Привет, сыщик!

Глава 1

Саша очень болезненно пережил смерть Трубникова. Он чувствовал себя так, словно его выбросили из седла на полном скаку. Не было желания подниматься, не было желания даже шевелиться. Скоро начнется новый учебный год. Четвертый курс юрфака, за обучение надо платить, надо искать работу. Он отправился в службу занятости, отвергнув предложение Киселева работать в его детективном агентстве. Саша умел собирать и разбирать компьютер, поэтому надеялся найти работу, связанную с компьютером. Ему дали несколько адресов и телефонов. Везде его брали, но на полную ставку, ему не хотелось переходить на заочное с дневного. В тщетных поисках прошел почти весь день, был уже седьмой час вечера, когда он проезжая мимо «Шоколадницы» вспомнил, что сегодня еще не обедал.
 
У входа в «Шоколадницу» он встретил своих друзей: Гену, Володю и Леонида. Гена владел нотариальной конторой, доставшейся ему в наследство от отца, Володя работал у него программистом, а Леонид, тоже IT-специалист, работал в фирме, находящейся на соседнем этаже. Они вчетвером сели за столик, сделали заказ.

— Ты теперь один остался в детективном агентстве? — спросил Гена.
— Нет, — ответил Саша, — со смертью Николая Федоровича агентство прекратило существование. Я ищу работу.
— Я создаю свою газету, иди верстальщиком.
— Но я же не знаю программу верстки.
— Не боги горшки обжигали.
— Гена! Неужели это ты? — услышали они звонкий женский голос, — к ним подошла разболтанной походкой девушка. — Сколько зим, сколько лет?
Глядя на нее Саша вспомнил строки Пушкина «Так я, беспечен, воспевал И деву гор, мой идеал,..». Ее черные густые волосы были аккуратно подстрижены. Смеющиеся черные глаза смотрели смело и даже дерзко. Кожа лица белая, словно мраморная. На нее невозможно было не обратить внимание.
— Лет пять, наверное, не виделись, — опешил Гена, — присаживайся, Замира, это мои друзья: Саша, Леня, Володя.
— А там моя подруга Танюша.
— Пригласи ее к нам.
К ним подошла девушка лет семнадцати, с короткой стрижкой каштановых волос, маленькая и стройная, застенчивая и скромная — явная противоположность Замиры. Девушкам заказали шоколад, продолжать беседу было уже неуютно. Замира захотела курить, предложила Геннадию выйти с ней. Он пошел сопровождать ее на улицу. Саша смотрел на сидящего неподалеку маленького мальчика, почему он пьет шоколад один, где родители? Посмотрел на Буденновский, перевел взгляд на Пушкинскую, которую очень любил Трубников. Ему стало тоскливо.
Вернулись Гена и Замира. Гена выглядел так, словно его ошпарили, Замира окинула всех довольным взглядом, взяла стул, слегка отодвинула его. Села, поерзала, положила ногу на ногу, не потрудившись одернуть задравшуюся юбку. Ее коленка победно возвышалась над столом. Володя любезничал с Танечкой, Саша вошел в состояние ступора, окунувшись в воспоминания о шефе. Леня таращился на коленку Замиры, пытался отвести взгляд, но у него не получалось, что весьма забавляло Замиру. Он встряхнул головой:
— Я хочу еще шоколада, пойду, закажу.
— Мне тоже, пожалуйста, — пропела Замира, — Танюша, будешь?
— Да, спасибо.
Леня пошел к стойке и остался там, ожидая шоколада. Таня тоже подошла к стойке.
— Вы не должны сами носить это, — улыбнулась она Лене. — Я работала здесь раньше, я знаю. Пойдемте, Кася сама принесет.
— Но одна чашечка уже готова, вон и вторую подают, отнесем…
Подошел юноша с огромным носом и копной черных волос, поставил вторую чашечку шоколада на поднос, поздоровался с Таней.
— Подождем за столиком, пойдемте, — сказала Таня.
Леня пошел к столику, Таня перекинулась парой фраз с носатым юношей постояла еще немного и тоже пошла к столику.
Она вернулась к столику в то время, когда разгоряченный Гена разъяснял друзьям отрицательные стороны неолиберализма. Володя, как подчиненный не смел возражать и внимательно слушал. Саша все еще находился в состоянии ступора. Замира улыбалась улыбкой Джоконды с отрицательным знаком. Если улыбка Джоконды успокаивает, то ее улыбка возбуждала во многих мужских сердцах желание грешить. Гена, которого некому было остановить, перешел на критику МВФ:
— Вначале страна под давлением МВФ открывает внутренний рынок для перемещения краткосрочного капитала. Деньги приходят и сразу же уходят, словно через сито песок. Потом под давлением МФВ развивающаяся страна поднимает ставки, что провоцирует глубокий спад…
— Гена, — очнулся Саша, — ты же не на лекции в экономической академии!
— Стоимость активов падает, — отмахнулся от него Гена, — их продают за бесценок! И ведь, что самое интересное!
Подошла Кася, поставила чашечки с шоколадом перед Замирой, Леней и Таней, улыбнулась, ушла.
— Что интересно! Сначала они выводят собственный капитал, провоцируя кризис, потом богатеют, получая комиссионные за сделки по продаже разорившихся компаний.
— А говорят, — подала голос Танечка, — что на чужом несчастье свое счастье не построишь.
— А вот МВФ  строит! — с облегчением вздохнул Гена и с уважением посмотрел на Таню.
Замира грациозно поднесла ко рту чашечку горячего шоколада, пренебрегая ложечкой, сделала глоток…  Леня снова вперил взгляд в ее коленку. Саша скреб ложечкой донышко своей чашки, размышляя заказать ли еще? Вдруг Замира вскрикнула, подскочила, начала рвать ворот блузки. Упала на пол, судороги и крик. Все это длилось не более одной минуты. Никто ничего не понял, все испугались.


Глава 2

Поздним вечером Саша и Гена спустились на набережную, пошли в сторону Ворошиловского.
—Я хочу, — сказал Гена, — то есть я очень прошу тебя, чтобы ты провел расследование и выяснил, кто, за что и почему убил Замиру?
Саша глубоко вздохнул и выдохнул, посмотрел на Дон, на небо.
— Гена, я не Трубников. Николай Федорович умер.
— Я знаю. Но ты же не умер, ты живой. Зря ты, что ли у него столько лет учился?
— Зря учился или не зря, не в этом дело. У меня лицензии нет.
— У тебя мозги есть. Ты мне только шепни разгадку, я уж сам добью. Все по закону будет выполнено, плохого не подумай!
— Ты до сих пор так сильно любишь Замиру? Ты же говорил, что не видел ее уже лет пять?
— Лучше бы я ее еще много раз по пять лет не видел! Знаешь, что она мне сказала, когда мы с ней выходили курить? У нее родился сын. Она утверждала, что это мой ребенок!
— Да?! — улыбнулся Саша, — так забери его, он же осиротел!
— Где я его найду? Она написала отказное письмо в роддоме. Ты подожди, дай я тебе с самого начала расскажу. Я ведь с ней пять лет назад в отпуск ездил, хорошо отдохнул. Я был молод, она тоже тогда была еще не такой. Знаешь, какой она была красивой и такой юной и чистой! Да я тебе ведь как-то уже рассказывал об отдыхе на Черном море! У меня сейчас своя нотариальная контора. Это дело моего отца. Я хочу его продолжить. Достойно продолжить. Он всегда был прав! Он очень дорожил своим реноме! Тогда мне было безразлично, что обо мне говорят, но сейчас…  А тут еще эта кошмарная смерть. Она сидела рядом со мной. Меня только что допрашивали, и будут допрашивать еще. Рано или поздно узнают про ребенка, о котором я только сегодня узнал. Решат, что у меня была причина, чтобы убить ее. Даже если я отобьюсь, то все равно на репутации можно будет поставить крест, на бизнесе тоже. Помоги мне! Ты же сам сказал, что это не самоубийство! Значит, у тебя уже есть какие-то соображения?
— Я сидел рядом с ней. Уверен, что это не было самоубийство. Других соображений нет.
— Найди убийцу!
Гена устало присел на скамейку. Короткие волосы на его голове торчали во все стороны, лицо было красно-белым: одна щека красная, другая — белая. Саша прикоснулся к его рукам, они были ледяными.
— У тебя, наверное, давление, тебе к врачу или домой поскорее. Что с тобой? Ты же спортсмен! Мы же с тобой на Эльбрус поднимались!
— То когда было! Саша, спаси меня.
— Тебя проводить до такси? На набережную не приедет.
— Не надо. Приедет. Я Сергею позвоню, он, куда угодно за мной приедет. Обещай, что проведешь расследование. Мы же вместе учились в экономической академии, вместе на Эльбрус поднимались, Саша! Помоги мне! Пообещай!
— Обещаю провести расследование, но…
— Спасибо, никаких «но». Этого достаточно. Я твой должник.
Гена уехал. Саша медленно шел по набережной, он уже успел пожалеть, что столь опрометчиво согласился взяться за расследование, которое теперь казалось ему не по силам. Он чувствовал растерянность, не знал, с чего начать.

С этим же чувством он проснулся утром. Снова пошел в «Шоколадницу». Каси не было, вместо нее — Ирина. Он заказал две больших чашки шоколада. Шоколад готовил тот же мальчик, что и вчера. Он запомнил его по огромному носу, прозвав про себя Сирано де Бержерак. Он мог подсыпать яд в чашку, но он не знал, кому попадет эта чашка, он не смотрел или почти не смотрел на посетителей. Могла подсыпать яд Кася, но она первая среди подозреваемых, слишком демонстративно. Подошла Ирина, поставила перед ним одну за другой чашечки горячего шоколада. Саше что-то показалось странным в ее движениях, но он не понял, что. Растерянно посмотрел на нее, она ответила удивленным взглядом.
— Как зовут человека, который готовит шоколад? — спросил он.
— Борис.
— Он готовит очень вкусный шоколад, я хочу поблагодарить его.
Саша встал и пошел к Борису.
— Я помню вас, вы сидели вчера за тем столиком, — сказал Борис.
— Да. А женщину, погибшую, вы раньше здесь видели?
— Меня уже допрашивали. Нет, не видел.
— У нее в чашке оказался цианистый калий.
— Я его туда не клал. Я не знаю, как он туда попал. С погибшей я не знаком, раньше ее не видел. Кстати, Кася тоже с ней не знакома. Она не подсыпала яд. Мы вообще яд никому не подсыпаем. У Каси маленькая дочь, а теперь ее, наверное, уволят, да еще со скандалом. Вот, почитайте!
Саша взял «Свободное слово» с портретом Каси на первой странице под заголовком: «Кто же подсыпал яд в шоколад?» Быстро пробежал глазами статью, сумбурную, но очень эмоциональную. Вернулся к своему столику, допил шоколад.
— Мог ли подсыпать яд, кто-либо из сидящих за столом? Глупости, — думал Саша, — я все время сидел рядом, ни она сама, ни Гена не подсыпал яд в ее чашку, впрочем, на Гену я не смотрел. Я смотрел на донышко своей чашки и скреб его ложечкой. Но Замиру я все равно видел краем глаза, она не подсыпала себе яд. А Володя, Таня и Леонид сидели напротив Замиры, чтобы подмешать яд, надо было перегнуться через стол. Значит, Кася принесла уже отравленный шоколад. Так. Мы все сидим за столом. Гена критикует МВФ. Подходит Кася с подносом. Ставит чашечку шоколада перед Замирой, потом перед Леонидом, перед Таней. Уже известно, что яд только в чашечке Замиры, у Тани шоколад без яда, у Леонида тоже без яда. Что же это получается? Убийце было безразлично, кого убивать: Замиру, Таню или Леню? Единственные люди, которые, на мой взгляд, могли подмешать яд в чашку шоколада, Кася и Борис, не имеют для этого причин.

Если бы я хоть что-нибудь понял! Кася, Борис, Таня, Володя, Леонид, Гена. Таков первоначальный круг подозреваемых. Из него я вычеркнул Касю и Бориса, у них нет причин для убийства, они не знакомы с Замирой. Я вычеркнул Володю, Таню и Леонида. Они сидели напротив и не могли подсыпать яд незаметно. В списке подозреваемых остается один Гена — мой друг.
От этого умозаключения ему стало дискомфортно. Он выпил стакан воды. Постарался восстановить в памяти вчерашний вечер.
Мы встретились у входа в «Шоколадницу», зашли. Нашли свободный столик, сделали заказ. Подошла Замира, потом Таня. Замира и Гена вышли. Я смотрю прямо перед собой и вижу мальчика лет пяти. Да вот же он! За тем же столиком с чашечкой шоколада и снова один, почему он один? Потом я смотрел в окно, вспоминал о Трубникове, мне было грустно. Вернулись Гена с Замирой. У Гены такое странное выражение лица, у Замиры коленка… Зачем она задрала коленку? А коленка ничего, симпатичная… была. «Как я желал тогда с волнами коснуться милых ног устами».
Да, Гену можно понять. Он, наверное, действительно хорошо отдохнул пять лет назад. Помнится, он как-то рассказывал, что жил с ней на берегу в уединенном месте. У них была палатка, над ними звездное небо. Небо одно на двоих. Плавали вместе. А на дно — всегда он один, Замира боялась. У него был свой акваланг, ему папа подарил. Папы уже нет. Теперь самому надо расплачиваться за приятное пребывание в Крыму, хоть и прошло уже пять лет. Хоть пятьдесят! За все в жизни приходится платить. Правильно Гена поступил или неправильно, предаваясь летнему отдыху с юной Замирой, не мне судить. И я, наверное, мог поступить так, окажись рядом Замира с ее стройными ножками. Но каждое действие имеет последствия, с которыми приходится разбираться. А в Крыму я тоже часто отдыхал, по сопкам с рюкзаком ходил. Надо бы съездить снова, люблю Крым, хорошо, что он теперь наш.

К нему подошла Ирина с очаровательной улыбкой:
— Вам принести еще шоколад?
— Пожалуйста, — улыбнулся Саша, он уже не хотел шоколада. Но он не понял, что его смутило в тот раз, когда Ирина поставила перед ним две чашки?
Сейчас он очень внимательно наблюдал за ней. Вот она подошла, поставила перед ним чашку…
— Ирина, пожалуйста, помогите мне.
— Всем, чем смогу.
— Я тщетно пытаюсь восстановить в памяти вчерашний вечер.
— Чем же я могу помочь?
— Мы сидели за этим столиком. Здесь сидел я, рядом Замира, которая погибла, рядом с ней Гена. Напротив сидели Леонид, Таня и Володя. Шоколад заказали Леонид, Замира и Таня. Кася принесла три чашки и поставила их. Пожалуйста, принесите сейчас три пустых чашечки и поставьте их сюда, сюда и сюда. Я должен увидеть это еще раз.
Ирина засмеялась и пошла к стойке, поставила на поднос три пустые чашки, к удивлению Бориса. Рассказала ему о странной просьбе, он заинтересовался и пошел вместе с ней. Вдвоем они подошли к столу, Ирина поставила чашки на указанные места. Первую чашку она подала бы Тане, вторую — Леониду, третью — Замире. У Каси было все наоборот. Саша выразил удивление вслух.
— В этом нет ничего странного, — пожал плечами Борис, — ведь Кася левша, разве это преступление?
— А кто расставил чашки на подносе?
— Первую и вторую чашки поставил я, — сказал Борис, — Кася в это время обслуживала посетителей. Я поставил вторую чашку, поздоровался с Таней и спросил у нее: «Как дела?» Она ответила: «Как сажа бела».  Она ведь раньше работала у нас. Больше мы с ней не говорили, я ее не жалую. Рядом с ней стоял в это время очкарик. Потом он отошел к столику, я тоже вернулся к работе. Приготовил третью чашку шоколада и поставил ее.
— На поднос? — затаил дыхание Саша.
— Нет, на стойку.
— Таня все еще стояла возле стойки?
— Да. Я и не должен расставлять чашки на подносе. Мне за это не платят.
— Значит, когда Кася подошла и взяла поднос, чашечки на нем уже стояли?
— Конечно, ну и что?
Саша с облегчением вздохнул и махом выпил чашку шоколада, запил водой. Борис и Ирина занялись работой. Уходя, он громко поблагодарил их, кивнул мальчику. Он улыбнулся в ответ.
Вечером в том же составе и за тем же столиком собрались все, кроме Замиры. За соседним столиком сидел оперуполномоченный, пил шоколад смотрел по сторонам. Мальчик лет пяти по-прежнему сидел один за столиком и смотрел на Сашу, как на уже знакомого человека. Саша улыбнулся ему, он улыбнулся в ответ.
Саша хотел воспроизвести все события вчерашнего вечера. Таня нехотя пошла к стойке. На этот раз Кася стояла рядом и наблюдала за тем, кто и как ставит чашки на поднос. Борис принес третью чашку и поставил так же, как и вчера. Чашка с ядом была помечена красным мелом. Третью чашку поставила на поднос Таня. Поставила, заранее зная, каким образом Кася подаст шоколад посетителям. Видно, у Гены эмоциональный стресс достиг предела, он с трудом сдерживал гнев. Таня слишком поздно поняла, в чем заключался эксперимент. Оперуполномоченный подошел к Тане, она резко встала, уронила сумочку, она раскрылась, содержимое рассыпалось.  Володя хотел подобрать, но оперуполномоченный остановил его и сам подобрал с полу разбросанные вещицы, положил их на стол.
— А это как сюда попало? — ткнул он пальцем в карту сбербанка Visa Classic на имя Замиры.
— Таня, — отшатнулся  Володя, — неужели все из-за денег?! Ты уже сняла с ее карты деньги? Зачем?
— Они мне нужны, — просто ответила Таня и посмотрела на Володю с удивлением, как он может этого не понимать?
Володя ничего не ответил, молча пошел к выходу, за ним пошли остальные. Задержались на Буденновском. Таню посадили в машину и увезли. Все еще стояли, смотрели ей вслед, когда оглушительно затрезвонил смартфон Гены. Он достал его и, сказав несколько слов, заулыбался.
— Я его нашел! — обернулся он к Саше, — Он в Доме ребенка в Таганроге. Поеду за ним завтра, хотя, почему завтра? Поеду сейчас, еще не поздно.
— Хочешь его забрать?
— Разве есть варианты? Кстати, ты приходи завтра на работу учеником верстальщика. Спасибо тебе.
— Это тебе спасибо, — улыбнулся Саша, — а ты сможешь его полюбить?
— Надеюсь. Надеюсь, что это будет взаимно.


Глава 3

Володя, Гена и Леня ушли. Саша стоял в раздумье на Пушкинской. Его снова охватили грустные воспоминания о шефе. Смеркалось, становилось не так жарко. 2015 год такой же, как и все другие — знойный и пыльный. Из «Шоколадницы» вышли стройная брюнетка, мужчина и тот самый мальчик, который все время сидел с чашкой шоколада один. Саша удивился, увидев мальчика.  За столиком он был спокойный и улыбчивый, а сейчас весь съежился, голову втянул в плечи и был похож на затравленного зверька. Саша непроизвольно сделал шаг им навстречу. Мальчик заметил его и подбежал к нему, прижался к его ноге. Саша обнял его. Мужчина резко повернулся к девушке:
— С каких пор мой родной сын стал бояться меня? Что ты ему обо мне наговорила? Зачем настраиваешь против меня ребенка?
— Я не настраиваю его против тебя! Мы с ним вообще не говорили о тебе. Ты даже на похороны мамы не приехал!
— Ты обвиняешь меня?!
— Нет. Но ты должен был приехать. Я же дала телеграмму!
— Я тебе, радость моя, ничего не должен! С таким же успехом я могу обвинить тебя! Пока ты развлекаешься с юношами, ребенок растет безнадзорным!
— Я не развлекаюсь с юношами!
— А это кто? — мужчина указал на Сашу, — ты еще скажи, что впервые его видишь!
— Да, я вижу этого человека впервые.
— Ха-ха! Конечно, это не твой приятель, это приятель Миши! Они ходят в один детский садик!
— Я не знаю его! Не знаю его имени!
— А зачем тебе его имя? Вот она — современная молодежь!
Он не смотрел на Сашу.
— Я не хочу с тобой ссориться! — плачущим голосом сказала брюнетка.
— Не хочешь ссориться? А почему не приехала? Я же просил тебя привезти мне Мишу, почему не привезла? — Он подошел и подал мальчику руку, — пошли, бабушка ждет нас.
Миша стоял, опустив голову:
— Не хочу к бабушке. Почему я должен ехать к бабушке?
— Ты должен ехать к бабушке, потому что так велит твой отец, — строго сказала девушка.
Мальчик посмотрел на Сашу, ничего не сказал, продолжал стоять рядом. Мужчина взял его за руку, он выдернул ее и прижался к Саше. Мужчина замахнулся на него. Саша подхватил его на руки и сделал шаг назад, чтобы мужчина не смог ударить его. Он почувствовал дрожь в теле ребенка.
— Оставь нас в покое, не смей его бить! Мы будем жить вдвоем. Я смогу прокормить его, — сказала брюнетка.
— Это ты-то? Да ты даже себя прокормить не можешь, — раздраженно обернулся к ней мужчина, — ты потеряла квартиру, дачу, ты потеряла все! Кто не может сохранить материальные ценности, тот теряет и моральные ценности, теряет уважение людей! Ты босячка!
— Но я же не виновата! Дядя Олег забрал все!
— Ах, я совсем забыл про злого дядю, малышка! А этот дядя, — он кивнул в сторону Саши, — новый папа для моего сына?
— Нет, — сказал Саша и поставил мальчика рядом с собой, — я не знаком ни с мальчиком, ни с девушкой. Я только что сидел в «Шоколаднице», видел этого мальчика за столом. Я улыбнулся ему, он улыбнулся мне — это все наше знакомство.
— Тогда отойди от него и не держи его за руку. Это мой сын!  Не прикасайся к нему своими грязными руками!
Саша сжал кулаки, но не стал переходить к нанесению телесных повреждений. Прохожие уже оборачивались на них, а отец Миши был на взводе. Миша посмотрел на Сашу:
— Мне ехать с ним?
— Он твой отец?
— Да.
— Ты должен слушаться отца, тебе лучше поехать с ним к бабушке.
— Да, Миша, — сказала девушка, — тебе надо поехать с отцом. Так, пожалуй, будет лучше и для тебя, и для меня. Бабушка уже ждет тебя, она огорчится, если ты не приедешь.
Миша, ссутулившись, подошел к отцу. Тот взял его за руку и, не прощаясь, повел к машине, на заднем сиденье которой сидела девушка примерно того же возраста, что и брюнетка. Саша не смог разглядеть ее, но видел, что она курила в машине, наблюдала за сценой. Мальчик оказался рядом с ней. Она обняла его за плечи. Машина уехала. Сашу вдруг охватило странное чувство тревоги. Ему захотелось побежать, вернуть мальчика. Машина скрылась в потоке других машин.
— Простите ему его грубость, — подошла к нему девушка.
— Это ваш муж?
— Нет, отчим. Семен Вадимович раньше был совсем другим. Мне было столько же лет, сколько Мише, когда мама вышла за него замуж. Он тогда был совсем другим: заботливым и добрым. Даже голос никогда не повышал и тем более не распускал руки.
— Вы идете домой? Вас проводить?
— Нет, я вышла на минутку, я должна вернуться в «Шоколадницу», моя работа закончится часа через два. Спасибо за доброе отношение к Мише. Может быть, общение с отцом пойдет ему на пользу, а лето, проведенное у бабушки в Грушевке, позволит отдохнуть? Может быть, так и в самом деле будет лучше? Спасибо еще раз.
Она ушла. Саша постоял в нерешительности, потом медленно пошел в «Шоколадницу». Снова заказал шоколад,  вспоминал Трубникова, грустил. Очнулся, когда кто-то дотронулся до его плеча. Рядом с ним стояла брюнетка:
— Я уже много раз звонила Мише, но он почему-то не отвечает, я волнуюсь за него.
— Разрядился телефон?
— Нет, не должен. Зря я отпустила его.
— Позвоните бабушке. Ведь отец собирался отвезти его к бабушке.
— Звонила. Она знает, что Семен должен приехать к ней с Мишей, но они еще не приехали. Это странно, Грушевка рядом. Они давно должны были приехать.
— Они могли заехать к вам домой. Там же остались вещи, одежки вашего брата. Как вас зовут?
— Лариса.
— Саша. Хотите, поедем сейчас вместе, посмотрим, вдруг они еще там?
— Спасибо. Вы не представляете себе, как я волнуюсь. И эта девушка в его машине! Кто она? Зачем?
Они вышли из «Шоколадницы». Саша поймал такси.
— Где вы живете?
— На Погодина.
Машина была с кондиционером, воздух свежий и прохладный.
— Вы давно живете там?
— Второй месяц.
— А раньше? — удивился Саша, вспоминая, как отец Миши упрекал ее в том, что она потеряла квартиру и дачу.
— Раньше на Социалистической, возле рынка. Мы с Мишей часто меняем квартиры, арендуем. Дядя Олег забрал нашу в погашение долга. Моя фамилия Ковалева. В прошлом году было возбуждено уголовное дело, а мама умерла в позапрошлом году.
— Ваша мама? Ковалева Надежда Петровна?
— Да. Вы читали в газетах? Об этом много писали.
— Да, читал, — ответил Саша, вспоминая трагическую смерть предпринимательницы Ковалевой.
Ее труп нашли в машине — красной тонированной «девятке». Она сама добровольно села на заднее сиденье машины, прихватив с собой учредительные документы своей фирмы, но зачем она взяла их с собой? Почему она взяла с собой документы?
По пути машина остановилась, в нее подсели двое сообщников водителя. Они сели на заднее сиденье, Надежда Петровна оказалась между ними. Они забрали у нее деньги и учредительные документы фирмы, связали скотчем руки и ноги. Труп не прятали, оставили в машине. Она получила 22 колото-резаных раны ножом, скончалась в машине. Убийцы оставили нож в машине.
В этом преступлении многое удивляло. Почему убийцы не избавились от трупа? Почему оставили в машине нож? На нем были отпечатки пальцев. Это все равно, что оставить на месте преступления свой паспорт. Один из них сидел раньше в тюрьме, его быстро нашли по отпечаткам пальцев.
Погибшая предпринимательница была вполне состоятельной, если не сказать богатой женщиной. Странно, что ее дети оказались на улице. Саша удивленно посмотрел на Ларису. Она горько усмехнулась:
— Да, все когда-то было. А сейчас я работаю посудомойкой в «Шоколаднице», хотя мне предлагали на раздаче, не хочу, чтобы меня видели мои теперь уже бывшие подруги.
— Что же произошло? Почему так случилось? Разве мама ничего не оставила вам с братом?
— По завещанию ее фирма, то есть половина акций переходит ко мне. Она открыла фирму вместе с дядей Олегом, он дал деньги, она — идею и свой труд. Незадолго до смерти мама ездила в Италию, закупала новое оборудование. Дела фирмы шли хорошо, мы радовались. Дядя Олег дал денег не только на стартовый капитал, но и дал в долг, чтобы мы купили квартиру. Мы купили квартиру, мама успела выплатить ему два миллиона, остальные три не успела.
— Поэтому он забрал у вас квартиру, — завершил Саша.
— Да, квартиру и дачу. Мы уже приехали, поверните здесь направо, пожалуйста.
Они отпустили такси и вошли в  уютный внутренний двор, окруженный пятиэтажными домами, посредине стоял двухэтажный дом. Под каштаном за маленьким самодельным столиком мужчины играли в домино. Лариса подошла к ним:
— Дядя Вася, мой Миша не приезжал сюда?
— Приехал и уехал. Это был его отец? А девушка, кто?
— Они давно уехали?
— Недавно. Мишаня рюкзачок взял, что там в рюкзачке, я не знаю. Если он с отцом, то какое мне дело? Только что у отца в машине девушка делала? Это его дочь или жена?
— Не знаю. Они ничего не сказали?
— Миша сказал: «До свиданья».
— Как вел себя Миша, — спросил Саша, — он не плакал?
— Нет, не плакал. Рыба! — прорычал дядя Вася, обращаясь к людям, с которыми играл в домино, — у жены спросите, она дома.
Они поднялись по наружной лестнице на второй этаж двухэтажного дома. Зашли в маленькую квартирку.
— Тетя Лена! — крикнула Лариса, — где вы?
— В кухне.
Они прошли в кухню.
— Миша почему-то не отвечает на мои звонки, на SMS, я очень волнуюсь. Он же был здесь, что он говорил вам?
— Ничего. Будто язык проглотил. Собрал одежки в рюкзак, книгу «Сказки». Это отец его был?
— Да.
— А девушка?
— Вам показалось, — спросил Саша, — что мальчик вел себя странно?
— Че бы мне это показалось? Он и без «показалось» смурной был. Сам не свой. Зря ты его, Лариска, пустила.
Лариса молча кусала губы. Саша предложил осмотреть комнату, где они живут с Мишей, вдруг там осталась записка или какое-нибудь сообщение для Ларисы?
Маленькая длинная комната метров девять вмещала кровать и маленький стол, под ним табуретка. На стене три полки с книгами и вешалка, на которой висела одежда.
— Там, под кроватью какие-то коробки…
— Это мои вещи. Я их туда поставила. Больше некуда.
— Вы говорите, они поехали в Грушевку?
— Да, но сейчас поздно, общественный транспорт, наверное, уже не ходит. Теперь только утром. Господи! Зачем я его отпустила? Я же до утра с ума сойду!
— Позвоните еще раз бабушке.
Лариса позвонила бабушке. Она ответила, что  находится в школе, там хулиганы разбили окно. Семен с Мишей еще не приехали.
Саша позвонил Гене:
— Ты говорил, что у тебя есть друг, который приедет куда угодно по твоему вызову? Он таксист?
— Далеко надо ехать?
— В Грушевку.
— Я сейчас позвоню Сергею, дам ему номер твоего телефона. Он перезвонит.
— Спасибо.
Сергей перезвонил через несколько минут, спросил, куда подъехать?
Они вышли во двор. Мужчины по-прежнему играли в домино. Три женщины и мужчина сидели на скамейке и пели: «Любо, братцы, любо…».  Дети играли с собакой. Синий «Рено-Логан» въехал во двор, остановился, ослепив фарами мирную идиллию. Саша и Лариса сели в машину, поехали в Грушевку.
— Простите, Лариса, но я так и не понял, как вы с Мишей оказались в такой ситуации? Вы же сказали, что мама завещала вам свой пакет акций? Вы владеете ее фирмой?
— Фирмы уже давно нет. Дядя Олег показал мне учредительные документы. Первоначальный капитал — десять тысяч рублей. Он вернул мне пять тысяч. Потребовал, чтобы я вернула ему три миллиона за квартиру. Я не имела таких денег. Приехали судебные приставы, все описали, даже игрушки Миши. Мы съехали поневоле. То же самое произошло и на даче.
— Почему же ваша мама доверилась дяде Олегу? Кто он?
— Он друг семьи. Он еще с моим родным отцом с детства дружил, всегда помогал нам. Метаморфоза, произошедшая с ним, шокировала меня. Но я не знаю, как защититься. И у меня нет денег на адвокатов, на судебные издержки. Я знаю, что дела фирмы шли хорошо, была прибыль. Это было хорошо отлаженное производство биологически активных добавок, но не тех, которые продаются в аптеках. Эти добавки используют в промышленном производстве в пищевой промышленности.
Я хотела учиться на биологическом в университете, но, увы, денег на обучение я сама не заработаю. Спасибо, что хоть посудомойкой устроиться смогла. Ничего, Бог милостив. Лишь бы с Мишей ничего не случилось, не надо было его отпускать. Но ведь и со мной ему невесело. Сидел все время в «Шоколаднице», я думала, что у бабушки в Грушевке ему будет лучше.
— Неужели нельзя было найти другую работу?
— Дядя Олег…  Это уже не первая моя работа за последние полтора года. На каждой меня обманывают с оплатой, с чем-либо еще. На каждой меня втягивают в скандал. Подозреваю, что это не столько из-за моей нерадивости, сколько из-за стараний дяди Олега. Он постоянно втягивает меня в скандалы, создает для меня невыносимую обстановку. Наверное, он хочет, чтобы я покинула свой родной Ростов навсегда, чтобы бежала, куда глаза глядят, только бы подальше от скандалов, конфликтов, от оговора и клеветы. А я никуда не уеду! Это мой родной город, почему я должна уезжать? Я не совершала никаких преступлений.
— Что за человек отец Миши?
— Обыкновенный человек. Слабый характер. Семен не помогал нам. Алименты на сына не платил. Я не понимаю, почему он приехал за ним сейчас? Почему вдруг вспомнил о нем? Мы уже полтора года живем одни, давно бы приехал.
— А почему вы сами к нему не обратились?
— Потому что он не приехал на похороны мамы. Я отправила ему телеграмму, он получил ее. Его мать сказала мне по телефону, что он получил мою телеграмму.
— Это мы к ней сейчас?
— Да. Наталья Сергеевна тогда сильно болела, а он просто не приехал. Зачем же обращаться к нему за помощью? Странно, что он сейчас приехал. Если бы он сказал, что заберет Мишу с собой, я бы не отпустила. Но он сказал, что отвезет его в Грушевку к бабушке. Я сразу позвонила ей, она подтвердила. Не понимаю, что произошло?
— Почему же вы сами не обратились за помощью к бабушке? Отвезли бы Мишу сами.
— Бабушка… Она не родная мама Семена. Это двоюродная сестра ее мамы. Его мама пропала без вести, когда Семен был еще совсем маленьким. Отец женился второй раз, обзавелся новыми детьми, Семеном не интересовался. Наталья Сергеевна вырастила Семена, но, говорила, что он весь в отца. Мне всегда казалось, что она не любит его. Между ними есть кровное родство, но духовного нет. Я и не обращалась к ней, считала, что не имею права, нагружать ее своими проблемами. Но она очень любит Мишу. Они уже давно должны были приехать.
— Сейчас приедем в Грушевку и все выясним. Мало ли! Машина могла сломаться в пути.
— Откуда у Семена машина? Такая дорогая машина! Когда он жил с нами, он жил за мамин счет. Он по жизни хронический безработный, ему тошен любой труд. Жигало, живущий за счет женщин. Откуда у него такая шикарная машина?
— Может быть, это машина той девушки? Помните девушку, она сидела на заднем сиденье?
— Помню.  Мне стало неприятно, когда она обняла Мишу за плечи. Кто она? Говорят, что семь бед сразу не приходят, а на нас обрушились все сразу.
Она снова позвонила Мише, никто не ответил. Бабушка сказала, что она еще в школе. Был уже одиннадцатый час вечера.


