Неказистый кирпичный дом с зарешёченными окнами и глухими металлическими воротами неподалеку от православного собора принадлежит милицейскому ведомству. Мало кто в городе знает, что это приёмник-распределитель беспризорных детей. В основном сюда попадают ребята, у которых мамы и папы лишены родительских прав.
Охраняет вход иссиня-чёрная неприступная овчарка, на устрашающий лай которой выходит из дому и гремит засовом калитки милицейский старшина. Изучив удостоверение, он любезно пропускает меня внутрь казённого дома. Это молодой еще человек с недоумённым, но дружелюбным выражением лица.
Несмотря на воскресенье, воспитанники в доме есть, их трое, все мальчишки, причём парятся они здесь, почитай, уже четвертую неделю.
Мы поднимаемся на второй этаж (первый занимают кухня, столовая и кабинеты инспекторов, тринадцать взрослых работают в приюте), входим в просторную комнату, напоминающую школьный класс. Из мебели здесь только ряд столов со стульями да книжный шкаф. Из разных углов комнаты взирают на меня трое пацанов, очень разных по внешнему виду, но с одинаково удивлёнными и растерянными глазами: мол, кого это еще принесло?..
Знакомимся и садимся кружком за маленький стол, старшина деликатно удаляется, а мальчишки с любопытством разглядывают мое редакционное удостоверение. Потом они еще не раз переспросят у меня название газеты, стараясь запомнить. Ребятам одиннадцать, пятнадцать и шестнадцать лет. И чтение газет - не в круге их интересов, другое дело – телевизор или видик. Здесь, в приёмнике, они уже вдоль и поперёк пересмотрели все одиннадцать имеющихся кассет, а сердобольные милиционеры даже ужастики по телику смотреть не запрещают. Видимо, и самим интересно...
Из книжек в шкафу в основном учебники. Когда ребят набирается побольше, с ними занимаются учителя. На стене этой большой неуютной комнаты висит распорядок дня: когда спать, когда гулять. Но на прогулки, по словам мальчишек, их не выводят - из боязни, что дадут дёру. Такие случаи здесь бывали, правда, беглецов догоняли и водворяли на место. Кормят три раза в день, и для них, уже всякого повидавших на своём коротком веку, это едва ли не самое большое здесь удовольствие и благо.
- Что вам сегодня давали на обед?
Вспоминают, прищурясь:
- Суп, блины из тёртой картошки...
- Драники?
- Ага.
- С мясом?
- Не-а... И компота не было...
Вот те на! И тут умудряются этих бедолаг обделить...
Старшина, услышав наш невесёлый диалог, пытается спасти ситуацию:
- Это ж вы сами поторопились уйти! Я еще спросил: «Всё?» Вы говорите: «Всё». Ничего, вечером выпьете свой компот.
Сурово. У меня не было ни намерений, ни полномочий проверять кастрюли и калькуляции этого сиротского дома, но неужели не полагается беспризорной детворе осьмушка мяса на воскресный обед?! Что-то не верится!
Максимум месяц содержат ребят в приёмнике, а потом распределяют в интернаты или детские дома, но туда еще надо получить путёвку в комиссии по делам несовершеннолетних. И мальчишкам остаётся только гадать, куда же их повезут - в Ошмяны, Сморгонь, Мосты? А, может быть, в Баку?..
Низами
Так зовут старшего из ребят. Как и знаменитого азербайджанского поэта древности. Мальчик об этом знает. Красивый, с выразительными чертами лица и копной густых чёрных волос. Он первым рассказывает о себе.
Жил с родителями в Баку, а потом те со старшими братом и сестрой уехали на заработки в Польшу, оставив Низами у дяди в деревне. Когда дядя умер, азербайджанские родственники посадили мальчика на поезд и отправили на Украину к другу отца, который обещал отвезти паренька к родителям.Задержали их уже на польской территории. Оказалось, «добрый» дядя вместе с приятелем перевел мальчика через границу тайными тропами. И вообще дело это довольно тёмное, потому что о родителях Низами пока ни слуху, ни духу. В Польше они, по словам подростка, скорее всего не зарегистрированы, а промышляют тем, что торгуют сигаретами. Сделала гродненская милиция и запрос в Баку, ответа пока нет. Низами говорит, что в Польше с вокзала успел позвонить отцу, тот отправился сына встречать, да не успел...
Прежде чем попасть в гродненский приёмник, Низами неделю хлебал щи в колонии.
Алёша
Ему пятнадцать, но этого не скажешь, поначалу я думала, что Лёша в этой компании самый младший. Щупленький, маленький, бледный, слова лишнего не обронит. Известно, что в семьях, где часто скандалят, дети плохо растут. Лёшины мама и папа лишены родительских прав, оба. Какие уж тут условия для роста...
- Где они работают, Алёша?
- Папка на тракторе, а мама не работает.
- Они что, выпивали?.. - Поверьте, очень трудно задавать такой вопрос. Но отвечать на него - и подавно...
- Да нет... Папка только... - мнётся мальчик.
У него есть старшие брат и сестра, уже взрослые люди. У сестры своя семья, двое малых детей. Но уютного и спокойного уголка для Лёши не нашлось ни в её доме, ни в доме родителей.
Роман
Вот уж кто не пропадёт, окажись хоть на необитаемом острове! У бритоголового, непоседливого, плотно сбитого мальчугана готов ответ на любой вопрос. В драках и потасовках, которые он сам же здесь затевает, ему нет равных. Шесть лет назад Романа бросила мама, её тогда тоже лишили родительских прав. Пятилетнего мальчика увезли из Гродно к бабушке в Оршу. Там он пошёл в школу, учился на четыре и пять, но прогуливал страшно.
- Сорок пять прогулов за год! - бахвалится Ромка своими рекордами.
Видно, и бабушке доставалось по первое число. Короче, нервы её иссякли, и шестидесятилетняя женщина (Роман утверждает, что бабушка выглядит на сорок - и всё-то он знает!) привезла внука назад в Гродно. Накануне она звонила дочери, жаловалась на разбойника, спрашивала, что делать... Так никому не нужный одиннадцатилетний мальчик оказался в приёмнике.
О маме он рассказывает спокойно, ничуть не волнуясь: зовут её Оксана, живёт со вторым мужем, торгует на рынке. А папу своего Ромка ни разу не видел, только на фотографии...
- Мама приходила сюда?
- Нет...
ххх
Знаю историю пострашней. Она произошла уже давно, в 1980-е годы. Тогда одна молодая мамаша ради своего нового ухажёра, утехам с которым мешала её пятилетняя дочка, накормила малютку ртутью и еще живой прикопала в лесу, забросав сверху ветками детское тельце. Девочку нашли уже бездыханной.
Так что детям, ставшим обузой в семье и попавшим в приют, считай, крупно повезло - из двух возможных зол им досталось меньшее.
В приёмнике у Ромки нет возможности курить, к чему он давно пристрастился, зато теперь, радостно сообщает пацанёнок, он вырос на четыре сантиметра! Вот что значит вовремя завязать...
При всей серьёзности, рассудительности и браваде мальчишек, о которых я рассказала, вынужденных самостоятельно себя защищать и уже умеющих делать это, они так до конца и не осознают ужаса своей брошенности родными людьми. Возможно, это осознание придет с годами, когда они сами станут родителями и, дай-то бог, не поступят столь же жестоко со своими детьми.