечил?! — оживляясь спросила она.
— Я правду говорю тебе. Получается, что я и в самом деле её вылечил.
— Слушай, — с легким налетом таинственности констатировала Вика, — Значит, ты тоже, сможешь лечить.
— Я никогда не занимался этим, но, судя по обстоятельствам с этой женщиной из поликлиники, возможно смогу.
— А когда состоится выступление этого Пети в НИИ? — поинтересовалась Вика.
— Недели через две-три. — немного подзевнувши, ответил Юра.
— Хорошо. Давай и в самом деле ложиться спать, — предложила Вика.
Супруги стали готовиться ко сну.
Вика теперь уже не впадала в свои прежние религиозные рвения, она больше не читала на ночь молитв, потому что сделала для себя раз и навсегда, произвела вывод: любая молитва придумана кем-то, и всегда, как, если говорить образно, костюм будет впору только тому, кто его сшил, а всем остальным же, кто будет пытаться пользоваться чужой молитвой, костюмом, такая молитва обязательно будет или тесна и трещать по швам или висеть на человеке как балахон, телепаться, так сказать, по причине того, что окажется слишком велика. Вика знала о том, что Христос оставил всего лишь одну-единственную молитву «Отче наш» и то оговорился о том, что, все-таки, лучшая молитва, всегда будет только та, которая станет произноситься своими словами и от чистого сердца. Да, Вика всё больше, практически переставала быть набожной, и от того, всё больше любила Бога, верила в него про себя, понимала его незримое присутствие в себе и вокруг себя во всём. Она теперь ясно понимала то, что это очень кощунственно, когда судят о божественном развитии человека, о его пути к Богу не потому, как он относится к Богу и как понимает его, а потому, как он относится к Храмам, какой он принадлежности, религии. Вика больше не ходила в Храмы и перестала соблюдать религиозные праздники, потому что они были все придуманы и потом, практически каждый день праздновать, ибо, практически каждый день в Храмах какой-то праздник. Не праздновать, а трудиться на благо себя и Бога теперь понимала Вика, развиваться самой и развивать своего Бога в себе, воспитывать себя и Бога в себе. Вместе с Юрой она часто часами засиживалась за чтением удивительных книг, таких как «Священная книга Тота» в интерпретации Владимира Шмакова и многих других. Порвать со старыми связями, с теми, кто окружал Вику там, на юге из религиозных кругов, так же являлось одной из ведущих причин, почему супруги переехали жить в Подмосковье — начать новую жизнь, иную, и она уже начиналась.
Божив теперь всё чаще впадал в утренние и вечерние энерго-информационные трансы, как он их именовал. К примеру, частенько по утрам, часов около четырех утра, Юра бывало просыпался, но понимал, что, вроде бы еще как бы спит, хотя и понимает себя бодрствующим, то есть, одновременно он и спал и не спал, и тогда-то, вдруг он начинал слышать про себя звучание собственного голоса, которым он сам и руководил в это время: Божив наговаривал удивительные вещи, мысли, идеи, какие-то законы и правила, которые он сам еще с трудом мог понимать глубоко, но которые поражали воображение, особенно тем, как красноречиво они излагались, и ему казалось в такие часы, что вот, только и всего-то, протяни руку, возьми ручку и пиши, скоро успевай только записывать информативный, диковинный материал, который Юра и еще никто на свете Земли никогда не слышал, не знал, не ведал о таком. Так, Юра снова потом каждый раз засыпал, а когда просыпался уже окончательно, то совершенно не помнил то, о чем говорил про себя в сонном бодрствовании, он ощущал только своеобразный энергетический шлейф от таких своих пробуждений и что-то росло в нем, осуществлялось исподволь, потихоньку и переформировывало душу и разум его. Он становился всё больше человеком, который чувствовал в себе рост какой-то удивительно монолитной глыбы знаний, что еще не проявилась даже айсбергом в реальном его мире. И Боживу думалось о том, он мечтал о том, что, как бы это вот, так же, хорошо и легко, красноречиво и ясно заговорить бы в реальности ему, так же заговорить, как говорит он по утрам во время своих трансов. И Боживу тосковалось иногда об этом, он начинал ожидать этот прорыв в своем дневном сознании, но никак пока еще не мог нащупать пути, как такое осуществить. Вечерние же трансы Божива бывали реже, чем утренние, и были куда объяснимее и поддавались овладению. Они были весьма обременительны для Вики, хотя и приятны. Порою когда супруги уже легли спать, Юра неожиданно мог толкнуть Вику в бок, что означало то, что супруга тут же вставала, включала настольную лампу, усаживаясь заспанно за письменный стол мужа и записывала под его диктовку стихи, порою целый наплыв стихотворений, да еще и через интервалы. Вика могла записать одно стихотворение, лечь спать и через минуту или несколько таких, вдруг снова ощутить толчок вбок и снова вскочить и записывать очередное стихотворение и так редко, но все же, бывало и до середины ночи и даже до утра. Вика не обижалась на своего мужа и, хотя и уставала от своих таких необычных ночных секретарских обязанностей, но с удовольствием их выполняла, ей нравилось потом читать и перечитывать Юрины стихи, супруги мечтали о собственной книге.