Глава 4


В Грушевку приехали в начале двенадцатого. Из дома навстречу им вышла маленькая и худенькая женщина. Лариса бросилась к ней:
— Наталья Сергеевна! Миша у вас?
— Я жду их давно, но меня вызвали в школу, там разбили окно. Пока я была там, они приехали и куда-то ушли. Машина их стоит во дворе. Я ничего не понимаю, почему они не подождали меня? Куда ушли? Но если машина здесь, то, наверное, скоро вернутся. Соседка сказала, что они приехали втроем. Там была девушка, она приняла ее за тебя, Лариса. Кто это с ним? Его новая пассия?
— Я не знаю. Господи! Где же Миша?!
— Уже так поздно, куда они ушли? Куда потащили ребенка? Скоро полночь! — поддержала ее Наталья Сергеевна.
— Действительно, все это очень странно, — сказал Саша, — может быть, они пошли к кому-нибудь в гости?
— К кому? На ночь глядя? — удивилась Наталья Сергеевна.
— Наталья Сергеевна, Семен мог пойти к друзьям? У него есть друзья в Грушевке?
— Конечно, есть. Но где его искать? И зачем они потащили с собой ребенка? Лариса, почему ты не привезла Мишу сама? Семен сказал, что ты просила его взять Мишу к себе, лучше бы сразу привезла ко мне!
— Я просила? Да он сам уговаривал меня несколько дней по телефону, говорил, что вы очень скучаете по Мише!
— Да, я скучаю по Мише, я очень люблю его. Но я не уговаривала Семена привезти его. Господи!
— Подождите, Наталья Сергеевна, — сказал Саша, — когда Семен позвонил вам и сказал, что привезет внука? Вчера?
— Нет, позавчера.
— Он приехал к вам? Или позвонил по телефону, что он сказал?
— Он не приезжал. Позвонил, сначала попросил у меня пять тысяч в долг. Я отказала, откуда? У меня пенсия меньше прожиточного минимума, на лекарства не хватает!
— Однако, — сказал Саша, — если бы он привез вам Мишу, то вы достали бы для него деньги? Дали бы ему и не в долг, а просто так?
— Ну, может быть. Он знает, что я очень люблю Мишу.
— Значит мальчик нужен ему только для того, чтобы получить деньги? Но тогда бы он вместе с мальчиком ждал вас сейчас возле вашего дома. Вы говорите, что соседка видела их? Она разговаривала с вашим сыном? Как ее зовут?
— Валентина Ивановна. Свет у них уже не горит, спят. Она с сыном живет, сын больной. Лучше не надо ходить к ней, уж очень она скандальная.
— Зачем же Семен говорил с ней?
— Он дружит с ее Максимом еще с детства. Я не одобряю их дружбы. Мне не нравится ни Валентина, ни ее Максим.
— Что с Максимом? Вы сказали, что он болен?
— Он болен психически, на инвалидности, нигде не работает. Да он и не может работать. Только у себя в огороде. А раньше-то он трактористом был. На тракторе хорошо мог работать.
— Что же случилось?
— Не знаю,  что с Максимом случилось. Извините, но мне до их жизни… Где Миша?
— Но если он говорил с соседкой, то мог сказать ей, куда они направились? Вдруг они сейчас сидят у кого-нибудь в гостях? Пойдемте все же разбудим их, спросим. Они в этом доме живут?
— Но она мне все уже рассказала!
Саша пошел к соседнему дому один. Лариса пошла следом за ним.
— Какой настырный молодой человек! — сказала Наталья Сергеевна и тоже пошла следом за ними к дому соседки.
Саша громко постучал.
— Ну, зачем? Я уже с ней говорила! — сердито сказала Наталья Сергеевна, — сейчас Валентина такой крик поднимет, что ее разбудили!
Саша постучал еще раз. Зажегся свет, раздались тяжелые шаркающие шаги. Дверь распахнулась, на пороге появилась полная женщина маленького роста в цветастом халате и бигудях в спутанных белых волосах.
— Зачем разбудили?! — сердито сказала соседка.
— Валя, — ответила Наталья Сергеевна, — извини, но Миша пропал!
— Да ты что? — удивилась соседка, — как пропал? А Семка где?
— Семена тоже нет, — ответила Наталья Сергеевна.
— Тьфу на тебя! Если малой с родным отцом, то он не пропал! Я думала один пропал! Погуляют и вернутся! А мне завтра в пять утра вставать! На кой разбудили?
Она хотела закрыть дверь, но Саша удержал ее:
— Подождите! Вы разговаривали с Семеном? О чем?
— Да ни о чем!
— Он просил Мишу взять, а ты не разрешила, — высунул из-за ее спины голову мужчина.
— Максим! — со злобой крикнула на сына Валентина, — а ну марш спать сейчас же!
Голова Максима исчезла.
— Как просил оставить? — возмутилась Наталья Сергеевна, — почему ты мне сразу не сказала? Почему не оставила? Сейчас бы ребенок дома был!
— Да какое мне дело до твоего ребенка? Вы зачем все ко мне пришли среди ночи? Что вам от меня надо? Я вам в няньки не нанималась! Мог бы сам его тебе в школу отвезть! А я за все в ответе! Мне оно надо? Вашего ребенка сторожить? Он с отцом был! Пропащий у тебя Семка! Меняет жен, как перчатки! И теперь приехал с новой! С молодой! Получше бы воспитывала своего Семочку! Весь в мать!
— Пойдемте отсюда, — сказала Лариса и первой пошла к дому Натальи Сергеевны.
Наталья Сергеевна пошла за ней. Саша, еще хотел о чем-то расспросить Валентину, но не смог вставить слова в ее очень эмоциональную речь, в которой начали преобладать непереводимые идиоматические обороты. Он тоже пошел в дом Натальи Сергеевны. Машина, на которой они с Ларисой приехали, все еще стояла возле дома. Саша подошел к водителю.
— Спасибо, Сергей,  что подвезли, сколько я вам должен?
— Нисколько. Геннадий сказал, с вас денег не брать, а что случилось, почему такой скандал среди ночи?
— Ребенок пропал. Приехали на машине и куда-то ушли.
— Так он же не один?
— Нет, с отцом.
— Ну, так чего ж тогда. Подождите, вернутся. Я больше не нужен?
— Нет, спасибо.
— До утра автобусов не будет!
— Я не могу сейчас уехать, надо дождаться пока они вернутся. Куда они могли пойти ночью?
— Мало ли куда? В гости к кому-нибудь. К утру вернутся. Не волнуйтесь. Я тогда поехал. А то бы довез до Ростова?
— Нет, спасибо, я уеду утром на автобусе.
Машина уехала. Саша остался один на улице возле дома Натальи Сергеевны. Во многих домах уже погас свет. Но в конце улицы еще горел, кто-то шел по улице. Саша не стал заходить во двор, ждал пока подойдет человек. В темноте не видно было, кто это? Но это был не Семен. Намного меньше ростом, походка пьяная. Саша уже хотел зайти во двор, когда прохожий закричал, размахивая кулаками и ускоряя шаг:
— Ты мне, когда деньги отдашь? Где мои пять тысяч?
— Простите, — сказал Саша, — вы обознались.
— Семка дома? — игнорировал его замечание прохожий, — где он?
— Так это он вам задолжал?
— Я сейчас этого гада! Он дома?
— Нет его дома.
— Где он?
— Ушел куда-то на ночь глядя вместе с ребенком. Сам бы хотел его найти!
Однако прохожий не поверил ему, открыл калитку и быстро пошел к дому. Зашел внутрь и быстро вышел, за ним вышла Лариса. Она включила свет возле калитки. Саша смог хорошо рассмотреть  пьяного незнакомца. Бомж. Опустившийся бомж с татуировкой на правом плече.
— Если я найду Семена, — сказал Саша, — что ему сказать?
— Сказать, что если завтра деньги мне не вернет, убью!
— Кто вы? Как вас зовут?
Пьяный с презрением глянул на него и сплюнул, ничего не сказав. Пошел по улице размашистым шагом. Теперь Саша понял, что он не был пьян, это такая походка. Его удивило, что Семен, который был прекрасно одет, пользовался дорогим смартфоном, взял в долг пять тысяч у бомжа. Подошла Лариса.
— Это для него он просил у Натальи Сергеевны пять тысяч? Странно. Обычно Семен брал деньги в долг у женщин, часто брал в долг без спроса, никогда не отдавал. Как будто из помойной ямы вышел, откуда у этого бродяги пять тысяч? Не могу поверить, чтобы он дал Семену деньги в долг. У него и пяти рублей нет.
— Он мог выполнить для Семена какую-нибудь работу за пять тысяч рублей или долларов.
— Какую работу? Ничего не понимаю. Телефон Миши молчит. Я уже готова идти по селу и заходить к каждому в дом, спрашивать, кто видел, кто знает? Где они?
— Давайте еще немножко подождем. Пойдемте в дом.
Они зашли в дом.
— Ну, что там? Зачем он приходил?
— Вы его знаете? — удивилась Лариса.
— Конечно. Это Дородний.
— Он тоже учился у вас?
— Нет, мы вместе учились, но не в одном классе, он немного старше меня. Из тюрьмы недавно вернулся, а мать давно умерла. Дом ее забрали. Ухаживали за ней, она им дом отписала. Ему идти некуда, вот он и околачивается здесь. Где живет, не знаю. Сейчас лето, ночует где-то. Зачем приходил?
— Говорил, что Семен ему пять тысяч должен, — сказала Лариса.
— Ему?! — удивилась Наталья Сергеевна, — ничего не понимаю!
— Да, странно, — сказал Саша, — приехал сюда на шикарной машине, а сам пять тысяч у бомжа занял!
— Это не его машина! — сказала Наталья Сергеевна, — не может быть у Семена такой дорогой машины! Не верю! Наверное, это машина той девушки, что приехала с ним. И она тоже с ним! И Жулька с ними! Зачем?
— Жулька? — переспросил Саша.
— Собака моя. Нет ее во дворе, наверное, с собой ее взяли, а зачем? Но, наверное, все же скоро они все вернутся домой. Да что же я! Сейчас вам чаю приготовлю! Варенье есть.
— Побудьте здесь, Лариса, — сказал Саша, направляясь к двери.
— Хотите осмотреть будку собаки? — усмехнулась она.
— Да, хочу осмотреть будку, — серьезно ответил Саша.
Он вышел во двор, подошел к будке. Цепь оборвана. Какая сильная собака! Они не брали ее, она побежала за ними сама! Что же произошло? Саша пошел в огород. Высоко на небе рогатый месяц. Вдали играла гармонь. Саша подошел к забору, стоял, смотрел на пустую проселочную дорогу. Замолкла гармонь. Послышался вой собаки, ему стало не по себе. Он пошел на завывания собаки, перепрыгнув через забор. Шел полем, хорошо, что светлая ночь! Вдали лесополоса. Оттуда раздавался вой Жульки. Украсив себя несколькими синяками, Саша дошел до лесополосы. В сумраке деревьев он отчетливо слышал вой собаки. Жулька не обращала на него никакого внимания, она самозабвенно выла на луну и скребла лапами землю. Он подошел к ней.
Свежевскопанная земля, метра полтора на метр. У него похолодели руки. Он начал рыть землю вместе с собакой. Из земли показалась нога, он отпрянул. Прислонился к дереву:
— Господи помилуй! — прошептал Саша, доставая мобильный телефон.
Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким. Если бы сейчас был жив Николай Федорович! Если бы он был жив!


