Когда конкистадоры Понсе де Леона в 1521 году впервые высадились на берегу юго-западной Флориды в устье реки Каласахатчи навстречу им вышли туземцы, которые, приветствовали путешественников. Испанцы объяснили, что хотели бы торговать с индейцами. Представитель вождя – туземец, некогда бежавший от испанцев с Кубы, и немного понимавший испанский язык, объяснил гостям, чтобы они возвращались обратно на свое судно и в течение десяти дней ожидали ответа вождя. Однако Понсе де Леон проигнорировал требование индейцев, и первым проявил в отношении них агрессию. Он захватил в заложники индейских женщин и приказал, чтобы вождь явился к нему немедленно.
На двадцати лодках индейцы стремительно направились в сторону стоявшего на якоре испанского корабля, пытаясь захватить судно. Но испанцам удалось отбить атаку индейцев и принудить их к отступлению.
В след за отступающими лодками индейцев, Понсе де Леон направил несколько шлюпок. В ходе развернувшегося на море сражения испанцы уничтожили две индейские лодки, убили несколько воинов, и, захватили в заложники, еще четырех индейцев.
Через несколько дней Понсе де Леон потребовал от индейцев за заложников выкуп в виде изделий из серебра и золота. Индейцы в свою очередь выдвинули свои условия – предоставить им взамен на драгоценности и заложников испанские товары. Условия были приняты. На следующий день Понсе де Леон отпустил двух из захваченных пленников с посланием для вождя, в котором указывалось: «Несмотря на то, что вы взяли жизни нескольких христиан, мы готовы заключить с вами мир и провести обмен товарами».
Когда лодка с испанскими товарами подошла к берегу, то индейцы атаковали ее, убив одного моряка. Остальные же с боем отступили к своему судну, после чего весь экипаж корабля погрузился в шлюпки и снова отправился к берегу, чтобы отомстить индейцам. Навстречу испанским шлюпкам устремились 20 индейских лодок, и как только они сошлись, завязался морской бой, результатом которого стало уничтожение пяти индейских лодок, пленение четырех воинов индейцев и смертельное ранение отравленной индейской стрелой самого Понсе де Леона.
Понсе де Леон, как считают исследователи, был одержим идеей обогащения, поэтому не терял надежды заполучить любыми путями сокровища незнакомого доселе испанцам туземного племени, которое испанцы окрестили «каалусас», что означает «яростные (жестокие) люди».
Вождь «жестоких людей» по имени Каалус (Caalus), прозванный испанцами «король Карлос», предпринял ответный ход, направив к стоявшему на якоре испанскому судну уже не 20, как в первый раз, а 80 долбленок с облаченными в деревянные доспехи воинами.
Индейская флотилия целый день безуспешно кружилась вокруг осажденного с моря испанского судна, пытаясь захватить его. Индейцы обстреливали корабль из луков, без причинения существенного вреда испанским морякам. Испанцы же, наоборот, довольно-таки успешно «поливали» более уязвимые индейские лодки огнем из судовых орудий и расстреливали нападавших арбалетными стрелами, что в итоге заставило вождя Каалуса увести свою флотилию к берегу.
Через несколько дней Понсе де Леон, снялся с якоря и покинул западное побережье Флориды, отправившись на Кубу. По дороге туда он скончался от полученного ранения.
В период первого контакта испанцев с коренным индейским народом калуса (сalusa), последний занимал территорию юго-западной Флориды. Географически земли калуса простирались от Шарлотт-Харбора (бухта в Мексиканском заливе на территории штата Флорида – И.К.) на севере, и до мыса Сейбл (самая южная точка материковой части Флориды – И.К.) на юге, а также на территории островов юго-западного побережья полуострова, включая земли рифового архипелага Флорида-Кис. Кроме этого земли калуса уходили на восток, вглубь полуострова, в пресноводные, болотистые районы бассейна озера Окичоби.
Язык, на котором разговаривали индейцы калуса, считается вымершим. Сегодня сложно с точностью определить, к какой языковой семье принадлежал язык калуса, ибо до нашего времени дошел лишь десяток слов, которые удалось перевести, а также 50-60 известных топонимов, что собственно и составило весь багаж этого языка.
