#Abai175
Предисловие
«Слова назидания» были написаны Абаем Кунанбаевым (1845 –1904) более ста лет назад. На тот момент это были дневниковые записи, т.е. материал к произведению. По неким причинам, автор не успел довести до конца завершающую его обработку и потому полноценный перевод «Слов назиданий» на другие языки долгое время представлял сложность для переводчиков.
Имевший место период запрета на все, что связано с творчеством Абая, еще более отсрочил признание в мировой культуре идей этого величайшего гуманиста-просветителя. Но, как говорится, время расставляет свои акценты...
Хотелось бы сформулировать преамбулу «Слов назиданий», потому как многие ошибочно считают, что именно моралистика является смысловым стержнем этого произведения.
Это неверно. Поведенческие пороки казахов того времени (за которыми автор подразумевает пороки человека вообще) Абай использует лишь как сюжетный фон для поиска ответов на более сущностные, иного философского порядка вопросы...
Душа любого человека, осознает он это или нет, находится под гнетом несправедливости мироустройства. Поэтому – как каждый человек в отдельности, так и все человечество в целом – нуждается в разумном, соответствующем духовному поиску и религиозному убеждению, разъяснении этого вопроса. Естественно, подобная задача возлагается в первую очередь на (истинных) гуманитариев-просветителей, среди которых особое место занимает Абай Кунанбаев.
Итак: необычайно одаренный, человек высочайших принципов, Абай – разочарованный результатами своей просветительской миссии – в размышлениях о разумности и целесообразности сущего, приходит к умозаключениям, которые во многом отличаются от традиционного понимания... Думаю, современному просвещенному читателю мысли Абая будут чрезвычайно полезны и интересны.
Айтанур
I
Жил, хорошо ли плохо, а пройдено немало.
В конфликтах да судах что только не сносил...
В итоге – обнаружив преклонных лет усталость,
Пресытясь суетой – я выбился из сил.
И, разочарованный бесплодностью деяний,
Не вижу боле цель и смысл бытия...
Так чем же мне заняться? Куда направить знанья?
Ответ не нахожу. И озадачен я.
Народом править?.. Глупость. Власть – сущее проклятье!
Пусть этот груз несет, кто сердцем не остыл.
(Терзая свою душу прескверным сим занятьем)
Меня ж, бог упаси. То – не по мне посыл.
Преумножать богатства... Лишь тешиться обманом!
Пусть дети скот растят, чем «подпирать углы»,
А я сим заниматься остаток дней не стану
На радость сплетникам – разносчикам хулы.
Заняться ли наукой... Но как её постигнешь
Раздумьем не делясь, что ново – не узнав?
Что толку, что бездарно в степи далекой сгинешь,
Вкруг наложив холсты, аршин в руке зажав?!
...Когда друзей не видишь, с кем делишь горе-радость,
Накопленные знанья – лишь отравляют старость.
А может, посвящу я себя служенью Богу?..
Боюсь, и здесь душа не обретёт покой.
Какое благочестье в рассаднике порока,
Когда подлец – в чести, а праведник – изгой?!
Воспитывать потомство... И в этом нет призванья:
Чему и как учить? Смогу ли дать совет –
Где приложить достойно достигнутые знанья?
Не вижу сам... И здесь мне примененья нет.
И, наконец, решил я: бумаге и чернилам,
В остаток дней своих вверяю знаний свод.
Пусть, кто поймёт их смысл: в чем просвещенья сила,
Запишет или так запомнит мыслей ход.
А ежели народ мой воспримет их немило –
Останутся при мне... И нет иных забот!
II
Когда бы я казахов не любил –
Откочевал, чтоб их не видеть боле;
Не тратил зря своих душевных сил,
Не чувствовал ни горечи, ни боли…
Когда б любил... я одобрял их нрав,
Нашёл бы, что моей душе по нраву
И, утешенье старости познав,
Своей гордился нацией по праву.
Но нет того. Хотя и сам казах,
На сей вопрос ответить мне непросто:
Лишь влага с носа, слёзы на глазах,
Терзают душу горькие вопросы…
Хотя живу, живым себя не чту.