Глава 5

Звуки вонзавшихся в землю лопат казались слишком громкими в тишине. Уже расступилась ночная тьма,  птицы  начали петь. Было прохладно. Лариса зябко куталась в шаль, которую дала ей Наталья Сергеевна. Наталья Сергеевна тоже хотела пойти, но ее уговорили остаться дома. Она позволила себя уговорить, потому что считала, что Саша ошибся. Там, в лесополосе закопали какого-то другого человека, а не ее сына. Ее сын жив, здоров и скоро вместе с Мишей вернется домой. Лопаты перестали работать. Лариса в сопровождении Саши пошла в лесополосу. Яма была неглубокой, но когда два человека, спустившись в нее, начали подымать тело, то трудно было избавиться от чувства, будто покойник сам выплывает из земли. Труп положили на носилки. Лариса опустилась перед ним на колени:
— Семен! Семен! — она обращалась к нему как к живому, словно пыталась разбудить его. Глаза засыпаны землей. Волосы в земле, спутались на лбу. Она откинула их со лба, перекрестила и поцеловала его. Потом поднялась и медленно отошла. К ней не приставали с вопросами. Но Саша долго и подробно рассказывал все, начиная с вечера, проведенного в «Шоколаднице» и встречи на Буденновском. Там он впервые увидел усопшего, неизвестную девушку в машине, Ларису, а Мишу он уже раньше видел в «Шоколаднице».
— Наверное, девушка и убила его, — завершил он свой рассказ.
— Все может быть, — философски ответил следователь, — но яма! Вырыть такую яму вряд ли под силу девушке. Вы же говорите, ей на вид лет семнадцать?
— Она выглядела школьницей-старшеклассницей.
— И обратите внимание на его ладони, — следователь присел на корточки перед трупом, — смотрите — свежие мозоли! Белоручка! К физическому труду не приучен, ногти покрыты бесцветным лаком. А на ладонях свежие мозоли. Он сам выкопал яму!
— Для кого? — удивился Саша, — не для себя же! С ним были мальчик и девушка. Зачем ему убивать своего сына? Или девушку?
Но следователь уже не слушал Сашу. Раздался крик: «Лопата! Нашли лопату!» Он пошел туда.
Саша подошел к Ларисе. Она зябко куталась в шаль, смотрела на восток. Поднималось солнце. Она обернулась к нему:
— Верните мне Мишу! Найдите его, вы же сыщик, я знаю! В «Шоколаднице» все говорили об этом. Я найду денег и заплачу вам. У мамы были друзья, кто-нибудь одолжит, заработаю и верну. Неужели вы оставите нас? Уйдете?
В ее глазах было отчаянье.
— Я не оставлю вас с братом. Я сделаю все, чтобы разыскать его. Пойдемте отсюда. Здесь мы больше не нужны.
Они пошли в село, откуда уже раздавались крики петухов.
— Но что вы намерены делать? — уже уверенно спросила Лариса.
— Задавать вам вопросы.
Она посмотрела на него с разочарованием:
— Спрашивайте. Постараюсь быть как на исповеди, если это поможет найти Мишу.
— У вашей мамы и Семена был странный брак.
— Это такой вопрос? Да, не очень удачный. Мой отец умер, когда мне было три года, — она замолчала.
— И всю любовь мама отдавала вам, — продолжил Саша, — но потом встретила Семена…
— Вам не кажется, что вы слишком много себе позволяете? — она не на шутку рассердилась. — Я не понимаю, чем может помочь в поисках Миши история семейной жизни моей мамы?
— Простите, но это не праздное любопытство.
— Солнце уже взошло, — тихо сказала она, — воздух чистый, красиво. Хочется жить. Семен тоже хотел жить, кто убил его? За что? Помните у Данте? Он описывает девять кругов ада и про одних грешников говорит, что их нельзя наказывать строго, иначе возгордилась бы вина.
«Их свергло небо, не терпя пятна;
И пропасть Ада их не принимает,
Иначе возгордилась бы вина».
Семену это подходит. Слабый характер, трусоват, подловат, но не окончательный трус и подлец. Ни рыба, ни мясо, ни свет ни заря. За что его убивать? Когда он пришел в наш дом, мне было пять лет. Мише тоже сейчас пять лет. Вначале мы с Семеном были друзьями, я звала его папой. Мне все равно жаль его. Ему еще нет и сорока лет. Тем не менее, я не могу сказать о нем почти ничего хорошего. О мертвых или хорошо или ничего.
— Не забывайте, что мне надо найти Мишу. Я должен знать все: хорошее, плохое.
— Господи, я так устала! Не столько от бессонной ночи, сколько от неизвестности, где Миша? Жив ли он? Найдите его. Верните домой, я уже никогда никому не отдам его. Моя жизнь начала круто меняться к худшему после смерти мамы. Я была уверена, что смогу это изменить, увы, я переоценила себя.
— Грушевка, — сказал Саша, — не такое уж большое село. Они приехали примерно в одиннадцатом часу. Потом пошли в лесополосу, копали яму. На это ушло час или два часа. Девушка и Миша не могли далеко уйти. Может быть, они переночевали у кого-нибудь в Грушевке?
— Зачем ему идти к кому-нибудь, когда рядом дом Натальи Сергеевны? Смотрите, в доме Валентины горит свет. Валентина говорила, что ей вставать в пять утра, а сама в четыре проснулась. Что у них-то случилось? Я боюсь говорить Наталье Сергеевне  о смерти Семена. Пойдемте вместе.
— Где мой сын? — встретила их вопросом Наталья Сергеевна, когда они зашли в дом. Увидев их лица, поняла правду, — он умер?
— Да, — сказал Саша.
— Миша где?
— Не знаю, — ответил Саша. — Но я обязательно найду его.
— А эта девчонка, что была с ним?
— Мы не знаем, кто она и где она, — сказала Лариса.
— Разве девушка может убить мужчину? — спрашивала сама у себя Наталья Сергеевна, — разве у нее хватит сил на это? Миша… Он тоже мертв? Вы скрываете это от меня?
— Нет. Мы ничего не скрываем. Я не знаю, где ваш внук, — сказал Саша.
Дверь открылась, зашли люди, которые только что откапывали Семена в лесополосе.
— Это ваша лопата? — спросил следователь у Натальи Сергеевны.
Она подошла к следователю, хотела взять лопату, но он не отдал.
— А почему она в земле? — удивилась Наталья Сергеевна, — она ведь стояла в сарае. Она всегда стоит в сарае. Там же и грабли стоят. Зачем вы ее достали из сарая?
— Значит, это ваша лопата?
— Да, моя.
— На всякий случай надо посмотреть в сарае.
— Уже посмотрели, там нет лопаты, — ответил оперуполномоченный.
— Что же это получается? — снова разговаривала сама с собой Наталья Сергеевна, — Семен с Мишей и незнакомой девушкой приехал. Взял из сарая лопату и пошел в лесополосу? Но перед этим зашел к соседке и хотел оставить у нее Мишу.
— К какой соседке? — возмутился следователь, — почему вы сразу об этом не сказали? Как зовут соседку?
— Валентина. Она живет со своим сыном. Максим друг Игоря, хотя я не одобряла их дружбы. Мне не нравится Максим. Он учился хуже всех в школе, а сейчас не совсем здоров.
— Ваш сын курил? — спросил следователь.
— Нет, по крайней мере, при мне. Но он давно живет отдельно. Он редко приезжает ко мне. Все время в Ростове.
— Там, возле могилы нашли недокуренную сигарету, но у него в кармане сигарет нет. В машине, в которой он приехал есть пачка «Бонда». Это его машина?
— Мне сказали, что он на ней приехал, но я не знаю, его ли это машина? Слишком дорогая машина для него.
— Где живет соседка Валентина? Справа? Через дорогу?
— Там, — Наталья Сергеевна махнула рукой в сторону дома Валентины.
Саша смотрел на Наталью Сергеевну. Она стояла посреди комнаты, растерянно смотрела на него. Она казалась маленькой и беззащитной.
— Останьтесь с ней, — шепнул он на ухо Ларисе, — не оставляйте ее одну. Я сам провожу их к соседке.
Лариса кивнула и вернулась к Наталье Сергеевне. Они обнялись, прижались друг к другу. Сашу почему-то удивило, что они не плачут. Лучше бы поплакали, им было бы легче. Слишком много сразу: сын мертв, внук пропал. Слишком много.
Валентина встретила их сердитым окриком, как часовой на страже:
— Зачем пожаловали? Кто такие?
Только после того, как посмотрела удостоверение следователя, сменила гнев на милость и разрешила пройти в дом.
— Где ваш сын? — спросил следователь.
— Спит у себя в комнате, зачем он вам? Я сама на все ваши вопросы отвечу. — И не дожидаясь вопросов, начала рассказывать уже знакомую Саше историю, как Семен поздоровался с ней и попросил оставить у нее Мишу.
— Почему же вы не взяли к себе ребенка? — удивился следователь.
— На кой? Простите, зачем он мне нужен? Я с пяти на работу, а то надо ждать, когда Наташа вернется, чтобы ей внука передать. Зачем мне чужая проблема? Наташа в школе была, ей бы отвезли. Дождаться не могли, надирало их пойти куда-то.
— Вы не заметили они взяли с собой лопату?
— Я за ними не следила. Не знаю.
– А ваш сын? Может быть, он видел?
— Он спит! Хотите кофе? У меня и пирог яблочный есть, покушайте.
Саше показалось, что Валентина специально тянет время, не хочет, чтобы они разговаривали с ее сыном. Но следователь уже шел в другую комнату.
— Куда?! — возмутилась Валентина, — я же вам уже все рассказала! Максим ничего не видел! Что с ними случилось? Почему вы среди ночи врываетесь, мешаете спать?
— Семен мертв, — сказал следователь, — поэтому мы мешаем вам спать, вам и вашему сыну.
Он вышел из дальней комнаты вместе с мужчиной в пижаме. Максим выглядел испуганным, отчаянно сутулился и шаркал тапочками. Трудно было поверить, что ему уже далеко за тридцать. Маленького роста, худой до болезненности, он был похож на мальчика-подростка. Казалось, что он сейчас бросится к маме и заплачет.
— Не трогайте моего мальчика! — повысила голос Валентина и встала рядом с сыном, обняла его. — Разве вы не знаете, что он не здоров?
— Да? — удивился следователь, — у мальчика ангина? Он не может говорить?
— Стыдно, издеваться над больным ребенком!
— Сколько же лет ребенку? Чем он болен?
— Тридцать пять лет. Он болен психически, на инвалидности. Он недееспособен. Получает пенсию. Здесь все об этом знают. Его все любят, у него доброе сердце! Оставьте его в покое!
— Вы знаете Семена Шаталина? — спросил у Максима следователь.
— Знаю.
— Вы видели его вчера вечером?
— Да.
— Вы разговаривали с ним?
— Да.
— О чем вы с ним разговаривали?
— Он просил не говорить.
— Семена убили этой ночью. Убили и закопали в лесополосе. О чем вы говорили с ним вечером?
— Он просил меня взять малого, но я отказался. С ним была девушка. Она очень красивая. Она так смотрела на меня.
— Вы знаете эту девушку?
— Нет.
— Вы видели ее только один раз в жизни?
— Нет.
— Когда вы еще видели ее?
— Во сне. Много раз во сне! Она очень-очень красивая! У нее волшебный голос! Но я ее не трогал, она сама первая заговорила.
– О чем вы с ней говорили?
— Она спросила, на чем можно уехать в Ростов? А я сказал, что автобус будет только завтра утром, но ведь они приехали на машине, а машина во дворе стоит, почему же на ней не уехать? А она сказала, что ключей нет, что она ее открыть не может. Просила, чтобы я открыл, а я не смог. Я тоже без ключей не могу.
— Мальчик был с ней?
— Да. Он был очень напуган. Хотел убежать, но она крепко держала его. Они ушли. Я не знаю, куда они ушли. Уже было поздно, автобусы уже не ходят. Они ушли. Она очень крепко держала его за руку, она вела его за собой силой. Он хотел остаться со мной, но я не захотел.
— Почему вы не захотели, чтобы мальчик остался с вами?
— Чтоб мама не заругалась. Семен просил маму взять его, она отказала. Мама, прости.
— Оставьте его в покое! — вмешалась Валентина, — вы же видите, что он болен! Я не знала, что он разговаривал с девушкой и мальчиком еще раз.
— Вы можете описать девушку?
— Но я ее видела мельком, она сидела в машине! — возмутилась Валентина Ивановна.
— Я спрашиваю у вашего сына. Вы, Максим, можете описать девушку?
— Очень красивая.
— Волосы, какого цвета?
— Белые локоны до самых плеч.
— Рост?
— Моего роста. Очень худая. Она тоже была испугана. У нее был испуганный голос и очень испуганный взгляд. У нее были белые босоножки на ногах! Красивые босоножки.
Максим тупо смотрел на туфли следователя. В окно пробивались первые солнечные лучи, словно следуя им, слабые проблески мысли шевелились в его голове. Он беспомощно оглянулся на мать.
— Оставьте его в покое! Он устал! Он болен! У него инвалидность! Вы не имеете право его допрашивать!
— Вы так отчаянно защищаете его, — обратился к ней следователь, — как будто мы уже на суде, где его обвиняют в преступлении. Он очень важный свидетель, мне надо его допросить. Чем вы так обеспокоены? Считаете, что он что-то недоговаривает? Совершил плохое?
— Это вы так считаете!
— Нет, пока я так не считаю. Он важный свидетель и мне надо поговорить с ним. Если вы будете мешать мне, то я заберу его с собой и буду допрашивать в отделении.
— Нет! Вы не имеете права! Я найму адвоката!
— Уйдите, пожалуйста, дайте нам поговорить.
Она медленно вышла во двор. Следователь закрыл за ней дверь, взял два стула. Предложил Максиму присесть, сел сам. Максим вместо того, чтобы сесть, встал за спинкой стула, обеими руками держась за спинку, будто боялся упасть.
Саша тоже вышел, не дожидаясь, когда его попросят.
— Мне утром на работу, я хочу уехать в Ростов, скоро первый автобус в Аксай поедет, — сказал Саша оперуполномоченному.
— Задержитесь, пожалуйста, — ответил оперуполномоченный, — Анатолий Павлович просил вас задержаться.
Саша подавил зевок и присел на крыльцо дома Валентины. Сама Валентина стояла неподалеку с очень обиженным лицом. Глядя на нее, Саша вспомнил Семена. У него тоже застыла на лице маска удивления и обиды.
Его размышления прервал крик из дома Натальи Сергеевны с призывами о помощи. Он побежал к дому. Лариса выбежала ему навстречу:
— Вызовете скорее врача! Наталье Сергеевне плохо! Я не могу найти свой телефон!
Саша забежал в дом. Наталья Сергеевна смотрела на него каким-то странным стеклянным взглядом, словно у нее в глазах застыли слезы. Он подошел к ней, хотел помочь, усадить ее на стул или положить на диван, но она нервно отмахнулась от него. Очевидно, она что-то хотела сказать, но не смогла произнести внятно, слова путались, язык не слушался ее. Вбежала Лариса, следом за ней Валентина. Она подхватила Наталью Сергеевну на руки и бегом вынесла на улицу, где уже ожидала машина следователя.
— Не надо скорую, это долго, — объяснил оперуполномоченный, — я сам отвезу ее в больницу. Но я за рулем, надо, чтобы кто-то сопровождал ее, сел рядом с ней.
— Я поеду с ней, — Лариса побежала в дом, чтобы забрать свою сумочку. Она быстро вернулась, села рядом с Натальей Сергеевной. Машина уехала.
Саша смотрел вслед машине, Валентина стояла рядом и отчаянно ругалась. Ругалась не на кого-то конкретно, а, чтобы пар выпустить, видать, у нее на душе слишком много накипело. Столько идиоматических оборотов, непереводимых на другие языки, Саша еще ни разу не слышал из уст женщины. Он был рад, когда его пригласили в дом Валентины, но, увы, ее брань была слышна и там. Теперь она ругалась на то, что ее в ее же родной дом не пускают. Ее громкий голос перекрыл крики петухов. Люди выходили из соседних домов, узнать, в чем дело? Чтобы избежать любопытных вопросов, Валентину пустили в дом, плотно закрыли за ней дверь изнутри. Ее сын стоял у окна, когда она зашла. Они обменялись тревожными взглядами. Валентина сразу умолкла, присела на стул и обиженным ребенком смотрела на следователя.
— Помолчите, пожалуйста, — обратился он к ней, — мне надо поговорить с этим человеком, — он кивнул в сторону Саши, — потом я поговорю с вами.
Саша, уже в который раз начал свой рассказ, начиная со встречи в «Шоколаднице». Когда Саша начал рассказывать о встрече с Дородним, подробно описывать его внешность,  следователь  удивленно посмотрел на него. Когда Саша перешел к описанию татуировки на плече, Анатолий Павлович сказал: «Не может быть!»
— Как это не может быть? — возразил Саша, — я сам видел его татуировку. Он стоял неподалеку от окна, на него падал свет из окна. Я хорошо рассмотрел.
— Дородний! Иван Дородний по кличке Красавчик! Он же приговорен к пожизненному и должен … Вы не ошиблись?
— Нет, я не ошибся. Я его описал точно. Меня очень удивило, что Семен Вадимович, который, по крайней мере, выглядит франтом и снобом, берет в долг у опустившегося бомжа. И откуда у бомжа пять тысяч рублей? Или долларов? Он, наверное, выполнил для него какую-нибудь работу?
Следователь начал разговаривать с Валентиной Ивановной. Она нехотя рассказывала о Дороднем. Саша, утомленный свалившимися на него приключениями, сидел у окна, облокотившись о подоконник, боролся со сном. Из состояния дремы Сашу вывел запах кофе. Следователь пил кофе. Валентины не было, Максим сам готовил кофе, у него хорошо получалось. Было видно, что когда матери нет рядом, он чувствует себя спокойнее и увереннее. Саша присоединился к кофе, потом вышел во двор, умылся холодной водой. Был уже десятый час утра. В памяти назойливо свербило, что сегодня к девяти он должен был к кому-то прийти. Позвонил Геннадий, поинтересовался, почему он не пришел.
— Не понял, — ответил Саша, — куда я должен был прийти?
— Ты, наверное, этой ночью пил что-то покрепче шоколада? — засмеялся Геннадий.
— Верстальщик! — спохватился Саша, — я ведь должен был выйти на работу! Нет, не могу.
— Не можешь или не хочешь?
— Хочу, но не могу, может, завтра?
— Хм, немножко подождем. Время пока терпит, но недолго.
Саша вернулся в дом Валентины и непроизвольно вздрогнул. На том стуле, где только что сидел следователь, восседала грузная Валентина и смотрела на него как удав на кролика.
— Че забыл? — спросила она.
— Г-г-г-м, — промычал в ответ Саша и вышел из дома.
Надо бы было возвращаться в Ростов, но хотелось еще раз пообщаться с Дородним. Валентина сказала, что он работает на луке. Саша вышел на улицу, начал спрашивать, где находится лук? Дети смеялись, слушая его, взрослые прятали усмешки, но объясняли,  как пройти. Вышел в поле, начинало припекать солнце. Юноша вел по дороге большую ухоженную свинью. Она шла рядом с ним, словно дрессированная собака. Высоко в небе летали ласточки, мимо него пролетела стрекоза. Тихая мирная жизнь, природа. Сашу потянуло на стихи, он откашлялся и начал читать:
«Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок;
Там друг невинных наслаждений
Благословить бы небо мог».
Вдали показалась уже знакомая машина следователя.
— А вот и Анатолий Павлович, — с облегчением вздохнул Саша, — вспомнив грузную Валентину, — живой и здоровый, навстречу…  Значит, он меня опередил и уже пообщался с Иваном Дородним по кличке Красавчик, жаль.
Машина проехала мимо.
Его ждало разочарование. Дороднего на луке не оказалось. Никто не знал, где он.

Глава 6

— Олега Григорьевича нет, — сказала Саше секретарь и уткнулась в компьютер.
— Когда он будет?
— Он мне не докладывает, а вам бы не мешало доложить, по какому вопросу.
— Я адвокат, — соврал Саша, — защищаю интересы Ковалевой, мне надо с ним срочно поговорить.
Секретарь оторвалась от компьютера и внимательно посмотрела на него:
— О чем?
— Я защищаю интересы дочери погибшей — Ковалевой Ларисы. Мне надо с ним поговорить, это очень важно.
— Извините, но у меня скоро начнется обеденный перерыв, я уйду и закрою приемную.
— Я вернусь через час. Мне надо видеть Олега Григорьевича сейчас, немедленно.
Саша вышел на улицу, осмотрелся. Он редко бывал на улице Сержантова. Где провести целый час? В каком-нибудь кафе перекусить. Странно, со вчерашнего вечера не ел и не хочется. Ближайшее кафе оказалось на Металлургической улице. Народу было немного, работали сплит-система и телевизор. Он медленно ел что-то, не разбирая вкуса и запаха, погруженный в глубокие раздумья о страшных метаморфозах, которые иногда происходят с людьми. Дядя Олег, как звала его по старой памяти Лариса, друг ее родного отца, друг семьи. Вдруг превратился в Черного крестного семьи, в мучителя Ларисы, ограбил ее, выживает из города, похитил мальчика… Зачем ему мальчик?
Он читал в газетах, что Олег Григорьевич  не  причастен к убийству матери Ларисы, но все равно хотя бы косвенно он виновен. Если она взяла с собой учредительные документы фирмы, то, наверное, предполагалось переоформление прав собственности. А поскольку Олег соучредитель, то без его ведома такую операцию провести было невозможно. После смерти Ковалевой, он сразу закрыл фирму, но на следующий день открыл новую, уже на свое имя. Арендует несколько офисов на улице Сержантова, имеет свое производство БАДов, то есть продолжает все то, что начинал с Ковалевой. Помещение, в котором находится производство, арендованное, оборудование тоже аренда. Скользкий тип этот Костарной, не ухватишь!
Занятый своими мыслями, он не заметил, как рядом с ним сел мужчина, но его пристальный взгляд заставил Сашу обратить на него внимание.
Александр Васильевич Шаповалов? — улыбнувшись спросил мужчина, когда Саша отвлекся от своих мыслей и посмотрел на него.
— Да, но кто вы? Простите, я что-то вас не припоминаю.
— Варлыгин Анатолий Константинович, юрист. Работаю у Олега Григорьевича Костарного. Он сейчас занят и не может поговорить с вами.
— Ах, вот оно что! Оперативно!
— Меня проинформировали, что вы представляете интересы Ларисы Ковалевой?
— Да, и не только.
— Это уже интересно. Кто же еще пользуется вашим покровительством?
— Михаил Ковалев.
— Кто? Я в курсе всех дел, но…  Миша! Ну конечно! Я его помню! Маленький мальчик. Он был рядом с Ларисой. Вы хотите, чтобы мы устроили его в детский садик?
— Ваша ирония неуместна. Речь идет о похищении ребенка.
— О похищении? Я ничего не понимаю. Расскажите, пожалуйста, подробнее о похищении.
— Я надеялся узнать подробности у вас.
— У меня?
— У Олега Григорьевича Костарного.
— Уверяю вас, что к похищению мальчика он не причастен!
— И к убийству его мамы он тоже не причастен.
— Олег Григорьевич возглавляет фирму, он предприниматель. Он не убивает женщин и не похищает детей.
— Звучит убедительно, но я все равно не верю.
— Мне безразлично, верите вы или нет.
Он привстал, собираясь уйти, Саша хотел задержать его:
— Задержаны два человека по подозрению в убийстве Ковалевой, — сказал Саша, наблюдая, как грузное тело собеседника снова опускается на стул. — Дело шито белыми нитками. Козе понятно, что они не убивали Ковалеву, их назначили на роль убийц. А истинный убийца тот, кто получил выгоду, то есть ваш патрон. Да, он закрыл фирму после смерти Ковалевой. Однако его нынешняя фирма продолжает заниматься тем же производством биологически активных добавок. Всего лишь сменили вывеску.
Ваш шеф получил прибыльное отлаженное производство, но не успокоился. Он ограбил детей Ковалевой. В буквальном смысле слова пустил их по миру. Он превратил жизнь Ларисы Ковалевой в кошмарный сон, втягивая ее в различные скандалы, создавая вокруг нее атмосферу остракизма, распуская о ней грязные слухи. Ей 18 лет, она еще не оправилась после смерти матери. Но она умная и решительная девушка. Рано или поздно она сможет разобраться во всем, тогда на скамье подсудимых может оказаться истинный убийца, а не козлы отпущения. Не по этой ли причине Олег Григорьевич так настойчиво гонит ее из Ростова, распускает о ней грязные сплетни? Он хочет, чтобы она уехала из города, не так ли? Она не уезжает. Он похищает Мишу, чтобы ускорить процесс.
— Вы в своем уме?
— Мальчик исчез, как сквозь землю провалился. Его похитила девушка, по описанию похожая на дочь Олега Григорьевича Костарного. Вы знакомы с Леной Костарной?
— Аленой. Ее зовут Алена, а не Лена. Ей 18 лет, она в этом году окончила школу. Она еще  сама ребенок! Абсурд!
— Машина, на которой увезли ребенка Cherry Tiggo-5, цвет черный. Кажется, у вашего шефа такая же машина?
Варлыгин открыл и закрыл рот, вытер чистым носовым платком пот со лба. Саша достал блокнот и сделал запись.
— Что это вы там записали?
— Задание своему детективу, чтобы он выяснил, где сейчас находится машина Олега Григорьевича.
— Трудно с вами беседовать.
— Трудно только тому, кто пытается что-то скрыть, а тому, кто честен, всегда легко поладить со мной. Что же мешает Олегу Григорьевичу самому побеседовать со мной? Нехватка времени или он просто боится меня?
— Хм! Заниженной самооценкой вы не страдаете! Олег Григорьевич вас боится? — он засмеялся раскатистым смехом, заглушив звук телевизора.
— Вам смешно? Но за душой вашего уважаемого шефа есть такие дела, о которых он не хотел бы прочитать в газетах.
— В газетах? Вы, молодой человек, определитесь сначала. То ли вы адвокат, то ли журналист? И что вам надо?
— Мне надо найти ребенка, к похищению которого, как я полагаю, причастен ваш шеф.
— Абсурд! Предоставьте заниматься поисками ребенка полиции.
— Поиском Миши занимается полиция. И я тоже. Мне не нравится наш разговор. Вы пытаетесь свести все к глумливому фарсу, но это не поможет. Вы зашли слишком далеко. Убили мать, травите дочь, похитили мальчика.
— Убийцы матери уже давно дают показания следствию. Дочь никто не травит. Если эта ленивая девчонка сменила за год пять работ, то при чем здесь мы? А мальчика мы не похищали. Единственный ваш аргумент — машина, похожая на машину Олега Григорьевича. Она у него в гараже стоит! Алена сейчас дома.
— А вы проверьте.
— Вы мне приказываете? — насмешливо спросил Варлыгин.
— Нет, но очень прошу, чтобы мои детективы не тратили время зря на такие мелочи.
Варлыгин перестал смеяться, медленно встал. Саша тоже поднялся, собираясь идти с ним.
— Я сейчас вернусь, — процедил Варлыгин сквозь зубы. Его благодушное настроение сменилось на отвращение и злобу. Он вышел на улицу, достал смартфон.
Саша видел его в окно, машинально доел обед, ждал. Варлыгин вернулся:
— Олег Григорьевич примет вас, но он сейчас не в офисе. Я отвезу вас к нему.
— Поехали, — с готовностью поднялся Саша.
В начале пути Саша чувствовал себя уверенно и спокойно, даже радовался, что сумел добиться аудиенции. Но когда Ростов остался позади, а потом они свернули на проселочную дорогу, ему стало неуютно.
— Куда вы меня везете? — не выдержал Саша.
— К Олегу Григорьевичу, вы же сами просили.
— Я не знал, что это так далеко.
Варлыгин не сдержал высокомерной усмешки, но промолчал. Прошел еще час прежде чем они подъехали к высокому забору. Ворота открылись, они въехали во двор, покрытый тротуарной плиткой. Красивый трехэтажный дом, газон зеленой травы напоминал ковер. Из дома вышла женщина с маленьким ребенком на руках, с тревогой посмотрела на Сашу:
— Вы сыщик?
— Да. Я хотел поговорить с Олегом Григорьевичем.
— Пойдемте, я провожу вас к нему.
Варлыгин остался во дворе. Они прошли в дом, было полутемно и прохладно. Поднялись на второй этаж, зашли в просторный кабинет, за столом сидел мужчина невысокий и худой с коротким вздернутым носом, седыми вьющимися волосами. Он посмотрел на женщину с ребенком и она, не сказав ни слова, сразу вышла, закрыв за собой дверь. Саша стоял посреди кабинета: большой стол, книжный шкаф, удобное кресло, в котором сидел хозяин, но для него здесь стула не было, приходилось стоять, от этого он чувствовал себя просителем.
— Где и когда вы видели машину? — спросил Костарной у Саши.
— Извините, но вопросы задаю я, а вы отвечаете. Где ваша дочь? Ее подозревают в похищении ребенка.
— Этого не может быть! — дверь распахнулась и на пороге снова появилась женщина с ребенком.
— Ольга! — сердито сказал Костарной.
— Да, я Ольга, а мою дочь зовут Алена, она уехала вчера утром и до сих пор не вернулась. Тебе это безразлично, она не твоя дочь! А я с ума схожу! Где она? Почему не отвечает на звонки? Ты даже не хочешь заявить в полицию об  исчезновении Алены! Где вы ее видели? Что с ней?
— Я видел ее вчера вечером в Ростове на Буденновском проспекте возле «Шоколадницы». Она сидела в машине Cherry Tiggo-5 черного цвета. Это ваша машина?
— Да! Но у нее же нет прав! Хотя она и умеет водить машину, ей недавно исполнилось 18 лет! Она еще совсем ребенок! Что вы там говорили о похищении ребенка? Ее похитили? Им нужен выкуп?
— Нет. Она сама подозревается в похищении ребенка. Вчера вечером в ее машину сели мужчина и пятилетний мальчик — Миша Шаталин, мужчина — его отец. Труп отца Миши обнаружили этой ночью, а мальчик и ваша дочь исчезли.
— Господи! Где же моя Алена? Какой еще Миша? Нет, я не верю, что она похитила ребенка, это какое-то недоразумение. Мать Миши наняла вас, чтобы вы разыскали его?
— Мать Миши — Ковалева Надежда Петровна была убита в позапрошлом году, вам ее имя ни о чем не говорит?
— Олег! Ну, скажи же что-нибудь! Это ведь та Ковалева, с которой у тебя был общий бизнес! Но при чем здесь моя Алена? Вы что-то путаете, молодой человек, — обратилась она к Саше, — моя Алена — добрая и ласковая девочка. Она не станет похищать детей!
— Я видел, как Вадим посадил мальчика на заднее сиденье вашей машины рядом с вашей дочерью, сам сел за руль. Они уехали втроем.
— Вы говорили об этом кому-либо еще? — наконец вставил слово Олег Григорьевич.
— Нет, потому что я не видел лица девушки, к тому же я никогда не видел вашу Алену. Я пришел к выводу, что это она, потому что у вас есть такая же машина. Где ваша машина?
— Ее нет в гараже! — прокричала женщина.
Ребенок заплакал, она стала укачивать его, отошла к окну. Посмотрела на мужа, на Сашу каким-то отстраненным взглядом и медленно, будто размышляя над чем-то сказала:
— Моя Алена обыкновенная девушка. В ее душе смесь сентиментальности и цинизма, но у нее доброе и чистое сердце. Она не причинит вреда ребенку. Сейчас я жалею, что вышла за тебя замуж, — сказала она Олегу Григорьевичу, — не надо было. Алена попала совсем в другой мир. Ее стали окружать дети из очень богатых семей, как правило, циничные и жестокие. Блеск и мишура! Она сбилась с пути, это ты во всем виноват! Ты не любишь ее, она чужая тебе! Я сама пойду в полицию и заявлю об исчезновении! Ей нужна моя помощь!
— Я не виноват в том, что Алена пристрастилась к наркотикам. И я совсем не хочу, чтобы об этом знали в полиции. Покажи ему фотографию Алены, пусть он поищет ее. Или вы не согласны?
— Любой труд должен быть оплачен, — ответил Саша.
— Оля, успокой ребенка, — сказал Костарной жене, у которой на руках плакал ребенок.
— Заплати ему! Поскорее найдите ее! Приведите ее домой! Ты заплатишь?
— Да, я заплачу, но после того, как она предстанет передо мной. Я хочу сам с ней поговорить.
— Олег! Не будь слишком строгим! Ведь она еще совсем ребенок!
— На руках у тебя еще совсем ребенок! А Аленке уже 18! Уже замуж пора выдавать!
— Ей учиться! Ты же обещал в Москву!
— Она уже научилась наркотики принимать! Дура!
— Не смей так говорить про мою дочь! Она тебе не родная!
— Была бы она мне родная, так всыпал бы ей ремня!
Костарной усмехнулся, достал из верхнего ящика стола деньги и положил их на стол:
— Это вам на расходы. Когда приведете домой беглянку, я заплачу остальное, но не привлекайте к этому полицию, если только сможете справиться сами. Пять тысяч долларов вас устроит?
— Нет.
— Сколько?
— Мне не нужны ваши деньги.
— Ты посмотри, какой! Ему деньги не нужны! Сопляк!
— Олег! — умоляюще простонала его жена, — подожди, выгнать его ты всегда успеешь. Выслушай его! Ты не хочешь обращаться в полицию, ты не разыскиваешь Алену сам, я не могу оставить маленького, кто ее будет искать? Она нуждается в нашей защите, она еще сама ребенок! Пусть он найдет ее, спроси, что ему надо?
— Скажи спасибо Ольге, — обратился Костарной к Саше, — а то бы я натравил на тебя собак. Ладно, если тебе не нужны мои деньги, значит тебе надо от меня что-то другое?
— Оставьте в покое Ларису Ковалеву, верните Мишу. Зачем вы похитили его? Ему только пять лет, отпустите его!
— Зачем мне Миша?
— Олег, ты похищаешь детей ради выкупа? — ужаснулась Ольга.
— Дура! — ответил Олег Григорьевич, — у этого парня тараканы в голове завелись. Зачем мне сын Ковалевой? Я его не похищал! Я не знаю, где он.
— Не верю! — возразил Саша. — Не верю, что вы не похищали мальчика! Не верю, что вы не причастны к убийству Ковалевой Надежды Петровны, бизнес которой присвоили себе, а Ларису и Мишу пустили по миру, отобрав у них квартиру и дачу!
— Ну и что? Фирму свою я основал на законных основаниях, комар носа не подточит! А совместный бизнес с Ковалевой давно прогорел! И кто ты такой, в конце концов? Я здесь хозяин! Что ты можешь мне сделать? Ты, Иванушка-Дурачок!
— Вы говорите, что ваша Алена, — обратился Саша к Ольге, — употребляет наркотики? Где она их покупает, где хранит? Дома? В этом самом доме, не так ли? Ведь она живет вместе с вами?
— Ну, хватит! — лицо Костарного посерело, во взгляде появилась злоба, — что вам надо?
— Оставьте в покое Ларису, верните Мишу! Вы забрали у них все, убили их мать, зачем вы продолжаете преследовать Ларису, что вам надо от нее? Чего вы добиваетесь?
— Чего я добиваюсь? — искренне удивился Костарной, — ничего я не добиваюсь. Я просто хочу, чтобы она уехала отсюда, чтобы о ней, о ее матери забыли. Почему она не уезжает? Нравится работать посудомойкой?
— Оставьте ее в покое! Верните мальчика. Я в течение суток найду и верну вам вашу Алену!
— Олег! — закричала Ольга, — сделай, как он просит! Тебе же это не стоит денег!
— Но при всем желании я не могу выполнить его условия! Я не имею к исчезновению Миши никакого отношения! Я впервые сейчас узнал, что он пропал. Это правда!
Саша молча смотрел на него, сжав кулаки, он не мог поверить, что Костарной не похищал ребенка.
— Поверьте ему, — тихо сказала Ольга, ребенок у нее на руках молчал, словно прислушивался к разговору, — он не похищал мальчика. Он оставит в покое Ларису, только верните мне мою дочь!
— Я хочу услышать это не от вас, а от Олега Григорьевича.
— Я оставлю в покое Ларису, я не похищал ее брата. Достаточно?
— Поклянитесь! — сказал Саша.
— Дурак!
— Поклянись! — настойчиво и твердо сказала Ольга.
— Клянусь, что к Ларисе я больше не прикоснусь! Пусть работает посудомойкой, если ей так нравится жить в Ростове.
— Если вы перестанете травить ее, то она сможет найти более достойную работу, найти и удержаться! Что ж, придется верить на слово.
— Да, пожалуйста, поверьте! Как же вы хотите разыскивать Алену? — спросил Костарной.
— Мне нужны ее фотографии, адреса и телефоны ее друзей, расскажите о ее привычках, образе жизни.
— Хм, тебя же сюда привез Варлыгин. Обратно одиннадцатым номером?
— О чем вы? — не понял Саша.
— Уедешь отсюда как?
— Пешком уйду.
— Иван-дурак! Иван-дурак и тот на Сером волке, а ты пешком! Ольга, поговори с ним, дай фотографии, расскажи про Алену. Скажи, Варлыгину, чтобы отдал ему свою машину и оформил доверенность. Ты водить-то умеешь? Права есть?
— Умею, есть.
—Сейчас восемнадцать часов. Завтра в восемнадцать Алена должна быть здесь! Разговор окончен!
Ольга и Саша вышли. Ребенок на руках у Ольги перестал плакать, зато начала плакать сама Ольга. Она плакала беззвучно, слезы катились по ее щекам.
— Мне надо посмотреть на фотографии вашей Алены. Расскажите мне о ее друзьях, вы не звонили им?
— Звонила. Никто не знает, где она. Какие они друзья? Так себе!
— Давно она пристрастилась к наркотикам?
— Я заметила в прошлом году. Мы всей семьей поехали отдыхать в Египет, там у нее началась ломка. Она не взяла с собой наркотики, перепугала нас с Олегом. Сама обо всем рассказала, умоляла дать дозу.
— И вы дали?
Ольга промолчала. Достала смартфон, показала Саше ее фотографии. Дала телефоны и адреса друзей.
— Но сейчас в Ростове только Толик, все остальные в разъездах, в отпуске, сейчас же август. Толик в сентябре с отцом в Абхазию, он младше ее. Толик еще учится в школе, он самый порядочный из них. Родом из Абхазии, в прошлом году умерла его мать. Живет с отцом, старшая сестра замужем, живет в Ростове, отец купил ей квартиру. Найдите Алену! Она ушла вчера утром. Ничего не сказала. Села в машину и уехала рано утром. Я была в кухне, увидела ее из окна, но не успела остановить ее.
— Во что она была одета?
— Я не успела рассмотреть. Кажется, в синее платье. Темно-синее платье без рукавов. Она очень любит его.
— Кажется? Девушка, которую я видел в машине, была одета в белую блузку без рукавов и … Я видел только белую блузку.
— Но у Алены нет белой блузки без рукавов. Может быть, это была не она?
— У нее есть деньги? Сколько? — игнорировал ее вопрос Саша.
— Я даю ей деньги каждый месяц. Муж не знает об этом, не говорите ему. Он не любит ее. Это все из-за него! Это он во всем виноват!
Ребенок на ее руках снова заплакал, она поцеловала его.
— Этого он любит, а Алену нет. Найдите мою дочь! Верните домой!
С этими напутствиями Саша покинул трехэтажный особняк, из которого доносился плач ребенка.