Исходя из испанских источников, в первую очередь записок сделанных Эрнандо де Эскаланте Фонтанедой, который прожил среди калуса целых семнадцать лет, косвенно можно предположить, что все племена коренных народов Южной Флориды и залива Тампа-Бэй, включая индейцев тиквеста, маяими, токобага, а также и калуса, говорили на диалектах одного общего языка, в корне отличавшегося от языка и диалектов, на которых говорили такие же коренные народы Центральной, Северной и Восточной Флориды как апалачи, тимукуа и аис.
Также есть научное предположение, что язык калуса был связан с языком-изолятом, на котором говорили индейцы народа туника (tunica), относящиеся к народам культуры нижней части долины реки Миссисипи.
Термин «калуса», как указывают ранние испанские и французские источники, происходит от названия главного города индейцев, в котором правил вождь Калос, Каалус или Калуш, прозванный испанцами «Карлосом». Миссионер Хуан Рогель, который нес служение в земле калуса в 1560-х годах, поясняет: «Их главного кацика звали Каалус. Он правил «королевством» (кавычки мои – И.К.) Эскампаха (Escampaha). Испанцы изменили его имя на Карлос, который позже объявил о преданности нашему императору» (Карлу V – И.К.). Название города Эскампаха, где видимо, находилась резиденция верховного правителя (короля) калуса, связано, как полагают ученые, с названием местности Стампаба (Stapaba) обозначенной на испанских картах Флориды ХVI века.
Фонтанеда же, утверждает, что слово «калуса» на языке индейцев, среди которых он долгое время проживал, означает «жестокие люди».
К началу ХIХ века термин «калуса» стал этнонимом и англо-американцы, заселившие Флориду в ХIХ веке, применяли его уже по отношению к индейцам семинолам, которые проживали в районе реки Каласахатчи.
Археологическая культура Каласахатчи, отождествляемая с индейцами калуса существовала на берегах Флориды 5 000 лет назад. В границах одного исторического парка Шарлотт-Харбор археологи зафиксировали более 80 крупных памятников культуры Каласахатчи. Представители этой культуры –охотники и собиратели, интенсивно эксплуатировали природные ресурсы. Типичными элементами данной культуры являются, курганы из ракушечника на которых индейцы устанавливали свои дома, «навозные кучи» из костей и раковин моллюсков, орудия труда из морских раковин, не декорированные керамические изделия, а также многочисленная сеть водных каналов, которыми были изрезана вся страна калуса.
Города калуса на момент их знакомства с европейцами представляли центры политической, экономической и религиозной жизни, органично вписывавшиеся в местный ландшафт, пейзажи, которого являли необыкновенный затерянный мир, в котором властвовали законы варварского общества.
В доисторический период поселения калуса представляли маленькие рыбацкие деревушки, которые со временем расширялись до уровня крупных поселений.
Когда в конце 1560-х годов испанцы впервые посетили города калуса, то они отметили, что «люди в этих городах жили в больших общественных домах», которые устанавливались на насыпях из морских раковин. В одном общественном доме проживало в среднем около 600 человек родственников. Общественные дома внутри имели несколько ярусов. Археологи указывают, что в более ранний период калуса проживали отдельными семьями или семейными группами в небольших домах. Город Каалус, как отмечали испанцы, состоял из 16 больших общественных домов.
Дома кациков и племенной элиты, как правило, устанавливались в центральной части города также на огромном кургане из груды ракушек. Такая архитектура придавала устойчивость конструкции и защищала дома от разрушительного воздействия морских волн, приливов и ураганных ветров.
Педро Менендес де Авилес, посетивший в 1566 году столицу калуса город Каалус, описал дом короля индейцев Карлоса: «… дом достаточно большой, чтобы в нем разместить 2 000 человек без скученности. Этот дом так же служил помещением, где заседала знать и жрецы, помогавшие королю принимать важные решения. Когда я вошел в дом, то увидел перед собой Карлоса восседавшего на возвышающемся троне, в окружении 500 мужей из числа знати, и его сестру-жену также на троне подле него в окружении 500 знатных жен, по другую сторону дома».
Свидетельства двух монахов оказавшихся в доме кацика калуса в 1697 году указывают на два больших окна в доме, а также на крышу из пальмовых листьев, которая «протекала, когда шел дождь».
Простолюдины жили в домах, построенных на деревянных сваях. Длинные деревянные сваи индейцы калуса вбивали в фундамент из раковин, для того чтобы придать им устойчивость. На сваях устанавливалась деревянная платформа, на которой располагалась хижина, крыша которой покрывалась ветвями карликовой пальмы или соломой. Вполне вероятно, что мигрировавшие в ХVIII веке во Флориду племена криков адаптировали к своим культурным традициям именно свайные дома калуса, которые они находили в заброшенных городах этого народа.