Не знал еще мой друг Юра Божив, что его утренние прорывы в логику Мира сего являлись результатом моих стараний, моего прямого участия. Я готовил Юру, раздумывая о нем о его существе в целом и определял сверхзадачу его жизни, которая, должна была перевернуть Мир Земли в хорошем смысле, но, до поры до времени, Юра не должен об этом даже догадываться. Наши энергетические контакты с ним давно прекратились и Юра думал, что мы уже никогда с ним и не сможем общаться, он уже начинал постепенно привыкать к этому, но всё было для него еще впереди.
Сейчас уже супруги, Юра и Вика улеглись на разобранном диване спать.
— Юра, — нежно позвала мужа Вика.
— Да, — отозвался он.
— Я тебя давно хотела спросить: ты выходишь в Астрал?
— Выхожу. Точнее, выходил неоднократно.
— А что, сейчас не получается?
— Не пойму: то ли не нужно мне, то ли и в самом деле разучился, но уже, порядком, с полгода не выскакивал. А почему ты об этом спросила. Ты тоже выходишь? — насторожился в вопросе Юра.
— Наверное, да.
— Что значит «наверное»? Если выходила, то такое сразу понятно, если же нет...
— Скорее всего да. — прервала мужа Вика. — Я правда не могу оценить, определить правильно то, что со мной происходило. Я еще подумаю над этим хорошенько и потом, как-нибудь, попозже с тобой посоветуюсь, хорошо, Юра?
— Хорошо, как знаешь, — немного разочарованно согласился Божив.
Вскоре супруги уютно уснули, прильнувши друг к другу носами, щекоча друг друга дыханиями.
Прошло с полчаса, и они уже успели глубоко заснуть, но...
Юра вздрогнул всем телом и, не открывая глаз, мягко толкнул Вику в бок.
— Скорее запиши. — скоро прошептал он супруге, которая тут же вскочила и вначале наткнулась на стенку, а потом уж пришла в себя.
Вика села за письменный стол, на котором всегда лежали наготове листы бумаги и ручка, она взяла ручку и приготовилась записывать.
Не открывая глаз, продолжая лежать в постели, Божив стал наговаривать стихотворение за стихотворением, указывая знаки препинания такой интонацией, что казалось на взгляд непосвященный, что Юра сейчас будто списывает, считывает откуда-то, из неведомого пространства строчки и названия стихотворений.
Вывод.
Как счастлив тот, кто друга обретёт
В самом себе.
Несчастлив будет дважды,
И коль неглупый, мудрым станет тот,
Кто враг себе окажется однажды.
«Не воссоздай себе кумира...»
Ты в себе любовь к нему не трогай:
Не ласкай её и не гони...
Если в Боге видеть только Бога —
Только скоротаешь Его Дни.
Всё есть состояние любви.
Не любил. Сейчас не любит.
Никогда любить не будет.
Был влюблен. Сейчас влюблен.
Некогда полюбит он.
Поэт.
Первый поэт — являет секрет.
Второй поэт — радостью спет.
Третий поэт — печалью согрет.
Четвертых поэтов — нет.
Выбор?
Что ты выбираешь: свой уют,
Иль боль свою?
Куда идешь?
И зачем, и для чего живешь?
Путь не выбирают — создают.
Совет.
По силам выбирай поток
Энергии души и тела, мыслей.
Что не освоишь — в теле болью виснет,
Болезнями в делах, дай срок!..
Как тебя зовут?
Лишь телесные черты,
Вновь стареть они спешат...
Имя тела носишь ты —
Безымянная душа.