Серия рассказов из сборника "Депозит Скупщиков New Life".
________________________________________________________
3. История несчастной любви Хариса Юй.
Автор текста Надежда Сапега.
2012г., редакция: ноябрь, 2021г.
"Все они были несчастны,
потому что ничего не знали друг о друге"
Я Харис Юй – индус пятидесяти пяти лет, человек не молодой, но и не старый, настоящая моя фамилия Харир. С первой женой-индуской я давно развёлся. Любовь свою, Кристи я потерял – мир её праху. Недавно я женился на своей приёмной воспитаннице Кристине Юй, всегда мечтал я о новом имени, всё равно каком, и вот оно у меня есть!
Юй, молоденькая светленькая девушка в очках, она образованна, но не разбирается в людях, её дразнят «училкой». Она единственно близкий мне человек, люблю её как дочь, своих детей у меня нет. Люди посмеиваются надо мной, говорят, воспитал себе жену! Мне всё равно, Юй меня любит, как отца, и уважает, как авторитетного в нашем городке человека; кажется, любить по-иному, она ещё не умеет – милая сиротка, но такая холодная натура. Да и сам я временами холоден, мы как истинные отец и дочь.
История моей жизни – очень грустная трагедия, которая тянулась много лет и всё никак не могла разрешиться. Началось всё на родине в Индии, по законам нашего народа я совсем юным сочетался браком с девушкой по имени Мона. Эти законы я возненавидел, как и свою юную жену. Прожили мы вместе около десяти лет, Мона всё не беременела; я старался, несмотря на свои чувства, жену не обижать, но бездетность нашу считал своим позором, от которого бежал из Индии вместе с виновницей несчастья. Мы поселились в долине Оморья, в городке скупщиков. Городок только зарождался, в долину съезжались разные по национальностям, верованиям и занятиям люди…
Здесь я встретил свою любовь – Кристи! Она была красавицей! Стройной, длинноногой шатенкой с кудрями до бёдер! Она безумно любила своего мужа Кенди Соха, несмотря на то, что тот был грубияном, пьяницей, да ещё и ориентациею потерял... Он унизил Кристи – взял в дом любовника, придурка Камила, этого слизняка! Роман мой с Кристи завязывался долго и мучительно. Года два я наблюдал за семейными перипетиями семьи Сох. Девчонка у них была придурковатая, как папаша, имечко она от него получила при рождении – Конвульсия – тем и славилась! Воспитывали они её втроём, Кристи, Кенди и его любовник.
Кристи очень страдала из-за пристрастий мужа, уходила из дома, ночевала по соседям, возвращалась, снова уходила, а потом бросила его и дочь, убежала к садоводу Джое Кирка и родила тому сына... Как же я был разочарован! Мне казалось, что она давно заметила мои чувства и могла бы прийти ко мне; я ждал от неё такого поступка несмотря на то, что у меня была жена, но Кристи выбрала Джое. Однажды я не выдержал и признался ей в чувствах; она тогда держала на руках своего маленького сынишку Гарика и с безразличием ответила: «Я заметила твои чувства, Харис, но ведь ты женат, а Джое вдовец и он сделал мне предложение».
Вот когда я по-настоящему возненавидел Мону! Я, конечно, сознавал, что жена моя тоже несчастна, но я бесновался и стал унижать её… Она тогда подрабатывала в местной газетёнке, писала опусы об Индии, работа помогала ей сносить мои нападки. Мона терпела всё, жалея нас обоих, ведь и она, и я страстно мечтали о детях, о тихой дружной жизни в кругу ребятни. Я думал, что о чувствах моих к Кристи она не знает, но давно уж ей нашептали об этом...
Я жил с Моной до тех пор, пока в дом наш не явилась Кристи, она сказала мне, что Джое ей надоел, что он слезливый садовод-одиночка и что она с сыном едет на курорт. О дочери своей она никогда не думала... Кристи предложила составить ей компанию, я принял предложение, и если честно, тайком сбежал от жены; побег этот не принёс мне радости, я сделался несчастней, чем был.
