из цикла "Это было недавно"
- Я стариков не обожаю. Отца люблю, конечно, а так, нет. Не за что их любить, по большому счёту, - Володя затянулся с содроганием, так что покрупнел как будто на глазах, - батя у меня - голова, даром что хохол. Присказка у него есть!
- Ну! - говорю я без интереса.
- Он про таких умников, как ты, говорит: "сю, долбаную интелихенцию вишать надо!" - и Володя радостно засмеялся. Показалось мне даже, что он с батей отчасти солидарен в отношении меня.
Я эту присказку уже где-то слышал и не обиделся, понятно, на придурка - друг всё-таки и спец известный. А ведь простым геологом начинал. Исходил за десяток лет всю Россию. И не без толку. Даже награда есть, "Орден Почёта". Но что он к старикам прицепился? - не люблю, когда вот так обижают людей зазря. Поэтому я сказал ему коротенько, что он есть дурак на букву "м", как Шукшин говаривал. Я не думал, что он это как-то неправильно воспримет, а он засопел, затянулся еще разок и недовольно говорит:
- А вот я тебе расскажу два случая и ведь прямо подряд, считай, случились, ты не перебивай только, а то с тобой говорить неприятно. Ты ведь помнишь, что я на недельку недавно на полтавщину сгонял. Родителям настроение поднять. Два чемодана вкуснятины разной притащил от них, колбаса домашняя, у-у-у...
Так вот, мы с тобой дозу приняли на заводе твоём, да? Твои водители куда-то слиняли и я, как лапоть, пешком пошел вдоль путей железнодорожных к метро. Так ближе, ты сам сказал. А дождик накрапывает прилично, поэтому никого нет, даже алкашей в кустах, никого. Я без зонтика, продвигаюсь шустро и все больше под деревьями. Тропинка, ты знаешь, высоко по насыпи, рельсов за кустами почти не видно, а впереди у меня, вдалеке, странная чёрная фигура под чёрным зонтом застыла. Приближаюсь. Вижу - старикашка. Нос крючком. Стоит, как каменный, не шелохнётся, и смотрит на другую сторону через полотно. Шея аж вытянулась, как у гуся. Чего он там видит, я разглядеть не могу, кусты мешают. А любопытно. Подхожу, смотрю и вижу, наконец, что это он там фотографирует на другой стороне полотна.
Так вот, как раз напротив старикашки происходит трогательная сцена. Пьяный мужичонка, по пьяной же бабе ползает, видно, что очень хочет её полюбить, да только штаны снять забыл. А подсказать некому. А девица то голая, раскинулась как надо. Эх, на зелёной-то травке. И, думаю, что могучая, когда трезвая. И дождь их поливает, но любовь сильней. Сцена эта не пять минут продолжается и ясно, что окончание её не скоро. Прошел я сзади старика, тот даже не шелохнулся, глазами так и впился в бедолаг, слюни глотает. И смешно, и противно, плюнуть хочется. Ну, бедолаги, ладно, тут понятно, с кем не бывает. А этот-то гад каков? А ты говоришь - стариков любить.
А не слишком ты переживаешь за того мужичонку, хотел спросить я друга, но он догадался и жестом сказал мне: погоди. Пыхнул сигаретой и довольно улыбнулся:
- А, пожалуй, я тебе этого старика подарю, больно уж он колоритный. Ты ведь художник у нас великий, рисуй на здоровья, а если что - я тебе подскажу. Мне, ты знаешь, этот чёрный маньяк ещё не раз приснится.
- Приснится то тебе не маньяк, - начал было я, но Володя грозно крикнул:
- Не перебивай! - и, секунду подумав, продолжил:
- Вот, слушай следующий случай. Когда я уже от пращуров возвращался. В поезде. Купе. Рекогносцировка такая: внизу старик со старухой, "интелихенты", вроде тебя, а на верхних полках - я и девчушка, студентка, пединститут заканчивает. Зовут Инна, кажется. Мы с ней поговорили и друг другу показались. Ну, когда ночь настала, я к ней на полку перемахнул и мы, как полагается, занялись любовью. Хотя тесновато, особенно с моими габаритами, поэтому подзатянули маленько.
Вдруг, я испугался даже, в темноте, снизу от меня лысая голова чья-то
м-е-е-дленно так поднимается, поворачивается и на меня широко открытыми глазами без бровей смотрит, как приведение. Меня чуть кондратий не хватил, честно, хорошо, что быстро сообразил, что это старикашкина голова. Мне тут было самое главное, чтобы моя дама это чудо не увидела, а то могли бы быть неприятности, ты знаешь ведь, какой коллапс от испуга может случиться. Поэтому я, молча, своей правой рукой так м-е-е-дленно эту голову обратно вниз переместил.
Тут Володя продемонстрировал, как это происходило в натуре и, растопырев пальцы на правой лапе, начал давить кого-то между своих ног со страшным выражением лица, продолжая повествование: - Однако, настроение уже не то! А девице-то как раз приспичило и я, честно говоря, ненадолго приуныл.
Володино лицо приняло мечтательное выражение но скоро помрачнело:
- Ладно. Исправляюсь понемногу. Тут вижу, справа от меня этот баклажан опять вылезает, опять м-е-е-дленно, но теперь нацепил уже стариковские очки, знаешь такие очки, в пол-головы! Жуть! Я хотел ударить его кулаком по репе, но стерпел, а то бы мог убить! Ну, ты меня понимаешь. И вот я, вместо удовольствия, опять-таки м-е-е-дленно вниз, вниз, поглубже, и повернул её немножко вокруг оси!
Володя опять начал тискать своей медвежьей клешнёй несчастную голову, при этом он немного подрыкивал. Мне стало не по себе, представил как любознательный старик мучился. Володя ему голову мог легко открутить, как попугаю какому-нибудь.
Но за кино полагается платить, а за такое - тем более.
- Испортил он мне весь ужин,- заключил Володя,- и я по-твоему, должен на руках его носить. Неприличный старик нынче пошёл, вот что я тебе скажу.
- Вот этого, второго, ты мне не дари!- поторопился сказать я.
Рассказ Володи впечатлил меня гоголевской достоверностью. Возразить что-либо было трудно и я по-философски ушёл в сторонку:
- Тебя понять очень даже можно, - сказал я, обнимая друга за плечи,- но ты хотя бы помни, что нам с тобой, бог даст, тоже придётся побыть старичками. И мы, пожалуй, скажем ему за это спасибо.
* * *