Песнь Виноградной лозы.
Свиток второй. Роса на цветах.
10 глава.
Начало лета. Фессалийские горы. 343. Г. до н.э. от Яськи.
Яська последний раз осмотрел упряжь своего жеребца, поправил удила. Конь был недоволен грубыми грызлами . Но Алесь приказал всем их иметь, иначе выкинут из команды. А сейчас иллириец звал всех к себе, чтобы выдать последний инструктаж. Хотя почему иллириец? Яська хмыкнул про себя над столь забавной мыслью. Земля Пармения теперь Эллинским Эпиром называется. Значит, правильнее рыжих называть эпиротами. Только в морду за такое получишь. Но ведь всё равно эпироты – теперь же так правильно…
Вот только непонятно, как этому рыжему эпироту (хи-хи) удалось свою команду впихнуть во взрослые скачки. Эфебы, соревнующиеся со старшими, опытными наездниками – большая редкость. Никто из парней от такого подарка отказаться не мог.
Ребята уже собрались вокруг командира старшей эфебии. Все возбуждены, глаза горят. Вон, Мелеагр даже пританцовывает от нетерпения. Гонки они и есть гонки - они будоражат, веселят, заражают азартом других. Алесь сам, как норовистый жеребец, вскидывает голову, сверкает глазами. Младшие мальчишки раскраснелись от предвкушения. Ещё их четверых допустили.
Вся пятёрка Алеся была тут, но Приам в скачках не участвует. Так, что полная команда - восемь человек. Священное число Богини Матери, вся её лучевая звезда. Вместе они уже тренировались, только без Коки. И не на этой трассе. Но теперь же все в сборе, как-никак, гонги начинаются.
Кока, Фифин брат, сейчас в храме учится, но тоже примчался поучаствовать. Правда Кока уже вовсе не Кока, он прошёл посвящение и получил жреческое имя Амфатера. Теперь полноправный жрец, правда, ещё доучиваться надо.
Кроме него на игрища прибыла масса народу. Скачки на битюгах эгейско-фессалийское развлечение, в честь бога Вакха, соответствует их моским посвящённым тому же богу. Только у них проводится с элементами боя. Даже сюда вон отец приехал, моский правитель Мерван. Ещё македонцам табун коней пригнал. Яське у отца удалось выпросить шикарного жеребца, иноходца. Не для себя, для Ильки. Ему, при больной спине, на иноходце намного легче будет. Сам - то Яська в этом деле и себя не забыл, он намеревался на коня у друга клинок выменять. После смерти Павки Илька из кузни долго не выходил, работал. Общаться ни с кем не хотел. А потом вышел, с тонким, гибким клинком, лёгким и сильным, как сама мысль. Для армии такое не годится, слишком индивидуален, слишком изящен, такое на общее вооружение не пустишь. К тому же он ещё гнётся, почти в кольцо сворачивается. Да, такой в массовости не произведёшь, затраты огромные, один труд кузнеца чего стоит, он же туда душу вкладывает… А вот для единоборца – самое оно. Красивый клинок получился. Илька полностью в него вложился, - отцовские изобретения, Аминтора, своими разбавил, да и по наитию многое сделал. Как сам смеётся - второй раз не повторит, отчаянья и слёз не хватит.
Просто так, как подарок, такой клинок Яська принять бы не решился. А вот обменять…. В общем, парень этим клинком бредил, вот и упросил отца привести иноходца. А с отцом уже потом сочтутся, чай свои люди, не чужие.
- Так, Ясь, - тут же со своими распоряжениями набросился командир команды, - Ты стартуешь последний. Выжимай до последнего, кровь из ушей, но рви когти. Фиф, ты начинаешь, пробивай дорогу жеребцом, он у тебя мощный. Со старта все кучно пойдут, прорывайся. Иль, сменяешь меня. Просто выложись по полной, не ленись. Остальные как договорились. Кузька, если не справишься, я твою голову скифам продам, пусть чашу делают, если она никуда не годиться больше. Ещё раз проверьте сбрую.
- Да успокойся ты, десять раз проверили, может, хватит? - Кузька с сожалением и сочувствием смотрел на брата - жалостливо так, как на совсем больного головой. Младшие, вместе с другом согласно закивали.
Яська машинально хотел почесать пушистое ухо своей барсихи, но тут вспомнил: на время скачек он её уже пристроил, чтобы не мешала. Вместе с отцом на скачки прибыл старший брат Лаомедонт. Мерван, заметив, что сыночек тут хорошо устроился, решил и ещё одного подсунуть.
Лаомедонт, по словам отца, не был хорошим воином, но был неплохим всадником, хотя, как говорит Мерван, в бою от него толку не было. Вот брата и отдели в придачу к табуну. Зато что хорошо умел делать Лаомедонт, так это взрывать. В этом они с Фифой найдут общий язык. Отец не выдержал сына в доме после того, как он водомёт опробовал на винограднике. А Мирван тем виноградником дорожил, за лозами лично ухаживал, подвязывал, сорт откуда-то издалека привёз. Да и приехав на скачки, брат уже нашёл здесь месторождение там какая-то хрень, которая улучшает взрывчатую смесь. Как Яська понял из разговора Фифы с Лаомедонтом, этой смеси четыре вида существует и компоненты там разнятся, да и пропорции другие.
