«А вы видели птиц?» «Райских или земных?»
«Да любых, в этом проклятом городе?»
«Нет, не помню. Вы лучше спросите других,
Кто не думает вечно о голоде.»
«А такие остались еще разве здесь?
Я считал, что давно все закончились.»
«Ну, конечно же, вон, желчно-алчная смесь,
Те, что в приступе роскоши корчились.»
«Вы считаете эти услышат скворца?
Их порадует трель соловьиная?
Разомлеют заплывшие жиром сердца?
Все поймет эта масть кобелиная?»
«Вы об этом, простите, не понял я вас.
Вы про пенье, а я все о голоде.
Птичек нет, пожирают их тихо у нас.
Только перья кружатся на холоде.
Во дворах, посмотрите, съедают скворцов.
Вечерами холодными зимними.
А у этих, в тени их роскошных дворцов
Лебедей доедают с павлинами.
Так что птичек, увы, не найти вам теперь.
Здесь остались лишь Сирен и Синяя.
С первой легче, поверти, уйти от потерь,
Что дарила вторая счастливая.»