ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Пока были силы, Завьялов шагал по песку следом за белой лошадью, ругая про себя отборнейшей матерщиной человека, который посягнул на его свободу и свободу его девушки. Виталий был умным человеком, и вслух выражать свои мысли не стал, отлично понимая, что с приверженцами ислама шутки плохи. В таких странах, например, как Франция коренным жителям приходится несладко. Проживающие там мусульмане расправляются очень жестоко с теми, кто оскорбляет их религию. Если в средствах массовой информации промелькнёт нелестная статья об эмигрантах-мусульманах из Алжира или Туниса или какой-нибудь художник-карикатурист, не дай Бог, изобразит пророка Мухаммеда, то в стране начинаются бесчинства и погромы с применением оружия.
А Виталий вообще попал непонятно куда. Стиснув зубы, он молча шагал за лошадью до тех пор, пока силы не оставили его, и он не упал. Лошадь волокла его на верёвке за собой, когда он уже потерял сознание.
На протяжении долгого забытья Завьялову снился один и тот же сон. Снилась ему Олимпиада в Афинах и последняя игра с греками за бронзу. Тогда, видимо, русским помог их водяной Бог. Виталий в этом матче забил три гола в ворота соперников. Греки играли самоотверженно, и российским спортсменам потребовалось немало силы и мужества, чтобы победить их со счётом 6:5.
Завьялову отлично запомнился этот матч. До конца игры оставалось две минуты, и если бы русские сыграли с греками вничью, то они заняли бы только четвёртое место, потому что по числу бросков и голов греки были результативнее. Завладев мячом, Виталий поплыл к воротам противника. Времени почти не оставалось: за игрой сборной следила вся Россия, и бороться нужно было до конца. И когда он занёс руку с мячом над головой, чтобы забросить его в ворота противника, греческий защитник Гордиан Принтезис сорвал с него плавки. К счастью, этот пикантный момент произошёл под водой, и болельщики на трибунах ничего не заметили. Зато судьи, внимательно следившие за таким сложным матчем, отлично видели, что Принтезис специально это сделал, чтобы остановить нападающего российской сборной, рвущегося к воротам. Это был грубый фол, и греческого защитника судья на минуту удалил из бассейна.
В тот самый момент, когда российская команда оказалась в большинстве, Виталий быстро натянул под водой плавки и забил решающий гол…
*****
Завьялов вдруг почувствовал, что ему стало холодно. Что ж, это вполне возможно, потому что вода в бассейне для водного поло обычно не должна превышать + 16 градусов.
Когда он очнулся, то сразу же обалдел! Никакого бассейна не было и в помине. Принтезис, скорее всего, находился у себя дома, в Афинах, а Завьялов – в каком-то сыром, мрачном подземелье. Он стоял, прикованный за руки и за ноги к Х-образному кресту, не имея возможности даже пошевелиться. Из одежды на нём были одни лишь джинсы.
Что случилось с ним, почему он очутился в этом каземате, да ещё скованный по рукам и ногам? Поначалу Виталий ничего припомнить не мог.
Рядом с крестом стоял убогий стол, за которым сидел незнакомый человек в странной одежде, и чистил кривую саблю.
Подвал освещался одной масляной лампой, и Виталий подумал, что каким-то образом попал из XXI века в средневековье, и это продолжается его предыдущий сон.
Но тут он понял, что не спит. Всё тело его было облеплено песком и покрыто кровоточащими ранами и кровоподтёками. Раны сильно саднили, причиняя ему боль и страдания. И тогда в его памяти всплыла поездка в пустыню Руб-эль-Хали, несостоявшийся пикник, смерч и люди на конях, с чёрными платками, прикрывающими их лица. Но главное, он не мог понять, где Инка? Куда её отвёз кареглазый красавец, который смотрел на неё, как кот на сметану? Он также припомнил, как ему связывали спереди руки верёвкой, а длинный её конец привязали к луке седла. Получается, что его, уже потерявшего сознание, волокли, как бревно, следом за конём.
