У меня в доме завёлся барабашка. О его присутствии я догадывалась по беспорядку в квартире и по пропадающим вещам. Точнее, не пропадающим, а пропавшим. И не вещам, а вещи. У меня исчезли брюки. Не так чтобы исчезли. Они испарились. Как бы вот были-были, а потом раз..... и нету . Совсем. Я перерыла весь дом, все шкафы , в том числе и на кухне. Я проверила за пианино, я выглянула на улицу в надежде увидеть мои брюки висящими на ветке дерева.
На дереве росла шишка. Она была ещё маленькая и ,как все малыши, очень смешная. Шишка была вся в пупырышках и напоминала мне солёный огурец. Такие огурцы , в пупырышках и с хвостиком на попке, продавали в Ленинграде на рынке. За прилавками ,в окружении бочек с огурцами и квашеной капустой , стояли пышногрудые женщины в огромных белых фартуках и в цветастых платках. Женщины были смешливы , шумны и походили на кустодиевских красавиц. «Милоя,- окали они,- а вот попробуй огурчик! И капустку!» И не было ничего вкуснее этих огурчиков, капустки, творожка, сметанки, к которым обращались так нежно-уважительно, почти на Вы.
На дереве брюк тоже не оказалось, а найти мне их нужно было срочно, потому что на меня напало желание что-то изменить в жизни. Не такое, конечно, сильное как «в Москву по делу срочно!» , а так, нечто среднее между переставить мебель и поменять цвет волос.
Изменения в жизни должны были начаться с выбрасывания ненужных вещей на помойку. Интернет утверждал, что новое может появиться только на пустом месте, и я решила этот вакуум быстренько организовать. Поиски ненужных вещей завели меня в логический тупик. Оказалось, что для того, чтобы выбросить какое-то барахло, нужно его сначала завести. А заводить барахло мне совсем не хотелось. Круг замкнулся.
И вдруг я вспомнила, что у меня есть замечательные брюки. Чёрные, элегантные, модные и практически новые. И они мне велики. И их можно выбросить. Дело было за малым- найти их.
В поисках брюк я обнаружила старый утюг и банку с засохшей краской. Краска осталась от несколько-лет-назад сделанного ремонта и хранилась на случай «пусть будет». От старости краска скукожилась и стала похожа на холодную манную кашу. Банка с кашей лицемерно улыбалась, зная , что ещё пару лет она будет неприкосновенной как Ильич.
У альбомов со старыми фотографиями я притормозила , вернувшись на час в чёрно-белое детство. Детство было наивным и добрым, но очень далёким, а брюки так и не находились. Изменения в жизни оказались под угрозой.
Я села на диван, в очередной раз задумавшись о смысле жизни, и оглянулась вокруг. Дом представлял собой первозданный хаос после ледового побоища, всё это надо было как-то убрать, но уборка не входила в мои планы, и я решила по этому поводу выпить кофе.
Крепкий, ароматный, сладкий чёрный кофе всё расставил на свои места, и я поняла, что единственное объяснение исчезнувшим брюкам- это барабашка . Он давно жил у нас в доме, по ночам дёргая струны старого пианино. Пианино вздрагивало во сне, бормотало что-то соль-диезом в нижней октаве, но не сердилось на барабашку, а только вздыхало огорчённо. Да и что с него ,глупого, было взять?
Вечером с работы пришёл Яшка, молча посмотрел на квартирный беспредел , но мудро промолчал. Я изложила ему свою версию происходящего, предположив, что барабашка немножко голубенький, если стырил бабские штаны. Мой Яшка, уже ни чему не удивляющийся, помолчал немного и спросил: « Может, ты где-то раздевалась и оставила брюки там?»
Такой вариант событий меня заинтересовал, и я стала размышлять. Если бы я где-то раздевалась, то должна была бы там же и одеваться...Значит, одевшись в брюки, я в них же и пришла домой... Яшкин аргумент полностью опроверг мои рассуждения . «Ты, наверно, по дороге что-то купила, а потом в это переоделась».
Что может быть логичнее мужской логики? Только барабашка со странной ориентацией, по ночам дёргающий соль-диезную струну нижней октавы.