«…но только если крест на грудь,
То на последний глаз пятак»
До сих пор слабо укладывается в сознании, что эти психоделические цветы русского рока цвели не в солнечной Калифорнии… Не в Ливерпуле, не Москве и не в Питере… В самом что ни на есть Омске, городе мутной энергетики. Ещё совсем недавно. Шедевральные альбомы записывались не на Эбби- роуд, а в Чкаловском посёлке, в небольшой комнатке на первом этаже стандартной панельной «хрущёбы» грязно-желтоватого колера. На улице Петра Осминина-5.
Я не был лично знаком со звездой русского рока Егором Летовым. Но мы земляки, детство прошло в соседних кварталах Чкаловска, пролетарской окраины на востоке Омска. Среди одних и тех же гаражей и помоек. Со звездой рок-н-ролла у меня было и осталось немало общих знакомых… Но вот расслышал я его только через девять лет с момента возникновения Гражданской Обороны. О существовании этой команды был осведомлен аж с 1984 года, в коем она и обозначилась на омском небосклоне. Но проходил мимо. Как то не верилось, что нечто настоящее может получиться у группы чкаловских лабухов-графоманов. И все скребучие общие знакомые гофрировали морду при их упоминании – типа не Колтрейн, сорри… Хоть разумнее было бы сопоставлять с каким-нибудь Сидом Вишесом или Куртом Кобейном. Всю глупость этого вердикта смог оценить лишь поздней осенью 1993. Когда представилась возможность прослушать акустику Летова в достаточном объёме… И вдруг стало ясно, что с тенор-саксофонистами ещё можно конкурировать… А вот Летов останется в одном экземпляре. Случилось вопиющее несоответствие. Между ожиданием и результатом. Как бы вознамерился глотнуть эстетского, средней паршивости, портвейна. Но вштырило как от неразбулыженного спирта «ROYAL».
Обрушение Советского Союза, происходившее в начале 90-х, обозначено именно этой маркой убойного пойла. Обломки империи ещё шевелились, когда по её дорогам потянулись караваны Камазов со штабелями «Рояля» в фурах. Со стороны Польши и Объединённой Германии. Это было лишь одной дополнительной гранью общего тектонического процесса. Те, у кого ещё не выключилось чувство юмора, способны были заценить этикетку - "ROYAL", стало сразу ясно - что же всё таки хлещут европейские монархические династии на протокольных мероприятиях. Именно этот божественный напиток: "... праздник общей беды - гуляй, ведь не ясно, где я, а где ты" Под этот самый ROYAL, не всегда разбавленный, я и познакомился с музыкой Летова. В ней оказался тот же токсичный спирт. С тех пор для меня одно от другого неотдитраемо.
Этот певец с пролетарской окраины удивительным образом соответствовал затасканному определению «Голос эпохи». Человек-вопль на фоне творящейся фантасмагории. Привычный мир обваливался под музыку Летова. Его образы пёрли из всех щелей и из под каждого кирпича. И восходили к небесам дымящимися душистыми клубами неразбадяженной афганской шмали. Прощальным костром догорала эпоха… Ага… Только и оставалось, что наблюдать. За тенью и светом. В последнюю осень.
Идёт Смерть по улице, несёт блины на блюдце
Кому вынется — тому сбудется
Тронет за плечо, поцелует горячо
Полетят копейки из-за пазухи долой….
Задумался как то об том тёплым сентябрьским вечером… Ну чем не бред? Сижу у костра на закате дня. На фоне постиндустриального пейзажа. «Небо цвета мяса, мясо вкуса неба…» Именно эта местность отражена фоном на многочисленных фотосессиях «ГО». Потягиваю портвейн из литровой банки. В весёлой компании бородатых таджикских моджахедов. Обличьем они сошли с карикатуры в газете «Правда» - характерные афганские душманы. В национальных головных уборах и халатах до пяток. Кстати, сама газета «Правда» на прошлой неделе квакнула шиздой, её бренные останки прикупил какой то греческий коммунист-миллиардер. К дереву прислонена пара калашей, моджахеды тут не просто так – они конвойная команда, сопровождающая особо ценный груз.