- Эй, мужик! – гаркнул что есть мочи Виталий. Стражник, сидевший рядом, аж подпрыгнул от неожиданности и выронил из рук саблю. – Куда меня привезли, и где моя жена?
Тот что-то пролопотал по-своему, поднял саблю и продолжил занятие, даже не взглянув на пленника.
- Слушай, мудила, если ты сейчас же не позовёшь своего начальника, то я вам тут всё расхерачу, к чертям собачьим!
Стражник, видимо, русского языка не знал, и Завьялов напрасно тратил последние силы, надрывая голосовые связки.
- Я – русский, меня привезли сюда насильно и незаконно, - сказал Виталий уже тише, потому что понял, что здесь его не никто не услышит. – Мне нужен русский консул. Понимаешь? Рус-ский кон-сул!
Но араб оставался нем, как рыба и бесстрастен, как Тиль Уленшпигель во время казни.
Пленнику очень хотелось пить, в животе, казалось, урчала целая сотня бродячих котов – ведь пообедать им на природе с Инной Валерьевной так и не довелось!
В таком положении Завьялов провёл двое суток, а, может, и больше – ему об этом никто не докладывал. Кормил и поил его тошнотворной едой и мутной водой два раза в день всё тот же охранник. По большой и малой нужде его водили два человека с автоматами наизготовку. Сначала они отковывали пленника от креста, затем надевали на него наручники и только после этого вели в отхожее место. Вид у них был такой угрожающий, что ни о какой попытке бегства не могло быть и речи: прошьют автоматной очередью и фамилии не спросят.
Пока Виталий находился в таком жалком положении, он о многом передумал, и о многом пожалел. До него так и не дошло, где он находится, однако, по поведению окружающих его людей понял, что ребята здесь серьёзные и шутки шутить не будут.
Завьялов перебрал в уме все Эмираты, которые он выучил по карте, но ни один из них не был похож на то место, где он пребывал в данный момент.
« В плен меня и Инку взяли точно не кочевники! Кочевники- бродяги, нищие, а тот молодец на белом коне, как прынц из сказки. Именно таких прынцев ждут иногородние девки: и чтобы красив был, и чтобы бабла у него было немерено. Всё сходится. Инка всегда мечтала о таком графе Монте-Кристо»!
Так думал бедный Виталик, проклиная тот день, когда он пошёл на поводу у подруги и, истратив кучу денег, попал ни за что ни про что в кабалу! Сколько пройдёт драгоценного времени, пока друзья и родители узнают, что он в беде? Об этом знает один лишь Бог! Тур рассчитан на две недели, а за две недели тут столько могут наворотить эти так называемые набобы, что от него и косточек не останется! Есть надежда, что его никто не посмеет купить. Он слышал, что мужчин-рабов в ОАЭ привозят в основном с Юга и Юго-Востока Азии, завербовывая обманом нищих, полуголодных людей. Но он-то не такой!
И тогда ему припомнились почти забытые слова Латифа в тот момент, когда они с Инной собирались ехать в пустыню в одиночку.
« Да, совсем забыл вас предупредить, - говорил тогда гид. – Пустыня Руб-эль Хали является как бы нейтральными водами, и эмиры соседних с Шарджей крошечных эмиратов занимаются самоуправством: они задерживают иностранных туристов, переступивших границу их владений. А в пустыне, сами понимаете, границы, как таковые, ничем не обозначены»…
« Ещё там качают нефть, - размышлял Виталий. – Таких огромных залежей, как в этой чёртовой пустыне, нет больше ни в одной другой стране мира. Не зря по теории ОАЭ считают одним из самых богатых государств на земле. Да, ещё Латиф говорил что-то о работорговле»…
Виталий был человеком умным и начитанным. Он облетел почти весь мир, многое повидал. В свободное от тренировок и игр время он любил с чашечкой кофе или рюмочкой коньячка полазить по дебрям интернета, и посмотреть, что нового и интересного творится в мире. И тут из уголков памяти всплыло такое, что у него от ужаса, по спине прополз предательский холодок и волосы на голове зашевелились.