Брат уже успел переговорить с Полиидом, и тот берётся его учить, так что будет ещё один расчётчик осадных машин. Это дома ему применения не было, даже на титул Ясона сдать не мог, а тут для каждого место находится. Так что Данка была в надёжных руках на всё время игрищ, что-что а сыновья Мервана все умели общаться с боевыми барсами.
- Народу - то сколько! – Мелиагр окинул взглядом всё приходящих и приходящих людей.
Тут и полководцев, и просто воинов, да и женщин навалом. А о родителях и говорить нечего, сами участвуют. Даже прибывший Мерван готовит своего золотого жеребца к забегу. Яська вздохнул. Сильные команды против них выступят. Одна команда басилевса чего стоит… Там и александрос и Пармений, да и отец к ним примкнул. Судьи тоже подобрались на славу. Глядя на всё это радостно так… Кроме Гегелоха, судьи от эгейцев, от москов был дядька Данил, а от иллирийцев-эпиротов Балакр, личный врач Пармения. Вобщем, одни верховные иеры собрались.
- Вон и ребята пришли, - Кузька кивнул на стоящих в отдалении эфебов. Тут были все четыре подразделения: оленята, амазонки, дриады и кеберы. Все за них болели. Надо оправдать чаянья друзей.
- Жаль, Павки нет, - Кузька вздохнул.
Калат, Линкест дёрнулся. Рыжий ойкнул и зажал рот рукой. Илька с Алесем очень недобро на него посмотрели. Как-то так сложилось, что после ухода Павки тема в разговорах замалчивалась. Для всех она всё ещё оставалась болезненной. Да и многое в смерти Павки было непонятно. Сам Яська чувствовал, что в Мизах парню плохо было, да и рыжий об этом постоянно говорил. Но вот так, задохнуться в аппарате при перерезанных шлангах… Для всех так и осталось неясным, почему Кузька не заметил знака смерти. Ведь рассмотри его, никто Линкеста под воду бы не пустил. Да и сам Павка телепат… был. Что, не слышал мысли о готовившемся на него покушении? Яська в это не верил. Павка был хорошим иерой, давно работал с правителями, сам должен был стать басилевсом. Считывал всё окружение. Тогда как?! Как такое произошло? Зря они тогда сгоряча всех служек перебили, их допросить следовало. Фифа, вон, не унимается, тайное расследование проводит. И ему никто не мешает. Интересно, правда, как бы смогли помешать … Зато Илька, после месяца проведённого в кузне, словно свиток закрыл, типа книгу прочёл, кончилась. Вообще о Павке молчит, и только глазами сверкает при его упоминании. Тоже непонятно. Вакх их всех побери…
Яська - то Павку недолго знал, в отличие от остальных друзей. Он воспринимал Линкеста как цунами. Стихийную, всепоглощающую и неотвратимую волну. Словно отходящая вода, Павка затихал, уходил в себя, а потом обрушивался волной на врага с неимоверной яростью. Ясон помнил, как ушедший друг уничтожал тех, кто убил Сифа, домашнего раба вырастившего его. Та чёрная ярость с которой он набросился на наёмника… Не удивительно, что Калат, лишённый каких либо жреческих дарований, побаивался братишку. Павку всегда хорошо понимал Илька, но он эмпат. А вот теперь Линкеста нет. Как-то неправильно всё это…
До сих пор у Яськи стоял перед глазами последний бой Павки. Совсем недавний. Почти перед самой смертью. Они тогда ехали выгуливать жеребцов, ну и мелких мальчишек прихватили - тех, что ещё не в эфебии. Тренироваться - то надо перед скачками, а тут такой благородный предлог - мелких прогулять… Как же не пустить своих битюгов против скаковых! Извращённая такая тренировка. Скаковые срываются с места, и к тому моменту, как наши разойдутся – сдыхают. По горам, конечно, скаковые не идут, так что к озеру пришлось спускаться. А вот там как раз и нарвались на отребье.
На берегу озера промышляли наёмники ахеменидов. Пришли на лодчонках, а потом броском вглубь земель прошлись, пограбить им захотелось. Вот и расценили мальчишек на конях лёгкой добычей. А мы ещё не в доспехах были. На озеро же мотались, покупаться. Зато при оружии. Эти в халатах - узкоглазые, лица краской расписаны - с криком набросились, обступили. Гогочут, язык с трудом понять можно, говорят ломано, коверкая слова, уж лучше бы по своему лопотали, понятнее было бы. Мол, коней отдай им, иначе всем сагарис башка. Ну и задохлые сагарисы свои повытаскивали. Хотя вещь в бою, конечно, сильная. Доспех только так пробивает. Ручка длинная, в бою удобно одной рукой вертеть, хоть с коня, хоть пешком. Обух тяжёлый, а лезвия всякие бывают - и заострённые, и изогнутые, как клюв птицы.
