Глава 3. Торпедная наука. Положение дел с противок

На  флоте

 Какие  противокорабельные  торпеды  мы  имели  в  то  время?
 - 53-56,  53-57 без  систем  самонаведения  с  эффективной  дистанцией  стрельбы  даухторпедным  залпом  около  3,5-х  км.
 - САЭТ-50,  САЭТ-60  с  ССН,  унаследованной  от  немецкой  торпеды  Т-5.  За  чет-верть  века  дальше  немцев  не  продвинулись.  К  тому  же  в  мизерном  количестве:  к  1969-му  году  торпед  САЭТ-60  было  изготовлено   всего  около  200  штук   
 - 53-61  с  такой  системой  самонаведения,  что  торпеда  поражала  форштевень  корабля,  а  надо  бы  корму.  К  тому  же  торпеда  преподнесла   флотским  торпедистам  «подарок».  Главное,  что  неожиданный.  Срок  содержания  на   подводной  лодке  оказался  по  факту  3  месяца  вместо  обещанного  года.  Извольте  перевооружаться  каждый  квартал! 
 Эти  торпеды  по  носителям  лодочные,  с  надводных  кораблей - торпедных  катеров  и  эскадренных  миноносцев -   неприменимые.  А,  между  тем,  высокое  Военно-морское  начальство  находилось  под  впечатлением  от  успешных  торпедных  атак  британских  миноносцев  против  немецких  линкоров  «Тирпиц»  и  «Шарнгорст»  во  время  Второй  мировой  войны  и  успешных  действий  наших  торпедных  катеров  на  Балтике  и  на  Севере.
 А  что  же  для  надводных  кораблей?  А  для  них,  голубчиков,  53-39  и  53-51  (та  же  53-39,  но  с  неконтактным  взрывателем).  Пришлось  даже  возвратиться  к  производству  53-39  под  новым  названием  53-56В.  Пойти  на  такой  шаг  пришлось  от  безысходности.   Эффективная  дистанция  стрельбы  двухторпедным  залпом  этими  торпедами  около  3-х  км.  Для  периода  Великой  Отечественной  войны  этого  было  достаточно.  Даже  10  лет  спустя  после  войны  это  было  еще  приемлемо.  Во  время  войны  Англии  и  Франции  против  Египта  за  Суэцкий  канал  в  1956  году  наш  Шеф,  Герой  Советского  Союза  Свердлов  Абрам  Григорьевич,  сказал  одному  из  военачальников  фразу,  услышанную  дежурным  по  роте.
 - Там  мой  дружок  капитан  1-го  ранга  Алексеев.  Он  этим  б….  даст  проссаться!
Он  имел   в  виду  англичан  и  французов.  Катерники  Египта  потопили  легкий  крейсер  французов.  Должно  быть,  дружок  нашего  шефа  хорошо  знал  свое  дело.
 Однако,  к  делу. 
 После  войны  родилось,  отслужило  положенные  четверть  века  и  ушло  в  небытие  новое  поколение  надводных  носителей  торпед:  торпедные  катера  (пр. 183-Т – более  двухсот  корпусов)  и  эскадренные  миноносцы (пр. 30,  30-бис – более  семидесяти  корпусов),  которое  так  и  не  получило  положенного  им  по  статусу  «торпедного  довольствия».  Более  того,  даже  следующее  поколение  носителей:  торпедные  катера  пр.  205,  206 ,   эскадренные  миноносцы  пр.  56  и  даже  подводные  лодки  2-го  поколения  получили  торпеду  53-56В  в  боекомплект.  С  такими  торпедами  впору  Шефа  воскрешать  из  могилы  с  его  знаменитым  выражением:
 - Подходи  на  4-5  кабельтовых  и  стреляй!  Угол  упреждения  будет  10  градусов!
 Однако,  времена,  когда  немецкие  карманные  линкоры  с экономичными  дизелями  в  одиночку  бродили  по  океанам,  давно  прошли.  Артиллерийское  сопротивление  целей  и  их  охраны  возросло  на  порядок,  а  нам  все  еще  «подходи  на  4-5  кабельтовых».  За  почти  100  лет  недалеко  ушли  от  лейтенанта  Макарова  Степана  Осиповича  с  его  шестовыми  минами.  Преодолевать  сопротивление  охраны  и  лезть  под  самый  борт  главной  цели?  Дожили.  Спросить  за  такое  положение  дел  еще  было  с  кого,  но  уже  не  было  кому:  ни  Иосифа  Виссарионовича  (это - тот,  который  товарищ  Сталин),  ни  Лаврентия  Павловича  (это - тот,  который  товарищ  Берия)  уже  не  было  в  живых.  Они,  правда,  спрашивали  со  всех  подряд  и,  главным  образом,  не  с  тех,  с  кого  нужно.  Но  тут  уж  ничего  не  поделаешь,  такова  наша  история  и  другой  у  нас  нет.  Торпедные  начальники  -  военные  и  гражданские - как-то  уцелели  от  гнева  пра-ведного  начальников  еще  более  высоких.  А  кто  из  начальников,  собственно,  принимает  решение,  какие  торпеды  делать?  Ключевыми  фигурами  являются:  начальник  торпедного  отдела  Минно-торпедного  управления  ВМФ - распорядитель  кредитов,  ибо  кто  платит,  тот  и  музыку  заказывает,  и  главный  ученый  торпедист  и  военный  советник  распорядителя  кредитов:  начальник  торпедного  управления  Военно-морского  института.   Похоже,  что  в  50-х  годах  имели  место  стратегические  ошибки  в  выборе  типа  энергосиловых  установок  для  торпед:  перекиси  водорода,  а  не  кислорода  в  качестве  окислителя.  В  результате  пришли  к  кризису  в  60-х  годах.
 И  подумать  страшно,  каким  торпедным  хламом  были  бы  вооружены  наши  корабли,  если  бы  КБ  Машиностроительного  завода  им.  Кирова  не  спасло  положение,  разработав  торпеду   
53-65К… Как  дошли  до  жизни  такой?  А  так  и  дошли.

В  Военно-морском  институте

  Минно-торпедная  часть  института  в  60-х  годах  располагалась  на  набережной  Обводного  канала  в  казармах  бывшего  «лейб-гвардии Атаманского  полка».  (Отсюда  название  близлежащего  моста).  Это  4  административных  корпуса,  несколько  лабораторий  и  небольшой  механический  завод.
  В  числе  обязанностей   торпедного  управления  института  в  середине   ХХ  века  были:
 -Подготовка  и  согласование  с  исполнителями  работ  технических  заданий  на  разработку  торпед  и  торпедно-ракетного  вооружения  кораблей.
 -Наблюдение  за  ходом  разработки,  участие  в  различных,  в  т. ч.  государственных,  испытаниях,  образцов  оружия  и  вооружения  кораблей.
 -Наблюдение  за  эксплуатацией  оружия  и  вооружения  на  флоте.
 -Научная  работа.
 Это  наблюдение  не  пассивного  типа:  «промышленность  что-то  там  поделывает,  а  сотрудники  института  на  это  как-то  сбоку  посматривают»  Подобное  мнение  распространено  среди  части  офицеров  флота.  Отсюда  стремление  некоторых  из  них  служить  в  институте.  Наблюдение  за  ходом  разработки  заключается  в  активном  участии  в  испытаниях,  оценке  их  результатов,  подготовки  заключений  по  ним  для  принятия  управленческих  решений.
 Первый - важнейший - этап:  разработка  и  согласование  с  исполнителем  работ   «Технического  задания» (ТЗ).  Это  не  несколько  строчек  типа:  «сделайте  так,  чтобы  было  хорошо».  Это  подробнейший  документ  о  том,  каким  требованиям  должен  отвечать  комплекс  вооружения,  боевая  часть  комплекса - торпеда,  ракета  или  отдельная  составная  часть  торпеды,  ракеты.  За  каждую  строчку  этого  документа  идет  не  то,  что  спор,  а  прямо  таки  бой  с  представителями  исполнителя  работ,  за  каждую  цифру,  за  каждое  слово,  ибо  каждое  слово  в  ТЗ  имеет  юридическую  силу.  Споры  нередко  принимают  такой  вид:
 - Мы  хотим,  чтобы…
 - Хотеть  не  вредно, а  где  доказано,  что  такое  возможно  на  практике,  а  не  в  теории?
 Рабочий  документ  перед  печатанием  начисто   совершенно  не  похож  на  исходный,  называемый  «рыбой».  Он  весь  состоит  из  исправлений,  вставок,  вычеркиваний  не  только  отдельных  слов,  но  и  целых  предложений  и  даже  целых  абзацев. 
Иногда  головной  исполнитель  работ  выдает  частное  техническое  задание  на  какую-либо  составную  часть  сторонним  организациям.  В  этом  случае  Институт  согласовывает  это  частное  ТЗ.  Подпись  на  таком  документе  тоже  дорогого  стоит.  Малейшая  неточность  или  пропуск  в  задании  какой-либо  детали  в  конце  работы  обходится  дорого  или,  как  говорят,  «выходит  боком»…
 При  разработке  торпеды  СЭТ-72  Гидроприбором  было  выдано  частное  техническое  задание  заводу  имени  Петровского  на  разработку  УБПУ42:  что-то  вроде  автопилота.  Институтом  оно  было  согласовано.  И  пропущена  малюсенькая  деталь:  не  поставлено  требование  снижения  центра  масс  УБПУ  относительно  оси  торпеды.  Это  миллиметры!  Киевляне  разместили  самые  тяжелые  узлы  так,  как  им  было  удобно  крепить  их  на  раме:  в  верхней  части  блока.  В  результате: 
 -центр  масс  торпеды  пополз  вверх
 -метацентрическая  высота  оказалась  недостаточной
 -торпеда  стала  плохо  ходить  по  крену.
Обращение  к  разработчикам  УБПУ:
 - Перекомпануйте  так,  чтобы…
 -А  где  вы  раньше  были?  Работа  выполнена  в  соответствии  с  ТЗ.  Поезд  ушел.  А  если  уж  очень  хотите,  открывайте  новую  тему,  новый  договор,  новые  сроки  выполнения,  новое  финансирование.  Будьте  здоровы,  категорически  желаем  успеха.
 И  главному  конструктору  торпеды  Ибрагиму  Эффендиеву  для  снижения  центра  масс  пришлось  разместить  в  торпеде  вывесочный  груз:  болванку  массой  более  20  кг,  вместо  того, чтобы  использовать  вес  и  объем  груза  на  что-нибудь  более  полезное:  на  оживальную  форму  носовой  части,  вместо  обрубленной,  или  еще  на  что-нибудь  полезное.  Вот  во  что  иногда   обходятся   забытые  миллиметры. 
 Промышленники  те  еще  зубры  и  не  раз  ставили  военных - и  даже  крупных  начальников  и  адмиралов - деликатно  скажем,   в  аховое  положение.
 Первый  образец  противолодочной  торпеды  СЭТ-53  был  разработан  в  военном  институте.  Аппаратура  самонаведения  частично повторяла  технические  решения  аппаратуры  торпеды  САЭТ-50  (а  та  в  свою  очередь  немецкой  торпеды  Т-5)  Способность  аппаратуры  самонаведения  (АСН)  наводиться  в  двух  плоскостях  была  доказана.  Идет  совещание  о  порядке  передачи  торпеды  в  серийное  производство.  И  вдруг  вопрос  промышленников:
 -А  как  же  неконтактный  взрыватель?  (НВ).  Ведь  теперь  цель  может  оказаться  с  любой  стороны  от  торпеды,  а  не  только  сверху,  как  у  САЭТ-50.
 -Совещание  закрывается!  Перерыв  на  два  месяца!
 И  капитан  3-го  ранга   Носов  Андрей  Иванович  (впоследствии  капитан  1-го  ранга,  преподаватель  в  Академии)  срочно  ставит   два  НВ  торпеды  САЭТ-50  в  параллель  и  четыре  огромных  приемных  катушки  (немецкое  наследство  от  торпеды  Т-5)  со  всех  сторон  зарядного  отделения,  подтверждает  стрельбой   на  Ладожском  озере  работоспособность  взрывателя,  замерами - приблизительно  круговую  характеристику  радиуса  реагирования  НВ  и,  таким  образом,  «закрывает  вопрос».  Старые  торпедисты  помнят  боевые  и  практические  зарядные  отделения  с  четырьмя  огромными  катушками.  Так  что  такое  техническое  решение  не  плод  изобретательской  мысли,  а  результат  срочной  ликвидации  прохлопа,   допущенного  еще  на стадии  разработки  ТЗ.
 Нечто  подобное  происходило  с  торпедой  РАТ-52
 -А  как  же  бомбоприцел?  Ведь  теперь  точка  прицеливания  не  корабль,  а  вынесенная  в  сторону  точка:  центр  полосы  относительного  движения  торпеды, попадание в которую обеспечивает поражение цели.
 -Совещание  закрывается!
 И  бомбоприцел  спешно  дорабатывается.  И  не  разработчиками  торпеды,  а  авиаторами.  Бомбоприцел - их  разработка.  А  их  еще  надо  очень  попросить.  Через  очень  высокое  начальство.  А  услышав  от  этого  самого  высокого  начальства:  «а  где  ж  вы  раньше  были?»  еще  и  получить  по  шее.  И  так  далее.
 Опыт  приобретается  долгой  и  ответственной  работой  с  промышленностью.  Офицеры  с  флота,  в  особенности  адмиралы,  познавшие  на  практике  всякого  рода  недостатки  в  торпедах,  часто  приходят  в  институт  или  в  управление  с  горячим  желанием  «навести  порядок».  Получив  от  промышленности  пару  оплеух,  умеряют  пыл.
 Адмирал,  только  что  вступивший  в  должность,   назвал  к  себе  представителей  промышленности  и  начал:
 -Нам  нужно  то-то,  то-то  и  то-то   в  кратчайший  срок.
 -Так,  может,  заодно  уж  сразу  и  красную  кнопку  сделать?
 -Какую  еще  кнопку?  -  не  понял  адмирал.
 -А  такую,  какую  Лаврентий  Павлович  предложил  Иосифу  Виссарионовичу.  Чтоб  нажал - и  все  империалисты  взлетели  на  воздух.
 -А  как  же  это  сделать?  -  спросил  с  сомнением   вождь  всех  времен  и  народов.
 -А  это  я  не  знаю.  Но  мы  наловим  инженеров,  засадим   их  и  пусть  думают.  На  то  они  и  инженеры.
Адмирал  понял,  что  шутка  на  грани  издевательства  за  его  же  некомпетентность  и  что  наскоки  здесь  не  проходят.
 Для  предотвращения  промахов  при  разработке  ТЗ  и   облегчения  работы  по  их  подготовке  начальник  торпедного  управления  Корунов  Ю. Л.  повелеть  соизволил  разработать  типовое  ТЗ  со  ссылками  на  все  нормативные  документы:  ГОСТы,  ОСТы,  Нормали,  Протоколы  согласований  и  т. д.  Лаборатория  стандартов  серийного  отдела  несколько  месяцев  потела  над  этим  документом,  но  справилась.  Недаром  лабораторию  возглавлял  единственный  ученый  в  серийном  отделе:  кандидат  каких-то  наук  капитан  3-го  ранга  Валентин  Фещенко.  Дальше - больше.  Последовали:  Типовое  заключение,  Типовой  доклад,  Типовой…Весьма  полезный  результат  для  торпедного  и  минного  управлений  вышел  из  лаборатории  стандартов.

Кадры  решают  все.  Хурденко  Андрей  Андреевич.  70-е  годы

 Заместитель  командира  части.  Контр-адмирал.  Начальник  надо  всем,  что  находилось  на  Обводном  канале:  торпедным  и  минным  управлениями  (Хурденция).
 Представительские  функции  всегда  выполнял  сам.  Начальники  подчиненных  ему  управлений  были  людьми  самостоятельными:  сами  принимали  решения  и  сами  же  несли  за  них  ответственность  в  том  смысле,  что  сами  же  и  получали  по  шее  от  вышестоящих  начальников.  Как  правило,  в  Москве,  когда  разработку  новых  образцов  оружия  сопровождали  какие-либо  неудачи, что  случалось  достаточно   часто.  В  общем,  Андрей  Андреевич  царствовал,  а  правили  начальники  управлений.  По  характеру - добрейший  человек.  Он  даже  выговора  никому  не  объявил.  Максимальное  неодобрение,  которое  можно  было  от  него  услышать,  звучало  примерно  так:
 -Научные  сотрудники  стоят,  понимаете,  часами  на  лестничных  площадках,  производят  курение  и  так  далее…
 Адмиралу  докладывают:
 -На  восточном  побережье  Соединенных  Штатов  Америки…
 -Какое  Вы  там  еще  восточное  побережье  придумали,  когда  вся  Америка  находится  на  западе?
Адмирал  все  поймет,  надо  только  все  толково  разъяснить.
Он  закончил  свою  деятельность  заместителем  Генерального  директора  Гидроприбора  по  науке.  Его  уже  давно  нет  среди  нас.  Мир  его  праху.

 Кавун  Валентин  Михайлович

 Сменил  в  должности  заместителя  командира  части   Андрея   Андреевича  Хурденко.  Капитан  1-го  ранга.  Настоящий  флотский  торпедист,  просоленный  морем.
 Его  отличительная  черта:  упорство  в  достижении  цели.  Характер,  можно  сказать,  нордический,  выдержанный.  Должность  заместителя  командира  части - адмиральская.  Получил  звание  «контр-адмирал».  Правда,  после  того,  как  звание  адмирала  получил  его  подчиненный  Корунов  Юрий  Леонидович.  Свою  временную  неудачу  переживал  значительно  больше,  чем  просто  «очень»,  но  показал,  что  «умеет  держать  удар»  как  настоящий  казак  и  мужчина.  Исключительно  благодаря  своему  упорству   Валентин  Михайлович  стал  доктором  военных  наук. 
 Как  и  А. А. Хурденко,  высоких  гостей  Валентин  Михайлович  встречал  лично.  Поручить  такое  дело  начальнику  какого-нибудь  отдела  значит  проявить  неуважение  к  гостю.  Гость - генерал-полковник  из  Министерства  обороны.  Валентин  Михайлович  подготовил  доклад  о  том,  какие  подвиги  совершает  вверенное  ему  подразделение  института.  Цену  четкому  докладу  он  знал  еще  по  службе  на  флоте.  Для  проверки  качества  доклада  собрал  начальников  управлений,  некоторых  начальников  отделов:  мало  ли  что  нужно  подправить.  И  начал  доклад  командным  голосом,  каким  обычно  командующий  парадом  отдает  рапорт   принимающему  парад:
 -Товарищ  генерал-полковник!  Подразделение  института  выполняет…
Минуты  через  три  кто-то  из  присутствующих  остановил  его:  вот  тут  правильно  будет  сказать  вот  так…
 -Ага,  ясно.  Продолжим:
 -Товарищ  генерал-полковник!  Подразделение  …
Минут  через  пять  кто-то  снова  остановил  его:  вот  тут  правильно  будет  сказать  вот  этак…
 -Ага,  ясно.  Продолжим.
 -Товарищ  генерал-полковник!  …
Получасовой  доклад  растянулся  часа  на  три.  Доложить  четко  надо  уметь!   Без  тренировки  хорошего  доклада  не  получится.
 Докладывая  что-либо  по  телефону  своим  московским  начальникам,  вставал  из-за  стола,  говорил  громко,  считая,  что  так  его  лучше  услышат.
 Валентин  Михайлович  не  стеснялся  учиться  у  подчиненных.  При  первой  встрече  в  Институте  Ларион  удивился  его  вопросу:  что  такое  ТТХ  и  ЭТХ*.  Для  сотрудников  Института,  пользующихся  этими  документами,  это,  как  говорится,  «элементарно,  Ватсон».  Но  вспомнил,  что  и  сам  он  до  прихода  в  Институт  этого  не  знал.  В  «Академиях»  этого  не  проходят,  на  «Классах»  не  изучают,  об  Училищах  и  говорить  не  приходится.  Флотские  торпедисты  тоже  не  знают  о  таких  документах.  Огромадный  секрет!  Это  сейчас  и  ТТХ  и  ЭТХ  и  схемы  боевого  использования    на  рекламных  проспектах  торпед:  нынче  без  рекламы  и  демонстраций  на  выставках  ничего  не  продашь. А  в  те  времена – упаси,  Боже!  Наверное,  БИУСники  знали:  им  без  этого  никак  нельзя.  А  как  же  «изучают  торпеду»  в  Училищах,  на  классах,  в  Академии  да  и  офицеры  на  флотах?  Да  примерно  так,  как  артист  Евгений  Леонов  рассказывал  в  известном  кинофильме:
 -Тигр  состоит  из  следующих  основных  частей:  лопатка,  окорок,  огузок…
 Торпеду  нужно  начинать  изучать  не  с  того,  из  каких  основных  частей  она  состоит,  а  с  ее  места,  как  боевой  части  в  комплексе  торпедного  вооружения,  ее  связей  с  торпедным  аппаратом  и  БИУСом,  какими  документами  эти  связи  регламентируются,  кто  их  разрабатывает,  кто  согласовывает  и  что  означает  их  согласование.  А  потом  уж  с  траектории  движения  и  из  каких  основных  частей  она  состоит.  Это  деловой  совет  начальникам  кафедр  торпедного  оружия  Училищ,  Классов  и  Академии.
 Если  Валентину  Михайловичу  было  что-либо  неясно  из  того,  что  ему  докладывали  по  плакату,  схеме  или  таблице,  то  он  был  вполне  самокритичен:
 -Я,  может  быть,  дурак  и  чего-то  тут  не  понимаю,  так  разъясните  мне…
 Хорошему  человеку  почему  ж  не  разъяснить  все,  что  нужно.  А  когда  обсуждался  сложный  вопрос,  то  он  интегрировал  общее  мнение  следующим  образом:
 - Я  думаю,  что  мы  поступим  правильно,  если…
 Поступали  всегда,  конечно,  правильно,  потому,  что  всегда  хотели,  как  лучше.  Получалось,  конечно,  по- разному.
 Валентин  Михайлович  оказался  настоящим  бойцом.  Его  роман  с  ученой  дамой  закончился  счастливым  браком.  Это  поступок  настоящего  мужчины.  Ученые  адмиралы  обожают  ученых  дам  и  охотно  на  них  женятся.  Так  что,  милые  дамы,  защищайте  диссертации,  может  пригодиться... «в  случае  чего»
 
«Защита  Курьянова»

 В  шахматах  розыгрыш  стандартных  положений  в  начале  партии  носит  название  защиты.  Защита  Чигорина,  защита  Алехина, и  т.д. У  минеров  есть  своя  защита:  «защита  Курьянова».
 Для  начальника  отдела  Минно-торпедного  института  нет  ничего  опаснее,  как получить  первый  документ  по  какому-нибудь  новому  вопросу.  Так этот  вопрос  на  нем  и  повиснет.
 Валентин  Михайлович  читал  документ  о  начале  работ  по  защите  оружия  от  коррозии  и адресовал  его  по  привычке:  НУ-6, 7.  Из  порядка  цифр  следовало,  что  головное  Управление  по  работе 6-е.  Начальник  6-го  Управления  Юрий  Леонидович  Корунов  адресовал  документ - тоже  по  привычке - в  отдел  эксплуатации.  Куда  же  еще?  Не  хотят  диссертации  писать?  Пусть  со  своей  ржавчиной  борются.  Самая  для  них  работа.
Начальник  отдела  эксплуатации  торпед,  получив  документ,  загрустил:  хлопот   теперь  впереди - не  приведи  Господь!  Кому  бы  этот  документ  сплавить?  И  придумал.
 -Юрий  Леонидович!  Мои  торпеды  находятся  в  сухих  торпедных  аппаратах,  на  сухих  стеллажах,  не  ржавеют.  У  нас  этой  проблемы  нет.  Вот  у  минеров  совсем  другое  дело.  Годами  их  мины  лежат  на  дне  моря  или  плавают  в  морской  воде.  Вот  пусть  они  и  борются  со  своей  ржавчиной.  Вопрос  не  наш.
 -Хм!  Действительно, - и  документ  снова  оказался  у  Валентина  Михайловича.  Он  выслушал  аргументы  Корунова  и  сказал:
  -Хм!  Действительно, - и  поставил  у  цифры  7  маленькую  букву  «г»,  а  это  означало, что  головное  управление  по  работе  уже  7-е.
От  начальника  Управления  документ  с  маленькой  буквой  «г» при  цифре  7  начальник  отдела  эксплуатации  торпед  взял  с  огромным  удовольствием:  как  он  ловко  встромил  эту  мерзкую  бумагу  минерам!  И  на  радостях  тут  же  сдал  ее  в  секретную  часть.  А  по  выходе  из  секретной  части  встретил  своего  коллегу:  начальника  отдела  эксплуатации  мин  полковника  Курьянова.
 -Александр  Дмитриевич!  Документ  тут  один  очень  вонючий  объявился:  по  защите  оружия  от  коррозии.  Мы  его  вам  переправили:  по  принадлежности.  Это  ведь  у  Вас  там  мины  годами  ржавеют  в  морской  воде.  Категорически  желаю  успеха  в  борьбе  с  вашей  ржавчиной!  А  если  будет  трудно,  обращайся:  поможем  всенепременно.   
 И  с  чувством  пожал  минеру  руку.
 Александр  Дмитриевич,  как  оказалось,  тоже  был  не  лыком  шит.  Поразмыслив,  направился  к  начальнику  своего  управления  полковнику  Белявскому.
 -Товарищ  начальник!  Что  у  нас,  минеров?  Дореволюционные  столы,  довоенные  стулья,  да  рабочие  тетради  в  чемоданах!  А  у  торпедистов!  Лаборатория,  инженеры,  один,  Балагуров  такой,  знаете? - каждый  месяц  изобретение  выдает.  И  даже  ученый   есть:  Фещенко.  Кандидат  наук  по  стандартизации.  Это  совсем  недалеко  от  ржавчины.  Им  и  карты  в  руки!  Они  справятся  с  этим  делом  лучше  нас.  А  мы,  конечно,  им  поможем!
 -Хм,  действительно, -   и  документ  снова  оказался  у  Кавуна,  который  выслушал  на  этот  раз  аргументы  минеров  и  сказал:
 -Хм,  действительно.
Зачеркнул  маленькую  букву  «г»  у  цифры  7,  поставил  ее  у  цифры  6,  да  еще  и  кружком  обвел:  чтоб  уж  не  отвертелись  торпедисты  от  работы.
 Теперь  уже  минер-эксплуататор  встретил  эксплуататора-торпедиста  в  коридоре  и  с  чувством,  с  толком,  с  расстановкой  сказал:
 - Вонючий  документ  мы  вам  завернули  обратно.  У  вас  лаборатория,  инженеры,  изобретатели  и  даже  ученый  по  стандартизации  имеется  в  наличии!  Куда  нам  до  вас!  Но  если  будет  трудно,  то  обращайтесь,  поможем  всенепременно!. 
 И  с  чувством  пожал  торпедисту  руку!  Такова  минно-торпедная  жизнь,  такова  защита  мин  от  коррозии:  защита  Курьянова.  Ай,  да  Александр  Дмитриевич,  ай  да… Вот  уж  к  кому  не  применим  известный  минный  постулат:  «минер  должен  быть  туповат,  но  решителен»,  так  это  к  нему. 
 А  вообще-то  и  среди  минеров  попадаются  люди  замечательные.  Иногда  даже  финишируют  весьма  своеобразно.  На  похоронах  старейшего  минера  доктора  технических  наук  Киткина (1953  год)  плакальщица  как-то  плохо  врубилась  в  тему  и  ее  речь  сквозь  слезы  звучала  примерно  так: «Ах,  как  нам  жаль  нашего  милого  доктора!  Как  хорошо  он  лечил  нас,  старых  людей!».
 И  так  вот  бывает  у  минеров.

