- Сказать тебе правду?
— Да. Я хочу знать.
— Рядом с тобой я теряю над собой контроль.
Шодерло де Лакло "Опасные связи"
БДР лежит китом под планетой Темы и порой у него чешется спина, вызывая землетрясения в сознании практикующих тематиков… А именно – рамки значительно расширяются. Они и так-то у каждого свои имелись – у одного по покраснения попы нижней от легких шлепков, у другого – почти остановка сердца после игр в асфиксию с проваливающееся в сабспейс девочкой, готовой на все, ради обоюдного с Хозяином удовольствия… Правила устанавливаются участниками тематической игры – порой во время. Порой, когда заносит, с нарушением табу. Да-да, и так бывает. И порой в пользу для… Не всегда. Но однако же…
Вот я смотрю на тебя и думаю – поцеловать или ударить. Ты равно готова и к тому и к тому, оставив приличную женщину за порогом нашего дома. Правил нет. Правда нет, маленькая. Их я установлю. Причем прямо сейчас, и не потому, что хочу тебя поломать, а потому что ты слишком сладкий кусок мне подбросила своим «все, что хочешь». Сейчас бы ты ни за что не сказала так, но тогда сказала, и что там у нас с БДРом теперь? У тебя ума в глазах ни капли с того момента, как между ног влажно и горячо. Добровольность кончилась с первым узлом обвязки. А безопасность… Ты настолько сумасшедшая сучка, что у меня напрочь сносит крышу от этой твоей опрометчивой готовности отдать себя в мое полное распоряжение. О, поверь, я распоряжусь. Мне уже иглы, вонзающиеся в твои половые снятся по ночам до зубовного скрежета… у меня от воспоминаний от твоих оргазмов в глазах темнеет, потому сейчас я забираю твою возможность вдоха, погружая пальцы до пульсирующей шейки, и ты бьешься рыбкой, выброшенной на берег, явно о БДР не помня…
Безопасность – пожалуй, единственное с чем есть смысл заморочиться. Не травмировать настолько, чтобы и вправду навредить. Не ударить по почкам, не задеть важных кровеносных ниточек под кожей при играх с ножом, погружаться в тебя сперва осторожно и со смазкой, потому что ты слишком узкая, и я могу повредить слизистую. Разумность – к черту. Правда. Ну какая тут разумность, когда ты жаждешь причинять любимой женщине боль до того, что во рту пересыхает и накатывает головокружение от предвкушения… Добровольность – дада, когда-то ты признала меня персональной формой самоубийства, и теперь твои «нет» волнуют меня мало. Я знаю, как превратить их в сбивчивые горячие «да».
…Синеющие запястья, ноющие под веревками, мои медленные глубокие толчки в тебя, багровые полосы на спине… От рывка за волосы ты захлебываешься стоном, вплотную подаешься бедрами на мой член, погружая его в себя глубоко до невозможности. Брызги крови на светлом кафеле. Ты тогда так хотела именно светлый. Я не понимал зачем. Теперь только понял.
Удары плети, рассекающие кожу, которые так долго заживают потом, но которые мне необходимы сегодня, хотя ты не полностью зажила с прошлого раза. Терпи, моя любимая, мы все переживем с тобой и вылечим… Проводя языком по свежим багровым полосам с выступившими капельками желтоватой соленой сукровицы и ароматной крови, наслаждаюсь твоими мурашками, ловлю их губами, вновь отхожу на удобное для удара расстояние. Ты уже не кричишь, только сдавленно стонешь в мокрую от слез подушку. Пока довольно…
Там, под холодным лезвием ножа ты правда помнишь, что я не убью тебя? Правда? А этот животный ужас в глазах – он наигранный? Нет, глаза не врут. Ты и правда смотришь сейчас на своего палача, подаваясь ему навстречу исполосованными плетью бедрами, провоцируешь порезать себя, дышишь глубоко и прерывисто, цепляясь за сознание с отчаянностью загнанного в угол зверька. Слишком много боли, моя маленькая шлюха, я причинил тебе, чтобы ты имела права не бояться… В этом и смысл ведь. Боль, приправленная твоими эмоциями – больше не добровольными, больше не разумными, больше не безопасными… Бьющаяся на шее тонкая голубая жилка под лезвием, проткнуть которую искушение столь велико, что я отбрасываю нож в угол, закрывая тебе разбитые губы поцелуем, а ты кричишь мне в рот сдавленно, пытаясь оттолкнуть, потому что я с силой дернул цепочку на сосках, но действительно воспротивиться сил у тебя уже нет. Дрожишь, выебанная куда только можно и нельзя, оплеванная в крови и сперме, обосанная, избитая, и все равно любящая меня… Видимо, я БДР не преступил, раз это заплаканное существо у моих ног все еще целует мне руки и признает своим Хозяином. Не потому что ее заставляют. Сессия кончится, какой бы долгой она не казалась моей любимой вещице, а после она встанет с колен и шатко пойдет в ванную… а оттуда. А оттуда прочь от меня, соблюдя все формальности, подаст на развод, гордо и жестко посмотрит мне в глаза и уйдет. Навсегда. И дело не в том, что я не смогу ее догнать. Дело в том, что в чертов БДР в моем понимании входит право убивать ее по ее воле. А не против. Я не маньяк. Я ее люблю. Но сегодня она все еще любит меня в ответ, и после всех испытанных этой ночью унижений поднимется моей королевой к своему королю.
По мне так БДР реален только в условиях любви. Когда ты действительно и разумом и сердцем выбрал эту женщину. Когда ты бережешь ее потому, что не можешь без нее жить. Это почти безопасная Тема… Почти. Потому что полностью безопасного СМ не существует. Во всяком случае, я не был его участником ни разу. Убивать с обоюдным удовольствием для убийцы и жертвы…
БДР соблюден, пока ты жива, здорова и счастлива со мной. И мой самый страшный ужас отныне и навсегда - непоправимо навредить тебе, разрушить твою душу...
Рен Инквизитор