На курорте Кристи приглянулся разбитной парень-экскурсовод Коль, который строил глазки всем без разбора, она бросила на меня своего сынишку – тогда я не знал, что он бастард, и что сама она не разведена ещё с Кенди. Несколько дней я нянчился с ребёнком, чувствуя себя последним дураком, пока моя любимая развлекалась с первым-встречным, под конец, нервы мои не выдержали, я взял мальчишку и отвёз обратно в долину, к отцу – я хотел отомстить Кристи за мои многолетние страдания.
Видели бы вы лицо Джое! С каким отвращением он принимал от меня Гарика! Он не проронил ни слова, а бедный мальчонка, чувствуя беду, тихо плакал за мамой... Я вернулся в свой дом, там было пусто, Мона обнаружила, что я в бегах, оставила записку и ушла... Я скулил в одиночестве, как собака, пока снова не появилась Кристи. Из поездки она вернулась к Джое, но тот выгнал её из дома. Странно, что он оставил Гарика у себя, поговаривали, что он сомневался в родстве с мальчиком и был груб с ним несмотря на то, что он трагически потерял свою первую семью: двое его первенцев пропали без вести в долине, а любимая жена погибла беременной третьим ребёнком...
Я тогда принял Кристи, во мне вспыхнула светлая надежда! Я радовался детской радостью и начал обустраивать комнаты для моей красавицы в нашем с Моной доме, совсем забыв про жену! Но радость резко оборвалась – на моём пороге появился Кенди Сох. Его любовник погиб, и он позвал Кристи обратно, воспитывать дочь, та сразу и побежала, ведь она любила его одного. Всё произошло так мгновенно, душа моя стала пуста, я не знал, что делать с этой пустотой...
Мною увлеклась Матрона, жена архитектора и принялась настойчиво ухаживать за «бедным, одиноким Хари». Ломбичи были новенькими в городке, привезли с собой малышку Кати; по прибытии они построили шикарный каменный особняк, после чего разбежались, дочь осталась с отцом. Окружающие недоумевали – почему? Поговаривали, что мужа Матроны охмурила молоденькая Каторинка Дей, и Матрона от него ушла, совсем как Мона от меня, хотя, она не признавалась в этом.
Скупщики удивились ещё и тому, что Кати Ломбич оказалась приёмной дочерью. Как оказалось, брать из приюта детей было особой страстью Матроны, она считала, что так она спасает мир от равнодушия. Она и мне привела уродливого темнокожего мальца Фили и стала уверять, что моя мечта сбылась, что теперь у меня есть сын и что в заботе о нём я забуду свои беды.
Матрона никогда не унывала, она наслаждалась делами рук своих, природой, красотой своего дородного тела! Красота эта была слащавой, на мой вкус, и раздражала меня, но я мирился с ней и впустил Матрону в свою жизнь. Матрона узнала, что у Джое Кирка были дети – двойня Адель и Сойер, которые потерялись. Жена его Каэла, белокурая большеглазая девушка, очень мягкого характера, так оплакивала пропажу детей, что с горя покинула мир, будучи снова беременной, сделав Джое вдовцом. Долгие годы Джое тосковал по жене, мечтал разыскать близнецов... Связь с красавицей Кристи и рождение второго сына не принесли ему радости, Кристи подвела его. Я разделял чувства Джое, он также страстно любил свою погибшую белокурую Каэлу, как и я мою грешную Кристи, которая подвела и меня.
Матрона взялась за поиски пропавших детей и забросила нас с Фили. Мне этот малец был что тот котёнок, я готовил еду, ставил на стол миски, мы молча ели по вечерам, ожидая Матрону, вот и всё. Все знали, что Кристи по-прежнему несчастна с Кенди, она страдала от его безразличия, хотя у них появилось ещё двое ребят: двойня Сара и Бенжамин-Бэн. Сох устраивал бесконечные вечеринки с попойками, однажды ушёл в долгий запой, сердце его не выдержало, и он покинул нашу туманную долину навсегда.