Корунов  Юрий   Леонидович

  Начальник  Торпедного  управления.  Юрий  Леонидович - замечательный  человек.  Адмирал,  доктор,  лауреат,  заслуженный  и  пр.  Полный  титул  чуть  меньше  титула  Российских  императоров.  Солдафонства  не  любил,  адмиральства  не  подчеркивал,  всех  называл  только  по  имени  и  отчеству.  И  его  все  называли  так  же.  Это  у  него  от  общения - еще  в  детстве - с  офицерами  старого  Российского  флота.  Науку  любил,  как  Наполеон  войну:  до  самозабвения.  Дальность,  скорость,  вероятность,  доклад,  плакат,  обоснование,  диссертация - его  стихия  и  в  этом  нет  ему  равных.  Диссертации  из  подчиненных  выколачивал,  как  хорошая  хозяйка  пыль  из  ковров:  ежемесячно,  энергично,  с  большим  напором.  В  историческом  плане  он  напоминал  Григория  Ивановича  Котовского.  Котовский  с  шашкой  наголо  и  кличем: «Даешь  позицию!»,  а  Юрий  Леонидович  с  научным  трактатом  в  руке  и  кличем: «Даешь  диссертацию!»  Никому  не  было  от  него  спасу.  Вопросом:  «ну,  как  идет  работа  над  диссертацией»  он  приводил  будущего  ученого  из  отдела  эксплуатации  торпед  в  предынфарктное  состояние.  А  Лариону  при  этом  вопросе  сразу  вспоминался  Арамис,  который  20  лет  писал  диссертацию  на  какую-то  богословскую  тему.  Хорошо  ему  было:  20  лет!  А  тут… Начальникам  отделов  присваивал  звания  «капитан  1-го  ранга»,  как  прави-ло,  после  защиты  диссертации,  или  когда  диссертация  была  уже  «на  подходе».  Начальники  отделов   Капорин,  Бозин,  Жмырев  так  энергично  изображали  работу  над  диссертациями,  что  даже  адмирал,  доктор,  лауреат  и  пр.  вдался  в  обман  и  неосторожно  присвоил  им  звания  «капитан  1-го  ранга».  После  этого  имярек  на  радостях  тут  же  забросили  тетради  с  материалами  диссертаций  так  далеко,  что  и  сами  забыли,  куда  именно.  Вскоре Юрий  Леонидович  это  усек  и  крупно возмутился:
 -Эти  б…  Капорин,  Бозин,  Жмырев  получили  звания  1 ранга  и   тут  же  забросили  работу  над  диссертациями!  А  эти  эксплуататоры43  хреновы!   Как  лихо  отвертелись  от   диссертаций!  Один - в  Москву44  сбежал,  второй   меня   облапошил!  Это  меня-то!  Больше  никому  не  дам  1-го  ранга  без  защиты  диссертации!
 И  ведь  не  дал.  Никому,  кроме  Славы  Матвеева,  который  при  назначении  на должность  начальника  отдела  не  брал  на  себя  обязательства  «работать  над  диссертацией».  Юрий  Леонидович  не  имел  специалиста,  равного  по  опыту  Славе  Матвееву,  согласного  еще  и  «работать  над  диссертацией».  Диссертации,  конечно,  нужны,  но,  главным  образом,  самим     диссертантам:  у  них  вырабатывается  умение  четко  формулировать  свои  мысли  и  так  ловко  преподносить  их  начальникам,  что  те  начинают  считать  их  своими  собственными.  Если - по  выражению  Юрия  Леонидовича - «эти  б…Капорин,  Бозин,  Жмырев»  просто  «кинули»  его  с  диссертациями,  то  Андрей  Голубцов  не  работал  над  диссертацией  по  принципиальным  соображениям.  Как  его  ни нагибал  на  это  дело  начальник  управления.
 Римский  сенатор  Марк  Порций  Катон  любую  свою  речь  в  сенате  независимо  от  темы  выступления  заканчивал  знаменитым  выражением:
 -А,  кроме  того,  я  полагаю,  что  Карфаген  должен  быть  разрушен!
Так  и  Юрий  Леонидович  и  на  деловых  совещаниях,  и  на  партийных  собраниях  в  отделе  Литкевича  нередко  свои  выступления  заканчивал  примерно  так  же:
 -А,  кроме  того,  я  не  понимаю  Андрея  Михайловича  Голубцова:  как  это  можно  находиться  в  командировке,  занимать  одноместный  двухкомнатный  номер  в  гостинице  и  не  писать  диссертацию!
 У  авиаторов  есть  такое  понятие:  «контрольная  точка».  Это  точка  на  трассе  полета,  до  которой  еще  можно  возвратиться  назад:  топлива  хватит.  А  после  этой  точки - только  вперед!  Назад  пути  уже  нет.  Так  и  Юрий  Леонидович.  В  своей  учености  он  прошел  контрольную  точку.  Он  слишком  учен  для  того,  чтобы  понять  Андрея  Голубцова,  да  и  всех  нас,  темных,  тоже.
У пирата Джона Сильвера был попугай по кличке «Капитан Флинт». В минуты возбуждения, он издавал боевой клич «Пиастры! Пиастры! Пиастры!».
Если бы такой попугай был у Юрия Леонидовича, то его боевой клич был бы: «Диссертация! Диссертация! Диссертация!» . С кем поведешься …
     Для  нормального  флотского  торпедиста  написать  диссертацию – почти  неподъемная  задача. А  чтобы  показать  нам,  как  просто  написать  диссертацию,  так  он,  конечно,  в  шутку  сказал  однажды:  «Я  мог  бы  написать  диссертацию  об  открытой  форточке  и  ее  влиянии  на  торпедное  оружие».  Как  тут  не  вспомнить  Великую  Императрицу  Екатерину  Вторую,  которая  по  прибытии  в  Крым  обратилась  к  одному  из  матросов: «А,  что, матрос,  не  думали,  что  к  Вам  может  приехать  сама  императрица?  А  я  вот  взяла  да  и  приехала!»  Матрос,  понимая,  что  нужно  что-нибудь  ответить,  ответил  несколько  двусмысленно:  «С  эфтакой  царицей  всякое  может  статься!»  Так  и  с  нашими  учеными:  всякое  может  статься. Возьмут  да  и  напишут. «Голубая  мечта»  Юрия  Леонидовича:  во  главе  каждого  отдела – как  минимум,  кандидат  наук  (а  не  худо  бы  и  доктор),  во  главе  управления – как  минимум  доктор ( а  не  худо  бы  и  академик).  В  одной  из  своих  книг  Юрий  Леонидович  с  гордостью  отмечал,  что  в  отдельные  периоды  в  Торпедном  управлении  «трудились  по  5-6  докторов  наук». 
Если  для  Юрия  Леонидовича  главным  в  науке  был  ее  процесс,  т.е.  поточное  производство  диссертаций,  то  для  высоких  начальников  важен  был  результат.  Начальник  УПВ  адмирал  Костыгов  Борис  Дмитриевич  так  оценил  научную  составляющую  деятельности  Торпедного  управления  института.  Его  даже  на  рифму  потянуло:
                В  институте  много  ученых  докторов,
                Но  почему-то мало  хороших  торпедов.
 Ну,  не  Пушкин,  конечно,  чего  уж  тут.  В  области  поэзии  от  адмиралов   ничего  хорошего  не  дождешься.  Можно  сказать:  поэтическая  темнота. «Высокий  штиль»  поэтического  языка  им  не  знаком.  Кроме  русского  языка,  и  то  со  словарем,  они  знают  еще  разве  что  командный  да  матерный.
 А  вот  когда  потребовалось  провести  серьезную  работу,  Андрей  Михайлович Голубцов  оказался  на  высоте.  Была  такая  научная  работа  под  названием  «Фон».  Требовалось  оценить  уровень  шумов  подводных  лодок,  причем,  не  только  ходовых - гидродинамических  шумов  обтекания  корпуса  и  работы  гребных  винтов - но  и  работы  различных  механизмов.  Андрей  Михайлович  постоянный  член  Государственных  комиссий - Руководитель  секции  торпедно-ракетного  вооружения - был  у  председателей  Государственных  комиссий  «в  авторитете»  и  без  труда  организовал  запись  шумов  всех  механизмов  по  БЧ-3.  Лодка  прошла  над  гидрофонами  акустического  полигона,  при  этом  в  определенной  последовательности  открывались  и  закрывались  крышки  торпедных  аппаратов,  клапана  заполнения  кольцевого  зазора  и  осушения  торпедного  аппарата,  двигались  каретки  устройства  быстрого  заряжания  и  т. д.  Все  записи  привез  в  институт,  где  наши  ученые  акустики - пригодились,  голубчики - дали  записям  количественную  оценку,  помогли  нарисовать  пять  плакатов,  вразумили  его,  темного,  по  частотам,  полосам  пропускания,  децибелам,  корням  квадратным  из  «герца»  и  т. д. 
 Результаты  работы  докладывались  заместителю  Главнокомандующего  по  Кораблестроению  и  вооружению  адмиралу  Котову  П. Г.  Как  водится,  по  боевым  частям.  Вначале  доложились  штурмана  по  шумам  своих  перископов  и  т. д.  Все  приблизительно,  расчетным  путем.  Затем  доложились  ракетчики  по  шумам  открытия  крышек  ракетных  шахт  и  т. д.  Кто  как  мог,  тот  так  и  оценивал  шумы  своих  механизмов.
 В  перерыве  Андрей  Михайлович  развесил  свои  плакаты.  После  перерыва  доложил,  слегка  заикаясь - дефект  речи,  что  нисколько  не  портило  впечатления  от  доклада - результаты  своих  замеров,  из  которых  следовало,  с  какими  механизмами  нужно  начинать  работу  в  первую  очередь  для  снижения  уровня  шумов.  Его  плакаты  остались  висеть  в  одиночестве  до  конца  работы.
А  П. Г. Котов  при  подведении  итогов  сказал,  показывая  на  плакаты:
 - Вот  это  настоящая  работа  военно-морского  ученого. 
И  по  его  представлению  А. М. Голубцов  получил  часы - подарок  Главкома.  С  чем  его  и  поздравил  Ларион,  так  же  получивший  в  свое  время   часы  от  Главкома.
А  работа  Голубцова   послужила  разработчикам  в  качестве  методического  пособия.
 Таким  образом,  что  важнее:  результативная  работа  с  материальной  частью,  или  диссертация  как  таковая - вопрос   очень  философский.  Для  Юрия  Леонидовича  вопроса  здесь  и  быть  не  может:  диссертация  превыше  всего.  Для  флотских  офицеров – все  наоборот.
 А  вот  своих  торпед   Юрий  Леонидович  «в  лицо»  не  знал  и  считал  это  нормальным  явлением.  Случилось  ему  как-то  оказаться  в  Севастополе  на  выставке  оружия.  Так  вот  еще  с  одним  таким  же  знатоком  они  минут  15  лазили  по  торпеде  53-65К,  искали  горловину  для  заливки  керосина.  Знали,  что  керосин  в  этой  торпеде  есть  и  где-то  же  он  должен  заливаться.  Где  уж  им  найти!  Это  для  них  не  высший,  а,  можно  сказать,  космический  пилотаж.  В  этой  области - горловины,  стопора,  клапана,  разъемы - с  «крутых»  ученых  много  не  возьмешь:  образцы  не  перепутают  и  то  ладно.  Не  царское  это  дело,  заглядывать  в  горловины  да  рассматривать  всякие  там  установки,  клапана,  стопора  и  прочее.
 Для  «крутых»  ученых  незнание  элементарных  вещей  в  своем  оружии  обычное  явление.  Как-то  еще  во  Владивостоке  не  менее  крутой  ученый  доктор,  профессор,  заслуженный  и  пр. -  начальник  кафедры  оружия  в Академии  (куда  уж  круче) -  задал  начальнику ОТК  два   вопроса.  Ответом  на  первый -  какие  повреждения  материальной  части  более  всего  характерны  для  торпеды  53-56 - он  вполне  удовлетворился:  коррозия  водяных  отсеков.  Ржавеют  от  метанола.  Раствора  метилового  спирта,  разъяснил  начальник  ОТК на  случай,  если  «крутой  ученый»  этого  не  знает.  А  вот  вторым  вопросом  он  поразил  начальника  ОТК  до  самой  глубины  его  торпедной души:
 -А  как  он  туда  попадает?
Обалдев  от  нелепости  вопроса,  начальник,  ОТК  растерянно  ответил:
 -Да,  знаете,  наливаем  его  туда.
И  вспомнил  старика  Хоттабыча:  «потряс  ли  ты  своими  знаниями  учителей  своих  и  товарищей  своих,  о  Волька?»
 «Крутые»  ученые  витают  в  таких  заоблачных  высях,  что  нам  их  не  понять.  Впрочем,  возможно,  как  и  им  нас,  грешных.
 В  одной  из  его  книг  Ларион  с  удивлением  прочитал,  что  ему  посчастливилось  работать  с  такими  «корифеями,  как…Леонид  Ковалев!»  Ну  и  корифея  откопал  Юрий  Леонидович!  С  точки  зрения  флотского  торпедиста – Леонид  Ковалев,  начальник  отдела  эксплуатации  торпед - полнейшая  торпедная  темнота.  Не  знает  ни  одной  торпеды.  Знания  источников  питания,  в  которых  он  кандидат  технических  наук,  только  на  уровне  молекул  и  атомов.  В  остальном  что  ни  спросишь,  на  все  один  ответ:  «это  вопрос  сложный  и  он  еще  не  исследован».  Так  чем  же  ты  там  занимался,  елки-палки, в своем институте? Аккумуляторные  батареи  для  торпед   разрабатывались  под  его  научным  наблюдением.  Результат  таков.  Батарея  БАМ-3  для  торпеды  САЭТ-50М.  Батарея  оказалась  настолько  ядовитой,  что  потравились  матросы  на  лодках.  Пришлось  торпеду  убрать  с  лодок.  Батарея  МЗ-2  для  малогабаритных  торпед  СЭТ-40  и  МГТ-1.  Протечки  электролита  по  клеевым  швам  привели  к  разрушению  торпед.  Из-за  этих  протечек  только  на  ТОФ  было  списано  более  70-ти  торпед.  Батарея  ЗЭТ-1  для  торпеды  САЭТ-60  очень  опасна:  поступление  электролита  в  активную  массу  батареи,  что  вполне  возможно  при  большой  килевой  качке  подводной  лодки  и  ошибках  личного  состава  при  приготовлении  торпеды,  может  привести  к  возгоранию  батареи.  А  рядом  боевое  зарядное отделение,  в  котором  более  трехсот  килограммов  взрывчатки. Такая  батарея  и  находящееся  рядом  с  ней  бо-евое  зарядное  отделение  загорелись  на  подводной  лодке  Б-44  Черноморского  флота.  Были  повреждены  трубы  торпедных  аппаратов  1-го  отсека.  Слава  те,  господи,  обошлось  без  взрыва.  Здесь нелишне вспомнить и о гибели американской ПЛА «Скорпион», из-за самозалива батареи одноразового действия. Нас бог миловал, но ходили по лезвию и мы …
Так что деятельность Ковалева (подчеркну – начальника отдела эксплуатации) могла привести к крупным трагическим последствиям, в т.ч. гибели кораблей  и подводных лодок.
Так  за  такое  «корифейство»  во  время  ОНО  могли  хорошо  погладить  и  не  по  головке,  а  по  месту  прямо  противоположному.  Юрий  Леонидович – человек  плаката,  законов  распределения  случайных  величин,  дальности,  скорости  и  вероятности  поражения.  Серийные  торпеды  для  него – такая  проза,  что  о  ней  и  говорить  можно,  только  как  о  чем-то  позапрошлом.  А  если  учесть,  что  Юрий  Леонидович  серийных торпед  и  в  «лицо»  не  знал,  то  для  него,  конечно,   и  Леонид  Ковалев – корифей.  Раз  кандидат  наук  значит,  корифей,  иначе  и  быть  не  может.
 На  что-нибудь  такое-этакое  околонаучное  денег  не  жалел.  Отсутствие  инженерных  знаний,  случалось,  подводило  его. Как-то  вызывает  Лариона  и  весьма  серьезно:  какие  у  вас  шумоизлучатели  на  практических  торпедах?  Не  понимая,  «откуда  растут  ноги»,  Ларион  отвечает:  на  электрических  торпедах:  объем – полтора  литра,  шумит  теоретически – 8  часов,  фактически – сутки.  На  кислородных  торпедах:  объем – 7  литров,  шумит  теоретически  двое  суток,  фактически – неделю.  Все  в  звуковом  диапазоне.
 -А  у  Леоненко****– вот  такой!   И  шумит  месяц!
 При  этом  он   энергично  ставит  на  стол  коробок  спичек. 
 -Спишь  тут  на  ходу!  Немедленно  к  Леоненко!
 Что  за  бред?  Ну,  не  бывает  в  технике  чудес!  В  таких  габаритах  может  быть  только  какая-нибудь  несерьезная  пикалка.  Командировку  в  зубы  и  на  следующий  день  Ларион  уже  в  Феодосии  у  Леоненко.
 -Ты  что  это  тут  моему  адмиралу,  доктору,  профессору,  лауреату  и  пр.  мозги    пудришь?  Что  у  тебя  тут  за  шумоизлучатели?  Он  в  этом  деле  не  копенгаген,  так  ты  и  обрадовался,  что  ему  можно  и  лапшу  на  уши…
 -Вот!  Рыбацкая  метка!
 -И  на  какой  же  частоте  работает  эта  х…ня?
 -25  килогерц!
 -Так ведь  ее  не  услышит  ни  один  корабль!  Все  корабельные  станции  работают  в  более  низком  частотном  диапазоне.  Кто  ж  ее  услышит? Эту  частоту  берет  только  торпеда,  да  и  та  времен  войны.
 - Ее-то  мы  и  используем.  Приемное  устройство  привязываем  к  шесту,  опускаем,  а  усилитель  находится  в  рубке  торпедолова.
 -Хорошо  шумящий  корабль  торпеда  слышит  за  400-500  метров.  А  эту  пикалку  на  какой  дистанции  берет?
 -Ну,  метров  за  150-200.
 -Сейчас  наши  излучатели  прослушиваются  одним  кораблем  в  полосе  шириной  в  одну  милю.
 Чтобы  прослушать  полосу  такой  ширины,  нужно  поставить  в  строй  поиска  5  кораблей  с  твоими  шестами,  да  еще  и  останавливать  корабли  через  каждый  кабельтов.  Ведь  на  ходу  твою  балду  на  шесте  не  удержишь. Где  взять  столько  кораблей?  А  предложи  командиру  боевого  корабля  останавливаться  через  каждый  кабельтов,  так  он  вас  не  только  с  корабля  выгонит,  а  еще  прикажет  матросам  дать  Вам  пинка  под  зад.
 По  возвращении   Ларион  доложил  Юрию  Леонидовичу  суть  дела.  Добавил  только,  что  «шум»   в  течение  месяца  совершенно  ни  к  чему:  кто  же  будет  держать  в  море  соединение  кораблей?  Ведь  стоимость  ходового  часа  кораблей  находится  в  диапазоне  от   трехсот  рублей  (торпедолов)  до  семнадцати  тысяч (пр.1164),  в  зависимости  от  проекта,  что  в  десятки  раз  превышает  стоимость  торпеды.
 А  так  как  для  Юрия  Леонидовича  Ларион  не  был  авторитетом – не  ученый,  «от  сохи»,-- то  потребовалась  консультация  главного  нашего  акустика  Бориса  Смертина.  Проконсультировался,  уяснил,  спустил  на  тормозах.
 А  вот  когда  требовалось  поехать  по  какому-то  конкретному  делу,  то  тут  Юрий  Леонидович  был  на  деньги  туговат.  У  него  не  забалуешь!
 Как-то  из  Москвы  пришла  какая-то  «указивка».  Куда-то  съездить,  то  ли  в  чем-то  разобраться,  то  ли  кого-то  чему-то  научить.  По  линии  Володи  Михайлова.  Михайлов  заполнил  заявку  на  оформление  командировочного  предписания  и пользуясь осутствием начальника  зашел  к  Юрию  Леонидовичу  завизировать  ее.
Юрий  Леонидович  покрутил  заявку  в  руках,  посмотрел  на  Михайлова  скепти-чески  и  сказал:
 -Ищите  деньги.  У  военпредов,  на  «Двигателе»,  в  «Гидроприборе»,  где  хотите.
 Володя  Михайлов  слегка  опешил,  но,  как  флотский  офицер,  быстро  взял  себя  в  руки:  заглянул  под  стол,  открыл  створки  тумбочек  стола,  подошел  к  шкафу и  заглянул  в  него.
 -Что  Вы  делаете?
 -Ищу  деньги.  Может  быть,  тут  есть?
 -Вон  отсюда!
 И  Михайлов  с  места  включает  третью  скорость!
 Как  в  свое  время  во  Владивостоке  Ларион  только  вдвоем  с  Геннадием  Стафиевским  составляли  двух  полноценных  офицеров - Стафиевский  за  двоих  пил,  а  Ларион  за  двоих  закусывал - так  и  Юрий  Леонидович  только  вдвоем   с  Ларионом составляли  двух  полноценных  торпедистов:  Юрий  Леонидович  среди  плакатов,  Ларион  среди  живых  торпед.  Доклады  на  сборах  минеров  они  готовили  совместно.  Ларион  знал,  что  нужно  доложить,  а  Юрий  Леонидович  -  как  это  следует  делать.  Как  он  сам  выразился,  писал  свою  музыку  на  слова  Лариона.  Поэтому  его  доклады  участниками  сборов  слушались  с  большим  интересом.  В  общем,  каждому - свое. 
 
Строков  Алексей  Алексеевич

 Главный  военный  советник  при  всех  начальниках.  Капитан  1-го  ранга.  Впослед-ствии  старший  научный  сотрудник.
Алексей  Алексеевич - душа  управления,  а  его  кабинет - центр  общественной  жизни.  Он  не  имел  ученой  степени - да  она  ему  была  и  не  нужна - но  на  научно-технических  советах  и  защитах  диссертаций  самые  умные  вопросы  задавал  именно  он.  Формулировал  техническую политику  института  и  писал  основополагающие  доклады  руководству  также  он.  Словом,  начальство  без  него было,  как  без  рук.  Человек  высокой  эрудиции  и  исключительной  скромности.  Не  существовало  в  природе  людей,  которых  Алексей Алексеевич  когда-либо  чем-нибудь  обидел.  Во  всей  торпедной  службе  и  в  промышленности  не  было  человека,  который  отозвался  бы  о  нем  неуважительно.  Он  не  мог,  как  Юлий  Цезарь,  делать  три  дела  одновременно.  Но  два  дела  одновременно  он  делал  с  присущим  ему  блеском  и  чувством  юмора:  играл  в шахматы  и  подписывал  не  очень  ответственные  документы.
 Как-то  один  из  сотрудников  отдела  Сергея  Васильевича  Зыбина  написал  телефонограмму,  внизу  подпись:  контр-адмирал  Хурденко,  показал  начальнику  и  попросил  подписать  у  адмирала.  Сергей  Васильевич  прочитал  текст  и  сказал: 
 -А  чего  это  мы  пойдем  с  такой  несерьезной  телефонограммой  к  адмиралу?  Мы  ее  у  Строкова  подпишем.
Зачеркнул  фамилию  Хурденко  и  сверху  аккуратно  надписал:  Строков.  Получилось  «контр-адмирал  Строков».
 Уже  при  подходе  к  кабинету  Алексея  Алексеевича  он  услышал  доказательства  того,  что  шахматы  в  Торпедном   управлении  игра  коллективная.
 -Луди  его!
 -Расхаживает  фигуры!  Смык  защитан!
 -Будем  брать,  сказал  майор  Пронин! …и  т.  д.
После  очередного  хода  Алексей  Алексеевич  взглянул  на  текст  в   протянутом  ему  журнале  исходящих  телефонограмм  и  сказал:
 -Ну,  все  это,  конечно,  муть  голубая,  не  стоящая  подписи.  Здесь  только  одно  и  правильно,  что  «контр-адмирал  Строков».  И  вспомнил,  как  в  середине  60-х  годов  начальник  управления  А. И. Сочагин  пригласил  начальников  отделов:  его  и  А. Г. Пухова  в  кабинет.   По  окончании  рабочего  дня  все  собрались  уходить.  Пухов  стремительно  встал,  схватил  шинель  и  энергтчно  помог  Сочагину  надеть  ее.  Сочагин,  показывая  большим  пальцем  руки  через  плечо  себе  за  спину,  где  стоял  Пухов,  сказал,  обращаясь  к  Алексею  Алексеевичу:
 - Вот  он  будет  адмиралом,  а  ты - никогда.
Начальники  управлений  знают,  кто  из  начальников  отделов  на  что  способен.  Так    все  и  получилось.
А  вот  конец  его  долголетней  безупречной  службы  был  несколько  грустным  по  причинам,  от  него  не  зависящим…
 Они  с  Ларионом  были  уволены  одновременно  «по  сокращению  штатов».  Все  имеет  свой  конец  и  их  работа  в  том  числе.  Они  не  в  претензии.  В  последний  день  прибыли  рассчитываться,  сразились  в  последний  раз  в  шахматы  и,  получив  причитающиеся  деньги  и  сдав  пропуска,  в  последний  раз  вышли  из  здания  института.  Начальники  Ушиков,  Поляков - большие  специалисты  по  дележу  денег,  заработанных  мозговыми  извилинами  сотрудников - не  удосужились  попрощаться  с  ним:  ни  к  себе  в  кабинет  не  пригласили  поблагодарить  за  службу,  ни  к  нему  не  пришли.  Такие  теперь  начальники.   
 -Алексей  Алексеевич,  все  мы  под  богом  ходим,  скоро  нам  деревянные  бушлаты45 примерять  придется.  Вот  тогда  начальники  появятся.  Подарят  вам  на  дорогу  на  тот  свет  мобильный  телефон.  На  всякий  случай.  Мало  ли  по  какому  вопросу  потребуется  консультация.
Алексей  Алексеевич  улыбнулся.  Нерадостной  была  его  улыбка.  Они  пожали  друг  другу  руки  и  направились  каждый  к  своей  станции  метро…
Один  из  уважаемых  торпедистов  после  его  смерти  сказал  так.
 -Наш  светоч  угас.
Совсем  недавно  два  убежденных  трезвенника  выпили  по  рюмке  вина  за  упокой  кристальной  души  Алексея  Алексеевича.
 Вот  такие  люди  рулили  торпедной  наукой  в  Военно-морском  институте.
 
Некоторые  отделы  торпедного  управления

 Если  существуют  торпеды,  то  должны  быть  и  торпедные  аппараты,  если  есть  ракеты, то  должны  быть  и  пусковые  установки.  И  торпеды  и  ракеты  нужно  не  просто  выстрелить,  а  направить  в  цель.  Значит,  должны  быть  и  приборы  управления  стрельбой.  А,  значит,  должен быть  и  соответствующий  отдел,  который  ведет  наблюдение  за  всеми  этими  приборами.

Отдел,  наблюдающий  за  разработкой  торпедных аппаратов,  пусковых  установок  и  приборов  управления  стрельбой (а  так  же   «Голубчик»  против  «Гидро-прибора»)

 Начальник  отдела,  наблюдающего  за  разработкой  торпедных  аппаратов,  пусковых  установок  и  приборов  управления  торпедной  стрельбой,  капитан  1-го  ранга  Литкевич  Юрий  Георгиевич.  Опытный  аппаратчик  в  прямом,  а  не  в  переносном  смысле  слова.  Ему  выпала  честь  и  почетная  обязанность  сопровождать  переход  от  аналоговых  систем  решения  задач  стрельбы (ПУТС)  к  цифровым  (БИУС).  Его  специалисты  Дементьев,  Камчатов,  Беляевский,  Голубцов  и  другие - авторитетные  люди  не  только  в  институте,  но  и  в  промышленности.  Треть  сотрудников - кандидаты  наук.  С  его  отделом  связаны  и  славные  дела  на  Государственных  испытаниях  первой  лодки  3-го  поколения  и  немногочисленные  промахи.
 Для  подводных  лодок  3-го  поколения  разрабатывалась  новая  торпеда:  догнать  американцев!  (МК-48).  4-ый  Главк,  и  его  исполнительный  орган  «Гидроприбор» - в  обусловленное  время  с  задачей  не  справились.  Торпеда  уже  15  лет  в  разработке.  А  результат  таков:  первая  лодка  3-го  поколения  вступает  в  строй,  на  подходе  вторая,  а  торпед  опытной  партии  едва  набралось  для  проведения  Государственных  испытаний  лодки.  Как  всегда,  не  хватило  лет  пяти  для  окончания  работы.  Впрочем,  их  не  хватило  бы  и  в  том  случае,  если  бы  разработка  торпеды  продолжалась  не  15,  а  50  лет.  Мы  неисправимы.  Перипетии  Государственных  испытаний  хорошо  описаны  в  книге  Р.Гусева  «Такова  торпедная  жизнь»,  когда  он  надеялся  из  пяти  присланных,  найти  или,  в  крайнем  случае,  собрать  хотя  бы  три  «живых».  А  других  торпед,  кроме  присланных,  и  в  природе  не  существовало.  Но  о  ходе  разработки торпеды  для  подводных  лодок  3-го  поколения  речь  впереди.   
 Передача  стрельбовых  величин  от  БИУС  к  торпеде  похожа  на  передачу  эстафетной  палочки:  в  момент  передачи  палочку  можно  уронить  и  тогда…Подобное  произошло  и  в  нашем  деле.
 Разработчики  первой  лодочной  ракеты  «Вьюга»  придумали  герметичный  мно-гоштырьковый  разъем  для  ввода  полетного  задания  БИУС  на  выстрел:  «АЭРВД».  Разработчики  подводной  ракеты  «Шквал»,  не  изобретая  велосипеда,  использовали  этот  же,  проверенный  временем,  разъем.  А  вот  «Гидроприбор»  внедрял  в  торпеды  системы  ввода  данных  собственного  изобретения,  реализовывал  изобретения  и  диссертации.  Так  для  подводных  лодок  проекта  705  и  торпед  для  них  была  придумана  своя  система  ввода  данных:  ЭКВ  (электроконтактный  ввод).  Не  лучшая,  но  своя  собственная.  Для  подводных  лодок  3-го  поколения  и  торпед  для  них  так  же  была  придумана  система  собственного  изобретения.  За  это  изобретение  авторы  получат  не  только  вознаграждение,  но  еще  и…по  шее!  Хотя  бы  морально.   И  поделом. 
Кстати  сказать,  если  бы  изобретение  собственных  систем  ввода  данных  касалось  только  торпеды,  то,  как  говорится,  хозяин - барин:  что  хочет,  то  и  изобретает.  Но  это  же  касается  и  аппаратчиков:  им  нужно  размещать  на  трубах  торпедных  аппаратов  ответные  части  системы,  обеспечивать  доступ  к  ним.  А  труба  аппарата - корпусная  конструкция,  равнопрочная с прочным  корпусом  лодки.  Но «Гидроприбор»  как-то  умел  просовывать  свои  системы  ввода  данных.  Хотя  и  для  торпед  это далеко  не  лучший  вариант:  для  каждого  типа  носителей  со  своей  системой  ввода  данных  делай  свои  варианты  исполнения  торпеды.  Так  перед  прекращением  производства  торпед  САЭТ-60М   УПВ  вынуждено  было  специально  заказать  200  торпед  САЭТ-60А  для  лодок  пр.  705,  так  как  из-за  оригинальной  системы  ввода  данных  лодки  этого  проекта  не  могли  принимать  торпед  других  образцов. Таких  изобретателей….век  бы  не  видать.
 Однако,  к  делу.  Это  не  конец  истории.  Главком,  будучи  в  курсе  дел  Госкомиссии,  уяснил,  что  торпед  УСЭТ-80  для  лодок  3-го  поколения  в  серии  нет  и  неизвестно,  когда  будут.  А  на  подходе  уже  вторая  лодка  3-го  поколения.  На  одном  серьезном  документе  Главком  наложил  резолюцию:  «Самая  большая  ошибка  последних  лет  та,  что  лодки    3-го  поколения  не  могут  принимать  серийные  торпеды».  Лопухнулись,  значит,  УПВ,  торпедное  управление  института  и  отдел   Литкевича.  Поверили  4-му  Главку  и  «Гидроприбору»,  что  торпеда  будет  готова  к  моменту  ввода  в  строй  лодки.  Юрий  Георгиевич  переживал  по  этому  поводу,  считал,  что  и  он  лично  ответственен  за  такое  положение  дел.  Когда  на  одном  небольшом  совещании  Юра  Митяков  в  своем  обычном  замедленном  темпе  спросил  «куда  девать  стальные  решетки,  сваренные  по  такой-то  теме»,  начальник  серийного  отдела - хлебом  не  корми,  дай  пошутить - заметил:  «Как  это - куда?:  Литкевичу  на  окна.  Он  вполне  созрел  для  этого  по  мнению  Главкома».  А,  в  общем,  отличные  ребята  в  отделе  Литкевича.

Как  принимают  пароходы

 Состав  Государственной  приемной  комиссии  по  приемке  корабля  определяется  приказом  Главнокомандующего  Военно-морским  флотом.  От  института  руководи-тель  секции  Торпедно-ракетного  вооружения.  Практически  постоянными  членами Государственных  комиссий  были  капитаны  1-го  ранга   Дементьев  и  Митяков  и  капитаны  2-го  ранга  Голубцов  и  Никифоров.  В  основном,  из  отдела  Литкевича.  По  терминологии  военных  лет  офицеры - окопники.   В  помощь  им  торпедисты  или  ракетчики.  При  необходимости.
При  Государственных  испытаниях  подводной  лодки  в  части  торпедно-ракетного  вооружения  необходимо,  чтобы  торпеда  прошла  по  погрузочным  трассам,  правильно  разместилась  на  стеллажах  и   в  торпедном  аппарате,  чтобы  сопрягаемые  узлы  торпеды  и  торпедного  аппарата  совпали  по  координатам.  Торпеда  должна  правильно  прочитать  и  запомнить  задание  БИУС  на  выстрел,  выйти  из  торпедного  аппарата  без  повреждений  и  в  подтверждение  задания  на  выстрел  правильно  выполнить  послезалповый  маневр.  Наведение  торпеды  на  цель  и  проверка  работы  неконтактного  взрывателя  желательны,  но  обязательны  только,  если  предусмотрены  Программой  испытаний.  Это  хлопоты  торпедистов,  а  не  лодочников. 
На  Государственные  испытания  должен  бы  предъявляться  «товар  лицом»:  все  испытания  позади,  все  недостатки  обнаружены,  устранены,  комиссия  смотрит  на  корабль  и  оружие  и  на  радостях  подписывает  акт  приемки.  В  качестве  презента  члены  Госкомиссии  получают  от  промышленности  авторучки  с  золотыми  перьями:  те  самые,  которыми  подписывают  акт  приемки.  В  действительности  Государственные  испытания  выглядят  совсем  не  так.
 Самое  высокое  строевое  начальство  не  оставляет  руководителей  секций  своей  милостью.  Зам.  ГК  ВМФ  адмирал  Котов П. Г.  приказал  очередному  руководителю  секции  Торпедно-ракетнрго  вооружения - это  был  Андрей  Голубцов - прибыть  к  нему  для  получения  указаний.  А  руководитель  секции  уже  в  городе  Горьком,  куда  ему  и  сообщили  об  этом.  Делать  нечего,  поехал  за  указаниями.  В  парикмахерской  Ярославского  вокзала  Москвы  «почистил  перышки»  и  прибыл  к  адмиралу.  Часа  через  два  «получил  указания»:
 -Главное -  не  сорвать  сроки  сдачи  лодки.  Ну,  и  чтоб  все  работало,  как  надо!
Краткость - сестра  таланта.  Для  получения  таких  указаний  офицеру  пришлось  почти трое  суток  провести  на  вокзалах,  в  поездах,  в  аэропортах,  на  самолетах…
А  на  заводе  работает  межведомственная  комиссия,  идет  приемка  торпедных  аппаратов.  Из  какой-то  трубочки  под  большим  давлением  сочится  тончайшая  струйка  воды.  Военпред - украинец  по  национальности -  оформляет  возврат  и  пишет  замечание:  «труба  ссыть,  предъявить  уновь».
Труба  торпедного  аппарата  изготовлена,  ее  проверил  производственный  мастер,  затем  мастер  ОТК  и  труба  предъявляется  «уновь»  военпредам.  Вначале  труба  проверяется  крестовым  шаблоном:  расстояния  от  оси  трубы  до  различных стопоров,  курков,  зацепов…И  все  проверяльщики  обязаны  ползать  по  трубе  и  все  размеры  проверять  специальными  щупами  «врукопашную».  Затем  труба  проверяется  макетами  (болванками)  всех  образцов  оружия,  предназначенных  для  стрельбы  из  этого  аппарата.  Чтобы  соблюдалась  соосность  различных  участков  трубы,  чтобы  различные  устройства  торпеды  или  ракеты  совпадали  по  координатам  с  ответными  частями  аппарата.  Труба  отправляется  в  Северодвинск  или  куда-нибудь  еще,  где  ее  и  вваривают  в  корпус  подводной  лодки.  И  снова  все  проверки  шаблонами  и  макетами  повторяются  (швартовные  испытания).  Допроверялись.
 Год  примерно  1974-ый.  Сдается  головная  подводная  лодка  пр. 671РТ.  Торпедные  аппараты  предназначены  в  том  числе  и  для  стрельбы  ракетами  «Вьюга».  Курок  «блокировка  задержки  запуска  двигателя»  должен  натыкаться  на  первое  обтюрирующее  кольцо,  откидываться  и  по  выходе  ракеты  из  трубы  запускать  двигатель  ракеты.  Для  этого  обтюрирующее  кольцо  должно  быть  в  определенном  секторе  сплошным.  А  оно  оказалось  с  прорезью,  как  у  некоторых  других  аппаратов.
 Государственные  испытания.  Залп  двумя  ракетами  «Вьюга».  Радио  с  подводной  лодки  на  корабль  обеспечения,  где  находится  часть  Государственной  комиссии:  «Ракеты  вышли!» 
Комиссия  ракет  не  видела.  Вышли,  так  вышли.  Значит,  улетели:  ракеты  фантастической  надежности. Там,  куда  ракеты  должны  были  прилететь,  ракет  тоже  не  видели.  Но  коли  они  вылетели,  значит,   и  прилетели:  куда  же  им  деваться?  И  комиссия  засчитывает  сдатчикам  лодки  выполнение  соответствующего  пункта  Программы  испытаний.
 Испытания  лодки  закончены,  подписан  акт  приемки,  получены  авторучки  с  золотыми  перьям.  Лодка  уходит  к  месту  постоянной  дислокации. 
За  сдачу  головной  лодки  - по  традиции - проектанты  и  строители  получают  различные  звания  и  «знаки».  Не  забывают  и  военных.  Несколько  человек  берут к  себе  в  компанию.
 Начинается  служба.  Выполняется  Боевое  упражнение.  Стреляют  ракетой  «Вьюга».  Залп!  Что-то  вышло  и  ничего  больше  не  слышно.  Командир:
 -Акустик!  Ну  что  ты  там  слышал?
 -Товарищ  командир!  Чего-то  булькнуло - и  все!
Начинается  выяснение  того,  что  же  на  самом  деле  «булькнуло».  Специалисты  по  торпедным  аппаратам  из  Минно-торпедного  управления  выяснили,  почему  «булькнуло».  Труба  торпедного  аппарата  изготовлена  с  нарушением  чертежа:  на  первом  обтюрирующем  кольце  там,  где  не  должно  быть  прорези,  она  имеется!  Начинается  «разбор  полетов».  Участников  этого  «пузыря»  много,  включая  всю  комиссию.  Не  всех  же  пропускать  через  «мясорубку».  Это  в  кино  «все  за  одного»,  а  в  жизни  не  всем  же   получать  по  шее,  поэтому  назначается  «один  за  всех».  Это  военпред  капитан  2-го  ранга  Коля  Марин.  Отстранили  от  должности,  уволили  в  запас.
 Хорошие  были  времена!  Лет  бы  25  тому  назад  все  члены  комиссии,  военпреды,  мастера  завода,  а  то  и  руководители,  дружными  рядами  потопали  бы  в  места,  не  столь  отдаленные.  Конечно  все,  кто  еще  мог  бы  ходить.
 Ордена  были  получены  до  скандала.  Возвращать?  Этого  еще  не  хватало!
 Конец  1977-го  года.  Государственные  испытания  головной  подводной  лодки  проекта  671РТМ.  «По  нашей  части» - комплексу  Торпедно-ракетного  вооружения - все  испытания  прошли  благополучно.  А  вот  по  другим  боевым  частям  проблемы  были.  Но  не  у  тех,  кто  сдавал,  а  у  тех,  кто  принимал  лодку.  У  штурманов  не  работал  навигационный  комплекс  «Медведица».  У  гидроакустиков  не  работал  гидроакустический  комплекс  «Скат».  Само  собой,  не  работал  БИУС  «Омнибус». У  кого-то  не  работало  что-то  еще.  Позже  все  со  временем,  конечно,  доделали.  Видимо,  не  только  руководители  нашей  секции  получали  указания:  «главное:  не  сорвать  сроки  сдачи  лодки».  Указания,  как  известно,  даются  для  того,  чтобы  их  выполняли.  Потому  указания  выполнили  и  сроки  не  сорвали.  Не  сорвали,  конечно,  и  сроки  получения  наград  и  премий.  Все,  что  угодно,  но  только  не  это!
 Подводные  лодки  3-го  поколения -  новая  эпоха  в  истории  отечественного  кораблестроения.  Для  новых  лодок - новая  торпеда.  Когда  много  нового,  мало  проблем  не  будет.  С  настоящим  для  новой  торпеды  аппаратом  торпеда  впервые  встретилась…на  Государственных  испытаниях.  И  пошло-поехало! 
 Торпеда  «не  понимает»  задания  БИУС  на  выстрел:  оригинальная  система  ввода  стрельбовых  величин  в  условиях  сопряжения  с  реальным  торпедным  аппаратом  оказалась  неработоспособной.  Да  и  разработчики  БИУС  в  своей  части  системы  ввода  данных,  как  оказалось,  «напахали»  не  меньше  торпедистов.  Подробности  этого  «пузыря»  хорошо  описаны  в  книге  Р. Гусева  «Такова  торпедная  жизнь».
А  торпедисты  так  накувыркались  с  торпедами,  что  в  журнале  замечаний  Госкомиссии  появилась  запись:  «система  ввода  данных  в  торпеды  не  обеспечивает  ввода  стрельбовых  величин».  А  в  России  издавна  повелось:  «написано  пером…».  Амбец.  Запись  появилась  не  сама  по  себе:  ее  сделал  член  Госкомиссии  капитан  2-го  ранга  Голубцов  Андрей  Михайлович .  Сотрудник  отдела  Литкевича.  И  уперся  «рогом», несмотря  на  титанические  усилия  «Гидроприбора»  отстоять  свою  разработку.  Вплоть  до  предложения  индивидуального  подбора  торпед  к  торпедным  аппаратам.  Ничего  себе  штучки!  (Кстати  сказать,  два  выстрела  именно  так  и  были  выполнены.)  И  даже  помощь  начальника  отдела  приборов  управления  Военно-морского  института  капитана  1-го  ранга  С. В. Зыбина  - соавтора  этого  изобретения - не  помогла.  Не  на  того  они  напали!  И  не  они  Андрею,  а  он  им  всем  немало  попортил  крови.  Твердый  «искровец!».  Информация  о  столь  свирепой  записи  прямо  с  моря  немедленно  дошла  до  самых  высоких  начальников  в  Москве:  и  военных  и  гражданских,  пристально  следивших  за  ходом  Государственных  испытаний  первой  подводной  лодки  3-го  поколения.
 Министр  Судостроительной  промышленности  пообещал  своим  торпедистам  ото-рвать  то  ли  головы,  то  ли  что-то  еще  более  важное,  если  проблема  не  будет  решена  в  течение  месяца.  Но  это  не  потому,  что  он  просто  хороший  человек  или  вдруг  решил  порадеть  для  Военно-морского  флота.  Министры  далеки  от  этого.  Ему  нужно  было  лодку  сдать,  чтобы  получить  с  заказчика  приличные  деньги  для  своей  отрасли.
 В  «Гидроприборе»  закипела  работа:  на  кон  было  поставлено  немало.  Не  за  месяц,  но  за  два  торпеда  стала  принимать  задание  от  БИУС  через  разъем  АЭРВД.  Разработчикам  БИУС  тоже  пришлось  попотеть  немало,  выгребая  свои  «пузыри».  Работали  по  Бисмарку:  15  лет  запрягали,  за  2  месяца  доехали.47  Таковы  уж  мы  русские  люди.  Нас  не  переделаешь.   
 Приемка  новых  кораблей  от  промышленности - не  главная  забота  МТУ  флотов.  А  принимать  участие  в  этом  приходится:  приготовление  торпед,  мин,  иногда  помощь  в  устранении  поломок.
 Год  примерно  1975-ый.  Проект  «Ленок».  Подводная  лодка-спасатель.  Объект  спасения - экипаж  затонувшей  подводной  лодки.  Вооружение - два  автономных  специальных  подводных  снаряда:  маленькие  подводные  лодочки  (СПС).   Лодка-спасатель  ложится  поблизости  от затонувшей  лодки.  СПС  снимается  с  лодки-носителя,  по  акустическому  излучателю  находит  аварийную  лодку,  садится  на  специальную  комингс-площадку  на  ней,  присасывается  к  ней,  через  люк  принимает  часть  экипажа,  возвращается  на  свою  лодку  и  т. д.
 Надводные  носители  подобных  снарядов - вполне  понятное  дело.  Но  подводные  лодки?  Сложная  операция  по  посадке  на  комингс-площадку  удваивается:  вначале  нужно  «сесть»  на  аварийную  лодку,  а  затем  на  свою.  Кстати  сказать,  на  «Курск»  такой  СПС  не  смог  «сесть»:  не  простое  это  дело.  Участие  торпедистов  в  проекте   «Ленок» заключалось  в  обеспечении  работы  приемника  акустического  сигнала  с  аварийной  лодки:  это  отличная  для  того  времени  аппаратура  самонаведения  торпеды  СЭТ-53М.  От  завода  «Двигатель»  специалист  по  этой  аппаратуре - стройная  брюнетка.  Звали  ее,  помнится,  Ирина.  От  МТУ  ТОФ  тоже  был  специалист.  Так  что  «по  нашей  части»  проблем  не  предвиделось.  Их  и  не  оказалось. На  лодке  почти  два  экипажа:  сдатчики  от  завода  и  военнослужащие  от  флота.  Теснота,  негде  приткнуться.  Командиру  накормить  всех - проблема.  А  после  обеда  и  «продуться»  надо,  так  в  гальюн  очередь.  О  том,  чтобы  умыться  и  речь  не  идет.  Бытовых  проблем  навалом.  Представитель  от  МТУ - достаточно  опытный  человек - местом  своего  пребывания  избрал  корабль  обеспечения:  флотский  спасатель.  Каюта,  верхняя  палуба,  библиотека…Красота.  А  стройная  брюнетка - подводную  лодку.  Более  того,  любопытство  завело  ее  и  на  сам  СПС:  экзотики  ей  захотелось,  подводной  романтики.  Всего  этого  ей  хватит  с  избытком.  Будет  вспоминать  всю  оставшуюся  жизнь.
 Начались  испытания.  А  с  ними  и  проблемы.  На  головных  кораблях  без  этого  не  бывает.  А  тут  и  дело  абсолютно  новое.  То  СПС  не  может  сесть  на  «аварийную»  лодку,  то  не  может  сесть  обратно  на  свою  лодку.  И  тогда  и  лодка  и  СПС  на  буксире  идут  в  базу,  становятся  под  плавучий  кран,  который  берет  этот  СПС  на  гак  и  «силовым  приемом»  сажает  его  в  штатное  гнездо  на  лодку,  и  лодку  снова  гонят  в  море.  Наконец…вы  думаете - получилось?  Ничего  подобного!  СПС  при  отделении  от  лодки  завис  на  полутораметровом  тросе   и  ни  туда,  ни  сюда.  Ни  совсем  отделиться  от  лодки  не  может,  ни  назад  на  свое  место  сесть  не  может.   Командир  боится всплывать:  при  всплытии  СПС  может  завалиться  на  бок,  электролит  выльется  из  аккумуляторов  и  экипаж  может  погибнуть,  не  успев  открыть   рубочный   люк.  Испытания  превращались  в  свою  противоположность:  нужно  было  спасать  самих  спасателей.  Начальство  заволновалось.  Что  делать?  В  таком  положении  СПС  находится  почти  сутки.  Внутри  у  экипажа - а,  значит,  и  у  нашей  дамы  тоже -  «давление»  нарастает,  а  с  гальюном  на  СПСе   «большая  проблема».   Воздуха  пока  достаточно.  В  России,  как  известно,  спасение  утопающих - дело  рук  самих  утопающих.  Наконец,  на   СПСе   сообразили,  что  нужно  сделать:  продули  весь  балласт,  трос  оборвался  и  СПС  стремительно  выскочил  на  поверхность.  Из  рубочного  люка  СПСа  первой - впереди  планеты  всей! -  выскочила  стройная  брюнетка  (мужчины  оказались  достаточно  деликатными),  на  спасатель  и:
  -Где  тут  ближайший  гальюн?
Освоила  морскую  терминологию.  Коллега  из  МТУ  показал,  где.  Вопрос  о  том,  мужской  или  женский  не  стоял:  годился  любой.  И  такой  бывает  торпедная  жизнь.  А  руководители  Госкомиссии,  подержавшись  за  сердце,  пошли  снять  стресс.  Испытанным  способом.  После  «снятия  стресса»  доложили  Главкому,  что  они  тут  наиспытывали. В  ответ  услышали: «Лодку  принять!»
                «И  принимают  пароходы  совсем  не  так,  как  поезда».
 Надо  бы  хоть  немного  передохнуть  от  торпед  и  от  подводных  лодок.  Поговорить  о  чем-нибудь  хорошем  и  возвышенном.  О  наградах,  что  ли.

Награды  находят  своих  героев.

 После  17-ти  лет  разработки  закончились  испытания  подводной  ракеты  «Шквал».  Ракета  принята  на  вооружение.  Пора  уж  и  грудь  под  награду  подставлять.  «На  самом  верху»  в  числе  прочих  рассматривалась  кандидатура  адмирала  Костыгова  Бориса  Дмитриевича.  Борис  Дмитриевич  высказался  по  этому  поводу  следующим  образом:
 -Большую  часть  этой  долгой,  трудной  и,  наконец,  успешной  работы  провел  капитан  1-го  ранга  Ильин  Юрий  Георгиевич.  Ему  и  быть  награжденным.
За  свое  детище-«ШКВАЛ»- Юрию  Георгиевичу  пришлось  сражаться  не  только  с  научными  и  техническими  проблемами,  но  даже…с  флотскими  адмиралами!  Он  рассказывал,  как  один  из  флотских  адмиралов  очень  мощно  «наехал» на  него.
 -Ставь  систему  самонаведения  на  свой  «ШКВАЛ»!
 -Да  не  нужна  тут  никакая  система  самонаведения!  «ШКВАЛ» - носитель  ядер-ного  боеприпаса. Его  скорость  так  велика,  что  за  время  его  хода  цель  не  успевает  уйти  из  зоны  поражения!
 -Вы  там  все  спелись  с  разработчиками,  обнимаетесь  в  экстазе,  вы  там…вашу  мать!…Ставь  систему  самонаведения!
 -Во-первых,  акустическую  систему  некуда  ставить.  Ракета  соприкасается  с  водной  средой  всего  в  двух  точках:  маленьким  носовым  «пятачком»,  являю-щемся  органом  управления, и  самым  кончиком  кормовой  оконечности,  так  называемой  «пятой»,  где  кроме  собственного  рева  она  ничего  не  услышит. Все  остальное  пространство  вокруг  ракеты – газовый  пузырь.  Во-вторых, радиолокационные  системы  ставить  бессмысленно:  радиоволны  в  водной  среде  практически  не  распространяются.
 -Вы  там  все  на  корню  продались  промышленности,  ставь  систему  самонаве-дения,  е…-нать!
 В  общем,  еле  отбился  от  него.
Не  перевелись  еще  патриоты  нашего  оружия!
  Подводная  лодка  «Комсомолец» - единственная  в  серии - прошла  Государственные  испытания  и  сдана  флоту.  Несколько  «знаков»  выделены  Торпедному  управлению  института.  «Руководство»  поразмыслило  и  «выделило»:
 - орден  «Красного  знамени»  -  парторгу  управления  капитану  2-го  ранга  Рысеву  Владимиру  Васильевичу.
 - орден  «Красной  звезды» -  заместителю  Митякова  капитану  2-го  ранга  Равному.
Свое  решение  «руководство»  доводит  до  сведения  «широкой  общественности»  на  собрании.  Начальник  управления  спрашивает  Владимира  Васильевича,  какое  участие  в  испытаниях  лодки  он  принимал.  Был  ли  хоть  один  раз  на  испытаниях?
  Рысев  отвечает:
 -Я  не  принимал  никакого  участия  в  испытаниях  этой,  да  и  других  лодок  тоже,  и  отказываюсь  от  ордена.
Капитан  2-го  ранга  Равный  тоже  не  принимал  участия  в  испытаниях  лодок.  От  ордена,  правда,  не  отказался. Его  начальник  Юра  Митяков,  так  же,  как  и  Андрей  Голубцов  и  Геннадий  Дементьев,  постоянные  участники  испытаний  кораблей  и  подводных  лодок.  Это  они  сражались  в  составе  Государственных  комиссий  со  всякого  рода  проблемами.  Это  Юра  Митяков  вставлял  «жучок»  в  разъем   системы  предстартовой  подготовки  ракеты,  когда  полтора  десятка  специалистов  от  разработчика  системы  растерянно  посматривали  друг  на  друга  от  «адмиральского  эффекта»:  включили - не  работает!  Вставить  жучок - не  проблема.  А  вот  куда  вставить - это  вопрос  и  не  маленький.  И  для  того,  чтобы  вставить  жучок  куда  следует,  Юре  Митякову  пришлось  срочно  лететь  с  моря  Белого  на  море  Баренцево.  Это  он  организовывал  4-х  ракетный  залп  так,  чтобы  попусту  не  расходовать  дорогущие  ракеты.  А  капитан  2-го  ранга  Равный  все  это  время  в  отделе  бумажки  ворошил.  Впрочем,  как - по  Глебу  Жеглову - наказания  без  вины  не  бывает,  так  не  бывает  и  награды  без  заслуг.  Заслуги  у  Равного  были,  но  особого  рода:  несколько  лет  назад  его  отец  был  начальником  политического  отдела  института.
Родителей  нужно  выбирать  себе  правильно.  Тогда  не  будет  проблем  с  наградами.
 Вопрос  о  том,  какое  участие  он  принимал  в  испытаниях  лодки,  почему-то  со  стороны  начальника  управления  не  последовал.  Но  не  довелось  тогда  еще  товарищу  Равному  покрасоваться  с  орденом  на  груди.  Примерно  через  месяц  после  собрания  подводная  лодка  «Комсомолец»  утонула  в  Баренцевом  море.  Вопрос  о  наградах  отпал  сам  собой.
Таковы  гримасы  истории  торпедного  управления  института.
Колоритная  история  с  награждением  за  торпеду  53-65К  еще  впереди.
Бывают  орденоносцы - заслуженные  люди.
Бывают  орденопросцы.
Бывают  просто  порядочные  люди.

Работа  с  «личным  составом»

 В  основном  это  прерогатива  партийных  органов.  Высший  партийный  орган  в  институте  это  Политический  отдел.  Возглавляли  Политический  отдел  во  второй  половине  прошлого  века  адмиралы  Равный,  Климов,  Копытов.  Слово  «адмирал»  в  переводе  с  арабского  означает  «повелитель  морей».  Какие «повелители  морей»  из  политработников,  представить  себе  нетрудно.  Но  уж  очень  звание  красивое!  А  погоны!  А  денежное  содержание!  Потому  и  садились  в  это  кресло  с  большим  удовольствием.
 Но  не  все  же  время  в  кабинете  сидеть.  Пора,  однако,  и  личный  состав  повоспитывать.  Особенно  тех,  кто  находится  в  командировках.  А  то  вообще  могут  от  рук  отбиться.  Адмирал  Равный  отправился  в  Феодосию  укреплять  моральное  состояние  сотрудников  института,  находившихся  там  в  командировке.  (Моральное  состояние   сотрудников,  находившихся  в  Северодвинске  или,  к  примеру,  в  Западной  Лице,  его беспокоило  значительно   меньше.  Если,  конечно,  беспокоило  вообще)
 «Создать  условия»  адмиралу  поручили  большому  специалисту  по  таким  делам  капитану  2-го  ранга  Юре  Зархину.  Юра  хороший  ракетчик,  дело  свое  знал  и  орден - по   мнению  автора -  получил  вполне  заслуженно. Но  это  к  слову.
Юра  встретил  адмирала  в  аэропорту,  доставил  в  гостиницу  и  разместил  в  «люксе».  Экскурсии,  пикники,  шашлыки - все  «на  уровне».  За  десять  дней  адмирал  хорошо  укрепил  моральный  дух  сотрудников  управления,  заодно  подкрепил  и  свое,  пошатнувшееся  от  непосильных  трудов  здоровье,  и  отбывает  в  Москву -  как  он  сказал -  для  «доклада».  Юра  загрузил  адмирала  в  вагон  «СВ»,  а  сам,  тайком  от  адмирала,  в  самолет.  И  через  сутки  уже  в  Москве  на  вокзале  встретил  адмирала  «при  всем  параде».  Адмирал  был  так  тронут  «галантерейным,  черт  возьми,  обхождением»,  что   отметил  высокий  моральный  дух  сотрудников  управления.  «Заносить  хвоста»  надо  уметь, а  еще  важнее  знать,  чей  хвост  надо  заносить.
 А  вот,  когда  адмиралы  не  укрепляли  моральный  дух  офицеров,  случались  накладки.  Однажды  в  Феодосии  капитан  2-го  ранга  Слава  Матвеев  неудачно  «снял  стресс».  Комендатура  заловила  его  и  «настучала»  командиру  части.  Командир  части  вице-адмирал  Боравенков  Николай  Иванович  по  духу  сам  «гусар»,  к  гусарам  относился  по-отечески,  провинившихся  «оттягивал» - по  Станюковичу - «с  большим  рассудком».  Но  очень  не  любил,  когда  гусары  попадались  комендатуре,  и  в  таких  случаях  «драл»  их  нещадно  и  «безо  всякого  рассудка».  Он  относился  к  той  категории  флотских  адмиралов,  которые  в  подобных  случаях  свою  позицию  излагали  принципиально:
-Ну,  выпил…там  это…немножко…пару  бутылочек  коньячку…но  зачем  же  напи-ваться,  как  свинья?
Cлава - высокий,  стройный   офицер - в  центре  зала.  Его  дерут  со  смаком.  Командир  части  солидно  спрашивает  Славу:
 -Как  Вы  сами  оцениваете  свой  поступок?
Ответ  Славы  поразил  всех  своей  суровостью  и  самокритичностью:
 -Если  бы  я  это  совершил  во  время  войны,  то  меня  следовало  бы  расстрелять!
Ну  и  хитрован!  Командир был так растроган  свирепостью  самооценки,  что  объявил  Славе... «замечание».  Другим  офицерам  в  подобной  ситуации  взыскания  объявлялись  в  диапазоне  от  «строгого  выговора»  до  «неполного  служебного  соответствия».
Следующий  уровень  партийного  руководства - секретари  партийных  комитетов  управлений.  В  70-х и  80-х  годах  это  были  капитаны  2-го  ранга  Марков  Евгений  Петрович  и  Рысев  Владимир  Васильевич.  Марков  любил  на  чужом  горбу  в  рай  ездить.  Ко  времени  своего  отпуска  накопит  всякой  партийной  работы:  неоформленных  протоколов  партсобраний,  планов  индивидуальной  работы  с  коммунистами  и  пр.   И  перед  уходом  в  отпуск  дает  «партийное  поручение»  своему  заместителю  по  партии  капитану  2-го  ранга  Жене  Литвинову.  Тот  пищит,  а  делает.  Надо  уметь  руководить  подчиненными.  Партийными  в  том  числе.  Марков  был  большим  специалистом  в  этом  деле!
 А  вот  Рысев  Владимир  Васильевич  никого  ни  на  что  не  напрягал,  никому  ни  в  чем  не  мешал.  Сам  писал  всевозможные  доклады  о  политико-моральном  состоянии  коллектива,  протоколы  собраний  и  пр.  Жаль,  что  не  предусмотрено  ордена  за  безвредность.  Очень  бы  ему  подошел  такой  орден.  Действительно,  по  заслугам. 
Партийные  боссы  любили  «доставать»  рядовых  коммунистов  требованиями  иметь  конспекты  первоисточников  классиков  Марксизма - Ленинизма.  Своих,  правда,  в  качестве  образцовых  никому  не  показывали.  Заместителя  начальника  управления  Бориса  Костыгова  предупредили,  что  его  конспекты  будет  проверять  Сам  начальник  Политотдела.  Борис  дрогнул.
 -Андрей,  у  тебя,  говорят,  хорошие  конспекты  первоисточников.  Дай - надо  пока-зать,  ко  мне  завтра  придут.
Голубцов,  конечно,  дал.  Для  хорошего  человека…ничего  не  жалко.
 Рядовых  коммунистов  иногда  направляли  на  партийные  конференции.  Сами  партийные  боссы  не  очень  любили  туда  ходить:  они  и  так  все  знают.  Два  незаполненных  мандата  участников  конференции  переданы  в  Торпедное  управление.  Заместителю  начальника.  Тот  покрутил  их  в  руках  и  передал  начальникам  отделов  Бухарцеву  и  Литкевичу.  Начальники  отделов  тоже  покрутили  их  в  руках  и  передали  капитанам  2-го  ранга  Эдику  Коршунову  и  Андрею   Голубцову.  Эти  тоже  покрутили  мандаты  в  руках  и  никому  не передали:  у  них  подчиненных  нет,  и  потому  едут  на  партконференцию  сами. Прослушав  часа  полтора  о  достижениях  коллективов  институтов,  задачах  на  ближайшее  время,  заботе  партии  и  правительства  о  …в  перерыве  выходят  в  коридор.  О  чем  был  доклад,  они  уже  забыли,  но  помнили  главное:
 -Не  пора  ли  нам  «подорвать»  отсюда?  Тут  совсем  близко  есть.  По  кружечке  пивка,  а?
 -Да,  пожалуй,  самое  время!
Их  «вычислили»  и  «сдали»  политотделу  института. И  уже  начали  было  «драть»  в  Политотделе.  Андрей  защищался,  как  гладиатор:
 -Да  по  такому  мандату  любой  ханыга  от  ближайшего  ларька  пройдет  на  партконференцию  за   недорогим,  но  хорошим  бутербродом!
«Партайгеноссе»  дрогнули  и,  опасаясь  сами  «быть  замешаны  в историю»   с  раздачей  незаполненных  мандатов,   дальнейшего  хода  делу  не  дали 
 Следующий  уровень  партийной  работы - уровень  секретарей  партийных  организаций  отделов.  Эти  бедолаги  должны  ежемесячно  проводить  партийные  собрания.  Было  ль,  не  было  ли  собрания - не  имеет  значения,  а  протокол  должен  быть.  Отчетное  собрание  в  конце  года  бывает  всегда:  на  него  приходят  «гости»  из  партийного  руководства  и  тут  уж  собрания  не  избежать.  Наиболее  драматично  для  секретаря  парторганизации  отдела  отчетные  собрания  проходили  в  отделе  Литкевича.  Секретарь - Андрей Голубцов.
 -За  отчетный  период  проведено  11  партийных  собраний.  Работа  партийной  организации  отдела  была  направлена  на….
И  тут  лоб  Андрея  покрывается  мелким  холодным  потом.  Старейший  коммунист  отдела  Николай  Яковлевич  Долгоненко  «искровец»,  можно  сказать,  твердокамен-ный.  А  ну  как  первым  возьмет  слово  да  чесанет,  что  никаких  собраний  вообще  не  было,  а  протоколы  написаны  по  работе  отдела?  С  ним  всякое  может  статься!  Очковтирательство?  Что  тогда?
И  Николай  Яковлевич  после  доклада  секретаря  и  в  самом  деле  первым  берет  слово.  Андрей  напрягся,  на  лбу  капли   пота  из  мелких  становятся  крупными.
 -За  отчетный  период  работа  парторганизации  и  секретаря  проводилась  энергично,  была  направлена  на  решение  самых  важных  задач  отдела…
Андрей  вытирает  пот  и  успокаивается.  Колея  проложена,  «наш  паровоз  вперед  лети».

Для  служебного  пользования.  Секретно. Совершенно  секретно!
 
 В  России,  как  известно,  все  секрет,  но  ничего  не  тайна.  Все  сотрудники  институтов -  военные и  гражданские - испытывали  сильный  моральный  прессинг  со  стороны  «службы  режима».   
Всякое  дело,  явление,  организация  при  своем  чрезмерном  развитии  превращается  в  тормоз,  а  иногда  и  в  свою  противоположность.  Служба  режима - тому  пример.  Для  сотрудника  института  главное  не  торпеда,  ракета  или  мина:  не  имеет  значения,  будет  она  или  нет.  А  что  действительно  важно,  так  это  не  потерять  секретного  документа.  В  случае  потери  листочка,  на  котором  имеется  слово  торпеда  или  мина - а  то  и  вообще  только  один  гриф! - потерявший  документ   загрустит  всерьез,  запомнит  на  всю  оставшуюся  жизнь.  Технические  характеристики,  так  же,  как  и  схемы  боевого  применения,   были  не  просто  секретными,  а  «совершенно  секретными»,  а  в  настоящее  время  они  на  рекламных  проспектах  фирм-разработчиков  оружия.  Кто  бы  купил  наши  торпеды!  В  деле  обмена  информацией  между  институтами,  управлениями  и  предприятиями  «оборонки»  служба  режима  очень  осложняла  жизнь.  Наивысшие  достижения  в  технических  разработках  были  у  ракетчиков.  «Достать»  у  них  что-либо  торпедистам  было  очень  не  просто.  Вначале  нужно  было  как-то  не-официально  узнать,  что  у  кого-то  есть  что-то  нужное,  затем  обратиться  к  самым  высоким  начальникам  за  разрешением  «узнать»  это.  А  начальники  всегда  заняты.  Словом,  хлопот… Например,  украсть  у  американцев  «кевлар» - синтетический  материл  прочнее  стали - оказалось  проще,  чем  узнать,  что  такой  материал  имеется  у  наших  ракетчиков.  А  ведь  воровали,  наверное,  с риском… На  предприятиях  «оборонки»  были  сформированы  специальные  подразделения  «Противодействия    иностранным  техническим  разведкам».  Любая  разработка,  любая   программа  испытаний  обязательно  сопровождалась  написанием  и  согласованием  с  этими  подразделениями   раздела  «Противодействия…»   Это  противодействие  носило  исключительно  бумажный  характер,  но  достаточно  серьезный.  Трудно  представить  себе,  сколько  же  народу  по  всей  стране   было  занято  этой  бумажной  войной?
Действительно  секретными  cведениями  являются  несущие  частоты  систем  самона-ведения,  неконтактных  взрывателей,  защита  от  помех.  По  ним  возможно  создание  помех  работе  аппаратуры  самонаведения  и  неконтактных  взрывателей.  Потому  их  и  нет  на  рекламных  проспектах.  Материальная  часть  любого  вида  оружия  так  же  является  секретной,  так  как  «доставшему»  ее  дает  хорошее  представление  об  элементной  базе  промышленности  страны,  разработавшей  и  изготовившей  оружие.  Правда,  это  только  до  момента  продажи  образца  оружия  или  его  потери  в  ходе  боевой  подготовки  и  попадания  к  вероятному  противнику.  С  момента  попадания  образца  оружия -  нашего  к  противнику,  а  оружия  противника  к  нам -  гриф  «секретно»  можно  снимать  и  нам  и  «им».  Все  остальное - от  лукавого.  А  вот  воспроизвести  какой-либо  образец  оружия -  большая  проблема.  Надо  иметь  такую  промышленность,  как  у  страны-разработчика.
Копирование - дело  хорошее:  было  бы  что  копировать,  да  быстро.  Торпеду  САЭТ-50  скопировали  с  немецкой  торпеды  Т-5  за  6  лет.  Нельзя  сказать,  что  шесть  лет  это  быстро.  Впрочем,  немцы  вообще  не  смогли,  хотя  и  хотели,  скопировать  танк   Т-34,  штурмовик  ИЛ-2,  полевую  пушку  ЗИС-3.  Неизвестно,  что  говорил  самолетостроителям  Германии  Герман  Геринг  по  поводу  ИЛ-2,  а  вот  что  сказал   Гейнц  Гудериан67   немецким  танкостроителям,  известно:  «дайте  мне  10000  таких  танков  и  я  пройду  с  ними  весь  мир!»  Не  дали.  И  не  потому,  что  не  захотели.
Если  мы  находили  «их»  торпеды  случайно,  то  «они»  наши - закономерно.  Их  корабль  «Марьята» - настоящая  гиена - постоянно  пасся  в  полигонах  боевой  подготовки   Северного  флота.
 Капитан  2-го  ранга  Богданов  из  Северодвинска  звонит  своим  начальникам,  постоянно  интересующимся  ходом  работ.
 -Работали  двумя  «огурцами».  Один  утонул  сразу,  второй  ушел  с  концами.  Прибыли  военпреды.
Разговор  был  записан  на  городском  узле  связи  сотрудниками  службы  режима.  Начальник  службы  очень  серьезно  беседует  с  Андреем  Голубцовым,  руководителем  секции  Госкомиссии  по  приемке  лодки.
 -Кто  это  мог  говорить? Что  это  за  «огурцы»?
И  с  ужасом:
-Как  же  это  можно  открыто  произносить  слово  «военпреды»?
Андрей  разъясняет. 
-Во  время  войны  огурцами  называли  снаряды.  Это  был  секрет  от  возможного  прослушивания  линий  связи  немцами,  хотя,  конечно,  это  секрет  «полишинеля».  Сейчас  каждый  может  назвать  так  свои  изделия  по  принадлежности.  Раз  «огурцы»  могут  идти  и  тонуть,  значит,  это  то,  что  плавает.  Это  может  быть  катер,  моторная  лодка,  но  в  данном  случае  это  торпеда.  Это  докладывал  наш  офицер  своим  начальникам  результаты  работы.  А  военпреды:  так  тут  полно  военных,  ходят  в  форме.  А  где  военные,  там  могут  быть  и  военпреды.  По  любому  виду  вооружения.
Начальник  службы  режима  смилостивился:
-Я  не  буду  давать  хода  этому  делу,  но  своего  офицера  предупредите  самым  строгим  образом!   
Оказывается,  это  уже  «дело»,  которому  можно  «дать  ход»,  или  не  давать  хода.  И  на  том  спасибо,  что  не  дал.  Хороший  человек.
В  Военно-морском  институте  специалист  по  акустике  доктор   технических  наук  Разов  А. К.  исключил  для  себя  даже  малейшую  возможность  потерять  секретный  документ:  не  имел  ни  одной  рабочей  тетради.  Писал  в  тетрадях  неученых  сотрудников.  Неученые - так  пусть  носят  портфель  за  ученым.
Во  Владивостоке  наибольшее  удовольствие  служба  режима  получала  тогда,  когда  их  сотруднику  удавалось  облапошить  какую-нибудь  бабульку  из  охраны  арсенала:  пройти  по  красному  пропуску,  в  который  была  вклеена  фотография  собаки.  Прямо-таки  «кайф  ловили».
В  Феодосии  молодой  офицер  капитан  3-го  ранга  Юртин  потерял  (а,  возможно,  и  украли)  записную  книжку.  Нашедшие  или  укравшие  шантажировали  его.  Какие-нибудь  служебные  записи  там,  наверное, были.  Но,  конечно,  несерьезные. Технических  характеристик  оружия  там  не  могло  быть:  наши  офицеры  их  и  так  знали,  а  в  повседневной  работе  они  им  и  не  нужны.  И  офицер  не  выдержал  будущего  жима  со  стороны  службы  режима  и…покончил с собой!  «Мы  жертвою  пали  в  борьбе  роковой» - тот  случай.  Доведение  до  самоубийства,  только  не  со  стороны  отдельного  человека,  а  со  стороны  организации.  Жаль  молодого  офицера.
    Вернемся,  однако,  к  торпедам.
 
 Отдел,  наблюдающий  за   разработкой  торпед на  тепловой  энергетике (ученые  и  техника  решают  все)

