Игорь просыпался неохотно. Предчувствие уже несколько последних минут терпеливо щекотавшее ему пятки и гнавшее прочь сон, было откровенно не из разряда приятных. Материализация оного покоилась на дне емкости для жидких сфер и не подавало абсолютно ни каких признаков жизни. Яркий свет, уже порядком успевшего набрать высоту светила, не оставлял ни каких шансов на счастливое разрешение ситуации.
- Так, - Игорь стал неторопливо суммировать последствия бессрочной кончины будильника. - На контрольную по сопромату я опоздал, что неминуемо (увы) явит праведный гнев со стороны зав. кафедрой, мудрейшего и справедливейшего, великого и ужасного Федора Максимильяновича и соответственно отсутствие его причудливого автографа в зачетке вашего покорного слуги. GAME OVER. GOOD BYE, MY LOVE, GOOD BYE. Это я про стипендию. Она у нас накрывается медным тазом. Игорь покосился на несостоявшийся резонатор – желтый эмалированный таз и очень ярко представил себе эту финальную сцену - подпрыгивающий, вращающийся в замедленной съемке тяжелый медный таз и в панике мечущийся таракан, нет тараканиха по имени Стипендия с растрепанной прической и не расчесанными усами, в короткой белой юбке, в лакированных туфлях со сломанными каблуками.
Липкая, как двухсторонний скотч апатия вдруг овладела всем семидесятипятикилограммовым игоревым существом. Не хотелось даже того чего хотелось всегда и везде и, причем по возможности одновременно: пива, пельменей, друга Сереги, заводных девчонок, насквозь никелированного Харлея Дэвидсона, безлимитного интернета, чемпионства «Спартака» и каникул на Гоа, а так же еще многих итогдалешных, итомуподобнейших вещей, людей и обстоятельств к которым в другом состоянии Игорь проявлял самый горячий интерес.
Так прошло с полчаса и как часто говаривают философски настроенные по утрам грузчики мебели «все проходит». Запах чего-то волшебно вкусного, занесенного в комнату нашего героя вездесущим сквозняком, стукнул молоточком по гонгу, возвещая о начале увлекательнейшего 12 раундового поединка между апатией и аппетитом. И хотя некрасиво бить женщин апатия была нокаутирована уже в третьем и новоявленный чемпион, особо не церемонясь, погнал хозяина прочь из постели на поиски чего-либо съестного. В холодильнике сидел одинокий таракан или тараканиха возможно даже по имени Стипендия, вид у нее был самый растерянный и несчастный. Игорь виновато развел руками и закрыл дверцу.
Оперативно-розыскные мероприятия, произведенные в поисках золота, бриллиантов, кредитных карточек, иностранной валюты и других денежный знаков имеющих хождение на территории Республики Беларусь, не принесли положительного результата. Зато в совмещенном санузле было обнаружено нечто, что при определенном везении, настойчивости и сноровке можно было обменять на те самые казначейские билеты национального банка либо непосредственно на пищевые продукты – 29 пустых бутылок из под пива и 14 из под водки. Игорь с осторожностью сапера и тщательностью банковского работника перемыл бутылки. Содрал с водочных жестяные кольца и зная вздорный, избалованный характер работников стеклоприемной отрасли на всякий случай соскоблил марочные этикетки. Потенциальная пачка пельменей, полторашка «Аливарии» и пачка «Короны» были сложены в красную спортивную сумку, с надписью «Адидас», и обнадеживающе позвякивая на плече Игоря, начали свой непростой путь к складу готовой продукции.
