Вообще-то – не совсем так. Днем мы, дети, были одни, а на ночь к нам приходила бабушка Лена, родная сестра нашего дедушки. Поскольку бабушки и дедушки, как нам казалось – это персонажи далёкого-далёкого прошлого, то бабушка Лена - это что-то из позабытой всеми жизни, которая была давным – давно.
Родители уехали на покос, на смолокурку. Туда на лето уехали дедушка с бабушкой, т.к. скорой помощи, где дедушка работал конюхом, выделили машину, и деда сократили. Оказывается, с этим словом мы были знакомы с тех времён, когда я закончила первый класс.
Родиной наших бабушки и деда была Вятка. Вятских было много в нашем городке. У них был особенный говор и их узнавали сразу по типичному говорку. А уж если бабушка Лена что-то рассказывала из своей молодой жизни, - то это было так интересно и на таком необычном, но понятном языке, что я заслушивалась. Вот и в тот вечер, бабушка Лена пришла к нам вечером, подоила корову и мы стали укладываться спать в бабушкиной половине дома.
В своей половине мы со Светой помыли пол перед возвращением родителей с покоса, и не хотели там наводить беспорядок - хотелось, чтобы мама нас похвалила, что всё у нас хорошо, и что мы справились с трудной задачей.
А задача заключалась в том, что надо было отправить младших детей в садик (и не забыть их забрать до шести вечера), сварить завтрак, обед и ужин, каждый день прибирать дома, мыть посуду, следить за цыплятами и курицами, рвать траву для коровы Зорьки в лесу, да еще поливать огурцы, а то не вырастут. А у Светы была еще одна обязанность – покупать в магазине хлеб, стоять в очередях. Родители оставили ей деньги, и она, довольная, что ей это доверили, делала с ними, что хотела. А хотела она всегда одного - каждый день ходить в кино. Правда она совмещала это с походами по магазинам. Иногда она покупала мне мороженое. Еще она топила дровами печь, готовила на кухне, а я была у неё на побегушках. Рвала траву в огороде для борща или супа со щавлем, мыла картошку.
Всякую работу я старалась делать с какой-нибудь выдумкой: в огороде выбирала самую красивую травку, а Света потом поругивала меня, что я не то принесла и что трава морковки в суп не годится, а вот свекольная - это да! Годится! А цветочки от картошки вообще рвать нельзя, а то клубней не будет. Зато горошек - можно, только не много, а то весь можно оборвать!
Когда все расходились по своим делам – я начинала мыть посуду. В нашем городке есть лесокомбинат, поэтому каждое лето привозили для печки досочки. Это обструганные дощечки - отходы от производства. Но они такие желтенькие и чистенькие, что мы играли с ними, строили домики, использовали в качестве подставок под горячее и рисовали на них, а мальчишки, когда подросли, выпиливали из них пистолеты и автоматы. Ножами мастерски орудовали и топориками, если никто из взрослых не видит. Собираются все соседские мальчишки и «производят» оружие. Мусору после них - куча мала!
Но всё это позже, а пока я, чтобы посуду мыть было интересней, складывала её в ведёрко и затаскивала на крышу сарая по лестнице, которая всегда стояла у стены. Там солнце, дощечек много! И горячую воду в бидоне я поднимала на веревке, а холодную, в ведре. Вымытая посуда сохла под солнцем на дощечках, а мне было весело, потому что я что-то воображала себе, придумывая интересные путешествия. На крыше сарая был Город Солнца. Что-то я про такой город слышала.
…
- А давайте рассказывать приметы в природе и в жизни - сказала Света, чтобы мальчики, наши младшие братья, скорее успокоились и заснули. Уложить их – было не просто!
– Если красная корова первая из стада идет – завтра будет солнечный день, рассказала я.
- А если солнце в тучи село – это к дождю – добавил Витя.
- А если, а если… Саша никак не мог вспомнить примету…
И тут бабушка Лена рассказала свою примету, жизненную. Как раз то, что мы любили слушать.
- Жили мы в деревне! Большая деревня, богатая! Народу много, как поедем в село на ярмарку - краше наших девок никого нет! И платки яркие, и сапожки красные, и девки чернобровые, баские! Народ приходит на нашинских полюбоваться.
Тут и мы на женихов поглядывали. Мне приглянулся один парнишка. Только взглядом встретились, а я и обмерла. Летом парни из села к нам в деревню приезжали, хороводы водили за деревней, у реки, на Вятке! А потом мы с ним гуляли до полночи, за что тятенька меня пороть обещался… А маменька-то спрашивала, не собирается ли жених сватов засылать? Дело к осени. Время свадеб. В деревне всё по порядку. Урожай убирают, да за другие дела берутся. Девок и парней обженить. А то ить и до греха недалеко.
Мы со Светой слушаем, а мальчишки уже посапывают, угомонились, набегавшись за день.
- А что бабушка Лена? Примета – то в чём?
- А вот я и насмелилась у женишка своего спросить, пришлёт ли сватов?
- Ждите! Скоро!
Я маменьке сказывала об этом разговоре. А сваты-от не едут. И жених не приходит. Запечалилась я, матери помогаю, молчу. А она давай тесто ставить, чтобы завтра утром хлебы печь. Собрала весь хлеб, какой остался с последней закваски, заставила меня его мелко порезать - и в печь, сушиться.
Только мы управились, … сваты в дом!
