Гл.14
Якову даже на руку, что отец оказался беспомощным перед дорогой, ведь он потом задумал отлучиться от группы и махнуть к Варьке, чтобы хоть обнять её и сказать, будто помнит да не забывал никогда, а там, как получится.
Выбрались из деревни ещё затемно, надеясь, что в пути их вскоре и рассвет застанет, отыскали тропинку и один за другим растянулись по ней на несколько десятков метров, специально громко переговариваясь, с намерением сразу отпугнуть подальше диких зверей.
Снега осели и продвижению не мешали, ни то, что в тот раз с Илюхой, когда они проваливались по самый пояс. Кроме того, мороз ещё держался в тайге, по крайней мере ночью, поэтому стёжки не развезло от слякоти и идти было удобно, вот и поспели к зимовью скоренько, ещё за добрых два часа до обеда.
Почти не отдыхали, а сразу с любопытством стали осматривать результат пожарища, а Яков указал, где, примерно, должен находиться его друг, и в полном молчании, как надлежало в таком месте, тут же приступили к работе.
По двое, а то и по трое, выбирали из общей кучи большие брёвна и оттаскивали их в сторону, остальные, кто лопатой, кто руками разгребали завалы пепла и обуглившихся мелких головешек, внимательно рассматривая золу, чтобы не пропустить ни одной косточки.
Удивительно, но тело Ильи почти полностью сохранилось, лишь спина с головой обгорели и ноги с тыльной стороны, а лицо огонь и не тронул, так что покойника запросто можно было узнать.
Четверо мужиков срубили не толстые ветки сосны и молодого кедрача, коих здесь росло вдосталь, связали их между собой пеньковой верёвкой, и осторожно уложили на эти своеобразные носилки, Илюху, накрывая его тёмной сатиновой тканью, что передала им с вечера Дуся, егошняя супруга. А гроб уже подготовлен, дед Василий ещё вчера закончил мастерить Илюхину домовину.
Нынче с утра к деду должны подойти местные женщины и оббить его внутри и снаружи, так что пока мужики, меняя друг друга прибудут в село, со скорбной ношей, то те, кто сейчас занят всеми печальными приготовлениями, тоже управятся вовремя.
Но похороны намечены не на сегодня. Земля только сверху подтаяла, а через полметра, а то и меньше, ещё совсем промёрзлая и не так-то просто выкопать могилу двухметровой глубины. Да и Полинка распорядилась, что сынок должен переночевать во дворе родимом.
- Ну что, зараз повернём обратно? - неуверенно предложил Толик Хлыщ. И с ним сразу же согласились. Никому не хотелось надолго здесь задерживаться, теперь эти края станут считаться гиблыми и вряд ли туточки зачнут строительство нового зимовья.
- Вы идить, а я тут поброжу с ружьишком. - засуетился Яков. - Опосля и догоню вас.
- А кого ты задумал подстрелить? Пост же ещё. - спросил у него Федька Хлыщ, брат Толика.
- Обязательно кого-то изводить? Да просто прогуляюсь по тайге и всё.
- Ясно. Ступай, Яшка, мы не в обиде. Кажный знавал, как вы ещё с детства дружили и теперича представляем, как тебе нелегко. Да и семья у тебя вся охотничья, хоть деда твого возьми, хоть батьку. Ступай, ступай, просвежись, мы и сами Илюху донесём. - согласился Толик и с сочувствием похлопал Якова по плечу.
- Тока засветло явись! Одному опасно в ночной тайге. Волков ныне развелось, как николы не водились, старики гутарють. - крикнул ему вслед Иван Бородулин, родственник Илюхиной жены.
Но он уже никого не слышал, а сломя голову нёсся к той накатке, по которой в санях вёз его до деревни Кирилл Николаевич.
А вот тут земля подтаяла и дорога постоянно скользила, досадно замедляя ходьбу. Тогда Яков перепрыгнул на бровку, которая, находясь под кронами высоких деревьев, оставалась до сих пор твёрдой и даже позволяла бежать по ней.
Её он сразу заметил. Варя охапками таскала солому из одного сарая в другой, и Яков, немного отдышавшись от быстрого бега, потихоньку окликнул девушку по имени.
Варя тут же замерла и медленно повернула голову в том направлении, откуда её позвали.
От него не укрылось, как глаза любимой тот час засветились счастьем, она непроизвольно выронила свою ношу и воровато оглянулась назад, но мужчина знал, что из окон дома не видно хоз-построек. И когда полностью дошло до её сознания, кто перед ней, Варька, не мешкая, стремглав бросилась к нему.