Глава 7

Саша нашел Толика в гостях у сестры. Муж сестры был на работе, дочь спала в детской кроватке. Они втроем сидели на кухне за обеденным столом, пили чай. Ирина объясняла Саше, что ее брат очень хороший юноша, хорошо учится, на летних каникулах работает в типографии, сам зарабатывает.
— Эту квартиру купил мне папа, — говорила Ирина, — он директор завода. Он в состоянии обеспечить меня и мою семью, Толика. Но Толик сам захотел поработать, а в сентябре он поедет в Абхазию к бабушке и дедушке.
Толик сидел рядом и то и дело чесал затылок, подбородок, он явно нервничал. Саша отнес причину его тревожности к своему промаху. Он с порога заявил, что разыскивает Алену, наверное, Толик нервничал из-за Алены. Его напряжение заметила и сестра, спросила, в чем дело?
— Я забыл в холодильнике свой обед, — обиженно ответил Толик, — надо было забрать с собой.
— Ты не обедал?
— Нет, я не хочу есть. Нас отпустили в 12, потому что нет работы, а печатники в ночь выйдут. Украдут мой обед. Придется завтра покупать новый! Еще раз покупать! Деньги тратить! В холодильнике ничего оставить нельзя! Все съедают, особенно ночью!
— А ты в следующий раз, — подмигнула ему сестра, — оставь свой обед в холодильнике специально. Подсыпь туда цианистого калия, кто умрет, тот и вор!
Они оба засмеялись. Смеялись долго и громко. Саше стало тоскливо.
— Если Толик — лучший из окружения Алены, — подумал он, — то, что говорить об остальных?
Саше был неприятен их смех, захотелось переменить тему:
— Чем же вы занимаетесь в типографии?
— Всяко-разно. Вчера и сегодня с утра упаковывал этикетки, вот в кармане еще остались ярлычки. — Толик достал из кармана маленькую смятую бумажку, подал ее Саше.
На ярлычке было напечатано: «Заказчик ______________; Номер заказа ____________; Название было написано от руки «Морская кОпуста».
— Это вы писали? — спросил Саша.
—Я писал. Мне эта морская капуста уже в кошмарных снах снится! Я уже столько пачек упаковал!
— Вы хорошо учитесь в школе?
— Троек нет! Папа сказал, что потом я буду учиться в университете в Москве. А школу я не люблю. Терпеть не могу, когда учителя подходят ко мне и, приторно улыбаясь, зовут меня «Толенька»! Они знают, кто мой папа, вот и заискивают, а мне противно. Окончу университет, найду хорошую работу.
— В типографии?
— Боже упаси! Это сейчас, чтобы осмыслить трудовую копейку, как она достается. Папа найдет мне хорошую работу, может быть, за границей.
— Я почему-то решил, что ты хочешь вернуться в Абхазию, ты ведь любишь свою Родину?
— В Абхазию в отпуск, а работать и жить лучше во Франции, в Германии, где-нибудь в Европе.
— А как же ностальгия по Родине?
— Где хорошо кормят, там и родина, — поддержала брата Ирина.
— Правильно сказала, — улыбнулся Толик, — что я в этом пыльном Ростове забыл? А вы зачем Алену разыскиваете? Натворила что-то?
— Машину у отчима без спроса взяла, уехала вчера рано утром. Не знаете, где она может быть?
— Какую машину? У ее отчима их много.
— Cherry Tiggo-5.
— Дура! Я не знаю, где она.
— Ты же говорил, что кто-то недавно видел ее на трубе? — вмешалась Ирина.
— Алена ваша — дура тупорылая! Я к этой трубе на пушечный выстрел не приближаюсь, а она совсем рехнулась! Все время острых ощущений ищет. Я младше ее, а работаю! Мне некогда баловаться, а у нее ветер в голове!
— Что за труба? — удивился Саша, — о чем вы?
— Об адреналине, — улыбнулась Ирина, — недалеко от Ростова есть труба. Раньше там завод был, все разрушилось, а труба осталась. Ее облюбовали роуп-джампингеры.
— Точно! Облюбовали! — встал и потянулся, приподнявшись на цыпочки, Толик. — Деньги есть, ума не надо! Аленка часто прыгает, допрыгается когда-нибудь! Высота шестьдесят метров! Мне кажется, было бы выше, она все равно бы сиганула! Развлекается так. Меня звала. Туда никаким транспортом не проедешь! В том смысле, что автобусы и трамваи туда не ходят. Только на такси. За такси плати, за прыжок плати, за фото или видео плати! Она однажды меня уговорила, я с ней поехал. Я тогда еще не знал, что такое труба. На нее только вскарабкаться — обалдеть! Хоть бы ступеньки, а то будто обезьяна по скобам вверх. А зачем? У меня с адреналином и так все в порядке, мне труба не нужна.
— Алена, наверное, потому и машину взяла, — прикрыла рукой зевок Ирина, — чтоб легче до трубы доехать. Извините, но дочечка скоро проснется, кормить надо.
Саша поспешил распрощаться, вышел на Ворошиловский проспект, посмотрел на часы. До 18 осталось пять часов. Нашел в смартфоне схему проезда, поехал разыскивать трубу. Нашел трубу быстро, но Алены там не было. Возле трубы его приветливо встретила девушка с красными волосами, спросила фамилию и начала искать ее в своем списке.
— Я не записывался.
— Первый раз?
— Я не хочу прыгать. Мне нужна эта девушка.
Саша показал  фотографии Алены.
— Она сейчас там, — красноволосая показала пальцем в небо. У Саши округлились глаза:
— Где там?
— Готовится к прыжку! Но вы ожидайте ее здесь, никуда не ходите. Она сюда вернется за сумочкой.
— А это не опасно?
— Алекс! — крикнула красноволосая, — здесь новенький!
— Интересуемся? Появился из ниоткуда парень в горнолыжных очках. — Я инструктор. Хотите прыгнуть?
— Это не опасно?
— Мы арендуем трубу уже не первый год, несколько тысяч человек совершили прыжки! От пионеров до пенсионеров! Еще никто не умер. Веревки прочные, все возможные траектории полета просчитаны, но если вы боитесь, то не надо. Мы никого не заставляем.
Саша отошел от Алекса, поблагодарив его. В это время к красноволосой подошел пожилой мужчина.
— Как? — радостно удивилась красноволосая, — опять вы?
— Вчера пенсию получил, еще не растратил, снова прыгнуть хочу. Эти прыжки вселяют в меня оптимизм! Одного я не пойму, почему почти одни девчонки прыгают? А мальчишки где?
Красноволосая проигнорировала вопрос прыгуна, нашла его фамилию в своем списке, приказала ему оплачивать, сдавать на хранение смартфон и другие личные вещи. Счастливый ветеран полез наверх. К трубе подъехала машина, из которой выскочили две девушки и радостно устремились к красноволосой. Сверху, раскинув в стороны руки, летела прыгунья. Она что-то кричала то ли от ужаса, то ли от восторга.
— Это Алена? — спросил Саша у красноволосой.
Она молча отвернулась от него и переключила внимание на вновь подъехавшую на такси девушку. У Саши замерло сердце, когда Алена спружинила на подвесках. Ее подбросило вверх, потом качнуло маятником к трубе. Ему показалось, что сейчас произойдет непоправимое и поминай Алену, но девушка не столкнулась с трубой, она медленно спускалась к земле. На земле ее уже поджидал инструктор, но не Алекс, а другой парень. Он помог ей освободиться от веревок, пожал руку. Алена медленно шла к красноволосой, вид у нее был ошалелый. Саша всматривался в ее лицо. Нос с горбинкой, маленький рот, большой выпуклый лоб и черные густые волосы, завязаны  и закручены в пучок на затылке. Пожалуй, наряди ее в красивое платье, причеши, затмила бы всех красавиц! Но сейчас в каких-то непонятного цвета коротких штанах и выцветшей футболке она была похожа на пацанку. Ей вернули сумочку, смартфон. Саша подошел к ней, улыбнулся:
— Я наблюдал за вами, вы прыгаете уже не в первый раз?
— Объясни ему, Алена, — не оборачиваясь бросила через плечо красноволосая, — а то он боится, думает, что это опасно.
— Не боись, братишка, — выдохнула Алена, — это кайф!
— Я не боюсь, я не хочу.
— Зачем тогда приперся? — искренне удивилась Алена, шокировав Сашу грубым словом.
— Я не приперся, а приехал на своей машине, а ваша машина где?
— А где твоя?
— Вот же она! — Саша показал рукой на машину.
— Ха-ха-ха! — Засмеялась Алена, — это машина Варлыгина. Он тоже прыгнуть захотел? Где же он? Обмочился с перепугу?
— Варлыгин дал мне свою машину по доверенности, чтобы я разыскал вас и вернул домой. Ваша мама очень волнуется, вы бы позвонили.
— Так вот в чем дело! Мама волнуется за своего маленького. Я ей уже не нужна! И вообще, кто ты такой?
— Позавчера вечером в вашу машину Cherry Tiggo-5 посадили маленького мальчика и похитили его.
— Я не похищаю мальчиков, они сами ко мне липнут.
— Мише Ковалеву пять лет, он исчез. В машине сидела девушка, похожая на вас в белой блузке…
— Ты что?! Совсем рехнулся? — возмутилась Алена, — Катька на меня похожа? Она старше меня! Я не имею ничего общего с этой старухой! Ей уже за тридцать!
— Но вы одолжили ей свою машину, не так ли?
— Я пить хочу, — жалобно сказала Алена, в один момент превратившись в уставшего ребенка.
— Но, к сожалению, у меня нет воды, — растерялся Саша, — здесь негде купить.
— Плохо ты знаешь Варлыгина, у него в машине всегда есть пиво. Пошли, выпьем.
Она подошла к машине, достала из сумочки свои ключи, сама открыла машину. Саша даже не успел нащупать в кармане ключи, как Алена оказалась за рулем, нажала на газ. Он чудом успел запрыгнуть в машину, рванувшую с места. На лице Алены появилось раздражение. Она надеялась, что сможет уехать одна, оставив Сашу возле трубы. Они ехали по кочкам и ухабам, не разбирая дороги. Саша хотел пристегнуться, но не нашел ремень. Они стремительно удалялись от трубы и от дороги. Саша порадовался, что только что заправил полный бак. Впрочем, ему показалось, что если бы топлива не было, Алена все равно мчалась бы во весь опор по степи, словно хотела набрать скорость и взлететь.
Саша молча наблюдал за ней, пытался понять, куда она мчится? Его поразило выражение ее лица. Одержимость и какой-то странный тревожный взгляд. Она остановила в степи так же неожиданно, как и начала свою бешеную гонку. В машине было душно. Алена включила сплит-систему, было видно, что она хорошо знает эту машину. Потом как в замедленном кино достала свою сумочку, которая беспечно валялась у нее под ногами. Открыла ее и медленно достала шприц, хотела достать что-то еще, но Саша, разгадав ее намерение, одним движением заломил ее правую руку за спину так, что она лбом  прижалась к стеклу. Алена вскрикнула от боли, шприц выпал из ее руки:
— Аленушка, — ласково обратился к ней Саша, — ты хорошо знаешь эту машину, скажи мне, солнышко, здесь есть скотч или какая-нибудь веревочка?
— Какое я тебе солнышко? Отпусти, мне больно!
— Тогда мне придется снять с тебя футболку и привезти тебя домой полуобнаженной. Извини, но я обещал твоей маме привезти тебя сегодня до 18 часов. Осталось два часа, если потороплюсь, успею. Прости, но мне больше нечем связать тебе руки.
Он свободной рукой попытался снять с нее футболку. Она начала изворачиваться, лягнула его ногой.
— Не понял. Ты против того, чтобы я тебя раздел или против того, чтобы я тебя к родителям отвез?
— Ты, старый хрыч, набитый предрассудками! Я против всех и против всего! Не смей снимать с меня футболку! В «бардачке» есть скотч! Только дай сперва уколоться, у меня же ломка сейчас начнется! Ты что? Не понимаешь?
Аленушка, как ты подсела на наркотики? Кто подсобил? Когда? Почему?
— У тебя не спросила! Ну, хотя бы сам уколи! У меня все в сумке есть! Не мучай! Ты не знаешь, что такое ломка!
Саша достал скотч и связал ее руки, потом подумал и связал ноги, которыми она так резво умела лягаться, что у него уже появилось несколько синяков. Потом бережно переложил ее на заднее сиденье лицом вверх:
— Или ты хочешь поехать сидя?
— За что? — взмолилась Алена и по ее щекам покатились слезы.
Она была такой маленькой и худой. Саше стало жаль ее. Он достал свой носовой платок, вытер ей слезы, сел за руль и поехал к дороге.
— А если я расскажу, ты мне дашь?
Услышал он голос у себя за спиной. Саша ожидал услышать рассказ о Кате, которой она дала машину, поэтому кивнул утвердительно. Но Алена начала рассказ о том, как пристрастилась к наркотикам.
— Моя мама по национальности гречанка, она родилась в Новочеркасске. В прошлом году я начала готовиться к поступлению в институт, хотела пойти в медицинский. Брала занятия у репетитора по химии, ходила на подкурсы. Часто бывала в университете. Там познакомилась со студентами-иностранцами. Они приняли меня, потому что я гречанка. Дали таблетки, мне понравилось. Мне нравилось все! Они приглашали меня на свои вечеринки, на дни рождений. Родители знали о том, что у меня появились новые друзья. Они даже и не предполагали ничего плохого. Собственно говоря, в таблетках еще ничего плохого нет. Разве что затягивает. Хочется еще и еще. Колоться я начала недавно. Твоя же Катька меня и подсадила, сволочь!
— Она тоже учится в медицинском университете? — удивился Саша.
— Она нигде не учится. Ей 33 года. Подсела на наркотики, мне подсобила. Где она их берет, не знаю. Я всегда покупаю у нее.
— А деньги где берешь? Мама дает?
— Дурак! Мама столько не даст! Сама зарабатываю! Достаю! А в этот раз я ей позволила машину взять на пару дней. И ей хорошо и мне хорошо.
— Дай мне ее телефон.
— Ха! Сначала развяжи меня и дай уколоться.
— Твои родители знают родителей Кати?
— У Костарного с ее отцом были какие-то делишки. Знают. Они всех моих друзей и подруг знают, а толку? У семи нянек дитя без глазу.
— Насколько мне известно, дитя уже достигло совершеннолетия.
— Урод ты, однако! Мне плохо! В сумочке все есть! Хоть разок!
— Потерпишь. А зачем ты прыгаешь с трубы? Неужели нравится?
— А ты сам попробуй!
— Никогда такого желания не возникало.
— Гусь свинье не товарищ,— с брезгливым отвращением процедила сквозь зубы Алена, сверля глазами затылок своего мучителя.
Если бы можно было уничтожить взглядом, то Саши бы уже давно не было. Он чувствовал ее взгляд, но его занимали мысли не о девушке, а о мальчике, которого он уже второй день тщетно пытается разыскать.
Они подъехали к заветному дому ровно в восемнадцать часов. Их встретил Варлыгин. Он не удивился, когда Саша вынес Алену из машины на руках, даже не пытаясь развязать ее. Из дома выбежала мать с радостным криком: «Алена!» Костарной смотрел на них из окна своего кабинета на втором этаже. Саша предоставил Варлыгину и маме развязывать Алену, а сам пошел к Костарному.
— Ваша Алена дома, — сказал Саша, заходя в кабинет, — она одолжила машину подруге Екатерине.
— Машина уже давно стоит в моем гараже.
— Мне нужен адрес Екатерины. Алена говорила, что вы знакомы с ее родителями.
Костарной молча отвернулся к окну, наблюдая сентиментальную сцену возвращения блудной дочери, которая рыдала в объятиях мамы. Саша тоже подошел к окну.
— Алена сказала, что наркотики ей продает Екатерина. Костарной снизошел до того, чтобы посмотреть на него:
— Катя? — переспросил он.
— Мне нужен ее адрес. Она похитила ребенка. Мне надо найти Мишу. Я выполнил вашу просьбу, привез вам Алену, мне не нужны ваши деньги. Мне нужен только адрес Кати.
Костарной написал на маленьком листке бумаги телефон, задумчиво посмотрел на него. Достал из верхнего ящика стола деньги, положил их на край стола, а сверху листок с телефоном.
— Спасибо, что вернули Алену. Любой труд должен быть оплачен. Вы заработали эти деньги.
— Спасибо, не надо. Я заберу только телефон. А Алену я привез вам за обещание, что вы больше не будете травить Ларису Ковалеву и ее брата.
— Господи! Как же много дураков в России! Нужна мне ваша Лариса! Посудомойка! Для нее же лучше будет, если она уедет из города. Я не убивал ее мать, не похищал ее брата!
— Не верю! И вы не имеете права оскорблять меня! Кто дал вам право меня оскорблять?
— Вы сами, молодой человек. Да, вы дурак, потому что верите обещаниям и честному слову. Вы учитесь на четвертом курсе юрфака в экономической академии. За обучение надо платить. Берите, вы их заработали. Берите пока я живой.
Саша удивленно посмотрел на него:
— Но выгоду от смерти Ковалевой получили именно вы! Зачем она взяла с собой учредительные документы, зачем сама села в машину, в которой была убита? Вы же соучредитель! Без вашего согласия…
— Ну, хватит!
Костарной смотрел на Сашу с такой злобой, что ему стало не по себе. Он забрал листок, прочитал номер телефона, сунул листок в карман и, не прощаясь, вышел, оставив деньги на столе Костарного.

Глава 8

На этот раз у Саши уже не было машины. Он долго шел до трассы. Проголосовал, доехал до старого автовокзала. Было очень жарко, выпил квас, пересчитал деньги. Где-то в отдаленных тайниках памяти промелькнула работа верстальщиком в газете. Ничего, Гена подождет еще хотя бы пару дней. Но сумеет ли подождать мальчик? Неизвестность угнетала. Жив ли Миша, где он? Чем дальше он пытался расследовать, тем больше вопросов появлялось, не было ответов. Он достал смартфон и позвонил по телефону, который дал Костарной. Никто не ответил. Неужели обманул? Набрал номер еще раз. Длинные гудки. Был уже девятый час вечера, но духота не ослабевала. Проезжали, не останавливаясь, переполненные маршрутки и автобусы.
Мимо прошла пожилая дама с маленькой девочкой. Девочка смотрела на него испуганными круглыми глазами. Он не понял, почему. Может быть, в одежде что-то не в порядке? Саша осмотрел себя и с ужасом увидел огромные синяки на руках и даже на плече. Это Алена лягалась ногами, когда он связывал ее. Сильные же у нее ноги, как у зайца. Странно, что ничего не болит. Наверное, лучше поехать домой, принять душ и выспаться. Он побежал за подъехавшей маршруткой, которая проехала место остановки. За ней гнались другие люди, желающие уехать, но Саше повезло одному. Он успел вскочить в переполненную маршрутку, когда из нее вытолкнулся пассажир. Другие провожали маршрутку взглядами, очень знакомыми и понятными любому ростовчанину. Саша хотел взяться за поручень, но маршрутку слегка качнуло, он упал на чью-то спину. Сразу же раздался злой мужской голос с множеством непереводимых идиоматических выражений, смысл которых сводился к тому, что кто-то ударил его по почкам. Саша держался за поручень, отойти подальше от больного почками он не мог, затаил дыхание и молчал. Парень продолжал отчаянно ругаться на Сашу. Какая-то женщина пыталась утихомирить кричуна.
— А вы за него не заступайтесь! — еще громче закричал парень, — он меня по почкам ударил!
Он кричал и ругался еще несколько минут, но «запел» его телефон. Он вытащил его из кармана и сразу начал ворковать, называя собеседницу Ладушкой. Саша вздохнул с облегчением и мысленно поблагодарил Ладушку за своевременный звонок. Но начала ругаться пожилая женщина:
— Больше часа на остановке простояла! Надо научиться на крыше маршрутки ездить, иначе никак!
— Не волнуйтесь, скоро все изменится, — раздался уверенный голос из «хвоста» маршрутки, — маршрутки, например, с Красноармейской уберут. Будет больше автобусов!
— Что? — возмутился водитель маршрутки, — да если с Красноармейской маршрутки уберут, то всем пробка! А маршрутка влезет!
— Хватит влезать! — повысил голос мужчина из «хвоста» маршрутки, — вы же словно на гонках друг за другом мчитесь! На крутых виражах бедные бабушки по салону летают! Просто городской транспорт неэффективно распределен по улицам. Где-то слишком часто ходит, где-то редко. В ДГТУ разработали новую маршрутную сеть…
— Если в этой сети не будет маршруток, то я без работы останусь! Как можно без маршруток? Глупости все это! — ругался водитель.

