Несмотря на то, что индейцы калуса вели оседлый образ жизни, их хозяйственно-культурный тип ученые относят к охотникам и собирателям, хотя в точности установлено, что кроме охоты и собирательства некоторые вождества профилировали и сельское хозяйство.
На территории городов располагавшихся в окрестностях озера Окичоби калуса разбивали небольшие огороды, где выращивали калебас (тыква горлянка), табак, папайю, перец и возможно маниоку. Свидетельств о том, что калуса возделывали зерновые культуры, например, кукурузу, учеными не обнаружено. Это говорит о том, что земли южной Флориды не подходили для того, чтобы культивировать зерновые и бобовые культуры.
Исследователи Видмер и Марквардт, объясняя отсутствие в рационе питания калуса бобовых и зерновых культур, ссылаются на испанские источники, в точности на документы экспедиций Нарваэса 1528 года, где приводятся факты относительного того, что калуса отказались принять от испанцев сельскохозяйственный инструмент, сказав испанцам, что у них нет потребности в нем.
Таким образом, население городов располагавшихся в устьях рек и болотистых заводях внутренних районов Флориды, преимущественно питалось рыбой и мясом диких животных, а также плодами дикорастущих растений.
Ученые Видмер и Мердок посчитали, что 20 % рациона калуса проживавших в указанной местности, составляли продукты собирательства: всякие ягоды, желуди дуба, различные корнеплоды, например, корни юкки, дикая слива, кокосовые орехи, и другие.
60 % рациона, приходилось на белковую пищу: мясо оленей, медведей, водяных крыс, гремучих змей, а 20 % составляло потребление речной и озерной рыбы, а также пресноводных моллюсков.
Прибрежные воды западной Флориды были богаты морскими ресурсами, которые составляли основу жизнедеятельности городов калуса располагавшихся в этом регионе. Калуса целиком зависели от моря. Рацион их питания в основном составляли морепродукты (70 % рациона), которые они добывали в прибрежных водах. В пищу в основном калуса западного побережья и южных островов Флорида-Кис потребляли морскую рыбу и устриц. Впервые побывавший у калуса в 1566 году Педро Менендес де Авилес, указывал, что «эти индейцы питаются только рыбой и устрицами, из которых готовят разнообразные блюда, необычные на вкус».
Фонтанеда также отмечал: «Их обычная еда это мясо рыбы, черепах, похожих на рыб улиток, тунца и кита. Некоторые из них едят морских волков, точнее не все, а только высшая знать. Есть еще одна рыба, которую они едят, мы ее называем «лангоста». Ее также употребляют в пищу только знатные люди, и даже в большей степени, чем морских волков».
Исследователь Вайтман, изучив фаунистические останки прибрежной зоны острова Санибел, утверждает, что калуса этого региона потребляли большое количество рыбы и моллюсков (93% рациона). В наименьшей степени эти индейцы питались мясом млекопитающих животных (6% рациона) как морских, так и сухопутных, и менее 1% их рациона приходилось на мясо птиц и рептилий.
Мясо животных, калуса, как правило, употребляли в консервированном виде, то есть заготавливали впрок, сначала коптили его на огне, а потом засаливали. Хранились копчености в земляных ямах-холодильниках. Продукты собирательства также заготавливали впрок. Фрукты сушили, а я ягоды перетирали, делая нечто наподобие джема.
Табак являлся одной из самых древних культур, которую возделывали калуса. Листья табака использовались не только для курения, но также и для религиозных целей. Листья табака калуса подносили идолам в качестве жертвы. Табак весьма ценился у этих индейцев и считался сакральным снадобьем, при употреблении которого в больших дозах, жрецы калуса вызывали галлюцинации и теряли сознание, для того, чтобы вступить в контакт с духами и получить от них, какое-нибудь откровение.
Из плодов тыквы (cucurbita pеpо) калуса изготавливали посуду, терки, сосуды для жидкости и черпаки.
Как свидетельствуют Фонтанеда и де Авилес, калуса разводили крокодилов и черепах, которые «были для них чем-то вроде домашних животных». Мясо рептилий индейцы употребляли в пищу, а также торговали им. Из панцирей черепах делали гребни, которыми расчесывали волосы, а из крокодильей кожи шили мешки для хозяйственных нужд, а также колчаны для стрел и ножны.
Для ловли морской рыбы мужчины и мальчики племени делали сети из пальмовых волокон. Размеры сетей были разными. Калуса изготавливали сети в зависимости от того, какой вид морской живности собирались вылавливать.