« ОАЭ являются одним из крупнейших мест торговли людьми, где мужчины становятся жертвами трудовой коммерции, а женщины сексуальной эксплуатации».
« Вот мы с Инкой и влипли! – содрогнулся Виталий. - Главное, здесь ни до кого не достучишься. Охранник – туп, как пробка, янычары – настоящие звери. Интересно, сколько мне ещё стоять в позе «Прикованного Прометея»?
Пока Завьялов пребывал в неведении, тоске и унынии, оплакивая в душе свою и Инкину горькие доли, в подвале появился ещё один интересный персонаж. Это был мужчина, лет сорока с лишним, в обычной одежде араба, но в его лице – Виталий это понял сразу – не было ничего арабского. В руке он держал небольшой чемоданчик именно такой, с каким ездят врачи « скорой помощи» на вызов к больному. Он подал охраннику знак, чтобы тот исчез, что тот с удовольствием и сделал.
Незнакомец прижал палец к губам и сказал: « Т-с-с!» Затем он поставил чемоданчик на стол и раскрыл его. В нём и в самом деле лежали разные медицинские инструменты, какие-то ампулы, пузырьки, одноразовые шприцы и пачки со стерильными марлевыми салфетками.
- Вы кто? – удивлённо спросил Завьялов.
- Меня зовут Басир, - ответил незнакомец на чистейшем русским языке. - Я личный врач и массажист эмира Джала эль Дживы. Вообще-то моё настоящее имя Борис Мильхикер. Родился и вырос я в Москве, на Таганке, окончил второй медицинский институт имени Сеченова с красным дипломом, получил специальность врача-реаниматолога. Четыре года тому назад переехал на постоянное место жительства в Израиль. Но мне всегда очень хотелось побывать в соседних эмиратах, посмотреть, как живут арабы. Приехал. Посмотрел. Ничего особенного. Заказал экскурсию в пустыню Руб-эль-Хали. Заблудился в песках. Там меня и схватили люди эмира Джала эль Дживы. Хотели продать в рабство, но тут я скумекал, что надо что-то срочно предпринимать. Я сказал эмиру, что продать меня он всегда успеет, но я могу быть ему полезен, как врач я могу лечить его и всю его семью от разных болезней и ран. Ещё я неплохой массажист. Эмир долго меня проверял, но в результате ему понравилось, как я работаю, и он согласился оставить меня у себя во дворце. Назначил меня своим личным лекарем. Волей-неволей пришлось принять ислам. Женился на арабке. Теперь у меня двое замечательных детишек. Денег – куча, жизнью доволен.
- Меня продадут в рабство? – спросил Виталий.
- Да, если тебя уже кто-нибудь не купил,( здесь это могут сделать по другим каналам) то тебя выставят на торги на невольничьем рынке. Здесь полно таких рынков и очень много покупателей. Вот поэтому наш повелитель приказал мне придать тебе коммерческий вид – ведь на тебе живого места нет. Тебя что, били?
- Нет. Меня тащили на веревке по песку.
- Понятно. - Лекарь с состраданием покачал головой.
Пока он обрабатывал раны и ссадины русского пленника, Завьялов постарался как можно быстрее объяснить ему, каким образом они с женой попали сюда.
- Кстати, а где моя жена? – задал вопрос Виталий. – В последний раз я видел её, сидящей на белом коне, в объятиях молодого наглеца, перед которым все на цырлах ходили и исполняли каждое его желание.
- Говори тише, иначе тебя и вправду будут бить. Этот молодой наглец, как ты выразился, является единственным и любимым сыном нашего повелителя, а также его наследником. Зовут его Лейс, ( по арабски-лев) и, кажется, он по уши влюбился в твою женщину.
- Где моя жена? – повторил вопрос Виталий.
- Ну, во-первых, она тебе не жена – это видно по вашим паспортам. Во- вторых, сейчас твоя женщина находится в гареме эмира Джала эль Дживы.