Я увидел Кристи после похорон с безумными глазами бегущую по улице – у меня сердце оборвалась! С младенцами и придурковатой дочерью на руках, она осталась одна в мерзком доме Соха – там всё пропахло развратом. Нянька отказала ей из-за дурной репутации семьи, Кристи не знала, что делать? Я вошёл в этот дом – ощутил сырость, по комнатам гулял сквозняк, стоял детский крик. Старшая дочь Соха, Конвульсия сидела за столом и, нервно болтая ногами, уплетала огромный бутерброд, который сама и смастерила.
Это был очень странный дом! Сох любил природу, свою значимость в ней, он построил это жилище в соответствии с повелениями души. Перед домом был разбит пруд с лягушками, к входной двери нужно было идти по мостику. Каменная прихожая одновременно была и кухней с плитой и парой шкафов. Стены большой гостиной воздвигли вокруг погибшего от молнии дерева, установили огромные окна и разбили цветник. Несмотря на то, что топился камин, было сыро; в зарослях стояло любовное ложе и люльки, кругом валялись поломанные игрушки, только комната Конвульсии была тёплой и по-девичьи уютной, но в оранжево-коричневых тонах.
Я умыл детей, накормил их и уложил спать. Мы немного посидели с Кристи перед камином, она успокоилась, велела мне уйти и больше не приходить. Она сказала в тот вечер, что я всегда нравился ей, но её останавливало то, что я индус. Она аристократка в каком-то там поколении и не хотела давать свою голубую кровь моим потомкам…
Кристи вызвала к себе Коля Фирна, того экскурсовода с курорта, сошлась с ним и забеременела. Беременность стала сводить её сума, она ненавидела плод, который носила в себе, каждодневные истерики подрывали её здоровье, от них она теряла рассудок. По решению городского совета у неё забрали младших детей, а Конвульсия сбежала к жениху Девиду, с которым была обручена с малолетства, но её нашли и тоже отправили в приют. Тогда же я узнал, что от Соха у Кристи был ещё ребёнок, – девочка, которую она бросила в роддоме, утверждая, что та зачата вовсе не от мужа, недавно скончавшегося, а от злого духа. Фирн не регистрировал союз с ней и не являлся опекуном её детей. До того, как они зачали совместного потомка Фирну жилось с ней радостно.
Соседи говорили, что Коль неплохой парень. Он моложе Кристи, но влюблён в неё и жаль его. Парню едва удавалось смягчать ситуацию. Ради спокойствия Кристи он ухаживал за могилами Кенди и Камила, захороненных на заднем дворе, подремонтировал дом, построил теплицу, возился с детьми, но Кристи это не интересовало. В приступах истерии она считала Фирна демоном, правда, когда приходила в себя ластилась к нему. Он уговаривал её ради будущего ребёнка обратиться к врачам, она соглашалась и опять впадала в беспамятство. Я не знал всего этого, я тоже считал Фирна врагом.
Однажды Кристи позвонила мне и молила прийти, ей казалось, что Коль задумал против неё страшное, я помчался к ним. Когда пришёл, увидел, что Кристи с криками вырывается из крепких рук любовника; я не стал разбираться, ударил его кулаком со всего маху и попал в висок, тот скончался на месте – нас с Кристи это отрезвило.
Кристи велела мне оттащить тело в теплицу и устроить так, будто Коль погиб от несчастного случая, я сделал это и ушёл. Меня никто не видел. Некому было заботится и о расследовании его гибели, парня похоронили на заднем дворе, рядом с Камилом и Кенди. Кристи, наконец, приняла меня! Бросив свой дом и Матрону с приёмышем, я поселился у неё, но понял, что это ошибка, Кристи сделалась совершенно сумасшедшей, припадки истерии следовали один за другим. Моя любовь разбилась об это сумасшествие окончательно...
Огораживая рассудок любимой от припадков, как и Фирн, я выполнял все её причуды. Она просила меня признать ещё не родившегося ребёнка Коля своим, настояла на том, чтобы я удочерил приютскую девочку по примеру Матроны, сказала, что это снимет с меня грех убийства. Она обратилась к Матроне и та привела нам ангелочка Юй. Я не думал ни о чём, кроме её спокойствия и делал всё это! Не в силах больше терпеть её сумасшествие я обратился к приятелю Глебу, впервые хоть кто-то выслушал меня и погоревал со мной. Как другу ему я решился доверить свои чувства любви, ненависти и отчаяния, умолчал только о Фирне.