Маменька руками всплеснула! Отправила меня огородами, чтоб никто не видел, по соседям бежать, хлеба просить, а то как узнают сваты, что в доме хлеба нет, так как бы не ушли, не солоно хлебавши… Примета в том и заключается, что если стол богато накрыт, то молодым жить богато, а если даже хлеба нет, не дай бог, так и жить бедно, из нужды не выходя! К бедности это…
- И что, вы бедно жили? - Света замерла в ожидании ответа.
- Ох, больно как бедно! Мужа еще в гражданскую убили, а я одна детишек поднимала. Свой-от дом вот впервые построили со старшим сыном Алешей! Слава богу, живым с войны отечественной пришел.
- Да, вот это примета - вздохнула я. Надо чтобы всегда хлеб был. Вечером хоть немного оставлять на утро. Мало ли?
Мальчишки давно спят, а мы разговариваем тихонечко, бабушка Лена уже шепчет что-то невнятное. Устала. Ей вставать рано, с коровой управиться, в стадо её проводить, и домой идти, к своим. Там тоже дети.
Засыпая, слышу гудок паровоза, звуки, доносящиеся со станции, на реке идет работа, в тишине хорошо слышна перекличка тяжёлых барж, гулкие звуки пароходика и тяжелый, завораживающий звук уходящего в Свердловск поезда.
Вдруг к этим убаюкивающим звукам прибавился новый, необычный звук. Он, толчком, заставил меня вслушаться.
- Свет, что это?
- Не пойму, вроде стучит кто-то, в ворота. Слышишь, калитка дергается?
Прислушались. Ничего не понятно. Кто-то за калиткой мается, дергает ворота так, что они потрескивают.
- Наверное, воры. Наша половина закрыта на крючок изнутри? Ты закрыла дверь?
- Да! Я ведь в кухонное окно вылезла!
- Вроде в нашей половине ходят… Нет. Показалось.
Вдруг по стене всего дома пробежал гулкий стук!
- Давай бабу Лену будить!
Но она уже и сама проснулась, прислушивается!
- Господи, спаси и сохрани! Молчите, может посмотрят, что воровать нечего и уйдут…
Грохот по стене усилился, как-будто кто-то чем-то чугунным колотит! И звон какой-то, глухой!
Света не выдерживает: - пойду, посмотрю, кто там.
- Не ходи, а то убьют!
Но Света на цыпочках подходит к окну и тихонько из-за занавески старается рассмотреть, что происходит во дворе. А там - кромешная тьма. А звуки всё громче. Прямо под окном! Вдруг что-то большое и темное отделяется от стены и начинает метаться по двору с диким воем. Не понять, что это! Звуки, как из трубы, То ли лай, то ли вой! Глаза, привыкшие к темноте, начинают различать, что у существа что-то вместо головы, а хвост большой, как у черта на картинке.
И я уже у окна! И бабушка Лена.
- Спаси и сохрани, Господи! – шепчет бабушка!
Существо носится по двору, тыкаясь, то в забор, то в стайку, то в ворота! Уже и куры кричат. И петух, разбуженный до зари, орет невпопад, и корова испуганно мычит.
И тут Света вспоминает, что читала Вия, и что на свету всякие безобразия прекращаются. Не любит эта чертовщина свет. Но до утра далеко. Да ведь электричество есть! Она решительно щелкает выключателем, и свет падает на часть дворика.
И все мы ясно видим большую черную собаку с хвостом и чугуном на голове. Это вовсе не черт, но не лучше! В чертей мы не очень верили, а тут чужая большая собака, сдуревшая от страха!
Витя подошел к окну и сказал, что это собака новых соседей, но она оторвалась и убежала. Часть огромной цепи волочится за нею.
Вот что странно грохотало и билось об чугун. А чугунок с пшенной кашей для цыплят Света поставила остывать на лавочку, возле стены дома. Да еще и шкварки туда выложила из сковороды. Остались после ужина. Видно этот запах и привлек голодную соседскую собаку.
Но что делать дальше? Собака грустно воет под чугуном, прыгает на стену, лает, отчего страх всех нас совсем сковал. И ведь не выйти, на помощь не позвать…
- Таня, лезь в окно, в полисадник, беги к соседям, зови на помощь!
У соседей в окнах темнота. За полночь. Но я, стоя на завалинке, колочу в окно спальни. Дядя Ваня, сонный, открывает окно. А потом мы все вместе бежим к нам, влезаем через окно в полисаднике в смешной последовательности: я, дядя Ваня и тетка Катя.
Когда мама рассказывала эту историю соседке, она всё изменила, но получилось гораздо смешнее. Фамилия новых соседей - Пузырёвы. Мама, как было на её родине, называла их Пузыри.
- … И вот лезут в окно: сам Пузырь, за ним - Пузыриха, а следом - Пузырёнок! ( Это она всё перепутала, лезла-то – я!)
Как дядя Ваня снимал с головы собаки чугун, как ласково уговаривала потерпеть собаку тётя Катя, и как мы наблюдали за всем этим - я упускаю. Только к рассвету мы успокоились.
Баба Лена проспала, и корову не отправили в стадо. Пришлось самим пасти её на ближнем болотце. А к обеду приехали на лошади родители, и были рады, что всё у нас хорошо!
Папа засыпал яму, которую прорыла голодная собака под воротами, а вечером снова уехал на покос. Сено надо ворошить и копнить пока вёдро! А нас папа немного прокатил на телеге, заслужили!