Метод создания материала для фундамента и домов из доступных природных ресурсов позднее у индейцев калуса переняли и испанцы, которые строили свои укрепления во Флориде. Материал для фундамента состоял из раковин и мергеля (род глины). Эти два ингредиента индейцы смешивали и получали текстуру, которая при высыхании по прочности не уступала бетону.
Из смеси раковин и мергеля индейцы делали также отмостки, тротуары, пандусы и прочие элементы городской архитектуры.
Прибрежные мангровые леса и окружавшие их лиманы давали индейцам калуса великолепный строительный материал – устриц, после употребления которых, пустые раковины индейцы складывали в кучи, и использовали потом в строительных целях. Более того, калуса торговали данным строительным материалом, доставляя его на лодках по речным протокам и искусственно вырытым каналам в города соплеменников, проживавших в пресноводных районах полуострова.
Курганы из раковин достигали различных размеров, начиная от размера обычных «навозных куч», не превышавших 1,5 метра, до больших остров площадью150 акров и высотой 20 футов (6,1 м.).
Так же различными были и формы курганов из ракушек. Индейцы творчески подходили к вопросу возведения таких курганов. Например, на острове Москитов в заливе Рейнджер близ города Эверглэйдс обнаружено 75 курганов-оболочек построенных в форме «пончика» с узким отверстием внутри, в которое вода во время прилива приносила рыбу. Когда волна отступала, калуса растягивали сети, и, таким образом отлавливали все, что в них попадало из морской живности.
В округе Ли (штат Флорида) есть Государственный археологический парк Маунд-Ки (Mound Key Archaeological State Park). Парк, включает территорию 113 островов, на которых расположены курганы из раковин, рыбьих костей, а также черепков керамики. Средняя высота этих курганов составляет 30 футов над уровнем моря (более 9 м – И.К.). Маунд-Ки был весьма важным местом на территории племени калуса, и большинство исследователей считают, что здесь находилась столица племени город Каалус. Вся архитектура курганов, как полагают ученые, была сформирована около 1150 года до н.э. Указанный выше район, изобиловал пищевыми ресурсами, и в этой связи, был довольно-таки привлекательным для калуса. Индейцы поедали моллюсков в таком количестве, что отходы от них постепенно сформировали целые острова из «навозных куч». Однако «навозные кучи» калуса были не только помойками, но и являли собой уникальные архитектурные сооружения, имевшие политическое (демонстрация могущества и силы), религиозное (отправление культов) и мемориальное (могильники) значение. Комплекс Маунд-Ки на протяжении многих веков являлся церемониальным центром индейцев калуса, где в определенные времена года собирались практически все жители страны калуса от Тампа-Бэй на севере, десяти тысяч островов на юге, и до озера Окичоби на востоке.
Уникальным инженерным сооружением цивилизации калуса по праву считаются водные каналы, соединявшие прибрежные города и острова между собой. Каналы разделяли город на кварталы и сообщались между собой. Обычная ширина канала составляла 35 футов (10,67 м), а длина около 2 миль (3 км). Каналы калуса, по мнению ученых, были важным средством коммуникации, помогавшим этим индейцам выживать. Археологи утверждают, что сеть каналов построенных калуса существовала также и на востоке между озером Окичоби и Шарлотт-Харбор. Эти водные магистрали также использовались индейцами в качестве городских «улиц», по которым калуса на лодках перевозили пассажиров и различные грузы.
Каналы располагались весьма близко к жилищу индейцев, что создавало определенные удобства. Индейцы весьма щепетильно следили за состоянием каналов. У калуса даже существовала специально обученная категория «смотрителей», обязанности которых заключались в поддержании способности функционирования каналов.
Испанцы, познакомившись с калуса, отмечали сложность политической организации их общества, которое делилось на классы. В понимании испанцев народ калуса состоял из «простолюдинов» и «знати». Каждый город управлялся вождем (кациком). Вожди передавали свою власть по наследству в пределах клана, из которого происходили. Правящий клан, как правило, являлся «поставщиком кадров» для всей системы управления. Между кланами существовало соперничество за власть. Города калуса в административном плане представляли вождества. В одно вождество могло входить от одного до нескольких городов. По данным Фонтанеды в 1570 году на территории калуса насчитывалось около пятидесяти вождеств.
Страной калуса правил верховный вождь (король), который имел абсолютную власть над всеми вождествами. Наравне с верховным правителем стояли военный вождь и верховный жрец, власть которых, также, была неограниченной, и распространялась на всю территорию калуса.
Испанские источники 1564 года, указывают, что король, военный вождь и жрец у калуса между собой состояли в близком родстве. Жрец был отцом короля, а военный вождь его двоюродным братом. Власть короля калуса также передавалась по наследству от отца к сыну, однако были и исключения. Испанцы указывали, если у короля не было сына, то он был обязан жениться на своей родной сестре, у которой был сын, чтобы передать ему власть над страной калуса. Требование женитьбы на сестре поддерживал весь правящий клан и король (или кацик) не имел права ослушаться родственников.
Исследователи калуса Макмагон и Марквардт, опираясь на испанские источники, утверждают, что браки королей калуса с сестрами были формальными, а не кровосмесительными и заключались ради того, чтобы сохранить правопреемственность клана на власть. Испанцы, по мнению ученых, в своих записках указывали не на женитьбу короля на сестре по крови, а на его брак с «сестрой по клану». Мнение Макмагона и Марквардта в науке оспаривается, ибо большинство исследователей считают, что у калуса существовал обычай кровосмесительной связи правящего кацика со своей родной сестрой, от которой рождались наследники.
Также короли калуса имели право брать в жены женщин не из своего клана, то есть из подвластных городов или соседних порабощенных племен. Такие браки заключались исключительно лишь с одно целью – создание необходимого политического союза. Дети от браков королей калуса с женщинами не из родственного клана власть не наследовали. Так в 1566 году король калуса Карлос заключил политический союз с испанцами, заставив губернатора Педро Менендеса де Авилеса жениться на своей двадцатилетней сестре в крещении получившей имя Антония.
У калуса к тому же существовал обычай, когда верховный правитель брал в жены сестру, дочь или супругу вождя побежденного в ходе войны племени, что свидетельствовало о капитуляции проигравшего битву вождя и беспрекословном его подчинении власти победителя.
В обществе калуса процветала полигамия. Кацики и знать имели множество жен, большинство из которых в нашем понимании считались просто наложницами. Инцест у этих индейцев был строго запрещен, однако, как мы уже знаем, сие табу снималось, если кацику было необходимо сохранить власть внутри родового клана.
Когда кацик или его главная жена умирали, то с ними умертвлялись их слуги, для того чтобы сопровождать своих господ в потусторонний мир и служить им там, как и в этом мире. Умерщвление касалось и детей города, являвшихся сверстниками старшего из наследников кацика, если тот умирал.
Авторитет и право клана на управление обществом основывались на преданиях о происхождении клана. Те кланы, о которых сохранилась легенда, считались древними и соответственно авторитетными, что давало им право на власть и экономические преференции в племени калуса. Из этих родовитых кланов происходили кацики, и знать калуса.
Те кланы, о которых предание не сохранилось, считались неродовитыми, и, поэтому формировали категорию «простолюдинов».
Есть научно обоснованное предположение, что кланы или «элиты» калуса, у которых были более развиты, так сказать, этническое самосознание и культурный архетип, в далеком прошлом, еще в архаическую эпоху формировались из «кланов аутсайдеров», прибывших на юго-запад Флориды из другого региона. Таким образом, дабы узаконить свое древнее происхождение, а, следовательно, и преференции на власть, кланам племенной элиты, понадобилось внести изменение в политическую систему древнего общества калуса, а лучшим средством политического убеждения на то время являлась религия.
Калуса имели сложную мировоззренческую систему, основанную на поклонении силам природы и духам предков, которым индейцы ежедневно приносили жертву.
Главными объектами религиозного поклонения калуса были Солнце, Луна и звезды. Не менее важным для них было почитание сил ветра и дождя.
Над силами природы, согласно убеждениям калуса, властвовали три бога. Наиболее могущественный бог правил физическим миром, божество ниже его по рангу осуществляло контроль над правителями народа калуса, и третий бог помогал на войне.
Калуса полагали, что каждый человек имеет три души, каждая из которых связана с определенной частью тела. «После того как человек умирал, – отмечал Дарси Макмагон, – одна душа уходила за советом к другим умершим, а две другие переселялись в иные субстанции низшие, по сравнению с человеческим телом». Например, в какое-нибудь животное, а после его смерти в рабу, и так далее, «пока души не достигали точки бифуркации».
Ритуалы калуса представляли процессии жрецов окруженных поющими женщинами. Жрецы во время церемоний украшали свои лица вырезанными из дерева масками, которые после церемоний развешивались на стенах святилища, где постоянно хранились. Фонтанеда отмечал, что «жрецы в колдовских масках с рогами были похожи на дьяволов, которые во время ритуальных оргий бегали по городу и словно псы выли на Луну и на звезды».
Резные маски из дерева являлись неотъемлемой часть религиозных обрядов калуса. Эти изделия раскрывали художественную и духовную ценность их культуры. «Первобытный художник, – отмечал археолог Фрэнк Кашинг, – который создал эти шедевры, наверно, был человеком с утонченным вкусом, ибо роспись и резьба с поразительной точностью и деликатностью передают настроение и желание того, кто носил эти маски».
Калуса верили в загробный мир, поэтому весьма щепетильно относились к своим захоронениям. Тела умерших калуса сжигали, а прах закапывали в землю, после чего, над местом захоронения возводили песчаные курганы. Кладбища калуса органично встраивались в хорошо продуманную систему водных магистралей, по которым до мест захоронений можно было бы добраться на каноэ.
Неотъемлемой частью религиозной жизни калуса были человеческие жертвоприношения. В жертву идолам, калуса приносили иноплеменников, а также захваченных в плен после кораблекрушений европейцев. Жертву калуса ставили на колени и палицей разбивали череп. Захваченным в плен вражеским воинам они отрубали головы, после чего исполняли вокруг них ритуальный танец. Жертвоприношения считались жестами по умилостивлению духов, а также способами добиться благоволения от сил природы.
«Размозжить голову дубиной воину, который заснул на посту, или отрубить голову пленнику для них это обычная практика, – писал Фонтанеда. – Все это они делают ради того, чтобы удовлетворить своих идолов. Они обязывают каждого соплеменника хотя бы раз в жизни принести в жертву идолу человеческую плоть».
Важным элементом в религиозных воззрениях калуса было убеждение в том, что их верховный правитель (король), да, и, в общем-то, все кацики олицетворялись с людьми наделенными способностью видеть и общаться с миром невидимых духов. Если кацик не имел способности входить в транс, и общаться с духами, то к нему у общества возникали претензии, и его власть оказывалась под большим вопросом.
Кацики в обществе калуса, по сути, являлись не только администраторами, но и духовными лицами. Они имели власть даровать жизнь своим подданным, а также лишать их жизни на свое усмотрение.
Для того чтобы народ, в точности простолюдины, не разуверились в своем правителе, жречество, военные вожди и в целом вся элита, были вынуждены связывать религиозные предубеждения населения со своей политической волей, внедряя в жизнь ту систему ценностей, на которых столетиями держалась власть кацика.
Посредство религии элита «держала народ в узде», что также способствовало ее обогащению. Все вождества в стране калуса являлись данниками короля. Простолюдины были основными производителями материальных благ. За счет простого люда существовала элита калуса.
Простолюдинов представляли такие категории населения как различного рода мастеровые, рыбаки и воины.
На самом низком уровне социальной организации находились рабы, категорию которых составляли захваченные во время военных действий иноплеменники.
В период первых контактов с испанцами, калуса, как полагают ученые, доминировали на большей части полуострова. В военный альянс этого племени, как на добровольной основе, так и на принудительной, входили многие соседствующие с ним племена, которые признавали свое подданство перед королем калуса. Племена альянса платили королю калуса дань различными видами материальных ценностей, а также живым (рабы, женщины-наложницы) товаром. За лояльность по отношению к своей власти, король калуса был обязан обеспечивать защиту племен-данников от возможных посягательств со стороны их врагов.
Калуса, как отмечал де Авилес, были довольно-таки рослыми и атлетически сложенными индейцами: «…на четыре дюйма (10 см 16 мм – И.К.) выше христиан». Мужчины и женщины носили длинные, распущенные волосы. Мужчины иногда собирали волосы в хвост на макушке головы.
Дубленые набедренники из оленьей кожи, шириной с человеческую ладонь, прикрывавшие чресла, были единственным мужским костюмом индейцев калуса. Женская набедренная повязка, или как указывают испанские источники, «юбка», состояла из тканого материала, сырьем для которой служили мох и волокна листьев пальмы.