- Как в гареме? Что она там делает?
- А ты разве не знаешь, что делают женщины в гаремах? Удовлетворяют сексуальные потребности своего господина.
- Послушайте, о каком господине, и о каком гареме может идти речь? Мы российские подданные. Я – известный спортсмен и капитан российского флота. Если о моём пленении узнает российский консул, то - клянусь честью офицера! – будет международный скандал. Мои друзья по команде и мои родители – мой отец, кстати, он адмирал Балтийского флота в отставке – непременно будут меня разыскивать, если я вовремя не вернусь из Эмиратов.
- Так-то оно так! – бесстрастно отозвался Басир. - Но о тебе никто ничего не узнает. Ты думаешь, что находишься на территории ОАЭ? Ошибаешься. Этого государства, которое называется эль Джива, вообще не существует ни на одной географической карте мира. Здесь живут по своим законам. Честно говоря, по средневековым законам. Во дворце нет ни света, ни телефона, ни телевидения, ни радио. Свежих газет и журналов я не видел вот уже почти четыре года. Зато у эмира и его сына есть всё, даже собственный спортивный вертолёт. Наш повелитель - владелец нескольких нефтяных вышек, успешно качает нефть и продает её своим зарубежным партнёрам. Ещё он владелец одного прибыльного песчаного карьера, на котором работает пол - сотни рабов. У Лейса есть автомобиль марки «Бугатти». У тебя есть машина? – как бы между прочим, спросил врач у Завьялова.
- Есть, «фольксваген-туарег»
- За сколько ты её покупал?
- За один миллион двести тысяч.
- А знаешь, сколько стоит « Бугатти»?
- Послушайте, какое мне дело до того, сколько стоит «Бугатти». Меня больше волнует моя судьба.
- Так вот, - словно, не расслышав Завьялова, продолжал лекарь. – Папаша купил сынку машинку за три тысячи долларов из специальной серии « Легенда». В гараже дворца стоит новенькая Veyron Grand Sport Vitese, получившая название Black Bess.(Чёрная Бесс )
- Знаешь, друг, - поморщился Виталий от боли, когда Басир обрабатывал йодом одну из глубоких ранок. – Ты что, хочешь сказать, что твой эмир сказочно богат? Я тоже не от сохи и не от станка. Я мог бы себе и покруче, чем он, тачку купить. Только она мне не нужна. Ездить по грязной, Москве, стоять по пять часов в пробках на такой роскоши? Я на метро быстрее до своего бассейна доеду. Между прочим, за индивидуальный двухнедельный тур в эту проклятую страну я отвалил четыре тысячи баксов! Плюс деньги на карманные расходы. Скажите, может, можно откупиться от этого эмира? Пусть он назовёт сумму. Если не смогу я заплатить такие деньги, мои друзья по команде их соберут. Родители мои тоже люди не бедные…
Басир на минуту задумался, потом сказал:
- Хорошо, я передам моему повелителю о твоём предложении, но вряд ли он пойдёт на такую сделку. Ему не нужны деньги. Он настолько богат, что те деньги, которые он выручит за твой выкуп, ничего не будут значить.
- А продаст он меня за сколько?
- За гроши, никто из работорговцев не даст за тебя большие деньги. Сейчас рынок наводнён дешёвой рабочей силой.
- Вот видите, проку от меня никакого!
- Ты ошибаешься, мой мальчик. Для эмира – это дело чести. Он считает, что таким неверным, как ты, место в каменоломни или – ты молод и хорош собой - в мужском борделе. Сюда, в эмираты приезжает много иностранцев-гомосексуалистов.
От таких откровенных слов Завьялов почувствовал, что сейчас впадёт в кому.
- Пожалуйста, помогите мне! – взмолился он. – Позвоните по номеру, который я Вам сейчас скажу. Это номер нашего гида. Его зовут Латиф. Скажите ему, что мы с женой попали в плен к Вашему эмиру – у меня из памяти вышибло его имя. Он свяжется с российским консулом.