 Возглавляет  отдел  капитан  1-го  ранга  Бобин  Борис  Александрович.  Из  флотских  офицеров.  Протеже  Валентина  Михайловича.  Пришел  в  отдел  недавно,  «на  готовое».  «Ученье - свет,  а  ученых - тьма»  это  сказано  как  раз  об  этом  отделе.  Они  тут  развелись  еще  до  прибытия  Бориса  Бобина.  Впрочем,  он  и  сам  «слегка ученый»***:  кандидат  каких-то  наук.  Это  ученым  отдела  в  утешение,  что  ими  руководит  не  совсем  уж  неуч,  как  в  отделе  эксплуатации:  начальник  и  заместитель  «от  сохи».  Плотность  ученых  на  один  квадратный  метр в  отделе  Бориса  Бобина  превышает  плотность  населения  в  Шанхае. 
Один - великий.  Это  Скрынский  Николай  Георгиевич.
Два  «крутых  ученых».  Это  доктора  технических  наук  Калинин   Геннадий  Евгеньевич   и  Левин  Михаил  Аронович.
Пять  средних.  Это  возможные  кандидаты  в  крупные.
В  отделе  всего-то  душ  12.  За  «учеными»  некому  портфели  носить.  Несмотря  на  засилье  ученых,  дела  с  тепловыми  торпедами  оказались  в  полнейшем  завале.
 Однако,  по  порядку.
 Ларион  по  своей  научной  темноте  никак  не  мог  сообразить,  в  чем  заключается  величие  Н. Г. Скрынского?   Приличных  тепловых  торпед  нет,  а  ученый  велик.  Как  он  умел  говорить!  Соловей  так  не  споет  песню,  Пушкин  не  напишет  поэму  так,  как  говорил  о  науке  Николай  Георгиевич.  Впечатление  было  таким,  что  сама  концентрированная  наука  распространяется  от  него  волнами,  как  аромат  от  огромного  букета  роз.  Наконец,  Лариону  подсказали,  что  Николай  Георгиевич - великий  методист.  То  есть  специалист  по  руководству  написанием  диссертаций.  И  действительно,  производство  диссертаций  было  поставлено  на  поток.  Диссертации  защитили:  Цветов,  Шкред,  Арсентьев,  Мамчур,   Ерахов,  из  Кораблестроительного  института  двое,  из…из….  Первая  зона  горения,  вторая  зона  горения…В  общем,  сначала  они  работали  на  диссертации,  а  после - диссертации  на  них.  Не  отдел,  а  «кузница  научных  кадров».  И  что  же  «наковали»  в  металле?
 В  годы  расцвета  научной  деятельности  отдела,  как  говорится,  «сошла  со  стапеля»  торпеда 
53-61.  Торпеда  поражала   носовую  часть  корабля,  хотя  надо  бы  корму.  Но  это  вопрос  не  к  ним,  а  к  аппаратурщикам,  разработавшим  такую  систему  самонаведения.  А  вот  уникальный  трехмесячный  срок  содержания  торпеды  на  лодке - вместо  заданного  и  обещанного  целого  года - исключительно  их  достижение.  Знатоки  перекиси  водорода!  Пустячок!  Стартовый  запас  перекиси  водорода - семь  литров - размещался  в  емкости,  в  которой  объем  мал,  а  площадь  поверхности  очень  велика.  Скорость  разложения  перекиси  от  соприкосновения  с  большой  площадью  поверхности  была  столь  велика,  что  уже  через  три  месяца  хранения  концентрация  перекиси  не  обеспечивала  начала  теплового  процесса.  И  перевооружайся   подводная  лодка   каждый  квартал,  только  успевай   база  оружия  возить  перекись  со  складов  Топливной  службы  и  обратно!  А  чтобы  исправить  дело,  нужно  разработать  новый  резервуар  окислителя,  систему  подачи  окислителя  в  камеру  сгорания,  возвратить  на  завод  весь  задел  поставленных  флоту  торпед,  перебрать  и  отстрелять   торпеды  на  полигоне.  И  не  меньше!
 Вскоре  была  принята  на  вооружение  торпеда  53-65,  которая  разрабатывалась  под  наблюдением  наших  ученых.  На  нее  возлагались  не  просто  большие,  а  огромные  надежды.  Гребные  винты  поражали  своей  мощью,  преобразуя  1800  л.с.  турбины  в  почти  фантастическую  скорость  около  70-ти  узлов.  Куда  этим  американцам  до  нас!   Главком,  заслушав  красочный  доклад  по  этой  торпеде,  сказал:  «хорошая  торпеда!».  Не  знал  он  того,  что  докладывали  по-американски:  «говорите  правду,  как  можно  больше  правды,  никогда  не  говорите  всю  правду».  Ее  и  не  говорили.  Возможно  потому,  что  и  сами  ее  еще  не  знали.  Одно  дело - плакаты,  совсем  другое - живая торпеда.
Начальство  Главка,  УПВ,  Гидроприбора  и  Обводного  канала48,  дела  вдаль  не  отлагая,  развило  энергичную  деятельность  по  получению  званий  лауреатов  различных  премий  и  «знаков»49.  Ну  и  правильно,  почесываться  в  таких  делах  нельзя:  кто  не  успел,  тот  опоздал.  Когда  льет  дождь  из  наград,  впереди,  само  собой,  начальники.  Начальников  можно  понять:  на  каком-нибудь  приличном  совещании от  промышленности  все  сплошь  кандидаты,  лауреаты,  доктора,  профессора,  а  то  и  академики,  а  наши  начальники  в  лучшем  случае  простые  адмиралы,  а  то  и  вообще  «капразы».50  Ну,  куда  это  годится?   Но  тут  уж  ничего  лучшего  пока  не  придумано.  Таковы  особенности  национальной   военной   службы  в  России.
Однако  прошу  к  торпеде.
Идет  пристрелка  торпед  на  полигоне.  И  у  двух  торпед  разрываются  резервуары  окислителя  по  образующей  цилиндра.
Начало  стрельб  на  Черноморском  флоте  в  порядке  освоения  торпеды  флотом.  Группу  специалистов  возглавляет  великий  ученый  Н. Г. Скрынский.  Первый  выстрел - и  разрыв  резервуара  окислителя.  Хорошо - после  выстрела,  уже  в  море,  а  не  «до  того»:  в  торпедном  аппарате  или - упаси  Боже! - в  отсеке  лодки.  Комиссия  дрогнула:  перспектива  получить  почти  полтонны  перекиси  водорода  в  отсек  любого приведет  в  чувство.  Тут  не  то,  что  великий  ученый,  а  и  торпедный  хулиган  и  сорви-голова  Валерий  Троицкий51  дрогнул  бы.  Высокое  начальство  в  Главке,  в  УПВ,  в  институтах  зачесало  затылки:  что  делать?  А  серийное  изготовление  торпед  набирает  обороты.  Срочно  в  опытном  порядке  разрабатывается  новая  конструкция  резервуара  окислителя  с  новой  системой  вытеснения  перекиси  в  камеру  сгорания:  насосом.  Неудача.  В  насосах  иногда  взрывается  небольшое  количество  перекиси.  Так  называемые  «хлопки».   Новая  разработка  резервуара  с  новой  же  системой  подачи  перекиси:  поршнем.  Неудача…
 Первая  партия  торпед  поступила  на  Тихоокеанский  флот.  Группа  специалистов  под  руководством  Главного  конструктора  Д.  Кокрякова  три  недели  учила  торпедистов  арсенала - людей  достаточно  сведущих  в  технике  подобного  рода - и  не  смогли  приготовить  торпеду  к  выстрелу.
Начальник  ОТК  читал  формуляры  торпед  и  только  диву  давался:  приемный  вы-стрел…6-ой…8-ой…у  одной  даже  14-ый!  С  ума  можно  сойти!  Ясно,  военпредов  просто  изнасиловали  при  сдаче  им  торпеды.  И  все  это  притом,  что  выстрел  следует  сразу  после  приготовления  торпеды.  А  что  же  будет,  когда  она  полежит  на  лодке  обещанный  годик?
Начальник  МТУ ТОФ  капитан  1-го  ранга  М. А. Бродский  ознакомился  с  устрой-ством  торпеды:  два  парогазогенератора,  два  газовых  редуктора,  а  всевозможных  клапанов  в  ней  и  не  сосчитать!  Посмотрел  на  героические  усилия  бригады  Главного  конструктора,  побеседовал  со  своими  специалистами  и  торпедистами  арсенала.  И  засомневался:  «а  будет  ли  толк  с  этой  торпеды»?  А  тут  еще  и  с  Черноморского  флота  поступила  информация  о  разрыве  резервуара  окислителя  при  выстреле.  Бродский,  год  назад  переживший  гибель  двоих  человек  при  взрыве  перекиси  водорода  в  канализации,  подумал,  что  только  этого  нам  и  не  хватает.  И  «отгрузил»  в  УПВ  телеграмму:  «освоение  торпеды  53-65  флотом  считаем  нецелесообразным  ввиду  крайней  сложности  в  приготовлении  и  низкой  надежности».  В  УПВ  уже  и  сами  поняли,  что  с  этой  торпедой  «что-то  уж  очень  не  так».  А  Бродский  приказал - уже  фактически - отгрузить  полученные  торпеды  в  Совгавань,  заложить  их  в  самый  дальний  угол  арсенала,  где  все  они  благополучно  дождались  утилизации.  И  что?  Так  уж  все  и  плохо?  Плохо,  конечно.  Чего  уж  тут  хорошего?
-Торпеда  ни  одного  дня  не  находилась   в  боекомплекте  подводных  лодок.
-Единственный  выстрел  в  порядке  освоения  торпеды  флотом  закончился  неудачей.
-Стоимость  серии  к  тому  времени  составила  около  25-ти  миллионов  рублей.  Стоимость  разработки - раза  в  два  больше.  Еще  тех,  настоящих,  не  совсем  «деревянных».  Ну,  на  убытки  списывали  и  побольше.    Макееву52  списали  два  миллиарда  с  половиной  и  ничего:  все  живы  и  здоровы.…Зато  научный  результат  в  «Гидроприборе»  был  впечатляющим:  одна  докторская  диссертация  (Лежнев, «гребные  винты»)  и  пять!  кандидатских.  А  что  торпеда  не  получилась,  так  мало  ли  что  у  нас  не  получается.  Будь  у  нас  выбор,  так  кто  и  что  выбрал  бы:  флотский  торпедист – ясно,  выбрал  бы  торпеду.  А  вот  что  выбрал  бы  Юрий  Леонидович:  6  диссертаций  или  торпеду – вопрос  очень  философский.
 Но  не  совсем  уж  так  все   и  плохо  с  этой  торпедой.  Кое  на  что  и  она  сгодилась.
-Аппаратура  самонаведения  пригодилась  для  торпеды  53-61  и  в  такой комплектации  под  наименованием  53-61МА  (модернизированная  по  аппаратуре)  было  изготовлено  около  700  торпед.  По  техническим  характеристикам  торпеда  была  очень  даже  неплоха.  На  скорости  55  узлов  торпеда  быстро  догоняла  цель  при  устойчивой  работе  системы  самонаведения.  Но  3-х  месячный  срок  содержания  на  лодках  и  все  хлопоты  с  перекисью  водорода  остались.
-Аппаратура  самонаведения,  боевое  зарядное  отделение,  неконтактный  взрыватель, прибор  курса  и  кое-что  по  мелочи  пригодились  КБ  Машиностроительного  завода  и  Главному  конструктору  торпеды  53-65К  Д. С. Гинзбургу.  От  добра  добра  не  ищут.
 С  великим  ученым  все  ясно.  А  что  же  крупные  ученые?    Как  оказалось,  у  них  нет  единства  мнений  о  том,  какой  должна  быть  энергетика  тепловых  торпед  в  ближайшем  будущем.  1-ый  крупный  ученый  занимался  экзотическими  видами  топлива  и  все  про  них  знал.  2-ой  крупный  ученый  жег  алюминий  в  морской  воде.  Работали  «на  перспективу». 1-ый  крупный  считал,  что  2-ой  крупный  занимается  тупиковой  работой  и  реального  выхода  из  нее  не  будет.  Что,  возможно,  это  американцы   втравили  2-го  крупного  в  заведомо  нерешаемую  проблему  для  отвлечения  научных  сил  на  ложное  направление.  2-ой   крупный  был  категорически  не  согласен  с  1-ым  и  упорно  жег  алюминий.  Начал  с  того,  что  алюминий  горел  аж…6  секунд!  Лиха  беда  начало!  Процесс  пошел!  В  результате  упорной  пятнадцатилетней  работы  процесс  продолжался  уже…21  секунду.  После  этого  и  ученым  стало  ясно,  что  работа  может  закончиться  только  к  концу  тысячелетия,  но  не  2-го,  а  3-го.  (Неучи  уже  давно  поняли,  что  из  этого  роя  не  выйдет…ничего)
 Кто-то  из  ученых  сформулировал  такую  мысль:  научная  работа  есть  способ  удовлетворения  собственного  любопытства  за  государственный  счет.  2-ой  крупный  вместе  со  своей  лабораторией   за  15  лет  удовлетворил  свое  любопытство  вполне.  После  удовлетворения  ушел  на  пенсию.  Настоящий  ученый  за  год – два  определился  бы,  решаема  проблема,  или  нет.
 В  эти  долгие  годы  шла  разработка  торпеды  УГСТ.  Топливо  этой  торпеды  не  требовало  окислителя.  Оно  находилось  под  научным  крылом  1-го  крупного  ученого.  Но  и  ему   не  удавалось  укротить  топливо.  Отработка  энергосиловой  установки  на  специальном  стенде  нередко  заканчивалась  взрывами.  При  этом  вылетали  ворота  помещения,  в  котором  находился  стенд.  Специально  на  этот  случай  их  сделали  облегченными. Ворота  стали  улетать  дальше. Остроумный  начальник  торпедного  управления  как-то  отметил:  «Прогресс  налицо:  раньше  процесс  продолжался  5  секунд  и  ворота  улетали  на  5  метров,  теперь  у  нас  процесс  продолжается  уже  8  секунд  и  ворота  улетают  на  8  метров».  Техническая  проблема  оказалась  нерешенной.  Тема  была  закрыта.
 Кто  решится  доложить  в  Военно-промышленную  комиссию,  что  техническую  проблему  решить  не  удалось  и  работу  по  теме  целесообразно  прекратить?  И  доложили  не  совсем  то.  Главк  запросил  завод  о  трудоемкости  изготовления  торпеды  УГСТ.  Директор  завода  ответил.  Суть  ответа:  примерно  в  два  раза  больше,  чем  у  торпеды  53-65К.  Начальник  Главка  под  угрозой  применения  самых  суровых  кар   потребовал  отозвать  телеграмму  о  трудоемкости  и  прислать  новую,  в  которой  трудоемкость  была  бы  указана  на  порядок  больше.  Таким  образом,  не  только  очень  трудно,  но  и  слишком  дорого.  А  потому  и  нецелесообразно.  Подставление   задницы  подчиненного  под  возможный  «фитиль»  за  «дачу  заведомо  ложных  показаний» - тот  самый   случай.
 Вернемся,  однако,  к  ученым.  Редчайшее  явление  в  науке:  оба  крупных  ученых  оказались  правы  в  том  смысле,  что  реального  выхода - в  металле - ни  у  кого  не  было.  Правда,  1-ый  крупный  оказался  все-таки  правее  2-го:  торпеда  УГСТ  один  раз  прошла  половину  расчетной  дистанции.
 Ученые  знают  все.  Наших  торпедных  ученых  учить - только  портить.  Одного  наши  ученые  не  знают:  не  только  из  скорости,  дальности  хода  и  эффективной  дистанции  стрельбы  состоит  торпеда,  как  это  и  имело  место  в  торпеде  53-65.  Ученым  с  большими  погонами  не  худо  было  бы  периодически  стажироваться  в  должности  начальника  МТУ  флота.  Кстати  сказать,  высокая  оперативно-тактическая  подготовка  немецкого  генералитета  объяснялась  в  том  числе  и  тем,  что  служба  немецких  генералов   периодически  чередовалась  между  строем  и  штабом.
 Вернемся,  однако,  к  торпеде  УГСТ.  И  что?  Все  так  уж  плохо?  Плохо,  конечно,  но  не  совсем.  В  торпеде  были  малошумные  турбина  и  редуктор.  Гребные  винты  были  закрыты  обечайкой.  Решена  проблема  управляемости  переутяжеленных  торпед  и  пр. Безусловные  плюсы.  Могло  бы  пригодиться  в  дальнейшем.  Но  не  пригодилось.
 По  поводу  постоянных  неудач  с  тепловыми  торпедами  начальники  отделов  любили  подначивать  Бориса  Бобина.  Конечно,  в  отсутствие  начальника  Управления,  трепетно  относившегося  к  ученым.  Вопросики  к  Борису  звучали  примерно  так:
 -Правда  ли,  что   торпеда  УГСТ  уже  прошла  один  раз  полдистанции  и  что  дальность  ее  хода  зависит  от  угла  дифферента?…
 -Правда  ли,  что  «люминий»  горит  уже  15  секунд?...
 -Правда  ли….
И  так  они  «достали»  Бориса,  что  он  однажды  в  сердцах  ответил  всем  сразу.
 -Меняю  трех  докторов  наук  на  двух  хороших  баб!  У  кого  есть?
 Все  начальники  отделов  дружно  посмотрели  на  Ростислава  Красюкова,  в  отделе  которого  были  две  молодые  женщины,  о  которых  настоящие  мужчины  сказали  бы,  что  они  «в  порядке».  Ростислав  понял  вопрос  правильно  и  сразу  принял  боевую  стойку:
 -Нет,  уж!  Мне  мои  бабы  и  самому  пригодятся…в  трудную  минуту.  Ты  и  сам  слегка  ученый,  вот  и  строй  там  своих  ученых  по  научному  ранжиру!
 Начальники  отделов  поняли,  что  они  довели  Бориса  «до  точки»  и  больше  уже  не  доставали. 
 Нет,  все-таки  очень  хорошо,  что  негодяйское  предложение  Бориса  Бобина  не  услышал  Юрий  Леонидович,  а  то  его  могла  бы  хватить  такая  «кондрашка»,  что  мы  вообще  могли  бы  остаться  без  адмирала,  доктора,  лауреата  и  пр. Не  услышал – и  хорошо! Так  и  продолжали  мы  служить  под  флагом  адмирала. А  услышал  бы,  так  кто  знает,  под  чьим  флагом  пришлось  бы  нам  продолжать  службу.  Мелочь – но  очень  приятно!
 В  результате  к  началу  70-х  годов  по  торпедам  на  тепловой  энергетике  мы  имели  торпеды:
-53-56,  53-57 - без  систем  самонаведения  с  эффективной  дистанцией  стрельбы  по-рядка  3,5  км.
-53-61,  53-61МА - с  трехмесячным  сроком  содержания  на  подводных  лодках  и  всеми  хлопотами  с  перекисью  водорода.
-53-65 - пригодилась  только  на  запчасти.
И  всеми  этими  торпедами  вооружались   подводные  лодки.  А  для  надводных  кораблей  старушка  53-39  в  3-х  вариантах  исполнения:  53-39ПМ,  53-51 (та же  торпеда,  но  с  неконтактным  взрывателем),  53-56В (та  же  торпеда,  но  с  новым  наименованием).  Эффективная  дистанция  стрельбы  двухторпедным  залпом  торпедами  53-39   меньше  3-х  км.   Ближе - только  на  таран  идти.  Картина  Репина  «Приплыли». 
А  от  лауреатских  званий  и  орденов  за  торпеду  53-65  никто  не  отказался.  Тот,  кто  докладывал  Главкому  о  том,  как  хороша  торпеда,  тоже,  наверное,  что-нибудь  урвал  для  себя.  Известно,  что  гонцов  с  хорошими  вестями – награждают,  а  с  плохими – секир-башка.
 Автор  тоже  хорош:  нашел  дураков,  так  и  побежали  наперегонки  отказываться!  Сам,  наверное,  не  лучше:  так  плохо  думать  о  лауреатах!
 А  кто  же  завел  дело  с  тепловыми  торпедами  в  такие  дебри?  Прежде  всего  те,  кто  принимает  решение,  какие  торпеды  разрабатывать. Кто  платит,  тот  и  музыку  заказывает.  А  распорядитель кредитов  это  начальник  торпедного  отдела  центрального  управления  ВМФ.  Военным  советником  у  него   главный  торпедный  ученый  -  начальник  торпедного  управления  в  Военно-морском  институте.  Ученых  институтов  часто  увлекают  в  облака  их  фантазии.  В  обоснованиях  необходимости  разработки  новых  торпед  они  очень  убедительны.  А  начальник  центрального  управления  и  начальник  торпедного  отдела  не  имеют  права  на  ошибку.  Их  ошибки  проявляются  через  10-15  лет  в  виде  критического  положения  дел.  А  кто  же  из  руководителей,  как  говорится,  спас  положение  в  тот  момент?  Таких  людей  двое.  Первый - это  директор  Машиностроительного  завода  имени  С. М. Кирова  в  Алма-Ате  Петр  Харитонович  Резчик,  оценивший  техническую  идею  талантливого  инженера,  сформировавший  небольшую  группу  конструкторов,  обеспечивший  их  работу  на  заводе.  Второй -  начальник  торпедного  отдела  центрального  управления  Грант  Мигранович  Акопов,  увидевший,  в  отличие  от  ученых  двух  институтов,  перспективу  в  работе  кон-структоров  завода,  обеспечивший  финансирование  работы,  испытания  торпеды  на  флоте  и  включение  ее  в  боекомплект  кораблей  и  подводных  лодок.
 Заканчивалась  разработка  «толстушки»  и  далеко-далеко  за  горизонтом  был  «Курск».    Серьезные  сомнения  в  целесообразности  применения  перекиси  водорода  в  качестве  окислителя  в  торпедах  высказывали  весьма  авторитетные  люди.  На  совещании  в  одном  из  академических   институтов  в  Москве  рассматривались  возможности  применения  различных  видов  топлив  и  окислителей   в  оружии.  Главный  инженер  «Гидроприбора»   Скоробогатов  А. Т.  в  предоставленном  ему  слове  заявил,  что  разработчики  торпед  видят  перспективу  в  использовании  высококонцентрированной  перекиси  водорода  в  качестве  окислителя.  Генеральный  конструктор  ракетных  пусковых  комплексов  академик  Бармин  в  своем  выступлении   выразил  серьезное  сомнение  в  этом.
 -Мы еще  в  1953-1954  годах  пришли  к  убеждению  о  неприемлемости  высококон-центрированной  перекиси  водорода  даже  в  наземных  ракетных  пусковых  комплексах,  а  Вы  тащите  ее  на  подводные  лодки. 
 А  уж  ракетчикам,  перепробовавшим   раньше  торпедистов   всевозможные   виды  топлив  и  окислителей,  сам  бог  велел  знать   все  лучше  торпедистов.  Нашим  ученым  было  бы  неплохо  ознакомиться  с  опытом  работы  ракетчиков  с  перекисью  водорода,  прежде,  чем  рекомендовать  ее  в  качестве  окислителя  в  торпедах.
Впрочем,  абсолютно  безопасного  оружия  не  может  быть  в  принципе.  Мы  имеем  примеры  поражения  подводных  лодок  своими  же  торпедами  (США).  40  лет  тому  назад  взорвались  торпеды  подводной  лодки  Б-37  в  Полярном,  30  лет  тому  назад  при  пуске  ракеты  загорелся  и  после  6-ти  часов  пожара  утонул  БПК «Отважный»,  и  т.д.

Кстати,  о взрыве перекисно-водородной торпеды
 
  В  1975-ом  году  на  Камчатке  прямо  в  хранилище  у  торпеды  53-57  произошел  разрыв  резервуара торпеды  с  перекисью  водорода.  Переднее  донышко  резервуара  почти  пробило  бетонную  стену  хранилища,  а  торпеда  полетела  в  противоположную  сторону  и  по  дороге  «наломала  дров».  Крыша  хранилища  приподнялась  и  опустилась  на  место,  стекла  вылетели,  но  назад  не  вернулись.  К  счастью - торпедистам  иногда  и  везет -пожара  не  возникло.
 Комиссия  по  расследованию  причин  взрыва  приступила  к  работе.  Запись  в  журнале  осмотра  торпед  потрясла  комиссию  до  основания.  Дежурный  содержатель  около  24-х  часов  перед  тем,  как  «задавить  клопа»53  записал  следующее:
…6.00.  Произвел  осмотр  торпед.  Замечаний  нет. 
Не  успел,  болезный,  хороший  сон  увидеть,  как  уже  в  ЧАС  ночи  его  поднял  с  топчана  мощный  взрыв.  А  уже  «написано  пером…»  Это  флотская  практика:  не  сделал,  но  записал - это  проступок,  а  сделал,  но  не  записал - это  почти  преступление.  Последующие  сны  он  видел  уже  на  гауптвахте.
 Комиссия  изучила  все,  что  можно,  отметила,  само  собой,  всевозможные  безобразия  на  базе  оружия,  назначила  наиболее  вероятную,  по  ее  мнению,  причину  взрыва.  Более  высокие  начальники  надавали  по  шее  менее  высоким   начальникам,  отбыли  восвояси  и  служба  пошла  далее  своим  чередом.  А  15  лет  спустя…..
 В  Феодосии  на  полигоне  уже  в  качестве  гражданского  специалиста  работал  бывший  главный  инженер  торпедно-технической  базы  флотилии  подводных  лодок на  Камчатке    Валерий  Кравцов.  И  поведал…
 -Ларион  Михайлович,  помнишь  взрыв  перекисной  торпеды  в  хранилище  на  базе?  Моя  работа.  У  торпеды  отказала  система  дегазации.  И  с  работой  зашивались,  да  и  лень-матушка  имела  место  быть.  Вместо  того,  чтобы  перекись  слить  и  торпеду  сдать  в  ремонт,  я  каждый  день  утром  устанавливал  колонку  и  стравливал  накопившееся  за  ночь  давление  кислорода.  Я  заочно  учился  в  училище  имени  Фрунзе.  Получил  вызов  на  сдачу  экзаменов.  В  обе  руки  по  саквояжу  с  рыбой,  за  спину - рюкзак  с  икрой  и  попер  в  Ленинград.  Сам  понимаешь,  какие  могут  быть  проблемы  с  экзаменами  при  таком-то  багаже?   Через  неделю  что-то  часов  около  18-ти  я  вдруг  весь  как-то  вздрогнул:  батюшки,  а  кто  же  там  давление  стравливает?  Бегом  на  почту,  телеграмму-молнию  в  часть.  Телеграмма  опоздала  всего  на  пол  суток.  Когда  я  вздрогнул,  на Камчатке  было  3  часа  ночи.  А  торпеда  рванула  в  час.
 Как  тут  не  поверить  в  торпедную  телепатию?  Прикинули  скорость  распространения  торпедной  телепатии.  Получилось:  5  тысяч  километров  в  час.

***
 Из  тех  наблюдений,  которые  мы  имеем  при  работе  с  перекисью  водорода,  можно  заключить,  что  ведет  она  себя  непредсказуемо.  Наблюдались  «хлопки»  в  насосах  торпед  53-65.  Позже  такие  же  хлопки  иногда  наблюдались  в  насосах  торпед  65-73,  65-76.  Похоже,  что  иногда  перекись  «боится»  сжатия.  Тогда  возможной  причиной  взрыва  торпеды  65-76А  на  АПЛ  «Курск»  (первый  взрыв)  является  ее  деформация  в  трубе  торпедного  аппарата  при  столкновении  с  грунтом.  А  чем  можно  объяснить  разрывы  трех  резервуаров  окислителя  торпед  53-65?  Видимо,  продуктами  разложения  перекиси  водорода  являются  не  только  вода  и  кислород,  но  также   и  водород.  И  даже  взрыв  перекиси  в  канализации  цеха  ремонта  торпед  во  Владивостоке  носит  странный  характер:  перекись  взорвалась  не  сразу,  как  только  попала  в  грязную  канализацию,  а  после  того,  как  прошла  по  трубе  4,5  метра,  после  чего  взорвалась,  как  шнуровой  заряд.  Может  быть,  не  все  свойства  перекиси  водорода  нам  известны?

Отдел  эксплуатации  торпед  (особенности  эксплуатации  торпед  в  СССР)

 Эксплуатация  торпед - процесс  обращения  с  ними - находится  непосредственно  на  флоте.  А  самый  верх  этого  процесса,  так  сказать,  научная  вершина,  находится  в  Военно-морском  институте,  а  именно  в  отделе  Эксплуатации,  или  в  «Серийном».
 Теоретик  эксплуатации  торпед  капитан 1-го  ранга  Л. Ковалев  то  ли  сам  понял,  что  взялся  не  за  свое  дело,  то  ли  его  начальники  помогли  ему  это  понять,  и  уступил  свое  место  заместителю  Рудольфу  Гусеву,  а  Рудольф  свое - Лариону.  Таким  образом,  вместо  одного  теоретика  торпедизма  отделом  стали  руководить  два  закоренелых  торпедиста-практика.  Посмотрим,  на  что  они  способны.  Оба  имели  опыт  общения  практически  со  всеми  образцами  торпед  и  в  работе  с  торпедами  были  людьми  не  робкого  десятка.  Сотрудники  отдела  наблюдали  каждый  за  своей  торпедой.  Некоторые  за  двумя-тремя  близкими  по  конструкции  сразу.  Часто  куда-то  на  флот  ездили,  кого-то  учили,  в  чем-то  разбирались,  что-то  дорабатывали.  Не  «взбадривает»  за  них  высокое  начальство  руководство  управления - и  прекрасно!  Руководство  управления  не  считало  отдел  серьезным.  Возятся  там  на  флоте  со  своими  торпедами,  ну  и  пусть:  не  препятствовать.  Для  такого  рода  деятельности   был  и  специальный  термин:  «мышиная  возня».  На  диссертацию  их  и  домкратом  не  поднять!  «Теорию  эксплуатации  торпед»  из  них  и  прессом  не  выжмешь. Крутили  бы  гайки  в  торпедах  на  флоте  и  дальше.  И  чего  они  так  высоко  в  торпедной  иерархии  залезли?  А  способно  ли  руководство  отдела  на  что-нибудь  серьезное  типа  «теории  эксплуатации  торпедного  оружия»  в  мировом - в  смысле,  флотском - масштабе,  такое  начальнику  управления  даже  в  голову  не  могло  придти.
 А  между  тем,  Ларион  привез  с  флота  две  проблемы,  над  решением  которых  следовало  бы  потрудиться,  так  как  выход  от  их  решения  ожидался  существенным  и  именно   «в масштабе  флота».  Вылезать  с  проблемами  не  спешил,  так  как  в  обстановке  еще  не  разобрался.  А  возможность  разобраться  не  спеша  ему  предоставил  Рудольф.  Когда  Рудольф  был  заместителем  Ковалева,  то  начальник  ему  был  не  очень-то  и  нужен.  А  когда  он  стал  начальником,  то  вполне  мог  обойтись  и  без  заместителя.  Поэтому  за  широкой  спиной  Рудольфа  Ларион  чувствовал  себя  вполне  комфортно. Самые  ответственные  поручения  отделу  Рудольф,  не  колеблясь,  выполнял  сам.  Такими  были:  подготовка  и  проведение  сборов  минеров,  участие  в  учениях  «Плес»,  руководство  комиссией  по  доработке  торпеды  65-76А…   В  порядке  специальной  подготовки  заместителя  Рудольф  «зарядил»  Лариона  в  Госкомиссию  по  приемке  головной  подводной  лодки  проекта  671РТМ.  Дело  настолько  полезное,  что  офицеров,  имеющих  служебную  перспективу,  следовало  бы  в  обязательном  порядке  «пропускать»  через  Госкомиссию.  Хотя  бы  в  качестве  дублеров.
 А  затем  настало  время  Лариону  познакомиться  с  торпедистами  других  флотов.  И  их  посмотреть  и  себя  показать.  Лучше - в  деле.  Первое  дело  не  заставило  долго  ждать:  в  Лиепае  воткнулась  в  грунт  и  там  сгорела  кислородная  торпеда  53-65К.  Через  неделю  водолазы  достали  ее.  Расследование  таких  дел - самая  работа  для  «эксплуататоров».  Крупные  ученые  в  таких  делах  люди  темные.
 Флагманский  минер  эскадры  подводных  лодок  в  Лиепае  капитан  1-го  ранга  Фатеев  Юрий  Егорович.  Они  с  Ларионом  дружны  еще  по  Владивостоку.  Во  Владивостоке  представлялся  всегда  так:  «флагмин  19-ой  и  пока  еще  не  сняли».
 Встретились,  обнялись.
 -Я  заверил  своих  начальников,  что  раз  ты  едешь,  то  причина  будет  установлена.
 -Не  боись.  Вскрытие  покажет.  Хоть  торпеда  и  паровозная,  мыслить  будем  элек-трически.  Веди  в  морг.  Делать  будем,  как  учили  мастера  в  торпедной  академии  во  Владивостоке.  Да  вызывай  своих  бойцов-торпедистов  получить  задание  на  ближайшие  сутки.
 Надежный  прибор  «черного  ящика» - автограф  глубины  и  крена - показал,  что  торпеда  начала  куролесить  сразу  и  по  курсу,  и  по  крену,  и  по  дифференту.  В  таких  случаях  наиболее  вероятная  первопричина - нарушение  управления  по  крену. При  отказах  приборов  управления  по  курсу  или  по  глубине  торпеда  ведет  себя  несколько  иначе.  Но  это  надо  найти  в  торпеде  и  показать,  а  полусгоревшая  торпеда  неделю  пролежала  в  соленой  воде.  Ну,  да  не  впервой.  Всякого  пришлось  навидаться.
 -Слушай  сюда:  вскрыть  все  горловины,  лючки,  пробки. Разобщить  все  разъемы.  Промыть  все  струей  пресной - лучше  горячей,  если  есть - воды.  Замочить  в  баке  с  пресной  водой  на  сутки. 
Бойцы  принялись  за  работу,  а  Юрий  Егорович  и  Ларион  вышли  поговорить  «за  жизнь».  Дальневосточников  часто  мучает   ностальгия  по  Владивостоку.
 -Куда  я  попал?  Какие  черти  понесли  меня  сюда?  Во  Владивостоке  в  МТУ  друзья.  Нужна  торпеда - дадут  торпеду,  нужны  специалисты - пришлют,  а  тут…какое-то  убожество,-  и  он  в  отчаянии  махнул  рукой.
 -Слушай,  а  это  все  ты  зачем  затеял?  Там  же  все  раскисло  и  разъедено  морской  водой.
 -Как,  зачем?  Это  реанимация.  Так  учили  мастера  во  Владивостоке.   Все,  что  тут  еще  осталось  живого,  через  двое  суток  будет  «фунциклировать»54.  Увидишь.  Повреждение  найдем,  скорее  всего,  в  цепях  креновыравнивающего  прибора:  либо  в  нем  самом,  либо  в  его  релейно-усилительном  блоке,  либо  в  их  кабельных  трассах.  Поэтому  проверку  этих  элементов  оставим  на  самый  конец.  Надо  научить  твоих  бойцов  не  бояться  работать  с  трупами  торпед:  может  пригодиться.
А  через  сутки:
 -Продуть  все  воздухом,  поставить  калориферы,  сушить  изо  всех  сил.
Часов  через  10-12  сопротивление  изоляции  начало  повышаться.  Это  признаки  оживления.  Можно  уже  готовиться  к  работе.
 -Положить  рядом  с  трупом  живую  торпеду. Все  агрегаты  будем  поочередно  снимать  с  трупа,  устанавливать  на  живую  торпеду  и  проверять  «фунциклирование».  Начали:
 -Снять регулятор напряжения…установить  на живую  торпе-ду…проверить…снять,…установить…проверить       Наконец:
 -Есть  отказ  в  РУБ  УКВП!
 -На  КРС,  проверить,  вскрыть,  найти  повреждение!
Эти  уже  научены  и  не  будут  бояться  работать  с  аварийными  торпедами.  Познакомились  в  хорошем  деле,  если,  конечно,  подобную  аварию  с  торпедой  можно назвать  хорошим  делом.  Деловым  авторитетом  в  Лиепае  Ларион  обзавелся.  Пора  и  домой  к  себе  на  Обводный  канал.  Там  ждут  очередные  проблемы.  Такова  наша  жизнь. …
 А  Юрий  Егорович  впоследствии  стал  начальником  Минно-торпедного  отдела  Балтийского  флота.  Должно  быть,  неплохую  подготовку  получил  в  Минно-торпедной  службе  ТОФ.  В  автомобильной  аварии  получил  серьезное  повреждение  позвоночника,  некоторое  время  носил  пластмассовый  корсет,  который  называл  «бронежилетом».  После  увольнения  в  запас  работает  в  МТО  Балтийского  флота.  Торпедисты  чаще  всего  остаются  верными  своей  профессии.
 Пора,  однако,  и  с  другими  флотами  познакомиться.  Рудольф  рекомендовал  Полярный.  Там  толковый  флагмин  Женя  Пензин.  Его  однокашник  по  Академии.  Что-то  и  полезное  углядеть  можно.
 Рекомендацию  начальника   к  исполнению!
Прилетел - прямо  к  делу.   На  базу  оружия.  Познакомились.
 -Какие  проблемы,  Женя?
 -Полно!  Вот  две  телеуправляемых  торпеды  всплыли  в  точках  залпа.  А  вон  там  промышленники  ковыряются:  у  торпеды  рули  перекладываются  не  туда,  куда  надо.
 -Давай-ка  разберусь  с  твоими  точками  залпа,  а  после  и  промышленникам  помогу.  Покажи-ка  автограммы.56
 -Женя!  У  торпед  неправильно  установлены   креновыравнивающие   приборы.  А  твои  охломоны  при  приготовлении  торпед  не  выполняют  статью….Правил  Минной  Службы  и  потому  не  обнаруживают  своего  же  «пузыря».  Посмотри  вот  отсюда  вот  сюда,  а  свети  вот  отсюда  вот  в  этом  направлении.  А  так  как  устанавливает  их  одна  и  та  же  «рука  Вашингтона»,  то  надо  бы  проверить  и  на  боевых  торпедах.
Проверили.  Так  все  и  оказалось.
 -Ну,  Женя,  теперь  ясно,  как  вооружены  лодки  твоей  эскадры  противолодочными  торпедами.  Хорошо  ты  будешь  выглядеть  как  флагмин  в  случае,  не  дай  бог,  боевого  столкновения  с  противником.  А  в Триполи57,  часом,  не  твоя  бригада   стоит?
 -Моя.
 -Ну,  совсем  здорово! А  сменные  экипажи  туда  летают?  Тогда  выкрутишься.  А вот  эта,- Ларион  показал  на  лежавшую  метрах  в  шести  торпеду  САЭТ-60М,  приготовленную  к  выдаче  на  лодку, - негерметична  и  потому  смертельно  опасна.  И  это  без преувеличения.  Загрузишь  ты  ее  в  кормовой   торпедный  аппарат.  Контрольные  краники  открыты,  давление  в  трубе  торпедного  аппарата   такое  же,  как  в  отсеке,  а  в  нем  за  поход  обязательно  наберется  давление  не  меньше  1-го  килограмма  из-за  подтравливания  в  системе  воздуха   высокого  давления  и  не  один  раз.  Под  таким  же  давлением  окажется  и  торпеда  в  трубе,  и  батарея  в  торпеде,  и  резиновые  емкости  с  электролитом  в  батарее.  Электролит  поступит  в  активную  массу  батареи.  Часов  через  5-6  батарея  загорится,  а  рядом  боевое  зарядное  отделение,  в  котором  больше  трехсот  килограммов  взрывчатки,  а  в  тротиле   так  и  все  полтонны.  Хорошо,  если  возгорание  будет  обнаружено  своевременно  и  торпеду  успеют  выстрелить  с  закрытым  запирающим  клапаном,  а  если  нет - амбец.
 -Ну,  это-то  ясно,  но  с  чего  ты  взял,  что  торпеда  негерметична?
 -Я  мастер  спорта  по  пулевой  стрельбе,  у   меня  острое  зрение  и  зрение  это  профессиональное.  Я  смотрю  на  торпеду,  не  как  флагмин,  а  как  начальник  ОТК.  Посмотри  на  торпеду  внимательно. На  аккумуляторном  отделении  торпеды  10  одинаковых  пробок:  по  пять  с  каждого  борта.  Они  закрывают  отверстия,  под  которыми  находятся  стопора,  исключающие  перемещения  батареи  внутри  аккумуляторного  отделения.  Вторая   пробка  слева  сидит    миллиметра  на  два  ниже  остальных,  под  ней  нет  прокладки.  Погрузишь  на  лодку  и  ЧП  тебе  гарантировано.  И  когда-нибудь  мы  до  этого  доживем.  Убрать  бы  ее  с  лодок  поскорее,  от  греха  подальше.  На  чем  держимся?  Есть  прокладка - живем.  Нет  прокладки  или  она  раздавлена - «амбец».  И  какая  б…согласовывала  чертежи  на  аккумуляторное  отделение  торпеды?  А  проверить  на  герметичность  нельзя:  проверишь - и  пожар  в  торпеде  тебе  гарантирован.  Военпреду,  поставившему   согласительную  подпись  под  чертежом  аккумуляторного  отделения  этой  торпеды,  не  худо  бы  оторвать  что-нибудь  существенное.
 И  дожили.  В  1984-ом  году  на  подводной  лодке  Черноморского  флота  Б-44  прямо  в  трубе  аппарата  загорелась  торпеда  САЭТ-60М.  Обошлось  без  взрыва,  но  трубы  торпедного  аппарата  были  повреждены.  Везет  торпедистам,  пронесло  на  этот  раз.  А  ведь   торпеда  САЭТ-60М  являлась  и  носителем  ядерного  боеприпаса.  Свят,  свят,  пронесло,  слава  те  Господи,  впору  пупок  перекрестить!  И  «сумашедшие»  головы  убрали  с  кораблей,  и  торпеду  исключили  из  боекомплекта.
 -Ну,  Женя,  теперь  ясно,  как  вооружены  лодки  твоей  эскадры  торпедами  на  самооборону.  Пойдем,  сходим  к  паровозникам,  посмотрим,  что  у  них  творится. 
 Пришли  на  участок  приготовления  кислородных  торпед.
 -Женя,  вот  в  этой  торпеде  неправильно  собран  прибор  потопления.  Торпеда  может  утонуть  в  точке  всплытия  в  результате   продувки  балласта.  Вели-ка  снять  прибор.
Женя  повелел,  несмотря  на  возмущение  ответственного  за  кислородные  торпеды  капитана  3-го  ранга  Давида  Раксина.   Прибор   сняли,   осмотрели,   убедились,  что   в  научном  институте  не  только  «крутые»  ученые  живут,  попадается  и  свой  брат,  торпедист,  которому  флотскую  лапшу  на  уши - как  Геннадий  Стафиевский  ученым-акустикам - не  навесишь.  Сам  навесит  кому  угодно.  А  Давид,  держа  прибор  в  руке,  посмотрел  на  своих  торпедистов  так  свирепо,  как  чекист  на  врагов  народа  в  1937-ом  году:  так  подставить  своего  начальника!  Лариону  даже  показалось,  что  он  хочет  треснуть  этим  прибором  кого-то  из  торпедистов  по  башке:  наверное,  того,  кто  собирал  прибор.
 Женя  был  удручен:  никак  не  ожидал  оказаться  «размазанным»  по  специальности.
 -Женя,  я  вот  вожу  тебя  носом  по  столу  по  специальности,  а  где  же  командир  базы,  где  главный,  а  точнее,  уголовный  инженер,  который  в  контрольно-приемном  листе  своей  подписью  заверил  главную  строчку  документа: «контрольную  проверку  произвел,  торпеду  к  выдаче  разрешаю»?
 -С  ними  я  разберусь  сам.
Молодец,  Женя!  Так  и  должен  поступать  настоящий  начальник.  Даже  от  праведного  гнева  вышестоящих  начальников  нужно  защищать  подчиненных,  а  спрашивать  с  них  самому.  Таких  людей  нельзя  «сдавать»  никому.  Если  мы  таких  людей  будем  сдавать,  то  с  кем  же  мы  останемся?  Достаточно  научить.  Ларион  и  не  «сдал»  его  ни  начальникам,  ни,  тем  более,  в  ЧК,  но  себе  не  отказал  в  удовольствии!
 -Женя,  я  слышал,  собираешься  в  Академию  начальником  кафедры?  Вполне  созрел!  Только  не  на  Ушаковскую58 набережную  тебе  нужно,  а  на  Литейный  проспект,  дом  № 4.59.   У  них,  я  слышал,  есть  несколько  этажей  в  подвале,  так  тебе  в  самый  низ!  И  «опять  по  пятницам  пойдут  свидания».
 -Шуточки  у  тебя  какие-то  уголовные!
А  других  у  этого  торпедного  садиста  и  не  бывает. 
Мимоходом  Ларион  отметил  про  себя,  что  почему-то  нет  никого  из  офицеров  Минно-торпедного  управления  Северного  флота.  Неужели  им  не  интересно,  почему  всплыли  в  точке  залпа  торпеды?  Из  Владивостока  на  Камчатку  он  бы  не  полетел  по  такому  случаю:  сами  бы  там  разобрались.  А  вот  в  базы  оружия  в  заливе  Стрелок  слетал  бы  на  машине  обязательно.
 Поездка  была  весьма  результативной  прежде  всего  для  эскадры  подводных  лодок  и  флагманского  минера.  Впрочем,  и  для  Лариона  тоже:  и  здесь  он  деловым  авторитетом  обзавелся. 
Были  и  другие  поездки  на  другие  соединения  флота,  хотя  и  не  столь  результативные,  но  не  менее  полезные  для  установления  деловых  отношений.
               