Кристи принесла на свет темноглазую девочку, успела сказать, что даёт ей имя, но я не расслышал, какое, мне показалось, она хочет назвать её Вамп... С тем она и ушла от меня – любовь мою закопали рядом с двумя развратниками и убиенным чужаком. Глеб и Мона помогали с похоронами, оказалось, они жили вместе. От горя я едва понимал, что происходит, возвращаться к Матроне, в свой дом я не хотел, так и сидел в берлоге Соха один... Глеб и Мона говорили между собой о моей несчастной любви и, видя моё состояние, Мона решила на время взять к себе обеих девочек.
Мона упросила рабочих из артели Соха сделать доброе дело для своего бывшего босса, срубить проклятое горелое дерево в его гостиной, убрать парник, засыпать пруд перед домом и огородить могилы покойных хозяев каменным забором – правду про Фирна никто не знал. Комнаты Мона оформила в восточном стиле, думала, память о родине поможет мне хоть немного прийти в себя. Зря она это делала, всё равно жить в чужом доме, рядом с могилами его хозяев и убитым мной парнем я бы не смог, да и наследники этой берлоги – дети Соха, не я. В конце улицы сдавался небольшой магазинчик, Мона советовала продать наш с ней дом и переселиться туда, но я не мог выгнать Матрону и Фили, и оставался в берлоге. Я даже подумал, а не сойтись ли с Моной вновь, но она дала мне развод, вернула девочек и ушла к Глебу.
Дочь убитого мной человека тянула ко мне свои ручки, выпрашивая еды и отцовского тепла, и жизнь моя стала сплошной адской мукой. Меня спрашивали, а не моя ли Вамп дочь? Я пеленал этого смуглого ребёнка, кормил из бутылочки, обливаясь слезами на глазах белокурого ангела приёмыша Юй. Я не мог спокойно смотреть на обеих девочек, во мне вспыхивали истерики, словно я Кристи! Ангелочек Юй двенадцати лет со страхом наблюдала за мной, если бы не Мона и Матрона, являвшиеся ко мне по очереди, чтобы помочь с детьми и по хозяйству, я бы не выдержал такой жизни… А я и не выдержал, рассказал о убийстве Фирна Моне – только ей. Она выслушала, вздохнула и обещала хранить тайну. Исповедь облегчила страдания, я немного пришёл в себя и сказал Матроне, что жить с ней не буду, и что дом мы с Моной продаём...
Однажды вечером Глеб и Мона пришли ко мне и сообщили, что вскоре поженятся, и что могли бы взять на воспитание Вамп, ведь я ей не опекун. У Моны, вероятно, детей уже не будет, а семья без них не семья, Глеб с этим согласен. Я с облегчением отдал им новорожденную, соседи промолчали. Мона добрая женщина, её любили все, не знаю, что она сказала людям, но вопросов о Вамп они мне больше не задавали, даже соболезновали о кончине Кристи.
Вскоре погибла Матрона, мне пришлось взять Филли. Дом я продал, разделил деньги с Моной, внёс что было за магазинчик и переехал туда с приёмышами, думал, они будут мне помощниками; но малец Фил избегал меня, носился где-то по долине целыми днями, только малышка Юй спасала моё сердце от безысходности; воспитывая её, я искупал свой грех, как хотела Кристи. Так я отправил в коллеж по очереди двух приютских детей...
Я поклялся, что больше никогда и никого не полюблю. Кристина Юй мне дочь, не более того, между нами нет близости. Сознавая фиктивность нашего союза, мы ухаживаем друг за другом как родные люди, иногда на чай к нам заходит Филли. Он повзрослел, возмужал и приобрёл небрежный лоск. Кристина говорит, что он считается самым сексуальным парнем в городке.