Именно Павка на них своего жеребца пустил, хоть и был сам на скаковом. Молодняк во главе с ним, как раз на прямой вперёд оторвались. Пока мы до них домчались…
Молодняк шёл волной во главе с Павкой. Это напоминало лавину коней Посейдона, только Сурик,отделившись с парой ребят, стал обсыпать мародеров из лука. Хорошо стреляет пацан, ничего не скажешь. У нас-то половина слепни -что Илька, что Фифа зоркостью не обладают. УЯськи лук в обучение не входил, да и сам Кузька с луком как-то не очень дружил. Лук не оружие аристократии, так же, как и праща. В бою ими только чернь пользуется, ну и знать бывает – та, что послабее и палестр не проходила, да девчонки луку обучаются. Вот они потому в рукопашку и лезут - надёжнее, добежать до противника и сжать его в своих медвежьих объятиях, или клинком по шее. А для лука и рука верная нужна, и глаз зоркий. Хотя, вон, Сурик - стреляет на слух, но он - то у него идеальный. Ну, ему в жречество Аполлона идти, там это обязаловка. Чай не кочевники мы, луками баловаться. Их вон знать предпочитает и кочевые народы. Нам бы в руки что потяжелее, чтобы берёшь щит.
Налётчики, решившие поживится за счёт богатеньких детишек тоже не пальцем деланные. Яська об этих наёмниках только слышал. Лучников среди них не было, хвала Вакху. Но ножи метают, мальчишек с коней содрать пытаются, по ногам кинжалами полосуют. Мы тогда и врезались в самую гущу. Пока на жеребцах шли - земля дрожала. А так и мальчишек прикрыть надо, и мразь эту сничтожить.
Влетели тогда. Рубились. У Кузьки и жеребец кусается, и сам зубами щёлкает. Илька где кописом работал – красиво, по кругу - где кулаком глушил. Данке понравилось в бою участвовать. Скоро в нормального боевого барса превратится. Вся в крови, сразу врагу на хребет идёт. Фифа ножи мечет. И конь его копытами врагов топчет, хорошо в паре работают. Вертелись все как ужи на сковородке. Каждому же жить хочется, да ещё и своих прикрыть.
Яська потом, после боя, Данку от трупов с трудом оторвал. Она и Кузька тогда в ярость вошли. Рыжий ходил и дорезал раненых. Да, впрочем, не только раненых… Всем глотки перерезал, на всякий случай. Озверел. А у своей девки Яська с трудом ошмётки трупов отобрал. А Павка продолжал ещё долго топтать копытами тела. Глаза пустые, остекленевшие. Сам раненый, но с коня не слезал. Скаковой, не привычный к такой работе, только сдавленно хрипел, но покорялся.
- Ясь, может тебе рук нарезать? Бабушке пошлёшь, двери украсить? – предложил тогда Фифа.
Ну, конечно, это гордость - руки врагов, но возни много, вымачивать, высушивать, чтобы не стухли, пока в Мсхету доедут. Тут что не день, то какие-нибудь чудики вылезут и все напасть норовят, радостное Македония место. Если так и дальше пойдёт, то не только двери, весь дом обвешан руками будет.
Павка предложил мародеров так кинуть, что бы звери сожрали.
- Нельзя. У них по религии это как раз и является почётным захоронением, - тут же возразил Илька. – Собаки. Огнепоклонники. Они считают, что так перерождаются.
Так что в одну яму их свалили - у них же по вере в землю хоронить нельзя: это, типа её оскверняет- грех, да и перерождения не даёт. Вот в ней они лежать и будут, чтобы не переродились. Жаль, ёлки сверху не посадили – не нашли. Пришлось довольствоваться каким-то чахлым кустиком. Ничего, может на человеческой плоти разрастётся.
Пока яму копали, их туда стаскивали, мелкие пацаны трупы обыскали. Даже золотишко нашли. Меж собой поделили. Котик своё имя нацарапал на наеденном золотом блюде с ахеменидской символикой. Кинжалом вырезал: Котис, довольный такой. Илька только презрительно сплюнул. Да мы, собственно, на золото мертвецов не претендовали.
Вспоминая всё, Яську опять передёрнуло и от того, как мелкие золото делили, и как Павка на скаковом трупы топтал, не жалея жеребца. Алесь Павку изначально брать в команду не хотел, хоть и битюг у него был. Не нравилось отношение Павки к коням командиру оленят. Тогда Яська понял, что Алесь прав. Павка спокойно мог уничтожить и животину, и себя. А может, изначально смерти искал?
То ли маки во сне,
То ли кровь на снегу,
Соколиной охоты не будет,
Там где ты, нет дороги назад -
Только терпкий запах полыни…
………
Тот, кто должен придти, тот придёт, - припомнилось парню из ритуального гимна.
Яська закусил нижнюю губу. Тяжёлая рука легла ему на плечо. Илька. С другой стороны его ткнул в плечо Фифа.
- Не думай о Павке, у нас впереди скачки.- шепнул тот. Видать, после вылетевших у Кузьки слов все вспомнили об ушедшем друге. А на морде это видно было только у Яськи.
- Ребят, кончай обниматься, - Приам отвесил, походя, Кузьке подзатыльник. – Сосредоточьтесь. Филипп, Мерван, Аминтор, даже отец – превосходные наездники. А команду Тилка гляньте, Агафокла даже сам александрос своим вестовым держит. Вы должны быть в себе уверенны. А если вам так обнимашки нужны, я сам каждого обниму, чтобы кости затрещали, перед тем как на коня усажу. А желающих ещё и поцелую.
- Шутник гхыров, - Алесь покосился на брата. – Тоже мне, общая мама нашёлся. Вопросы какие-нибудь есть? Дислокация понятна?
А что тут понимать, нестись надо так, словно за тобой сам ветер гонится.