Саша вышел на своей остановке. Пошел к дому. Теперь у него болело все тело, голова и даже зубы. Ничего, сейчас приду домой и отдохну. Саша позвонил, раздались торопливые шаги мамы и чьи-то еще. Саша удивился: «Кто это?»  Дверь открылась. Его встретили мама и Лариса.
— Вы узнали что-нибудь про Мишу? — вместо приветствия спросила Лариса.
— С кем ты дрался? — воскликнула мама, разглядывая его синяки.
— Позвольте мне сначала в ванну, — жалобно ответил Саша, — а потом я вам обо всем расскажу.
Они расступились, он торжественно прошествовал в ванну. Мама торопливо принесла ему большое махровое полотенце и одежки, чтобы он переоделся.
Когда он вышел из ванной, в кухне его ждал ужин. За столом сидела Лариса. Мама ушла к соседке на минутку.
— Простите мне мою навязчивость, — сходу начала Лариса, — меня сегодня вызывали к следователю. Он обо всем расспрашивал меня, но сам не ответил, где же Миша? Он не знает! Никто не знает! Я скоро с ума сойду! Жив ли он? Вам удалось что-нибудь узнать?
—На заднем сиденье машины позавчера вечером сидела Катя Бобрышева, вам ни о чем не говорит это имя?
— Нет, я не знаю ее. И это все?
— У меня есть телефон ее отца, его фамилия Бобрышев. Я уже несколько раз звонил, он не отвечает. Сейчас позвоню еще раз.
Саша набрал номер телефона отца Екатерины. К удивлению, он сразу ответил, словно ждал возле телефона.
— Я разыскиваю вашу дочь, — вы позволите приехать к вам и поговорить?
— Вы из полиции?
— Нет. Я частный сыщик. Меня зовут Александр Васильевич Шаповалов. Ваш адрес?
— Лермонтовская, 108. Квартира семь. Когда вы приедете?
— В течение часа.
Саша вызвал такси:
— Поехали, я подвезу вас на Погодина, потом поеду на Лермонтовскую.
— Я с вами.
— Извините, но уже очень поздно. Я обязательно позвоню вам, буду держать вас в курсе.
Лариса обиженно смотрела на него, но не возражала. В такси они ехали молча. Саше стало неловко от такого молчания,  чтобы начать разговор, он спросил про Наталью Сергеевну.
— Я подождала, пока ее определили в палату, потом уехала. Надо будет завтра с утра навестить ее. У нее никого нет.
— У нее есть вы и Миша.
— Миша…
Лариса заплакала. Саша пожалел, что начал разговор, лучше бы помолчал. Он не знал, как успокоить ее. Довез ее до самого дома, где во дворе под каштаном играли в домино при тусклом свете фонаря. Саша попрощался с Ларисой и отправился на Лермонтовскую улицу.
Саша расплатился с таксистом и зашел в подъезд пятиэтажного дома. Отец Екатерины стоял, прислонившись к косяку двери, смотрел, как Саша поднимается по ступенькам. В доме  не было лифта. Он провел Сашу в маленькую убогую однокомнатную квартиру. Старая мебель, недопитый кофе на журнальном столике, пепельница, полная окурков.
— Присаживайтесь, — указал Саше на старое потертое кресло Владимир Алексеевич.
Саша сел в кресло.
— Где Катя? Вы видели ее? — спросил Бобрышев, — почему вы ее разыскиваете? У вас есть дети?
— Нет. Но у моей клиентки есть пятилетний брат — Миша Ковалев. Вам ни о чем не говорит это имя?
— Нет. При чем здесь ребенок?
— Его мать умерла два года назад, отец — вчера.
Бобрышев курил и внимательно слушал Сашу. Его лицо не выражало никаких эмоций. Саша рассказал ему, что впервые увидел его дочь в машине на Буденновском возле «Шоколадницы». Объяснил, кто «одолжил» машину.  Рассказал про труп Семена Шаталина, обнаруженный в лесополосе.
— Я видел, что девушка, которая сидела в машине, была в белой блузке без рукавов. Как была одета ваша дочь, когда ушла из дома? — спросил Саша.
— Как одета? Ушла из дома, — повторил Бобрышев. Он обхватил голову руками и закачался, сидя в кресле, вправо и влево как маятник. Саша удивленно смотрел на него.
— Из этого дома она никогда не уходила, потому что она никогда еще сюда не приходила. После развода с женой я живу здесь один. Мы продали квартиру, в которой жили до развода. У Кати есть мой телефон, но сомневаюсь, что она знает мой адрес. Я видел ее два месяца назад. Случайно встретил на улице. Дал денег. Она попросила. Тогда я еще не знал, где буду жить, но сказал ей про развод. Она взяла деньги и ушла. Я даже не знаю, когда и как все это началось? Все было хорошо.
У меня была дружная семья, хорошая работа, дом — полная чаша. Я часто выезжал на работу за границу. Жена и дочь всегда со мной. Но когда Катя окончила школу, я оставил ее в Ростове, устроил в институт. Сам уехал в Африку по работе. Жена приезжала ко мне часто. Говорила, что Катя учится в институте, что все хорошо. Я верил ей. Нет! Не подумайте, что жена хотела меня обмануть! Она сама заблуждалась. Искренне заблуждалась. Я ведь, когда вернулся в Ростов, тоже не сразу понял. Обнял Катю, обрадовался.
Однажды мне позвонил друг, сказал, что Катю давно отчислили из института за неуспеваемость. Я поговорил с ней. Она объяснила, что не хочет учиться, что хочет выйти замуж. Познакомила меня со своим избранником — Сергеем Слепневым. Он не понравился мне. Нигде не учится, не работает. Подрабатывает ремонтом каких-то лодок или яхт. Грязные волосы до плеч, кольцо в одном ухе. Я поступил неосторожно. Резко поговорил с ним. Попросил забыть о моей дочери и не приходить к нам. Вместо этого Катя ушла из дома вместе с ним. Тогда мы еще жили в другом доме.
Потом стали происходить страшные вещи. Мы с женой возвращаемся вечером из театра, а дверь квартиры снята с петель и стоит на лестничной клетке. Пропали золотые украшения жены, деньги. Я поставил квартиру на охрану. Это не помогло. Вернулись однажды вечером. Дверь на месте, заперта. Но кто-то вынес из квартиры почти всю бытовую технику: микроволновку, пылесос, даже утюг. Я и тогда еще ничего не понял. Хотел охрану вызвать, всыпать им по первое число! Квартира на охране, а меня обокрали! Жена остановила меня. Она первая догадалась, что это Катя.
Позже в гараже то же самое. Мне в гараже сказали, что Катю видели. Сказали, что она к наркотикам пристрастилась. Я испугался за нее. Нашел ее. К знакомому врачу повез, лечить начали. Почти год в больнице! Ничего уже не помогло. Она из больницы сбежала. Приходила домой, когда нас не было, забирала все, что могла унести. Жена во всем винила меня.
Я по всему Ростову носился, разыскивая дочь. Иногда мне это удавалось. Отвозил ее в больницу, тщетно. Я потерял работу. Ссоры с женой стали невыносимы. Мы разошлись. Она оказалась в беде из-за этого Сережи Слепнева! Убил бы его! Что он с ней сделал! Найдите ее. Пожалуйста! Приведите ко мне. Я очень прошу вас, очень! Я искал, я не знаю, где ее искать. Люди, с которыми мы раньше дружили семьями, отвернулись от нас. Никто из них не знает, где она. Найдите ее и приведите ко мне. Я больше не отдам ее в психиатрическую больницу. Будем жить вместе. Что будет, то будет! Только бы она была рядом, только бы никто не обидел ее!
Саше было жаль старика. Он попрощался с ним и ушел. На небе появились тучи, поднимался ветер. Уже не хотелось спать, не хотелось возвращаться домой, на душе было тяжело. Он доехал на автобусе до набережной и медленно пошел, сам не зная, куда.
— Все ниточки оборвались, — думал он.— Где искать Мишу? Алена, Катя, Толик со своим обедом, забытым в холодильнике,  Сережа Слепнев с серьгой в ухе. Господи, помилуй! Может быть, Катя сейчас вместе со своим Сережей? Он подрабатывает ремонтом лодок или яхт. Других зацепок нет. В Ростове у многих есть лодки, яхты. А вдруг, кто-то знает его? Если он подрабатывает ремонтом, то кто-нибудь знает.
Саша остановился и смотрел на Дон. Темная ночь, тучи и ветер усиливали тревогу. Он снова с тоской вспомнил о Трубникове, если бы он был рядом! Если бы он был рядом, он сказал бы, что надо разыскать Сергея Слепнева. Катя Бобрышева и Миша, наверное, сейчас рядом с ним. А может быть, и нет. Но все равно надо разыскать его. Есть же яхтклубы, надо обзвонить их. Но это завтра, а сейчас домой, спать.
Завтра… Уже второй день на исходе… Где сейчас Миша? Что с ним? Зачем он понадобился Кате Бобрышевой? Что ее связывало с Семеном Шаталиным? На поиски Слепнева может уйти не один день, а время не терпит. Все же обратиться за помощью к Володе Лукашову? Наверное, не откажет. Николаю Федоровичу он всегда помогал, но за плату. Я же заплатить не смогу. У самого ни гроша. И Лариса тоже не сможет. Ничего. Все равно позвоню Володе, попрошу помочь разыскать Слепнева. Вдвоем будет быстрее. Саша набрал номер телефона Лукашова.
— Прости, Володя, я тебя разбудил?
— Нет, я не сплю. Саша, почему ты звонишь ночью? Что-то случилось?
— Мне очень нужна твоя помощь, Володя, но я не смогу заплатить тебе. Я уже второй день тщетно разыскиваю пятилетнего мальчика — Мишу Ковалева, то есть Шаталина. Позавчера вечером я в последний раз видел его в «Шоколаднице» на углу Буденновского и Пушкинской. Он был вместе со старшей сестрой Ларисой Ковалевой и отцом — Семеном Вадимовичем Шаталиным. Отец забрал его и увез в машине, в которой сидела Катя Бобрышева. Увез к бабушке в Грушевку. Мы с Ларисой, заподозрив неладное, приехали в Грушевку в двенадцатом часу. Их машина стояла во дворе бабушки — сельской учительницы Натальи Сергеевны.
Соседка Валентина Ивановна и ее сын Максим сказали, что они заходили к ним, хотели оставить у них ребенка. Валентина Ивановна и Максим отказались взять к себе мальчика. Отец Миши, Миша и Катя ушли, прихватив с собой лопату из сарая Натальи Сергеевны. Наталья Сергеевна поздно вернулась из школы, куда уходила, потому что там кто-то разбил окно. Она очень любит Мишу, ждала его. Увидела у себя во дворе машину. Соседка Валентина Ивановна сказала ей, что приехал ее Семен с сыном и какой-то девушкой. Она ждала их дома. Она не заходила в сарай, не знала, что они взяли лопату, но удивилась, что нет собаки. Подумала, что они взяли Жульку с собой. Спокойно ждала их. Когда я осматривал двор, то увидел, что собака сама оборвала цепь и убежала. Я услышал ее вой в лесополосе. Пошел туда и обнаружил там в неглубокой яме труп отца Миши. Вызвал полицию. Катя Бобрышева и Миша исчезли. Недавно я разговаривал с отцом Кати. Он сказал, что она употребляет наркотики. Что ее связывает с отцом Миши, я не знаю. Но у нее есть друг Сергей Слепнев. У него длинные черные волосы, завязанные в хвост, одна серьга в ухе. Он высокого роста. Подрабатывает ремонтом лодок и яхт. Предполагаю, что Катя и ребенок сейчас находятся рядом с ним. Помоги мне найти их. Боюсь, что мальчику угрожает опасность. Володя, почему ты молчишь? Ты поможешь мне?
— Подожди, дай подумать. Помогу, но дай сообразить, что к чему? Мальчик и Катя были знакомы раньше?
— Нет, Максим говорил, что она увела за собой мальчика силой. Они оба были напуганы. Он видел их в тот вечер в Грушевке, когда был убит Семен.
— Так вот оно что! Боюсь, что опасность угрожает не только мальчику, но и девушке. Ты сказал, что они ушли в лесополосу втроем?
— Мне так сказала соседка Натальи Сергеевны. Вернее, она этого не говорила. Валентина Ивановна сказала, что они приехали на машине. Семен вышел из машины, поздоровался с ней и попросил оставить у нее Мишу. Она отказала ему. Больше она их не видела. Но ее сын Максим сказал, что видел девушку, которая была очень испугана. Она силой вела за собой Мишу. Она спрашивала у него, как уехать из Грушевки в Ростов?
— Наверное, Катя и Миша стали свидетелями убийства Семена. Скорее всего, девушка не похитила мальчика, а пытается спасти его. Зачем они пошли в лесополосу с лопатой на ночь глядя?
— Не знаю.
— Ты мне все рассказал?
— Нет. Там была еще одна девушка. Рано утром она уехала на машине из дома отчима. Она одолжила машину подруге Кате. И все. Да! Был еще один человек. Некий Дородний по кличке Красавчик требовал с Вадима пять тысяч, не знаю, за что. Недавно вышел на свободу. Вернулся в родную Грушевку, где когда-то жили его родители.
— Дородний? Имя?
— Не помню.
— Саша! Трубников всегда требовал, чтобы ты знал наизусть все телефоны, адреса и имена, когда ведешь расследование!
— Забыл. Слишком много зараз навалилось.
— Ладно, это я выясню сам. Кто следователь?
— Ты думаешь, что это Красавчик убил Семена?
— Зачем, если Семен ему задолжал. Ты не ошибся? Пять тысяч рублей? Может быть пятьсот тысяч? Или пять тысяч долларов?
— Я с ним разговаривал. Пять тысяч рублей или долларов. Вряд ли Семен брал у него в долг. У этого Красавчика вид бомжа. Наверное, Дородний по кличке Красавчик выполнил для него какую-то работу. Не знаю, какую.
— Ладно. Уже ночь. Утром я перезвоню тебе.
— Но ты поможешь мне найти Сергея Слепнева?
— Помогу. Саша, подожди. Скоро сорок дней. Меня пригласили к Липковичу.
— Я знаю. Меня тоже. Я буду там.
— Я не об этом. Ты в Запрудне был? Кто Тонышеву пистолет подкинул?
— Не знаю. В Запрудне я еще две недели жил. А кто пистолет подкинул? Не знаю.
— Плохо. Самому туда поехать? Уже не успею. Тогда уже после сорока дней. Согласую с Виктором Петровичем и поеду. Он хочет расследование завершить.
— Знаю. Я ему уже обо всем доложил. Толку с того! Я же так и не узнал, кто подкинул пистолет.
— Ничего, не огорчайся. Со временем и у тебя все получится. Но ты мне не сказал, кто ведет расследование?
— Анатолий Павлович Смирнов из Аксая.
— Смирнов? Не знаю такого. Молодой?
— Нет, уже в преклонных летах.
— Познакомлюсь. До завтра. Отдыхай. О Слепневе не волнуйся. У меня среди рыбаков друзей много. Найдем. Не люблю, когда мужик носит серьгу в ухе и хвост, но по этим приметам его быстро найдем. Ему сколько лет?
— Не знаю. Еще молод. Лет тридцать, наверное. Спасибо, Володя, ты настоящий друг.
— Хм. Спокойной ночи, друг.
Саша сунул смартфон в карман, медленно поднялся со скамейки, пошел к Буденновскому в надежде найти такси. Был первый час ночи. Саша чувствовал себя так, словно его переехал поезд, от усталости кружилась голова и дрожали колени. Зато он теперь был абсолютно уверен, что скоро разыщет мальчика. Начал накрапывать дождь, усилился ветер. Саша был на набережной один. Он сильно устал и шел медленно. Его внимание привлекла яхта.


Глава 9


Саша стоял и смотрел на яхту. Ветер становился все сильнее. Яхта покачивалась на волнах. Устойчивая яхта. Река-море. Ему не составило труда забраться на яхту, она стояла у самого причала. Темно и тихо. Никого нет. Пошел сильный дождь, резкий ветер раскачивал яхту. Саша на ощупь добрался до каюты. Четыре спальных места, грязно. Он осветил слабым лучиком мобильного телефона апартаменты. Луч света упал на рюкзак. Маленький рюкзак. «Взял свой рюкзачок, книгу «Сказки»…». У Саши подкосились ноги, он сел и положил рюкзак на колени. Заглянул внутрь, вынул книгу «Сказки». Резко встал и с рюкзаком пошел к двери, хотел выйти на палубу. Но обо что-то споткнулся и упал. Сразу получил удар по голове, непроизвольно вскрикнул от боли и вскочил на ноги. Перед ним стоял высокий мужчина с явно агрессивными намерениями, которые Саша чувствовал, хотя в темноте не видел его лица. Они начали драться.
— Где мальчик? — кричал Саша, нанося удары, — верни ребенка!
Его соперник ничего не отвечал, но он умел драться и был тоже не робкого десятка. Они катались по мокрой палубе в отчаянной драке. Уроки Трубникова не прошли даром. Саша смог одолеть соперника, хотя он был крупнее его. Сначала он даже испугался, что нечаянно убил его. Тот лежал лицом вниз и не шевелился. Саша осветил фонариком его лохматую гриву. Сережка сверкнула в одном ухе.
— Где ребенок? — закричал Саша, — Миша! Миша!
Вдруг он услышал плач ребенка. Он плакал где-то совсем рядом. Миша здесь! Он снова побежал в каюту, включил свет, заглядывал во все углы. Плач прекратился, он выбежал на палубу. Где его искать? Чужая яхта, он не ориентируется здесь.
— Миша!
Саша получил такой удар по затылку, что упал. Пытался подняться, снова удар по затылку.

Он пришел в себя и почувствовал сильную боль в затылке, во всем теле. Кружилась голова, тошнило. Лил проливной дождь. Он пошевелил пальцами рук, ног. С трудом принял сидячее положение, осмотрелся. Он лежал на набережной. Яхты уже не было у причала.
Он пошарил в кармане, смартфон, наверное, выпал, когда они катались по палубе яхты. А вдруг он где-то здесь? Саша осмотрелся, пошарил рукой вокруг. Блеснула молния, на секунду осветив набережную. Смартфона не было. Жаль, смартфон был новый и очень дорогой. Что же дальше? Позвонить Геннадию, чтобы прислал Сергея, не получится. Неподалеку на улице Обороны живет Димка Абатуров. Правда, он недавно женился и ему не нужны ночные гости, но все же… У него болело все тело, кружилась голова. Проливной дождь был как нельзя кстати. Саша медленно встал и пошел в сторону Буденновского. Путь до дома, где жил в коммуналке Абатуров, недалек, если ты здоров, но если на затылке огромная шишка, а в глазах двоится, от головокружения шатает, то путь кажется долгим.
Наконец, он добрался до заветной двери, позвонил три раза.  Дождь не прекратился, наоборот хлестал все сильнее, сверкала молния, гремел гром.
— Куда же он на яхте сдернул?! — сказал сам себе Саша.
— Сашка! Ты? — услышал он голос Абатурова и только сейчас увидел, что дверь открыта.
— Дима, разве можно на яхте в такую непогоду?
— Нельзя! Ты был на яхте? Заходи скорее, что стоишь. Ба! Ты весь в синяках! Пошли, я буду тебя лечить, у меня есть прополис. Анжела сама приготовила. Волшебный прополис! Осторожнее!

Саша споткнулся обо что-то на полу и упал. Дима помог ему встать и повел к себе в комнату. Весь коридор был загроможден мебелью и высокими баррикадами из книг. На полу следы краски и мела.
— Дима, кто устроил погром? Неужели у тебя искали деньги? Неужели нашли?
— Если б нашли, я бы сам удивился. Проходи сюда, ложись на мою раскладушку, я в кресле посплю. Ты весь в синяках! Что с тобой? Упал с яхты? Я сейчас позвоню Жене, чтобы приехал и помог тебе.
— Не надо мне патологоанатома, я еще живой. И дай Липковичу поспать ночью. А где Анжела?
— Уехала с классом на Азовское море в лагерь. Соседи тоже в отпуске, а я сам ремонт делаю. Вот! Смотри!
Дима встал и с гордостью показал широким жестом на стены и потолок. Саша мигнул левым глазом и тихо вздохнул.  Ободранные бетонные стены и потолок превратили комнату в пещеру.
— Сначала я все ободрал, — самодовольно улыбался Дима, — завтра начну мыть с мылом стены и потолок, пол тоже. Потом поклею на потолок плиты из пенополистирола — голубой мрамор! Специальные потолочные плиты, я сам выбирал. Обои тоже купил. Только линолеум еще не купил, денег не хватило. Со следующей пенсии куплю. Ой, прости! Ты, наверное, есть хочешь?
Дима метнулся к подоконнику и уверенным движением извлек из-под завалов пачку анальгина. Налил в кружку воды из чайника, подал Саше.
Саша выпил две таблетки сразу и сел в кресло.
— Подожди, — суетился Дима, — я сейчас тушенку открою, принесу. Прополис тоже. Чай приготовлю. Прополис на спирте. Анжела сама его настаивала. В холодильнике в бутылочке стоит.
— Дима, дай телефон, пожалуйста. Я свой потерял.
— Возьми  насовсем, я тебе подарю.
— А у тебя?
— Мне Анжела смартфон подарила. Мой «Nokia» обозвала детским, грозилась выбросить. Возьми, тут еще триста рублей есть, но аккумулятор надо менять. И зарядку возьми.
— Дай полотенце, а то я весь мокрый, чтобы я смог лечь на раскладушку.
Саша набрал номер Лукашова, рассказал ему о яхте, назвал номер.
— Теперь уже легче.
— Куда он сорвался в такую непогоду? Как бы беды не случилось! Там на яхте маленький ребенок. Володя, пожалуйста!
— Не волнуйся, найду. Виктору позвоню.
— Не надо беспокоить его ночью. Лучше Смирнову — следователю из Аксая. Впрочем, я сейчас сам ему позвоню.
— Зачем тогда я тебе понадобился? — обиделся Лукашов.
— Володя! Не обижайся! Сейчас не время для обид. Я очень волнуюсь за Мишу, он на яхте. А такого дождя и ветра в августе в Ростове сроду не было! Природа сошла с ума! Слепнев тоже сошел с ума! В такую погоду вышел на яхте, а куда? Володя, найди яхту!
- Не волнуйся, найду,  Лукашов отключил телефон.

Дима принес бутылочку с прополисом и полотенце:
— Только у меня ваты нет, я не помню, где она.
— На фиг вата?
— Как зачем? Смочить ватку прополисом, приложить к больному месту… Что ты делаешь?!
— Пью прополис, дай воды запить!
Дима вылил из чайника воду в кружку и с тревогой смотрел на Сашу:
— Анжела, конечно, разводила спирт. Она говорила, что спирт должен быть семьдесят процентов. У ее родителей пасека, она знает. Саша, ну как ты? Ничего?
— Кушать! — сказал Саша и решительным жестом вылил в рот остатки из бутылочки.
Дима побежал в кухню, загремел посудой. Саша жевал прополис, пил воду и прислушивался к урчанию в желудке. Дима все еще гремел посудой.
— Дима! Кушать!
— Сейчас! Я согрею в микроволновке и принесу.
— Холодное давай! Жар залить!
— Но это же застывший жир! — Появился в комнате Дима с тарелкой и вилкой. — Я открыл банку тушенки, а хлеба у меня нет. Извини. Есть еще одна банка тушенки. Открыть?
Саша ничего не ответил. Он торопливо уничтожал тушенку, потом заглянул в пустую кружку.
— Скоро будет сорок дней, мы соберемся сначала на кладбище, потом поедем к Жене. Ты помнишь, что скоро будет сорок дней?
— Помню ли я? Дима! Я всегда об этом помню. Я тоже приеду, Липкович уже говорил мне, что собираемся у него. Помню-то я помню, но ничего не смог сделать.
— Не понял, что ты не смог сделать? О чем ты?
— О Запрудне. Я долго жил там, но так и не смог выяснить, кто подбросил пистолет в дом Тонышева. Тошно мне, Дима! Я не смог выполнить последнюю просьбу Николая Федоровича, не могу найти ребенка… Куда он поперся на яхте в такую непогоду? Это же опасно! Там на яхте ребенок. И я упустил его!
— Не переживай. Родители позаботятся о ребенке сами. Выпей лучше чаю. Чай у меня есть! — обрадовался Абатуров и убежал в кухню.
Вскипятил воду в чайнике, заварил свежий чай. Подождал несколько минут, накрыв заварник чистым полотенцем. Налил в большую кружку чай, положил сахар и размешал. Открыл новую пачку печенья. Понес чай и печенье Саше. Но когда зашел в комнату, то увидел, что Саша уже спит на его раскладушке, а рядом на стуле стоит абсолютно чистая тарелка.
— Когда он успел ее помыть? — удивился Дима. Сел в кресло, выпил чай и съел полпачки печенья.

Утром Саша проснулся из-за того, что слишком громко вещало радио:
«Цель жизни нашей для него
Была заманчивой загадкой,
Над ней он голову ломал
И чудеса подозревал».
Он открыл глаза и увидел Диму, который с жаром декламировал «Онегина», сидя в кресле посреди всеобщего хаоса.
— Так он никогда ремонт не закончит, — подумал Саша и закрыл глаза.
Вставать не хотелось. Он чувствовал себя больным и уставшим. Но все же встал. Дима замолчал и подошел к нему, начал критически рассматривать лицо, плечи, руки…
— Надо же! Прополис воистину волшебный! Ты выглядишь вполне ничего! Я уже успел сварить гречневую кашу с мясом. Пошли в кухню, там стол есть, позавтракаем.
— Умыться хочу.
— Умываться тоже в кухне. В ванной сантехника сломалась. Еще один непредвиденный расход. А пенсия у меня шесть тысяч девятьсот сорок шесть рублей! Еще немножко доплачивают. Почему у меня такая маленькая пенсия? Я же всю жизнь пахал!
— Ты же по трудовой не оформлялся.
— Не до жиру, быть бы живу. Радовался, когда находил работу, где аккуратно и честно платили зарплату, о трудовой не задумывался.
— Зато сейчас над пенсией задумываешься. Извини, я не смогу помочь тебе с ремонтом. Разве что, когда закончу расследование.
— Ешь кашу, у меня всегда вкусные каши получаются. Какое расследование? В Запрудне?
Саша нехотя съел одну ложку:
— Вкуснятина!
Дима не сдержал улыбки:
— Кушай, у меня много гречки, еще сварю.
Саша съел все, что было в тарелке, и попросил еще. Запил свежезаваренным горячим чаем с печеньем.
— Спасибо, вкусно. Даже настроение улучшилось.
— Держи нос морковкой. И о каком расследовании ты говорил? Ты теперь сам детектив?
— Липовый я детектив. Ничего у меня не получается. Хреново мне, Дима.
Абатуров сидел на табуретке и задумчиво смотрел на Сашу.
— Сходи все же к Жене.
— Зачем? — удивился Саша.
— Покажи ему затылок.
— Чей затылок?
— Ну не мой же! У тебя на затылке огромная шишка. С кулак! Пусть посмотрит. У него глаз — алмаз! Поможет, вылечит. Тебе и полегчает.
— Затылок, — презрительно фыркнул Саша, — у меня душа болит!
— Ну а как же ты хотел? Сражаться с преступным миром трудно. Это всегда больно и опасно. Но иногда мне кажется, что некоторые журналисты вроде Дурындина, то есть Дыкина, да и писатели тоже идеализируют преступников. Романтика преступного мира — удел серости. А меня порой шокирует тупость и трусость преступников. Был такой случай в Ростове.
Трое преступников долго выслеживали одного ростовского предпринимателя. Он хранил наличку у себя в кабинете в сейфе. Сторожем нанял старика. Оружия у сторожа нет, сил тоже нет. Однажды вечером они подъехали на машине и зашли в офис. Но старик на пару часов вышел, попросил посидеть в офисе сына. Взрослый сын. Но их трое, а он один. Уж они его били, допытывались, где ключи от сейфа. Он молчал как партизан. Отец на машине подъехал. Они с перепугу смылись. В темноте не разглядели, кто приехал, думали, что хозяин. Так, я к чему говорю. Эти три дурака избили несчастного сына сторожа, а не догадались открыть верхний ящик стола, в котором лежал ключ от сейфа. Ну и дураки! Это только в глупых детективах над преступником ореол «героя». А на самом деле, какой он герой? Пошлость, скудоумие и трусость — вот и вся романтика преступного мира.
Саша, ну что с тобой? Не отчаивайся, у тебя еще все впереди. Легких побед не бывает.
— Спасибо. Извини, что ворвался ночью.
— Это было эффектно! Сверкала молния, гремел гром, лил проливной дождь! И ты на пороге! Заходи почаще; всегда рад.
— Спасибо. Передай Анжеле благодарность за прополис, когда она вернется?
— В конце августа. У меня еще есть время. Закончу ремонт и встречу ее!
— Не так уж много. Ремонт ты затеял мощный! Спасибо за телефон.
Он позвонил Ларисе. Она уже находилась в Аксае в больнице у Натальи Сергеевны. Очень просила его привезти паспорт Натальи Сергеевны. Когда ее увезли, про документы не подумали, а сейчас их требуют в больнице. Потом позвонил Лукашову.
— Я уже выяснил, кто такой Сергей Слепнев, — сказал Лукашов, — теперь смогу найти яхту. Я перезвоню тебе, когда найду яхту.


