= 10 =
ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ, А БОГ РАСПОЛАГАЕТ
В конце июня вдруг неожиданно похолодало, затянули нудные дожди. Время от времени заглядывая в интернетовский прогноз погоды, я не находила там ничего утешительного.
В один из таких хмурых сырых дней мне предстояла встреча с очередной заказчицей. Женщина могла встретиться со мной лишь ближе к вечеру, но мне, в принципе, было все равно. С утра мы с ней еще раз созвонились и договорились о конкретном времени и месте встречи.
Дорога к дому моей клиентки была обезображена ремонтом не то теплотрассы, не то водопровода. Когда я посетовала на это, женщина подсказала мне возвращаться другим путем.
Немного пропетляв по дворам, я с удивлением огляделась. По-моему, что-то знакомое…
Господи! Да это же дом, где я была с Сосновским в последний раз! Да, точно – вот здесь, на углу, я поймала такси, когда удирала от него…
Сердце ухнуло. В животе как-то подозрительно заныло. Нет, только не это.
Нет.
Мне все равно, я ничего не чувствую.
Все прошло.
Но не прошло. Мои глаза, не слушаясь меня, быстро оглядывали окрестности – а вдруг? Вдруг случится чудо, и он откуда-нибудь покажется, пусть хоть вдалеке…
Понимая, что сама с собой уже справиться не могу, я целиком погрузилась в свои ощущения. Сладко-горькие воспоминания овладели моей головой. Ну что с того, что я зайду во двор? Его же наверняка здесь нет. Насколько я помню – квартира не очень-то была обжита на первый взгляд, да и сам Сосновский говорил, что бывает здесь нечасто…
Ноги сами вынесли меня во двор. Я думала, что не вспомню, в какой подъезд мы входили. Но их здесь было всего два. Вот эта дверь, разрисованная красивыми граффити.
Когда я сообразила, что уже стою в подъезде, меня охватил какой-то странный азарт. Я не помню, на каком этаже была его квартира. Интересно, смогу ли найти?
Второй этаж точно не подходил. Третий – тоже не то. А вот четвертый… Вот она, эта заветная дверь.
Я остановилась. Ошибиться просто невозможно. Вот тут, буквально в нескольких шагах от того места, где я стою, когда-то мы были вместе с ним. Может быть, он уже бывал здесь и не раз после этого. Может даже с другой женщиной, или даже не с одной… Я словно специально накручивала себя, раззадоривала, в надежде на то, что мой мозг протрезвеет, и я смогу охладить свой пыл. Но в мозгу билась мысль – а может он и сейчас там, стоит только нажать на кнопку звонка…
В этот момент щелкнул замок и дверь распахнулась.
На пороге стояла женщина.
Я чуть не вскрикнула от неожиданности.
Но это была пожилая женщина. Красивая, с породистым лицом, но лет этак за шестьдесят, причем очень сильно..
В следующее мгновение со мной одновременно произошли три вещи. Я осознала, что эта дама быть любовницей Сосновского точно не могла. Мне пора уходить – и я развернулась, собираясь начать свое бегство.
Глаза. Такие знакомые глаза… Буквально секунду мы смотрели друг на друга, но…
- Девушка, вы к кому? – Неслось мне уже в спину.
- Простите, я ошиблась подъездом. – Я почти бегом начала спуск по лестнице.
Я слышала, что женщина шагнула за мной.
- Подождите!
- Простите, я точно ошиблась. – Проговорила я, не оборачиваясь.
Когда мои ноги почти достигли конца пролета, я услышала громкое:
- Я - Сосновская.
Словно налетев на какую-то преграду, тело мое остановилось. Точно. Вот они чьи – глаза! Но мозг дал сигнал двигаться дальше. Я шагнула было вперед, но сзади донеслось:
- Я так понимаю, что вы хотите, чтобы ваш визит оставался в тайне? Я не скажу ему, что вы приходили, но с одним условием.
Я обернулась. Что ж…
- Да? Интересно – с каким?
- Вы останетесь, и мы с вами поговорим.
Она стояла на площадке возле самой лестницы, уже положив руку на перила, но так и не начав движения вниз. Красивая, величественная… Или мне это так показалось? На ней был светлый плащ, в руке небольшая сумочка - видимо Сосновская куда-то собиралась идти. Но сейчас она стояла и смотрела на меня.