- Не расслабляйтесь! – Напутствовал свою команду Алесь, - Давайте все к жеребцам и выдвигаемся. Сейчас начнётся. Ребят, мы должны победить! Мы молодые, за нами бедующее! Просто участие – нам не достаточно! Выложиться, как в бою! Помните, второй попытки не будет! Завтра нет! Есть только сейчас! В бой, ребята!
И парни побежали готовиться. Яська глянул на командиров противников. То, что им предстояло – победить опытных наездников, не первый раз участвующих в гонках на тяжёлых конях по горам. Вот отец суетился вокруг своего жеребца. Раньше он казался высоким, статным, теперь парень поймал себя на мысли, что он изящен и совсем не крупный. То ли Ясон среди эгейцев пообтерся, то ли сам вырос.
Мерван, переговорив с Аминтором, был хмур и задумчив. Парень вздохнул. Видать, александрос сообщил о подавлении восстания в Сидоне. Танната распяли. Ещё и обвинили в предательстве государства. Армия, поддерживающая его пирра Та-Кемет Нехереба, разбита, сам египтянин бежал. А что с братом неизвестно. Отец же отправил его в Та-кемет… Зато наш ненаглядный родосец Ментор весь в патоке, аж сладко, славой и почестями его Ох осыпал. Тьфу, собака шелудивая…Артабаз только и говорит, какой Ментор молодец, как привел наёмников, что бы они поклонились Оху. А Ох покорил Та-Кемет. Протей, получая письма от отца, рассказывал, как разбойники прячущихся от ахеменидов, пытавшихся бежать, продавали в рабство. И неважно, были ли у них деньги. Сейчас те люди были вне закона, следовательно, приносили куш. Говорят, рынки в Карфагене и Сицилийских Афинах переполнены беженцами, ставшими рабами. Из-за того, что Протей теперь жил в Мизах, его отец желающих перебраться в новое государство Македонию перевозил, правда, не бесплатно. Аминтором для беженцев были основаны новые города на побережье. Там они должны были пересидеть в карантине, чтобы какие болезни не принесли на новую родину. А о брате так ни слуху не духу. Хотя ощущения что погиб – нет. Одна надежда, что в рабство не продали.
- Ясь! Ясь! – от невесёлых мыслей моска отвлёк Илька, давно его окликавший. – Поди…
- Ну, чего у тебя? - парень нехотя подошёл к другу. Чего звал - непонятно. Пора уже на место выдвигаться, так нет, время тянет. Вон, Яськин жеребец уже ногами бьёт в предвкушении скачек. Все вокруг галдят, подбадривают своих. В отдалении пелусиев группка собралась, старейшины гхыровы. Изображают из себя почтенных мужей, а у самих глаза горят, в игрищах бы поучаствовать. Хотя все они командиры подразделений, только ещё и в пелусии заседают, думы там думают. Интересно, Ботту Пеллой обозвали из-за того, что там пелусий заседает?
- Ясь, со спиной можешь что-нибудь сделать: - деловито поинтересовался Илька. Другой бы воровато огляделся, или тихонько спросил на ухо, а этот… За это Ильку и любят, за простоту и прямоту. – Мазилка какая-нибудь есть?
- Чего? Ноет? – Яська коснулся спины друга, и тут же отдёрнул руку. Не хватало ещё перед скачками ожог получить. Болело, видать, знатно. Мозгов совсем нет - в таком состоянии в скачках участвовать. Яська же его просил отказаться, так нет, заладил: калекой я жить не буду! Безмозглый маргит. Гхырараха! После Павкиной смерти Ильку вообще спина подводить стала. Иногда даже встать не может. Так тихонько кивнёт Яське, чтобы остался, помог подняться. Но при всех - молчит. В ирои, видать, метит. Вот Яське и приходится мазилки с собой носить, обезболивающие. У самого Ильки они быстро кончаются.
Парень быстро задрал хламиду и Яське ничего не оставалось, как намазать его, жаль что не всего, так - на всякий случай. Из складок одежды выпал мятый клочок, исписанный илькиным корявым почерком. Вот, отличается друг нелюбовью к чистописанию. Такими коряками только секретные донесения писать, враг ни в жизнь не разгадает о чём документ. Илька же ещё, как всегда, спешит, буквы пропускает, слова переставляет. С непривычки гхыр прочтёшь.
Ты мой бог –
Моя жизнь – твоя,
Твоё тело – моё.
Я дышу только тобой.
Моя жизнь посвящена тебе.
Ты моя жизнь, моё всё.
От твоего прикосновения я начинаю гореть.
Я таю под твоими руками.
Ты только мой,
Мы едины… - разобрал написанное моск. Перевёл глаза на парня. Тот забрал клочок, сунул за пояс.
- Песнь металла к кузнецу. Аор хочу себе сделать, - нехотя пояснил тот. Если так поёт металл, то что такое любовная элегия? Яська в раздумье подёргал себя за тонкую косичку, свисающую по правому виску. Единственная оставленная длинная прядь, предназначающаяся для посвящения Вакху. Это хорошо, что Илька увлёкся созданием нового клинка, значит, старый легче выменять будет.