Снова  кадры  решают  все.  Как  становятся  сотрудниками  военного  института

 Некоторые  сотрудники  института  так  давно  работают  в  институте,  что,  кажется,  они  тут  были  всегда.  Кира  Ивановна  Богданова  пришла  в  институт  сразу  по  окончании  университета  молодой  девушкой  и  еще  работала  лет  десять  после  ухода  на  пенсию.
 Было  интересно  наблюдать,  как  она  как  бы  за  шиворот  треплет  закоренелых  флотских  торпедистов:
 -Как  это  мы  грузим  торпеду  в  торпедный  аппарат  «через  переднюю  крышку»?   Через  это  вот  так? - и  показывает   в  воздухе   рукой  траекторию,  которую  описывает  собака,  берущая  барьер, - ах,  нет?  Так,  может  быть,  мы  все  же  грузим  ее  в  торпедный  аппарат  «со  стороны  передней  крышки»?  Тогда  так  и  запишем.
И  обескураженный  флотский  торпедист  вынужден  согласиться  с  женщиной,  которая  в  жизни  и  в  глаза-то  не  видела  ни  торпеды,  ни  торпедного  аппарата.  Разве  что  на  картинке.
Чаще  всего  будущих  научных  сотрудников  рекомендуют  те,  кто  их  знает.  Флот-ских  офицеров - начальники  Минно-торпедных  управлений  флотов,  выпускников  Академии  и  Высших  офицерских  классов - начальники  кафедр.  Именно  среди  них  и  следует  искать  офицеров  для  института.  Сам  факт  поступления  в  Академию  или  на  Классы  это  уже  отбор  наиболее  способных  офицеров.  Это  в  общем.  А  в  частности  нет  правил  без  исключений.  На  флоте  попадаются  «крутые»  начальники,   которые  о  каком-нибудь  бестолковом  офицере  всерьез  говорят  так:  «Дурак,  так  послать  его  учиться  на  Классы,  или  в  Академию.  Там  его   научат».  В  надежде,  что  к  ним  он  уже  не  вернется.
 На  экзамене  на  6-х  ВОК  один  из  слушателей    поразил  Лариона  своим  ответом:  в  торпеде  53-65К  в  кислородном  резервуаре - жидкий  кислород!
 -Вы  имеете  представление  о  том,  какова  температура  жидкого  кислорода?
 -Точно  не  знаю,  но  холоднее,  чем  обычно.
 -Ну,  это  Вы,  конечно,  очень  правильно  заметили.
 Начальник  кафедры  капитан  1-го  ранга  Юдичев  был  шокирован  ответом  слушателя.
 -Не  переживай.  Откуда  пришел,  туда  и  вернется.  Из  какой-нибудь  синекуры  типа  «Кожгалантерея».  (Представьте,  были  и  такие  Военные  представительства.  Однокашник  Лариона  Ю. Зятьков  прослужил  там  всю  службу  и  в  звании  капитана  2-го  ранга  уволился  в  запас.  Даже  на  сборах  минеров  бывал.  Службой  восторгался:  «золотое  дно!».  И  чего  ему  было  делать  на  сборах?  Чем  дольше  служишь,  тем  больше  удивляешься.)
Многое  зависит  от  того,  кто  рекомендует.  Рекомендация  начальника  УПВ  или  его  заместителя - это  значительно  больше,  чем  просто  рекомендация.  Именно  так  заместителем  начальника  серийного  отдела  стал  Ларион.  Но  бывает   и  так.               

                ИНДЕЕЦ

 Наиболее  преданные  своему  делу  офицеры  после  увольнения  в  запас  предлагают  свои  знания  и  опыт,  так  сказать,  свою  шпагу,  отделу  эксплуатации  института.  А  шпага  такого  офицера  стоит  столько  же,  сколько  стоит  он  сам.  Выдающимся  флагманским  минером  флотилии  подводных  лодок  Северного  флота  был  капитан  1-го  ранга  Меринов  Борис  Васильевич.  Его  воспитанники  А. Кавун,  Е. Григорьев  стали  заметными  фигурами  в  Минно-торпедной  службе  Военно-морского  флота.  Он  был  известен  торпедистам  Тихоокеанского  флота  от  командиров  подводных  лодок,  пришедших  с  Северного  флота  на  Камчатку.  Все  оценки  Бориса  Васильевича  от  командиров  лодок – только  в  превосходных  степенях!  Всех  тех,  кто  не  любил  своего  дела  или  совершал – по  его  мнению – серьезные  ошибки,  Борис  Васильевич  готов  был  разорвать  на  мелкие  кусочки.
 Он  всех  называл  «индейцами»  и  его  все  так  же  звали  индейцем.  Иногда – главным  индейцем.  Не  чуждым  ему  было  стремление  посадить  в  лужу  по  специальности  какого-нибудь  торпедного  недотепу.  Такой  метод  воспитания  он  считал  наиболее  действенным.
 …Военный  представитель    с  двумя  инженерами  завода-изготовителя  монтировали  новый  тренажер  по  выходу  в  торпедную  атаку.
 Борис  Васильевич  пришел  на  место  работы:  ознакомиться  с  тем,  как  идет  монтаж.  Пыхтя  сигаретой,  спросил,  как  успехи.  Военпред,  считавший,  что  в  этой  технике  никто  не  может  разбираться  лучше  его,  ответил,  на  взгляд  Бориса  Васильевича,  достаточно  дерзко:
 -Мы  работаем  строго  по  Техническим  Условиям.  Все  будет,  как  в  лучших  домах  Ландона!
 Борис  Васильевич  выдал  «шапку  дыма»,  так  как  курил  практически  постоянно,  и  сказал:
 - Ну,  вот  что,  индейцы. Будет  готово – доложите.  Я  приду  и  приму.
 И  ушел.  Военпред  и  его  инженеры  начали  обмениваться  мнениями.
 -Приму!  Примет  он,  как  же.  Темнота,  небось,  беспросветная,  а  туда  же:  приму!  Одна  извилина  в  мозгах  и  та – рубец  от  фуражки!
 Через  несколько  дней  военпред  доложил,  что  «все – о  кей  и  строго  по  ТУ»,  предложил  посмотреть  и  подписать  документ  о  приеме  работы.
 -Ну,  что  ж,  индейцы.  Посмотрим,  что  Вы  тут  нам  намонтировали.  Установите-ка  мне:  мой  курс – 0,  моя  скорость – 6узлов;  курс  цели – 0,  скорость  цели – 6  узлов;  курсовой  угол  на  цель -90  градусов  правого  борта,  дистанция  до  цели – 50  кабельтовых.  Так  что,  мы  идем  рядом,  параллельными  курсами  с  одинаковой  скоростью.  Значит,  ни  пеленг  на  цель,  ни  дистанция  до  цели  не  должны  изменяться.  Так,  что  ли,  индеец?
 -Только  так  и  никак  иначе!
 -Включай,  пошли,  помолясь!
 Военпред  в  изумлении  уставился  на  шкалы  тренажера:  пеленг  на  цель  пошел  в  корму.  А  дистанция  до  цели  начала  увеличиваться.  Борис  Васильевич  засмолил  очередную  сигарету,  укоризненно  посмотрел  на  военпреда  и  продолжил:
 -Ну,  вот  что,  индеец,  установи-ка:  мой  курс – 0,  моя  скорость – 6 узлов;  курс  цели – 180,  скорость  цели – 6 узлов;  курсовой – 0;  дистанция  до  цели – 100  кабельтовых.  Так  что,  идем  навстречу  друг  другу,  пеленг  на  цель  меняться  не  должен,  а  дистанция  до  цели  должна  сокращаться  на  2  кабельтова  в  минуту.  Так,  что ли,  индеец?
 Военпред  согласился,  но  уже  не  столь  уверенно,  как  в  прошлый  раз.
 -Включай,  пошли,  помолясь!
 Военпред  уже  понял,  что  ничего  хорошего  он  не  увидит.  И,  действительно,  корабли  вместо  сближения  начали  расходиться  в  разные  стороны.
 Борис  Николаевич  перед  уходом  выдал  последнюю  «шапку  дыма»  и  обратил  внимание  на то,  каким  взглядом  военпред  посмотрел  на  своих  инженеров:  за  их  здоровье  он  бы  не  поручился.  А  военпред  с  инженерами  еще  неделю  колупались  в  тренажере.  Борис  Васильевич  тренажер  принял  и  сказал  в  заключение:
 -Ну,  индейцы,  считайте,  что  со  второго  захода  Вы  «продулись!»
 Командиры  подводных  лодок  так  же  не  знали  покоя  от  Бориса  Васильевича.  Не  один  раз  приходили  они  в  кабинет  торпедной  стрельбы,  чтобы  получить  «зачет»  у  флагмина  Главный  индеец  был  строг  и  беспощаден.
…Дивизия  подводных  лодок  должна  была  атаковать  отряд  боевых  кораблей,  который  изображали  крейсер  и  два  эскадренных  миноносца  в  его  охранении.  Командир  дивизии  спрашивает  каждого  командира  подводной  лодки  о  готовности  к  выполнению  боевого  упражнения.  Ответы  командиров  были  бодрыми  и  уверенными:  готов,  готов,  готов…И  только  один  командир  попросил  дополнительный  выход  в  море  для  тренировки  корабельного  боевого  расчета.  В  заключение  адмирал  спросил  и  флагмина.  Ответом  Бориса  Васильевича  все  были  поражены:
 - Товарищ  адмирал!  Все  эти  индейцы  врут!  Никто  из  них  не  готов!
 Момент  истины  наступил:  отряд  боевых  кораблей  проходил  через  нарезанные  подводным  лодкам  позиции  и  только  одна  лодка  смогла  выйти  в  атаку.  Та,  командир  которой  запросил  и  получил  дополнительный  выход  в  море  для  тренировки.
…Борис  Васильевич  любил  цитировать  одного  из  своих  подчиненных.  В  1950-х  годах  на  подводных  лодках  были  еще  и  маленькие  пушки.  Торпедисты  были  по  совместительству  еще  и  артиллеристами.  Заведывал  пушкой  старший  матрос  Семелянец.  Белорусский  парень  крестьянского  происхождения,  исключительно  трудолюбивый,  приученный  к  труду  с  детства.  Образование – 3  класса. В  артиллерийский  расчет  к  нему  в  подчинение  поступил  молодой  матрос  из  «городских»  с  9-ю  классами  образования:  по  сравнению  с  ним  почти  профессор.  Учил  молодого  матроса  Семелянец  тому,  что  умел  и  любил  делать  сам:  чистить  и  смазывать  пушку,  проворачивать  механизмы  и  т. д.  Давая  поручение  молодому  матросу,  обязательно  смотрел  на  часы – престижный  по  тем  временам  предмет – и  говорил  следующее:  «указание  дадено,  время  засекено,  сполняй!»  И  вскоре  все  офицеры  лодки,  а  затем  и  всей  бригады,  включая  штаб,  отдавая  приказания  «нижележащим»  подчиненным,  заканчивали  ставшим  крылатым  выражением:  «Указание  дадено,  время  засекено!  Сполняй!».
 Он  работал  в  отдельной  маленькой  комнате,  внимательно  изучал  отчеты  командиров  за  походы,  и  давал  квалифицированные  заключения  по  ним.
 Перед  его  финишем  Ларион  и  его  заместитель  Женя  Литвинов  пришли  к  нему  домой.  Борис  Васильевич  был  растроган:
 -Спасибо,  индейцы,  что  пришли  попрощаться.  Пора  отдавать  концы.  Завтра  в  госпиталь.
 Он  похоронен  на  Средне-Охтинском  кладбище.  Его  Индейцы  часто  и  всегда  тепло  вспоминают  о  нем.
 

Начальник  отдела  подбирает  себе  сотрудника

 Начальнику  отдела  эксплуатации  понадобился  торпедист.  Среди  желающих  оказался  выпускник  классов  командир  БЧ-3  ракетной  лодки  капитан  3-го  ранга  Петров  Виктор  Федорович.  Начальник  пригласил  его  на  беседу,  которая  состоялась  в  садике  при  институте:  преодолевать  свирепый  пропускной  режим  не  было  необходимости.  Для  проверки  офицера  «на  прочность»  достаточно  и  садика.  Ларион  умел  это  делать.  Нужно  спросить  офицера,  какую  торпеду  тот  знает  лучше  всего,  быстро  доказать,  что  его  знания  близки  к  нулю,  и  посмотреть,  как  офицер  будет  вести  себя  при  этом.
 -Так  какую  торпеду  лучше  всего  знает  командир  БЧ-3   ракетной  подводной  лодки  капитан    3-го  ранга  Петров  Виктор  Федорович?  А?
 -СЭТ-65!
 -Отлично!  Шпиндель  установки   глубины  хода:  цена  одного  оборота?
 -10  метров!
 -Неверно!  7,5  метра.
 -Вращением  шпинделя  по  часовой  стрелке  глубину  хода  увеличиваем,  или  уменьшаем?
 -Увеличиваем!
 -Неверно!  Уменьшаем.
 -Шпиндель  «омега»:  цена  одного  оборота?
 -10  градусов!
 -Неверно!  5  градусов….
 А  держится  парень  хорошо.  Напрягся,  слегка  вспотел,  но  не  сдается,  хотя  все  его  ответы - вопросов  на  15 - сопровождает  оценка  «неверно».  Характер  есть,  такого  можно  брать  на  службу.
 -Что  хорошего  можешь  рассказать  об  этой  торпеде?  По  опыту  службы.
 -А  вот  что…

Командир  ракетной  подводной  лодки против  торпедистов  МТУ  СФ

 На  обложке  книги  Гусева  красочная  картинка:  торпеда  в  борту  подводной  лодки.  Жаль,  что  картинка  такая  маленькая.  Это  подлинная  фотография,  прошедшая  компьютерную  раскраску.  Нечто  подобное  имело  место  на  Северном  флоте. Ракетные  лодки  выполняли  боевое  упражнение:  стреляли  друг  по  другу  торпедами.  Вообще-то  ракетные  лодки  редко  используются  в  качестве  целей:  во  избежание  даже  случайного  попадания  практической  торпедой.  Видимо,  выхода  не  было.
 Командир  лодки-цели  капитан  1  ранга  Агафонов  Валерий  Николаевич   к  торпедам  относился  как  к  несерьезному  по  сравнению  с  ракетами  оружию.  Да  и  предыдущие  стрельбы  торпедами  были  для  него  неудачными.  Боевые  упражнения  выполнили:  на  цели  наводились,  конечно,  «вторые  торпеды  залпа».
 По  курсу  лодки  была  банка.60  Кто  их,  этих  гидрографов  знает,  а  вдруг  там  на  грунте  еще  и  булыжник  метров  30?  Желая  держаться  подальше  от  грунта,  скомандовал
 -Боцман,  всплывать  на  глубину…метров!
 Командир  БЧ-3  капитан  3-го  ранга  Петров,  зная  установки  на  торпеде,  предупредил:
 -Товарищ  командир!  Выходим  на  глубину  хода  торпеды!
 -Да  ни  хера  эти  твои  сраные  торпеды  не  наводятся  на  цель!
 Только  он  это  сказал,  как   секунд  через  десять  БУМ!  Сильный  удар  по  корпусу  лодки.  БУМ!  Второй  удар.
 -Боцман!  Ныряй  на  глубину…метров!
БУМы  прекратились.  Командир  оказался  в  непростой  ситуации:  снизу - банка,  а сверху по  лодке  молотит  кувалда  массой  в  полторы  тонны  со  скоростью  20  метров  в  секунду.  А  ну,  как  долбанет  по  рулям,  винтам,  выдвижным  устройствам  или  по  крышке  ракетной  шахты?  Что  тогда?  Становись  в  ремонт? ….. Минут  5-6  выждали.
 -Минер!  Ну, что  там  твоя  торпеда?  Скоро  она  там  выдохнется?
На  этот  раз  командир  уже  не  назвал  торпеду  сраной.  Акустик  прослушал  горизонт,  шумов  не  наблюдал.  Всплыли  под  перископ.  Осмотрелись. Только  торпедолов,  и  тот  далеко.  Всплыли  в  надводное  положение.  Осмотрелись.  На  рубочном  руле  и  корпусе   1-го  отсека  вмятины.  И  что-то  плавает  неподалеку.  Подошли:  что-то  вроде  бочки  с  рваными  краями,  а  из  нее  торчат  и  болтаются  медные  кишочки,  кабелечки, проводочки.  Подозвали  торпедолов.  Подошел.   Выбрал.  Доложил:  практическое  зарядное  отделение  с  куском  аккумуляторного  отсека,
Возвращаются  в  базу.  А  на  пирсе  товарищи  из  ЧК  уже  встречают  командира  БЧ-3,  берут  его  под  белы  ручки  и:
 -Докладывай  научно,  как  ты  вывел  из  строя  ракетную  подводную  лодку,  а?
«Черный  ящик» - практическое  зарядное  отделение - конструкция  прочная.  Это  оно  оставило  вмятины  на  рубочном  руле  и  корпусе  лодки.  Хорошо,  что  легкий  корпус  лодки  не  пробит,  как  на  картинке  обложки  книги  Р.Гусева.  Приборы  регистрации  хода  торпеды  и  работы  системы  самонаведения  доложили:  система  самонаведения  схватила  цель  на  пределе  радиуса  реагирования,  торпеда  уверенно  наводилась  на  цель.  Записи  регистрации - до  самого  момента  удара,
 Как  именно  пожурили  командира  лодки,  теперь  уже  никто  не  помнит.  А  торпедисты  Минно-торпедного  управления  Северного  флота  довольно  потирали  руки:
 -Знай  наших,  не  наглей!
А  фотографии  не  сделали.  Жаль.
В  заключение  беседы  Ларион  неожиданно  для  Петрова  сказал:
 -Ты  мне  подходишь.  Характер  есть,  остальное  приложится.  Главное - что  не  бо-ишься.  А  что  по  специальности  не  «продулся»,61  так  не  смущайся:  немного  найдется  торпедистов  на  флоте,  которые  продуются  у  меня.
Из  него  получился  вполне  нормальный  офицер  отдела  эксплуатации  торпед.  Иногда  вспоминал:
«При  приеме  в  институт  начальник  меня  по  специальности   «размазал»  по  поверхности  торпеды!  А  я  еще  подумал,   что  же  будет,  когда  дело  дойдет  до  «требухи»?  Не  дошло.

Начальнику  отдела  силовым  приемом «встромляют»  научного  сотрудника (адмиральский  сынок)

 Жил-был  Виталий  Кобанов  адмиральский  сын.  Здоровенный  парень  ростом  за  1 метр  90 см,  весом  килограммов  под  130,  кулачищи  полупудовые.  За  соучастие  в  убийстве  еще  в  школьные  годы  несколько  месяцев  находился  под  следствием.  Как-то  отвертелся.  Какому-нибудь  другому  парню  такая  подробность  в  биографии  так  просто  с  рук  бы  не  сошла.  А  вот  Виталию  сошла:  папа-адмирал  без  труда  определил  его  в  Училище  подводного  плавания,  которое  Виталий  более  или  менее  благополучно  и  закончил.  И  отбыл  «для  прохождения  дальнейшей  службы»  не  куда-нибудь,  а  к  папе  под  крыло:  на  одну  из  лодок  соединения,  которым  папа  и  командовал.  И  как  он  в  рубочный  люк  пролезал?  Должно  быть,  «канадку»  снимал.  По  прошествии  некоторого небольшого,  лет  этак   четырех,   времени  капитан-лейтенант  имярек  прибывает  в  институт  младшим  научным  сотрудником:  «толкать  науку  в  бок».  Минеры  как-то  заранее  пронюхали  о  нем  и  сумели  отвертеться  от  него.  А  вот  торпедистам  не  повезло.  Институтское  начальство  силовым  приемом  «встромило»  его  в  серийный  отдел.  Начальству,  конечно,  виднее,  кому  и  какие  специалисты   нужны.  Главное,  чтобы  начальник  отдела  не  успел  опомниться  от  «подарка».
Представился  офицерам  отдела.  Действующим  и  бывшим.   Короткая  беседа.
 -Как  это  ты  за  три  года  сменил  шесть   лодок?
 -Так  получилось.  Куда  назначали.
Офицеры-подводники  быстро  сообразили,  в  чем  дело.
 -А  сколько  раз  в  автономку  ходил?
 -Один.
 -А  я  прошел  пять  автономок.
 -А  я - четыре.
 -С  тобой  все  ясно:  другие,  значит,  за  тебя  море  пахали.
Служил  ни  шатко,  ни  валко.  Как  в  институт  поступил,  так  и  очередное  воинское  звание - капитан  3-го  ранга - получил.  «Силовой  прием»  со  стороны  начальника  института  последовал  своевременно:  «представить  к  присвоению…».
Его  наблюдению  была  поручена  торпеда  65-76А.  Через  несколько  месяцев  после  прибытия  в  институт  его  в  коридоре   встретил  начальник  управления.  Мимоходом  спросил,  изучил  ли  он  торпеду.  Лучше  бы  не  спрашивал!
 -Я  в  институте  еще  и  полгода  не  прослужил,  а  торпеда - шутка  сказать! -  длиной  11  метров  с  лишним!  А  в  диаметре?  Чуть  не  метр! Я  еще  и  до  середины  не  дошел.
Начальник  пришел  в  изумление  и  не  нашелся,  что  сказать.
А  вот  способности  оперативного  сотрудника  милиции  проявил  недюжинные.  Зна-комая  Виталию  дама  при  нем  продавала  шубу  незнакомому  «лицу  кавказской  национальности».  Уговорились:  обмен  шубы  на  деньги - на следующий  день.  При  обмене  Виталий  не  присутствовал,  и  «лицо»  облапошило  даму  что-то  рублей  на  тысячу.  Попробовало  бы  оно  проделать  это  в  присутствии  такого  богатыря - и  стало  бы  у  него  лицо  какой-нибудь  «пскобской»  национальности.  Так  Виталий,  ничего  о  «лице»  не  зная,  а  только  видев  его  однажды,  за  два  дня - субботу  и  воскресенье - изловил  его  в  многомиллионном  Ленинграде  и  за  шиворот  приволок  в  отделение  милиции.  Как  оперативник  он  дал  бы  несколько  очков  вперед  мастерам  сыска  из  «Убойной  силы».  Папа-адмирал,  видимо,  не  в  то  училище  его  определил:  надо  было  в  школу  милиции.
Во  время  командировки  на  Северный  флот  подружился  с  «крутой  дамой»  из  торговли.  Как-то  в  пятницу  часов  в  11  просит  у  начальника  разрешение  отбыть  по  личным  делам.  Начальник  человек  не  мелочный:  мало  ли  что  нужно.  В  понедельник  утром  на  службу  не  прибыл.  Ясно.  Застрял  в  Мурманске  из-за  нелетной  погоды.  В  среду  утром  звонит  начальнику  домой
 -Ларион  Михайлович!
 -Как  погода  в  Мурманске?
В  ответ  красноречивое  молчание.
 Суд  чести.  В  зале  сотни  две  офицеров.  Самый  крупный  из  них  стоит  в центре 
 -Слушайте,  а  не  вы  ли  это  выкинули  цветной  телевизор  из  окна  квартиры  на  12-ом  этаже?