Колючие хвойные ветки мешались ей на пути, больно хлестали по лицу, она даже потеряла вязанную шапочку, зацепившись за какой-то сук, но Варя неслась, как стрела, выпущенная из лука, ни на что не обращая внимания.
Ему так не терпелось выскочить к ней навстречу, но здравый рассудок подсказывал, уж лучше пребывать до сих пор незамеченным и не показываться из той гущины, где он схоронился. Яков только отшатнулся от толстого ствола вековой ели и распахнул широкие объятия.
Боже, как тут правильно передать ту радость, что влюблённые ощущали в эти минуты, как сердца их бились в унисон, и как они покрепче и посильней прижимались к друг другу. Пока ничего не говорили, а лишь наслаждались каждым мгновением, что дарила им судьба. Что случится впереди - ведомо одному Господу, но сейчас это их время, может скоротечное, но спасибо и на том.
- Вот, обещался навестить по весне и навестил... - первым нарушил молчание Яков.
- А я чуяла. Ты приснился мне зараз. Вот я и ношу коровке солому, хотя вчерась только поменяла ей подстилку.
- Варь, я скучал, все думки о тебе... - Яков не мог налюбоваться на стоящую перед ним лесную нимфу, ласково перебирая её распущенные волосы.
- А я-то! Все глазоньки проглядела. Яша... Мои, дня через два, снова по делам уезжают, останешься?
- Не могу, любая моя, мне надоть торопиться.
- К жене? - девушка нахмурила брови и с размаху уткнулась ему в грудь, готовая к перебранке, мол, а зачем тогда припёрся?
- Варь, мы только что друга моего вытянули из завалов. Мужики понесли Илюху, а я к тебе.
- Понимаю. - девушка подобрела. - Нынче хоронить?
- Завтрева. Но я должон быть там.
Варя едва заметно кивнула. Яков наблюдал, будто она лихорадочно о чём-то соображает и не успел спросить о чём, как она предложила:
- А давай, прямо сейчас упрячемся на сеновале, а? - она с надеждой заглянула ему в глаза.
- Да я всей душой, но... А ну, как тебя кинутся?!
- Да я же упредить сбегаю, будто по лесу хочу прогуляться. Ты иди вон туда, видишь сруб за сараюшками? А я скоро... - и девушка сорвалась с места.
- Варя! - остановил он её. - А если кому вздумается сена корове задать?
- Не вздумается, уж сто раз задавали. - и она умчалась, а Яков, хоронясь за кусты, отправился к сеновалу. Там ему всё знакомо, а также известно, что замка на двери нету, только засов.
Варя появилась с ружьём наперевес.
- Уж не по мою ли душеньку? Можа собралась на тот свет меня отправить? - пошутил мужчина.
- Что ты?! У меня и жизнь тогда без тебя закончится. То дедуня никуда без него не пущает, а ругаться с ним некогда. - девушка пристроила ружьё у двери и вновь очутилась в его объятиях.
После лежали на душистом сене, укрывшись тулупами, и молча любовались друг другом.
- От тебя женой пахнет. - вдруг, с недовольством сказала Варя.
- Так и должно, я ить проживаю с ней.
- А я ненавижу её и каждый день ей плохого желаю! - выкрикнула девушка, ожидавшая иного ответа.
- Тих, тих... Нас же могут услышать. - предостерёг Яков. - Ты знала с самого начала, что у меня есть Авдотья, но не противилась. Что теперь поменялось?
Варе нечем было крыть эту горькую правду, но она продолжала злобно огрызаться.
- Всё равно ненавижу!
- Не рой другому яму - знакомо тебе такое?
- Ты за неё вступаешься, да? - разъярённая девушка подскочила.
- Варь, она моя законная супружница, которую я повстречал ещё до тебя и обвенчался с нею в церкви. Кроме того, Авдотья мать моего сына. Смекаешь? - Якову не понравилось, что девушка пытается руководить его жизнью. Он сам-то, толком не ведает, что его ждёт в дальнейшем, а тут Варька со своими капризами.
- Хорошо, тогда кто я тебе?
- Зачем пытать то, о чём и сама догадываешься?
- Ну да, совсем незавидное положение - полюбовница от случая к случаю.
- Ты сама так захотела, а я ничего тебе не обещал. Разве я первый забрался в твою постель? Но тогда ты не помышляла о последствиях, тогда всё устраивало, что же ныне приключилось?
- Я не могу без тебя. - и Варя тихонько заплакала. - Пожалуйста, перед тем, как уйти, оставь мне хоть капелюшечку надежды, что мы... Что мы с тобой вместе будем когда-нибудь. Я согласна столько ждать, сколько потребуется.