Яська поправил другу шкуру, свисавшую с плеча по спине. Хмыкнул. Пятнистые кошачьи шкуры были отличительным признаком их команды на этих игрищах, посвященных Вакху. Вот они и сделали себе костюмы в подражании служителям культа. Кошачьи шкурки закреплены на левом плече, ниспадающие по спине и закреплённые ремнём. Серые, пятнистые. Конечно не барсьи, местных котов поналовили. Зато выделаны хорошо. Мягкие такие, пятнистые. А вообще смотрится: серые хламиды, тёмно- серые, почти чёрные, порты, тяжёлые чёрные сапоги и кошачьи шкуры. Сразу команда видна! Хорошо с котами Лисимах подсказал. Все кусты в Мизах облазили, а потом под барсов красили. Так что пятнистые шкурки просто загляденье, а ведь были такие невзрачные, рыжие, под цвет жухлой травы в горах.
Лиапп помог Ильке вскочить на его рыжего жеребца, и тот выдвинулся на свою стартовую позицию.
Карат с нетерпением ждал своего хозяина, Яська поспешил к нему. Взяв жеребца подуздцы, он присоединился к Алесю, идущему на открытие игрищ.
Почти на вершине горы была большая площадка, засыпанная песком, обрамляли её небольшие ровно посаженные кустики, не доходящие и до колена. Контур выложен размером с ладонь белыми камнями. Представители разных команд уже стекались туда. Там проходило открытие празднества, оттуда и начинался старт. С площадки серпантином вниз уходила отсыпанная песком и обозначенная белыми камнями дорога.
Все собрались вокруг площадки над обрывом. От них первым помчится Фифа, и он был уже готов к сигналу. А пока начиналась церемония открытия.
Карат толкал Яську в спину, пока тот парой фраз перебрасывался с одним из командиров, совсем ещё юным парнем из дружины басилевса. Вроде, братом Голика, а может брат Ляльки, невесты Фифы, но из эпиротов, это точно. Он был в кирасе, беотийском шлеме, удивительно удобном в качестве котелка в походе. Яська сам пробовал уже в таком Данке похлёбку варить. Эпирот гордый такой, пафосный, выехал в пустой круг. Красавец прям. Да и жеребец его не хуже. Тоже весь разукрашенный , на голове плюмаж наборный, словно перья переливается нанизанными на спицы бусинами разных цветов.
Яська нервно хихикнул. Их кони тоже украшены не хуже. Нет на них плюмажей, зато к упряжи рога приделали бараньи. Выпендрились. Подбирали специально небольшие, что бы как нащёчники на жеребцов легли.
Протяжный вой издали костяные длинные трубы, оповещая о начале. О, чудик только разоблачаться начал! Командир эллинской команды. Тоже в скачках участвуют, на своих худосочных клячах.
Эллин, стоящий от Яськи на другой стороне круга, в компании симпатичных болельщиц, оголил торс, оставаясь в бесформленых панталонах до колен и сапогах с загнутыми носами. О чем-то перемигиваясь с девицами, он ржал, довольно почёсывая впалый живот. Яська даже засмотрелся на его нелепую шляпу с огромными полями, а саму такую маленькую, чуть выступающую, держащуюся только на макушке. Шляпа была привязана широкой тесьмой под подбородком, иначе бы вообще не удержалась. Как же он в ней в скачках участвовать будет, она же из папируса? Белая, красивая, модная, но такая хрупкая. Интересно, поля вместо ворота на шею оденутся? А эта фигулька на макушке так и останется нашлёпышем привязанным? Эх, что только люди не придумают… Да и скаковые у них украшены без полёта души, обычно: красные кисти с бубенцами и попона, кажись, из лошадиных шкур - коричневая, невзрачная. Вот они вальтрапы у воинов барсьей дружины одолженные– красивые, натуральные шкуры барсов, с головами, украшающими грудь жеребцов.
Вот и басилевс пожаловал к общему сбору. А рядом с ним, Яська не поверил своим глазам, отец Фифы. А он его ожидал увидеть среди стариков пелусии. Вот что значит – старая закалка. Команда Филиппа была одета в жилеты из медвежьих шкур, посеребренные кинжалы приторочены к поясу с левой стороны. Хламиды из дорогого материала Та-кемет, чистого бирюзового цвета. На груди золотые ожерелья. Тёмные порты заправлены в сафьяновые сапоги. Гриву тёмно-русых волос басилевса удерживала жреческая повязка. Такие же жреческие повязки были у всей его команды, только разные, согласно своим жречествам. Да уж, подобралась командочка… Упряжь коней украшали бронзовые начищенные цветы, а в гривы вплетены яркие, алые – живые.
Рядом с Филиппом возник таг Фессалии, возглавлявший свою команду. Они живо заспорили. Рокочущий, зычный голос басилевса, со свойственной ему хрипотцой, был слышан даже Яське, стоящему в отдалении. Мужчины ударили по рукам, и Филипп, довольный, рассмеялся, хлопая фессалийца по плечу. Понятно, о заклад побились. Вообще, они разительно отличались друг от друга – весёлый, разодетый Филипп и сумрачный, весь в чёрном, фессалиец. Ещё и башлык чёрный на голову надел, который пол лица прикрывал, оставляя видимой только пегую бороду. И кони чёрные, только в гривы мелкие белые цветочки вплетены, словно звёздочки, выделяющиеся во мраке.
Красота прям, а не команды. Таких не спутаешь.