 -Зачем  Вы  это  сделали?
 -А  он  плохо  показывал.

 -Ну,  я  же  посмотрел,  внизу  никого  не  было.
 -Так,  ведь,  пока  телевизор  летел  с 12-го  этажа,  кто-нибудь  мог  выйти  из  подъезда!
 -Ну,  не  вышел  же.
Офицеры  в  изумлении  посматривали  друг  на  друга!  Вот  это  кадр!  Вот  это  научный  сотрудник,  хотя  и  младший! 
 -Наукой,  значит,  занимаетесь.  Работаете  над  диссертацией? - спросил  вкрадчиво  кто-то  из  офицеров,  хотя  прекрасно  понимал  бессмысленность  своего  вопроса.
 -Пока  нет,  но  собираюсь.
 -Изучаете  литературу  по  теме,  собираете  материал,  читаете  книги?  Какие  именно?
 -Да,  читаю,  различные.
 -Ну,  какие  именно,  например?
 -Самые  разные.
 -Какую  последнюю  книгу  Вы  прочитали?
 -«Преступник  оставляет  следы»!
 Хохот  двух  сотен  офицеров  невозможно  передать  словами.  Виталий  уже  и  сам  сообразил,  какого  он  «дал  пузыря»,  да  поздно:  слово  уже  вылетело.
 Уволили  в  запас.  История  имела  продолжение  месяца  через  два.  Начальник  политического  отдела  института  адмирал  Копытов,  «обходя  общественные  коридоры»,  зашел  и  в  серийный  отдел.
 -Вот  вы  тут  недоработали,  недовоспитали,  вот  ваш  Кобанов…
Обычная  партийная  галиматья.  Остроумный  офицер  Володя  Михайлов:
 -Наоборот!  Такого  кадра  воспитали!  Он  теперь  большой  человек:  командир  ПЛ!62  Вот  каких  кадров  воспитываем!  А  вы  говорите…
Адмирал  ничего  не  понял  и  переспросил:
 -То  есть,  как  это:  «командир  ПЛ»?
 -Командир  Пивного  Ларька! Торгует  пивом  у  Балтийского  вокзала.  Деловая  жена  его  туда определила.  Будете  в  тех  краях - зайдите.  По  старой  дружбе  нальет  пивка  без  разведения  водой.
 У  юристов  есть  такое  понятие:  «после  этого,  не  значит  вследствие  этого».  А  вот  в  жизни  такое  вполне  возможно.  Люди,  страдающие  сердечной  недостаточностью,  через  10-20  часов  после  сильного  стресса  могут  получить  тяжелый  инфаркт  миокарда  или  инсульт.  В  книге  Р. Гусева  описано,  как  главный  конструктор  торпеды  65-76А   Глеб  Портнов  в  переполненном  автобусе  умер  от  инфаркта  миокарда.  Возможно.  Но  также  возможно,  что  он  умер  из-за  того,  что  около  15-ти  часов  назад   перенес  сильный  стресс:  Виталий  Кобанов  выиграл  у  него  в  карты  значительную,  по  нашим,  конечно,  деньгам,  сумму.  Как  он  сам  выражался:  «ободрал  Портнова».  В  попытке  отыграться   Портнов  проиграл  все  командировочные  деньги.  Лучше  не  играть  на  деньги:  можно  и  на  шулера  нарваться.  А  если  уж  играешь,  так  не  отыгрывайся.  Помни  отцовскую  заповедь:  «не  за  то  отец  сына  драл,  что  в  карты  на  деньги  играл,  а  за  то,  что  отыгрывался».
 К  деньгам  нужно  относиться  проще.  Деньги - грязь,  но  без  них  никуда.  Будем  мы,  будут  и  деньги.  Небольшие,  но  для  торпедистов  достаточные.  Для  настоящих  торпедистов  торпеда  важнее  денег.  Хотя,  конечно,  одно  другому  не  мешает.

Работа  серийного  отдела

  Итак,  отдел  укомплектован.  Начальник  и  заместитель - опытные  эксплуататоры.  На  флотах  их  знают  достаточно  хорошо.  Их,  в  отличие  от других,  торпедисты  флотов  не  назовут  «учеными»  или  «наукой»:  им-то  уж  не  навешаешь  на  уши  флотскую  лапшу,  как  в  свое  время  это  проделал  Геннадий  Стафиевский  с  «ученым»  акустического  института  Володей  Смирновым.  Некоторые  сотрудники  здесь  «от  сотворения  мира».   Других  рекомендовали  начальники  кафедр  Академии  и  Классов. Третьих  подобрали  сами  начальники.  Четвертых  им  «встромили»  силовым  приемом  начальники  более  высокие.  Пора  уж  руководству  отдела  показать,  что  не  напрасно  их  рекомендовали  в  институт.
 Стрельба  боевыми  торпедами  очень  ответственная  часть  боевой  подготовки.  В  торпеды  постоянно  вносятся  изменения,  торпеды  проходят  ремонты   и  приготовления.  Работают  с  ними  люди  различной  квалификации:  мало  ли  что  может  быть  с  торпедами.  Если  боевая  торпеда  при  выстреле  по  скале   взорвалась - можно  спать  спокойно.  Торпеда,  как  образец  оружия,  боеспособна.  Выстрел  по  скале  просто  организовать  противокорабельными  торпедами  с  унифицированными  запальными  устройствами.  А  вот  противолодочными  торпедами,  наоборот,  сложно.  Их  взрыватели  заблокированы  аппаратурой  самонаведения:  если  торпеда  не  наводится  на  подводную  лодку,  то  незачем  ей  и  взрываться.  Глубина  хода  противолодочных  торпед  ограничена  сверху:  во  избежание  приповерхностных  помех.  Так  что,  если  хочется  выстрелить  противолодочной  торпедой  по  скале,  то  нужно  снять  блокировки  и  подобрать  отвесную  скалу - а  это  десятки  метров - а  то  еще  вылезет  торпеда  на  пологую  отмель,  не  взорвется,  и  кувыркайся  потом  с  нею.  Потому  и  стреляли,  в  основном,  такими  торпедами,  с  которыми  хлопоты  минимальны.
 В  1979  году  под  серьезное  подозрение  попала  торпеда  САЭТ-60М:  две  боевых   торпеды  не  взорвались  при  стрельбе  по  мысу  Пикшуева  на  Северном  флоте  (даже  не  прошли  установленную  дистанцию)  и  одна  на  Тихоокеанском  флоте  в  Советской  Гавани.
 -Серийному  отделу  Военно-морского  института - «Боевая  тревога!».  Установить  причины  отказов,  произвести  повторную стрельбу.
 Для  «эксплуататоров»  это  самое  милое  дело,  настоящая  работа.  И  полетели:  Рудольф  Гусев  с  двумя  специалистами  завода - на  Северный  флот,  а  Ларион  к  себе  домой,  на  ТОФ.   Дым  отечества…А  с  ним  Михайлов  Владимир  Федорович. Пора  ему  с  Тихоокеанским  флотом  познакомиться.
Вначале  разоружили  несколько  торпед….
На  Северном  флоте - отвратительное  приготовление:  недолив  электролита - и  не  граммы,  а  литры;  грубое  повреждение  стыковочных  поверхностей  боевых  зарядных  отделений  (а  проверять  эти  торпеды  на  герметичность  нельзя  ни  в  коем  случае).  Такая  торпеда  «утонет»  еще  в  торпедном  аппарате,  если  до  выстрела  в  процессе  хранения  в  аппарате  или  на  стеллаже  не  задействуется  батарея  из-за  повышения  давления  в  отсеке  лодки.
 Везде  должны  быть  профессионально  подготовленные  люди.  Экономия  на  использовании  малоквалифицированного  личного  состава  вместо  мичманов - по  современной  терминологии  контрактников - ведет  к  серьезному  снижению  боеготовности  флота.  Переход  на  контрактную  службу  пойдет  на  благо  флоту.
 На  Тихоокеанском  флоте  торпеды  приготовлены  правильно,  но  ведь  боевая  торпеда  не  взорвалась!  Почему?  Случай  не  простой:  главного  «вещдока» - торпеды - нет.  Полминуты  шла?  Ясно,  причину  нужно  искать  в  цепи  питания  электродвигателя.  По  старой  привычке  начальника  ОТК  проверяем  ремонт  и  «голыми  руками»  берем  виновных  за  шиворот.  Наждачной  бумагой  иногда  зачищают  контакты  контакторов  и  коллекторы  электродвигателей,  что  может  привести  к  их  возгоранию:  повреждаются  поверхности  контактов  и  нарушается  кадмированное  покрытие  коллекторов  двигателей.
 На  Северном  флоте  приготовили  4  торпеды:  хоть  что-нибудь  взорвется.  В  море  пошли  солидные  люди:  начальник  МТУ  СФ,  начальник  Серийного  отдела  института,  флагмин  бригады,  специалисты  завода.  Выстрелили  первую - взорвалась.  Ура!.  Выстрелили  вторую - тоже  взорвалась.  На  радостях - третью  и  четвертую.  Порядок!
Там-то  и  подружились  Г. Емелин  и  Р. Гусев  и  впоследствии  руководили  УПВ  ВМФ  в  качестве  начальника  и  заместителя  соответственно.
 При стрельбе  боевыми  торпедами  стреляющие  испытывают  большое  эмоциональное  напряжение.  Дважды.  Первый  раз  во  время  выстрела.  Если  через  несколько  секунд  после  выстрела  слышен  упругий  низкочастотный  звук  работающих  винтов  торпеды - порядок!  Торпеда  пошла!  Напряжение  спадает,  наступает  облегчение.  Через  несколько  минут - расчетное  время  движения  торпеды  до  скалы - снова  большое  напряжение:  время  вышло,  а  взрыва  нет!   Знают  стреляющие,  что  торпеды  чуть-чуть  «не  тянут»  по  скорости  и  фактическое  время  хода  на  несколько  секунд  больше  расчетного,  а  все  равно  напряжение.  Наконец,  взрыв!  Все  облегченно  вздыхают,  пожимают  друг  другу  руки  и  идут  немножко  «снять  стресс».
 В  Совгавани  все  выглядело  скромнее:  тщательно  приготовили  одну  торпеду,  пошли  в  море,  благополучно  отстрелялись.
 Большие  начальники  надавали  по  шее  начальникам  поменьше - кому  и  за  что  следовало - вопрос  был  «закрыт»  и  служба  продолжалась.  Такова  одна  из  сторон  деятельности  Серийного  отдела  Военно-морского  института.
 Господа  предприниматели!  Пора  открывать  прииск  по  добыче  серебра  у  мыса  Пикшуева.  Так  сказать,  на  континентальном  шельфе.  Только  за  один  раз  там  положили  полтонны  серебра.  А  сколько  там   стреляли  «до  того»?   Да  и  после  того. У  самого  уреза  воды  безопасно:  там-то  и  взрываются  торпеды.  А  вот  поодаль - в  километре  и  далее - поостерегитесь:  там  лежат  не  дошедшие  до  мыса  торпеды.  Они  опасны.  Риск,  конечно,  дело  благородное,  но  береженого   бог  бережет.  Поостерегитесь.
 Ларион  уже  «осмотрелся  в  отсеках»:  побывал  на  заводах,  полигонах,  в  институте  «Гидроприбор»,  его  филиале,  само  собой,  на  флотах.  Пора.
 -Рудольф!  Первая  проблема,  от  решения  которой  будет  наибольшая  отдача  флоту  от  нашей  здесь  работы,  заключается  в  следующем.  Срок  содержания  торпед  на  носителях - один  год.  Срок  назначен  без  обоснования.  Когда  его  назначали  в  1965-ом  году  для  СЭТ-65  и  чуть  позже  для  53-65К,  этого  было  достаточно.  Корабли  ежегодно  становились  в  док  а  иногда  и  в  ремонт,  разоружались  и  проблем  не  было.  За  последние  15  лет  флот  существенно  вырос  количественно,  а  возможности  судоремонта  остались  практически  на  прежнем  уровне.   По  факту  корабли  плавают  по  полтора  года  а  иногда  и  больше  без  постановки  в  док.  А  у  торпед - написано  пером - все  равно  один  год  и  остался.  В  результате  в  период  плавания  корабль  приходится  вооружать  дважды.  Это  не  есть  хорошо.  Нужно  увеличить  срок  содержания  торпед  на  носителях  до  полутора - двух  лет.  Решение  этой  проблемы  проявится  в  следующем:
 -почти  вдвое  сократится  нагрузка  на  базы  оружия  по  приготовлению  боевых  торпед  для  кораблей  и  их  разоружению  после  приема  с  кораблей.  Соответственно  и  на  личный  состав  кораблей  по  приему  на  корабли  и  сдаче  торпед  на  базы.
 -увеличится  сохранность  материальной  части  торпед.  Многочисленные  приготовления-разоружения  не  способствуют  ее  сохранности.  Уж  мы-то  с  тобой  знаем  это  лучше,  чем  кто-либо  другой.
 -плавбазы  теряют  свое  значение,  как  пункты  переприготовления  торпед.  А  ведь  их  немало:  14  корпусов!  Когда  срок  содержания  торпед  на  носителях  был  3  месяца  (СЭТ-53М,  например),  в  этом  был  смысл:  из  Вьтнама,  Ливии  или  с  Кубы  не  будешь  гонять  плавбазы  каждые  3  месяца  домой  за  свежими  торпедами.  Потому  на  них  и  организовано  повторное  приготовление  торпед. А  раз  в  два  года   сходить  домой  за  свежими  торпедами - сам  бог  велел.  Специально   ездил  к  проектантам   в  «Айсберг»  и  попросил  дать  экспертную  оценку:  сколько  торпед  можно  взять  на  торпедную  палубу,  если  очистить  ее  от  оборудования   для  приготовления  торпед,  к  тому  же,  уже  исключенных  из  боекомплекта  носителей,  и  демонтировать - за  ненадобностью - кислородную  станцию.  Ответ  дали:  по  запасу  остойчивости  можно  принять  дополнительно  24  торпеды  (50  тонн)  на  торпедную  палубу,  хотя  по  геометрии  можно  разместить  до  сорока  торпед.  Сейчас  вместимость  плавбаз  44  торпеды.  Можно  увеличить  до  70-ти.  Потребуется  установить  в  трюме  6  пиллерсов   для  подкрепления  палубы  и  стеллажи  для  размещения  торпед  на  ней - пустячная  работа  для  Кронштадского  судоремонтного завода. 
 -теряют  смысл  подвижные  базы  приготовления  торпед.  Работал  я  на  них  в  поле.   Несерьезно  как-то.  Везем  5-6  отдельных  составных  частей,  в  поле  собираем  их  и  выдаем  на  носители.  Так  давай  будем  хранить  в  подземных  сооружениях  приготовленные  торпеды  и  повезем  собранную  в  стационарных  условиях  торпеду  да  и  выдадим  ее  на  корабль.  Это  же  проще  в  разы.  Схема  подачи  торпед  на  носители  предстанет  в  следующем  виде:  КРАЗ  с  7-ю  готовыми  торпедами  заезжает  на  малый  десантный  корабль  на  практически  необорудованном  побережье,  а  на  рейде  наш  военный  транспорт,  исполняя  роль  плавкрана,  передаст  торпеды  на  носители.
 -наконец,  немалые  деньги.  Боекомплект  флота  по  основным  образцам  торпед - СЭТ-65,  53-65К - около  9000.  Объем  приготовления   только  по  этим  образцам сократится  тысячи  на  четыре.  А  каждое  стоит - оптовая  цена  УПВ  на  технический  осмотр - 780  рублей.  Итого  более  3-х  миллионов  в  год.  Конечно,  3  рубля  в  своем  кармане  больше,  чем  3  миллиона  в  бюджете,  но  мне  как-то  не  по  себе  от  неразумного  расходования  денег.  Это  у  меня  от  долгой  работы  на  хозрасчетном  предприятии - в  арсенале.  Я  уже  понимаю,  что  просто  так  за  красивые  глаза  нам  никто  ничего  делать  не  будет.  А  ты  тут  вращаешься  уже  шесть  лет.  С  какого  боку  приняться  за  решение  этой  проблемы?
 Гусеву  не  нужно  ничего  долго  объяснять  или  в  чем-то  убеждать:  его  всегда  отличала  быстрота,  с  которой  он  «въезжал»  в  проблему,  принимал  решение  и  выстраивал  план  его  реализации.
 -Важно  создать  прецедент.  Начать  нужно  с  завода  «Двигатель».  Там  толковый  старший  военпред  Володя  Сущенко,  да  и  руководители  завода  Корсаков,  Худин,  Балуев - мужики  правильные,  к  флоту  задом  не  повернуты.  На  беседу  с  ними  мы  напросимся,  хотя,  конечно,  начнем  с  Сущенко.  А  ты  на  очередных  сборах  будешь  рулить  торпедной  секцией,  готовься  убедительно  доложить.  Поддержкой  руководства  завода  «Двигатель»  заручимся  заблаговременно.  С  тебя  решение  секции  по  этому  вопросу.  Тогда  военпреды  уже  будут  обязаны  работать  по  этой  проблеме.
Идея  овладела  массой  из  трех  человек: Лариона,  Рудольфа  и  Владимира  Федоровича  Михайлова  и  стала  материальной  силой.  И  стало  так,  как  было  решено.   
Капитан  2-го  ранга  Михайлов  В.Ф.  служил  и  на  лодке,  и  на  базе  оружия.  Все  выгоды  от  реализации  идеи  представлял  лучше,  чем  кто  бы  то  ни  было.   Документы:  проект  совместного  решения,  программу  испытаний,  акты  приготовления  и  разоружения  торпед  после  двухлетнего  содержания  на  носителях  с  оценками  состояния  материальной  части  торпед,  наконец,  проект  решения  об  увеличении  срока  содержания  торпед  завода  «Двигатель»  на  носителях   согласовывал  и  оформлял  с  поразительной  быстротой.  Но  и  торпеды  стоили  самых  высоких  оценок.
 Сказанное  получило  отличное  подтверждение  в  работе  по  продлению  сроков  службы  торпед:  две  торпеды,  пролежавшие  в  контейнерах  более  15  лет  в  среде  азота  под  пломбами  завода  “Двигатель”,  при  проверке   не  имели  ни  одного  отказа  ни  по  какой  составной  части!  Прекрасный  результат.  О  заводе  «Двигатель»  можно  сказать:  «фирма  веников  не  вяжет».
 Наконец,  заветная  цифра - два  года  содержания  на  носителях  вместо  одного - по-явилась  в  руководящих  документах.  Зачем  так  подробно  о  какой-то  цифре?  А  вот  зачем.   Работа  по  замене  этой  цифры  заняла  почти  три  года.  Такие  цифры  нужно  обосновывать,  отстаивать  вплоть  до  докладов  самым  высоким  начальникам,   еще  на  стадии  согласования  Технического  задания.  А  для  этого  их  нужно  предвидеть.  В  этом  также  заключается  смысл  научной  работы.  Если  для  этого  не  хватает  опыта  научных  сотрудников  института,  значит  нужно  привлекать  Минно-торпедные  управления  флотов.  Заключения  по  эскизным  и  техническим  проектам  торпед  от  Минно-торпедных  управлений  флотов  были  бы  весьма  полезными  для  разработчиков.  Пусть  они  и  не  носили  бы  обязательного  характера.  Сам  факт  прочтения  их  высокими  московскими  начальниками  уже  немало  значил  бы  для  разработчиков.  Возможно,  им  пришлось  бы  давать  объяснения  московским  начальникам  по  замечаниям  Минно-торпедных  управлений  флотов.
 А  затем  настала  очередь  торпеды  53-65К.  Рудольф  Гусев  к  этому  времени  был  уже  у  руля  торпедного  отдела  в  Москве.  И  как  распорядитель  кредитов  на  предприятиях  промышленности  был  уже  не  просителем,  а  заказчиком,  более  чем  просто  уважаемым  человеком.  Как  говорится,  «одной  левой»  продлил  срок  содержания  10-ти  торпедам,  уже  находившимся  на  носителях,  с  одного  года  до  2-х  лет.  Но  и  торпеда  порадовала  своих  создателей.  Главный  конструктор  торпеды  Даниил  Самуилович  Гинзбург  лично  проверил  торпеды  после  2-х  летнего  содержания  на  кораблях.  И  был  приятно  удивлен  тем,  что:
 -все  10  торпед  оказались  герметичными
 -у  всех  10-ти  торпед  сопротивление  изоляции  сказалось  в  норме.
Это  объективные  показатели  «здоровья»  торпеды.  Так  же,  как  нормальная  температура  тела  человека  и  нормальное  артериальное  давление  на  80%  определяют,  что  человек  здоров.  Хотя  кое-что  по  мелочи  и  вылезло.  Но  это  нормально.
 Благодаря  высокому  чиновничьему  положению  Гусева,  проблема  была  решена  за  1,5  года,  вместо  3-х.  Документальное  оформление  работы  вел  отличный  специалист  по  этой  торпеде  Виктор  Борисович  Гуминский.  Кстати,  как  абсолютно  безнадежный  в  плане  написания  диссертации,  был  «силовым  приемом»  уволен  начальником  управления.
 И  базы  оружия  флота  ощутили  заметное  снижение  нагрузки  на  личный  состав.  Долго  Ларион  тянул  с  постановкой  этой  проблемы.  Было  бы  ему  не  греть  пузо  на  солнышке  в  Новороссийске,  а   сразу  поступать  в  торпедную  академию  на  Эгершельде  и  далее  в  МТУ  ТОФ.  Но  он  на  службу  не  напрашивался,  хотя  и  от  службы  не  отказывался. 
 Настала  очередь  решения  второй  проблемы.   И  снова  завод  «Двигатель» - головной. 
 -Генрих  Николаевич!63  Флот  получает  от  Вас  торпеды  в  виде  6-ти  отдельных  составных  частей,  каждая  в  своем  контейнере.  Скажите,  не  все  ли  равно,  в  чем  ехать  на  флот  и  далее  по  базам  оружия   аккумуляторной  батарее:  в  отдельном  контейнере,  или  в  аккумуляторном  отделении  торпеды,  которое  является  для  батареи  таким  же  контейнером.  Или  прибору  курса:  в  отдельном  контейнере,  или  на  своих  штатных  кронштейнах  в  торпеде.  Идеальный  вариант:  торпеда  в  сборе  в  одном  контейнере.  Для  транспортировки  и  хранения  один  контейнер  намного  лучше,  чем  6  контейнеров.  Все  эти  6  контейнеров  разногабаритны,   неприсоединяемы  друг  к  другу,  обслуживаются  различными  грузоподъемными  механизмами  (маленькие - врукопашную),  хранятся  на  отдельных  площадках.  Территории  баз  оружия  завалены  контейнерами.  Соберите  нам  торпеды  в  кучу.  При  транспортировке  по  железной  дороге  имеет  место  некоторая  тряска,  но,  по  нашему  мнению,  она  на  порядок  меньше,  чем  удары  по  торпеде  во  время  выстрела  или  при  приводнении,  когда  стреляют  с  высокобортных  кораблей.
 -В  одном  контейнере,  наверное,  не  получится:  не  следует  везти  сюда  в  центр  города  взрывчатку.  Пусть  она  идет  на  флот  прямо  с  заводов  Химпрома.   А  вот  все  остальное,  за  исключением  электролита,  можно  собрать,  как  вы  говорите,  в  кучу.  Контейнер  удлиним - это  не  сложно -  чтобы  на  флоте  при  необходимости  можно  было  бы  торпеду  в сборе  в  таком  контейнере  хранить  и  транспортировать.  Вместо  боевого  зарядного  отделения  сделаем  фальшивый  отсек,  в  котором  можно  разместить  неконтактный  взрыватель,  ЗИП  1:1,  катушку  телеуправления  и  т.п.…  Но  пробную  транспортировку   до  Владивостока  нужно  будет  организовать.  Посмотрим,  как  торпеды  в  сборе  перенесут  дорогу.
 Неожиданно  легко  согласился  завод  с  деловым  предложением.  В  чем  же  тут  дело?  Генрих  Николаевич,  конечно,  правильный  человек,  но  не  только  в  этом  суть  дела. Военпреды  разъяснили:  в  стоимость  комплекта  поставки  входит  не  только  стоимость  торпеды,  но  и  стоимость  6-ти  контейнеров.  А  когда  контейнеров  останется  только  два,  то  стоимость  изготовления  4-х  контейнеров   останется  заводу.  Кроме  того,  завод  не  сам  изготавливает  эти  контейнеры,  а  заказывает  их  на  стороне. Так  что  при  поставке  торпед  в  двух  контейнерах  заводу  не  только  выгода,  но  и  существенное  уменьшение 
хлопот.
 И  стало  так:  вначале  несколько  торпед  в  сборе  покатались  на  автомашине  по  дорогам  Крыма.  1000  километровый  путь  перенесли  благополучно.  Затем  партия  из   15-ти  торпед  в  сборе  была  отправлена  во  Владивосток.  По  прибытии  туда  все  торпеды  были  проверены  специалистами  завода  и  получено  заключение  о  безопасности  транспортировки  для  материальной  части  торпед.  И  торпеды  в  сборе  пошли  на  флот.  Прецедент  был  создан.  Этому  примеру  вскоре  последовали  и  другие  заводы.  Такая  поставка  торпед  с  заводов  давала  основание  перейти  на  выпуск  торпед  из  ремонта  в  таком  же  виде,  что  повысило  бы  готовность  торпед  к  выдаче  на  носители.   Для  этого  нужно  было  переработать  технологические  процессы  на  ремонт.  Но  осуществиться  этому  не  было    суждено:  перестройка  и  последовавший  за  ней  разгром  флота  привел  к  тому,  что  почти  все  флотские  арсеналы  превратились  в  пункты  утилизации  торпед.  Грустно.  Поздновато  пришел  Ларион  в  институт.  Лет  хотя   бы  на  десять  пораньше.

