Обрюзглое, жуткое, зеленое тело после роскошного и долгого отпевания плыло по Москве на лафете.
Некоторые плакали, кто-то истово крестился и шевелил губами, большинство же смотрело через оцепление вполне равнодушно. В глубине России, в деревне Постное на Урале в кривой, повалившейся избе бабка Фекла перекрестилася на экран и сказала, жуя печенье с чаем без сахара: «Фу, ты наконец-то этот помер!» Ее сын стоял тут же и просил сто рублей до зарплаты: «Мне нынче аж три тыщи обещали!»-«Опять не дадут»…
А сам президент стоял в это время в стороне и с ужасом мыслил: «Смотри-ка, а я ведь живой. А где же рай и ангелы? Меня ведь отпевали!»
Но продолжать долго эту мысль ему не дали. Какие-то черные, шустрые, похожие на кавказцев или чеченцев собралися толпой вокруг и тыкали в царя России черными заскорузлыми пальцами. Такие же пальцы президент видел только у кочегаров в угольной котельной, когда работал еще на стройке. Потом президент стал смотреть на их хитрые, базарные морды.
-Вот он наш рыночник! - вдруг завопили они все и тут президент и пикнуть не успел, как кавказцы бесцеремонно сцапали и его и повели в какой-то подвал заскорузлой пятиэтажки, далеко в стороне.
Женщины развешивали белье, вовсе не замечая процессии, и болтали меж собой на балконах.
В подвале черные волокли царя православной державы между труб, совершенно не обращая внимания на протесты и речи.
В углу подвала находился старый ржавый железный люк. Открыв его, кавказцы повели президента сначала по теплотрассам, потом вниз и вниз по тоннелю метро, потом в какой-то проем, все ускоряя темп и постепенно переходя на бег.
Президент вдруг увидел, что у черных из-под китайских курток высовывается нечто скользкое, липкое, серое и гадкое.
Когда он открывал рот, черные что-то лопотали на своем гортанном языке.
Жутко воняло - фекалиями, хлором и еще чем-то таким, от чего еще больше саднило в носу и во рту.
Вдруг вбежали в огромнейшую пещеру, где тут и там полыхали костры. Взвалив президента на что-то огромное, вонючее, рыкающее и мерзкое, взвились и опять рухнули в жерло тоннеля. Президент разглядел зверя – такого он раз видел в фильме «Звездные войны».И вдруг такие же гнусные хари и рыла, как и в этом фильме, замелькали и замельтешили там и сям. Они на ходу стащили с президента всю одежду, оставив в одних трусах. Некто в погонах и лампасах гугнил сверху и направлял полет.
Президент с ужасом понял, куда он попал.
С головокружительной скоростью, с гиками и свистом, размахивая на лету смоляными фонарями, раздуваемыми страшным горячим встречным ветром, с песнями под рэп процессия гудела и гудела, сваливаясь вниз и вниз. Гудели бас-гитары, ухал как молот ударник, мерцал какой-то блиц, мелькали бутылки «Балтики», летели вправо и влево шприцы, мелькали толстые женские задницы крокозябр, и чей-то очень знакомый гнусавый голос солировал всем, блея козленком.
Президент молился - они гоготали и пили пиво. Президент плакал - они смеялись. Президент страдал и бился – они радовались и замирали от счастья и вопили: «Мы тут все радуемся, когда кто-то страдает» И - махали перед носом пачками евро и долларов.
«Мамочка, куда я попал!» - медленно затухала и ползала как огромная черная бабочка ужасная мысль по лицу и спине в холодном поту.
«Это еще только начало!» - выли и орали вокруг…
Наверху же второго президента уже опускали в свежевырытую могилу, архиереи и священники собором некрасиво и не в лад пели, новый президент морщил морщинку на лбу, толпа крестилась, богатые дамы думали: «Скоро, наверно, будет по-другому. Но мужа из Кремля убрать я все равно не дам!»
Телевизионщики бегали как на празднике и болтали меж собой, снимая: «Папа был хороший. Дал нам свободу». И загодя радостно считали обширные баксы, которые получат завтра в банке по карточке.