- Варя, я загадывать не умею, потому что не волшебник, и сам ничего не знаю. А врать не стану.
Расставались почти холодно и девушка смекнула, что сама же и перегнула палку.
- Яшенька, мы ещё свидимся? - она с преданностью смотрела на него.
- Свидимся, но не скоро. Посевная близится, опосля Пасха, а летом тоже работы невпроворот: то жница, то косовица. Осенью надел вспахать надоть. Я приду, это точно, только не скажу когда. - мужчина последний раз прижал её к себе, поцеловал в склонённую к нему голову и отправился в обратный путь. Необходимо было торопиться, одному по ночной тайге лучше не прогуливаться, себе дороже.
- Яша. - вновь окликнула его Варя. - Любый ты мне!
- Ты мне тоже. - и он скрылся в непролазных зарослях, чтобы убраться отсюда также незаметно, как и прибыл.
Домой он успел ещё до наступления темноты и у порога нос к носу столкнулся с отцом.
- Ты где прохлаждаешься, неслух? Всё под себя гребёшь, как тебе выгодно! У тебя друг в гробу лежить, а ты бродишь неизвестно где.
- Чего орать, батя? - грубо ответил Яков. - Повечеряю и зараз пойду туда. За тайгой соскучал, вот и задержался чуток. Ну и что из того? - и тут же получил подзатыльник.
- Не пререкайся с отцом, сопля зелёная! Мы что, обязаны тут кажный раз переживать за тебя, как ты там и что с тобой? Ишь, моду взял самовольничать! И неча от всех отделяться, когда на селе горе. Ты с людьми живёшь, а не со зверьём в лесу, вот и будь тогда человеком.
Но Прасковья с Авдотьей и слова поперёк ему не сказали, понимая, что творится в его душе. Наскоро поужинав, он, всё ещё сердясь на отца, направился во двор к Путятам.
Около гроба, оббитом внутри белой материей, а снаружи тёмно-зелёным сатином, сидели только Дуся и Полинка. А в изголовьях Ильи стояла бабка Устинья Лазорина и читала Псалтырь. Яков тоже присел на табуретку между матерью покойного и женой. Они всхлипнули, но этим и ограничились, приберегая силы на завтрашний день.
- Яша. - обратилась к нему мать Ильи. - Дуся связала Илюше кофту к Рождеству, а он к ней портки купил себе к празднику. Потом бает, давай, мол, маманя, свечки ишшо купим, чтобы на Рождество запас имелся, всё ж когда-либо пригодятся. Вот и пригодились... - женщина окинула взглядом гроб сына, вокруг которого горели свечи.
У Якова всё задрожало внутри и противный комок, который ни в какую не проглатывался, подступил к самому горлу. Он приобнял дорогих ему женщин, а немного погодя, спросил:
- А дети где?
- В хате. - пояснила Дуся. - Еле уклали. Так кричали, особливо старший. - и она тоже заплакала.
"Господи, откуда ещё слёзы у них берутся? - подумал Яков. - Ить всё времечко, пока не отыскали Илюху, они постоянно его оплакивали. Уже бы этим слезам пора и высохнуть, но не тут то было."
Яков и Полинка с Дусей, всю ночь просидели у гроба, лишь изредка грелись возле печки, осторожно заходя в дом, чтобы не разбудить ребятню. Мать и жена покойного крепились, как могли, но под утро, Полина, чувствуя скорое расставание с сыном, завыла на весь проулок.
- Ненаглядный мой! Кровинка моя! Да рази тебе лежать в домовине? Это моё там место, Илюшенька! Кто же теперь мои глаза закроет и отправит в последний путь? Ты же один у меня, потому что твой батька с войны не вернулся, а я ради тебя дышала, никого из мужиков и близко не подпустила. А теперь ты затих, руки крестом и глазочки свои не хочешь открыть. Погляди на матушку свою, родненький, ну хоть одним глазком, касатик мой! Ой, что же это деется, люди добрые! Да чем же это я так Бога прогневила, что он забрал у меня единственное дитятко, кормильца моего и опору в старости, которая уже не за горами. Аааа... - Полинка рвала на себе волосы и Яков с Дусей с трудом её удерживали. Они уговаривали, утешали, но это мало помогало и несчастная мать вновь заходилась криком.
Хоронили Илью всей деревней, могилу вырыли ему рядом с дедом и бабушкой по отцовской линии. Сам же отец был похоронен далеко от своей малой родины и Илюха со временем собирался поклониться его праху, но не успел.