- А почему вы думаете, что я останусь? Может, я, действительно, просто ошиблась подъездом?
Видимо мои аргументы были не сильны, но ответила она не сразу. Проговорила медленно, взвешивая каждое слово.
- Я знаю, что у моего сына есть женщина. Знаю, что они не вместе. Вы - подходите.
Любопытство сгубило кошку.
Я медленно поднялась наверх, остановилась перед Сосновской.
- Да?
- Да.
Мы, как две хищницы, изучающе смотрели друг на друга. Она на меня – внимательно, но спокойно, я на нее – с каким-то детским любопытством, ведь передо мной стояла женщина, которая родила и воспитала человека, имевшего какую-то фантастическую власть над всем моим существом. Она как никто другой знала Валерия Сосновского. А я не знала. И в этом было ее явное преимущество.
- И почему же вы так решили?
- Но ведь я же не ошиблась. – Она произнесла это даже не вопросительно, а скорее утвердительно.
- Допустим. – Медленно произнесла я. – Я знаю вашего сына, но…
Что дальше сказать я не знала. Она пришла мне на помощь.
- Сейчас я еду к подруге на дачу. Если хотите – поедемте со мной.
- Куда?!- Я не верила своим ушам.
- За город. – Ответила Сосновская как ни в чем не бывало. - Это не очень далеко. Минут двадцать на автобусе.
- А зачем? – Я настолько обалдела от такого странного приглашения, что выпалила совсем не то, что надо. – Это же ваша подруга.
- Ну и что. Я хочу получше с вами познакомиться. За пару минут этого не сделать, а там спокойная обстановка, природа. Посидим, поговорим.
- И как вы представите меня своей подруге?
- Скажу, что вы моя знакомая. Она, знаете ли, не очень, как теперь говорят, заморачивается над этим. И поговорить она нам даст, мешать точно не будет.
Более бесшабашных поступков я давно уже не совершала.
- Хорошо. Только я на машине. Если доверяете мне, как водителю, то милости прошу.
Сосновская утвердительно кивнула и сразу же стала спускаться. Так же поступал и ее сын – качал головой и шел вперед. Идти за ними или нет – это уж, как говорится, ваше личное дело.
Я пошла.
Подруга Сосновской и в самом деле оказалась нелюбопытной. Улыбнулась мне, здороваясь. Звали ее Марией Константиновной. А саму Сосновскую, кстати, Александрой Федоровной. Этакое сочетаньице – я даже усмехнулась, когда услышала. Она заметила.
- Да уж, нарекли родители, не подумав.
- На уроках истории, наверное, было неуютно?
- Меня никогда никто не обижал. Может быть, как раз именно имя дало мне сил. Я всегда была сильной. К этому меня еще отец приучил. Он был военным, многое прошел и повидал. Я была в семье единственным ребенком, и моим воспитанием он занимался на всю катушку. Всегда говорил мне, что человек должен быть сильным и умным. Если не получается одновременно и то и другое, тогда нужно все усилия приложить к чему-то одному. В мире всегда ценится сила. Сила тела и сила ума. Его слова были для меня жизненным законом.
Потом мы с Сосновской сидели в саду, уютно устроившись в плетеных креслах. Ее подруга ушла в дом, и мы могли свободно разговаривать.
- И все-таки мне интересно – почему вы решили познакомиться со мной? Мы же давным-давно не виделись с вашим сыном, да и неизвестно, увидимся ли вообще когда-нибудь еще… Если только, конечно, вы не сообщили ему каким-то образом обо мне и он не мчится сюда на всех парах…
Насмешливо глянув на меня, Александра Федоровна усмехнулась.
- Зачем? Зачем мне это делать? Поверьте, я уже давно не пытаюсь вмешиваться в чужие отношения. Какой смысл лезть туда, куда тебя не просят? Зачем пытаться что-то поменять там, где люди сами не хотят ничего менять?
Я просто пожала плечами, не найдя, что ей ответить.
- Хотя буду честной… - Заговорила она, помолчав. – Когда-то я пыталась помочь сыну сохранить семью… Он вам рассказывал что-нибудь о себе?
