Похмельный журналист Петров по дороге в редакцию зашёл в магазин за сигаретами. А потом вышел оттуда. Стоял обыкновенный серый день, пустой и никчёмный. На прохожих смотреть не хотелось.
Вскрыв пачку, Петров отправил обрывок полиэтилена и фольгу в урну и тут почувствовал, что его взяли за шкирку.
- Что за… - успел только сказать Петров, и невероятная сила потащила его вверх. Набирая высоту, как стартующая ракета, журналист сумел повернуть голову назад и увидел, что его поднимают вверх два огромных белых пальца. Петров выпустил изо рта сигарету и заорал.
Секундой спустя он повис в каком-то заоблачном Нигде перед необъятным рыжебородым лицом, на котором застыло одно-единственное выражение – божественной брезгливости.
Губы под рыжими усами зашевелились и Петров зажмурился от ужаса.
- И этого ты тоже вылепил по своему образу и подобию? – спросил громоподобный голос Бога-сына.
Ни жив ни мёртв от страха, Петров всё же открыл глаза и увидел перед собой другое лицо – седобородое и бесконечно знакомое. Бог-отец разом напомнил ему всех знакомых и даже незнакомых, но виденных прежде людей.
- А что, не похож? – спросил сын Бог-отец.
- Что-то общее есть, конечно, - Бог-сын встряхнул Петрова, как колокольчик. - Но посмотри ты на него, ради себя. Он же никакой. Вообще никакой.
- Я торопился, - отмахнулся Бог-отец. – Ладно, брось его. И руки помыть не забудь, а то подцепишь какую-нибудь холеру. Или блох.
Пальцы разжались и Петров полетел обратно. Он шлёпнулся в снег рядом с магазином, где брал сигареты, поднялся и побрёл на работу.
Он чувствовал себя подавленным и униженным.