Для загона рыбы они делали дамбы из раковин моллюсков. Во время прилива рыба попадала в загон, выход из которого индейцы перекрывали сетями. Поплавками для сетей и грузилам служили полые тыквы и раковины моллюсков.
Кроме сетей, калуса для ловли рыбы, угрей и черепах использовали копья и остроги, а также обыкновенные деревянные удочки, крючками для которых служили зубья рыб хищников.
Мир калуса был миром морской рыбалки и охоты. Участие в добыче морепродуктов принимали исключительно все члены этого индейского общества. Испанцы, за превосходные навыки ловли рыбы, называли калуса «пескадорес грандес» (исп. pescadores grandes), что означало «великие рыбаки». Весной и осенью, в разгар сезонной миграции, зона прибрежных городов калуса наполнялась гулом от тысяч выловленных индейцами видов рыб.
Женщины и дети весьма ловко добывали раковины моллюсков, омаров, устриц, крабов. Мужчины же с помощью копий стрел, остроги и сетей, добывали множество различных видов рыб, дельфинов, акул, ламантинов, крокодилов, черепах, креветок и иную морскую живность.
Сама по себе жизнь вдоль морского побережья взывала к тому, чтобы калуса стали не только искусными морскими охотниками, но и моряками. Главным фарватером, связывавшим калуса с морем, считалась устье реки Каласахатчи, откуда индейцы на лодках долбленках уходили далеко в море, для того чтобы торговать на близлежащих к Флориде островах, а также осуществлять пиратские нападения на суда европейцев, которые стояли на якоре у побережья. Помимо того, лодки калуса ходили вверх и вниз вдоль западного побережья, промышляя тем, что поднимали со дна моря грузы с потерпевших крушение испанских кораблей, предметы из которых, потом индейцы умело запускали в торговый оборот, обменивая их соседним племенами.
Долбленки калуса имели превосходные мореходные качества. Затейливые по конструкции, с вытянутыми к верху носами пятнадцатифутовые (около 5м – И.К.) суденышки вырезались из цельных стволов кипариса или сосны. Полое бревно индейцы пропитывали смолой и поджигали, после сердцевину выскабливали специальными резцами, сделанными из морской раковины.
Исследователи отмечали, что «ватерлиния у лодок калуса составляла всего лишь несколько дюймов», что позволяло лодкам ходить по мелководью. Древнейшее каноэ калуса было найдено в 1956 году болотах Южной Флориды. Исходя из результатов радиоуглеродного анализа, его возраст составил около 5 000 лет.
Для перевозки грузов, калуса связывали две лодки между собой на некотором расстоянии одна от одной посредством шестов, на которых закреплялась платформа. На такие катамараны, приспособленные для путешествий по морю и озеру Окичоби, калуса устанавливали паруса, которые изготавливали из тонко выделанной кожи животных.
Калуса, поселения, которых располагались в южной оконечности полуострова, а также на островах указанного региона, в период 1150 – 1550 годы, контролировали всю морскую торговлю. Их лодки регулярно ходили на Кубу, они знали о существовании развитых цивилизациях на Юкатане, с которыми поддерживали торговые отношения. О контактах калуса с индейцами майя свидетельствуют многочисленные артефакты, и прежде всего, конструкция лодок калуса, с задранным к верху килем, что идентифицирует их с лодкам майя.
Кроме того, есть еще одно свидетельство, которое косвенно подтверждает факт ведения индейцами калуса торговли с аборигенными народами Юкатана. Экспедиция де Сото зафиксировала на вооружении индейцев западной Флориды наличие такого метательного оружия как атлатль, которое, по словам документалиста Гарсиласа де Ла Веги «точно такое же, как и у индейцев Юкатана».
На мой, взгляд, данное совпадение абсолютно ничего не доказывает, ибо атлатль широко распространенный вид оружия, который встречается во многих архаичных культурах всего мира, даже у аборигенов Австралии.
Внешняя торговля, которую вели калуса на Кубе и Юкатане, по мнению ряд ученых обуславливалась не только необходимостью приобретения нужных калуса товаров, но и самой значимостью данного процесса, в ходе которого формировались социальные отношения. Важным элементом внешнеторговой политики калуса являлись браки их кациков с женщинами коренных народов Кубы и Юкатана. Такого рода браки уже сами по себе определяли необходимость торгового обмена, и как следствие этого процесса, установления внешнеполитических союзов.