- Нет. И я ему про себя тоже ничего не говорила. Хотя… Про кое-какие проблемы с личной жизнью друг друга мы знаем… Его друг как-то сказал, что у него был болен сын…
- Это, наверное, Алеша? – Я кивнула. – Он один из немногих, кто остался с Валерием из прошлой жизни. Он знает…
Сосновская помолчала. Я не торопила, мне совсем не хотелось знать про скелеты в шкафу ее сына. Если бы я жаждала подробностей, то давно бы могла их получить из первых уст.
- Знаете, мне кажется, что болезнь моего внука была испытанием, которое Господь послал всем нам. Слава Богу, с мальчиком все обошлось. А вот сын со снохой не смогли удержать своего счастья. Вот тогда-то я и пыталась уговорить их как-то перетерпеть, пересмотреть свои отношения, но попытаться сохранить семью. Вы замужем?
- Разведена.
- Давно?
- Скоро уже год.
Настороженный взгляд в мою сторону.
- Я надеюсь, не из-за Валерия?
Я усмехнулась.
- Нет.
А вот интересно – как бы я поступила, не твори мой Ушаков такое? Если бы я встретила Сосновского, провела с ним те же пару ночей, но дома у меня были бы нормальные отношения с мужем? Просто, если бы так же все сложилось, не вдаваясь в подробности как и почему… Как бы я повела себя дальше? Рискнула бы разрушить свой брак? Хотя, что я говорю! Мне, плывшей всю жизнь по течению, сроду бы такое на ум не пришло!
- Но оказалось, что все напрасно. Разбитую чашку обратно не склеишь.
- Но она же приезжала к нему, даже на дальний объект приезжала? – Я не стала говорить, что Сосновский накануне физически пострадал. Кто знает, может его мать и не в курсе…
- Приезжала. Он мне говорил. Я не хочу очернять свою бывшую сноху, но именно тот ее приезд окончательно подтолкнул их к разводу.
- Почему? Если, конечно, не секрет.
Долгий изучающий взгляд таких знакомых глаз.
- Он вам не говорил?
- Я не спрашивала.
- Почему?
- Не знаю. У нас с ним очень сложные отношения. Хотя даже отношениями это, пожалуй, и не назовешь. Так, встречались несколько раз… Работали какое-то время вместе…
- А знаете, Лена, он ведь мне никогда про вас не говорил. Я сама догадалась. И знаете как?
- ?
- По его виду. События последнего времени не прибавляли радости, а потом я заметила, что Валерий стал как-то мягче, глаза его засветились. Я поняла, что мой сын влюблен.
- Так уж и влюблен! – Фыркнула я. Но увидела серьезный взгляд Александры Федоровна и осеклась.
Я не робела перед ней, но чувствовала себя маленькой девочкой перед взрослой тетей. Интересно, мы смогли бы подружиться, если бы судьба дала продолжение нашей запутанной истории?
- Вы не верите в любовь?
- Да как-то, знаете, уже нет. Лет тридцать назад – верила. А сейчас не очень.
- А вот я верю. И не смейтесь. Раз уж сын не рассказывал вам о себе, то про меня-то вы и вовсе ничего не знаете, ведь так?
Я кивнула.
- А свою историю я вам могу поведать. Кстати, Валера не знает всех подробностей. И не потому, что я хотела сохранить их в тайне, а потому, что ему, как мужчине, кое - что было бы просто не понять. Так вот. Первый раз я вышла замуж за человека, которого не любила. Честно. Даже почти не знала. Но зато он меня любил. Он был старше меня на десять лет. Поверьте, это все довольно сложно. И разница в возрасте, и отношения, такие… скажем так – односторонние. Потом я привыкла. Родились мальчики. Мой муж боготворил меня. Я жила в полном достатке, любимая родными. Я была как королева. Я привыкла к мужу, уважала его, как-то по-своему даже любила. Но все равно это было как-то не так… Я все время словно ждала чего-то. Словно чувствовала – встречу, встречу еще… Кого – и сама не знала, но предчувствие все время жило во мне.
И вдруг однажды на улице я познакомилась с мужчиной. Мне было уже за пятьдесят, учтите это. Мы с ним просто столкнулись в дверях в каком-то магазине. Он выходил, а я входила. Когда я сделала свои дела и вышла на улицу, он ждал меня у двери. Смешно, правда? К тому же он был на пять лет младше меня.