Досада ль на людей тому причина?..
Таясь от посторонних, горечь ту
Скрываю под смирения личиной:
Невесел смех, сержусь – а гнева нет,
Слова мои мне кажутся чужими,
Тепло не греет, тускл белый свет
И мысли стали будто не моими…
В дни молодости я не допускал,
Как это можно свой народ оставить?..
Любил и верил, смысл во всем искал.
Такую старость – мог ли я представить?!
Мечтал их образумить-обучить,
Узнал людей – угасло упованье.
Всё бросить, на чужбине жизнь влачить –
Лишь сложности и новые страданья.
Все чуждо, а в груди лишь пустота...
Единственным утешусь, умирая,
Что этой жизни скорбь и маета
Зачтутся на пути от ада к раю!
III
Примерно на земле мильарда два людей;
Казахов же из них – считай, мильона два.
Живут, «как бог подал»: кто свят, а кто злодей,
Хотя навряд ли кто избегнул воровства…
Есть в мире города, где люд неисчислим,
Отважный мореход планету обогнул!
А мы – как стая псов – грыземся и следим,
Как бы ближайший наш и глазом не моргнул!
Казахи – испокон кочующий народ
И ни с одним другим народом он не схож.
В познаниях, увы, никак не полиглот,
Зато хвастлив порой – ну просто «в сердце нож»!
Ну как же нам забыть злословие, обман,
А ловкость проявлять – в достойном ремесле?
Ужель нам так и жить и путь иной не дан,
Чем быть в хвосте других народов на Земле?!
Когда же, наконец, придут иные дни?..
На сто голов скота – глаза двухсот горят!
Из жадных цепких рук не выпустят они,
Пока не изведут и в прах не разорят...
IV
Кто будет слушать нынче советы-назиданья?..
Тот – волостной, тот – бий; я им ни враг, ни друг.
Они сочли, что знают законы мирозданья
И вправе всех учить и просвещать вокруг.
А если б, знаний ради, надумали послушать,
Опять же недосуг – «забот невпроворот»!
Родни что тараканов (всем надо что-то кушать)
Начальству услужи, да не смути народ…
Богатые невежды – так те забот не знают,
Пусть на день им даны богатство и почёт;
Уверены в достатке: всем нужным обладают,
А недостает чего – приобретут за скот.
Их взоры запредельны, а аппетит безмерный,
Для них понятье честь – равно цене скота.
Дай волю, все на свете скупили бы, наверно
И были б тем горды... Святая простота!
Бедняк – овцы смиренней, а норовит туда же:
«Не трогай лучше нас, других учи уму.
Из этих ваших книжек шурпу не сваришь даже».
Считает, если нищ – и знанья ни к чему…
А прочим лиходеям дай жертву побогаче.
Советы-назиданья им не нужны тем паче!
V
Есть радость-утешенье (быть им прахом!)
Проклятием, висящим над казахом.
Встречая подлеца иль злодеянье –
Которого он сам не совершил –
Он радуется, словно оправданье
Нашёл всему, что в жизни нагрешил:
«Взгляните люди – ведь муслим он тоже,
А рядом с ним я чист, как ангел божий».
...Так он толкует заповедь Творца:
«Достаточно быть лучше подлеца»
Для Бога нет урода и красавца;
Есть верящий в добро и есть злодей.
Исправишься ль, равняясь на мерзавца?!
Добру – у добрых учатся людей.
Другая «форма самоутешенья».
Он говорит: «Я подл, ну и что ж?!
Когда вокруг сплошные прегрешенья,
Порок мой – и грехом не назовёшь».
Знать глупость иногда седоборода...
Невесту успокоит ли жених,
Сказав, что вонь – болезнь всего рода,
Привыкнешь, мол – смердит и от других?!
...Участвуй в скачках, но победы ради.
Чем «как-нибудь» – уж лучше посиди.
Какая радость спрашивать «кто сзади»,
Когда не счесть, кто мчится впереди?!