- У меня нет телефона.
- Наши сотовые телефоны отобрали во время пленения. Возможно, они находятся у молодого эмира, и я надеюсь, что аккумуляторы не успели ещё разрядиться.
- Я вряд ли смогу тебе помочь, - сказал Басир. – Но ты не теряй надежду. У эмира Джала эль Дживы есть младшая жена, (всего у него их четыре, плюс наложницы) которую зовут Шаза. Это необыкновенной красоты и доброты женщина. Я постараюсь встретиться с ней и передать все твои просьбы. Шаза наполовину русская, наполовину киприотка. Родилась и жила с родителями на Кипре, пока не попала сюда. Она хорошо относится к русским и знает русский язык. Она в курсе, что ты здесь, и очень беспокоится о твоей судьбе.
- Спасибо Вам за всё. Если Вы увидите мою жену Инну, скажите ей, что я очень её люблю.
Басир криво усмехнулся, собрал свой чемоданчик, позвал охранника и, не простившись с пленником, вышел из темницы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На другой день после визита лекаря, пришли двое янычар, как называл Виталий слуг эмира, отковали его от креста и проводили в сарай, где раньше, видимо, хранился разный хлам. Сарай был маленьким и душным, с единственным зарешёченным оконцем у потолка. На грязный пол был брошен кусок старого, истёртого ковра. Красноречивым ударом прикладом автомата между лопатками Завьялову приказали опуститься на этот ковёр. Он беспрекословно подчинился. Он каменной стены тянулась цепь, которая соединялась на конце со стальным браслетом. Пленника приковали к этой цепи за щиколотку и, заперев за собой дверь на ключ, ушли.
Когда Виталий понял, что остался наедине с собой, он вздохнул с облегчением. Цепь была длинной и позволяла ему двигаться свободно. Он не спал двое суток. Человек ведь не лошадь – он не может спать стоя. А поэтому наш герой устроился поудобней на ковре и тут же отрубился. Ковёр был старый и пыльный, но Завьялову после двухдневного стояния в позе « Прикованного Прометея» эта убогая подстилка показалась царским ложем.
Измученный усталостью, он проспал, не просыпаясь, двое суток.
Во сне ему всё время снилась чёрная змея - ехидна, с лицом Инны Свиридовой, которая свободно плавала в его родном московском бассейне.
*****
Когда у Виталия на душе кошки скребли и хотелось волком выть, он старался не поддаваться отчаянию и теперь частенько в мыслях обращался к Богу.
« Раз мы выжили с Инкой во время песчаной бури, и смерчи нас стороной обошли, значит, мы и в самом деле в рубашках родились. Поэтому я буду бороться до конца. Все, кто принимал участие в нашем несанкционированном захвате, обязательно понесут суровое наказание!»
А для того, чтобы не умереть со скуки, он вспоминал весёлые моменты из своей спортивной жизни, забавные анекдоты, а иногда напевал себе под нос песни или цитировал любимые стихотворения. Это помогало ему сохранять выдержку в трудной, непредсказуемой ситуации, в которой по воле рока он оказался.
Басир больше не появлялся, и вообще создавалось впечатление, что про русского пленника напрочь забыли.
Виталий постоянно думал об Инке. Он знал, что девушки из России – лакомый кусок для сутенёров всех мастей. Обманным путём их продают в сексуальное рабство – особенно в Турцию – но что именно с его Инной могло произойти такое, в голове не укладывалось.
Он с тоской вспоминал своих друзей по команде, которые всегда стояли друг за друга горой. Как ему их сейчас не хватало! Он был уверен, что, если бы они узнали, что с ним сейчас творится, бросили бы всё, и, не задумываясь, примчались бы к нему на помощь. Всей командой прилетели бы! Вот тогда держись! Разворотили бы весь дворец по кирпичику!