Сосновская взглянула на меня, тепло улыбнулась.
- Я бежала от него, как от огня. С моей точки зрения это было глупо и смешно. Я замужем, взрослые дети. Но он встречал меня порой в совершенно неожиданных местах, дарил цветы просто так, безо всякого повода. Не был назойливым, но и не отступал. Сначала я решила, что он сумасшедший. Потом, когда поняла, что это не так, мне стало смешно. А потом я влюбилась. В него. По уши. Можете себе такое представить? Женщина предпенсионного возраста, бабушка и по годам и по положению – и вдруг любовь. И не просто любовь, а страсть. Не бешеная, конечно, не слепая, но… Мир открылся для меня, заиграл новыми красками. Захотелось дышать полной грудью. Можете себе представить, что я чувствовала в это время? Вы сами были влюблены вот так - безрассудно?
Я задумалась. В Ушакова точно нет. В классе пятом-шестом мне нравился один мальчик из нашего класса, я была в него влюблена, но о страсти тогда речи не было. Потом были легкие влюбленности, но это так, не в счет… Потом я встретила Ромку. Понравился, честно. Был симпатичный, высокий. Язык был хорошо подвешен. Уболтал, одним словом. О том, что беременна, я узнала буквально за неделю до свадьбы. В принципе, все сложилось даже неплохо. Плохо то, что Ромка очень быстро полюбил бутылку. И эта его любовь, в конце концов, привела нас к тому, что есть.
Сосновская смотрела на меня и, казалось, читала все мои мысли с моего же лица.
- А вот я влюбилась. И это было радостью и болью одновременно. Мужу я изменить не могла. – Она помрачнела. – Эта пытка длилась два года. А потом я овдовела. Этот мужчина с пониманием отнесся к моему горю. Он не оставил меня, но и не ставил никаких условий. Я сдалась только через три года. И, знаете, Лена, что я вам скажу? – Она смотрела на меня с легкой грустью. – Теперь я жалею даже об этих трех годах. Почему я сразу не согласилась быть с ним, ведь время так быстротечно… А мы, к сожалению, все не молодеем.
Я с удивлением смотрела на нее. Бог мой, эта женщина – ровесница моих родителей. Но она с таким теплом, так живо рассуждает о любви, что просто диву даешься…
Где-то в животе у меня как будто потянули за какую-то ниточку. Опять. И еще и еще. Я поерзала в кресле, пытаясь устроиться поудобнее. Вот так вроде нормально.
Странная все-таки эта штука – жизнь… Я и сама уже, слава Богу, пятый десяток барахтаюсь в водах этой вечной реки, многое знаю, многое испытала на себе, а все ж испытываю странное удивление, когда слушаю откровения людей старшего возраста. Оказывается, несмотря на сеть морщин на лице, душа действительно не стареет. Она так же подвержена сомнениям и переживаниям, и даже любовные страдания ей не чужды. И даже строгие дамы, тезки императриц, и те испытывают настоящие чувства. Я усмехнулась. Никогда бы не подумала, что совершенно чужой человек станет со мной так откровенничать. Может быть это от того, что мы с ней вряд ли когда еще увидимся?
Мы еще долго беседовали с Сосновской. Ее подруга позвала нас в дом и напоила чаем. Пришла пора прощаться. Поблагодарив хозяйку за прием, я вышла на крыльцо, Александра Федоровна пошла меня провожать.
Мой живот снова подал весьма болезненный сигнал. Блин, что такое? Я же не ела и не пила ничего подозрительного. Да и не желудок вроде беспокоит… Кажется, в сумочке есть не то активированный уголь, не то еще что-то в этом роде. Ладно, сейчас сяду в машину и что-нибудь проглочу.
Додумать я не успела. Только намеревалась повернуться к Сосновской, как свет в моих глазах потух.
Очнулась я не сразу. Несколько раз мой мозг пытался вытащить меня на поверхность, но в эти недолгие моменты мне чудилось черти что. То в какой-то мутной пелене рядом со мной возникали чьи-то лица, которые я не всегда узнавала. Иногда, словно сквозь вату слышались голоса. Чьи – я тоже не знала, как, впрочем, и не понимала, о чем они говорят.
В какой-то момент надо мной склонилась пожилая женщина с красивым лицом и с тревогой спросила:
- Ну что же ты, голубушка?