Подарки, которые направляли кацики калуса вождям майя, и наоборот, лишний раз свидетельствовали о взаимной дани уважения, оказываемой лидерами народов друг другу. Продукты питания, циновки, шкуры, перья редкостных птиц, различного рода инструмент из морских раковин, ценности, добытые с затонувших испанских кораблей, а также пленники – все это курсировало из Флориды на Кубу и Юкатан, с торговыми целями.
«Они (калуса – И.К.) искусные мореходы, – писал Андрес Гонсалес де Барча. – Их лодки набитые рыбой, фруктами и шкурами, регулярно отплывают из Кис (архипелаг Флорида-Кис – И.К.) в направлении Гаваны. Обычно они доходят туда за 24 часа. Торговля с араваками (индейский народ Южной Америки, отдельные группы которого населяли Кубу – И.К.) делает их еще богаче и могущественнее…».
Изделия, производимые калуса из материала, который давало им море пользовались необычайным спросом на севере полуострова, а также на материковой части юго-востока Северной Америки. Идеально обработанные раковины для резки, сделанные мастерами каллуса, археологи находили даже в Оклахоме, а бусы из маленьких ракушек и кремневые ножи необычайной остроты, в местах расположения индейских деревень в Огайо и Индиане.
Несомненно, для любого исследователя, представляет интерес орудия труда калуса. Артефакты, найденные археологами, представлены многими острыми скребками, черепками керамики, кремневыми наконечниками для стрел, ножами из кремня, искусно обработанными раковинами моллюсков, акульими зубами, а также различными изделиями из бисера. Все это индейцы за ненадобностью складывали в «навозные кучи» – живые свидетельства их культуры дошедшие до наших дней.
Территория обитания индейцев калуса изобиловала мягким известняком, который не был пригоден для изготовления орудий труда. Поэтому, чтобы сделать, скажем, клинья или топоры, калуса импортировали из Северной Джорджии «зеленый камень». Все остальные же инструменты эти индейцы делали из дерева, ракушек, кости, зубьев акулы и других хищных рыб.
Испанцы, свидетельствовавшие о наличии у калуса золотых и серебренных украшений, в своих документах, лишь косвенно указывали на калуское происхождения этих ювелирных изделий. Ученые полагают, что изделия из золота, серебра, меди и латуни, калуса приобретали в ходе внешней, межплеменной торговли.
Керамические изделия калуса, в состав которых входили губки пресноводной спикулы, кристаллы кварца, ракушечника и известняка были довольно-таки прочными. Такой состав предотвращал изделие от растрескивания при обжиге, и увеличивал его сохранность. После обжига калуса полировали изделия мелкой галькой или иным твердым предметом, до тех пор, пока оно не приобретало оттенки красного пигмента.
Кроме этого, керамика, найденная археологами на острове Санибел, содержит доказательства использования калуса для инкрустации изделий волокон испанского мха.
Калуса были не только свирепыми воинами, но и нежными художниками. Помимо керамики они изготавливали изысканную посуду из дерева, ритуальные маски, статуэтки животных, горжетки и славились своими навыками резьбы по кости.
В некоторых научных работах ряд авторов утверждают, что существование столь мощного регионального социально-политического комплекса, созданного в свое время индейцами калуса, без использования элементов сельского хозяйства (земледелия и животноводства) обусловлено, главным образом, исключительно обильной, прибрежной средой их обитания. Однако исследования последних лет, показывают, что среда обитания, в которой находился социум калуса, с течением времени постоянно видоизменялась, вследствие чего изменялись и социокультурные практики этих индейцев. Калуса были вынуждены приспосабливаться к изменению параметров окружающей среды на протяжении длительного времени. В этой связи они вынужденно трансформировали систему своих убеждений, основанную на древних преданиях, знании и опыте старейшин племени, позволявших им совершенствовать свои инженерные навыки, которые без сомнения улучшали уровень их жизни, способствовали расширению и укреплению международных связей. Все это в целом помогало калуса оставаться процветающим народом и доминировать в регионе даже в кризисные периоды.
Ученые установили, что за две с половиной тысячи лет господства племени калуса на юге и юго-западе Флориды, кризисных периодов в их развитии было несколько.
В период около 900 года н.э., ослабленные природными катаклизмами калуса покинули большую часть своих поселений на Юго-западе и постепенно продвинулись в восточном направлении вглубь полуострова, оккупировав земли народа майаими вокруг озера Окичоби, и ряд территорий на юго-восточном побережье, принадлежавших народу тиквеста (район современных городов Майами и Форт-Лодердейл – И.К.).