Потом Завьялову припомнился теплый летний дождь. Однажды, когда они с Инкой были на даче, внезапно нашла чёрная туча, и хлынул проливной дождь. Тогда он выскочил в сад в одних плавках и с наслаждением подставлял своё молодое крепкое тело под колкие прохладные дождевые струи. И словно ребёнок, радовался этой незатейливой детской забаве.
А это что за страна? Одна пыль, да песок! Сами-то обитатели этого мрачного дома моются хоть когда-нибудь?
Здесь, оторванный от внешнего мира, Виталий страдал без воды, как рыба, которую выбросило на берег океанским приливом. Он прикрывал глаза, и видел бассейн ЦСК, до краёв наполненный бирюзовой водой, такой чистой и прозрачной, что просвечивал выложенный кафелем пол.
Потный, грязный, с запёкшейся кровью, небритый и нечёсаный – он сам себя ненавидел. Разве узнали бы родителя своего дорогого сыночка в таком непотребном виде? Нет, конечно. Ах, если можно было бы принять хотя бы душ!
Русскому спортсмену только и оставалось, что вспоминать похабные анекдоты, которыми друзья по команде обычно обменивались в раздевалке после тренировок или ответственных матчей. Особый мастак на такие произведения русского фольклора был левый защитник команды Серёга Соболев. Он знал неимоверное количество пикантных анекдотов и так мог их преподнести, что слушатели хохотали до коликов в животе. Вот один из таких анекдотов он рассказал, когда узнал, что Инка Свиридова выступает в ресторане «Малика» под псевдонимом «Изабелла».
« Вечер. Возле многоэтажного дома стоит приятного вида молодой человек с большим букетом цветов и орёт во всю глотку:
- За-е-ба-ла! За-е-ба-ла!
С балкона седьмого этажа выглядывает миловидная девушка и нежным голоском отвечает ему:
- Дорогой! Сколько раз тебе нужно повторять? Изабелла я, Изабелла.
Завьялов улыбнулся себе под нос. Анекдот вспомнился, как нельзя, кстати, но смеяться во весь голос он не мог: его бы приняли за умалишённого. Что ему вообще оставалось тут делать? Орать во всю глотку, чтобы обратить на себя внимание? Барабанить в стену? Дебоширить? Это было запрещено: сразу же прибегут серьёзные ребята с электрошокерами и резиновыми дубинками и так намнут бока, что мало не покажется. Самое лучше в создавшейся ситуации – это тянуть время и сохранять спокойствие.
Так думал Виталий.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Однако, Инна Свиридова думала иначе. Ещё тогда, в пустыне Руб-эль-Хали, когда молодой эмир по имени Лейс, поцеловал её в губы, она пережила, в прямом смысле, шок. Знатный араб напомнил ей прекрасного принца на белом коне, о котором она мечтала всю жизнь. И прискакал он именно за ней из далёкой, детской сказки.
Нельзя сказать, что она не любила Завьялова. Конечно, она испытывала к нему нежные чувства. Он был намного лучше, чем её первый московский ухажёр, которому она помахала ручкой, ни разу не пожалев об этом. Виталик был красив,
самодостаточен, щедр, имел в центре Москвы четырёхкомнатную квартиру. Но прописывать её в эту квартиру он не торопился. И законным браком тоже не хотел себя обременять, хотя Инка несколько раз закидывала удочку. У него была одна единственная страсть – водное поло – а женщины, для него были второстепенны.
По своей природе арабы очень грубы, но этот восточный принц, Лейс, обворожил Инну Свиридову с первого взгляда. Он показался ей идеалом настоящего мужчины.
Когда её привезли во дворец эмира, она сразу же попала в гарем. Он располагался на женской половине, так называемой махарам, и мужчинам, кроме самого эмира Джала эль Дживы и его сына Лейса вход туда был строго воспрещён.