Сам груз представляет собой стратегический таджикский портвейн, образец которого я в сей момент и дегустирую. Он разлит в межконтинентальные литровые советские банки с жестяными крышками. С дурацкой, криво наклеенной, двухцветной этикеткой. И тем не менее, портвейн то очень даже неплох… Не херня какая-нибудь на основе синтетических токсинов, а из натурального винограда с северных склонов таджикского Памира. Возможно, на атлантическом побережье Пиренейского полуострова это бы вообще за портвейн не проканало, но для Омска – твёрдая четвёрка с плюсом. Груз прибыл сюда на двенадцати седельных тягачах, каждый с длинным прицепом. Деревянные ящики с банками соштабелированы под предел вместимости. В задачу бородатых автоматчиков входит огневое прикрытие ценного портвейна от рекетиров на всём протяжении маршрута от Памира до Омска.
И я сижу с ними, пью охраняемый груз, тут не просто так, а как официальное лицо, «Раис» по-таджикски. С восьми вечера до восьми утра – официально представляю на этой территории в двенадцать гектаров администрацию, которая сюда этих виноторговцев запустила на постой. Периодически подъезжают внедорожники типа «Чероки» с мордатыми коммерсантами и по нескольку десятков ящиков из ближайшего кузова уходит в омскую торговую сеть.
В Таджикистане идёт полномасштабная затяжная война между разными феодальными кланами. Присутствующие у костра, гоняя по кругу косячок, обсуждают события на фронтах и оценивают перспективы. Не по-русски, разумеется, но один моджахед, коему я дал возможность позвонить из конторы по межгороду на родину, переводит основные тезисы. Благодать неописуемая… И портвейн вдохновляющий… Лишь только «Комари у вас тут в Сибир х*йовие шибка…» - как прокомментировал по-русски эту идиллию один из моджахетдинов. Действие происходит на окраине Чкаловска. Егор Летов в своей студии совсем неподалёку отсюда, пишет новый альбом. А я гоняю по мозгам его песни. Под таджикский портвешок. Наблюдаю за гибелью Империи.
Попробуйте сказать, что не обо всём этом написал Летов свою гениальную «Лоботомию»… Песню выносящую мозг тем, что в ней нет Ничего. Ни музыки, ни текста, ни смысла, ни содержания. Лишь голый драйв и сюрреалистический образ. И испепеляющий рефрен про российскую действительность. На все времена -
«Вот такая вот х*йня
Вот такая вот х*йня
Вот такая да вот х*йня
Вот такая да вот х*йня….»
****
Был звонок из Питера от старого френда. Под занавес разговора обмолвился, что пишу про Летова.
- Вот это ты словил тему! Замахнулся… Но я то, в отличие от тебя, знал его лично и очень давно. Между нами говоря – чувачёк то был изрядно ёбнутый. Не вооружённым глазом было заметно. И задолго до того, как его стали лечить от рок-н-ролла на Первой линии*. Это сейчас, с расстояния, понятно, что именно так и выглядит Гений при близком рассмотрении. Воистину - «Лицом к лицу лица не увидать…». Но он цитировал наизусть длинные поэмы раннего Маяковского, Пастернака и всяких прочих Обериутов, которых в советские времена найти и прочитать то было не легко. Мы тусовались по воскресеньям на Толкучке. Рядом с кладбищенским забором, за коим он потом и будет похоронен.
Для всех кто жил в Омске не надо объяснять, что такое Толкучка… Нечто вроде восточного базара. Центр человеческого притяжения на окраине Чкаловского посёлка. А для тех в Омске, кто слышал Рок-н-ролл – это культовое место. Человек пятьдесят там постоянно толклось по воскресениям с виниловыми дисками. Кстати, именно оттуда возник и первый менеджер «Гражданской обороны».
- Но личность это потрясающая… Даже не понять сразу – чем берёт?.. На первый взгляд – мудак-мудаком… А на второй – так ещё и более того. Полное ничтожество… Попробуй его проанализировать по любым профессиональным критериям – от него мокрое место останется. Экзамен по сольфеджио ему устрой… Музыкант он никакой… Поэт и исполнитель – в высшей степени сомнительный… Только вот если в него врубиться…. Часто помимо всякого желания… Неожиданно торкает по куполу всей своей испепеляющей мощностью… Которая совершенно непонятна. Хрен знает – откуда она исходит.