...Глупцы найдут взаимопониманье,
А двое умных будут враждовать.
Простор степи, взрастишь ли семя знанья,
И даст ли всход хоть крохотная пядь?..
VI
Заведено среди казахов
Друг другу лестью угождать.
Найду ли я, слуга Аллаха –
С своей привычкой досаждать –
Кого любить и уважать?..
Уважить бая? Нет такого...
Кто есть – безлик, как старый крот:
Своих не видит, чтит чужого;
Льстецам-пройдохам дарит скот
И мнит, что добр... (сумасброд!).
Уважить щедрого мырзу бы...
Но кто здесь истый меценат?!
Все ж жаждут славы, стиснув зубы,
Как будто щиплет (виноват)
Кошма солёная им зад!
Управы, волостные, бии...
Все вкруг чинят безбожный суд.
Одни купили власть, другие
Подобострастно спины гнут –
Иначе должность не дадут.
Ну как же сильных не уважишь?..
Но все крепки в деяньях зла.
На дело доброе отважишь
(Какая б польза ни была)
Скорей – аульного козла!
А может, с умным буду кроток
И почесть разуму воздам?..
Увы, где совесть – ум короток.
Он подлость не сочтёт за срам.
Умеет жить... (куда уж нам!)
Убогий нищий проще судит:
Себя безгрешным не сочтёт.
Дай силы – и сноровка будет!
Всё что угодно, хоть помет,
Тишком прихватит-умыкнет!
Хитрец-шельмец, проныра липкий...
Ну! Этих просто не унять,
Пока не оберут до нитки.
Их логику легко понять:
«Не отдают – сумей отнять».
Остался скромный, но не нищий,
Немил для всех, тихоня-бай.
Не ищет ссоры – мыши тише.
Ни хват, ни рвач, ни краснобай.
Стремится смысл найти в покое...
Он незлоблив, учтива речь;
Часть раздаёт, а остальное
От вора тщится уберечь.
Не любит важничать, хвалиться,
Что он для всех авторитет.
Придётся... за него молиться –
Других достойных вижу нет!
VII
Все знают: смертен человек,
Он в этом мире гость, не боле.
Как долго чей продлится век –
Решать, увы, не в нашей воле.
Смерть отрицает естество,
Не посылает вестового;
Не возвращает никого –
Ни старика, ни молодого.
Казах твердит кругом: «Бог есть,
Рай – наградит, а ад – накажет».
Насколько верит в то – бог весть.
Он правды никогда не скажет.
Когда бы в это верил он –
Творил добро-не знал печали,
Прощал обиды, чтил закон.
Но где такого вы встречали?!
Нам сказано: есть рай и ад,
Природа сущего – двояка.
А значит... двойствен весь расклад,
Но понимает то не всякий.
Пророком сказанное чти,
Иначе ты не мусульманин.
Порокам – веру предпочти
И канет в Лету мир страданий!
Увы, казах наш не таков!
Дай выбор – предпочтёт земное:
«Э-э-э, Аллах простит нас (дураков)
В другой раз выберу второе».
На смертном одре присягнет:
Клянусь, мол, не было такого...
И адский ж пламень не проймёт
Ханжу в обличии святого!
Един создавший нас Творец
И для Него все – равно дети.
О чем же молишь ты, подлец,
Стремясь ограбить всех на свете?!
В чем здравый смысл твоих молитв:
«Отдай тебе – лишив другого»?!
Не мудр–будь хоть совестлив,
Не чтишь – хотя б побойся Бога!
...Ни образован, ни умён,
Двух слов не свяжет без подсказки,
А спорит надрывая связки!
Ну право, «че-ло-век» ли он?!
VIII
Казаха не волнует: есть ли связь –
А если есть – угодны ли его моленья Богу...
Он лишь встаёт и падает молясь,
Копируя движения другого.
Обходится с Всевышним, как с купцом,
Которому не возвращает ссуду:
«Вот что в наличьи есть, клянусь отцом.
Из-под земли ж я скот не раздобуду».
