Робер Кампен.Триптих Мероде (1420-1430)или «Благовещение» , ок. 1427, Клойстерс, Нью-Йорк
Алтарь назван по имени своего прежнего бельгийского обладателя графа Карла де Мероде, который стал владельцем этого триптиха, взяв в жены Марию Николеттуд Аренберг в 1848 году. Произведение хранит следы исправлений и добавлений, что до сих пор составляет предмет научных споров.Другая версия центральной панели того же триптиха выставлена в Брюсселе и, возможно, представляет собой оригинал кисти Кампена.
Центральный сектор изображает Благовещение. Архангел Гавриил в белоснежном одеянии священника чудесным образом проник в запертую комнату Марии, чтобы возвестить ей о Непорочном зачатии. Жест архангела сопровождается появлением в луче света миниатюрного младенца Иисуса, который попадет в утробу матери уже сформированным и даже с крестом. Подчеркнуто скромная Мария сидит перед скамьей, а не на ней, наполовину на подставке для ног, наполовину на подушке, лежащей на плитках пола. Полностью поглощенная чтением, она еще не заметила архангела.
На то обстоятельство, что центральная часть и створки были исполнены в разное время, указывает не только отсутствие цельной перспективы и несовпадение двери с проемом за архангелом слева. Для произведений Кампена нарушение пространственной логики является распространенным явлением. Определяющее значение имеет двадцатипятилетняя разница в возрасте между древесиной центральной секции и створок.
Но даже это не говорит однозначно о том, что части триптиха исполнялись в разное время; зато можно с большой долей уверенности утверждать, что в первоначальном виде к центральной секции алтаря створки не планировались, а были добавлены позднее. Хранящееся в Брюсселе произведение было написано на доске того же возраста. Как и в том случае, видимое через окно небо первоначально было золотистого цвета подобно небу на других произведениях Кампена. Только впоследствии на золотом фоне был добавлен облачный небосвод для соответствия небу на створках. На витраже изображено два герба. Мужской принадлежит купцу из Мехелена Имбрехту (Имбрехтсу); у него были родственники в Кёльне, где он торговал шерстью и тканями под фамилией Энгельбрехт (Ингхельбрехт, Ингхельбрехтс).
Само по себе Благовещение является самым ранним в живописи изображением данного сюжета не в часовне, а в домашней обстановке. Предполагается, что это уединенная комната в доме в Назарете. У архангела Гавриила нет ни посоха, ни эмблемы; Святой Дух также отсутствует. Изображенные предметы могут составить целую инвентарную опись обстановки позднеготического дома: скамья с регулируемой спинкой перед очагом с деревянным каминным экраном, многоугольный складной стол с бронзовым подсвечником, флорентийская майоликовая ваза, часослов в обложке, ниша с котелком и вешалкой для полотенец, пестрый пол с глазурованными плитками.
Прозаический, почти сюжетный подход, который придает Деве Марии столь обыденный вид, отражает новый религиозный менталитет. «Новое благочестие» предполагало отождествление зрителя с фигурой святого. Но все же произведение содержит немало загадок для искусствоведов. Ваза с лилиями и котелок (или сосуд для мытья рук) несложно трактовать в качестве символов чистоты Марии, так как они часто встречаются в других произведениях в аналогичном контексте. Фигура архангела, который возвещает о воплощении подобно священнику во время богослужения, также вполне понятна. Сложнее объяснить наличие дымящейся восковой свечи, которая вот-вот погаснет.
Известный момент из видения Святой Бригитты Шведской говорит о том, что земной свет уступит место свету божественному; но эти слова относятся к рождению Христа, а не ко времени его зачатия. Может быть, свеча, зажженная для чтения, гаснет просто-напросто из-за колебаний воздуха, вызванных неожиданным появлением архангела в комнате, на что также указывают переворачивающиеся страницы книги.
Кстати, сама книга лежит на манускрипте. Не является ли это символом прихода Нового Завета на смену Ветхому? Возникает и другой вопрос: являются ли вырезанные в углах скамьи фигуры льва и собаки обычными украшениями или они символизируют стойкость мужа и верность жены, которые в данном контексте ассоциируются также с мистическим браком Марии и Христа.
На витраже изображено два герба. Мужской принадлежит купцу из Мехелена Имбрехту (Имбрехтсу); у него были родственники в Кёльне, где он торговал шерстью и тканями под фамилией Энгельбрехт (Ингхельбрехт, Ингхельбрехтс).
Как и на флемальских створках, здесь способ изображения в большей степени приближен к материализму и демонстрирует внимательное аналитическое наблюдение. Нет причин считать, что над триптихом работало более одного автора.
Пространство заполнено различными объектами, каждый из которых выделен словно подсветкой. Восходящая перспектива, которая кажется подчиненной раскрашенной поверхности, противоречит несколько неуклюжему реализму объектов и анатомии. По сравнению с флемальскими створками, стиль здесь не столь монументален: он менее упорядочен, но более живописен. Черты Марии и ангела мягче, глаза не столь широки, а руки нежнее. Пышные волосы струятся волнами, складки ткани мягко ниспадают.http://www.rodon.org/art-071012102511