- Химия, сударь… Компоненты взрывной смеси по отдельности могут ничего собой не представлять. Вот только если они случайно соединятся в должных пропорциях
– отскочить не успеете.
- Йесс… Такая детонация… Что остаётся только забить это самое сольфеджио экзаменатору под хвост. За полной ненадобностью. Гений имеет манеру выламываться из рамок в произвольном направлении. Даже и не замечая столь мелких подробностей.
- Ещё бы следовало помянуть нечеловечески сатанинскую энергию… В субтильном очкастом юноше… Коего на вид можно было соплёй перешибить. Вот этак его пёр энергетический поток… Умел он его ловить. Это к вопросу о его исполнительском потенциале.
Здесь невозможно не отметить что и в земном своём существовании герой часто являл собой ходячую иллюстрацию пушкинской мысли о том сколь мал и мерзок может быть поэт в обыденной повседневности. Вот только не вам его судить. Не каждому дано. До такой степени хер забить на общественное мнение. И о себе самом и о добре и зле. Быть, не придуриваясь, дервишем, шаманом, бомжом… Ради возможности сочинять и исполнять свою музыку. Которая, будучи не реализованной, просто взрывает её носителя изнутри. В лохмотья. Выжить в условиях карательной психиатрии. Обрести духовный экспириенс преодоления нейролептиков. Не превратиться в овощ от галоперидола, а только прикинуться растением чтобы вырваться на волю. Уйти в бега из родного зачумлённого Омска. Вдвоём с Янкой, за которой никто не гнался. Ей просто в этой жизни нечего было терять. Путешествовать автостопом по России и Украине, уходя в отрыв от омских чекистов. Ночевать в теплотрассах и питаться чем Бог пошлёт. Ворованными яблоками из крымских садов. Сочиняя песенки и наблюдая Россию с близкого расстояния. Из самой, блять, «гущи народной жизни».
И по большому счёту быть недоумком… Не понимая, что подругу ему Всевышний послал равную по масштабу личности и степени дарования. Только и оставалось потом – убеждать самого себя в длинных мемуарах, что он не при делах… И в убившем её депрессняке почти не замешан. Типа - просто так карта легла, не более того. Шо это было круто – весело сбацать вприсядку отвязный шаманский танец на её похоронах. И поблажить в небеса на тему, что всё равно все сдохнем… И только у некоторых особо избранных это получается сделать по своей воле.
Вопил в небеса он убедительно. Слушая «Сто лет одиночества»… Вершинный альбом… сомнений не оставалось… Что сварганил эту музыку безусловно избранный. И Янку он скоро догонит. Вопрос времени… Может что ещё замутит напоследок. Что-нибудь этакое… «Чтобы было о чём забывать…» Не реально было представить в 1993 году, что умрёт герой Рок-н-Ролла дома на диване. Аж через пятнадцать лет.
О предстоящем выходе этой пластинки узнал из лимоновской газетки. Издание называлось «Лимонка». Интервью Егора впечатляло отвязной наглостью – типа «Уже готов альбом. «Сто лет одиночества». Сижу, собираю в кучу. Это круче всего, что я сделал ранее… Круче всего русского рока… Как, впрочем, и всего остального». Тем большим было потрясение… Когда выяснилось, что он не особо то преувеличил. Слушал этот диск со странным чувством, что читаю предсмертное послание остающимся жить дальше. Что долго вот так балансировать - не получится. Неизбежен отлёт. Вдогонку за Башлачёвым. Или всё таки суждено ёбнуться не за грань, а на край крыши… На карниз. Охренело оглядеться и судорожно отползти на безопасное расстояние. Только не пытаться ещё раз сыграть в эту музыку. Даже вздохнул с облегчением, когда пара последующих опусов оказалась слабыми. Никакими. Автор отполз от края. Я даже потерял его из виду на несколько лет. Слишком уж времена были насыщенные. Часто так случалось, что было не до музыки.
А поток времени дотащил нас всех потихоньку до интернетной эпохи. Заглянув в 2006 году в сеть – обнаружил, что Егор жив, здоров и фейсом округлился. Завёл свой сайт. Рад был за него. Нехай, думаю, поживёт… Мож ещё чё напишет… Пёс с ним, что это будет слабей, чем «Сто лет одиночества». По любому - это будет достойно и интересно. Всё что слабает этот уникальный художник. Непредвиденно доживший до средних лет. Кто ж знал… Что отмерено ему всего то года полтора.
****
Новость о смерти Егора Летова проканала первой строчкой по всем существенным информационным каналам. Омские редакторы путались в словесах и тупили рогом. Им было сложно подобрать определение и сформулировать кто, собственно, умер? Омская знаменитость в официальном Омске не существовала и привычно игнорировалась ещё с советских времён. Парадоксальный факт – в родном городе Егор Летов с «Гражданской обороной» записал большую часть своей музыки, но при этом не дал ни единого концерта. Могу объяснить это положение вещей лишь воспоминаниям музыканта о лечении от Рок-н-ролла в дурдоме и обещанию трагической гибели по сценарию, отработанному храбрыми чекистами ещё с Михоэлсом в Минске. Это гораздо рентабельнее, чем шить дело. Даже некролог в газетке «Омская правда» не понадобится. А оснований не верить им в этом вопросе не было ни малейших. Когда они ставят тебя перед выбором. Открытым текстом. Заткнуться и прикинуться ветошью. Или быть перееханным автомобилем. С замазанными номерами. В зимних омских сумерках.
И это всё на фоне того, что в завершении своей карьеры «Гражданская оборона» стала вполне успешной командой. Группа громко каталась по всему постсоветскому пространству, успешно гастролировала везде, где есть понимающая по-русски публика – в Нью Йорке, Калифорнии, Израиле, Германии, Норвегии. А в Омске существовала лишь в своём автономно-параллельном пространстве, никак не обнаруживая присутствия. Потому обрывочная весть о смерти Егора никак не связывалась с его родным городом.
Лично я эту новость словил из вечерней сводки «Эха Москвы». Пришлось всё бросить и двигать на Левый берег, по месту обитания семьи, где был интернет. В сети узнал много интересного. Резонанс был ощутимый. Выстроились в очередь панихидные комментаторы и резко вырос трафик закачки через трекеры летовских произведений. Все дружно поворотились мордой к берегам Иртыша, когда выяснилось что Егор умер не на гастролях, а дома. Ещё сильнее удивило, что на похороны не придётся ехать через весь город на Чкаловский. Церемония состоится здесь, буквально в ста метрах. На кладбище он отправится из морга Многопрофильной больницы. Ранее приходилось бывать в этом поэтичном заведении. Оно слева в скверике, как раз за окном. До церемонии было более суток – неплохая возможность содрать с сети два последних альбома и поразмышлять в тишине. О бренности земного бытия. И неожиданном пределе. Демонической личности. Которая только вот-вот… Передумала улетать за грань и звать нас за собой в «Непрерывный суицид». О чём и известила в названии предпоследнего опуса – «Долгая счастливая жизнь». Много раз замечал… Что Тот, который там Наверху, регулирует очерёдность… Он чувак ехидный и весьма любит приколоться над любителями обозначать сроки. Вот и Егор угодил под эту Божественную иронию. Но два последних альбома удивили… Их автор явно собирался жить дальше. Куда то растворились надрыв и депрессия. Ветром сдуло весь зюганоидный коммунизм. Только просветление и тихая улыбка… Над всем происходящим вокруг. Какая то нехарактерная для Летова музыка… С разворотом к чему то неизведанному.
Перед церемонией завернул на Левобережный рынок – купить несколько чётных цветков. Но вместо него уткнулся в строительный забор. Базар подвергнулся неожиданной реконструкции. Идти без цветов? И непонятно вообще – сколь уместна эта ботаника на панк-похоронах? Но так тому и быть, вернулся ни с чем. Народу толклось в момент моего прибытия две-три сотни человек. Толпа группировалась в скверике больницы. Между моргом и роддомом. Народ прибывал. Добраться до места было непросто. То и дело кто то бубнил в мобильник: «Вытряхивайся на остановке… Так… Теперь вперёд.. Два раза направо… Поверни башку… Видишь дофуя народу? 3.14-здуй сюда». Есть менты, в количестве не чрезмерном, но присутствие обозначено. Где, пёсвозьми, представители мировой медиасферы? Ага… Есть три машинки на газоне, с репортёрами и тарелкой. Прямая интернеттрансляция, как и было обещано. Шлындают в толпе пара человечиков с серьёзными камерами, тычут её в рожу присутствующим с сакраментальным вопросом: «Шо для вас был Егор Летов?» Аж отодвинулся, чтоб не ткнули.