Особенности  национальной  разработки универсальных  по  целям  торпед в се-рийном  отделе

 В  начале  80-х  годов  заканчивали  жизненный  цикл  дизельные  подводные  лодки  613  и 611   проектов.  В  строю  оставались,  в  основном,  лодки  641  проекта.  Они  имели  6  торпедных  аппаратов  в  носу  (2- с  противокорабельными  торпедами  53-65к,  2- с  противолодочными  торпедами  СЭТ65  и  2- с  торпедами  «на  всякий  случай»  или  приборами  помех)  и  4  торпедных  аппарата  в  корме  с  противокорабельными  торпедами  САЭТ-60м.  При  атаке  групповой  цели - отряда  боевых  кораблей  или  конвоя - лодки  641  проекта  имели  возможность  усилить  двухторпедный  залп  из  носовых  аппаратов  четырехторпедным  залпом  с  кормы  и,  таким  образом,  накрыть  групповую  цель  шеститорпедным  залпом.  Успех  в  бою  мог  быть  достигнут  путем  массового  применения  торпед.  Но  дни - точнее  годы - и  этих  лодок  были  сочтены.  Готовились  сойти  со  стапелей  дизельные  подводные  лодки  нового  поколения - 877  проект «Варшавянка»,  причем  большой  серией:  до  сотни  корпусов.  Это  для  них  и  20  корпусов  641Б  разрабатывался  и  проходил  в  1981  году  Государственные  испытания  комплекc  телеуправления  торпедами. Боевая  часть  комплекса - торпеда  ТЭСТ-71М.  У  «Варшавянки»  не  было  торпедных  аппаратов  в  корме  и,  таким  образом,  двухторпедный  залп  из  носовых  аппаратов  по  кораблям  усилить  было  нечем.  А  поразить  главную  цель  в  ордере  на  большой  дистанции,  близкой  к  предельной  дальности  хода  торпед,  имея  всего  две  торпеды  в  залпе,  не  просто.  Для  победы  в  бою  с  групповой  целью  нужно было  искать  другое  техническое  решение…
 Первый  опытный  образец  комплекса  телеуправления  был  смонтирован  на  подводной  лодке  проекта  641Б,  так  как  ни  одна  лодка  нового  проекта  еще  не  плавала.  На  Государственных  испытаниях  комплекса  в  качестве  подводной  лодки-цели  использовалась  лодка  613  проекта,  едва  ли  не  последняя  из  всех,  которые  еще  могли  плавать.  Лодка «шумная» и  помогала  стрелявшей  лодке  тем,  что  шла  максимально  возможным   ходом - 12  узлов - который  могла  поддерживать  около  получаса.  Для  выстрела  торпедой  по  ней  этого  было  достаточно.
 Лодки  заняли  исходные  позиции,  погрузились,  началось  сближение.  Шумная  цель  была  обнаружена  на  дистанции  значительно  более  20  км.   Когда  дистанция  между  лодками  сократилась  до  19 км,  был  произведен  выстрел  торпедой.  Торпеда  была  с  батареей  одноразового  действия,  обеспечивающей  дальность  хода  более  15  км.   После   выстрела  установкой  переключателя  в  положение  «метод  совмещения»   торпеда  в  автоматическом  режиме  вышла  на  пеленг  на  цель. Это  единственное  действие  оператора  БИУС,  которое  потребовалось  совершить  после  выстрела. В  центральном  посту  стрелявшей  лодки  было  тихо,  как  на  кладбище.  Все  заворожённо  смотрели  на  экран  устройства  наглядного  отображения  обстановки,  где  точки  положения  стрелявшей  лодки,  торпеды  и  цели  сопровождались  векторами  их  движения,  а  путь  торпеды  отмечался  точками.  Все  сделалось  само  собой,  автоматически.  Торпеда  прошла  точно  над  целью - ее  путь  от  точки  залпа  до  прохождения  над  целью  составил  13  километров - и  по  прохождении  установленной  дистанции  всплыла. 
 Уже  тогда  было  известно,  что  американцы  успешно  борются  с  шумностью  своих  лодок.  А  обнаружение  малошумных  лодок  на  малых  дистанциях  в  перспективе  сводило  на  нет  преимущества  комплекса  телеуправления:  на  малых  дистанциях  стрельбы  торпедами  никакое  телеуправление  не  нужно,  так  как  цель  накрывается   залпом   двух  противолодочных  торпед  без  всяких  хлопот  с  телеуправлением.
 Суть  выстрела  на  государственных  испытаниях:  шумная  цель  обнаруживается  на  большой  дистанции,  а  комплекс  телеуправления  с  большой  точностью  наводит  торпеду  на  цель.  По  своему  физическому  смыслу  это  выстрел  по  надводному  кораблю:  гидроакустический  комплекс (ГАК)  не  различает,  кто  шумит - подводная  лодка  или  надводный  корабль - а  комплекс  телеуправления  решает  задачу  в  одной  плоскости  и  наводит  торпеду  на  источник  шума  безотносительно  к  тому,  кто  шумит: подводная  лодка  или  надводный  корабль.
 И  начал  Ларион  понемногу  «раскапывать»  вопрос. Изучал  отчеты  командиров  лодок  за  походы,  беседовал  с  флагминами.  Всем  флагминам  задавал  обязательный  вопрос:  на  каких  дистанциях  обнаруживается  отряд  боевых  кораблей (ОБК),  конвой,  и  различаются  отдельные  цели  в  ордере  кораблей.  В  целом  же  дистанция  обнаружения  ОБК  более  чем  на  порядок  превышала  дистанцию  обнаружения  ПЛ.  А  отдельные  цели  в  ордере  кораблей  различаются  на  дистанциях,  близких   к  предельным  дальностям  хода  торпед.  «Достать»  главную  цель  ОБК  на  такой  дистанции,  имея  всего  две  автономные  торпеды  в  залпе - задача  из  числа  нерешаемых.  Вот  где  место  телеуправлению!  Словом,  телеуправляемая  торпеда  должна  быть  скорее  противокорабельной,  чем  противолодочной,  и  уж  совсем   бы  хорошо  -- универсальной  по  целям!  Таких  торпед  подводной  лодке  нужно  меньше,  чем  отдельно  противолодочных  и  противокорабельных.  В  этом  случае  открываются  неплохие  перспективы:  несколько  мест  на  стеллажах  и  в  торпедных  аппаратах  можно  отдать  под  ракеты.  Тогда  дизельные  подводные  лодки  могут  получить  новое  качество:  ракетных.  Целый  класс.  Около  ста  корпусов.  Есть  за  что  бороться!  И  нужно  для  этого  не  так  уж  и  много:  превратить  противолодочную  торпеду  ТЭСТ-71М   в  универсальную  по  целям.  Основа  для  такой  работы  хорошая:  действующий  комплекс  телеуправления  и  отработанная  противолодочная  торпеда.  Новых  вопросов  немного:  оснастить  торпеду  второй - противокорабельной - аппаратурой  самонаведения  и  доработать  алгоритм  управления  торпедой.  Была  и  альтернатива:  вооружить  лодки  торпедами  УСЭТ-80  (шпиндельный  вариант  исполнения).  Военно-экономическая  оценка  показала,  что  боевые  возможности  лодок,  вооруженных  универсальными  по  целям  торпедами  ТЭСТ-71М  и  торпедами  УСЭТ-80,  не  имевшими  в  то  время  телеуправления,  сопоставимы,  а  разница  в  стоимости   вооружения  сотни  подводных  лодок  составляет  сумму  почти  фантастическую:  один  миллиард  рублей! Да  не  этот,  а  тот,  настоящий  миллиард  1988-го  года!  Да  и  шпиндельный  вариант  исполнения  торпеды  УСЭТ-80  для  лодок  2-го  поколения  сделать  значительно  сложнее,  чем  превратить  торпеду  ТЭСТ-71М  в  универсальную  по  целям. 
Была  одна  проблема,  хотя  и  не  связанная  с  превращением  противолодочной  торпеды  в  универсальную  по  целям,  но  очень  важная. Это  значительно  меньшая  дальность  хода  практических  торпед  по  сравнению  с  боевыми. 
 Вообще-то,  торпеда  тогда  хороша,  когда  хорош  ее  практический  вариант,  когда  ею  умеют  и  любят  стрелять.  А  это  бывает  тогда,  когда  торпеда  не  только  хорошо  ходит  и  наводится  на  цель,  но  и  надежно  всплывает  и  хорошо  видна  в  море  при  поиске.
 На  Госиспытаниях  и  при  выполнении  боевых  упражнений  для  вывода  торпеды  в  зону  надводной  цели  средствами  телеуправления  на  больших  дистанциях  нужно  в  два - а  лучше  в  три - раза  увеличить  дальность  хода  практических   торпед.  Наращивать  аккумуляторную  батарею,  утяжеляя  тем  самым  торпеду,  а  затем  приделывать  ей  пузыри  для  всплытия,  это  был  бы  слесарный  уровень  решения  проблемы.  Как  говорил  Остап  Бендер:  низкий  класс,  нечистая  работа.  В  торпеде  два  режима  хода: на  большой  и  малой  скорости.  Применительно  к  кораблю,  это  полный  и  экономический  ход.  Соотношение  проходимых  дистанций  на  этих  скоростях  хода  таково:  1 км  хода  с  большой  скоростью  соответствует  2,5 км   хода  с  малой  скоростью. Прибор  расстояния  в  торпеде  не  учитывает  экономии  электроэнергии  за  счет  хода  с  малой  скоростью.  Нужно  сделать  такой  прибор,  который  «соображал»  бы, с  какой  скоростью  идет  торпеда,  и,  если  с  малой,  то  позволял  бы  торпеде  идти  дальше  в  соответствии  с  приведенным  соотношением.  Ларион   думал,  как  такой  прибор  сделать.  И  придумал!  С  этого  момента  ему  стало  ясно, что  нужно  делать  дальше.
 С  идеей  превращения   противолодочной  торпеды  ТЭСТ-71М  в  универсальную  по  целям  он  прибыл  к  разработчикам  торпеды  в  СКБ  завода  «Двигатель».  Изложил  суть  дела  начальнику  СКБ  Евгению  Петровичу  Матросову.  Евгений  Петрович  понимал,  что  вечно  «сидеть»  на  торпеде,  не  улучшая  ее,  не  будешь. Они  стали  соавторами  в  разработке  специального  прибора  расстояния.  СКБ  приступило  к  проработке  варианта  исполнения  торпеды  ТЭСТ-71М   в  качестве  универсальной  по  целям,  военный  представитель  при  заводе  Николай  Хоминский  приступил  к  испытаниям  срочно  разработанного  специального  прибора  расстояния,  а  Ларион  начал  работать  над  обоснованием  работы.  Существенную  помощь  в  обосновании  ему  оказали  Павел  Евгеньевич  Камчатов,  Валерий   Михаилович   Калишкин  и  капитан  1-го  ранга  Владимир  Евгеньевич  Соколов.  Начальника  управления  Юрия  Леонидовича  Корунова,  считавшего  «старьем»  все  торпеды,   кроме  УСЭТ-80,  пришлось  обойти  при  подписании  документа:  подождать,  пока  он  куда-нибудь  уедет.  Сопротивление  адмирала  Кавуна  Валентина  Михайловича  удалось  преодолеть:  он  еще  помнил,  как  Ларион  учил  его  на  Камчатке  «основам  торпедизма»,  сопротивлялся  недолго    и  документ  подписал.   Словом,  действовал,  как  частное  лицо.  Отправил  обоснование  в  УПВ  ВМФ  и  вылетел  во  Владивосток  договориться  с  начальником  МТУ  ТОФ  адмиралом  Курочкиным  Валентином  Назаровичем  о  проведении  специального  учения: вывод  торпеды  в  зону  надводной  цели  средствами  телеуправления    на  большой  дистанции.   Результатами  учения   Ларион  надеялся  убедить  начальников  любого  ранга  в  целесообразности   разработки  универсальной  по  целям  торпеды  на  основе  ТЭСТ-71М.  А  почему,  собственно,   полетел   он   во  Владивосток,  а   не  в  Лиепаю  или  в  Полярный,  где  были  и  подводные  лодки  с  комплексами  телеуправления,  и  знакомые  флагманские  минеры,  готовые  помочь  в  этом  деле?  Потому,  что  во  Владивостоке  Ларион   мог  рассчитывать  на  помощь  лучшего  телеуправленца  всех  флотов  капитана  3  ранга  Пейля  Евгения  Теодоровича  и  отличных  специалистов  торпедного  арсенала:   Костюка,  Медведева,   Строителева,   Морозова,  Ульченко  и  других.  Для  него  они - свои  люди.  С  их  помощью  все  технические  проблемы  были  вполне  решаемыми.  Начальник  МТУ  ТОФ  внимательно  слушал  объяснения  Лариона  и  соглашался  с  тем,  что  это  неплохо   придумано. В  самый  ответственный  момент  беседы  вошел  секретчик  и  вручил  ему  телеграмму.  Прочитав,  Валентин  Назарович  растерянно  посмотрел  на  Лариона  и  протянул  ему  телеграмму : ”Читай!”   Ларион  прочитал  и  так  же  растерянно  посмотрел  на  Валентина  Назаровича.  Ничего  себе  телеграмму «отгрузило»  УПВ!   “Проведение  специального  учения  по  выводу  торпеды  в  зону  надводной  цели  средствами  телеуправления  считаем  нецелесообразным”.  И  подпись.  Чья  бы  вы  думали?  Гусев!  Удар  под  самый  дых!  Ларион,  конечно,  отматерил  его  про  себя,  но  от  души!  Не  может  он  не  понимать  всей  выгодности  предложения:  пустячными  усилиями  и  мизерными  затратами  решить  такой  важный  для  ВМФ  вопрос!  За  такое  дело  Главком  пожал  бы  руки  не  4  раза  и  не  ему  одному64  Да  и  УПВ  в  случае  решения  такого  серьезного  вопроса  очень  неплохо  выглядело  бы  в  глазах  Главкома  ВМФ.  Что-то  за  этим  решением  кроется.  Может  быть,  УПВ  и  сам  Гусев  все  еще  находятся  в  состоянии  эйфории  от  большей  скорости   торпеды  УСЭТ-80,  чем  ТЭСТ-71М?  Ну,  не  догонит  торпеда  ТЭСТ-71М  атомный  авианосец,  идущий  полным  ходом.  А  встретится  ли  с  ним  дизельная  лодка?  Скорее  нет,  чем  да:  у  этих  лодок  другая  вахта.  Ладно,  вернусь  домой - вопрос  прояснится.  Но  не  успел  вопрос  проясниться,  как  началась  такая  перестройка,  а  затем  и  контрреволюция,  что  стало  не  до  торпед  и  не  до  подводных  лодок.  Некоторые  офицеры  были   вынуждены  превратиться  в  военно-морских  крестьян  и  буквально  лопатами  на  своих  дачах  добывали  «второй  хлеб»  насущный!  Доходило  до  курьезов …
 Как-то  утром  шел  Ларион  на  службу  к  себе  на  Обводный  канал.  Увязался  за  ним  небольшой  собаченок  и  пришел  вслед  за  ним  прямо  в  кабинет  Алексея  Алексеевича   Строкова,  с  которым  они  по  утрам  обязательно  сражались  в  шахматы.
 -Алексей  Алексеевич!   Вот  приятель  увязался  за  мной.  Нет  ли  у  Вас  корочки  хлеба -  угостить  его
 -Угостить!  Ишь,  чего  захотел!  Тут  смотришь,  как  бы  у  него  отнять  кусочек!
 Все  проходит.  Прошли  и  особо  тяжкие  времена.  А  завод  продолжал  работу  над  усовершенствованием  своих  торпед.  К  настоящему  времени  разработан  целый  модульный  ряд  торпед.  Выбирай  любую!  Противолодочную  или  универсальную  по  целям,  с  аппаратурой  «Сапфир»  или  «Керамика»,  с  телеуправлением  или  без  него,  короткую  или  длинную, с  механическим  вводом  данных  или  электрическим, боевую  или  практическую..  А  всего  почти  два  десятка  различных  вариантов  исполнения!  А  как  они  наводятся  на  цель,  хорошо   видно  на  обложке  книги  Гусева  «Такова  торпедная  жизнь».  Стоило   допустить  ошибку  при  приготовлении  торпеды - не  отключили    управление  ходом  торпеды по  глубине - как  торпеда  тут  же  нашла  цель!  Словом,  пусть  покупают.  За  базар  отвечаем!
 Небольшую  партию  торпед  заказала  одна  африканская  страна.  Для  своих  кораблей  моряки  выбрали  универсальную  по  целям  торпеду  без  телеуправления.  На  их  кораблях  не  было  аппаратуры  управления  торпедой  по  проводу.  Завод  заказ  выполнил  и  получил  за  это  неплохие  деньги:  торпеды  на  мировом  рынке  оружия  стоят  недешево.  От  своих  щедрот  дал  кое-что  и  военному  институту.  Вполне  приличные  деньги.  За  работу.  Всего  по  этой  теме  к  тому  времени  было  разработано   шесть  содержательных  документов.  Предстояло  написать  еще  один:  оценить  потребности  Военно-морского  флота  России  в  торпедах  различных  вариантов  исполнения.  То  есть,  на  какие  заказы  может  рассчитывать  завод.  По  существу  это  справка.  И  тут  начальство  засуетилось.  Надо  обозначить  свое  участие.  И  мы  пахали!  Подготовленный  Ларионом  вариант  отчета  начальство  категорически  забраковало. 
 -Это  не  такой  отчет,  какой  нужен!  Сами  сделаем! 
Ларион,  естественно,  устранился  от  написания  документа.  Делайте.  Флаг  вам  в  руки.  Сделали.  Напустили  туда  науки!  Как  узбеки:  едут  на  ишаках,  что  видят,  то  и  поют.  Довольны.  Переплет  был и  в  самом  деле  очень  красивым.  Показали  Лариону  и  предложили  подписать.
 -Ну,  как,  отличается  от  твоего?
 -Отличается.  По  содержанию  в  худшую  сторону.
Подписали  отчет  все  начальники.  Сделали  свой  «вклад»  в  работу.  Подписал  и  Ларион.  И  тут  же  отправился  на  завод:  хорошо, что  завод  рядом. 
 -Сегодня  Вам  привезут  последний  отчет  по  работе.  Мою  подпись  под  этим  научным  бредом  прошу  считать  недействительной.  Я  подписал,  чтобы  не  исключили  из  числа  получателей  денег  за  работу.  Наши  начальники  деньги  делят  весьма  своеобразно:  «сначала  себе…себе  сначала…а  потом  по  старшинству…ну  и  вам  останется  что-нибудь....может  быть».      
 -Примем  к  сведению.  Считаем   поступок   корректным.
Получили  на  заводе  отчет,  прочитали...и  завернули  назад!  Получили  начальники  Лариона  прямо  в  нос.  Лихорадочно  подправили  отчет - и  снова  на  завод.  На  заводе  исправленный  отчет  почитали…и  завернули  его  еще  раз!   Получили    начальники  на  этот  раз  под  самый  дых.  А  с  завода  прибыла  делегация  в  составе  двух  специалистов  втолковывать    начальникам  Лариона,  что  же  нужно  от  них  заводу?  Стыд-то  какой!  С  третьей  попытки  отчет  заводу  все  же  встромили.  Ситуация  напоминала  постановку  клизмы  здоровому  человеку:  человек  спасает  свою  задницу,  а  доктора  бегают  за  ним  с  ведром  воды  и  клизмой.  С  третьего  захода  клизму  все  же  поставили:  не  выдержал  завод  научного  напора!
 Дошло,  наконец,  дело  и  до  раздачи  «святой  воды».  За  ручку  половника  в  таких  случаях  держится,  естественно,  начальство.  Кто  распределял,  Лариону  неизвестно:  тайна  сия  велика  есть.  А  раздавал  большой  специалист  по  этому  делу.  Было  известно,  что  подчиненных  обдерет  только  что  не  до  костей,  но   себя,  любимого,  не  обидит.  Помогал   начальнику  Лариона  в  Феодосии  торпеды  топить. 
 Из  восьми  выстреленных  торпед  утопили  пять!  Умопомрачительный  результат,  возможный  только  в  институте,  где  такие  специалисты.  Достоин  включения  в  книгу  рекордов  Гиннеса.  Как только  началась  подготовка  торпед  к  стрельбам,  начальники  один  за  другим:  Мачтов,  Ушиков,  Поляков,  как  «гусей  крикливых  караван»,  потянулись  к  югу,  за  кордон,  в  Феодосию.  Как  же  упустить  возможность  «слупить»  с  Военно-морского  флота  четыре - пять  сотен  американских  рублей?  Ладно,  начальник  Лариона.  Ему  по  должности  положено  стрелять  торпедами,  хотя  он  всего  лишь  тральщик  по  специальности.  Чего  можно  ожидать  в  торпедизме  от  тральщика  по  специальности?  Но  даже  он  в  одиночку  не  сумел  бы,  даже  если  бы  и  очень  захотел,  утопить  столько   торпед.  На  флоте  такое  невозможно  в  принципе.  Там  не  дали  бы  утопить  не  то,  что  пять,  а  даже  за  две  потопленных  торпеды  офицер  был  бы  немедленно  отстранен  от  должности.  Не  умеешь - не  берись!  А  тут  другое  дело.  Запах  американских  рублей  так  привлекателен,  что  не  то,  что  берутся,  а  прямо  таки  хватаются  за  дело,  в  котором,  судя  по  результатам,  не  очень-то  и   разбираются. Берешься  стрелять  торпедами,  так  мыслить  надо   о  торпедах,  а  не  об  американских  рублях. У  этих  ученых  ответ  таков:  «там  были  представители  завода  Дагдизель»  и  т. д.  А  вы  тогда  какого  х…туда  поперлись?  За  американскими  рублями?   Нет  на  них  великого  Государя  Петра  1-го.  Он  бы  сочинил  на  них  «приказец»  вроде  Указа  от 11-го  Генваря  1723-го  года.   Такова  торпедная  жизнь  нынче.  Все  смешалось  в  доме  Облонских!   Пойти  «снять  стресс»,  что  ли? 
Они,  конечно,  специалисты,  но  совсем  в  другой  области:  деньги  делить.
 Раздающий  «святую  воду»  капитан  1-го  ранга  Ушиков  пригласил  в  кабинет,  подошли  к  сейфу.  Ларион  вырос  на  Лиговке  и  ему   ассоциативно  вспомнились  слова  из  песенки  лиговских  охломонов   сороковых  годов:
             Вот  отворилася  дверца  железная,
Я  не  спускал  с  нее  глаз,
                И  деньги  советские  ровными  пачками
   С  полок  смотрели  на  нас.

 Дверца  железная  отворилась - и  ничего-то  Ларион  не  увидел:  отворилась  она  ровно  настолько,  чтобы  в  сейф  могла - да  и  то  с  трудом - пройти  рука.  «Рука  Москвы»  доставала  из  сейфа  по  пачке,  и  Ларион  не  видел,  сколько  их  там.  Достала  одну,  вторую,  третью...  «Да  не  оскудеет  рука  дающего» - радостно  подумал  он.  Но,  как  оказалось,  рано  обрадовался:  после  четвертой  «ходки»  «рука  дающего»  решительно  закрыла  сейф.  «Остальное» - сказал  он  и  выразительно  посмотрел  на  потолок.  Сам-то  он - и  к  гадалке  не  ходи! - оказался  среди  тех,  кто  находился  в  том  направлении,  куда  он  так  выразительно  посмотрел. В  абсолютном  выражении   Ларион  получил    деньги  неплохие.  В  относительном - чуть  меньше  20%.  За  80%  выполненной  по  теме  работы. Некоторые  начальники,  не  все,  конечно,  об  этой  работе  даже  слышали.  А  один  так  даже  отчет  подписывал.  Один  и  тот  же,  но  зато  трижды.  Но  тут  уж  ничего  не  поделаешь:  такова  генетическая  природа  начальников.  До  развитого  социализма,  когда  каждому  по  труду,  осталось  лет  500,  не  меньше.  А  Павла  Евгеньевича  Камчатова,  сделавшего  еще  15%  работы,  едва  вообще  не  оставили  без  денег.  О  раздаче  «святой  воды»  Ларион  оповестил  его  немедленно.  Вперед,  к  начальнику!   Разберут - из  карманов  потом  не  достанешь.  В  общем,  в  последний  момент  успели  «выколотить»  из  раздатчика  пачку  денег  и  для  Камчатова.  С  этой  пачкой  денег  раздатчик  расставался  особенно  тяжело.  Должно  быть,  она  уже  была  предназначена  себе,  любимому. Оповестил  Ларион   об  этом  и  своего  начальника.  Помчался  и  тот  к  раздатчику.  Вернулся  довольным:  вовремя  подсуетился  и  «влез»  в  работу.  Молодец!  Это  вам  не  торпеды  топить  в  Феодосии  за  доллары!   
 Ларион,  конечно,  не  отказал  себе  в  удовольствии  «вставить  перо»  своим,  правда,  небольшим  начальникам  и,  на  всякий  случай,   после  получения  денег.
 -Ну,  что,  пижоны,  получили  от  завода  по  шее  за  идиотский  отчет?  Не  вам  меня  учить!  Не  учите  ученого!  Я  лучше  всех  вас,  вместе  взятых,  знаю,  что  нужно  заводу!   
На  заводе  его  поздравили  с  получением  денег  за  работу  и  изумились:
 -20%!   С  ума  можно  сойти,  как  много! В  большом  ты  авторитете  у  своих  начальников!  Могли  бы  отвалить  тебе  процентов  5  и -  будь   здоров!
 -К  сожалению,  вы  почти  во  всем  правы. Теперь  мне  только  и  осталось,  что  «быть  здоровым».  Вручили  мне  «черную  метку».
 - ??
 -Предупреждение  об  увольнении  по  сокращению  штатов.  Хорошо,  что  после  раздачи  «святой  воды»,  а  не  до  того.  А  то  еще  неизвестно,  какими  были  бы  мои  «проценты».
Поздравили  еще  раз.  А  Ларион  в  работе  «выключил  моторы».
А  если  посмотреть  с  другой  стороны:  ну  не  «лег  бы  Гусев  поперек»  этой  работе  в  1988  году?  Работа  могла  бы  состояться  раньше  и  Лариону  в  лучшем  случае  пожали  бы  руку,  причем,  наверное,  даже  не  Главком  и  уж,  конечно,  не  четыре  раза!  И ничего  бы  он - в  смысле  денег - не  получил.  Так  что,   нет  худа  без  добра.  По  прибытии  Гусева  в  Санкт-Петербург  надо  будет  это  отметить.  По  Леониду  Филатову «слава  богу,  есть  за  что!»
 По  прибытии  отметили.  И  вопрос  к  Рудольфу  Гусеву:
 -Ты  то  почему  лег  поперек  этой  работе?
 -А  я  продублировал  решение  Бутова.  Когда   он   прибыл   в  Полярный,  к  нему  с  предложением   провести   учение   по   выводу  телеуправляемой  торпеды  ТЭСТ-71М   в  зону  надводной цели средствами  телеуправления обратился  флагмин  Женя  Пензин.  Бутов  был  категоричен:  «вот  будет  телеуправляемая  УСЭТ-80,  тогда  и  стреляй,  сколько  влезет».  А  я  только  повторил.
 -Бутову,  тральщику  по  профессиональному  происхождению,  простительно  не  понимать,  что  когда  УСЭТ-80  станет  телеуправляемой,  так  только  для  лодок  3-го  поколения.  Такая  торпеда  не  может  быть  применимой  с  подводных  лодок  2-го  поколения.  Для  них  нужно  делать  шпиндельный  вариант  исполнения  торпеды  УСЭТ-80.  Это  же  во  много  раз  сложнее,  чем  оснастить  второй - противокорабельной - системой  самонаведения  торпеду  ТЭСТ-71М.  А  тебе -  торпедисту - не  понимать  этого  нельзя. 
 И  впервые  Рудольф  не  нашелся,  что  ответить.