…Идти по желтой дороге было одно удовольствие. В хорошую погоду приятно неторопливо шагать с веселой песенкой на устах, одновременно наблюдая за тем, как копошатся в полях сгорбившиеся люди. Поначалу наши герои побаивались местного населения, но после первого контакта освоились. Жевуны (так назывался этот симпатичный народец) оказались до того маленькими и безобидными существами, что Элли невольно приосанилась, почувствовав себя взрослой и сильной. Тотошка тот и вовсе зазнался, решив, что в этой стране он фигура равная волкодаву. С едой и комфортным ночлегом проблем пока не возникало. Жевуны знали, каким образом погибла бывшая правительница, и всячески старались угодить человеку, лишившему их легитимной власти.
Страшила
Пройдя мимо футбольного поля, на котором шлифовали технику подопечные легендарного Урфина Джюса, Элли почувствовала сильную усталость. Сделав по инерции еще несколько сотен шагов, она решила сделать привал возле колоритного чучела. Облаченный в яловые сапоги, облегающие синие джинсы, сетчатую майку и потертый твидовый пиджак с кожаными заплатами на локтях манекен выглядел достаточно солидно. Дополнительную интеллигентность ему придавали мушкетерская шляпа с пером, пестрый галстук и круглые очки, насаженные на толстомясую, густо раскрашенную и немного искаженную болью физиономию.
– Бон, так сказать, жур! – внезапно произнесло существо, заставив друзей вздрогнуть от неожиданности. – Не были бы вы столь любезны, чтобы снять меня с этого кола. Мужики давеча разгорячились, а потом и забыли обо мне. Оно не так чтобы слишком больно, но как-то диза гриб ли мент. То есть, неприятно, если говорить не по-французскому.
– А за что вас сюда посадили? – полюбопытствовала Элли. – На вора и убийцу вы не слишком похожи. Может, педофилия?
– Ну что вы, юная леди! Моя беда в том, что я слишком хорош для этой местности. Как вы, наверное, уже заметили, я начитан, знаю иностранные языки и даже пользуюсь косметикой, чтобы скрыть дефекты кожи. Мужики завидуют моей эрудированности и продвинутости, поэтому дразнятся, что у меня в голове солома. Я специально сделал трепанацию, чтобы доказать абсурдность их обвинений, но они продолжают талдычить свое. Я, в свою очередь, постоянно высмеиваю этих селян за темноту. Единственное, чем они могут ответить на мою безупречную логику - ненадолго посадить меня на кол. Раньше всегда снимали через несколько часов. А в этот раз почему-то запамятовали. Может, случилось чего? Моя мечта – попасть в Изумрудный город к славному волшебнику Арчи Гудвину, чтобы он выдал мне мозги и диплом об их получении. Первые я съем, а вот документом ткну этим необразованным завистникам в их толстые фейсы.
– Я бы на вашем месте так не поступала, – сказала рассудительная Элли. – В другой раз они могут посадить вас не так аккуратно. Впрочем, если вам нужно к Гудвину, лишнее пушечное мясо нам в пути не помешает.
Элли с Тотошкой произвели подкоп, в результате которого кол с чучелом упал. Посторонний предмет был успешно удален из ослабленного организма самим пострадавшим.
– Разрешите представиться, мои благородные спасители, – сказал освобожденный интеллигент. – Меня зовут Страшила, Яков Махмудович Страшила. Благодаря вам я снова принадлежу сам себе и почту за честь присоединиться к вашему променаду. Элли с Тотошкой тоже представились, вежливо поздравили Страшилу с обретением способности ходить, вручили ему корзинку со съестными припасами и они все вместе зашагали в направлении Изумрудного города.
Железный дровосек
Честно говоря, Тотошке Страшила сильно не понравился. Бесил его дурацкий внешний вид, нелепая косметика на лице и пафосная манера разговора. Кроме того, предусмотрительный пес опасался, что в дальнейшем, когда возникнут проблемы с питанием, этот лишний рот может стать обременительным. Однако приходилось мириться, раз так решила Элли. К тому же скоро выяснилось, что Яков Махмудович был пьющим человеком, поэтому практически ничего не ел. Он лишь периодически отхлебывал из небольшой плоской фляги, которую хранил во внутреннем кармане пиджака. Удивительно, но бодрящая жидкость в его сосуде никогда не заканчивалась. Впрочем, не будем забывать о том, что это сказка.