Опять зарокотали трубы. Командиры команд выпили из круговой чаши. Даже нашему дали. Алесь тоже пил, прям как взрослый, чем явно очень гордился. Все обнялись, показывая дружественность намерений. Над чем-то посмеялись.
У дороги с горы уже начали собираться наездники первого заезда. Площадка освободилась, отдавая место всадникам. Трубы ещё не успели издать последний сигнал, оповещающий о старте, как огромный рыжий жеребец сорвался с места, унося на себе маленького наездника. Откуда тут Левонтий?! Яська обернулся к Кузьке. Тот о чём-то перемигивался с Эктором, стоящем в толпе зрителей. Оба брата плутовски лыбились, вот шебутные! Видать Эк втихаря братишку привёл. Малыш и рванул с места в галоп, аж земля задрожала.
Воспользовавшись вынужденной заминкой, Алесь собрал команду.
- Ребят, мы должны обойти фессалиццев! – начал командир команды.
- Уй-й-й…. – тяжёлая рука рыжего гиганта за ухо подняла Кузьку над землёй.
- Твоих рук дело? – иллириец гневно сверкал глазами из-под сдвинутых бровей. Даже его борода угрожающе встрепенулась. Яська попытался встрять в семейную разборку. Кузька им самим сейчас ещё пригодиться. Моск вообще испытывал душевный трепет перед крупными мужчинами. А уж этот рыжий гигант вообще вызывал восхищение. Но вот так, калечить друга перед соревнованиями…
- А ты, шкодник, отойди, - Пармений отстранил Яську рукой, обернулся к Филиппу и тут же обиженно пожаловался. – Представляешь, я своих оглоедов порю, а он их лечит. И уже как новенькие. А где процесс воспитания? Где спрашиваю?
В голосе рыжего гиганта было столько горькой обиды, что Яська посочувствовал ему. Но тут от хохота чуть с коня не свалился Мерван.
- А вот представляешь, каково мне? У меня - то, каждый лечит!– отсмеявшись, фыркнул он. – Наследственный дар… У ребят, наверняка, круговая порука. Вы Яську лупите, себя-то он лечить не умеет.
Как по команде на Яську тут же уставились Филипп, Аминтор, Пармений, Андромен, Аэроп Линкест, и взгляды такие хищные, недобрые, плотоядные. Парню резко захотелось стать таким маленьким, чтобы на всех не хватило. Да, удружил отец, нечего сказать, сына родного на заклание отдавать…
И уже краем уха парень дослышал, как удаляющийся Пармений хвалил его перед Мерваном, рассказывая, как тот спас Алеся, и вообще какой он из себя такой весь замечательный…
Лихо развернувшись на дороге, своевольный жеребец помчался обратно. Видя счастливую мордашку рыжего мальчишки несущегося на нём, никто даже не подумал сердится. Даже сочли это добрым знаком, посланным им Вакхом.
И вот, наконец, трубный гул огласил окрестности. Всадники сорвались с места. Хорошо пошли. Фифа молодец, рванул так радостно… Эллин на скаковой вперёд вырвался, а за ним, сотрясая гору, тяжёлые кони идут. На спуске вниз они набирали скорость и были похожи на рокочущую лавину. Вот они уже догоняют скакового! Лишь бы не затоптали… Фифа гонит своего жеребца, обходя эллина. Молодец парень! Давай, давай….
Тяжёлые битюги пока идут слаженно, одной группой, единой волной. Чахлого скакового затирают. Причём он пока не уступает в скорости, просто пугается мощи своих соперников. Был бы жеребец посмелее, больше было бы шансов на победу. Развернувшись на крутом повороте, на плато, всадники помчались назад, вверх. Голик уже выплясывал на старте, следующий он.
- О! Знакомые киски, - Подошедший к ребятам Пармений подёргал шкурку на плече Алеся, заодно зорким взглядом проверяя снаряжение у сыновей. Все всадники, ожидая своей очереди, ходили, болели, напряжённо переговаривались на старте. Старшие, привыкшие к таким игрищам, вели себя спокойно, расслабленно, слонялись везде, чтобы занять себя. – Мы их по детству под лис красили и продавали.
Пармений обернулся к рядом стоящему Аминтору, тот тоже со знанием дела потрогал шкурку.
- Знаю, рыжие, в Мизах их навалом. Так и снуют под ногами, как в горы идёшь. И как, у вас брали?
- Тор, мы их за фессалийских лис выдавали, с хвостами правда мудрить приходилось, - пояснил рыжий гигант сомнения александроса.
- И вовсе они на лис не похожи.., - тут же вмешался в разговор фессалиец.
- Так мы же не знатокам фессалийской флоры и фауны всучивали, - хмыкнул Пармений.
- Почём продавали? – заинтересовался Амфатера, брат Фифы. Деньги – они всем ребятам нужны, а уж когда в храме учишься, то особенно.
Голик рванул прям со старта, набирая скорость. Его жеребец как неумолимый таран вклинился в брешь между жеребцом старшей македонской команды и фессалийским, и стремительно двигался вперёд глыбой. Фессалийский пытался цапануть опережавшего его коня за хвост, но жеребец Мелеагра продолжал набирать скорость, даже не поведя ухом. Не зря Кузька науськивал своего кусать всех подряд, а они осаживали своих, вот жеребцы и пообвыклись. Мелеагр неплохо выигрывал им время. Следом за ним шли эгейцы и фессалийцы. У фессалийцев две команды, обе на иллирийских жеребцах – сильные, зрелые. Как Алесю удалось уговорить старших на их участие Яська слышал краем уха - что шантажировал Пармения, что не будет что-то делать, если их не пустят. Не зря с Баськой общается, многому у неё научился… Совсем два сапога пара становятся – кавалерийская.