В это время центр политической власти индейцев калуса переместился с западного побережья к восточному, в город Вакате (Wakate) или как его называли испанцы Гуаката (исп. Guacata).
Для связи юго-восточного побережья с юго-западным, индейцы калуса построили водный канал, исходящий из города Вакате, который пересекал Флориду с востока на запад.
О великой миграции калуса с юго-западного побережья вглубь территории Флориды и юго-восток побережья, указывают находки керамики Бель-Глэйд. В составе найденных в районе озера Окичоби керамических черепков обнаружены кристаллы пресноводной губки спикулы (минеральный элемент – И.К.), ареал происхождение которых относят к юго-западному побережью Флориды.
Свое влияние в долине озера Окичоби и Юго-востоке Флориды калуса продолжали сохранять даже в период 1120 – 1150 годы, то есть, после того, как в результате глобальной засухи охватившей южные территории Северной Америки, большинство племен населявших этот регион, оставили свои города. Исследователи полагают, что засуха в меньшей степени коснулась Юго-восточного региона, поэтому города калуса стали центром притяжения иноплеменных индейских групп шествовавших в поисках хлеба насущного с материка на юг Флориды. В результате столкновения и борьбы за территорию калуса выстояли, и более того, их культура оказала существенное влияние на элементы культуры племен пришельцев, о чем свидетельствуют записки, оставленные путешественниками Рене де Ладоньером и Жаном Рибо.
Основываясь на описаниях Ладоньера и Рибо, ученые заметили, что в элементах культуры, религии, а также социальной организации племен, населявших Южную Каролину, присутствует весьма сильное влияние культуры калуса. Как и калуса, индейцы Южной Каролины своего верховного вождя называли южноамериканским термином «паракус» (paracus). Как и индейцы калуса, южнокаролинские аборигены покланялись богу Солнца, Луны и звезд. Калуса и коренные народы Южной Каролины строили практически идентичные общественные дома, способные вмещать сотни людей. Таким образом, не трудно понять, что между южной оконечностью Южной Каролины и юго-западом Флориды в доисторические времена существовали довольно-таки тесные культурные связи.
Впервые в 1521 году, столкнувшись лицом к лицу с воинами калуса, конкистадоры Понсе де Леона сразу же оценили их воинский дух. Неудержимые индейцы наводили ужас не только на испанцев, но и на племена населявшие другие области Флориды. Калуса по праву стяжали право называться «жестокими людьми» ибо, их воины не знали пощады к противнику. Кацики враждебных племен отзывались о калуса как о «свирепых воинах», которые путем силы добивались всегда того, чего хотели.
Когда корабль Понсе де Леона встал на якорь у берегов территории калуса, индейцы подумали, что пришельцы хотят без разрешения вторгнуться на их землю. Калуса приняли тогда испанцев за неизвестное им племя или за людей, состоявших в союзе с их врагами, которые хотят начать войну за территорию, принадлежавшую калуса. В этой связи, как было установлено испанцами, вождь Каалус принял решения атаковать корабль Понсе де Леона первым. Каалус, как считают ученые, выпустил свою флотилию против корабля Понсе де Леона, по причине того, что просто захотел продемонстрировать испанцам свою силу. Каалус тогда ничего не знал о вооружении пришельцев и пушках на их «большой лодке», поэтому стремительно атаковал испанский корабль. «Они показали христианам свой боевой дух, – писал в судовом журнале Понсе де Леон. – Они приняли нас в серьез, и без боя видимо не хотели отдавать свою землю».
Как указывалось выше, усилия по колонизации Флориды, предпринятые двумя экспедициями Понсе де Леона, не оправдали себя. Пронзенный стрелою калуса командор де Леон, в 1521 году скончался на Кубе, спустя девять дней после ранения.
В отличие от своих преемников, экспедиции которых последовали во Флориду позднее, Понсе де Леон не вынашивал планов по истреблению калуса.
Панфилио Нарваэс, высадившись на западном побережье Флориды в 1528 году, после неудачных попыток наладить с калуса дипломатические отношения в отчаянии приказал атаковать один из индейских городов. В ходе кровавого столкновения четырех сотен испанцев с индейцами калуса, последние уничтожили практически весь отряд Нарваэса, за исключением командора и еще трех человек, спасшихся бегством. Кацик города приказал своим воинам отрезать уши, носы, головы, и руки у мертвых испанских солдат и бросить их на съедение собакам.