И утруждать не будет он себя –
Ломать язык, вникать в смысл обученья.
Несовершенство веры, загодя,
Он объяснит отсутствием уменья:
«Вот, всё что знаю. Мало. Признаюсь,
Но в старости учёба не даётся.
Кто упрекнет, что богу не молюсь?
А что язык корявый – обойдется»!
IХ
К вам, мусульмане, обращаю слово:
Кто беден – кто богат, кто болен – кто здоров...
А спросите причины такового,
Ответ на все один: «Наш грешный мир таков».
Повсюду грабежи и скотокрадство,
А правота за тем, кто на доносы скор.
Даны плуту здоровье и богатство,
Тогда как праведник – и голоден и хвор.
Один умён, другой глупец, и оба
Порой одной семьи заслуга и укор.
Забота, нежность... тут же зависть, злоба.
Коварство и любовь ведут извечный спор.
Наследия кровавые отрыжки
Лишь разжигают месть и озлобляют нас.
«Война – закон, а мир – лишь передышка».
Ведь такова, увы, реальность без прикрас…
Зло торжествует. Как, не лицемеря,
Нам убеждать других в могуществе добра?..
И здесь... должны мы в Высший Смысл верить.
Задуманный сюжет – сверхразума игра…
...Мы верим в справедливость испытанья,
Свой укрепляя дух и Господу молясь.
В священных текстах истинные знанья.
Кто веру не обрел – тот умер, не родясь!
На разных языках в истории народов
Ведутся споры о Создателе-Творце.
Не объяснить всего «разумностью природы»,
Но эта тайна, знать, откроется в «конце»…
Когда цвета души размыты, блёклы, серы –
Не виден чудный блик контраста «ночи-дня».
Ученым не постичь без высочайшей веры
Константу Истины земного бытия.
...Ведомо чувством всё и даже, извините,
Без чувств не тянется к кобыле жеребец.
Для верующих путь – не мысль, а наитие.
И в этом Замысла-Творения венец!
Послесловие:
Мы казахи. И вне зависимости оттого где проживаем, у нас одна история, одни корни. Единство любой нации не только в генетике – важнее духовное единение. И духовный ориентир казахов – это, несомненно, наследие великого Абая.
«Слова назидания». Величайшее творение гения степи. Мучительный поиск истины и смысла существования. Читая это произведение, мы невольно, вместе с Абаем проходим путь осмысления действительности: подобно некой живительной озаряющей составляющей, пронизывающей подсознательную сущность, к нам приходит и горькое осознание того, что в суете повседневных, потребленческих забот терялось нечто важное, так необходимое для «дыхания души»...
Глубочайшие философские размышления о разумности мироустройства, непреклонная вера в то, что эта разумность основывается на высшем духовном принципе, дает Абаю основание считать, что за внешним, видимым человеку торжеством зла, скрывается некий тайный смысл. И этот смысл не разгадывается умом, но требует веры: веры в добро, справедливость и разумность сущего, у истоков которого стоит тот, кого мы называем Создателем.
Абай не является исключительным достоянием казахов, Абай – это достояние всего человечества. И здесь мы сталкиваемся с извечной исторической проблемой – проблемой т.н. «малых языков». Ведь для того чтобы произведение, даже гениальное, обрело заслуженное признание в мировой культуре, необходим перевод этого произведения, как минимум, на один из т.н. «больших» языков мира, в числе которых, несомненно, и русский язык.
Зачастую многие недооценивают поистине титанический труд переводчика, считая, что переводчик «всего лишь переводит».
Конечно, переводчик – не автор. Но для того, чтобы достойно переложить произведение на другой язык, надо иметь талант более или менее сопоставимый с дарованием автора. Иначе перевод теряет, причем пропорционально именно разнице дарования между автором и переводчиком.
...Сохранить, развить и умножить лучшее из наследия прошлого – составная любой национальной идеи настоящего; особенно, если это касается наследия духовного. Иначе выстраивается заведомая бутафория, не вызывающая у других ничего, кроме насмешки...