Саша поблагодарил Диму, попрощался и поехал в Грушевку. Душно, жарко, словно ночью не было дождя. Подошел к знакомому дому. И только сейчас вспомнил, что у него нет ключей. Может быть, забыли закрыть окна? Обошел дом. Одно окно было распахнуто настежь.
Саша залез внутрь и удивился. Он помнил дом Натальи Сергеевны чистым и уютным, но сейчас здесь было страшнее, чем у Димы с его ремонтом. Все было перевернуто вверх дном. Шаль Натальи Сергеевны валялась на полу рядом с иконами. Кто-то сорвал их со стены. Он увидел посреди разбросанных вещей сумочку, она была открыта. Заглянул в сумочку. Со вздохом облегчения достал паспорт Натальи Сергеевны, спрятал в карман. В прошлый раз он был только в одной большой комнате, в другие не заходил. Теперь осматривал весь дом, пытаясь понять, что искали воры в доме бедной одинокой пенсионерки?
Когда Саша зашел в отдаленную маленькую комнату в нос ударила страшная вонь. Комок тошноты подкатил к горлу. Он остановился в дверях, осмотрел маленькую комнату. Детские обои на стенах. Старомодная кровать еще советских времен. Старый письменный стол. Наверное, когда-то здесь жил Семен. Шкаф приоткрыт. Вонь. С дурным предчувствием Саша подошел к шкафу и заглянул внутрь.
Прямо на него из шкафа смотрел ничего не видящим взглядом его старый знакомый — Красавчик. Он уже начал разлагаться. Саша с трудом преодолел отвращение, склонился над трупом, изучил содержимое его карманов. И с удивлением вынул из его кармана фотографию. Это была очень старая потрепанная фотография. Высокий коротко подстриженный мужчина улыбался и смотрел в объектив. Рядом с ним молодая женщина с младенцем на руках. Она тоже улыбалась и смотрела в объектив. Каким образом счастливое семейство оказалось в кармане убиенного? Кто изображен на фотографии?
Саша машинально сунул  фотографию в паспорт Натальи Сергеевны, чтобы не помять ее. Положил паспорт в карман. Вышел из комнаты.. Позвонил следователю и сообщил о трупе в доме Шаталиной. Анатолий Павлович велел ему никуда не уходить и никого не пускать в дом. Несколько раз звонила Лариса, спрашивала, когда же он приедет с паспортом Натальи Сергеевны? Он объяснил, что паспорт у него, что скоро привезет, а сам ждал, когда следователь обратит на него внимание. Следователь узнал в Красавчике Дороднего.
— Кто такой Дородний? — спросил у него Саша.
— Это случилось в начале девяностых. Дородний и еще двое его подельников похитили ребенка ради выкупа. Потребовали шестьдесят миллионов долларов!
— Ого! Богатые родители? Маленький ребенок?
— Богатые родители, пятилетний мальчик.
Саша непроизвольно поежился и вспомнил про Мишу, которому тоже пять лет, но он уже сирота. У него не осталось никого кроме сестры, а она бедна, работает посудомойкой. Зачем его похитили? Неужели Катя Бобрышева, убила Семена и похитила ребенка? Зачем?
— Родители сразу заплатили выкуп, — продолжал Анатолий Павлович, — ждали, что им вернут ребенка. Эти уроды позволили ребенку поговорить с отцом, обещали вернуть ребенка, сразу после получения денег. Но как только получили деньги, увезли ребенка на Северное море, жестоко избили и утопили. Привязали камень, но каким-то образом камень отвязался. Через три дня мальчик всплыл, то есть тело…
У этого Красавчика отец  и мать здесь жили. Отец  приложил много усилий, чтобы спасти сына. Помню, он очень гордился тем, что его сын получил дорогую машину в результате воровских разборок, ни копейки за нее не заплатив. Был суд, Красавчик получил вышку, но стараниями адвокатов, нанятых отцом, заменили на пожизненное, затем срок скостили до 25 лет. Потом еще раз скостили за примерное поведение. Потом был помилован. Вышел на свободу законно. Совсем недавно вышел. Возмездие свершилось.
— Думаете, его убил отец похищенного ребенка?
— Нет. Отец и мать похищенного ребенка уехали за границу, вряд ли.
— Он говорил, что Семен Шаталин задолжал ему пять тысяч рублей. Не знаю, за что.
— Наверное, он искал в доме Шаталиных деньги.
— Мне показалось странным, — размышлял Саша, — что Семен взял у него в долг.
— Да, странно. Разберемся. Зачем вы пришли в дом Шаталиных?
—За паспортом Натальи Сергеевны.
Саша рассказал о просьбе Ларисы. Потом поинтересовался яхтой, на которой вчера  обнаружил Мишу.
Следователь усмехнулся:
— Яхту давно нашли. Она села на мель недалеко от Азова, но на ней никого нет. Вы уверены, что мальчик был там?
— Я видел его рюкзак и книгу «Сказки» в нем. Я слышал его плач!
— Так что же? — Следователь не завершил фразу, но его взгляд был красноречивее всяких слов.
— Ну, там, на яхте вы же нашли рюкзак мальчика? — не унимался Саша.
— Яхта лежит на боку, на ней ничего нет, все смыло водой.
— Они добрались до берега вплавь? До берега далеко?
— Не так уж и далеко, но был шторм. Сейчас мы разыскиваем Сергея Слепнева, Екатерину Бобрышеву и Мишу. Если они живы, то мы найдем их.
Саша попрощался и поехал в Аксай,  где в больнице его ждали Наталья Сергеевна и Лариса. На душе у него было не плохо, а очень плохо. Но все же по пути Саша купил цветы, конфеты и печенье. Зашел в палату, отдал все Наталье Сергеевне, отдал паспорт. И только сейчас вспомнил про фотографию. Надо же было отдать ее следователю!
— Как здесь оказалась фотография? — спросила Наталья Сергеевна, — зачем?
— Вы знаете, кто это? — спросил Саша.
— Конечно. Я же сама фотографировала. Это родители Семена.  Моя двоюродная сестра Марина и Павел. Марина пропала без вести, когда Игорь был еще совсем маленьким. Как в воду канула. Злые языки поговаривали, что она сбежала с другом, бред! С мужем она жила плохо, но сына любила. Она бы никогда не бросила его. Наверное, с ней что-то случилось, наверное, ее давно уже нет в живых. Зачем вы привезли мне эту фотографию, где вы ее взяли? Смотрели мой альбом?
— Вы пытались разыскать Марину? — спросил Саша.
— Милиция искала, но не нашла. Семен был одержим идеей найти маму. Даже объявление в газете давал: «Кто видел? Кто знает?»
— Когда объявление давал?
— Недавно. Совсем недавно. У него периодами. То он лихорадочно занимался розыском, то забывал совсем о ней.
— Она тоже жила в Грушевке?
— В детстве, в юности. Потом вышла замуж и уехала в Ростов. В Грушевку приезжала в гости.
— Любила родное село?
— И не только село, односельчанина тоже. Каратаева любила. Его многие любили. Первый парень на деревне. Умер давно. На машине разбился. А полис вы не нашли? Они требуют полис.
— Я завтра привезу вам временный, — вмешалась Лариса. — Я уже позвонила, они сказали, что завтра выдадут временный полис, а через месяц постоянный. Но мне нужен ваш паспорт, чтобы показать им. Я возьму?
— Бери. Извините, что вам со мной так много хлопот. Где Миша?
Наступила мучительная тишина. Обе женщины смотрели на Сашу. Он готов был провалиться сквозь землю.
— Не волнуйтесь, — сказал он, — я обязательно найду его. Но позвольте мне еще один вопрос. Наталья Сергеевна, вы говорили об отце Семена — Павле, где он живет?
— Отец Семена умер в прошлом году.
Саша медленно пошел к выходу, он не хотел говорить женщинам о яхте, чтобы не огорчать их. Он еще надеялся, что Миша жив. Лариса вышла за ним:
— Какие у вас планы? Прошло уже три дня! Я могу помочь? Где Миша?
— Останьтесь, пожалуйста, с Натальей Сергеевной. Я буду звонить вам каждое утро и каждый вечер, рассказывать о том, как проходит мое расследование. А сейчас я хочу побыть один, простите, Лариса.

Саша пошел к автобусной остановке, сел на  скамейку, не зная, куда ехать? Домой? Зачем? В Грушевку? Зачем? В Азов? Посмотреть на яхту? Он подумал, что похож сейчас на телеграфный столб. Обрывки разрозненных бестолковый мыслей шумели пчелиным роем. Надо было сосредоточиться, все обдумать. Если бы здесь был Николай Федорович! Что бы он сказал мне? — Саша усмехнулся, — он бы пошел со мной обедать в ресторан, потому что думать легче на сытый желудок. Пойти в ресторан? Увы, не так уж много у меня денег, все же пойду. Есть не хочу, но посидеть в тишине, сосредоточиться.
Он медленно встал и пошел искать ресторан. Нашел. В ресторане было прохладно, почти не было посетителей. Саша хотел заказать свой любимый салат, но передумал и заказал мясо, апельсиновый сок и жареную картошку на гарнир. Помыл руки и умылся, сразу почувствовал облегчение, словно смыл с себя боль. Вдохновенно принялся уничтожать бифштекс, вспоминая поговорку: аппетит приходит во время еды. Зазвонил телефон. Странно, ведь Саша еще никому не давал этого номера, наверное, это звонят Диме. Саша достал из кармана телефон и с удивлением увидел свой номер.
— Саша! — кричал в трубку Дима, — забери свой смартфон немедленно!
— Дима! Ты нашел мой смартфон? — обрадовался Саша, — где он был?
— Под раскладушкой! Забери его! Я больше этого не выдержу! Ты детектив, но я-то мирный филолог! Какой-то Варлыгин звонит через каждые пять минут, хочет тебя видеть! Забери свой смартфон!
— Варлыгин? — удивился Саша.
— Варлыгин. Еще звонит Ольга, все время плачет младенец в трубку! У тебя сумасшедший смартфон, не хочешь его забирать, я сам тебе его сейчас привезу. Ты где? Дома?
— Нет, в ресторане.
— Не понял.
— Ну, что ты не понял, я обедаю в ресторане в Аксае на берегу Дона, приезжай, если хочешь, вместе пообедаем. Здесь очень вкусные бифштексы.
— Бифштексы! Ничего себе! Я лучше дам твоему другу Варлыгину твой новый номер.
— Не надо. Он мне не друг. Я не понимаю, зачем я ему понадобился.
— Ты хочешь, чтобы я сам с ним разговаривал? У него такой голос, будто случился пожар, неужели тебе не интересно?
— Нисколько. Приезжай, я тебя здесь подожду, заодно и поразмышляю в тишине.
— А если я и вправду приеду?
— Я буду рад, вместе покушаем, у меня появился аппетит.
— Я тоже на аппетит не жалуюсь, вот возьму и приеду!
— И приезжай!
Саша отключил телефон и выпил апельсинового сока.
— А бифштекс жирноват, — подумал он, — зря они говорят, что из говядины, наверное, из свинины, но все равно вкусно. Вкусно, уютно, прохладно, поспать бы! Думать вообще ни о чем не хочется. Зачем я понадобился Варлыгину? Что за новости? Пошел он! Мне надо Мишу найти, хоть бы он был жив!
Через час приехал Абатуров с гремящим смартфоном. Вручил его Саше, как будто это была граната, которая сейчас взорвется. Устало сел на стул. Саша пододвинул к нему порцию бифштексов с жареной картошкой. Ответил на звонок.
— Александр Васильевич, — скороговоркой произнес Варлыгин, — у меня к вам срочное дело. Олег Григорьевич просил меня связаться с вами.
Саша молча слушал, ничего не понимал
— Вы слушаете меня?
— Да, я вас очень внимательно слушаю, зачем я понадобился Костарному?
— Сегодня утром Олег Григорьевич поехал в Ростов к следователю, который ведет расследование убийства Ковалевой. Он уже не первый раз приезжает к следователю, потому что проходит свидетелем по делу. Однако сегодня он не вернулся домой, его взяли под стражу, объяснив ему, что теперь он проходит не как свидетель, а как подозреваемый в убийстве Ковалевой.
— Хм, — ответил Саша и медленно отправил в рот кусочек бифштекса.
— Он не убивал Ковалеву! — повысил голос Варлыгин, — его задержали незаконно!  Он просил меня связаться с вами,  передать вам, что он просит вас срочно приехать к нему в качестве его адвоката, он вам очень хорошо заплатит. Он просит приехать именно вас, потому что он доверяет вам.
— Хм, но ведь вы его юрист, почему бы вам не помочь шефу?
— Я юрист, но у вас большой опыт в расследовании преступлений, поэтому он очень просит вас приехать, он очень хорошо заплатит вам. Он не убивал Ковалеву.
— Может быть. Однако он воспользовался ее смертью, чтобы овладеть ее делом, квартирой, дачей. Почему он решил, что я захочу помогать ему?
— Он очень хорошо заплатит вам! — сердито повторил Варлыгин.
— Не в деньгах счастье, больше не звоните мне. Я не хочу этим заниматься.
Саша сунул смартфон в карман и передал Диме его телефон и зарядку.
— Спасибо, что нашел мой смартфон.
— Я бы его не нашел, если бы он не трезвонил под раскладушкой. Ты чем-то расстроен?
— Позавчера ночью я нашел труп мужчины в лесополосе неподалеку от Грушевки, сегодня еще один в доме сельской учительницы. Кто их убил? Пропал пятилетний мальчик. Ночью я слышал на яхте его плач, видел его рюкзак, но где ребенок сейчас? Жив ли он? Яхта села на мель неподалеку от Азова. Там никого нет. У меня нет ответа ни на один вопрос! Я должен найти ребенка! Следователь сказал, что от яхты до берега было недалеко, но был шторм.
— Он был на яхте один?
— Нет, с ним были некий Сергей Слепнев и Катя Бобрышева.
— А, — с облегчением вздохнул Абатуров, — ну тогда, конечно, жив. У тебя очень уставший вид.
— Я не знаю, где искать Мишу.
— Наверное, возле яхты. Я имею в виду не воду, а местность.
— Полиция ищет их.
— Поехали тоже поищем.
— Не надо. Я пока обедал, позвонил Лукашову. Володя сейчас там. Если они живыми выбрались на берег, то он найдет их.
— А что ты говорил про два трупа? Они оба из Грушевки?
— Оба. Но не совсем. Они оба родились и выросли в селе, но потом Семен перебрался в Ростов, а Красавчик в тюрьму.
— Красавчик? Какая странная фамилия. За что в тюрьму?
— Это не фамилия, а кличка. Дородний попал в тюрьму за убийство ребенка. Похищение и убийство. Но это было давно, больше тридцати лет назад или меньше?
— А кто такие Сергей Слепнев и Катя Бобрышева?
— Неразлучные друзья. Оба нигде не работают, Сергей подрабатывает ремонтом лодок и яхт, Катя, не знаю, чем? Она употребляет наркотики, ей тридцать с небольшим. У нее есть отец, который очень любит ее.
— Снова цифра тридцать.
— Не понял, о чем ты?
— О цифрах. Я когда-то увлекался нумерологией. Цифры много значат в судьбе человека. Цифры в его паспорте, номер его дома, машины. В них закодирована судьба.
— Глупости, в цифре тридцать  ничего не закодировано, хотя… Постой!
Саша торопливо достал  фотографию, которую сегодня вынул из кармана Дороднего. На обороте стояла дата.
— Точно! Прошло ровно тридцать лет!  Наталья Сергеевна сказала, что сделала эту фотографию незадолго до исчезновения Марины — матери Семена!
— Исчезновения?
— Да, ее не нашли. А если предположить, что тридцать лет назад ее убили, что кто-то видел, но тогда не сказал, а сейчас решил сказать за плату? Дородний! Так вот за что Семен должен был заплатить ему! Поэтому и фотография у него в кармане! Он что-то знал! Семен давал объявление в газете, наверное, Дородний  прочел? Но все это только мои догадки. Николай Федорович терпеть не мог догадки и фантазии,  прав ли я?
— Если ты прав, то у Дороднего должна быть не только фотография, но и вырезка из газеты с объявлением Семена. Или вся газета. Поехали вместе, посмотрим на его дом. Где жил Дородний?
— Не знаю. Знаю только, что он работал на луке, Валентина сказала.
— Спроси у нее, где жил? Наверное, знает и это. Мне можно поехать с тобой?
— Хочется приключений на свою голову?
— Очень!
— Тогда поехали в Грушевку.
— А за обед платить? Пополам?
— Нет, я сам. Я же пригласил. Бифштексы вкусные, но жирные.
— Гурман! Шикарные бифштексы! Совсем не жирные. Спасибо, что накормил, теперь можно несколько дней не есть. Значит, в Грушевку?
— В Грушевку, пошли на автобус.
Они приехали в Грушевку в девятом часу вечера. Пошли к Валентине Ивановне, но ее не было дома. Максим поливал огород. Когда Саша начал расспрашивать его о Дороднем, Максим почему-то сильно испугался, даже порывался убежать. Дима проявил смекалку, подставив ему подножку. Потом помог ему подняться, стряхнул землю с домашних фланелевых брюк.
— Брюки-то у тебя красивые! Сам сшил?
— Мама, — отрывисто ответил Максим, — ты тоже сыщик?
— Нет, я филолог. Я Пушкина люблю, много наизусть знаю.
— Почитай!
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
— Если бы еще хотя бы раз увидеть ее! — вздохнул Максим, — ведь я даже не знаю ее имени.
— Катя Бобрышева. Я знаком с ее отцом, — сказал Саша, — он дал мне ее фотографии, смотри, это же она? — Саша показал ему фотографии Кати.
— Да! Да! Прекрасная незнакомка! Встретиться бы с ней еще раз! Я бы пригласил ее на танец!
Абатуров растерянно смотрел то на Максима, то на Сашу, то на грядки помидоров, которые Максим поливал, когда они пришли.
— Я сегодня же отведу тебя к ней, — уверенно сказал Саша, — но сначала ты отведи нас в дом, где жил Дородний. Ты же знаешь, где он жил?
— Но это так далеко!
— Дождя нет, погода хорошая, пошли.
— Нельзя! Мама заругается!
— Откуда она узнает? Разве ты уже не хочешь увидеть свою Прекрасную незнакомку?
— Ну, тогда огородами, чтоб никто не видел. А то увидят и маме расскажут! Она всегда все знает! Только вы, это… идите дальше.
— Не понял? — удивился Саша.
— Ну, не рядом со мной, идите дальше. Я сам по себе иду, а вы дальше, я маму боюсь. Кто-нибудь увидит, что я с вами шел, скажет ей, она заругается на меня. Рядом со мной идти не надо.


Глава 10


Саша и Дима шли за ним примерно на расстоянии двадцати метров. Радовались, что так просто уговорили Максима показать им дом, в котором жил Дородний.
— Видишь, — довольно говорил Диме Саша, — он что-то знает, но не говорит, матери боится. Честно говоря, мне и самому с ней лишний раз встречаться не хочется.
— Такая страшная?
— Скандальная, агрессивная. Интересно у Максима есть отец? Кто такой смелый?
— Ну, в молодости-то она, наверное, красивая была, — философски заметил Абатуров. — Значит, если у Дороднего в доме газета с объявлением есть, то точно! Он что-то знал про мать Семена.
— Что-то такое за что ему Семен пять тысяч пообещал, но я так и не понял: рублей или долларов?
— Не иначе, как, кто убил и где труп спрятал. Может, мы сейчас и труп ее найдем.
— Не надо, — передернул плечами Саша, — я и так уже два трупа нашел, с меня хватит! Я только ниточку, а там уже пусть следователь раскручивает. Пусть сам ее труп ищет, а то он и так уже на меня с подозрением смотреть стал. Будто я Дороднего убил.
— Когда его убили?
— Не знаю. Я нашел его труп сегодня в доме Натальи Сергеевны.
— А Наталья Сергеевна сама труп не заметила?
— Она же в больнице лежит!
— Вот, так всегда, стоит человеку заболеть, как сразу все беды в дом. Кстати, помнишь, что произошло, когда заболел Александр Меньшиков?
— Кто?
— Александр Меньшиков. Я про время Петра Первого сейчас говорю.
— Дима! Ну, при чем здесь Петр Первый?
— Действительно ни при чем. Он к тому времени уже умер, а Александр Меньшиков приласкал его внука, сына Алексея — Петра Второго. Надеялся его на своей дочери женить, хотя жених был еще малолетний. Малолетний, но зато царственный. Но угораздило же Меньшикова заболеть! Малолетнего царя переманили к себе Долгорукие, у них тоже дочь на выданье. А Меньшикова с детьми в ссылку.
— Дима, прибавим шаг, а то наш Максим ускорил темп, куда он так заторопился?
— Саша, ты пойми! Не позволяй убивать себя!
— Боюсь, что меня не будут спрашивать. Пошли скорее.
— Нет, я серьезно. Ну ладно, Петр Второй, еще мал был. Но отец его — Алексей! Никто его в Россию силой не тащил! Он спрятался, его нашли. Его уговорили вернуться домой в Россию. Он вернулся, а зачем? Алексей позволил себя уговорить! Вернулся по своей воле. Вернулся и погиб. У него был шанс остаться в живых и взойти на престол! Мне искренне жаль его. Но, вспоминая о нем, я пришел к выводу, что часто человек сам виноват во многих своих бедах. Просто нам всегда хочется оправдать себя. Мы виним обстоятельства, других людей, судьбу… Жажда покаяния явление весьма редкое.
— Дима, извини, но ты, пожалуйста, помолчи. Я не понимаю, куда Максим ведет нас? Уже село позади осталось, куда он? Давай догоним его, спросим. Он не хотел, чтобы люди увидели нас рядом с ним, но людей уже нет.
— Да уж! Мне даже немножко не по себе. Со всех сторон чисто поле, лесополоса вдали, сумерки. Ты первый труп тоже в доме нашел?
— В лесополосе.
— Вернемся обратно?
— Нет, я хочу догнать его, а ты возвращайся. Еще недалеко ушли, вернешься на автобусе домой. Еще ходят. У них последний рейс через час, успеешь.
— Вдвоем!
— Нет, возвращайся один. Я пойду за Максимом. Он матери боялся, поэтому молчал. Он что-то знает! Я слышал плач ребенка на яхте и не смог помочь ему! Я все время приближаюсь к разгадке, но в последний момент удача ускользает от меня! В этот раз все будет по-другому! Максима я не упущу!
— Саша побежал за Максимом, который шел по полю. Дима постоял в нерешительности, вздохнул и пошел за ним, бормоча себе под нос:
— На кой черт я поперся в ресторан? Сидел бы сейчас дома, чинил бы унитаз! Не дай Бог соседи из отпуска раньше времени вернутся! В ванной душ и кран сломаны, унитаз протекать стал! Я же не виноват, что вся сантехника в коммунальной квартире старая! Я ее не ломал, она сама сломалась! Лучше бы я сейчас чинил унитаз, чем скакать по полю следом за двумя сумасшедшими!
Саша догнал Максима, они остановились, поджидая Диму.
— Дима, — закричал ему Саша, — иди обратно!
Но Дима только прибавил шаг. Он сумел разглядеть узкую тропинку, по ней было намного легче идти, чем по полю. Похоже, что Максим хорошо знал здесь все пути-дороги! Дома, поливая огород, он был похож на маменькиного сыночка, забитого и затравленного, но сейчас! Он даже стал выше ростом! Дима удивленно смотрел на Максима, который нетерпеливо ждал его. Это был взрослый мужчина, уверенный в себе. И взгляд у него был такой, что вызывал уважение. Стальной волевой взгляд.
— Два разных Максима, — подумал Дима, подходя к нему.
— Идите быстрее, — сказал строгим тоном Максим, — я больше не буду вас ждать. Мне надо вовремя вернуться домой, чтобы мама не заметила мое отсутствие.
— Дима ничего не ответил, но про себя удивился еще больше странной метаморфозе, произошедшей с Максимом. Голос, взгляд, культурная речь! Откуда все взялось?
Максим быстро зашагал по тропинке, едва различимой в сумерках. Саша и Дима чуть ли не вприпрыжку за ним. Идти следом за ним было сподручнее, потому что он знал тропинку. Максим спустился в овраг. И очень быстро оказался на противоположной стороне, преодолев крутой подъем. Саша подал Диме руку. Вместе тяжело дыша они с трудом догнали Максима.
— Откуда у него столько сил? — не выдержал Саша.
— Ты, кажется, говорил, что он психический?
— Не я, а его мать говорила, что он на инвалидности.
— У психических так бывает, если они одержимы. Не нравится мне все это.
— Я же говорю тебе, возвращайся!
— Сам возвращайся! Смотри-ка! Домик! Ну, прямо как в сказке! Шли, шли и пришли! Хороший такой домик! Только почему свет в окнах не горит? Собака во дворе не лает?
— Нет в этом домике ни людей, ни собаки!
— Ни людей, ни собак, одни привидения! Сашка! Будь осторожен!
— Ничего, нас двое, а он один. Справимся, если что. Пошли, куда он исчез?
— Максим? Где ты? — крикнул Саша.
Максим вынырнул из-за угла, победно потряс ключами, пошел к двери, открыл замок.
Дверь открылась без скрипа. Максим уверенно шагнул в темноту, включил свет. Саша и Дима с облегчением зашли в дом.

