Колька жил в деревянном домике на берегу реки. Хотя домик, это уж слишком крепко сказано. Стены из старого горбыля, щели в палец толщиной ветошью заткнуты, а крыша - шифер рваный. Так себе домик, короче. Сарай - вот правильное слово.
Но, скажу я вам, Кольку всё устраивало. Без претензий мужичок, Колька-то. Без претензий и амбиций. Правда слов таких Николай не ведал. "Амбиции" какие-то...Скажи при нём этакое слово, задумался бы Колька: а не ругается ли человек?
Ругань он очень не любил. Ещё с войны. На войне ругани много - без неё никак. Тяжело, одним словом. Что это за война, и когда она была, Колька не помнил. Страх свой и кровь помнил, а остальное - нет. И как сюда, на берег заснеженной вечно речушки приехал - не помнил. Ясно было одно - здесь всегда зима.
Если поутру выйти на берег, похрустывая настом и замороженным камышом и посмотреть налево, то можно увидеть туман. Если направо взглянуть, тоже туман увидишь, как и сзади и спереди. Такое вот туманное место. Тяжело на самом деле. Каждый день одно и тоже. Небо серое, туманные клубки, да речка узкая без проталин.
Кушать Колька не любил. Помнил что-то, типа раньше любил вроде, а сейчас отчего-то нет. Так, водички из бочки попьет и всё - сыт. Вот только по книжкам Коля скучал - это да. Правда не помнил, что это такое, но скучал. И ещё чего-то он не помнил, но не помнил чего.
Такая жизнь у Кольки была. Невеселая жизнь, откровенно говоря. Вроде две руки, две ноги, голова одна, а нет в жизни счастья, и не предвидится. Так и жил. Не помнил сколько.
Но однажды проснулся Коля, воды попил, накинул тулупчик драный, ноги босые в валенки сунул и на двор. А там... А там тумана нет. Во как!
Неба, кстати, тоже нету, только речка одна осталась. Справа солнце, слева солнце, аж глазам больно! А по речному льду тропка протоптана. Прямо в солнечный свет идущая.
Ну и что делать? Вот вы бы что сделали? Вот и я о том же. Откашлялся Николай солидно в кулак, тулуп поправил и двинул по тропинке. Под ноги смотрит - ёлки-палки! Нет валенок! Нету и всё! Вместо них - ботинки чёрные, блестящие, на шнуровке. Высокие - берцы называются. Это Колька вспомнил вдруг. Оглядел он себя с интересом и ещё больше удивился. Форма на нём пятнистая, чистая, глаженая, красивая. И ордена тяжёлые на груди прицеплены, бьются в такт шагам Колькиным, тяжко, солидно. Тут-то Колька вспомнил наконец всё. Ну, или почти всё.
Вспоминать - это очень здорово, знаете? Очень приятно - почти как не врать. Особенно себе. Легко и весело. Это словно для язвенника овсянки поесть - благодать, короче.
Вот такие дела... Вспомнил теперь Николай кое-что, и заулыбался. В душе музыка заиграла, невесомая, тонкая. На вальсы Штрауса похожая. В общем, зашагал через речку Колька уже всё помнящим капитаном Казанцевым, бывшим командиром пехотным. На недавней войне фугасом разорванным в клочья. Зашагал сейчас целым и невредимым, что, наверное, не удивительно. Хотя как знать... Может и удивительно.
Зашагал радостно и бодро навстречу солнечной, искрящейся волне, навстречу своим друзьям убитым, навстречу жене любимой и дочке, под бомбёжкой в начале войны погибшим... Зашагал, не иначе как в Рай. А вы как думаете? В Рай же, конечно, куда ещё.