... Появилась и пропала…
… Надо мной склонился Сосновский… Молча смотрит… На лбу глубокая складка, лицо бледное… Красивые глаза Колина Ферта полны тревоги…
- Поправляйся. Ты сильная.
… Чьи-то пальцы нежно касаются моей руки. Странное ощущение – прикосновения я чувствую, но самой рукой пошевелить не могу. Не могу ответить, дать понять, что мне приятно, когда мою руку так нежно держат в своих ладонях…
… Снова лицо Сосновского… Оказывается, это он держит мою руку, подносит к губам, прижимает…
- Иди, Валера, тебе пора. Не волнуйся, я с ней посижу…
Голос, наверное, принадлежит пожилой женщине - ее лицо появляется передо мной. А лицо Сосновского исчезает… Опять исчезает…
Спустя три дня я вернулась на грешную землю. Узнала, что, оказывается, родилась в рубашке – у меня случился перитонит. Спасло меня то, что сознание я потеряла на глазах у Александры Федоровны, а не где-нибудь в дороге и даже не у себя в доме, где могла бы проваляться Бог знает сколько времени. А оно-то как раз работало не на меня.
Еще мне повезло, что врач, к которому я попала, был истинным волшебником. Моментально поставленный диагноз, блистательно проведенная им же операция спасли мне жизнь. Я знаю, что чудеса случаются не всегда и не со всеми. Одним словом, все закончилось благополучно и, спустя две недели, я вернулась домой.
После операции мне нужно было некоторое время соблюдать постельный режим и вообще поберечься. Ну, что ж, отложим все дела. А подумать мне и так есть над чем…
Я уже знала, что мать Сосновского приехала со мной на «скорой» и провела в больнице все время, пока шла операция. Когда меня перевели из реанимации в обычную палату, она очень долго сидела со мной. Потерявшая меня Ольга, естественно, позвонила на мой телефон, и, когда узнала о случившемся, то тотчас же примчалась сюда же. Так они и дежурили возле меня по очереди.
А вот про самого Сосновского я ни у кого не спрашивала. Они обе молчали. Молчала и я. Во-первых, мне с трудом верилось, что он вообще мог здесь появиться, а во-вторых… Раз все молчат… Зачем снова ворошить то, что уже как-то само собой улеглось? А, может, его вовсе там и не было, может он просто привиделся мне в бреду?
Я валялась целыми днями на кровати или на диване, смотрела телевизор, спала и набиралась сил. И еще в моем доме снова стал появляться сосед. Ненавязчиво так, но…
Как-то вечером, сидя на веранде, я печатала на ноутбуке сказку и время от времени наблюдала за Виктором. Он полил свои грядки, натаскал воды в бочку – на завтра. Потом взгляд его задержался на нашем общем заборе. Да, вид его уже был не слишком презентабелен.
Скрипнула калитка – ко мне шла Ольга. Ни ей, ни Виктору я не была видна – плети декоративного винограда скрывали меня от них. Они поздоровались друг с другом. Сосед что-то сказал Ольге, она ответила.
Я глянула в щелку между листьями. И невольно залюбовалась подругой. В длинном льняном платье, совершенно простом по покрою, но не скрывавшем ее прекрасной (и это не смотря на три беременности!) фигуры. Светлые волосы распущены. И плюсом ко всему этому синие глазищи в пол-лица - что не говори, а они с братом были действительно красивы.
Ольга мягко засмеялась, перехватила из одной руки в другую пакет. Наверняка чего-нибудь настряпала и тащит меня кормить… И вдруг… Я невольно прищурилась. Может и странная мысль, но почему бы и нет? Мой разгоряченный придумыванием сказки мозг легко выдал мне новую идею: а почему, собственно, я? Почему бы не просватать моего соседа не со мной, а с Ольгой? Пусть даже и не для совместного проживания, а так, для здоровья и вообще…
Некоторое время я обдумывала этот вопрос. В принципе, ничего против этого я не находила. Что у Ольги трое детей – это, конечно, аргумент. Но это же не может быть такой уж преградой для счастья. На днях мой сосед начал замену нашего с ним общего забора. Помочь я ему не могла, но заставила взять половину стоимости купленного материала. И вот, глядя, как ловко мужчина управляется с пилой и молотком, я вспомнила, как впервые увидела Алексея. И тут же подумала, что если все бы хорошо сложилось, то было бы кому чинить у Ольги сломанные табуретки.