А путь действительно был нелегок. В первом же, по маршруту, пункте приема отсутствовала тара, во втором приемщик, в третьем наличка, в четвертом возможно была и тара и наличка и даже, чем черт не шутит, – приемщик неподалеку, в чем собственно и утверждало ободряющее «скоро буду». Причем твердость почерка и решительность линии отрыва куска картона от материнского упаковочного ящика недвусмысленно указывали на то, что автор сего произведения не привык бросать слова на ветер. Тем не менее, двухчасовое ожидание в очереди себе подобных подтвердили самые худшие опасения Игоря. С автором мужественного почерка, вероятно, случилась беда – подлая засада мстительных сдатчиков молочных бутылок, утробный рокот крупнокалиберного пулемета, неравный бой, последняя граната… Игорь со вздохом вскинул опостылевшую уже сумку на плечо и обречено поплелся к ближайшей остановке общественного транспорта. Остановка была пуста, видимо автобус ушел совсем недавно. Он поставил сумку на землю и стал неторопливо изучать содержание объявлений, цвета зрелой осени, на дощатом стенде в надежде найти, что-либо проливающее свет на судьбу отважного стеклоприемщика (например, надпись в левом нижнем углу знакомым, но уже неровным почерком «Пункт приема стеклотары временно переносится в городскую клиническую больницу №9 палата № 305. Ваш навеки»). Однако нигде, не обнаружив следов крови, Игорь совсем заскучал, перечитывая всякую совсем не героическую дребедень про продажу дойной козы, безболезненное похудание, покупку гаража, снятие порчи… и тут появилась Она.
Она не любила общественный транспорт. Хотя, что, значит, не любила, она просто от него отвыкла, как отвыкают от ставших уже ненужными, вещей. Но сегодня с утра всё пошло наперекосяк. Сначала этот чёртов замок, она ни как не могла пересечь порог собственной квартиры. Вот бред-то. Хитроумный немецкий дверной замок, безупречно откликавшийся, три года с момента установки, на нажатие клавиши, в это утро сошёл с ума, не желая реагировать ни на длительные, ни короткие, ни на частые нажатия злосчастной клавиши. Впрочем он так же реагировал (вернее с точностью до наоборот) и на ласковые уговоры, с подробнейшим изложением причин по которым ей сегодня ни как нельзя опаздывать на работу, в свой первый трудовой день. Непосредственный переход от угроз к применению холодного оружия тоже не имел должного успеха. Внушительный по виду и массе молоток нанёс иноземцу лишь чисто внешние повреждения. После двухчасового поединка человека и механизма, видимо ужаснувшись свирепости хозяйки, за своего электронного собрата вступился и сотовый телефон последней модели, прервавший в самом начале нелёгкий объяснительный разговор с управляющим банка. Коммерческого банка, куда её с таким трудом, не смотря на своё положение, устроил любимый папаша. Но и это было, как оказалось только начало. Когда, спустя почти четыре часа, её всё же высвободил сосед по лестничной площадке, получивший мандат на полную свободу в своей разрушительно-освободительной миссии, её ждал очередной сюрприз в виде четырех (!) спущенных колёс своей обожаемой «ляльки» - «Ауди-А3». Это было уже 22. Перебор. Явный перебор. Инга сдалась. Она, понурив голову, покорно поплелась к автобусной остановке, моля только о двух вещах. Чтобы сюрпризы на сегодня кончились, и чтобы только Вадим был дома. Только бы был дома. Уткнуться ему в плечо и заплакать, ничего не объясняя. Он поймет. Наверное, поймет. Должен понять, что она просто маленькая глупая девочка, ждущая любви и нежности. Что ничего ей больше не нужно. Что всё это чепуха и суета: шикарная квартира в центре, престижная работа, красивая машина, все эти дорогие тряпки, тусовки, клубы, что…
На остановке стоял парень. Красивый парень с лёгкой грустинкой в глазах. Увидев, её он почему-то смутился. Подошёл к большой красной спортивной сумке. Хотел, видимо её поднять и переставить, но в последний момент передумал. Снова подошёл к доске объявлений и стал, что-то там читать. Хотя ничего он там не читал, только делал вид.
Да она была красива, элегантна и, кажется грустна. Белый брючный костюм, туфли на высоком каблуке. По-детски вздёрнутый курносый нос, голубые глаза. Глаза в которых хотелось утонуть. Глаза, в уголках которых плясали румбу весёленькие чёртики. Ямочки на щеках… Не то. Не то. Не то. Причём тут ямочки, чёртики. Просто это была ОНА, с большой буквы.