Друзья вошли в лес, где их глазам сразу открылась нетривиальная картина. Похожий на Робокопа мужик в стильных металлических латах лежал без сознания на земле, крепко зажав между ногами крупную ветку. Рядом валялся топор, которым видимо и была произведена операция по отделению сука от дерева. Страшила стал приводить незнакомца в чувство, пытаясь сделать ему искусственное дыхание. Внезапно тот очнулся, оторопело посмотрел в дико размалеванное лицо, истошно завопил и задвинул бедняге прямо в челюсть мощной железной правицей.
– Сапиенса гомы окружают! – невнятно кричал этот странный человек, ошалело оглядываясь по сторонам. – Думают, сердца нет, так меня можно за груди мацать!
– Нужен ты мне очень! – заверещал в свою очередь обиженный Страшила. – Просто помочь хотел. Зачем тебе сердце, идиёть?! Что оно тебе может дать - инфаркт, инсульт или ишимическую болезнь? И, потом, как это у тебя нет сердца! У тебя вместо него что, пламенный мотор?
– Мотор не мотор, а масляный насос стоит, хороший, – сказал успокоившийся железный мужчина. Он уже понял, что перед ним не враги и решил, заполучив свежие уши, эксплуатировать их до конца. – Я ведь киборг реальный. Дело в том, что когда-то мой топор заколдовала злая Гингема. Ну, так мне сказали. Сначала он коварно отрубил мне ногу. Кузнец заменил ее на железную. Я подумал, что это случайность, пошел на следующий день на работу и отсек себе руку. Ладно, кузнец сделал новую. После того как я потерял вторую ногу и вторую руку, у меня возникли подозрения. Я восстановился и вернулся на службу, но уже начал задумываться, не перейти ли на другую должность. Не успел. Подлый топор нанес мне несколько контрольных ударов по туловищу и голове. Пришлось апгрейдиться полностью. Все вроде бы и ничего, однако живое сердце эта деревня имплантировать не сумела. Процессор, говорит, я тебе поставил, а заставить искусственный интеллект испытывать человеческие чувства наука пока не способна. Какого же хрена ты, бездарь, в кузнецы подался, раз ни черта делать не умеешь, я вас спрашиваю! Вот так и живу теперь без сердца, без живых эмоций.
– Да, видать, эта Гингема была баба талантливая, – сказала Элли. – Кстати, рубить ветку, сидя на ней лицом к стволу, тебя тоже топор заставил? Я, правда, никак не возьму в толк, зачем роботу живое сердце, но если твоей тонкой натуре так уж ценно обливание кровью, можешь пойти с нами к Гудвину. Он бесплатно выдаст тебе соответствующий орган. Судя по разнообразию наших желаний, у него там должна быть многофункциональная клиника. Кстати, как звать-то тебя?
– С удовольствием прошвырнусь с вами, – ответил чувствительный киборг. – Как раз начинается сезон, а корячиться два месяца за семнадцать центов, потяжелев на сто килограмм, у меня нет никакого желания. Тем более, что жрать мне теперь не нужно и полтора доллара, которые я должен был кузнецу за работу, отдавать не собираюсь. Халтурщиков нужно наказывать. Зовут меня Грегори Стилман, я местный дровосек. Что касается ветки, так это обычный рабочий момент. Топор здесь не виноват, тем более что это не тот. Этот я у кузнеца забрал в виде компенсации, он не заколдованный.
Тотошка, Страшила и Стилман выпили из фляги за знакомство. Элли спиртного не потребляла ввиду возраста, поэтому просто подкрепилась большой спелой грушей. Новоиспеченный квартет, собравшись в круг, громко проорал матерную командную кричалку и друзья снова отправились в путь...
Продолжение следует.