Только Мелеагр влетел на верхушку горы, с места сорвался Калат. Линкест нёсся на жеребце ушедшего брата, которого ему подобрали барсы. Эти двое не только поняли друг друга, но и как-то сроднились. Яська даже видел, как они вместе плакали на Павкиной могиле… С Линкестом ноздря в ноздрю нёсся фессалиец. Его жеребец так и наровил укусить противника, да и сам всадник хлестал плетью не столько своего коня, сколько соперника. Калат скакал бросая своего коня из стороны в сторону. Это, скорее, напоминало охоту за зайцем. Мощный конь Аминтора врезался в круп фессалийского жеребца, заставляя всадника потерять драгоценное время, пытаясь успокоить коня. Да и Тор при столкновении замедлился. Линкест вырвался вперёд. Хорошо идёт. Уже не скачет, набирает скорость по прямой. Зачем александрос это сделал? Нам, что ли, подыгрывает? Калат оторвался от преследователей. Давай! Давай! Какой радостный разворот. Давай друг! Ещё!.. Преследователи догоняют, почти кони зубами хвоста касаются, идут след в след! Аминтор и фессалиец. От них не отстают команда Тилка и ещё один фессалиец. Да, это борьба титанов!
Кузька уже припал к шее своего жеребца, готовый рвануть. Не спеши. Линкеста дождись… Есть! Радостно так взлетел рыжий. Помчался!!! Да! Да! Мы первые!
На крутом повороте, который все проходили без сучка и зазоринки, Кузька начал замедлять. Что он творит!? Он не может… Почему теряет время?! Вот с ним уже поравнялись четыре жеребца. Теперь пятёркой они ровно движутся вперёд. Дождавшись Кузьки, Амфатера стрелой, выпущенной степняком из лука, рванул вперёд.
Кузька соскочил с жеребца, бросился к ребятам.
- Яма там. Раньше не было. Дорогу-то видели! Не могло быть. А теперь есть – сквозь прерывистое от гонки дыхание тараторил Кузька.
Откуда взялась на хорошо сделанной дороге яма – непонятно. При скачке ноги жеребцам только так поломать можно. Не было её, и не могло быть! Парни недоумённо смотрели на рыжего.
- Я яму заговорил, - довольный собой выдохнул Кузька.
И тут же схлопотал от Приама подзатыльник.
- Какого гхыра заговаривал! Только время потерял, - Приам хоть сам не участвовал в гонках, из-за спины, тоже переживал за своих. – Иера новоявленный!!!
Кока навёрстывал упущенное время. Фракийца своим жеребцом от сына оттеснил Андромен. Подыгрывают родители, что ли? Тилк сдругим фессалийцем почти тёрлись боками. Складывалось ощущение, что ещё и переругиваются. Неудержавшись, Тилк кулаком врезал фессалийцу в морду. Тот усидел. Но теперь Тилк упустил время. Горяч слишком, ну нельзя поддаваться на провокации! И опять всей тяжёлой группой они шли вперёд.
- Взяли себя в руки, наверстают... - Алесь взволнованно наблюдал за гонками, и говорил скорее не команде, а успокаивая себя.
На повороте жеребец фессалийца кубарем полетел на землю, хорошо ещё наездника не смял в лепёшку. Конь Тилка только успел отскочить в сторону. Чуть замедлив, Тилк продолжил гонку. Фессалиец тоже поднялся. Но теперь он шёл только за эллином.
- Заговорил?! – Приам резко, в бешенстве, обернулся к Кузьке.
- Получилось! – тот от радостного возбуждения даже запрыгал. – Смерти - то нет! Аид меня возьми! Ведь получилось!
Все были взбудоражены до предела. Толпа орала, свистела. Каждый болел за своих. Яська заметил хмурую физиономию Сурика, с завистью смотрящего на ребят. Радостные морды эфебов. Счастливую мордашку Левонтия, с горящими глазами. Все жили только одним – скачками.
Всадники, ещё не участвовавшие в соревновании, в нетерпении ждали. Кони нервно преступали. Жеребец под Алесем гарцевал, готовый сорваться -такой же норовистый, как и его хозяин. Яськин Карат, возбужденный игрищами, нервно фыркал, огрызался со всеми, не подпуская к себе никого близко. У Илькиного уже глаза залились кровью и битюг был совсем бешенный.
Амфатера ударил Алеся по плечу и тот рванул. Наперерез ему помчался сорвавшийся илькин жеребец. Яська схватился за голову. Илька, уводя коня от столкновения и давая дорогу командиру, направил своего жеребца в сторону. Тот, в полной фрустрации уже ничего не видел, парню приходилось сдерживать его только удилами и собственными ногами. Хорошо, что грызла жёсткие, разорванные в кровь губы не могли не вернуть жеребцу назад мозги.
Алесь со старта стрелой рванул вниз, выигрывая время. Илькин же нёсся в сторону обрыва. Когда парень на свече замер на самом краю, вздох облегчения пронёсся на вершине горы.