Автобуса не было минут 30. Они стояли на остановке вдвоём, больше на остановке никого не было. Он было уже решился подойти к ней, произнеся первую пришедшую в голову глупость, но именно в этот момент она вытащила из маленькой элегантной сумочки красивый телефончик и стала набирать чей-то номер. Он увидел её руки. На каждом пальчике что-то сверкало, искрилось, что-то красивое, изысканное и вероятно очень дорогое. Он сделал шаг назад и наткнулся на свою сумку. Зазвенели потревоженные бутылки. Нет, нет, не зазвенели, загрохотали артиллерийской канонадой на всю улицу, район, город. Он опустил глаза и уже не поднимал, их с заплеванной поверхности асфальта.
Они услышали звук тормозящей машины. Странно, но это кажется была первая машина проехавшая по улице за эти последние полчаса. Это было такси, водитель услужливо приоткрыл переднею дверцу. Девушка сделала два шага вперед и остановилась скованная какой-то необъяснимой нерешительностью.
Такси рвануло с места, как заправский спринтер. Инга рассеяно слушала щебетание словоохотливого таксиста о какой-то невероятной аварии, произошедшей в пятистах метрах перед остановкой. Впереди тоже была авария. Поперёк улицы, перекрывая её на всю ширину, стоял здоровущий лесовоз. Что там произошло, было абсолютно не понятно. Перед странным, неизвестно какой силой, заброшенным сюда лесовозом, стояла толпа зевак. Важно хаживали туда- сюда милиционеры с длиной жестяной рулеткой. Перемигивались красными и синими огнями служебные машины с большими буквами ГАИ на дверцах. «Во, блин и здесь тоже самое, - не столько зло, сколько удивлёно выругался водитель. – Придется обратно, тем же путём - дворами». Машина развернулась и поехала обратно к остановке автобуса. Девушка вдруг непонятно от чего рассмеялась и сказала: «Давайте заберём того парня на остановке». Таксист смирено пожал плечами. Автомобиль, пользуясь пустотой дороги выехав на встречную полосу, лихо затормозил. Водитель, опустив боковое стекло, весело крикнул парню: «Садись служивый, прокачу». Парень, не отрывая взгляда от девушки, медленно покачал головой, вскинув позвякивающую сумку на плечо, решительно произнёс: «Спасибо, мы своими». И быстро пошёл прочь от остановки, будто убегая от чего-то.
- «Идиот»,- пальцы торопливо забегали по клавишам причудливой формы клавиатуры. Через секунду на экране центрального монитора высветилась предупреждающая надпись неестественно яркого цвета «Прямое воздействие на психику и поступки людей запрещено». По периметру экрана центрального монитора располагались ряды других мониторов меньшего размера. На одном из них высвечивалось изображение городского квартала с автобусной остановкой. На соседнем тяжёлый лесовоз поперёк улицы. Ещё одна авария. Элегантная красная «Ауди» со спущенными колёсами. Вынесенная, вместе с петлями, дверь с цифрами 26. Будильник на дне жёлтого таза. Ещё три похожие картинки каких-то подсобных помещений со множеством ящиков. Мужчина на кровати с загипсованной ногой. Удаляющееся такси. Медленно плывущая Земля в тёмном колодце космоса.
- «Идиоты, идиоты. Вы же созданы друг для друга. Вы понимаете, чёрт возьми, СОЗДАНЫ. Вы же можете улучшить этот, всеми проклятый, мир. Это же счастье. Счастье, о котором вы молите на каждом углу. Что же вы делаете, что же вы себе там напридумывали», - Бог замолчал, как-то обречено-устало вздохнул, закрыл глаза и отодвинувшись от пульта и достал из золотистого портсигара светло-коричневую сигарету…
Свет в зале померк, мониторы отключились. И только уголек сигареты, еще как-то пытался, бороться с охватившей мир мглой. Словно еще живой свет, уже погасшей звезды…
10.05.2003.