«Индейцы на больших островах хорошо сложены, – писал пленник калуса Фонтанеда. – Их женщины фигуристы, имеют пикантные формы и не дурны лицом. Золота и серебра у них почти нет. Они ходят голыми, только лишь небольшая, шириною с ладонь повязка из оленьей кожи едва прикрывает чресла мужчин. Женщина прикрывают себе чресла передниками из определенного вида травы (испанский мох – И.К.), что растет на деревьях, похожей на шерсть…».
Другой испанский путешественник Андрес Гонсалес де Барча в 1690-е годы, так описывал индейцев калуса: «Они все без исключения ходят голыми. На бедрах, как мужчин, так и женщины какие-то тряпки растительного происхождения. Волосы у них длинные. Женщины свои волосы никогда не заплетают, и носят распущенными. Мужчины же волосы связывают в узел. Их инстинкты гнусны и порочны, глаза сверкают нездоровой похотью, чего они и не скрывают».
Из бижутерии у калуса были достаточно распространены ожерелья и украшения, сделанные из зубов акулы, маленьких ракушек и костей птиц. Ракушки оливкового цвета весьма ценились модниками калуса. «На кончиках раковины саяна, в области конуса, они делали маленькие отверстия, – писал де Барча, – после чего нанизывали их на нить и получались бусы, которые индейцы носили на шее, и за которые могли выменять что-либо нужное им у других племен.
Плоские части (диски) раковин моллюсков, также использовались индейцами калуса в качестве украшения. Такого рода горжетки носили кацики, и знать калуса, как атрибут, подчеркивающий их статус в обществе.
Короли, военные вожди и жрецы калуса, носили головные уборы, украшенные причудливым орнаментом из бисера и, как отмечал исследователь Браун, «целым ассорти из перьев».
«Их главный король Карлос, – писал де Авилес, – выделялся на фоне других знатных особ своей внешней вычурностью. Поджарый атлет, на теле которого кроме рельефа из мышц, можно было рассмотреть причудливую раскраску, подчеркивающую знатность его происхождения. Голову короля украшала корона из разноцветных перьев. На обруче в центре лобной части короны имелась резная дощечка. Волосы были собраны на макушке и скреплены заколками из кости. Верхняя и нижняя часть лица фрагментарно раскрашена черной краской. На плечи и предплечья, также нанесены рисунки, обрамленные браслетами из бисера и разноцветных ракушек. Шея короля обвешана жемчужными ожерельями разного диаметра. Спину Карлоса прикрывала накидка из окрашенных перьев овсянки. На одну из ног был натянут чулок из шкуры медведя. Чресла закрывал красный пояс, сплетенный из волокон какого-то растения».
Далее, де Авилес, впервые встретившийся с королем калуса и его семьей в 1566 году, описывает украшения жены Карлоса и его наследника:
«Жена короля с ног до головы обвешена бусами из жемчуга, драгоценных камней и золота. Лоб его наследника, украшен обручем с золотой пластиной по центру, а ноги браслетами из бисера».
Женщины простолюдинки, украшали свои тела и лица рисунком орнамента. На груди у них болтались бусы из ракушек и кулоны из акульих зубов. В волосы простолюдинки, как правило, вплетали пару-тройку птичьих перьев, а на уши вешали деревянные клипсы с вырезанным на них орнаментом.
Сведений о культуре нанесения индейцами калуса татуировок, в испанских и иных ранних европейских источниках не имеется.
В период подготовки к религиозным праздникам, женщины из семьи короля раскрашивали свои тела красной охрой, что подчеркивало их знатность и принадлежность к королевскому клану. Кроме этого эти женщины надевали на себя все имеющиеся у них драгоценности. «Жизнь калуса вели не торопливую, размеренную, – отмечал Фонтанеда, – они наслаждались многочисленными торжествами и праздниками, многие из которых имели религиозное значение. Они готовили щедрые угощения и не забывали украшать себя ювелирными изделиями».
Во время празднества в доме Совета собиралось до тысячи человек. «Вокруг короля стояла сотня девушек в возрасте от 10 до 15 лет, которые в такт, мелодично что-то пели. Другая сотня обнаженных тел в так музыке вертелась и извивалась на площадке для танцев. Когда я решил подойти к дамам, то Карлос из их толпы выдернул девушку, чтобы показать ее мне. Он грубо потрепал ее, мол, «смотри, как хороша», и предложил мне взять ее в жены. Мне ничего не оставалось делать, поскольку от подарка короля отказываться было нельзя, и я согласился. Эта девушка была одной из сестер Карлоса», – вспоминал Педро Менендес де Авилес о моменте знакомства со своей индейской женой.