ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
Прошло почти два года с того дня, как Кирилл с дядей и его семьей уехал во Францию. Провожать его не поехали ни отец, ни мать. Последняя сказала: "Лишние проводы - лишние слезы", а Кирилл подумал, какие слезы. Ему даже показалось, что она рада, что он уезжает. Уже в дороге он понял, что в семье дяди ему будет хорошо - никто не ругался, не кричал, и заботились о нем так же, как об Алечке. Ему все нравилось в Бордо, он испугался лишь, когда пришло сообщение о смерти деда, он подумал, что ему будет надо ехать вместе с Глебом и Зизи не захочет оставить его во Франции. Но Глеб успокоил его и поехал один, а вернулся с бабушкой, только она и покойный муж были добры и ласковы к Кириллу. Бабушка рассказала, что уезжали они в дождливую погоду, и Глеб сказал, что это слезы расставания, город прощается с ней. Она же сама плакала, понимая, что уезжает навсегда, что никогда больше не увидит ни Зимнего дворца, ни Казанского собора, ни Петропавловку, не пройдет по Невскому проспекту, не посидит на скамейке Летнего сада, где в молодости встретила свою первую и единственную любовь. Не попадет она никогда в Псков, где остались ее друзья - Розенблюм с Джорджем Форсайтом, не увидит семейства Курочкиных, а ведь в Пскове они прожили с Вадимом долгую и счастливую жизнь. Думала она и о своих детях - Зиночке, Зизи, и о Глебе. Зизи в детстве была милым, шаловливым ребенком, которую они баловали без меры, а Глебушка был не таким, с него спрашивали по полной программе, а потом отдали в кадетский корпус. С возрастом Зинаида стала избалованной, эгоистичной девушкой, а потом и женщиной, оказалось неудачным и ее замужество, а казалось, что там такая страстная любовь. А Глеб, наоборот, был заботливым, внимательным, а еще говорят: "сын - отрезанный ломоть", это явно не про него, а вот к Зиночке подходит как нельзя лучше. Азалия радовалась, что Глебу повезло с женой, поэтому спокойно уезжала во Францию, не беспокоилась она и за Кирилла, считая, что у Глеба ему будет лучше. Дома дочь и зять постоянно выясняют отношения, обвиняя друг друга во всех смертных грехах, не стесняются, порой, и в выражениях. Кирилл как-то спросил у нее, почему мама часто говорит отцу: "Как я устала от твоего сына", на что Азалия попыталась объяснить ему, что дочка ближе к матери, а сын к отцу, но не была уверена, что Кирилла это объяснение удовлетворит. Двенадцать лет - это не мало, и многое можно понять, только если этого хочешь. Кирилл понял давно, лет в пять-шесть, что ни матери, которая велела ему с Маргаритой называть ее Зизи, ни отцу, которого он видел крайне редко и который практически не заходил к ним в детскую, они с сестрой не нужны. Лишь только Маргарите исполнилось восемь лет, ее определили в пансион, а вот почему его никуда не отправили и он учился в гимназии, это была загадка. Хотя он понял: он им мешает, особенно матери.
Дедушка и бабушка не любили приезжать из Пскова, а его даже летом туда не отпускали. Праздник наступал, когда приходил Глеб, но это было крайне редко - он и отец недолюбливали друг друга. Только дядя расспрашивал его об учебе в гимназии, интересовался, какие книжки он читает, чем занимается в свободное от гимназии время. И Кирилл думал: "Был бы он моим папой! Как было бы здорово!" Как же он плакал, когда узнал, что дядя погиб, ближе у него никого не было. Вот тогда из Пскова и приехали бабушка с дедушкой, о чем потом жалели и считали себя виновными в ссорах Зизи с мужем. Но случилось чудо - вернулся Глеб. Правда, у него была сильно покалечена нога и ухудшилось зрение, но он был жив, и это было самым главным. Через какое-то время он уехал во Францию, чтобы жениться на Вере, он был знаком с ней еще в Пскове, бабушка и дедушка были рады, им нравилась Вера. Через некоторое время они приехали в Петербург в гости. Кирилл сравнивал Веру или, как ее стали называть во Франции, Веронику с матерью, и сравнение это было не в пользу последней. Через два года они приехали с дочкой Алечкой, и это было чудесное лето в Павловске. Когда Кирилл смотрел на нее, то думал, на кого она больше похожа - на дядю или Веронику. А потом случилось так, что и Кирилл, и бабушка уехали в Бордо, и дом Ламоля стал их домом. Аля оказалась большая выдумщица, всем в доме она давала имена: Аврора - Ав(Аля , как большинство детей, не выговаривала вначале "Р"), Азалия - Азя, Азечка(той нравилось, это звучало очень ласково), Татьяна - Тата, Филипп - Фил, отца называла - "папулечка", маму - "мамулечка", сократив до "пулечки" и "мулечки", Кирилла неизвестно почему Котя, объяснив, что он добрый, как Котя, Анри - Ан.