Эрнандо де Сото, также как и его предшественники попытался установить с калуса дружественные отношения, и символически, в знак признания территории племени испанскими владениями, в 1539 году установил здесь испанский флаг, а также дал индейцам зерна пшеницы и сельхозинвентарь, предложив заняться земледелием. Калуса сочли поведение испанцев величайшей дерзостью и прогнали их из города. В ответ де Сото распорядился сжечь индейский город дотла, после чего, захватив в плен кацика, принудил его стать проводником в своей экспедиции.
Последним испанским завоевателем Флориды, которому удалось отчасти договориться о мире и сотрудничестве с калуса, был Педро Менендес де Авилес, прибывший во Флориду по распоряжению короля Испании в 1565 году с целью основания колонии. В случае отказа калуса подчиниться испанцам, де Авилесу разрешалось огнем, и мечем привести туземцем к повиновению, поскольку калуса нападали на испанские торговые суда и галеоны, перевозившие сокровища из Мексики, и всячески мешали испанцам, укрепиться в южной оконечности полуострова.
Однако сложилось так, что де Авилесу до определенного момента не пришлось сжигать напалмом города калуса. В 1566 году де Авилес с отрядом в 200 испанских солдат посетил столицу страны калуса и лично познакомился с верховным вождем по имени Карлос (Каалус), который в то время также был заинтересован завязывании добрососедских отношений с испанцами. Во время религиозного празднества, Карлос, как указывалось выше, предложил де Авилесу в жены одну из своих сестер, на что испанский военачальник дал свое согласие.
Вождь Карлос позволил испанцам вблизи своей столицы основать иезуитскую миссию Сан-Антонио-де-Карлос. Однако брак де Авилеса на женщине калуса не принес ожидаемых результатов, калуса по-прежнему предпочитали оставаться независимым народом, и не хотели подчиняться испанцам, усилив вражду против них.
В 1569 году де Авилес атаковал столицу калуса город Каалус. В ходе нападения погиб король индейцев Карлос и несколько представителей знати. Понимая, что их ждет расплата, испанцы покинули миссию и форт Сан-Антонио и ушли под защиту стен форта Сент-Огэстин.
Не сумев установить господство над южными городами страны калуса, де Авилес, в 1573 году писал королю Испании: «Индейцы южных земель этой цветущей страны по-прежнему проливают христианскую кровь, в связи, с чем представляют для испанцев угрозу. Прошу разрешения Вашего величества поработить их, или истребить».
На протяжении более чем столетия, после глобального конфликта с калуса, контакты племени с испанцами были немногочисленными. Испанцы остерегались вторгаться в земли калуса.
В 1614 году зарегистрировано столкновение индейцев калуса с испанскими войсками в районе залива Тампа-Бэй. Калуса тогда враждовали с племенем токобага, которое придерживалось союзнических отношений с испанцами. В ходе боя калуса разгромили сводный отряд испанцев и токобага, захватив в плен много испанских солдат.
Испанские колониальные власти на протяжении последующих десятилетий постоянно принимали попытки направить в страну калуса военную экспедицию с целью освобождения пленников, но всякий раз терпели неудачу, по причине ответных действий калуса. Вплоть до начала 1700-х годов калуса оставались свободным народом, так и не подчинившимся власти испанской Короны.
Калуса, как считали испанцы, изолировали себя от европейского влияния и считались закрытой культурой, не проявлявшей абсолютно никакого интереса к миссионерской деятельности, в связи с чем, получили от них ярлык враждебного племени.
Нельзя сказать, что калуса полностью игнорировали контакты с европейцами, они противились испанцам, но близость к океану, который бороздили корабли других европейских держав, вынуждала их в той или иной степени поддерживать отношения с белыми людьми. Калуса, как указывают археологические и письменные источники, принимали активное участие в торговле европейскими товарами, которые получали в результате обмена с моряками, а также в ходе нападений на корабли европейцев. Грузы с затонувших кораблей шли на развитие благосостояния племени, а пленники обращались в рабов, которых калуса принуждали вступать в брак с простолюдинками и просто использовали в качестве жертв, приносимых богам. По данным Фонтанеды, который сам долгое время являлся пленником калуса, и был выкуплен Педро Менендесом де Авилесом в 1566 году, «на содержании индейцев было более 200 испанских пленников, не многим из которых удалось выжить».
Калуса одни из немногих коренных народов Флориды, кто не подвергся христианизации, хотя в истории зафиксированы две масштабные попытки францисканцев привести этих индейцев к Христу, в 1566 году, когда испанцы основали миссию Сан-Антонио-де-Карлос, и в 1697 году, когда была основана миссия в районе озера Окичоби, просуществовавшая всего два месяца.
Как отмечал исследователь Дарси Макмагон: «Калуса решительно отвергали любые попытки испанцев торговать с ними. Эта решительность распространялась и на религиозные убеждения индейцев. Они смогли устоять против попыток насаждения среди них иных, чуждых им верований и обычаев».
Калуса были упрямыми приверженцами своих религиозных убеждений, и всеми силами держались за них. «Когда я приходил к ним, чтобы проповедовать Христа, они говорили мне: «Что тебе такое дать, чтобы ты больше не приходил, уходи мы не хотим слушать тебя», – писал монах Хуан Рогель.
Несмотря на возможно благие намерения, миссионеры не смогли массово обратить калуса в христианскую религию. Индейцы оставались верны своим культурным и духовным традициям, несмотря на давление со стороны испанцев. Миссионеры отмечали, что калуса весьма болезненно воспринимали стрижку волос, после того как соглашались принять крещение. «Потерять волосы для них означало потерять силу», – писал Фонтанеда. – Они в своем большинстве чужды восприятию Христа, и даже те из них, кто крестился, считают духовниками своих кациков, а не отцов-монахов. Когда они болеют, то предпочитают молиться своим идолам, а не Богу».
Все это говорит о том, что калуса были объединены незыблемостью соблюдения таких общих уз как уважение к природе, принадлежность к клану, в рамки которого был законсервирован их патриархальный уклад, и в рамках которого они из рода в род передавали навыки охоты, рыболовства, собирательства и ремесла.
К последнему десятилетию ХVII века население городов калуса, по данным испанских источников сократилось до 2 000 человек, что не сравнимо с цифрой 50 000 человек, на момент их первых контактов с испанцами в ХVI веке. Причина сокращения населения – болезни (оспа) занесенные испанцами.
Начало ХVIII столетия стало концом заката эры калуса.
В 1702 году в ходе открытого противостояния Великобритании и Испании в борьбе за Юго-восток, подстрекаемые англичанами племена криков и ямаси начали совершать систематические рейды во Флориду. Их «летучие отряды» достигали и южной Флориды – территории, где располагались города калуса. Часть захваченных в плен калуса пришельцы порабощали и отправляли на северо-восток Флориды, где продавали их в рабство англо-американцам.
Вооружение материковых индейцев состояла из огнестрельного оружия, посредством которого они легко одерживали победы над калуса, которые были вооружены лишь луками и стрелами. За долгие десятилетия изоляции от европейского влияния, калуса оказались совершенно неспособными, оказать эффективное сопротивления крикам и ямаси.
Обездоленные в результате этих опустошительных набегов, а также, изможденные перенесенными эпидемиями, 270 человек калуса в 1711 году были вынуждены отступить на юг и восток полуострова, и поселиться на островах Флорида-Кис, то есть в землях некогда ассимилированного ими племени матекумбе.
К 40-м года ХVIII века во Флориде оставалось еще около 1700 представителей коренных народов, в том числе и калуса, которые проживали на островах Матекумбе и Вест-Ваккас. Для этих индейцев испанцы в 1743 году основали миссию в южной оконечности полуострова на берегу залива Бискайн (лагуна 35 миль (56 км) в длину и 8 миль (13 км) в ширину, расположена на Атлантическом побережье Южной Флориды, США – И.К.).
Однако эта миссия просуществовала всего два месяца, ибо под натиском англичан и союзных им крикских племен остатки коренных индейских народов были вынуждены целиком покинуть полуостров и уйти на острова.
К 1750-м годам, как утверждают исследователи, культура народа калуса полностью исчезла, и после передачи Флориды от испанцев к англичанам в период 1760 – 1763 годы, около 200 (по другим данным 350) оставшихся в живых представителей народа калуса были эвакуированы на Кубу, где вскоре почти все из них умерли от тифа и оспы.
Существует научное предположение, что мизерная часть калуса не эмигрировала на Кубу и на протяжении всего ХVIII века оставалась проживать во Флориде в составе новообразованного народа семинолов, однако документальных подтверждений этому на сегодняшний день нет.