Тут же к новоприбывшей была вызвана машатэ Зафира (в ОАЭ – старшая служанка в гареме) и несколько служанок - рабынь. Инку раздели донага и так отдраили её мочалками в бане, что даже кожа заболела. Естественно, когда её привезли сюда, она производила вид, бродяжки потому что была вся облеплена песком и пылью после песчаной бури. Пока сохли её длинные, тёмные волосы, одна из служанок сделала ей массаж и натёрла её тело маслом герани, мускусом, амброй и аккуратно расчесала волосы. В тот момент, когда Инка лежала на кушетке и предавалась блаженству после таких спа-процедур, к ней неслышно подошла машатэ Зафира. Она обмакнула палец в пузырёк, доверху наполненный жидким маслом, и, раздвинув Инкины ноги, тщательно проверила её на девственность. Молодая женщина хотела возмутиться такой беспардонностью и наглостью незнакомой старухи, но та, не обращая внимания на её немой протест, ощупала её груди и соски. Укоризненно покачав головой, она что-то тихо приказала служанкам-рабыням по-арабски. Те облачили Инну в женскую национальную одежду и надели на неё чадру - даффе. Когда обряд одевания был окончен, машатэ Зафира взяла русскую пленницу за руку и отвела её в комнату, где стояла, убранная розовым шёлком, огромная кровать. Окно в этой комнате было зарешечено и завешено шторами из тёмной, с золотым орнаментом, парчи, что создавало интим и полумрак. На небольшом столике возле кровати стоял поднос с едой. Серебряный, затейливой чеканки кувшин, был наполнен хрустальной водой.
Не проронив ни слова, машатэ Зафира ушла, закрыв за собой дверь на ключ.
Как только пленница осталась одна, она с жадностью набросилась на еду и воду. Потом скинула с себя всю одежду – в комнате было жарко и душно - и, свернувшись на кровати калачиком, тут же уснула. Она так устала от всего пережитого за эти несколько дней, что будущее для неё казалось туманным и расплывчатым.
*****
Проснулась наша героиня от того, что на неё кто-то пристально смотрел. Она открыла глаза и увидела перед собой Лейса. Сегодня он был одет ещё наряднее, чем тогда в пустыне: на нём была белая рубаха по колено, отделанная по вороту и низу драгоценными камнями, шёлковые светлые шаровары. Клетчатый платок держался на его голове при помощи золотого обруча. На его правой руке висела всё та же плётка. Он так жадно шарил своими чёрными, жгучими глазами по обнажённому телу пленницы, что та от стыда вся сжалась и стала натягивать на грудь белоснежную простыню. Но молодой эмир одним сильным рывком сорвал с неё покрывало.
- Как долго я ждал этого дня! – сказал он на чистейшем русском языке. – Я видел тебя, когда ты была ещё в Москве – мои люди присылали мне диски с записями арабских танцев, которые ты исполняла в ресторане. Ты прекрасна, Имам!
Между тем Лейс не терял даром времени. Его смуглые руки настойчиво и умело гладили Инкины груди, живот, опускаясь всё ниже и ниже к заветной ложбинке. Одновременно с этим его яркие, сочные губы мучили её рот. Ласки эмира были грубыми и в то же время, как показалось пленнице, изысканными. Создавалось впечатление, что он выучил наизусть курс любовных утех с азов до самого конца. Такого дикого восторга Инна Свиридова не испытывала ещё ни с одним мужчиной! Ей казалось, что она качается на русских качелях, и её дух захватывает от страха и какой-то непонятной сладкой истомы. В тот момент она совсем забыла и о Завьялове, и о Москве, и о том, что находится в плену.
Лейс взял её мощно и напористо, словно вражескую крепость. Пленница не оказала никакого сопротивления, потому что ждала этого момента. Их потные тела сплелись, словно в каком-то странном акробатическом этюде. Когда Инка стонала от восторга, Лейс давал ей передышку и снова вонзался в её плоть, как грозное копьё в жертву. И только после того, как она очнулась от сладких грёз, увидела, что её невольный любовник, вальяжно развалившись на кровати, с интересом разглядывает её.
- В постели ты хороша, Имам! – бесстрастно заявил молодой эмир. – Но я хочу посмотреть, как ты умеешь услаждать своего господина танцами.