Первое время Кирилл боялся, что однажды утром придет письмо от родителей, и его отправят в Петербург. Но шло время, писем не было, и бабушка ему сказала, чтобы он не волновался: "Мы ей не нужны. Она теперь птица вольная". Кирилл не расстроился, не огорчился, а наоборот успокоился. Алечка познакомила его со всеми обитателями дома, с любимым Ко-ко, с маленьким лягушонком Ква, который жил недалеко от бассейна, с золотыми рыбками. Этот зеленоглазый эльфик с густыми, медового цвета, волосами был не по годам шустрый и любознательный, но Кириллу она не надоедала, у нее было много своих дел: то она наблюдала за рыбками или Ква, то помогала Жану Батисту и его сыну Луи - носила в маленьком ведерочке землю и поливала цветы, вместе с Розой делала пирожки, но больше всего она любила с Мишелем обходить дом и следить за порядком. В доме был специальный гимнастический зал, в котором часто занимался Анри, прекрасно выглядевший для своего возраста, и Глеб, делавший специальные упражнения для покалеченной ноги. Глеб учил Алю лазить по шведской стенке и по канату, с удовольствием она стала заниматься и с Котей, даже с большим удовольствием, чем с отцом. Кириллу эти занятия пойдут на пользу, он никогда не отказывался играть с Алей - бросать мячик или кольца. Он полюбил парк-сад, который соединял владения Ламоля и Моро, по дорожкам которого можно было кататься на велосипеде, ему нравилось играть в теннис, плавать в бассейне, играть с Алечкой в прятки, и становилось совсем весело, если к ним присоединялись Татьяна и Вероника. Кирилл сравнивал Алю с Марго - девочка, в отличие от сестры, не была капризной, никогда не жаловалась матери, как Марго, Зизи же защищала и оправдывала дочь.
Прошло дней десять после приезда Глеба с бабушкой, и стало окончательно ясно, что Кирилл остается во Франции. Тогда они вместе с Андрэ отправились в Бордо, чтобы решить вопрос с его учебой. Колледж, в котором будет учиться Кирилл, принадлежал хорошему знакомому Ламоля Валери Крезо, он считался одним из лучших в Бордо. Для удобства договорились, что Кирилл - давний родственник Ламоля, проживавший в России. Обучение во Франции отличалось от российского. За год Кирилл должен был изучить то, что не изучал в гимназии, а потом, после беседы, учить так называемый центральный цикл. Но где - дома или в колледже - должен был решить сам Кирилл. Его несказанно поразило, что дядя и Анри советовались с ним и разговаривали, как с равным, в Петербурге же мать и отец даже спрашивать его ни о чем бы не стали, сказали бы: "мал еще". Он еще до конца не освоился и ему было страшновато, о чем он честно сказал Глебу. Помогать ему стали все. Анри и Филипп занимались с ним французским языком, но тут особых проблем не было, и Кирилл мысленно поблагодарил Анну Леопольдовну, преподававшую французский в гимназии. "Швабра" - так звали ее гимназисты - прекрасно знала свое дело и требовала безукоризненного произношения. Глеб занимался математикой, а Вероника и Татьяна французской историей и литературой, на эти "уроки" иногда приходила Алечка, а потом спрашивала у Коти, что ей было интересно. Кирилл часто думал о том, что ни мать, ни отец никогда с ним не занимались, а помочь - об этом не было и речи, а ведь только Глеб и Ника были ему родные. А уж когда маленькая Алечка обнимала его и говорила:"Котечка, не бойся, все хорошо, я тебе помогу", - то к горлу подступал ком, и он боялся, что не сдержится и заплачет.
За год он отлично освоил программу, прошел собеседование и был зачислен в колледж. Среди новых предметов была химия, которой Кирилл по-настоящему увлекся, часто он ходил в лабораторию Филиппа, чему тот был рад, он рассказал мальчику много интересных вещей, которых не было в учебнике. Дополнительно Филипп посоветовал ему изучать латынь, Кирилл знал, что это "мертвый язык", но совет учел. В колледже был обязателен иностранный язык, и заниматься итальянским с ним стали Ника и Татьяна. Все дни у него были загружены. Кирилл очень старался - во-первых, ему это нравилось, у него оказались способности к языкам, а, во-вторых, вместе с ним стала заниматься четырехлетняя Алечка, которая тоже стала "ученицей" детского сада. Там она занималась пением, рисованием, лепкой. Педагоги говорили, что она удивительно одаренный ребенок. В колледже у Кирилла появились друзья - Пьер и Жерар. Свободное время, которого было не так уж много, они проводили вместе. Чаще всего они приезжали к нему, было где и чем заняться. Труднее всего Кириллу было привыкнуть к французской кухне, хотя сыры, паштеты, пирожки и булочки ему нравились, с удовольствием он ел густой рыбный суп - буйаба и рататуй, а вот к нисуазу - специально приготовленным бобам с анчоусом, помидорами и маслинами - привыкнуть не мог.
Все у Кирилла сейчас было хорошо, он радовался, что обрел настоящую семью, и был счастлив.
КОНЕЦ СОРОК ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЫ.