Сегодня, конечно, удивить кого-либо историей о том, что некий мужчина проявляет интерес не к какой-то женщине, а опять-таки к мужчине, практически невозможно. Эти истории сегодня обсуждаются буквально на каждом шагу. Другое дело – сорок лет назад (когда я учился в девятом классе, мой папа работал в МВТУ им. Баумана, а мама, как это официально называлось, была домохозяйкой), тогда такие истории были редкостью. Вернее, конечно, они не были такой уж редкостью, но говорили о них гораздо меньше, и уж точно они не были популярной темой для обсуждения. Тем более было удивительно, когда отец за столом, где помимо уже упомянутой мамы сидели еще и мой старший брат, и сестра, поведал нам именно такую историю.
Впрочем, обо всем по порядку. Как я уже сказал, отец был в ту пору немолодым (а если быть точнее, шестидесятилетним) профессором, имел массу забот и хлопот по работе и, честно говоря, хорошим вниманием в организации бытовых вопросов не отличался.
Также надо сказать, что наше здравоохранение в те времена сильно отличалось от нынешнего. Сегодня ведь чаще всего как: вы приходите к врачу, жалуетесь на некоторый симптом, врач проверяет именно тот орган, на который вы указали, заверяет, что пока все не так плохо, как вы думали, и вы счастливый еще не ходите к врачу, пока сомнения вновь не заставят вас переступить порог лечебного заведения.
В ту же пору, о которой пошла речь, все было иначе: в советских организациях периодически проводились так называемые диспансеризации. В определенный день куча сотрудников отправлялась в поликлинику (на это время всех не только отпускали с работы, но и следили, чтобы никто не забыл про мероприятие) и проходила что-то вроде медкомиссии. Надо было посетить всех специалистов, каждый врач должен был заглянуть в свою дырочку, поставить в ведомости свою галочку, и только после этого человек мог ехать на работу и возвращаться к своим прямым обязанностям.
Все это я говорю потому, что наша молодежь в подавляющем большинстве уже не застала тех мероприятий, и для того чтобы вникнуть в суть моего повествования, данный экскурс им просто необходим.
Так вот, нетрудно догадаться, что папина история имела отношение именно к такой диспансеризации.
Не будем описывать визиты ко всем специалистам, скажем лишь, что на каком-то этапе отец зашел в комнату, где делалась электрокардиограмма. Уверен, что с этой процедурой знакомы все читатели. Особенностью того кабинета был потоковый характер обслуживания. В комнате стояло сразу несколько аппаратов, и, соответственно, лежачих мест для снятия кардиограммы тоже было несколько. Человек заходил, вешал пиджак на вешалку, потом проходил до выделенного ему стульчика, снимал галстук, рубашку, майку, снимал ботинки, подтягивал брючины кальсон, если носил таковые, и ложился на простынку, ожидая присосок на грудь и всей известной процедуры. Потом он вставал, надевал все, что было рядом с ним на стульчике, подходил к вешалке, надевал пиджак и переходил в следующий кабинет. Все именно так делал мой папа, видимо, вполне машинально, прокручивая в голове свои производственные и научные проблемы. И вот, погруженный в себя отец, переходя в следующий кабинет, все-таки заметил, что возле него крутится невысокого роста мужчина и ведет себя довольно странно: пытается забежать вперед, столкнуться нос к носу, явно чего-то хочет, мнется и ничего не говорит.
Сначала отец решил, что ему показалось, но мужчина проделал эту процедуру несколько раз, а потом в очереди в кабинет отоларинголога сел нарочно прямо напротив отца, стал сверлить его взглядом и осматривать самым подозрительным образом. Отец невольно тоже стал изучать мужчину: на вид лет шестьдесят, массивная голова с большой лысиной, белая рубашка, подтяжки, пиджак мужчина держал на коленях и периодически носовым платком вытирал лоб.
В конце концов, отец отвернулся, утомившись этим разглядыванием, полез в карман пиджака, достал пузырек с лекарством, повертел его в руках, пытаясь вспомнить, что это за таблетки и когда он должен их принять. Как ни странно, память отказывала, а название ничего не проясняло. К тревоге по поводу странного мужчины примешивалась тревога за подвох памяти. Что за лекарство? От какой напасти? Кто выписал? Почему не помню? Мужчина напротив сощурился и впился глазами в пузырек с лекарством. Тут подошла очередь отца, он вошел в кабинет, оторвавшись на время от назойливых взглядов.
Кабинет отоларинголога был последним на этаже, и, выйдя из него, отец пошел искать лифт на пятый этаж, где находился офтальмолог. Каково же было его удивление, когда он понял: мужчина шел вслед за ним, оставив свою очередь к отоларингологу. Отец уже не сомневался в наличии преследования, он проследовал к лифту, потом неожиданно развернулся, предпринимая маневр, и пошел искать, где можно подняться на пятый этаж по черной лестнице. Самые плохие опасения оправдывались: странный мужчина шел по пятам. Отец вышел на лестницу, решая оторваться от «хвоста», и бодро двинул вверх, не останавливаясь и не оглядываясь, чувствуя, что бросок по лестнице дается ему нелегко и что-то непривычно сковывает его движения. Отец шел по слабо освещенной лестнице, спиной чувствуя тяжелое дыхание преследователя.
В какой-то момент папа не выдержал, обернулся, встретился взглядом с мужчиной и выжидающе посмотрел ему в глаза, требуя объяснений.
– Ради бога извините, – взмолился подозрительный мужчина, видимо, он был по природе достаточно нерешительным и даже робким мужчиной. – Вы, вы в своем пиджаке!?
Только тут отец с облегчением понял, что так сковывало его движения, почему он не может вспомнить, когда надо принимать странное лекарство...
Не будем описывать процесс обмен трофеями. Скажем лишь, что оба испытали определенное облегчение: папа наконец успокоился по поводу своих провалов памяти, а странный мужчина получил лекарство. В общем, недоразумение разрешилось! Лишившись проблем, тревог и сомнений, коллеги направились в кабинет офтальмолога без тени неприязни друг к другу.
(Январь 2017)