Мона на свою радость всё же родила Глебу девочку Генриетту, но, устав от горестной жизни в Оморской долине, она решила съездить на родину. Глеб не отпускал ребёнка с ней, он души в дочке не чаял, а Мона и сама решила не брать девочку, сказала, что в маленькой, индийской деревеньке Генриетте не место. Когда Глеб пересказал эти её слова, я подумал, что она не вернётся, Мона и не вернулась...
Вамп осталась у Глеба, для меня, видеть эту девочку – большая мука, она растёт и всё более походит на Фирна. Глебу она не в тягость, он говорит: «Вамп странная, как и её мать, но не выгонять же в приют, не бездомная она, жилище Соха есть у неё и родня, сёстры с братом. Пусть будет Генриетте за старшую сестру».
В магазинчике я постоянно у людей на виду, узнал все их проблемы, меня стали считать самым авторитетным человеком в долине и выбрали на должность мэра. Я сопротивлялся, но народ умолял принять должность. Дело в том, что в Оморье наступило странное безвременье, многие бежали из долины, не ужившись с климатом и тяготами новой жизни, некому было заниматься внутригородскими проблемами. Да ещё это ядовитое растение обнаружилось, Людоедия – народ им травился, некоторые впали в беспамятство, некоторых и похоронили. Не зная моей сути, люди смотрят на мою персону с состраданием и уважением. Мона увезла мою тайну с собой, на родину... Я принял должность и честно работаю на маленькое наше общество: переименовал городок и долину Оморье в New Life, так мне самому легче.
Смотрит на меня с интересом и уважением и подросшая дочь Глеба и Моны, Генриетта, ею любуется весь городок, хотя ей едва тринадцать исполнилось! Глеб имеет образ рокового мужчины, именно это переняла у него дочь, да и смешанная кровь играет в её жилах. Дерзкая девчонка положила на мэра New Life глаз и, клянусь жизнью, она решила увести меня у Юй! Это видят все, даже моя ненаглядная училка, но Юй опускает глаза и молчит, а люди с интересом ждут бойких поступков Генриетты.
Думаю, у неё получится осуществить задуманное – думаю это судьба! Отказаться от чёрных искрящихся глаз, от молодой смуглой шёлковой кожи, как когда-то у Моны, от длинных смоляных кудрей, от ярких её одежд и знакомого запаха восточных благовоний я не смогу. Девчонка не промах, она уже знает, как обольщать. Как-то она явилась на вечеринку к Юй в ярком сари и весь вечер спрашивала меня, не раздражает ли это господина мэра? Конечно, не раздражает, милая моя Генриетта, конечно нет! Я не прочь с ней сойтись, может хоть она, наконец, подарит мне сына?!
— Отец Марк, возможно ли, чтобы я был счастлив на земле после всего, что я пережил и совершил? Я не любил Мону, нас женили насильно ещё детьми. Я сторонился Матроны и Фили, они казались мне совершенно чужими и не стали родными. Я виноват перед Колем – я отнял у него жизнь, но не по злому умыслу, а лишь в страхе за любимую мою Кристи. Виноват ли я перед Юй в том, что, женившись, питаю к ней лишь отеческие чувства? И не нашлёт ли господь беды на Генриетту, если я прикоснусь к дочери друга и бывшей жены, не заставит ли меня страдать ещё сильней?
— Харис, Харис, о чём ты? Господь сам страдал, Он разделяет твою земную скорбь и боль! Ты знаешь ответы на все свои вопросы. Ни перед кем из названных тобою людей, кроме Фирна, ты не виноват, люди сами творят свои беды.
Харис, ты убил человека, пусть даже ненамеренно – это истинно грех. Да, ты защищал свою любовь, но, Харис, ради любви не убивают, ради любви идут на жертвы. Думаю, ты сознаёшь это. Я буду молиться, чтобы ты был оправдан самой Жизнью, чтобы она подарила тебе твоё будущее – сына. Иди с миром, Харис и впредь не придумывай себе врагов.
_________________________________
Архивная справка городка New Life:
Харис Юй, мэр городка New Life, имел единственного потомка от несовершеннолетней Генриетты Гир – незаконнорожденную дочь по имени Зара, которая родилась после его смерти и титулованной «наследницей» Сообщества New Life не считается.
____________________
Продолжение следует