Тронул за рукав какой то пролетарий предпенсионного возраста:
- Скажите… А чё тут ваще такое происходит? Шо за шухер?
- Похороны тут происходят.
- ??.. Кого похороны?
- Егора Летова.
- А это хто?
- Рок-музыкант. Автор и исполнитель своих песен.
- А-а-а…
Помню, слегка крутил своей головой… Искал своим взглядом московских звёзд… Два дня бубнивших об трагической утрате, нас постигнувшей… Главным образом Эдуарда Лимонова, выдающегося русского писателя и экстравагантного гарлемского минетчика. Не мог же он, падла, не прилететь на похороны своего друга. Как максимум, даже хотел ему выразить сдержанное почтение… Всё таки он был в том году одним из немногих. Кто выходил на площадь. И пёр рогом на власть. На ментовские щиты и резиновые дубины. Вечером 31-го, на Триумфальной в Москве. Кто ж мог знать то? Что падла сможет ещё и не то… Не только не прилететь на похороны друга… Но и самоотверженно подстелиться под Путина. Всего то несколько лет пройдёт…
Но всё шло своим чередом. В толпе появилась акустическая гитара. Несмотря на обычную двадцатиградусную февральскую прохладу. Естественно, начали со «Всё идёт по плану…» И первая песня прошла с неплохим драйвом. Нехило рыкнули – «И вся гР-Рязь превратилась в голый лёд…» И пошло по нарастающей. На аллейке закручивался хоровод-водоворот с ритуальными танцами. Панки… Их было рыл сорок, ортодоксальных... В кожаных куртках, цепях, заклёпках. С волосьями, выстриженными под «ирокез» и раскрашенными в весёлые инфернально-психоделические тона. Они подогрелись водярой, или чем покрепче… Рвали струны на морозе. И сиплым хором орали классический репертуар Егора. «И вся гр-р-рязь превратилась в голый лёд и всё идёт по пл-а-а-а-ну…» С отрешёнными мордами сомнабулично изображали шаманский танец, хаотично жестикулируя конечностями организма в произвольном направлении.
И всё бы ничего… Если бы эта турбулентность раскручивалась не на аллее ведущей в морг. А оттуда периодически выезжали катафалки. Через образовавшийся фестиваль им приходилось пробираться ползком. И вот один из гробовозов всё таки остановился. Не просто так, а после того как один из панков, с петушиным ирокезом на башке, оттарабанил кулаками дробь на его борту. В такт песне.
Дверь распахнулась. Высунулся невысокий мужичок лет под сорок пять. Возможно, в этом катафалке он вёз маму. За его спиной маячили ещё двое, на их физиономиях уверенности не просматривалось – окружающее стадо накочегаренных бабуинов, экипированных в сатанинскую бутафорию, не оставляло и намёка на благоприятный исход конфликта. Мужичок выцепил взглядом в толпе барабанщика и коротко рявкнул:
- Эй!.. Сюда подь!
Но все внезапно сделались увлечены беседой с окружающими. Катафалка как то вообще никто не замечал в упор, не только барабанщик. Мужичок спрыгнул на снег и неторопливой походкой двинулся по короткой траектории к панку-барабанщику. Цепляя окружающих рукавами. Музыка внезапно смолкла и все заткнулись одновременно. От этого тишина в воздухе зависла очень густой концентрации. В ней было нечто ехидно-драматическое. Только снег скрипел под каблуками. п*здюлина панку в зубы прилетела коротко и смачно. С размаху. В тишине на морозе чвакнуло особенно звонко. Без предварительных ласк, толканий и тасканий за лацканы. Барабанщик отлетел на обочину. На какое то мгновение стало жутковато… Сейчас… Как только эхо стихнет… От удара по морде… Всё стадо гимадрилов с воем подлетит на метр в воздух и опрокинет катафалк в сугроб кверху колёсами.