— Ты уверен, что Дородний жил именно здесь? — спросил Саша, — ты ничего не перепутал?
— Вот матрас, на котором он спал, — презрительно махнул ногой Максим, вот чайник, из которого он пил чай. Дородний сам нашел этот дом. Здесь Макарова живет, но она давно переехала к дочери в Ростов, а дом продает, но никак продать не может. Дом-то хороший, но на отшибе. До сих пор никто не позарился. Раньше Макаровы сюда часто приезжали, сейчас уже полгода их не было. Нужен им этот дом, как прошлогодний снег. Ну я пошел!
— Подожди, Максим, мы вместе с тобой в село вернемся, дай только отдышаться, — сказал Саша.
— Зачем было приходить?
— А следователь здесь был?
— Нет!
— Откуда такая уверенность? — удивился Дима.
— А кто бы ему про этот дом сказал? В селе никто не знал, где Красавчик жил.
— Ну, ты же знал!
— У меня первая группа инвалидности, я недееспособный! Какой с меня спрос!
— Дима, смотри! — Саша подал Диме газету, в которой жирным пятном было помечено объявление Семена Шаталина, обещавшего вознаграждение тому, кто что-либо знает о пропавшей Марине Шаталиной.
— Надо же! Пять тысяч долларов!
— Все-таки долларов, — повторил за ним Саша, — наверное, он не надеялся, что найдет какой-либо отзыв, поэтому и заявил так лихо! Значит, он действительно жил здесь. Я хочу осмотреть дом. Все осмотреть: от чердака до подвала!
— Уже поздно, — устало сказал Дима, — вернемся завтра утром, вместе осмотрим.
— Возвращайся с Максимом, а я останусь. Не хочу откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
— Осматривайте, а мне пора, уже совсем стемнело. Если хотите, идите за мной, хотя заблудиться здесь трудно. Через овраг пройдете и сразу село видать.
— Спасибо, Максим, — Саша подошел к нему, чтобы пожать руку, но в это время раздался какой-то странный звук: стон или всхлип измученного человека. Саша застыл с протянутой рукой, Дима перекрестился. Максим громко засмеялся, игнорируя протянутую руку Саши.
— Здесь кто-то есть, — сказал осипшим голосом Дима.
— Кто здесь? — чуть ли не вплотную подошел к Максиму Саша. — Почему ты смеешься? Кто здесь? Дом же был заперт за висячий амбарный замок снаружи!
— Да им-то какая разница! — отсмеявшись сказал Максим, — в этом доме полно приведений. Дородний их вначале тоже боялся, потом привык, только зажигалку прятал. Привидения любят с зажигалками играть, чиркают, как дети. Потом бросают, где попало, искать приходится. Он говорил, что приведения живут в подвале.
— В подвале есть свет?
— Есть, конечно! Пошли, если приведения захотят с вами знакомиться, в чем я сильно сомневаюсь.
— А ты не боишься привидений? — удивился Дима.
— Смотря каких, — серьезно ответил Максим и нащупал невидимое кольцо между половицами возле окна. Дернул с силой, открылась крышка погреба. Он первый спустился вниз по деревянной лестнице, включил свет.
— Эй, вы там, наверху! — пропел Максим, — идите сюда, не бойтесь!
Саша медленно спустился вниз, за ним последовал Дима.
— Сухой и чистый гробик, — радостно сказал Максим, — то есть подвальчик, простите, я оговорился. А привидений нет, наверное, ушли подышать свежим воздухом, к утру вернутся. Передавайте им привет от меня!
Максим, неожиданно продемонстрировал прекрасную физическую подготовку. В один момент он оказался наверху. Захлопнул крышку и громко засмеялся. Саша сразу же поднялся по лестнице и отчаянно затарабанил в дверцу погреба. Дима держал лестницу внизу, чтобы не упала.
— Максим! Открой! — изо всех сил стучал в дверцу Саша! — Открой немедленно!
В ответ раздавался громкий хохот. Дима сумел тоже подняться по лестнице. Вместе они давили в дверцу руками, потом плечами. И дверца приоткрылась. Смех прекратился. Максим подпрыгнул на крышке подвала, дверца захлопнулась.
— Ах так! — прокричал Максим, — ну я же вам сейчас покажу Кузькину мать!
Раздался оглушительный звук падающего шкафа. Дверца погреба уже не поддавалась на их отчаянные усилия, потому что сверху на ней лежал шкаф.

Глава 11

Лукашов отчаялся дозвониться до Саши, его телефон уже сутки был вне зоны досягаемости. Странно, что он просил его помочь, а сам исчез. Он обошел несколько населенных пунктов в том районе, где нашли яхту. Показывал фотографии мальчика, Кати Бобрышевой, Сергея Слепнева, которые сбросил ему Саша, увы, тщетно. Пообщался с отцом Бобрышевой, он сказал, что Саша был у него. Пытался разыскать родственников Слепнева. Пришлось потратить много усилий, но он все же разыскал и отца и мать. Каждый жил в Ростове, у каждого давно своя семья, свои дети. Мать только заплакала, когда Лукашов начал расспрашивать ее о Сергее. Она не видела его уже несколько лет, он неуправляем, дерзок и уже взрослый. Отец, разговаривая с Лукашовым все время смотрел на часы. Но, прощаясь, дал адрес своей сестры.
— Таня живет в Азове одна, она уже на пенсии. Когда Сережа был маленьким, он часто гостил у нее. Зайдите к ней на всякий случай. У нее небольшой домик, вы легко найдете его.
Лукашов действительно легко нашел дом Татьяны, но заходить не стал, увидев возле дома полицейскую машину. Полиция тоже разыскивала мальчика и опередила его.
— Вряд ли беглецы зайдут сюда, если рядом с домом будет стоять полицейская машина. Но машина вскоре уехала. Лукашов зашел в дом. Пожилая женщина открыла дверь:
— Вы тоже из полиции? — спросила она.
— Нет, я частный детектив. Разыскиваю вашего родственника Сергея Слепнева. Он был на яхте. Яхта села на мель недалеко отсюда.
— У меня никого нет, — ответила Татьяна и хотела закрыть дверь.
Лукашов почувствовал на себя взгляд, кто-то смотрел на него из окна дома, прячась за занавеской. Сначала он подумал, что полиция оставила кого-то, но потом засомневался. Штора едва заметно шевелилась. Полицейский бы такой оплошности не допустил. За шторой прятался тот, кто не умел прятаться. Он бесцеремонно зашел в дом, несмотря на возражения Татьяны. Сразу подошел к окну, резко одернул штору. Сергей Слепнев замахнулся, чтобы ударить его, но Лукашов его опередил. Все произошло очень быстро. Лукашов уложил Сергея на пол лицом вниз, схватил сзади за длинные черные волосы:
— Где ребенок? Где Миша?
Татьяна закричала, замахала руками, требуя, чтобы он немедленно отпустил племянника. Племянник делал отчаянные усилия, чтобы подняться. Лукашов ударил его, заломил за спину руки, он непроизвольно вскрикнул от боли. Лукашов ударил его еще раз:
— Где мальчик? Вчера на яхте плакал ребенок, где он?
— Я здесь, — раздался детский голос. Лукашов оглянулся не отпуская Сергея. Из соседней комнаты вышел мальчик. Он выглядел больным. На бледном лице резко обозначились большие синяки под глазами, на щеке большая царапина.
— Ты Миша? — спросил Лукашов.
— Да. Отпусти дядю Сережу, он хороший, не бей его.
Лукашов отпустил Сергея и подошел к ребенку, взял его на руки. Слепнев сел на пол и молча смотрел не них:
— Кто ты? — спросил он у Лукашова, — зачем тебе ребенок?
— Чтобы вернуть его сестре и бабушке. Почему вы не отдали ребенка полиции, ведь они только что были здесь? И где девушка? Катя Бобрышева? Она же была с вами, где она? Она жива?
— Она ушла, — сказал Миша и протянул Лукашову обрывок вырванного из тетради листа. — Она отдала это мне и ушла только что.
Лукашов взял лист, распрямил его и прочитал:
«Это я во всем виновата. Я больше не могу так жить. Простите меня и не поминайте лихом».
— Этого еще не хватало! — выругался Лукашов. Достал телефон и набрал номер следователя, о котором говорил ему Саша. Анатолий Павлович был в Аксае, но сказал, что сейчас же выезжает.
— Пока он приедет Катя много раз успеет покончить жизнь самоубийством, — подумал Лукашов.
— Где ее теперь искать? — спросил Лукашов у Сергея и отдал ему записку Кати.
— Не знаю.
— Это же ваша девушка! Вы не хотите побежать за ней? Она только что ушла!
— Уже не хочу. Я сделал для нее все! И вот благодарность! Вольному воля!
Лукашов взял ребенка и пошел с ним из дома.
— Куда? — окрикнула его Татьяна.
— Подальше отсюда. Что вы сделали с ребенком?
— Я?! Да я его лечила! — возмутилась Татьяна, — не пущу!
Лукашов остановился и медленно повернулся к ней и к сидящему на полу Сергею, смерил их таким взглядом, что слов уже не понадобилось. Молча вышел из дома. Его машина стояла на перекрестке. Он посадил Мишу на заднее сиденье, поехал в больницу. В больнице его не хотели принимать, пришлось снова звонить Анатолию Павловичу. Только после этого Мишу увели в палату. Лукашов вернулся к дому Татьяны, но до дома доехать не успел, пробка.
— Кто-то под машину бросился, — объяснили ему.  Он оставил машину и побежал вперед. Катя Бобрышева была жива, но две машины столкнулись из-за ее внезапного появления на дороге. Приехала машина скорой помощи. Лукашов поехал с Катей, назвался родственником. Приехали в больницу. Лукашов назвал ее имя, возраст, позвонил отцу. Жизнь Кати была вне опасности, но ей сильно повредили пятку. Придется долго лечить. Хотели оставить в больнице, но Лукашов сказал, что сейчас приедет отец и заберет ее. Катя, услышав это запричитала:
— Не хочу к отцу, не хочу жить! Это все из-за меня! Я только всем мешаю!
— Вы давно были знакомы с Семеном Шаталиным? — не обращая внимание на ее причитания спросил Лукашов.
— Нет! Я его почти не знала! Он объявление в газете дал, я прочла. Он обещал вознаграждение большое, а я, дура, купилась на пустое обещание.
— Он дал объявление, что разыскивает свою мать, пропавшую без вести много лет назад. Какое вы имеете к этому исчезновению отношение? Разве вы были знакомы с его матерью?
— Нет. Когда она умерла мне была три года. Я не была с ней знакома, но ее убили на моих глазах. Они думали, что я сплю, не вижу, не помню. Я и не помнила, пока не начала колоться. Наркотики вызвали в памяти все подробности помимо моей воли. А тут объявление. Я думала, что если покажу, где ее закопали, то получу деньги. А он был гол как сокол! Обманул!
— Но ведь вы родились и выросли в Ростове! А вместе с Семенном поехали в Грушевку.
— Правильно. Мне было три года, когда мама взяла меня с собой и поехала в свое родное село на выходные. У нее был там друг. Она изменяла папе. Наверное, для того и меня брала, чтоб он не догадался. Мать Семена была там же. Я сначала спала в дальней комнате, потом услышала крики и вышла. Они дрались. Моей мамы не было, но мать Семена и другая женщина, которую я раньше видела в селе, сильно дрались. На столе лежал нож, еда всякая, хлеб.
Они дрались и не обращали на меня внимание. Потом в руках одной из них появился нож. Она убила мать Семена. Убила и сразу убежала. Вскоре вернулась. Она завернула убитую в мешок и понесла. Она не видела меня. Где была мама, не знаю. Я смотрела в окно,  видела, что она унесла погибшую в лесополосу. Об этом я и рассказала Семену. Он привез меня в Грушевку, чтобы я показала конкретно место в лесополосе. Я увидела соседку. Это она убила мать Семена.  Я узнала ее!
— Почему же не сказали об этом Семену?
— Но я увидела ее уже в лесополосе, когда она стояла рядом с ним! Я испугалась!
Семен требовал, чтобы я показала ему конкретное место, но я же не знала! Я просто ткнула пальцем, чтобы он отстал от меня, а он начал копать. Я знала, что он ничего не найдет. Пока он копал я взяла Мишу за руку и пошла с ним из лесополосы. Он не заметил, что мы ушли. Я не знаю, кто его убил. Я его не убивала.
— Нет! Ты говоришь неправду! — не отставал от нее Лукашов, — если бы ты не видела, то не пряталась бы на яхте с ребенком. Убийство произошло на твоих глазах! Ты боишься рассказывать! Ребенок тоже видел?
— Да, Миша тоже видел. Та самая соседка, у которой звучный голос. Она пришла и разговаривала с Семеном. Стояла рядом с ним. Очень близко стояла. Он не ожидал. Он не сразу упал, а мы побежали сразу. Там в селе она бы уже не стала гнаться за нами.
Мы вышли на трассу, проголосовали, приехали на попутной машине в Ростов. Там я нашла Сергея, он спрятал нас на яхте.
— Вы разговаривали с сыном соседки?
— Да. Когда вернулись в село, я хотела уехать на машине, она стояла во дворе. Но ключи остались у Семена. Я спросила у соседа, не сможет ли он открыть? Он сказал, что не сможет. Сказал, что автобус только утром.
Лукашов вышел из палаты, поджидал следователя в приемном покое.
Приехал следователь.  Лукашов поинтересовался, где может быть Саша? Анатолий Павлович только пожал плечами.
Лукашов попрощался с Катей, со следователем, поехал к Саше домой, узнать, почему он не отвечает на звонки.


Тихая ночь. Погасли дома в Грушевке. Максим шел поближе к забору, чтобы не смогли заметить неспящие бдительные односельчане. Шел тихо, но быстро. Мать осталась дома, спит. Она уверена, что Максим спит в соседней комнате. Он вышел в поле. Высоко в небе месяц и много звезд, но его не интересует природа. Месяц для него большой фонарь, который освещает маленькую узкую тропинку. Преодолев овраг Максим остановился и с довольной улыбкой посмотрел на дом.
Там, в Грушевке рядом с матерью он был бесправен, всегда унижен. Она с каким-то садистским наслаждением оскорбляла и высмеивала его при людях. А если после этого он дома плакал, то она ругала его с еще большим вдохновением: «Ты не понимаешь шуток! Мы всего лишь весело шутили и смеялись!» Идти против мамы было бесполезно и даже опасно. Она всегда права! И он смирился с ролью всеми презираемого шута-дебила. Зато здесь, вдали от села, от деспотичной мамы, он чувствовал себя всемогущим царем, вершителем судеб. Максим не любил людей, не нуждался в их обществе. Любил кошек и собак, но мама запрещала их держать, у нее аллергия на шерсть. Заточив в подвал двоих узников, Максим сам себя зауважал. Теперь не они, а он будет издеваться над ними. Они будут плакать, как плакал он после очередных «шуток» матери, а он будет торжествовать победу, наслаждаться своей властью над ними.
Он медленно подошел к дому. Все тот же амбарный замок висит, темно, тихо. Открыл, зашел, стараясь ступать тихо. Шкаф лежит на полу, они не смогут выйти. Максим лег на пол, чтобы услышать, что там происходит. Они разговаривали между собой:
— Идеал свободы очень опасен.
— Дима! Ты ведь в прошлом журналист! Свобода слова!
— Невозможно быть журналистом в прошлом. Это не профессия, а призвание, состояние души. Цензуры у нас, конечно, нет. Но свобода слова давно оказалась попранной зависимостью от денег. Если ты хочешь жить, а не выживать вопреки обстоятельствам, то будешь писать для того, кто платит. Что же касается свободы в абстрактном смысле, то ведь свобода настала абсолютно для всех! Для меня, для тебя, для политического, экономического деятеля, для уголовника. Свобода — это большая  ответственность и большая вина. Все мы родом из Советского Союза. Подавляющее большинство населения, в том числе и молодежь, надеется, что государство обеспечит их работой и жильем.
Это у Джеральда Даррелла описан смешной случай, уже не помню, в каком произведении. Они получили задание от зоопарка отловить и привезти диких животных. Отправились на дальний остров. Отловили животных, поместили их в клетки. Но вдруг объявили, что зоопарку животные уже не нужны. Самолет заберет только людей. В ожидании самолета прошло несколько дней. Они открыли клетки и выпустили животных на волю. Все резво разбежались по норкам, берлогам и так далее. А утром к завтраку большая часть животных вернулась в клетки. Животные ждали, когда люди их покормят. Пришлось кормить все дни, пока ждали самолет.  Прости, Саша, что я сравниваю людей с животными, но, увы, если верить Дарвину…
— Я ему не верю. Мои предки не обезьяны! — гордо произнес Саша.
— Мои тоже! Но что я хотел сказать? Население в подавляющем большинстве не готово к свободе, к самостоятельности, к ответственности за свои судьбы. В то же время воздух свободы разбудил организованную преступность. Такие слова как «крыша», «откат» и им подобные приводят в удивление иностранцев, пожелавших заняться бизнесом в России.
— С преступностью все понятно. С ними надо бороться.
— Конечно, надо. С этим никто не спорит. Только сначала давай определим, кого считать преступником?
— Да ну тебя, Дима, вечно ты все усложняешь.
— Дай мысль высказать. Преступник — это вор, убийца и тому подобное. А миллиардер кто?
— Какой миллиардер?
— Любой! Все мы еще недавно жили в Советском Союзе. Все жили одинаково хорошо, одинаково бедно. Расслоение на богатых и бедных было очень маленькое. Журнал «Форбс» в 2011 году сообщил, что в России проживает 95 миллиардеров. И ведь они не получили свои деньги в наследство от родителей или других родственников! Кто такие миллиардеры? Добропорядочные члены общества или преступники?  Я склоняюсь к тому, что они преступники. Как бороться с ними?
— Миллиардеры взошли на почве коррупции.
— Как бороться с коррупцией?
— Это вопрос риторический. Коррупция есть везде.
— Мне от этого не легче.
— Дима, но без «крыш», «откатов» взяток и прочих атрибутов коррупции вся наша экономика забуксует.
— Она и так буксует. Но в чем-то ты прав. В решении проблем данного момента (в короткой программе) коррупционные связи помогают предпринимателям преодолеть бюрократические барьеры. Но в отдаленной перспективе коррупция тормозит развитие во всех сферах, не только в экономике. Она подрывает доверие к власти. У нас и без того слабое гражданское общество…
— Об этом еще Лермонтов сказал: «Страна рабов, страна господ».
— Я больше Пушкина люблю. Гражданское общество слабое, нужна мобилизация, а ее нет. А может быть, она и не нужна вовсе? Инертным обществом легче управлять.
— Подожди, Дима. Я бы сказал, что нет основы для мобилизации. В царской России — «За Бога, Царя и Отечество». В советское время — «Ленин всегда впереди!» А сейчас? Демократия. А что это такое?
— Это свободные выборы. Понимаешь, мы сами выбираем?
Максим чихнул, потому что надышался пылью лежа на полу. Сел, облокотился о шкаф и запел: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает».
Сразу же раздался отчаянный стук под шкафом.
— Максим! — Закричали оба узника, — выпусти нас! Мы же умрем здесь без воздуха! Тут воздуха мало! Отдушины нет, окна нет! Мы задохнемся! Что тебе от нас надо?
— Ничего, — удивленно пожал плечами Максим, — я вас просто так запер. Надо же, я про воздух не подумал. А если вы понимаете, что умрете, то почему болтаете нелепицу? Нашли о чем говорить перед смертью! Ну и дураки!
Максим решительно встал и ушел из дома под отчаянные крики узников. Запер дверь. Вспомнил, что хотел вырубить свет, чтоб им в подвале в темноте посидеть, но поленился снова открывать дверь. Махнул рукой. Решил, что вырубит свет завтра ночью. Сейчас надо торопиться домой, чтобы мама не заругалась.

— Ушел, — сказал Саша.
— Совершенно не хочу умирать в этом подвале, переполненном мышами. Ненавижу мышей! Это из-за них мы здесь оказались. Скачут по полкам, роняют с полок всякую дрянь. Дрянь звякнула, а мне показалось, что кто-то стонет, на помощь зовет. Теперь самим бы кто помог.
— Лукашов поможет. Он должен был мне позвонить еще вчера. Конечно, он удивится, что я не отвечаю, начнет искать.
— Но еще не факт, что найдет. Хорошо, что хоть светло. Лампочка горит. Если бы еще и воздух был. Еда и вода тоже хорошо бы. Слава Богу, что хоть пообедали в ресторане  нормально. Бедная Анжела! Она вернется из лагеря в конце августа, а в квартире разгром. Обои и потолки ободраны, сантехника сломалась! Я думал, что успею закончить ремонт к ее приезду, обрадую ее. Она тоже будет меня искать, только к тому времени мы уже отчалим в мир иной. Не грусти, Саша. У каждого человека своя судьба. Изменить мы ничего не можем, надо принять удар судьбы с достоинством. Я-то уже жизнь прожил, а ты еще молодой. Жалко мне тебя. О чем ты задумался?
— Я допустил ошибку, доверившись Максиму. Он психически болен, но я-то каков дурак! Из-за меня и ты здесь оказался. Прости, меня, Дима.
— Прощаю. И ты меня прости. Я хоть и не молод, шестой десяток разменял. Но мне тоже очень хочется жить. Хочется жить для Анжелы, жаль, что я ее так поздно встретил. А ты и вовсе никого встретить не успел!
— Успел. Есть красивая девушка по имени Лариса. Я влюбился в нее с первого взгляда. У нее пропал младший брат Миша. Но я так и не смог его найти.
— Лукашов найдет.
— Надо было сразу ему позвонить, как только Миша пропал. Я постеснялся. Думал, что сам смогу. Я себя переоценил. И в Запрудне я ничего не смог выяснить.
— Это последнее дело Николая?
— Да. Очень хотел и не смог.
— Ну, если даже Трубников не смог, то уж ты…
— А почему ты думаешь, что он не смог? Он, наверное, уже знал, кто убил семью фермера. Он бы смог, если бы не умер.
— А что там с фермером? За что его убили?
— Фермер Дмитрий Шаховской, его жена и сын были убиты в машине выстрелами в упор из пистолета, когда возвращались домой. Следователь  отрабатывает версию, что их убил односельчанин Тонышев на почве ревности к жене фермера. У Николая Федоровича была другая версия. Он нашел в доме Дмитрия подарок, который он приготовил для родителей своего друга фермера. Он собирался поехать к ним на Золотую свадьбу. Там были шарф, шаль и пакетик с зерном. Пакетик с зерном навел его на мысль, что на Золотой свадьбе планировалось обсудить вопросы реализации зерна. Шаховской и его друзья продавали зерно за бесценок посредникам из Москвы. На Золотую свадьбу был приглашен финансовый директор Ростовской фирмы, торгующей зерном на экспорт. Он хотел уговорить фермеров продавать зерно их фирме. Все они погибли во время пожара. Они приехали с детьми. Все погибли. Тонышева выбрали на роль убийцы Дмитрия Шаховского, его жены и сына, но он на эту роль не тянет. Обыкновенный неудачник. Ни родственников, ни связей, ни друзей. Ему в дом кто-то подбросил пистолет, из которого были убиты Шаховские. Я не смог выяснить, кто?
— А у погибшего Дмитрия Шаховского родственники остались?
— Старик отец.
— И все?
— Приблудная сестра и два ее сына.
— Какая сестра?
— Старик Шаховской так называл свою сестру между нами. Когда-то его отец согрешил, вот она и родилась. Она на 25 лет младше его. Раньше они ее не признавали, а теперь уже давно в мире живут. Ее сыновья Дмитрию в поле помогали.
— А муж у нее кто?
— Она сыновей так родила. Нет у нее мужа. Я с ней говорил. Обыкновенная женщина, вареньем меня угощала, ватрушками. Вкусные были ватрушки. Сейчас бы хоть кусочек! Зачем я к Максиму пришел? Не ожидал, что он окажется таким злодеем. С виду такой хилый, жалкий!
—  С Максимом мы, конечно, промахнулись. Расскажи про Мишу, про его сестру, которая тебе так понравилась.
— Если бы ты ее видел, то тоже не остался бы равнодушным. Она очень красивая! Кстати, любит Данте, читает наизусть «Божественную комедию».
— Ты меня заинтересовал. Расскажи подробнее. Где ты с ней познакомился? Почему начал разыскивать ее брата?
— В «Шоколаднице». Лариса — дочь предпринимательницы Ковалевой, помнишь, о ее смерти много писали в газетах.
— О ней и сейчас пишут. Как раз вчера читал. Вообще-то, я «Свободное слово» не люблю, а тут газеты понадобились, чтобы полы не запачкать, я купил.
— Что же ты там прочитал?
— Правда восторжествовала! Спустя год выяснилось, кто был заказчиком, а исполнителей нашли сразу по горячему следу.
— Ерунда все это. И исполнители — не исполнители, и заказчик — не заказчик.
— Откуда ты знаешь? Там не было сказано, кто заказчик, только что его нашли. А ты знаешь, кто?
— Нет. Подозревают Костарного, соучредителя Ковалевой. Раньше я тоже думал, что это он. Вряд ли. Как говорил Николай Федорович, слишком простое решение всегда вызывает сомнение. Кто заказчик выяснится позже, может быть. Если кто-то возьмется за расследование. Это же довольно-таки крупная фирма по производству БАДов. Если задаться целью и идти следом за деньгами, то есть шанс найти того, кому выгодно. Все из-за проклятых денег. Костарной хотел, чтобы я это расследовал, обещал заплатить.
— Ну что же ты?
— Костарной противен мне. Меня от него тошнит. Он травил Ларису, он ограбил ее. Если даже он не виноват, то мне его не жалко. Одна тьма пожирает другую. Выживает сильнейший. Я обещал Ларисе найти Мишу, не смог! Это угнетает меня сильнее, чем мысль о смерти. И перед тобой стыдно за свою дурость и самоуверенность.
— Ты ни при чем. Я сам захотел поиграть в детектива. Незавершенными остались два дела, а мы с тобой в подвале сидим!
— Николай Федорович никогда бы не взялся за два дела сразу. Он бы сначала завершил одно, а потом занялся другим. Я не смог завершить в Запрудне. Сентябрь скоро. Мне же учебу бросать не хочется. А за учебу платить, раньше-то я у Трубникова работал, он хорошо платил. А сейчас надо было другую работу искать. Вот я и уехал из Запрудни не солоно хлебавши. Занесла меня нелегкая в этот подвал!
— А Ковалевой зачем заниматься стал? Откуда она появилась?
— Из «Шоколадницы», так уж получилось. Я так и не смог ей помочь!
— Может быть, Лукашов поможет и ей, и нам?
— Может быть. До Трубникова мне еще далеко. Если бы он был жив!
— Все так единодушно приняли его смерть за несчастный случай. А я уверен, что это было убийство! Он же всегда любил холодный душ! Даже зимой! А тут летом принял горячую ванну!
— Нет. Николай Федорович не позволил бы убить себя. Я уверен в этом. Почему здесь так воняет?
— Потому что здесь много мышей. Надо меньше говорить, чтобы экономить воздух.

Глава 12

Лукашов задумчиво стоял перед дверью квартиры. На звонки никто не отвечал. Он приходил днем, вернулся снова в девятом часу вечера. За дверью гробовая тишина. Ну ладно Саша! Но его мама должна же быть дома! Открылся лифт, вышла мама Саши.
— Володя! — удивилась Евгения Алексеевна, — добрый вечер. Вы к Саше? А его нет. Проходите, я вас угощу кофе. Или чай?
— Спасибо. А где же Саша? Я ему уже второй день тщетно пытаюсь дозвониться. Уже волноваться начал.
— И совершенно напрасно.
— Не понял.
— Присаживайтесь, я приготовлю вам кофе.
Лукашов опустился в большое уютное кресло и с облегчением вздохнул: «Ну, теперь-то выясню, куда запропастился этот Сашка!»
— Вот вам кофе, печенье, угощайтесь.
— Спасибо, — Лукашов отправил в рот два печенья сразу, потому что был голоден, выпил залпом кофе и вопросительно посмотрел на маму Саши.
— Пообедаете?
— Нет, спасибо. Но мне нужен Саша. Где он?
— Я не знаю. Но очень прошу вас его сейчас не тревожить.
Лукашов удивленно смотрел на нее.
— У нас дома недавно была Лариса Ковалева — она мне очень понравилась. И скажу вам по секрету, что Саше она тоже очень понравилась. Они уехали вместе вечером на такси. Саша обычно часто звонит мне, предупреждает, если не ночует дома, когда вдруг срочные командировки. А тут не звонит. А я и не разыскиваю его. Только молюсь, чтобы у них все сложилось. Не тревожьте их, дайте им побыть вместе. Очень хорошая девочка: красивая, скромная, воспитанная. Он вам сам позвонит. Когда он вернется, я скажу ему, чтобы он вам позвонил. Договорились?
— Договорились. А телефона девочки у вас нет?
— Нет. Я только знаю ее имя — Лариса, — что случилось? Вы чем-то огорчены?
— Нет. Просто умаялся за день. Спасибо за кофе. Мне пора.
Лукашов вышел из подъезда, сел в свою машину и задумался, где же его искать? Лариса. Это же сестра Миши, которого он сегодня отвез в больницу! В больницу! В Аксай! Наверное, там же сейчас и Лариса, Сашка тоже! Мог бы позвонить сам! Поблагодарить хотя бы! Молодежь! Одна любовь в голове. Был бы жив Трубников, так всыпал бы ему по первое число за такие фокусы с исчезновением! Лукашов снова набрал номер его телефона: «Вне зоны досягаемости», плюнул с досады, поехал в Аксай.
Приехал быстро, не было пробок. Вечер, но еще светло. Подъезжая к больнице, в которой утром оставил Мишу, он с удивлением увидел мальчика. Остановился и подбежал к нему:
— Миша! Почему ты здесь, я же тебя в больнице оставил!
— Потому что я забрала его из больницы, — ответила за мальчика девушка. Кто вы?
— Владимир Леонтьевич Лукашов, а вы Лариса?
— Да. Кто вы?
— Я друг Саши, он рассказал мне про вас, про Мишу.
— Я очень обижена на Сашу. Почему он не сообщил мне, что Миша уже нашелся? Он же обещал звонить два раза в день! Спасибо, что Анатолий Павлович позвонил и сообщил.
— А сейчас вы направляетесь домой?
— Домой.
— Вас подвезти?
— Но это далеко. Мы на автобусе.
— Миша выглядит больным. И он очень нуждается в отдыхе. Садитесь, я отвезу вас на Погодина.
— Саша сказал вам, где мы живем?
— Да. Поехали. Садитесь.
Лариса после минутного колебания все же села в машину, уложила Мишу на заднее сиденье, голову положила себе на колени.
— Врач сказал, что Миша здоров, но очень истощен, устал. Ему нужен санаторий.
— Хотите я подыщу вам хороший санаторий?
Лариса промолчала. Ей было стыдно сказать, что у нее нет денег. Лукашов не стал больше говорить. Он понял, что Лариса тоже не знает, где Саша. Смеркалось. Они ехали по вечерним улицам Ростова.
— Вы любите Ростов? — сам не зная, почему вдруг спросил Лукашов.
— Да, очень люблю. А разве можно жить в городе и не любить его? Мне кажется, это все равно, что жить с нелюбимым человеком. Такая жизнь ведет к деградации, разрушает личность. Хотя, как сказа Пушкин, привычка свыше нам дана, замена счастью она. А вы разве не любите Ростов?
— Люблю. Я здесь родился и вырос. Ростовчанин в десятом поколении. Люблю Дон, особенно Верховья. Люблю рыбалку. Вы любите Дон?
— Да.
Они снова замолчали, Миша спал.
— Наверное, вы сейчас возьмете отпуск, чтобы побыть с братом? — спросил Лукашов.
— Вряд ли мне его дадут.
— Но как же быть?
— Не знаю. Придется уволиться и с этой работы. Хотя бы пару недель провести с ним, а там уже искать другую. Можно подрабатывать по ночам, мыть полы в «Ашане», я уже подрабатывала там. Меня возьмут снова. Ночью за ним будет присматривать тетя Лена.
— Хозяйка квартиры?
— Да. Спасибо, что подвезли нас. Я была несправедлива по отношению к Саше. Ведь он потратил на нас много времени и сил. Передайте ему, пожалуйста, мою благодарность. Большое спасибо от меня и от Миши.
— Обязательно передам. Вы не хотите встретиться с ним сами?
— Извините, но сейчас для меня главное — позаботиться о Мише. Может быть, мы уедем в Грушевку к Наталье Сергеевне и поживем у нее? Еще не решила.
— Пожалуй, это был бы лучший вариант.
— Может быть. Спасибо, Владимир Леонтьевич, что подвезли нас.
— Ничего. Кто это играет в домино под каштаном?
— Они каждый вечер играют допоздна, стучат костяшками, мешают спать. Спасибо, до свиданья.
Лариса и Миша ушли.

Лукашов проехал на площадь Ленина и остановился:
— Куда же теперь ехать? Где искать Сашу? Что с ним случилось?
Лукашов был очень хорошим опером, Трубников ценил его за профессионализм, честность, порядочность. Но Лукашов всегда работал в команде. Он никогда не вел расследование самостоятельно. К тому же в данном случае он не обладал полной информацией, только вчера ночью поговорил по телефону с Сашей. Только то, что сказал ему Саша за пару минут и все. Тревожить Анатолия Павловича ночью было бы бестактно. Да и завтра тоже неуместно вломиться к нему с вопросом, где может быть сейчас Саша? В лучшем случае он объяснит, что Саша уже взрослый человек, а у следователя и без этого много работы. В душе нарастала тревога и в то же время досада на Сашу. Сыщик липовый! Мальчик уже давно нашелся, а теперь его самого разыскивать надо. Еще раз пообщаться с Сергеем Слепневым? Нет, он ничего не знает.
Поехать в Грушевку? Наталья Сергеевна еще в больнице, к ней ехать нельзя, чтобы не волновать ее. А кроме нее в Грушевке, наверное, больше никто не сможет сказать что-либо о Саше. Он и был-то там пару часов всего лишь! Его даже никто не запомнил. Он говорил, что общался с соседкой Валентиной. Но ее уже увезли и взяли под стражу. Со слов Кати Бобрышевой, ее подозревают в убийстве Семена Шаталина. Трудно в это поверить, хотя все бывает. Получить с ней свидание, конечно, можно, если сильно постараться, но вряд ли она что-то скажет про Сашу. У нее теперь своих забот хватает, адвоката искать, защищаться. Ее больной сын Максим сейчас в Пешково в психиатрической больнице. Когда за его матерью приехали, он пришел в исступление, напал на них с кулаками, царапался, кусался, защищая мать. Пришлось его госпитализировать. Поехать к нему на свидание? Поговорить с ним? Что с него возьмешь? Он же недееспособный!
Если бы был жив Трубников! Он бы все смог выяснить все не выходя из своего кабинета.
На площади прохожих уже не было, стемнело. Горел всеми огнями отель «Интурист». Лукашов посмотрел на часы и удивился — первый час ночи!
— Да хоть до утра сиди! Не знаю, где его искать! Сашка, дурачина! Где же ты?
Лукашов нехотя достал телефон. Набрал номер Саши: «Вне зоны досягаемости». Тяжело вздохнул и набрал номер Широкова. Ему не хотелось звонить Виктору Петровичу, это все равно, что расписаться в собственном бессилии. Но он понятия не имел, где искать Сашу. Никому другому он не мог позвонить среди ночи, да и Широкову тоже не мог. Но он поймет. Он же знает Сашу. Если только Широков сейчас дома, а не на службе. К удивлению, он ответил сразу, словно ждал его звонка. Лукашов объяснил все, начиная с ночного звонка Саши. Виктор Петрович выслушал его не перебивая, потом объяснил, что решит этот вопрос сам, что Лукашов может ехать домой отдыхать и за Сашу не волноваться.
Лукашов с облегчением вздохнул, извинился, что разбудил ночью. Потом поехал домой. Всю дорогу его преследовало странное чувство, что он говорил не с Виктором Петровичем Широковым, а с Трубниковым. Его голос, его интонация.
—Я очень тяжело пережил его смерть, поэтому он и мерещится мне повсюду. Ничего, это постепенно пройдет.


Глава 13


— Сколько дней мы уже здесь сидим?
— Не знаю, Дима, я бы сказал, что целую вечность.
— У меня есть телефон и подзарядка, но в подвале нет розетки. Вот он, современный человек! Отними у него блага цивилизации и он сразу становится беспомощным и жалким. Какое отвратительное чувство, когда тебя все время тошнит и хочется глотнуть воздуха.
— С воздухом проблемы, с водой и едой тоже. Не надо думать про белую обезьяну. Давай лучше про политику поговорим. Президентские выборы будут 11 марта 2018 года. Ты за кого голосовать будешь?
— Саша, ты зачем мне такой вопрос задаешь? Еще неизвестно, кто баллотироваться будет.
— Наверное, Путин, может быть Навальный…
— Я негативно отношусь к Навальному.
— Почему? Многие считают его героем.
— Критикует и только! Критическое мышление воспринимаю в умеренных дозах, в больших дозах оно разрушает меня. Где его программа? Что он может предложить? Критиковать легко. Ты попробуй-ка сам построй! Создай, сделай! Мне надо знать программу кандидата, его команду, надо на него посмотреть…
— Посмотришь, если доживем. А я, знаешь, о чем жалею? Я так и не успел посмотреть на тюльпаны в степи.
— Неужели ни разу не видел?
— Нет. Я же в Ростове вырос. Тюльпанов много весной в клумбах. Весь город в тюльпанах. А я в степи хочу на дикие тюльпаны посмотреть. Только все время некогда было: учеба, работа. А сейчас жалею, что не посмотрел.
— А я жалею, что у меня носок дырявый! Мне стыдно! Ведь когда-нибудь нас здесь найдут, на Божий свет вынесут, захотят установить личности. Ты хорошо одет, а у меня один носок на пятке…
— Димка, ты бы думал о чем-нибудь высоком, о Боге, о душе!
— Я об этом только и думаю, но за дырявый носок стыдно. Была бы сейчас нитка с иголкой, зашил бы. К тебе в ресторан спешил, забыл переобуться. Помчался, сверкая дырявой пяткой за дармовым обедом.
— И попал в мышеловку!
— Точно! Этот подвал похож на мышеловку, одни мыши, тьфу! Как же они мне противны!
— У меня они тоже любви не вызывают. Не хочешь говорить о политике, давай поговорим о любви.
— Не надо, а то я заплачу. Я к Анжеле хочу, я же недавно женился!
— Дима, почему ты так поздно женился? Тебе уже скоро шестьдесят! Где ты раньше был?
— Есть такой замечательный поэт — Омар Хайям, он очень правильные стихи о любви написал:

Я думаю, что лучше одиноким быть,
Чем жар души «кому-нибудь» дарить.
Бесценный дар отдав кому попало,
Родного встретив, не сумеешь полюбить.

— Сам ты поэт, Дмитрий. Ты стихи пишешь?
— В юности писал. Я не поэт. Я сплошное недоразумение. А ты стихи пишешь? Ты же еще молод? Наверное, когда влюбляешься, то пишешь?
— Нет. Никогда не писал. Меня всегда к технике тянуло. Компьютер собрать и разобрать, машину водить научиться.
— Я знаю, что у тебя есть права, ты учился? Где?
— У друга мотоцикл был. Вернее, у его отца. Он давал нам иногда на пустыре покататься. Мы ему ремонтировать помогали. Это я еще в школе учился тогда. Потом книги покупал, читал, изучал. Трубников оплатил курсы, я окончил, права получил. Мне это здорово помогает в работе. Только на машину пока еще не заработал. Я даже на «Волгу» согласен. Она тысяч пятьдесят или даже меньше стоит, только обязательно гараж с ямой нужен, чтобы ремонтировать.
— Это ты будешь жить под машиной. А мне совсем машины не надо, я пешком ходить люблю. Душно! Кровь в висках пульсирует, аж, в кончиках волос отдается.
— У меня не пульсирует, только башка болит. У тебя с легкими проблем нет?
— Осенью, зимой ангина — это уже традиционно. Я же старше тебя, сил меньше.
— Дима! Ты меня не оставляй! Я же один тут с ума сойду!
— Не бойся, не оставлю. Вместе спустились в этот вонючий погреб, вместе в один момент и уйдем, а куда? Не знаю.
— Много грешил? На рай не надеешься?
— Не в этом дело. Вот предстану я перед Богом, он спросит: «Как жизнь прожил? Что сделал?» А мне и оправдаться нечем. У Пастернака сказано: «В жизни бедной на взгляд, Но великой под знаком понесенных утрат». Почему Максим не приходит?
— Не напоминай мне больше об этом идиоте!
— Сами мы идиоты, что за ним пошли!
— Согласен. Володя Лукашов обязательно найдет нас.
— Сомневаюсь.
— Ты его мало знаешь! Только на рыбалках вместе, а я с ним работаю! Он классный опер! Мне у него еще учиться и учиться!
— Да, конечно. Пальцы мерзнут.
— Ты что? Здесь жарко, душно! Дай руку! Правда, холодные! Дима, что с тобой?
— Ничего, все идет своим чередом. Пора читать молитвы. Ты знаешь молитвы?
— Откуда? Я не крещеный!
— Мне тебя жалко. А я казак, я крещеный. Я иногда думаю, что в стране нашей… Подожди, я сейчас точно сформулирую. Смешение религий — в этом корень зла! В течение всего двадцатого века нас отучали молиться и верить, произошло смешение религий. Язычество в худшем своем проявлении — в атеизме овладело сердцами людей. Придет время и люди объединяться по принципу веры, тогда жизнь гармонизируется, легче будет. Русь православная! Третий Рим! Я хочу помолиться. Не мешай мне.

Абатуров прошел в угол, встал на колени, начал молиться и класть поклоны. Лицо его было сосредоточенным и очень серьезным. Саша слышал его бормотанье, но не разбирал слов, сильно болела голова, комок стоял в горле, распирало грудь, не хватало воздуха.

Вдруг они услышали шум подъехавшей машины, голоса людей, кто-то открывал дверь. Оба подбежали к лестнице. Саша с трудом, как в замедленном кино поднялся по ней, Дима стоял внизу, у него по лицу катился пот.
— Мы здесь! — кричали они изо всех сил, — выпустите нас!
Но их голоса были слабыми, тихими. Саша стучал в дверцу люка руками, сдирая до крови пальцы.
Кто-то поднимал шкаф, отодвигал его от крышки погреба. Крышка отворилась. Чьи-то руки схватили руки Саши и потащили его наверх.
— Там Дима! Ему помогите! — говорил он ступая на дощатый пол и вдыхая воздух. Он набрал полный рот воздуха и застыл, забыв выдохнуть. Перед ним стоял и улыбался Трубников.
— Ты идти можешь? — спросил он у Саши, — пошли на свежий воздух, здесь душно.
— Николай Федорович! — Саша ущипнул себя за руку и почувствовал боль, — вы живой? Мы же вас на кладбище в могилу закопали! Я землю бросил на гроб!
— Я из него уже вышел, там неуютно и одиноко. Пошли на свежий воздух, Саша. Посиди здесь. Вот вода, пей!  Я сейчас вернусь, помогу Жене и Володе.
Саша пил воду, смотрел на небо, на солнце. Сказал сам себе:
— Столько людей было на похоронах! Плакали! Я не знаю, кому я больше обрадовался: воздуху или вам? Зачем была нужна комедия с похоронами? Ведь все было по-настоящему! И ваш труп! Я сам видел!
— Так надо было. Ради Паши и Леши, — сказал Трубников, выходя из дома вместе с Липковичем, Лукашовым  и Димой Абатуровым. —  Я испугался за них. Лучше умереть самому, чем хоронить детей и внуков или страдать от неизвестности, разыскивая пропавших без вести. Они же в Севастополе живут, в этом году в школу! Не уследишь! Сейчас за ними Игорь присматривает. Но не только из-за них мне пришлось сыграть роль мертвеца. Иначе не смог бы завершить Запрудню. Пошли в машину, Саша. Диме плохо, поехали скорее в больницу. Надо, чтобы вас обоих осмотрели.
— Меня не надо! — запротестовал Саша, — я еще никогда не был так здоров и счастлив! Евгений Валентинович, скажите, что не надо.
Липкович ничего не ответил, только подошел к Саше и помог ему подняться с завалинки, усадил рядом с Трубниковым на переднем сиденье. Сам сел рядом с Димой и Лукашовым. Трубников помог Саше пристегнуться. Машина поехала в Аксай.


Глава 14



Саша пил воду и рассказывал о своих злоключениях, рассказывал о дочери Ковалевой, о ее маленьком брате, которого он так и не смог найти.
— Миша уже в Грушевке, — улыбнулся Трубников, — сейчас мы не можем заехать   к ним. Наталью Сергеевну уже выписали из больницы. Она дома, а Лариса и Миша сейчас гостят у нее. Все живы, здоровы и счастливы. Надо поскорее Диму в больницу.
— Где же они были?
— Они добрались до берега сами. Сергей Слепнев и Катя Бобрышева прекрасно плавают, помогли Мише. А потом отправились к родственнице Слепнева, проживающей в Азове. Там и прятались.
— Катя Бобрышева тоже нашлась? Отец искал ее.
— Он уже забрал ее домой, — сказал Лукашов.
— Проблема была только в том, чтобы найти тебя, — улыбнулся Трубников, — слава Богу, что Лукашов позвонил домой Виктору этой ночью. Все это время я жил у него.
— А как вы меня нашли? И зачем вам понадобилось умереть? Я так ничего и не понял.
— Нашел я тебя просто. Полсела видело, как вы с Абатуровым шли за Максимом в поле.
— Но мы же шли не рядом с ним! И было уже поздно, нас никто не видел.
— Вас видели многие.  Это же село! Потом я поговорил с Максимом в присутствии врача. Он рассказал про этот дом. Его мать тоже все рассказала на первом же допросе. Рассказала такое, о чем мы даже и не догадывались. Оказывается это она убила мать Семена Шаталина в порыве ревности. Они вдвоем не смогли поделить местного красавца Каратаева. Убила и закопала в лесополосе, свидетелем чему случайно оказался Дородний.
Катя Бобрышева тогда тоже находилась в Грушевке с матерью, она видела сцену убийства, но забыла ее, поскольку ей было три года. Однако впоследствии под воздействием наркотиков она вспомнила это. Когда ей попалось на глаза объявление Семена, она захотела заработать, рассказала ему о том, что видела. Но он не спешил платить ни ей, ни Дороднему, да и нечем ему было платить. Он объяснил, что сначала он должен выкопать труп матери, удостовериться, что они не обманывают его, только тогда заплатит. Дородний указал ему точное место в лесополосе. Сегодня выкопали останки человека. Дальше будет работать Женя  или его коллеги, устанавливать личность, проводить экспертизу. Валентина убила мать Семена Шаталина, а спустя тридцать лет убила Семена и Дороднего. Не случайно убийство не имеет срока давности. Рано или поздно оно будет раскрыто, но лучше пораньше. Поняла, что Семен может найти останки, что Дородний что-то знает, что-то видел.
— Что за Валентина, которая всех убивает? Хотя, я и сам поджимал хвост и прижимал уши под ее грозным взглядом и криком. Страшная женщина. Кто только смог полюбить ее? Родила же она Максима.
— Она сказала, что отец Максима Каратаев — Дон Жуан из села Грушевка.
— Хорошо, что Катя Бобрышева с Мишей убежали, а то бы она и их убила. Но теперь-то она уже никого не убьет?
— Под стражей.
— Николай Федорович, но ведь я так и не смог выполнить ваше последнее задание, помните? Вы перед смертью велели мне оставаться в Запрудне и выяснить, кто подбросил нож Тонышеву?
— Помню. Нож Тонышеву подбросила сводная сестра Сергея Андреевича  Шаховского.
— Та самая, которую он между нами звал приблудной? Еще ее два сына работали у Дмитрия Шаховского в поле?
— Да, она.
— Но зачем? Почему? За что?
— Из-за ревности. Снова ревность, но уже не из-за возлюбленного, а из-за незаконного рождения. У старика Шаховского и у нее один отец, но разные матери. Шаховской  законнорожденный, она нет. Он получил в наследство от отца дом, достаток, высокое социальное положение. Его сын Дмитрий — законнорожденный сын снова унаследовал высокое социальное положение, получил хорошее образование, был обласкан общественным мнением. Она завидовала и ревновала. Она и ее два сына оказались за бортом счастливой обеспеченной жизни, на которую она надеялась по праву рождения. Она с сыновьями живет в маленькой холупе под соломенной крышей, у троих нет работы. Работа в поле у Шаховского сезонная, к тому же это работа до кровавого пота за копейки. Она и ее сыновья считали себя несправедливо обиженными Шаховскими. Она так сказала:  «Старик Шаховской всегда смотрел на нас, как на дальних дикорастущих родственников культурных растений».
— Неужели она и ее сыновья убили Дмитрия, его жену и сына?
— Нет. Она только сообщила Серафиме о том, что Дмитрий отправился с женой и сыном в Песчанокопское в больницу, а потом вечером она встретила их на дороге, когда они уже подъезжали к селу. Махнула рукой,  якобы попросила подвезти. Дмитрий остановился. Убийство произошло на ее глазах, но она сама не убивала. Убийц уже нашли, они проживают в Краснодарском крае. Три человека, один из них маньяк, получал наслаждение, издеваясь над ребенком. Заказчик тоже…
— Кто заказчик? Матвеев?
— Да. Он нанял адвокатов, пока под домашним арестом. Вся надежда только на Юру, если он сможет найти на Матвеева управу, то я отпраздную победу.
— Кто такой Юра?
— Друг детства Виктора. Их родители служили вместе. Они учились в одном классе. Юра работает в ФАС, но и ему тоже трудно или даже невозможно доказать причастность Матвеева к заказному убийству. Я надеюсь, что он сможет хотя бы обуздать аппетиты монополии, потерявшей тормоза от своей вседозволенности и безнаказанности.
Главное, что сейчас в Ростовской области строится завод «Донбиотех», который будет перерабатывать 250 тысяч тонн зерна в год. Не надо будет продавать зерно перекупщикам, сразу на завод. Почему мы все время так гордимся, что продаем много зерна за границу? Плодим временщиков вроде Матвеева! Даже мне понятно, что гораздо выгоднее продавать не зерно, а продукты его переработки. На этом заводе будут производить лизин, который применяется при производстве кормов и пищевых продуктов. Лизин планируется экспортировать.
— Начали с уголовщины, а закончили заводом «Биотех», — усмехнулся Саша.
— «Донбиотех», — поправил его Трубников, — увы, таковы реалии нашей жизни. Так уж получается, что сражаться с преступным миром надо в том числе и строительством новых заводов по новейшим технологиям, экономическим ростом.

— Николай Федорович, но я сам приходил в вашу квартиру и видел вас, простите, мертвым. Что же произошло ночью?
— Ночью я спал. Проснулся, когда двое незнакомцев на руках несли меня в ванную комнату, где в ванне уже была горячая вода. Как выяснилось, один из них был с высшим медицинским образованием. Он прихватил с собой шприц и нечто, что вызвало бы у меня сердечный приступ. Собственно говоря, я выполнил тот сценарий, который задумали преступники. Возможно, что у них бы все получилось с кем-нибудь другим, но я неплохо владею…
— Я знаю, вы пытались меня учить, я отказывался.
— А зря. В данной ситуации умение драться спало мне жизнь, но, к сожалению, унесло жизнь несчастного с медицинским образованием. Зато Серафима остался жив, правда, долго находился в реанимации. Поэтому мне и пришлось «умереть». Мы с Виктором ждали, когда его нам отдадут из больницы, чтобы допросить. Допросили, узнали, выяснили. Он-то и сообщил нам о сестре Шаховского. Он лично уговорил ее помочь ему отомстить Шаховским. Ее и уговаривать-то не пришлось, сама загорелась жаждой мести. Ее не уговаривали, ей не платили, к ней только прикоснулись, она согласилась сразу. Серафима сразу сдал ее, сдал и своего патрона Матвеева.
— Серафима? Женщина?
— Мужчина, любит женские имена.
— Он же и исполнитель?
— Нет, он только курировал, если так можно сказать. Жил в Песчанокопском, приехал туда из Москвы и жил там, якобы на отдыхе. Надо бы сездить в Песчанку, навестить моего Учителя.
— Анатолия Владимировича?
— Да, к Шульге надо съездить, а то он так плакал на моих похоронах, что мне до сих пор его жалко. Надо поехать, утешить его. Вот и больница. Выходи, Саша.
— Нет, спасибо. Я в машине подожду.
Трубников, Липкович и Лукашов помогли Диме дойти до приемного покоя. Липкович и Лукашов осталсь с ним. Трубников вернулся в машину, где его ждал Саша.
— Ну что, сыщик? Поехали! Отвезу тебя домой к маме.
— А я в Ростов — домой хочу! Я так давно не видел маму! — запел Саша.