Русская пленница, не успевшая очнуться от любовных утех, удивлённо заморгала длинными ресницами.
- Может, господин позволит мне одеться? – униженно спросила она.
- Зачем одеваться? В комнате жарко. Я хочу, чтобы ты танцевала для меня обнажённой!
- Как обнажённой?
Неожиданно в комнате заиграла тихая восточная музыка. Инка не сдвинулась с места. Она так и застыла в позе «лотоса», не понимая до конца, чего хочет от неё этот самоуверенный восточный красавец.
- Ты что, плохо слышишь меня? – В голосе Лейса прозвучала угроза. Он полулежал на кровати на высоких подушках, поигрывая своей плёткой. – Отныне ты являешься моей рабыней, и я приказываю тебе танцевать!
Испугавшись, что он может её ударить, Инка в страхе соскочила с кровати. Она стала исполнять один из самых красивых своих танцев. В тот момент она была прекрасна, словно бутон чайной розы, готовый вот-вот распуститься и превратиться в прекрасный, нежный цветок. Её стройный стан, выразительные руки, длинные ноги, маленькие груди могли покорить любого мужчину. Танцевала она так профессионально, что любая арабская танцовщица могла бы ей позавидовать!
- Довольно! – внезапно остановил её Лейс, и музыка тут же оборвалась. – Ты покорила меня своим танцем, Имам. Но в постели ты мне нравишься больше. Я ещё хочу тебя!
Он снова взял её, но теперь уже без всяких ласк и любовных игр: по-скотски, по-собачьи. Теперь бедная пленница думала иначе. Она поняла, что первое впечатление о ласковом восточном принце на белом коне было ошибочным. Она попала в сексуальное рабство, и в сексе сын эмира неутомим, словно робот. Инне стало горько. Только теперь она вспомнила своего деликатного Виталика и заплакала.
- Ты что плачешь? – удивился молодой мужчина, стирая ладонью пот с разгорячённого лба. – Разве ты не знала, для чего тебя, неверную, привезли в мой дворец? Ты здесь только для того, чтобы удовлетворять мои сексуальные потребности. Каждая женщина, живущая в этом доме, почитает за великую честь ублажать меня в постели! Я – сын эмира Джала эль Дживы!
Эти слова заставили Инку зарыдать ещё горше: она ведь с первого взгляда полюбила этого молодого циника! Она думала, что счастье, которое подарил он ей в первый раз, будет вечным.
Лейс поднялся с постели и стал не спеша одеваться. Взглянув на рыдающую женщину, он надменно сказал, наливая в хрустальный бокал воду из серебряного кувшина:
- Мой отец – араб, а мать – русская. Но, прежде, чем стать женой эмира, она приняла ислам. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Конечно, по закону шариата я могу взять в жёны только девственницу, но сейчас XXI век - другие времена и нравы. Я уговорю отца. Думаю, он не будет препятствовать моей женитьбе на тебе. Ты готова принять ислам?
- Мне нужно подумать, - всхлипывая, сказала Инна.
- Думай. У тебя – мало времени. Если ты откажешься от моего предложения, то будешь продана на невольничьем рынке.
- А можно мне задать Вам один вопрос? – собравшись с силами, спросила пленница.
- Женщина должна быть безмолвным орудием наслаждения, - отозвался араб. - Она не должна пускаться в высокие разглагольствования, едва ступив в спальню сына эмира. Но сегодня я – милостив. Задавай свой вопрос! Но, если он затронет моё самолюбие, тебя высекут!
- Где мой мужчина, с которым я прилетела в ОАЭ из России и что его ожидает?
-Ты задаёшь недозволенные вопросы, женщина, и я не обязан на них отвечать. Но, так и быть, я удовлетворю твоё любопытство. Твой мужчина входит в каталог самых красивых мужчин мира. Он уже продан одному голландскому гомосексуалисту.
При этих словах Инка упала в обморок.