Потом долго удивлялся – с чего это вдруг? Мне примерещилось такое развитие инцидента… В то время когда он был совершенно исчерпан. Мужичок без суеты развернулся, проследовал обратно, вскочил в автобус и он медленно тронулся сквозь толпу панков, увлечённых светской беседой. Мент не успел почесаться в патрульной машине.
Но неприятный осадок от удара в репу барабанщику быстро схлынул и панихида продолжалась. Постепенно в воздухе начал нарастать вопрос – Какого хера? Все толкутся на аллейке в скверике… Между моргом и роддомом… А где, собственно, гроб с покойным? Но потом кто то направил всю толпу в узкий хозяйственный дворик патолого-анатомического отделения. Ранее доводилось уже бывать в этом поэтическом месте. Среди помойных контейнеров и прочего морговского инвентаря. Именно сюда выходило крыльцо ритуально-поминального зала, арендованного для прощания с поэтом. Едва ли это место кто то специально выбирал. Попадание было случайно. Но оно было в масть. Чем то слегка напоминало тот самый Чкаловский посёлок, где прошло детство великого русского рокера. В этом узком дворике околачивался часа полтора. Он с трудом вмещал всех. Успели пройти мимо гроба с виновником церемонии. Даже пару раз. Попытка зависнуть там внутри – пресекалась, только для родственников и vip-персон. Какая то опоздавшая репортёрша даже переспросила – «Чо? И очереди нет? А я ехала, думала что хрен протолкнёшься…» Последними прибыли люди с новосибирского поезда, которым было очень далеко добираться сюда с вокзала. Со второго этажа уставились в окно труженики морга и патологоанатомического отделения. В белых халатах. Шоу… Их тесный дворик никогда не собирал столько аристократически изысканной публики. Хор панков начал сдыхать и уже еле сипел на морозе по третьему кругу один и тот же репертуар.
Высунулся на крыльцо лидер-гитарист Чесноков.
- Александр! Как будут выносить… Может песню дёрнем?! Все вместе хором… Что будем петь?
- Мужыки… Не гоните дурру… Как то не в масть сейчас… Вечером споём.
Когда выносили гроб с Егором, произошло лёгкое атмосферное завихрение. Дунул свежий февральский бриз… На толпу с крыш поволокло поток снега. На головы без шапок. Потом прочитаю в сети – какой в том был высокий поэтический образ… Не знаю, не заметил.
Автобус выруливал из дворика в окружении панков. Все вцепились в него передними конечностями. Будто двигатель катафалка выключен и едет он только за счёт того, что два десятка человек его толкают. Медленно. По той самой аллейке между моргом и роддомом. Когда я на неё вышел – автобус прополз её ещё не до конца. Ещё чуток – он свернёт влево и скроется из виду. В нём ногами вперёд едет человек, который был на три года младше меня. Посетила странная мысль… Он был первый. На кого я смотрел снизу вверх. Все прочие гении, титаны и метеориты на небосклоне современности были старше меня. На крайняк - мои ровесники. От его странных похорон самым ярким бликом и кульминационным моментом останется в сознании звонкий чвак, который огрёб по фейсу охреневший барабанщик. Егор Летов здесь совершенно не при делах, но так уж совпало. Как и многое в жизни странно совпадает, а потом криво срастается.
Размышлял обо всём этом, преодолевая аллейку. А ещё о том, что не будет в Омске больше музыки… Её увозят вон в том автобусе, который сейчас сворачивает налево. На пути замаячил невменяемый организм какого-то панка. Из числа толкавших катафалк. Он стоял в снегу на четырёх конечностях и сотрясался в алкогольных конвульсиях. Надорвался, бедняга… Аж замедлил ход… Замёрзнет мудак… Надо дотащить до ближайшего подъезда. Преодолевая отвращение. Облегчённо выдохнул когда заметил двух его единоверцев, спешивших на помощь павшему товарищу.
Примечания
• Первая Линия - улица в Омске. В городе много улиц с номерными названиями. Как на Васильевском острове – Линии. Но в Омске под «Первой линией» традиционно подразумевается местный дурдом, на ней расположенный. Даже несмотря на то, что его официальный почтовый адрес давно уже другой.
• Спирт "ROYAL" – интересно отметить, что этот божественный напиток материализовался в посёлки элитной загородной недвижимости. Круче получилось только у колумбийского патриота Пабло Эскобара.