- А Аллочка – это кто?
Я повернулась к сидевшей за моей спиной Ольге. Вопрос на некоторое время повис в воздухе.
Надо же…
Мы заседали на моей кухне – я варила клубничное варенье, Ольга заехала на велосипеде ко мне поболтать. Ну, тут, как говорится, мне и карты в руки. Я завела разговор о ее личной жизни. Попеняла, что такая молодая, красивая женщина живет в одиночестве в самое прекрасное для себя время. Дети подросли, самой лет еще немного – почему бы не заняться личной жизнью?
Ольга фыркала, махала руками, отнекивалась, ссылаясь на тех самых детишек, на разочарование в их отце… И т.д. и т.п…
Я не отступала. И зорким женским глазом видела, что может и не сразу, но смогу пробить эту стену.
- Дурочка, ты, Оля, вот что я тебе скажу! Если с одним не получилось, это же не значит, что кругом все такие же как он. Ты же даже не пробовала что-либо изменить! Ладно, некоторое время назад у тебя были совсем маленькие дети. Но теперь-то они подросли! Вот ты отнекиваешься, а жизнь-то мимо мчится! Ни одного дня не воротишь и заново не проживешь!
- Кто бы говорил! Сама-то!
- А что сама? – Я поднялась с табуретки, чтобы в очередной раз снять с варенья пену.
Ольга глянула на меня, но ничего не сказала. Она вообще была сдержанна на слова.
- Что сама? Во-первых, я старше тебя – так что имею право пожить и в одиночестве.
- А во-вторых?
- А во-вторых, не обо мне речь. Вон мои соседки по улице как на Морозова охотятся.
- На кого? – Не поняла Ольга.
- На соседа моего.
- А-а… Его фамилия Морозов? Я и не знала.
- Ну, конечно, ты вообще многого не знаешь. Нелюбопытная ты какая-то, Оля. Словно и не женщина вроде! Вот Аллочка моя давно бы уже все узнала.
Последняя фраза сорвалась с моего языка совершенно случайно. Я не хотела. Я никому и никогда больше не рассказывала об Аллочке. Это уже не было больно, но все еще было тяжело…
…Развернувшись, я смотрела на Ольгу. Большущие синие глаза вопросительно смотрели на меня. Опять как всегда – спросила и ждет ответа. Не переспрашивает.
Я развернулась к варенью, аккуратно помешала его, и лишь потом села на табуретку.
- Аллочка – это моя подруга.
Глубоко вздохнув, я впервые решилась ковырнуть плохо зажившую рану. С трудом, но рассказала Ольге обо всем. Сколько же можно все носить в себе?
Теперь все пазлы в ее голове сложились – она удовлетворенно кивнула. Я умолчала только о Сосновском.
Выслушав мой рассказ, Ольга помолчала.
- Хороший ты человек, Лена. Вот про меня говоришь, а сама счастья заслуживаешь не меньше, чем мне сулишь.
- Мне-то что с ним делать? – Усмехнулась я. – Меня сейчас в моей жизни и так все устраивает.
- И даже то, что ты одна?
Я промолчала.
- Они очень переживали за тебя…
Мои брови взлетели вверх. Они?! Мозг восстановил отдельные кадры из недавнего моего полубредового состояния. Лица… Надо мной склоняется женщина – это Александра Федоровна, мать Сосновского. Когда я окончательно пришла в себя, она удовлетворенно кивнула:
- Ну вот, так уже лучше. – Улыбнулась. - Я должна ехать. А вы поправляйтесь.
И ушла, оставив на тумбочке пакет с фруктами и большую шоколадку. Я успела только сказать ей спасибо.
Вторым лицом был Сосновский. Но его я видела только один раз, да и то не была уверена – был ли это он сам, или всего лишь такую шутку сыграл со мной наркоз. Я глянула на Ольгу.
- Я думала – мне привиделось.
- Нет, не привиделось. Валера приезжал, но совсем ненадолго.
Ну да, конечно, куда уж нам… Кто мы, а кто-то ведь и глава концерна…
Я оборвала свое ехидство на первых аккордах – никто не виноват, ты сама удрала.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/01/27/547