Как стать писателем: арифметика, калькуляция, доли и проценты
Писателю нужно (да ничего ему не нужно, конечно) в своём тексте любого размера и жанра сообщить читателю всего лишь одну вещь: «я тебя люблю». И неважно, это трёхтомная эпопея или новелла на полстраницы. Казалось бы, как всё просто. Но есть ещё одно условие, превращающее это ремесло в невыносимую муку. Писателю нельзя в своём тексте ни разу использовать эти самые три заколдованных слова. Ни «я», ни «тебя», ни «люблю». Особенно последнее и никаких его производных — «любовь», «любимый», «любила» и прочее. «Я» уже в этом самом тексте их десять раз использовал — поэтому я ни разу не писатель. Так, бумагомарака и дрыщ. Графоман, лохотронщик и проходимец.
Так вот. Сообщить надо тривиальную формулу из первого предложения, но повествовать нужно совершенно о другом. Например, о том, как бородатый мужик катит из магазина до дому консервную банку кильки. Или, например, о войне двенадцатого года страниц на тыщу.
Вы все, уважаемые, ни разу не дураки и понимаете, что речь идёт о совершенно загадочном шифровании. Говорим «войне» — подразумеваем «я», говорим «двенадцатого» — подразумеваем «тебя», говорим «года» — «люблю». Только это всё в триста тридцать три раза сложнее, когда в тексте не три слова, а тысяча.
Вот тут-то и начинаются совсем другие новости, то есть арифметика и калькуляция.
Обычно у моего текста, размещенного в сети Интернет, бывает около сотни читателей. Предположим, что у этого опуса будет ровно сто читателей. Это очень удобно. Потому что один читатель будет соответствовать одному проценту аудитории.
100%
Писал писатель свою вещь долго и мучительно с вышеописанным загадочным шифрованием. Писал-вымучивал. Получилось. Её читают. Так вот, половина его читателей, вообще, мимо кассы. Или не дочитали. Или ни черта не поняли. Словом, к загадочному дешифрованию и ни на грамм не приблизились. И не подозревают о нём. И в мыслях не было. А почему? Очень спешили. Живут они в таком бешеном темпе, что думать, конечно, успевают, а вот размышлять, вообще, некогда. Ну, и бог с ними. Поговорим лучше о другой половине. Это приятнее.
50%
Здесь люди самые разные. Думающие. Чувствующие. Увлеченные. Но половине из них был интересен только сюжет. История. И осуждать их за это никто не имеет права. Двадцать пять процентов аудитории — опять мимо загадочного дешифрования. Любители сюжетной новизны внимательно следили за коллизией. Умрёт ли герой в конце или женится, или женится на покойнице? И совсем несправедливо сказать, что автор зря старался, или что эта доля читателей не получила радости от текста. Но давайте скорее поговорим о четвертой четверти.
25%
А в четвертой четверти четверо из пятерых очень милые люди. Правда, милые. Они любят родной язык. Им нравится читать. Они получают удовольствие от простых вещей. От очень многих простых вещей. От чашки чая. От вечернего солнца. От тёплых денёчков. Искренне считаю их замечательными гражданами. Однако они по причине своей замечательности скептически относятся к разного рода дешифрованию. Улыбнутся эдак и скажут, прищурясь: «Не усложняй». И надежда вся на оставшиеся пять процентов.
5%
Некоторые из остальных 95% и не дочитают до этого места. Не поверят. Не вникнут. Не захотят. А эти пять — умницы! Два процента из этих пяти — самые лучшие читатели всех времён и народов. Они и думающие-чувствующие, они и знатоки всевозможных сюжетных ноу-хау, и милые, и замечательные, и язык любят, и читать обожают, и солнце закатное с чашкой чая пренепременно пригубят. Не станут они скептически прищуриваться, мол, не усложняй. И о дешифровании подозревают. И шифрованием не раз сами занимались. А когда их к стенке прижмёшь и под дулом пистолета скажешь «Расшифровывай!», они так равнодушно и едва слышно спросят в ответ: «А зачем?». Ты и растаешь перед этой чистотой и непосредственностью…
Но, автор, не горюй, есть ещё ТРИ процента!
3%
Один процент отсюда сразу надо отрезать! Немедленно. Это хороший человек. Но. Но метафизик, блин. Он на все сто уверен, что в любом тексте что-то зашифровано. Даже в трамвайном билетике. Но к таким простым формулам, как в первом предложении нашего сочинения, совсем не готов. Они оскорбляют его своей прямолинейностью; банальностью и предсказуемостью. Он ждёт после декодирования более изящные конструкции. О вселенной. О бессмертии. О победе над гравитацией. Короче, о вечном и непостижимом. И в своём талантливом дешифровании порой такую бездну откапывает. Однако нашу детсадовскую формулу он не вкуривает, и мы резким движением и его отсекаем!
2%
Что поделаешь, но один из двух оставшихся — сам автор. Перечитывает сам себя. Или соратников. И о загадочном шифровании всё прекрасно знает. Сам каждый день так колдует. В общем, посвящён в таинство писательского братства. Пусть колдует… Однако совсем наши ресурсы читательские истощились. Ну, хоть кто-нибудь расшифрует послание из трёх слов?!!!
1%
Один остался. Вот он! Самый замечательный! Самый милый! Самый внимательный и вдумчивый! Никуда не спешащий, любующийся и словом, и солнцем, чувствующий и родной язык, и сюжетами простенькими не побрезгует. Вот он, самый любимый автором читатель. Он проникнется, он поверит в загадочное шифрование, он найдёт ключ! Ни разу не скептик, ни разу не метафизик! Мой самый хороший! Он взял и вскрыл обычным ножом авторскую консервную банку. Не зря. Не зря. Не зря. Знаками-закоулками водил по ночному городу без фонарей. Вот он — свет в конце тоннеля!!!
Уважаемый, а может быть Вы и есть тот самый последний?..
А я?.. Так, двухсоткилограммовый тренер по художественной гимнастике. Лохотронщик.
^^^!$ «Войне» &8*# «двенадцатого» ___=+)( «года»…