Алесь шёл легко, смело, даже рискованно. Его иллирийский жеребец не столько слушался, сколько предугадывал желания всадника и обходил других, набирая скорость. Это были не парень и жеребец, а единый кентавр, и это существо летело стремительно, как болт пущенный из гастрофета , словно для него это было основой жизни, да что там - самой жизнью. Этот порыв - быть первым! - просто нёс вперёд. Парень настолько красиво смотрелся, что сомневаться, что он рожден для скачек, для кавалерии, никто бы не посмел. Неудивительно, что многие девчонки засматривались на него, а для сына Пармения на первом месте оставались кони, а уж потом Баська.
Алесь на полкруга обогнал фессалийцев. Чуть поодаль от него держался на своём жеребце Мерван. Отец придерживает коня, или восхитительный кентавр действительно недосягаем?
Выиграв для своей команды фору, Алесь передал эстафету Ильке, наконец сладившим со своим жеребцом. Друг шёл размашисто. Мервана у старших сменил Пармений, это была гонка тежеловесов. Оба тяжёлые, мощные, но стремительные. Отрыв от фессалийцев удерживали.
Последним нёсся Ясон. Филипп,конечно, великолепный наездник, хотя моск считал, что Мерван не хуже. Басилевс,в отличии от остальных родителей, им не подыгрывал. Отрыв от всех был огромный, и теперь Филипп развлекался по полной. Именно, что развлекался. Рядом с Яськой нёсся не басилевс этой земли, а такой же задорный мальчишка, озорной и азартный, ну и что, что с бородой. Вот они обошли эллина, чья команда отставала уже на круг. Вот фессалийца… Филипп повернулся к Яське. Показал ему язык и.. Припустил.
Басилевс пришёл первым, на четверть круга обогнав Ясона. Запыхавшийся, вымотанный, Яська был попросту выловлен своими ребятами при сползании с Карата. Всё, они были вторыми. Филипп получил огненного молодого жеребца, стоящего на кону. Конь был дик, зол, и кусал врага.
Алесь собрал вокруг себя ребят:
- Слабые мы ещё. Тренироваться больше надо. Старшие отделали нас как Ахилл черепаху, - парень был опечален до глубины души. Явно, считал их покрепче.
К ним подбежала Барсина, как всегда стремительная, напористая, вместе с отцом и его свитой они наблюдали за скачками.
- Молодцы, ребята! Красивые гонки, - возбуждённо щебетала она. – Мемнон говорит, что ваши охотничьи кони хороши в горных скачках. Говорит, что кони редкие, и беречь их надо, для армии такие не годятся.
Яська видел как Алесь самодовольно усмехнулся. Ну да, не годятся, а вот у них кавалерия на них пойдёт.
К вечеруЯська уже переговорил с отцом и, забрав иноходца, подвалил к Ильке. Тот безропотно обменял клинок на жеребца. Правда, сначала пытался просто поменяться жеребцами…Радостно, видать, его на свече скрутило. А потом они с жеребцом смотрели друг на друга , примерялись. Яська с интересом наблюдал, как Илька запрыгнул на жеребца, дал ему пятками под ребра. Конь покосился на него, и тут же вскинулся крупом, пытаясь скинуть столь наглеца. А круп такой хороший, увесистый. Илька сжал ноги так, что у жеребца рёбра затрещали. Конь обернулся и попытался цапнуть пацана. Илька приподняв губу показал клык.
Яська, сев на землю и обняв Данку, хихикал. Нашли друг друга, теперь главенство выясняют.
- Иль, ты с ним мысленно пообщайся, - посоветовал Яська, - как Гегелох учил.
Илька согласно кивнул. Сосредоточился. Уши коня разъехались, глаза собрались в кучку, и он понуро склонил голову. Ну, понятно - Илька с ним связался, кому же приятно кувалдой по голове получить…
Илька спрыгнул с жеребца, обнял его за шею. Тот недовольно фыркнул, но, подумав, уткнулся парню лбом в плечо так, чтобы тот гадостливуюухмылочку жеребца не видел.
- Добро. Пхаозом назову. Договоримся.
Конечно, договорятся, они же отражение друг друга. Хорошего отец подобрал жеребца, именно такого, как Яська просил, сильного, уверенного в себе, с мозгами и склочным характером, чтобы скучно не было. Молодой, статный золотой жеребец, с тёмной гривой и тёмными разводами у глаз, напоминающими подводку, вообще Ильке очень подходил. У Пхаоза были длинные светлые ресницы прикрывающие почти человеческие глаза, обладавшие вьедливым взглядом. Белое пятно, на нижней губе шло почти до горла, белыми же были и бабки на ногах. Красивый жеребец, такого увидишь - ни в жизнь не забудешь.
Яська поднялся, погладил иноходца, всё ещё с подозрением и сомнением обнюхивавшего своего нового друга. Сам же Яська получил себе великолепный новый клинок.
- Ну, удачи тебе Пхаоз. Берегите друг друга.
---------------------
Грызло - Железная часть удил, вкладываемая в рот лошади поверх языка.
Сагарис (;;;;;;;) — персидский скифский боевой топор, скифский по происхождению.
пирра Та-Кемет - Фараона Египта.
Гастерофет – эллинский арбалет, являющийся наряду с китайским арбалетом одной из первых попыток механизации метательного оружия.